Чем плоха пуля? Идеально выточенный конус без единого намёка на брак. Отблеск искры на солнце, знаменующий последнюю вспышку живой души. Формула пороха - триумф мысли, приводящий к катарсису пытливые умы. Заключённая в капсуле смерти и поднимающая человека на уровень ещё не бога, но уже дьявола, пуля - начало сражений и конец войн, опрокидывает песочные часы обратного отсчёта жизни жертвы. Не достигнув цели, снаряд как феникс перерождается на конвейере и охотится до победы. Без страха, упрёка и жалости.
Чем плоха охота? Один на один со зверем, прогресс против природы, доминант против рецесива, хищник против добычи. Хлыст делает пастуха королём стада, а пуля... Пуля наносит роковой удар. Пусть не сегодня и не завтра, пусть через поколение, а то и два. Душа становится узником свинцовой капсулы и смешивается с порохом. Таков исход.
Но сегодняшний охотник измельчал. Пользуясь услугами собак, загонщиков и поводырей, он примеряет роль палача. Минимизирует риск и превращает охоту в казнь. Невелика заслуга отрубить курице голову или возить нож в сердце свиньи. Слишком мелко для пули.
Сегодня охотятся все, кому не лень. Женщины, дети, инвалиды. Даже старики, чей репродуктивный период давно канул в лету, а единственными осмысленными действиями остались кормёжка и сон, не преминут воспользоваться случаем забрать душу. Побыть в роли дьявола. Прибегнуть к силе пули.
Вот и жена моя, худощавая бледнолицая красавица пятидесяти лет, не осталась в стороне. Её седые соломенные волосы досрочно капитулировали в битве за жизнь и сыпались, будто сеновальная мякина. На полупрозрачных руках выступили серые вены, похожие на высохших червей. Вставные зубы неестественно выпирали из перекачанных губ, а впалые чёрные глазницы почти не видели. Красотка моя неписанная. Тлеющий пепел семейного очага.
Мы многого добились в жизни и были председателями крупных фирм. Однако алтарь победы забрал детский смех и семейное счастье в обывательском понимании. Тогда отрадой становится охота, а верным соратником пуля. Умиротворение убийства подобно очищению покаяния. Неведомая доселе наполненность чакр жизненной силой и удовлетворением. Состояние, которое нужно повторить.
Наверняка победа с ножом один на один, без лишней помощи, с сильным зверем, принесла бы куда больше удовлетворения, но ставки несоизмеримо выше. Сегодня никто не хочет умирать. Лучше заплатить. Тем более, если денег в избытке.
Стреляли медведя. Была поздняя осень, растаял первый снег. Зябко и уныло. На ногах грязевые лапти, покрытые высохшей листвой. Настоящие охотники преследуют добычу по рекам и болотам сутками напролёт, подобно костлявой с косой наперевес, в подчинении у них парочка-другая демонических лаек, от которых не спрятаться, не скрыться ни под землёй, ни на небе. Участь косолапого решена, если только тот не включит голову и не начнёт думать, как человек. А он не начнёт, эволюционная ступень не позволяет. Либо мозги, либо когти и зубы.
Для нас же, старых и ленивых, действо было простое. Заманивали зверя в специальных контейнер либо крепко сваренную клетку, хорошенько обрабатывали, чтобы норов поубавить, да и выпускали в лесу, под пристальным вниманием нескольких дул. С двух выстрелов не уложил заказчик зверя, извините, изрешетят как мишень на стрельбище. И фото нормального не получится. Бывало, конечно, что зверь скрывался в лесу, весь израненный и полуживой, но собаки быстро вычисляли беглеца. Шансов, как говорится, не было.
В назначенный день стоял крепкий мороз. Снег искрился на холодном солнце вспышками сверхновых звёзд, в стеклянном воздухе трещали ветки. Пули заняли позиции в дуле, собаки скулили в преддверии действа, жена, укутанная в тонкий полушубок поверх утеплённого спортивного костюма, вязаную шапку, оленьи унты и кожаные перчатки, держала ружьё.
Немигающий взгляд. Стальной палец на курке. Ровное дыхание оперного певца. Как бы я хотел, чтобы всё это относилось к моей красавице, но нет. Дуло бегало из стороны в сторону, будто взгляд наркомана под ломкой, руки тряслись как у неопохмелившегося запойника, и вообще, душа рвалась из рассыпающегося тела, словно муха из паутины.
- Какая у вас бойкая жёнушка, - смеясь, пробормотал забойщик, - кабы сама от отдачи не усопла.
- Ещё и тебя уложу, - прошипела она сквозь зубы и сверкнула вставным клыком.
- Слуха ей не занимать, - сконфузился работяга, натягивая шапку на уши.
Вокруг было с десяток голов, не считая нас. Забойщики, работники базы, водители и даже две девушки. Судмедэксперт и адвокат. Кого только не занесёт на необычные зрелища. Зверя привезли на прицепе в ржавом контейнере, металл у стенок которого, однако, был не меньше сантиметра. "Тёщиной рукой" контейнер определили на ровную, вычищенную от мусора и снега площадку. Бойкий невысокий молодой паренёк ловко покорил крышу ловушки, готовясь при первой же возможности открыть засовы.
Жёнушка вскинула ружьё, страховать её приготовились четверо бравых стрелков.
- Мини-войско с бравым полководцем, - приложил я ладонь ко лбу, - выстрелить за неё не забудьте.
Створки открылись и медведь выбежал. Облезлый, поцарапанный и забитый он не выказывал никакой агрессии. Только испуг читался в крошечных глазах и резких подёргиваний носом. Он чуял смерть. Он видел смерть. Загнанная сущность без цели существования боялась смерти и скулила.
- Может, не стоит.. - начал я, но гулкий выстрел заглушил жалкий лепет.
Медведь упал. Вернее, медведица. Она тяжело дышала, неестественно подёргивая носом. С левой лапы капала кровь. Бурый мех слипся, алые пятна смешались со снегом и грязью. Медведица умирала, варвары ликовали. Я подошёл и присел. Она смотрела потухшим взглядом, а нос застыл в последнем прижизненном вздохе.
Умиротворение убийства. Животный инстинкт превосходства. Желание, которое нужно повторить и усилить. Зверь уже не жертва, а развлечение. Раздался выстрел. Огненная боль вонзаемого раскалённого кинжала прошила нутро. Упал на колени. Перед глазами нос медведицы, за спиной смех толпы. Я действительно умираю или это ночной кошмар. За что, почему? Пролетает мысль, что не зря позвали судмедэксперта и адвоката. Жёнушка моя любимая, рухлядь средневековая, недолго осталось до нашей встречи. Буду ждать. Закрываю глаза. Так или иначе, теперь я знаю боль жертвы.