Кофе
Вы верите в судьбу, предсказания и всё такое прочее? Я нет. Не верю, потому что полагаю неисповедимыми пути человеческой мысли. А того более - неисчислимой всю многомерность ветви событий, отправной точкой которой послужит любая безделица. Любое, самое незначительное ваше дело. Лучшие умы, шахматные гроссмейстеры, искушенные в анализе вариаций на два, три, десять ходов вперед, - и те не в силах определить исход всей партии. И это при том, что шахматы, как ни крути, конечны. Что говорить о жизни вообще, где трудно учесть не только все возможные варианты, но и само количество её граней!
Возьметесь вы рассчитать наверняка, чем в итоге обернется то или иное ваше самое немудрящее действие? Рассмотрим, к примеру, какое-нибудь самое безобидное... вот хоть - поковырять в носу. Ну, допустим, поковыряли вы - и, казалось бы, что? На первый взгляд ничего. Но вот та высококультурная дама в строгом макияже всё видела, вы этого не учли. Дама сделала своё "фи!" и отвернулась - и в этот момент не заметила принца на белом коне! Может такое быть? Вполне. И, стало быть, вы разрушили марьяж, который, вероятно думать, породил бы какого-нибудь гения, императора-завоевателя и еще черт его знает кого, кто впоследствии перевернул бы мир.
Ну хорошо, давайте для большей точности исключим из нашего эксперимента иных обладателей свободной мысли, что могут сами влиять на события, - то есть других людей. Представим, что вы в одиночестве заперлись в комнате, собрались с духом, вооружились пальцем и таки сделали всё то же, но сами по себе, не отягощая этим ничьего разума, ни воли, ни кармы. Что же теперь? Поначалу опять кажется - ничего... Но вдумайтесь! - где, например, уверенность в том, что если бы вы в этот самый момент использовали ваш палец по прямому назначению, - а именно почесали бы им макушку, - то вас не осенило бы такое гениальное озарение, какое бывает только один раз в триста лет, и то не у всех?! Ведь нам известно, что мышление обладает энтропией: вот в вашем подсознании, почти независимо от вас, ваши полумысли и полуидеи кипят, бурлят и уже готовы сформироваться в одну большую гениальную мыслищу, и для этого нужно всего лишь чуть-чуть им помочь, - а именно почесать макушку, - и готовы новые таблица Менделеева, закон Ньютона, пьеса Бетховена и всё в том ряду. Так нет! - вы изволили ковырять в носу! Теперь мысль перекипела, ушла - ждите еще триста лет.
В общем, никогда нельзя совершенно точно предсказать, чем обернется эхо наших свершений. Даже таких незамысловатых.
Неяркое утро того дня сулило рутину. Небо скучно посветлело, и будильник сыграл свою зорю. Я проснулся, встал и машинально поплелся на кухню варить кофе. За окном что-то происходило. А может быть, ничего не происходило. Происходило ли что-нибудь в моей голове? Не могу сказать с уверенностью. Вряд ли. Происходило ли что-нибудь вообще? Наверное, нет. Во всем мире происходило лишь то, что ничего не происходило. Мир застыл и ждал кофе.
Наконец густой аромат наполняет все вокруг, и после первых же глотков кровь бежит быстрее, и сердце стучит радостнее и звонче, и разум сливается с действительностью. За окном - движение: щебечут птицы, плывут облака, гудят машины. Часы тикают, радио поёт. Антураж жив!
Вообще-то, скажут химики и всякие гастроэнтерологи, действующие вещества не действуют так сразу, подожди хотя бы пятнадцать минут! Плевать, отвечу я, хотел на эти ваши алкалоиды! мне хватит запаха и вкуса - мозг не обманешь, он уже знает, он почувствовал, зашевелился. И всё быстрее бежит кровь, и звонче и радостнее бьется сердце.
Быстро собираюсь, прыгаю в машину, мчусь в офис. Ах, современный век! Какой ритм, какие скорости! Гигабиты, мегагерцы! Вся дорога вокруг меня заполнена такими же, мчащимися на работу; в ожидании, когда перед ними освободится пространство, чтобы подать машину еще на пару корпусов вперед, они полируют экраны гаджетов. Мегабайты, гигагерцы. Движение современной жизни стремительно: один миг - и вы уже на сервере где-нибудь в Канаде, хлоп - на новостной ленте в Самарской области, клик - и вы вообще на торговой площадке в Китае. Кое-кто, впрочем, просто сидит, подперев голову, а кто-то красит тушью ресницы. Один вроде бы даже, я заметил, поковырял в носу...
От нечего делать рассматриваю их, мчащихся в унисон со мною. Вот ряд слева подвинулся, и против моего окна остановилась огромная белая Тойота; в ней солидный, совершенно серьёзного, и даже сурового, вида мужчина. Из тех, - и это написано у него на лице, - которые никогда не делают глупостей, и у которых все цепи событий просчитаны и разложены по полочкам. Указательные пальцы у таких служат исключительно для того, чтобы указывать, а никак не для чесания макушки, не говоря уже про нос. Мы встречаемся взглядами. Неожиданно, сам не зная зачем и почему, я строю гримасу и улыбаюсь. А он... хм... он улыбается в ответ.
Наконец я добираюсь до места, паркуюсь и шагаю по бульвару. Громкий хлопок нарушает будничное жужжание города и догоняет меня сзади; мир меркнет на мгновение и предстает передо мною вновь, преображенный. Вокруг вроде бы всё то же: бульвар, проспект, темнолицые здания... но откуда взялось ощущение нереальности?.. Я не чувствую тела, не слышу звуков. Почему так тихо? Почему всё выглядит так странно? Силясь осознать, что происходит, я вглядываюсь перед собой и ясно понимаю: сам мой взгляд словно оказывается расколотым надвое, рисуя мне, как две картины, две грани одной и той же реальности одновременно. Одна наполнена светом и движением, другая темна и непроглядна, он нее веет покоем, - густым вязким покоем. Обе картины ложатся в сознании друг против друга, и между ними вспышкой электрического разряда начинает биться, - то ли чувство, то ли мысль, - выбрать одну. Это выбор между бытием и небытием, между жизнью и смертью. Что за чёрт! Я что, умер?.. "Он должен захотеть жить", - вспоминаю киношную фразу. Я не хочу в темноту, я хочу жить! - я стремлюсь туда, где светло и знакомо, где привычные образы; и видения начинают плыть сами собой, медленно и плавно.
Я вижу тротуар, толпу; толпа расходится. Ага, а вот и я сам - лежу на земле, встаю как ни в чем не бывало; позади самым волшебным образом поднимается и становится на свое место серый фонарный столб; от него отделяется огромный обшарпанного вида грузовик; лицо водителя перекошено. Грузовик отдаляется, минует перекресток; дорога под ним уходит в подъем, и многотонный монстр исчезает на ней. На перекресток выезжает автобус, на нем табличка - "Дети". Автобус и вправду полон детей: в окнах видны их радостные лица, они дурачатся и корчат рожицы. "Хых, пионеры, - весело думаю я. - На экскурсию, поди".
Перед перекрестком - ба! тот самый солидный и суровый на белой Тойоте. Он еле заметно улыбается и делает знак рукой - мол, проезжай. Ах, ну да - его дорога главная. Удивительно: я думал, такие, всегда серьезные, у которых все по норме и все по правилам, ни в жизнь не пропустят со второстепенной. Но теперь у него, по-видимому, очень доброе настроение. Хорошо, когда так.
Я плыву дальше вдоль бесконечных рядов машин. Снова вижу его и самого себя: мы смотрим друг на друга, и его лицо становится сосредоточенным и непроницаемым. Его лицо - камень, в его глазах - ни искорки.
Вот я дома, пью кофе. Кофе! Ах, этот запах! - я словно бы снова ощущаю его... и кровь будто бы снова бежит быстрее, и сердце будто бы снова стучит радостнее и звонче.
Гулкая, холодная, почти болезненная, дрожь вдруг прошивает сознание. Неясный трепет охватывает меня, и всё, чем я только могу еще внимать, неодолимо начинает звать меня в ту тёмную плоскость, которая еще не растворилась в памяти. Темнота непостижимым образом влечёт меня, я перестаю цепляться за свет, за образы, и меня окутывает чёрная, как самый чёрный кофе, неподвижность. Что это, конец?..
Я чувствую боль, я открываю глаза. Бульвар, толпа... кажется, я уже всё это видел где-то. Не помню где. "Жив!" - кричит кто-то в смешной белой шапочке. И я снова плыву. Надо мною небо. Небо сменяется длинным узким потолком. Вокруг - белые халаты. Они улыбаются. Мне больно, меня тошнит. Но это уже наяву. Хорошо, когда так.
|