КРИТИК (в ужасе): ...Осподибожешмой!.. Что такое "социаламт"? А "баумволь"? натуральный? Или мне это должно быть известно врожденно?
Почему место, где живут эмигранты -- "Контейнер"? Обобщение, означающее окультуренную помойку? Если так, то не было резона уезжать из России -- здесь помойное бытие природным образом естественно.
* * *
"У меня всю зиму простояла огромная кленовая ветка с янтарно-желтымн осенними листьями -- его подарок. Он как-то эту веткуу обработал, и листья не скручивались в трубочку и не опадали." -- обработка простая: берется ветка с еще не усохшими листьями, листья -- каждый отдельно -- аккуратно проглаживаются утюгом. Не настолько жарким, чтоб сжечь, но достаточно, чтоб испарилась влага. Ветка ставится в вазу, ваза в нужное место -- нет проблем. Вся процедура занимает минут пять от силы и ровно ничего сверхъестественного от дарителя не требует.
В исчезнувшую мистическим образом кошку -- не верю. Не потому, что не предполагаю за кошками определенного рода сверхчувственных качеств, а потому, что уже появились основания не доверять ни автору, ни ее главной героине. Последующие разъяснения про портфель возлюбленного, в котором кошка покинула хозяйкино жилье, недоверия не излечивает, поскольку чем дальше, тем больше укрепляется усилиями автора.
Главная героиня Татьяна не просто сентиментальна, а иррационально чувствительна. И чувства ее себе объяснить я не в состоянии: бледнеть до обморочного состояния, узрев (в эмиграции -- sic!) отца уже почти взрослого сына, не знающего даже о собственном ребенке, и через несколько минут текста общаться с ним посредством стихов -- абсурд, извините. Если б она поцарапала мужику харизму, приложила справа и слева и потребовала в качестве последнего аргумента всю алиментную сумму -- то есть повела бы себя базарно, зато естественно, а заодно и сценично -- тогда бы героиня вызвала у меня симпатию, невзирая на явно неприглядное поведение. Во всяком случае, мне (читателю, зрителю и все прочие ипостаси) была бы понятна причинно-следственная логика происходящего. А так -- ну с какой стати я (читатель и потенциальный зритель) должна сочувствовать откровенно инфантильной и безответственной дурочке? Тем паче, я вынужденно помню, что автор -- женщина 1949 года рождения (я -- 1958, девять лет разницы), и вроде как жизненный опыт должен по определению у автора наличествовать, должен был научить отделять шелуху сентиментальной лжи от естества жизни. А вижу одно: зрелый человек мне откровенно врет. Или -- второй вариант -- по-девически мечтает, так, будто лет шестнадцати ее героиня. Да ведь сейчас и юное девическое создание склонно относиться к жизни вполне трезво -- рано деточки взрослеют, от соплей с сахаром вот такого вот рода их тошнит. И правильно тошнит.
"Эгоистка! А еще интеллигентная женщина!" -- реплика Марины. Женская логика шестидесятых.
Сейчас такой ереси вслух не произносят. Ну можно, конечно, допустить, что в эмигрантском "контейнере" жизнь остановилась в зощенковской эпохе, но ведь кожу ёжит это поверхностно-искусственная "непринужденность". К тому же вроде как "и менты, и рэкет" и "на счётчик посадили"...
Еще пример искусственно приспособленной и удручающе ходульной речи персонажа, цитирую:
"Значит, родился я в 38-м. Батька председателем колхоза был. Так мы до войны и не бедствовали. Только был батька, отец, значит, мой сильно идейный. А тогда была у нас, у Страны Советов, значит, большая дружба с Германией. Так я и получился Адольфом. А как война пришла, отец, конечно, -- на фронт. Вернулся без руки. Но -- без левой. Его снова председателем поставили. И все было б хорошо, да у него возьми и заболи зуб! А дело в воскресенье было. Он и поехал в город, к частнику одному, еврею. А в то время у него в колхозе кто-то коровник поджег. Или не поджег, самовозгорание получилось. Ну, не в том дело! Коров спасли, а сено все дотла сгорело. Ну, машина приехала, взяли отца. Он им все сказал. И дом, где жил тот еврей, зубных дел мастер, показал. Ничего не помогло! Дали ему за вредительство пятнадцать лет. Только в 56-м вернулся. Без зубов, лысый. Все кровью харкал, а через два года помер."
Увы, при всей каждому из нас близкой боли за отечество -- текст мёртв, он на сегодняшний день есть общее место, из которого сдута за борт живая искра индивидуальности.
Попытки придать речи легкость этакую бодрящую-оживляющую тоже наивны:
"СЕРГЕЙ: Только сына все же Михаилом не назвала, как мы договаривались! Помнишь, мы мечтали, что будет у нас Мишка, веселый и круглый сладкоежка! ТАТЬЯНА: Ну, да! И получился бы Михаил Сергеевич -- актуально и умилителъно! Я это потом только сообрааила."
Неинтересно это всё читателю-зрителю. Неумилительно. Даже не любопытно. Никак.
* * *
"Контейнер" удручающе сорный: события жизни эмигрантской ничем не мотивированы, происходят где-то вовне сами собой, зритель вынужден хлебать последствия того, в чем вовсе не участвовал, и, по совести, вряд ли согласился бы, если б у него был выбор.
Вполне могу предположить вариант озвучивания такого текста на сцене. Более того, могу представить это вполне смотрибельным при условии, что зритель ровно ничего не требует и о мировом театре ничего не знает. Ну доверчивый такой зритель, наивный -- как и сам автор. Однако всё изложенное способно зазвучать исключительно дополняющими средствами: титаническими усилиями актеров, которые вынуждены будут своими собственными данными оживлять муляжи, и мужеством постановщика, который сумеет хоть как-то рационализировать поведение каждого героя и воссоединить хаотичные причинно-следственные связи в нечто целое. Но такое упорство достойно лучшего применения.
* * *
Чувствую, что автор уйдет с конкурса со смертельной обидой и убежденный в неправедности критики. Понимаю это. Хотелось бы Клавдии Ротмановой пожелать сосредоточить свои силы на другом: собраться с духом и написать повесть-воспоминание, в которой не пришлось бы придумывать ни сюжетов, ни героев. Написать всё так, как происходило в реальности. Любой материал такого рода есть, на мой взгляд, несомненная ценность, если из него исключена заведомая ложь. Также я понимаю, что в основу "Контейнера" лег, безусловно, жизненно-документальный опыт.
Вы, уважаемая Клавдия, по творческой структуре публицист, и журналистские перипетии в вашей биографии не случайны. Но чем больше написано статей на злобу дня, тем безнадежнее удаляется художественная речь, тем подневольнее смысл, тем мельче радость и заужается свобода творческая -- эта закономерность общая, не я ее изобрела. Публикация "Контейнера" в реальном сборнике, боюсь, сыграла не лучшую роль. Подозреваю, что журнал "Edita", принявший пьесу на бумагу, сделал это не столько в силу достоинств произведения, сколько по стремлению выполнить некий соцзаказ, исходящий от эмигрантской русскоязычной аудитории. Автор, естественно, верит своему детищу, когда видит его реализованным на бумаге в литжурнале: дитя прекрасно -- природа авторская такова, это инстинкт. К сожалению, вас ввели в заблуждение.
Проблема сугубо художественная в том, что свой опыт, обоснованный многолетними взаимосвязями с индивидуальным проживанием-преодолением судьбы, просто нельзя один к одному переносить на литературную почву. Но и "придумывать" необоснованное столь же губительно. Пьеса всегда требует обобщения и не терпит частного случая. И законы жанра драматургии суровы и жестки не от чьей-то прихоти, а потому, что театр -- поле сотворчества многих сознаний, это не тет-а-тет с книгой как таковой, когда у читателя есть возможность отложить текст на время, а у автора сто раз уклониться в любую сторону, и при том оба собеседника вполне способны договориться друг с другом о самых разных компромиссах. Драма всегда реализует себя разом и окончательно: в трех часах действа должна суметь разместиться ни мало ни много -- эпоха с ее смехом и болью, с потерями и обретениями. Драма либо есть, либо ее нет без компромиссов -- это факт, ощущающийся зрительным залом моментально.
II. ИТОГОВЫЕ ОЦЕНКИ:
1. КОНЦЕПЦИЯ КОНФЛИКТА -- 0.
Автор скидал в беспорядочную кучу сцены из жизни русских эмигрантов, скорее всего действительно соответствующие реальности. Однако проблемы перед собой и читателем (зрителем) не поставил, ее не сфокусировал и не проявил. Возможности для этого наличествуют. На самом деле главная проблема людей, покинувших родину, отнюдь не в происках ГБ и не в обмане ближних фальшивыми справками, а в том, что человек, отказавшийся от врожденного образа жизни, вынужден отказываться и от собственного прежнего сознания и категорически изменять свою ментальность. Если стремится выжить, конечно. Неспособность сделать это и могла бы стать несущим конфликтом "Контейнера", но автор не поставил перед собой такой задачи. Его цель была значительно уже: продемонстрировать достоинства (весьма сомнительные, на мой взгляд) одной героини и паскудность всех остальных. Для этого совсем не обязательно было грузить зрителя эмиграцией.
2. БОРЬБА ИДЕЙ, ВЫРАЖЕННАЯ ЧЕРЕЗ ПЕРСОНАЖЕЙ -- 0
Нет выстроенной концепции конфликта -- нет борьбы. Антагонизм персонажей носит случайный и недостаточно обоснованный характер. Все враги всем, но при этом "все" сливаются в общий хаотично-базарный шум, лишенный индивидуальностей.
3. КАТАРСИС -- 0.
Ибо отсутствует в принципе.
4. ДИАЛОГОВАЯ РЕЧЬ -- 0.
Крайне несовершенна. Главная героиня привыкла, по-видимому, общаться монологами. Если она вступает в диалог с собеседником, то ее монолог попросту делится автором на двоих, когда один продолжает другого в его же русле.
Образно-речевые характеристики остальных персонажей весьма символически и условны.
5. ПРИЧИННО-СЛЕДСТВЕННОСТЬ -- 0.
Непроглядна. Попытки автора обосновать тот или иной поворот сюжета лишены логики.
6. ТРИЕДИНСТВО -- 0.
Отсутствует.
7. ЛИТЕРАТУРНОЕ МАСТЕРСТВО -- 0.
Я смогла выделить только склонность автора к публицистике. Но и эту возможность назвать в предложенном на конкурс произведении именно "профессиональной" не рискну.
8. ГРАМОТНОСТЬ -1.
Обнаружила пять опечаток на весь текст. Это вполне допустимая норма при отсутствии профессиональной корректуры.
9. ОРИГИНАЛЬНОСТЬ -- 0.
К сожалению.
10. АКТУАЛЬНОСТЬ -- 1.
Я не рискну убеждать автора, что проблемы эмиграции не актуальны. Это безусловно очень болезненное явление, которое пока вовсе не стремится себя исчерпать. Ни утвержденное наконец Госдумой двойное гражданство, ни кувыркающийся по всем возможным крайностям дикий капитализм не прекращает оттока из страны людей. Что же касается системы выживания тех, кто оказался за границей по добровольному своему выбору, то правду об этом решаются сказать лишь единицы.