Шли века, летели годы, птицы Ворлока контролировали небо, а протоирейские псы бороздили землю. Последняя межзвёздная центрифуга схлопнулась и чёрная дыра втянула напоследок всю поверхностную цивилизацию. Даже плодородного слоя не осталось. Повезло тем, кто схоронился в горах, кратерах и прочих земных трещинах. Океанской воды засосало немало, крупнейшие реки превратились в ручьи, а флора оскудела почти до нуля. Людей осталось ещё меньше.
В ответ из невиданных вселенных дыра выплюнула невиданных существ. Все, как назло, сильные и агрессивные. Клыки, броня, жвала, нервнопаралитические выхлопы и прочая опасная ерунда. Ещё вылезло нечто необъяснимое и неописуемое. О нём позже.
Итак, шёл непонятный год непонятного тысячелетия. Я сидел в пещере и жарил одну из последних мышей на планете. Мыши хорошие существа. Для жизни многого не требуют, размножаются плодовито. Не опасны в добыче. Все жидкости аккуратно разливались по баночкам, и ни единой внутренности не выбрасывалось. Были ещё мелкие птицы, ящерицы и некоторые змеи. Удачей было найти бывшее глубокое озеро, превратившееся в лужу, или ручеёк, оставшийся после полноводной мировой водной артерии. Немногочисленные стайки рыб, в основном мальков, нещадно изымались и уничтожались. Какие уж тут зелёные с их мнимым природолюбием. Истинный естественный отбор.
Людей я почти не встречал. Редкие пересечения с представителями высшего разума проходили напряжённо и агрессивно. Да и что обсуждать, когда мучают жажда и голод, а усталость сбивает с ног. Чистоту дождевых испражнений или марку тряпья, добытого в помойках бытия. Я старался избегать встреч, и всегда прятался, если была такая возможность. Конечно, создавались некие подобия коммун и деревень, были там зачатки законов и власти, банды, полицейские и остальные прелести великой цивилизации. Даже детей умудрялись рожать. До чего силён был природный инстинкт. Но всё это ко мне относилось слабо. Пещера, мыши, какая-никакая вода, защита от лап и когтей хищников.
Про нечто неописуемое и странное. Периодически встречались полулюди, полузвери. Они побывали по ту сторону дыры и каким-то образом вернулись. Человеческого в них было мало, передвигались на четырёх конечностях, дёргались от любого шороха, будто мыши, но зазевавшихся грызунов, детей и стариков убивали моментально. И съедали. Их тоже встречал нечасто, лёгкая добыча для стервятников и псов, аналогов матёрых медведей.
Обосновался я в невысокой горной гряде умеренного климата и никого не трогал. Погода особо не менялась, времена года отличались лишь небольшими перепадами температур, да усиленными ветродуями зимой. В более жёстких условиях никто не жил.
Прибилась ко мне одна недочеловеческая натура. Девочка, лет шестнадцати. Худая, как веточка, белая, как призрак. Вся грязная, в рваных лохмотьях. Как не попала к псам и стервятникам, ума не приложу. Жалко стало её, облизывалась, глядя на жаренных мышей и ящериц. Вечерами, сидя у костра, видел две голодные точки в полумраке. Однажды не выдержал и отнёс ей часть пайка. Как нерадивая запуганная собачонка, она недоверчиво отнеслась к подарку, но на утро еды не было. Подкармливал с месяц, приближая паёк к костру. Спустя некоторое время она и вовсе сидела у огня. Грелась. Так мы и жили, молча разделяя повседневные тяготы.
Через полгода отмыл её, причесал, насколько возможно, поставил на ноги. Ходила неуклюже, как трёхлетний ребёнок. Разума было ненамного больше. Но однажды молчание прервалось, и на мои монологи она что-то промямлила. Как попугай. Удивление сразило с ног. Я говорил простые слова, она что-то бормотала в ответ. Прошло немало времени, и ребёнок мой заговорил. Не было родителя, счастливее меня. Каждый понимает, что ребёнок должен, в конце концов, освоить речь, но у меня такой уверенности не было. Мало-помалу, слова складывались в предложения, предложения перетекали в речь. И вот мы уже общались на ломанном языке.
До катастрофы я был инженером. Хобби - охота, рыбалка, оружие. Когда отправлялся на обход территории, девочка оставалась одна и занималась, чем хотела. А что делать, на цепь не посадишь, а возиться времени не было. Еда сама на вертел не прыгала. От нападения псов вырыл ров вокруг пещеры, накидал на дно острых камней, застелил ветками, найденными в горах, и засыпал землёй. Вес мой ловушка выдерживала, а под псами лихо проваливалась. С десяток трупов уже покоилось на дне. Так же соорудил копья, луки, стрелы, и даже небольшую катапульту. Подтащил камней поострее, да побольше. На крайний случай выдолбил грот на ту сторону горы. Благо, недалеко была разветвлённая пещерная цепь. Со временем, я научил девочку охоте, защите, готовке. Однажды, даже атаковали псов в горах, устроив камнепад. С течением времени, она стала подолгу отлучаться. Я старался не придавать значения, поскольку в мире краха привязываться к кому-то было опасно. Хотя волновался. На вопросы, что было в чёрной дыре, она ничего внятного не отвечала, потому как не помнила. Всё равно, что спрашивать у ребёнка, что с ним происходило в утробе матери. А предостерегать от самостоятельных решений... Кто я такой, по большому счёту. Так, временный попутчик.
Как-то отправился на реку. Ближайшие ручьи были вычерпаны, и поход оказался на несколько дней. Девочка предпочла остаться у костра. Так и мне было спокойнее, ловушки она знает, отходные пути тоже. С катапультой, луком, и копьями обращаться научил. Шёл я, никого не трогал, вдоль водной гряды, высматривая в омутах рыбу и прочую живность, как вдруг увидел небольшую деревушку, разрушенную недавним набегом.
- Два с половиной человека на всю землю осталось, и то общего языка найти не могут, - выругался я тихо, подходя к пылающим строениям.
Во всём селении нашёл полуобгоревший труп, который вопреки законам логики, дышал.
- Это были нелюди, - прохрипел он, испуская дух.
- Зверьё на такое не способно, - подумал я и отправился назад. Волнение и тревога захватили тело и душу.
Вернулся глубокой ночью. Огонь мерно отбивал танцевальный ритм на стенах, девочка сидела лицом к выходу и обрадовалась, увидев меня.
- Я хочу тебя познакомить? - сказала она, обнимая меня за талию.
- С кем?
- С ними.
Палец вытянутой руки указал в темноту. Перед взором возникли сотни пар глаз, принадлежащих полулюдям.
- Ты научил меня защищаться и охотиться, я научила их, - сказал она тихо, затем обратилась к толпе, - склоните головы. Это наш отец и наставник. Теперь мы всех победим.
Сотни горящих точек встали на колени и склонили головы. Я стоял в недоумении с мешком рыбы наперевес.