Аннотация: Ты думаешь, что тебе это всегда будет сходить с рук? - она нервно улыбнулась, увидев, что он достал из-за пояса большой охотничий нож.
- Ты думаешь, что тебе это всегда будет сходить с рук? - она нервно улыбнулась, увидев, что он достал из-за пояса большой охотничий нож.
- А почему нет? - он бросился к ней, занеся нож высоко над головой.
- Ну, убьешь ты меня, и что? - вскричала она, вскакивая и инстинктивно подаваясь назад, пытаясь успеть сказать ему все, что накипело. - Разве твоя жизнь станет легче или лучше? Ты можешь все забыть, но твое прошлое никуда не исчезнет - со всем тем, что ты успел сделать.
Он грубо схватил ее за подбородок и больно прижал ее голову к бревенчатой стене.
- Учить будешь? - прошипел он, склонив к ней свое небритое лицо. - Ну, говори же! Скажи, что я последняя сволочь, что я конченый человек, скажи, что я бью своего сына и тебя заодно с ним, и не забудь добавить, что ненавидишь меня и убила бы, да смелости не хватает.
Она отвела глаза в сторону и молчала до тех пор, пока он не встряхнул ее и не поднес нож к ее горлу.
- Мне жаль тебя, - наконец, тихо ответила она. - Ненавидеть? Убить? Ты даже этого не заслужил.
- А что ты заслужила? - проговорил он, проводя острием ножа по ее щеке. - Благодарность? Уважение? Или, может быть, преклонение перед тобой? Вот, смотри! - и он тяжело опустился на колени перед ней. - Я преклоняюсь перед тобой. Ты довольна? Ты этого хотела? Смотри же!!! - и он с силой сжал ее запястья.
Она повиновалась и посмотрела в его потемневшие глаза таким спокойным и отрешенным взглядом, что он на мгновение перестал шумно дышать, и они застыли как два обреченных изваяния.
- Встань, - произнесла она, - и убей меня, если ты этого так хочешь. Может быть, тогда и правда твоя жизнь станет чуточку лучше?
Несколько минут он не шевелился, и лишь лицо его нервно подергивалось от внутреннего напряжения. Потом он вдруг обхватил ее бедра и уткнулся лицом в складки ее грубого халата. Так стояли они долго, пока она не опустилась обессилено на пол, едва замечая, как он целовал ее руки, покрытые его же слезами.