В стороне мы увидим поэта, не разделяющего, как водится, ничьего мнения и утверждающего, что крылья людям - даются! В самом деле, скажет он, не случалось ли вам в минуты счастья или душевного подъёма воспарить над действительностью? Что это, как не крылья!?

Согласиться с ним, или согласиться с остальными - решать вам; лично мне по душе сторона поэта. Другое дело, что хотелось бы порассудить и разобраться в самоей природе человеческих крыльев; но здесь поэты - все как один - не способны доложить ничего вразумительного.

- Маша! Долго ты ещё? - крикнул он в коридор, дабы в очередной раз услышать: "Одна минутка!".

Не то чтобы он спешил, но... Одному Богу известно, чем женщины ухитряются заполнять время до того, как собраться и выйти. Правда, когда у вас за плечами пятнадцать лет брака, эта великая тайна становится лишь постной данностью, которую можно единственно - перетерпеть.

- Я вот сейчас без тебя уеду, - пробурчал Лужин.

- Да всё, всё, иду, - ответил коридор. - Найди, пожалуйста, мой зонтик.

Лужин вздохнул. Мария, его жена, порхала мотыльком - от спальни к гардеробной, от туалетной комнаты к трюмо и обратно. На ней был костюм опаздывающей женщины: пышная с оборками блузка, макияж, причёска и всё прочее, - словом, будто это был бы обыкновенный костюм женщины деловой, за исключением юбки. Юбки не было. Мария была красива, как бывают красивы женщины "за тридцать пять", когда исчезает хрупкая юная свежесть, но приходит женственность, величественная и грациозная.

Итак, Маша, без юбки, величественно и грациозно проскакала мимо Лужина и остановилась перед большим зеркалом в коридоре, разглядывая что-то на лице. Сергей не любил ждать, но он любил свою жену и просто обожал костюм опаздывающей женщины: он подкрался сзади и ухватил её за бедра. Обнял! - поправят меня читательницы. Ухватил! - не соглашусь я; ибо лишь подобным образом выражается тот мужской пыл, который так ценят внутренне и которому так противятся внешне все женщины, включая жён, старых дев и классных дам.

- Лужин, отстань! - прошипела жена, вырвалась и умчалась в гардеробную.

Лужин опять вздохнул: "отстань" - вот ещё одна постная данность, которую вы обретаете, когда у вас за плечами пятнадцать лет брака.

- Нет, не будет дождя, - щебетала Маша, сидя в машине, - зря зонт взяла. Лужин, у меня совещания в департаменте весь день. Дети из школы вернутся - позвони, проверь. В секцию пусть сами собираются, форму я постирала. И не забудь заехать в агентство, насчёт путёвок. Всё, пока-пока, буду к восьми, целую!

Часом позже Лужин сидел в своём замгендиректорском кресле и источал философские мыслеформы в широкое панорамное окно личного кабинета. Срочных дел не было, а заниматься другими не хотелось. Он вспоминал, как в далёком студенчестве познакомился со своей будущей женой. Это произошло во время пешего похода по предгорьям Урала. Группа переправлялась через бурлящую реку, и Маша, оступившись, свалилась в воду, а он, как истый джентльмен, за шиворот выволок её на камни и после помогал сушить промокшую одежду. Этот случай сблизил их. Какой живой, какой жаркой была она тогда!

"Свободная жизнь, - думал Лужин, - это турпоход, когда то немногое необходимое, что у вас есть, всё умещается в одном рюкзаке за спиной и нимало вас не тяготит. Зато вокруг - пространства: необъятные, неизведанные, манящие. О, это наслаждение - открывать неоткрытое! И плевать на коряги, камни и непролазные дебри.

Жизнь семейная - тот же турпоход; только вместо коряг и камней - гладкое шоссе с освещением, магазинами и прочим сервисом. А рюкзак за спиной - остался... Втрое больше прежнего теперь. И внутри - ерунда всякая. Но это ничего, шагать легко: дорога-то ровная. Сервисы опять же.

Только почему-то так хочется рюкзак поставить - и в чащу! И вон за те кусты заглянуть, и на ту гору залезть, и в том озере искупаться".

- Сергей Валентинович, Дегтярёва приехала, - прервала его измышления секретарша.

Юля Дегтярёва, двадцатипятилетняя грация в брючной паре, представитель партнёров из Минска - раз в месяц она прилетает с документами. Бегло просмотреть, подписать - всё уже согласовано, рутина. Другое дело сама Юля. Ритм века выточил на ней облик бизнес-леди, молодой задор журчанием тысячи ручьев наполнил её изнутри.

- Добрый день! - сказала Юля, широко улыбаясь.

- Добрый! - согласился Лужин и улыбнулся в ответ. - Я соскучился по вашим сметам.

Юля засмеялась. Звонко и искренне.

- В этот раз немного, - сказала она, присаживаясь и придвигая стул. - Калькуляция по строительству и продлить контракты со смежниками, один перевести на наш филиал. Ну, вы знаете, обсуждали по почте.

- Да, я помню, - кивнул Лужин и обернулся к секретарше. - Отнесите юристам, потом мне на подпись. И приготовьте кофе, пожалуйста.

- Хорошо, - сказала секретарша и вышла.

- Как долетели, Юля? Вы с дороги? - спросил Сергей, присаживаясь на край стола.

- Нет, из гостиницы. Я ночным рейсом, всю дорогу проспала.

Принесли кофе. Лужин спросил, что нового в Минске. Юля рассказывала, но Сергей не слушал, он смотрел на неё и слышал зов природы. Её волосы, гладко собранные в хвост, струились по плечу вольной рекой; её глаза сияли, как южные звёзды; строгая рубашка топорщилась под натиском... непокорённые вершины гор всплыли в его сознании. Нехоженые дебри, открытия и приключения - вот, что завладело им.

- А обратно? - спросил он.

- Ночью.

- Ну-у, уйма времени, целый день, - сказал Лужин. - Давайте-ка вот что: поезжайте к себе, отдыхайте; часам к двум документы будут готовы, я за вами заеду, вместе пообедаем, - что скажете?

Юля ответила не сразу. Её брови чуть заметно опустились, улыбка слетела с глаз, уступив место внимательному прищуру. Она смотрела Сергею в лицо не моргая, будто раздумывая. Пауза затянулась, и покоритель вершин приготовился уже услышать какую-нибудь вежливую форму знакомого "Лужин, отстань!", как его визави отпила кофе, поставила чашку и ответила:

- Хорошо.

Её глаза вновь заулыбались; теперь они не искрились, как раньше, а загадочно сияли, словно два далёких глухих озера, путь к которым полон волнующих приключений.

Приключения!.. Как, бывает, тоскует по ним мужское сердце! Дело ведь не в самих водопадах и дебрях, и даже не в вершинах, дело в приключениях! Сергей вдруг почувствовал, что на его спине - не рюкзак, но - крылья!

Крылья росли и крепли, и уже через несколько часов, в её номере, - когда озёра, вершины и все прочие тайны на свете, лежали перед ним почти покорённые, и оставалось только шагнуть, - раздались так, что мешали дышать. И когда Сергей, чуть помедлив, наслаждаясь их размером и мощью, ступил на неизведанную землю, тотчас исчезли, как и не было.

- У нас конференция через неделю, ты приедешь? - спросила она.

- Генеральный поедет, - ответил он. - Кстати, Юля, пришлите материалы, не забудьте. И в следующем месяце информацию по новым контрактам постарайтесь передать пораньше.

- Да, конечно, - сказала она и потянулась за органайзером.

Сергей ехал домой наполненный целой какофонией: тише всех, почти неслышно, играл марш победы и пели свирелью удовлетворённые желания, громче звучало ощущение вины, но явственней всего усталым басом гудело нечто, похожее на чувство выполненного долга, - но только какое-то унылое и нелепое... нелепое чувство, нелепого долга...Сергею хотелось тепла и покоя. Дебри, тайны и приключения больше не волновали его. Ему хотелось увидеть Машу, обнять её, послушать её щебетание.

Ночью он привлёк жену к себе, и она уютно устроила голову на его плече. А он тихо гладил её по волосам и думал, как сильно и глубоко он любит её, как близка, как дорога ему она. Он понял вдруг, что внимает своему собственному счастью, и за его спиной распускались - не сиюминутные, не бутафорские - а настоящие, истинные крылья.

- Машка, - тихо позвал он. - Я тебя люблю несмотря ни на что!

- Не смотря на что? - спросила Маша.

- Ни на что! - прошептал он.

Маша мурлыкнула и ещё уютнее уткнулась в плечо мужа. У неё тоже выросли крылья.

Любовь бывает слепой, когда затуманенный страстью разум не приемлет ничего, кроме своих желаний. Но бывает любовь другого рода - неброская с виду, проникающая в каждую жилку, растворяющаяся в каждой клеточке, облаком окутывающая любимое сердце - тогда открывается то, что не доступно никому другому. И Сергей видел её крылья. Он видел, как дороги ей его чувства, как счастлива она его любовью.

Так лежали они; и широкие крылья, сплетаясь, укрывали, словно оберегая, их блаженную тихую радость. Неплохая концовка для рассказа, не правда ли?

Однако постойте. Нужно, пожалуй, рассказать ещё вот о чём. Мария, - любящая и любимая женщина, верная жена, прекрасная хозяйка и заботливая мать; та, чья жизнь заполнена семьёй и бытом. Сегодня впервые в жизни она позволила себе... Знаете, когда у вас за плечами пятнадцать лет брака, вы... скажем так, не девица. И стало быть, разные романтические обороты уже не составляют основы ваших мыслей. Но, как походы и победы неизменно влекут мужчин, вечно тлеет и никогда не угасает в каждой женщине волшебный уголёк - жажда нежных волнений. Суть те же походы и победы, но в плоскости чувств. Говоря проще, стоять и думать, что делать с прекрасным принцем, преклонившем колено и предлагающим, - точно не помню, но, кажется, - руку и любовь, вечное королевство и полсердца. И вокруг сплошь лилеи, радуги и соловьиные трели.

А ведь бывает и так! Это всё (в ином несколько виде) вот уже почти два года обещал Марии её горячий поклонник - принц из департамента. Юный и трепетный. Мария была, что называется, приличной женщиной и, как сказано, верной женой, но принц был столь ненавязчив и галантен, что она благосклонно и, пожалуй, с удовольствием принимала красивые комплименты, поданную руку и, в конце концов, пылкие слова. Не давая, впрочем, ни единого повода к чему бы то ни было большему.

Но два года - немалый срок; рутина и волшебный уголёк с одной стороны, время и упорство кавалера с другой, сделали своё дело. Именно сегодня часть совещания отменили, принц рассыпал жаркие искры, уголёк разгорелся, и, сама не зная как, она очутилась в его доме. Напор молодой страсти разметал последние скрепы, творимые разумом, и... Мария уступила. И, лишь уступив, отметила, как лилеи и радуги вдруг преобразились в дурацкие занавески и безвкусно подобранные обои. "Как безобразно выкрашен потолок, - подумала она. - Глупо, как глупо...".

Зато теперь, в объятиях мужа, она, наслаждаясь, в полной мере ощущала и тепло, и чуткую ласку.

- Ты мой герой, - прошептала она и сладко поёжилась.

- Я повелитель твоих удовольствий, - отозвался он.

- Повелитель, повелитель. Ты лучше всех!

- Лучше кого?

- Всех! - выдохнула она, и это было сущей правдой.

Так лежали они; и широкие крылья, сплетаясь, укрывали, словно оберегая, их блаженную тихую радость. Неплохая концовка для рассказа, не правда ли?