Бархоленко Авигея Федоровна : другие произведения.

Давай я тебя выдумаю. 19. Хлеб из твоих рук

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


   Хлеб из твоих рук
  
  
   Наверное, они заехали очень далеко и времени прошло очень много, потому что, пока они возвращались в город, стало светло, а когда въехали на главную улицу, день был в самом разгаре -- тихий, безветренный день с медленными облаками.
   Шофер искоса поглядывал в переднее зеркальце на задумавшегося Грустного Человека и молчаливого мальчика, которые отрешенно сидели на заднем сиденье. Ему вдруг показалось, что он везет их как бы отчасти, а отчасти Грустный Человек и мальчик находятся в другом месте -- в лесу, где выпустили Последнего Волка, и что они, быть может, даже бегут вместе с Волком, иногда останавливаясь на взгорках, чтобы прислушаться и что-то понять, а потом бежать дальше.
   "Странно, -- беспокойно устраиваясь на сиденье и не находя удобного для себя положения, думал шофер, -- странно... Они бегут, а я?.."
   Он все ерзал, ему некуда было вытянуть ноги, привычные педали газа и сцепления стали вдруг неудобными. Шофер открыл боковое окно и выставил на волю левый локоть, но ему всё равно было тесно. Ему хотелось немедленно выбраться из своей пропахшей бензином и прахом с ног суматошно спешащих пассажиров машины и не ехать, а нормально идти пешком, как ходил его дед, всю жизнь бывший пастухом.
   Поймав себя на внезапной зависти к деду-пастуху, шофер окончательно понял, что с ним что-то стряслось. Он свернул в тихий городской переулок и остановился.
   -- Как я теперь буду жить? -- спросил он у Грустного Человека.
   Грустный Человек улыбнулся ему непонятной улыбкой, от которой шоферу захотелось начать делать нечто такое, чего он не делал раньше.
   А маленький мальчик сказал:
   -- Он тебя не боялся, дядя.
   Шофер взглянул на мальчика с благодарностью. Ему показалось, что мальчик сказал ему очень важное и такое, что может обрадовать ещё больше, чем победа на ринге и тринадцатая зарплата.
   Шофер занимался боксом и тяжелой атлетикой, и ему нравилось, что его мышцы толще, чем у других. За толстые мышцы он очень уважал себя и считал, что он лучше других ровно настолько, насколько их мышцы тоньше его собственных. Ему нравилось, если его боялись, но при этом он презирал тех, кто боится, и от этого противоречивого ощущения никак не мог стать счастливым.
   А сейчас ему было так спокойно, и он так волновался, и ему было так приятно -- и всё по совершенно вздорной причине: только потому, что какой-то доходяга с ребрами гармошкой его не испугался.
   -- Ты добрый, да, дядя? -- спросил мальчик почти без сомнения.
   -- Ясное дело, добрый! -- ответил шофер, очень досадуя, что он, видимо, добрый не на сто процентов, раз мальчик об этом спрашивает и раз в голосе его осторожность.
   -- Тогда ты и так знаешь, как нужно жить, -- проговорил маленький мальчик уже с тротуара.
   Шоферу и правда тут же показалось, что он знает и что это знание было в нём всегда, но он всё время забывал о нём и по этой-то причине и не мог стать счастливым.
   Грустный Человек тоже вылез из такси и с улыбкой протянул шоферу отнюдь не слабую руку. Шофер подал свою. От улыбки человека, который больше часа говорил с диким зверем и столько же молчал на обратном пути, шоферу вдруг захотелось выйти на ринг и попросить прощения у всех, кого он без всякой причины бил по физиономии.
   Непонятный мальчик и непонятный Грустный Человек скрылись за углом. То есть как только они скрылись, так и показались непонятными. Шофер представил, как он извиняется на ринге перед изумленными соперниками и свистящими от презрения зрителями, и крякнул от глупых мыслей, которые непрошено зароились в его всегда крепкой голове.
   Шофер нажал на педаль газа, развернул машину и поехал в поисках новых клиентов. По пути он решил заехать на заправку, чтобы набрать бензина, но машина у заправочной станции почему-то не остановилась, а понеслась дальше -- к той дороге, с которой только что вернулась. Бензин был на нуле, а машина набирала скорость. Стекла в окнах опустились, и негородской ветер бил в лицо человеку с толстыми мышцами.
   Машина доехала до того места, где ночью выпустили Последнего Волка, и остановилась. Бензина в ней не было, и развернуться обратно было нельзя.
   Шофер вылез из машины и пошел в лес. Он не оглядывался. Он раздвигал сильными руками ветви и улыбался. Он улыбался и шел. Можно было подумать, что он счастлив.
  
   А Федя и Грустный Человек сели в трамвай и вернулись домой. Дверь им открыла Федина мама.
   -- У меня остывает обед, -- сказала она. -- А тебя, Федя, ждет Назар. Всем мыть руки и садиться за стол.
   Мама говорила то, что говорила всегда. И нисколько не удивилась, что Федя и Грустный Человек вернулись домой через обычную дверь, хотя уходили совсем через другую.
   "Впрочем, так и должно быть, -- подумал Федя. -- Ведь Рыжего Волка они освободили на самом деле. Поэтому и вернулись трамваем, который на самом деле. И вошли через дверь, которая тоже на самом деле. Так что не важно, с чего ты начинаешь. Важно то, что ты сделал".
   Назар сидел в бабушкиной комнате и играл с Ёриком в шахматы.
   -- А мы были в Волшебном Городе и выпустили на свободу Последнего Волка! -- с гордостью сообщил ему Федя. -- Только не знаю, что теперь станет с шофером.
   -- Ничего с ним не станет, -- проговорил Назар, объявляя Ёрику шах смелой пешкой. -- Он достанет бензин, заправит машину и вернется.
   -- А может быть, он пошел совсем не за бензином, -- сказал Ёрик, забирая смелую пешку ферзем. -- Может быть, он про бензин совсем и не вспомнит.
   -- А я знаю, что будет! -- воскликнул Федя -- Он найдет в лесу Рыжего Волка, и Волк его приручит. И дядя шофер станет охранять Рыжего и никогда ему не изменит. шофер станет
   -- А Рыжий Волк взял пищу, которую вы ему оставили? -- спросил Назар.
   -- Наверно, нет, -- вздохнул Федя. -- Ведь люди его обидели. Правда, бабушка, что не взял?
   -- Я думаю, что все-таки взял, -- не согласилась Федина бабушка. -- Он понял, что эту пищу можно есть, не роняя своего достоинства.
   Федина мама постучала в дверь и напомнила:
   -- Мыть руки! За стол!
   -- Ёрик, скорее сдавайся и пошли обедать! -- крикнул Федя.
   -- Какой обед, если тут мат в три хода? -- пробормотал Ёрик, не отрывая взгляда от шахмат. -- Или в два?
   Назар предоставил черту возможность сколько угодно обдумывать свое положение и даже остаться без обеда. Он подтянул костыли и поднялся. Потом спросил:
   -- А сколько в лесу деревьев? Больше, чем в нашем сквере?
   -- Конечно, больше! -- воскликнул Федя. -- В миллион раз!
   -- А трамвай там ходит? -- спросил Назар.
   -- Зачем в лесу трамвай? -- удивился Федя.
   -- А как же ездят на работу те, кто там живет?
   -- Они ногами ходят, -- сказал Федя. -- Сам подумай -- зачем лосю трамвай?
   -- А лось -- он какой? -- спросил Назар.
   -- Это бабушка знает, она его видела.
   -- Большой, как лошадь, -- сказала бабушка. -- Даже ещё больше.
   -- А лошадь -- большая? -- спросил Назар.
   -- А я видел, видел! -- поспешил Федя. -- Это которая с колокольчиком и собирает тряпки. Она огромная-преогромная и такая добрая, что берет хлеб из рук.
   -- У нас в больнице хлеб был, а тряпок не было, -- вздохнул Назар. -- Поэтому к нам лошадь не приходила.
   -- Малыш, а кого из животных ты видел? -- спросила у Назара Софья Ивановна.
   Назар подумал и ответил:
   -- Кошек. Собак. Воробьев. ещё голубей. А ещё морскую свинку. И бабочек. И рыбок в аквариуме. Я много видел, правда?
   -- Лошадей ты тоже видел, -- сказал Федя. -- В кино всегда бывают лошади, но они всегда падают.
   -- Я кино по телевизору смотрю. А там все маленькое и ненастоящее. А я хочу... Я хочу, чтобы у меня тоже кто-нибудь взял хлеб из рук.
   Софья Ивановна подошла к Назару и положила ему руку на голову.
   -- Значит, ты думал, что в лесу ходят трамваи, мальчик? Нет, слава богу, трамваев там нет... Ладно, мальчик, я тебе обещаю. Завтра кто-нибудь обязательно возьмет хлеб из твоих рук.
   Это было такое неожиданное, необычайное и удивительное обещание, что Федя и Назар не только не заметили, как вымыли руки и сели за стол, но не заметили и того, что ели и говорили. Более того, они не заметили, как прошло остальное время этого дня, не заметили, как легли вечером спать и как утром проснулись.
   Конечно, они и ели, и говорили, и играли с Ёриком в шахматы (Ёрик не зря отказался от обеда: он совершенно самостоятельно выдумал пат* и не допустил проигрыша при катастрофическом положении на своем фронте) и сделали ещё немало других дел, но все это было как бы не в счет.
  
   ----------------------------------
   *-- Когда ты ещё живой, но идти уже некуда. (Объяснение Ёрика.)
  
   Счет начался со следующего дня, как раз с той минуты, когда Федина бабушка привела взволнованно улыбающегося Назара. Назар, опираясь на поперечину костыля, держал мешочек с кусками хлеба. Федя сразу понял, что бабушка приступила к выполнению своего обещания, потому что она взяла припасенную с вечера сумку и скомандовала:
   -- Подъем!
   -- А куда мы пойдем, бабушка? -- спросил Федя.
   -- Тайна! -- ответила бабушка.
   -- А далеко идти за твоей тайной? -- спросил Федя. -- Ведь Назару далеко нельзя.
   -- Пока только вниз, -- сказала бабушка, таинственно улыбаясь. -- Не спеши, Назар, мы без тебя никуда не уйдем, и времени нам хватит.
   Поджидая Назара, который сегодня передвигался совсем медленно, потому что волновался из-за тайны, они остановились у легковой машины красного цвета, прижавшейся к обочине дороги напротив их подъезда. Когда Назар подковылял, Софья Ивановна вынула из кармана маленький серебряный ключик и с удовольствием проговорила:
   -- Путешествие начинается!
   И отперла серебряным ключиком дверцу красной машины.
   -- Садись первым, Назар, -- сказала Софья Ивановна, открывая дверцу. -- Это путешествие мы совершим для тебя.
   -- Машина... Мы едем на машине! -- прошептал потрясенный Федя.
   Софья Ивановна помогла Назару сесть на заднее сиденье, устроила костыли на полу и подтолкнула внука:
   -- Ну? Или тебя не устраивает эта марка?
   Федя погладил машину и спросил:
   -- А милиция нас не заберет?
   -- Надеюсь, что нет, -- ответила Федина бабушка.
   -- Бабушка, но ведь у нас нет машины? -- деликатно напомнил Федя.
   Софья Ивановна рассмеялась и сказала, что это машина дяди Игоря и что дядя Игорь позволил ездить на ней хоть весь день.
   -- Ой, бабушка! Ой, Назар! -- закричал Федя, в восторге прыгая на заднем сиденье. -- Ой, дядя Игорь!
   -- А можно... Можно мне... -- прерывающимся голосом попросил Назар. -- Можно я потрогаю руль?
   -- Потрогай, -- улыбнулась Софья Ивановна. Назар потрогал. Потом закрыл глаза и ещё потрогал. Руль послушно поворачивался и направо, и налево.
   -- Какой красивый! -- прошептал Назар. Федя тоже потрогал. Потрогал с открытыми глазами, потрогал с закрытыми.
   -- Красивый... -- счастливо согласился он. -- А кто нас повезет?
   Федина бабушка усмехнулась и села на главное место, где всегда сидит шофер. Красная машина плавно тронулась. Только что стояла и вот поехала.
   Они медленно поехали вдоль дома, вдоль детской площадки с богатырями и избушкой на курьих ножках. Они проехали мимо всех подъездов, в том числе и шестого, откуда только что выскочил наперед чистенький Жека с тремя пистолетами за поясом. Они нырнули в прохладу и сумрак арки и приостановились перед потоком разноцветных стремительных машин в ожидании минуты, когда можно будет влиться в общее движение, чтобы так же стремительно нестись мимо громадных домов с балконами, чтобы останавливаться перед запрещающими светофорами и опять лететь, лететь в шумное, солнечное утро.
  
   Каким бывает хлеб - здесь
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"