Молодые парни, встревоженные в электричке попутными предупреждениями о возможной встрече с медведем в тайге, куда они отправились с ночевкой, неудачно приняли в лесу своего товарища за медведя. Но, к счастью, у них не оказалось ружья.
* * *
Сюжетная идея (или, возможно, реальный биографический случай) способна играть с читателем, но требует, на мой взгляд, иного изложения.
* * *
Исходя из примитивно-повествующего текста, подозреваю именно жизненную ситуацию - у автора нет ни малейшего желания поиграть ни с идеей, ни даже с текстом. И он излагает всё в добросовестном поступательно-разъясняющем порядке - так, как бы накоротко и с некоторым чувством неловкости рассказывал, например, товарищу. Совсем не стремясь его насмешить или удивить, а повествуя об опасном казусе, скорее, с бытовой целью: как такое могло получиться? И, господи помилуй, - чем могло закончиться? То есть происходит не столько творчески полноценный акт воссоздания и аранжировки внутренней реальности, сколько - изложение, простой пересказ.
* * *
На мой взгляд, это убивает возможности прозы. На самом деле у автора они есть, проявлены в самом начале, когда идет разгон, преамбула к повествованию (первый абзац я уже традиционно отбрасываю за очевидной ненадобностью, даже не цитируя; в крайне случае - если он действительно душевно дорог автору - его возможно переместить в конец, это могло бы вызвать у читателя тень улыбки).
Воспроизвожу следующий текст два приема:
"Народу в вагоне было так много, что огромная овчарка рядом со мной стояла на задних лапах, положив передние на грудь хозяина. Стоять на четырех - ей просто не было места."
Уточнение "стоять на четырех..." можно убрать без сожаления: всё уже сказано, вполне зримо, в предыдущей.
"Ее морда была на уровне моего лица и я видел ее свисающий на сторону влажный красный язык, черные десны и огромные белые клыки. Мне не было страшно, потому что в глазах собаки была печаль" - последняя фраза уже проза. Которая, к моему читательскому сожалению, закончилась, едва начавшись.