Ленин был крайне обеспокоен ходом развития событий, в которых по его собственному наблюдению не прослеживалось ни малейших намеков на логику или здравый смысл. Начиная с того момента, как он и оба члена его команды оказались в шлюпке посреди моря (самое интересное, что он толком и не помнил, какого именно моря - то ли Черного, то ли Средиземного), в душу Ленина забрались неприятные мысли о том, что ситуация вышла из-под контроля. И, чем дольше ему приходилось жариться шлюпке, словно на сковородке, на палящем солнце, тем больше он окунался в эти мысли и тем больше убеждался в том, что пора бы уже предпринять какие-нибудь меры.
Берг, находящийся в полубессознательном состоянии продолжал бурчать себе под нос что-то про проделки Дэйви Джонса и его нехорошие намерения касательно их команды, и, в частности, души Ленина. Жора, также находящийся в полубессознательном состоянии, лишь испускал жалобные стоны, как бы соглашаясь со словами своего коллеги и, если можно так выразиться, даже придавая некоего драматизма его словам. Пожалуй, стоит уточнить, что они находились в полубессознательном состоянии, потому что еще не собрались с силами, чтобы до конца проснуться после тяжелой ночи, проведенной в пьяном угаре.
"Придумай хоть что-нибудь,- повторял про себя Ленин,- хоть что-нибудь".
Его дорогой костюм якобы от Hugo-Boss, на который он потратил деньги с последней получки, суммировав еще и накопления "на черный день" за два года, специально для торжественного мероприятия, проходившего вчера вечером (с него-то все и началось, насколько мог припомнить Ленин), был безнадежно испорчен: если закрыть глаза на мистическую пропажу обоих рукавов пиджака, на первый план выходило огромное серое пятно на левом плече и изрезанная полосками до колена левая штанина. Ленин изо всех старался припомнить, что за существо могло жевать его ногу или что за фокусник орудовал с ножом так, чтобы оставить такую отметину.
Как это ни прискорбно, все попытки проявить в памяти вчерашние события не увенчались успехом. Нет, кое-что он помнил наверняка: события эти происходили на яхте, кажется. На какой-то крупной вечеринке. И все...
А еще по непонятной причине из головы у него не выходила одна сцена, произошедшая, видимо, этой ночью, уже в шлюпке. Весьма странно, что именно эта сцена так ясно запомнилась ему: Ленин, Берг и Жора толпятся в шлюпке и наблюдают за уходящей куда-то в даль яхтой, и Ленин говорит заплетающимся языком:
- Моя верная команда, я полагаю, нам пора по домам...
- Собственно, да!- восклицает Берг.- Только вот куда?- и он разражается диким нездоровым хохотом.
- Я разберусь!- встревает Жора и указывает пальцам в направлении, противоположном тому, куда уплыл корабль.- Только скажите мне...куда ведет эта дорога?
- К морю,- отвечает Берг.
Жора переводит свой палец на сорок пять градусов вправо и говорит:
- А эта?
- К морю,- отвечает Берг.
- А эта?
- К морю.
- А эта?!
- К морю.
- А эта?!!
- К морю.
- Черт!- внезапно Жора издает обреченный крик.- Мы в ловушке!