'На политзанятиях в здании МИД Республики Узбекистан:
- Американские агрессоры и российские империалисты вмешиваются во внутренние дела независимого Узбекистана во всем мире...'
'У нашей республики нет постоянных друзей, постоянных врагов, постоянных политических интересов, зато как у путаны есть только постоянные клиенты'.
'Если враг не сдается, то его подкупают'.
'У сотрудников МИД России и Узбекистана спросили: 'Как вы дружите?' В ответ услышали: 'Мы дружим кладбищами'.
(Из анекдотов сотрудников МИД РУ середины 1990-х годов)
На этот раз я немного пройдусь по внешней политике Узбекистана в отношении наших бывших братьев по Союзу. Не ждите полного анализа - это работа для десятка докторских диссертаций, а у меня нет такой цели. Я опишу то, что сам видел, работая в МИДе. Только хочу заметить, что время - мудрец, оно не только дает человеку возможность осмыслить прошедшее с иной точки зрения, но и 'резинка' - стирает тонкости и нюансы. Может, поэтому мне трудно порой описать ту или иную ситуацию, поскольку из памяти выветрились некоторые моменты. Но что помню, то расскажу.
Итак, много ныне ходит легенд об узбекско-российской 'дружбе'. Особенно это сильно стало сказываться после андижанского кризиса 2005 года, когда только Москва поддержала узбекского диктатора в кровавом подавлении недовольства жителей города и спасла И.Каримова от Гаагского трибунала, который желали организовать ряд европейских стран. Конечно, чуть раньше подвижки были и в связи с таинственным рейсом самолета весной 2004 года из Ташкента в Россию... слухов много, но факты трудно раздобыть, ибо все заинтересованные стороны постарались упрятать концы в воду. Известно лишь, что дочка диктатора Гульнара Каримова вылетела на военно-транспортном самолете с грузом золотых слитков в несколько тонн из аэропорта 'Тузель' (под Ташкентом). Об этом стало известно российским чекистам, орудующим в Ташкенте, была проведена операция, в рамках которого военные ВВС России принудили самолет к посадке то ли в Башкоростане, то ли Татарстане. Пограничники и таможенники взошли на борт и обнаружили контрабанду - соответствующих документов на золото у Гули не оказалось. Не спас и дипломатический паспорт. Груз конфисковали, дочке пригрозили проблемами, если папа не явится с повинной в Кремль.
И папа не стал долго себя ждать. В тот же день он вылетел в Москву и встретился с Путиным. Тот пригрозил ему разоблачением, мол, поведает всему миру, как диктатор грабит собственный народ, если он не сменит пластинку в отношении России. А отношения были оч-чень плохими (об этом ниже - прим. А.Т.). Каримов поклялся в верности, просил не ставить в неудобное положение, мол, дочку Гульнару итак ищут судебные органы США, на ее арест выдан ордер, а тут еще один факт ее криминальной деятельности. Путин обещал пока не поднимать эту историю, отложил папку в пыльный архив. Каримов обещал исправится. Оба решили начать отношения с 'чистого листа'.
Через несколько месяцев состоялся второй (редкий случай в истории дипломатии и международных отношений!) государственный визит И.Каримова в Москву, в рамках которого подписали договор о стратегическом партнерстве. Нужно заметить, это происходило уже на фоне ухудшающихся отношений Ташкента с Вашингтоном, который требовал реальных демократических реформ и соблюдения прав человека от узбекских властей. Отмечу, что эта тема была всегда болезненой для диктаторов. Да, Каримов подисал в марте 2002 года Соглашение о стратегическом партнерстве с США, однако не собирался реализовывать взятые обязательства по реформам политической сферы - легализация оппозиции, снятие цензуры, свободные профсоюзы и НПО, митинги, шествия, критика, прозрачность финансовых потоков и т.д. Ведь диктаторы не собираются лишаться того, на чем сидят, на чем держится их власть - коррупция, штыки, пытки, произвол и дискриминация, презрение к закону. Кстати, презрение к Конституции И.Каримов продемонстрировал всему миру уже осенью 2007 года, когда пошел баллотироваться в президенты в третий раз.
России не нужен демократический Узбекистан, ибо трудно продвигать свои планы в этой стране, если много противников в парламенте, не всегда общественное мнение стоит 'за', вскрываются теневые операции и т.п. Легче договориться с диктатором, и получать свои дивидиенды. Хотя и диктаторы, загнанные в угол, как это произошло с Каримовым, не всегда отрабатывают миссию, часто огрызаются, пытаются сохранить собственное достоинство (ха-ха-ха, этого у них никогда не было и не будет! - прим. А.Т.). Закрыв глаза на Андижан и антидемократические выборы И.Каримова в 2007 году, Кремль надеится укрепить свои позиции в регионе и оттеснить США. Им это уже удалось сделать, оказывая давление и одновременно пугая 'цветной революцией' (а маньяк Каримов всему этому верит) с военной базой американцев в Ханабаде, выгнать их международные гуманитарные миссии из республики, закрыть потом СП 'Зерафшан-Ньюмонт' (хотя тут есть и чисто интерес семейки Каримова). Уверен, что именно они намекнули Исламу Абдуганиевичу сделать намек на американский след в андижанском выступлении. Это было воспринято с одобрением: один из 'революционеров' на суде публично 'признался', что его финансировало посольство США в Ташкенте...
Ладно, речь сейчас не об этом. А как было раньше? Хочу заявить, что Каримов делал все, чтобы уменьшить влияние России в Центральной Азии. Ненависть к Москве у него было в крови, может, это за эти унижения, которые перенес он, когда продвигался по партийной и советаппаратной службе, всегда его должность следовало согласовать с союзным центром. А там были противники, те, кому он не нравился. Личные обиды потом переросли в межгосударственную ненависть. Даже сейчас он не навидит Путина за унижение, через которые прошел, заметывая свои теневые следы. Посмотрите, как сам Владимир Владимирович с презрением смотрит на узбекского лидера-диктатора. Он-то знает, чего стоит этот человек - пару тонн золота и тысячу убитых андижанцев.
Но тогда Ислам Абдуганиевич был иным - самоуверенным, самодовольным, наглым и жестоким. (Да, к слову, хочу заметить, что одной из причин нашей с Петей Каримовым осенью 1996 года перепалки в Москве было именно позиция Ташкента по отношению к Москве: я настаивал на том, что следует придерживаться взятых обязательств по интеграции и кооперации, а Петр Исламович утверждал обратное и поддерживал отца в 'холодном мире' к Москве, - отступление А.Т.). Его постоянно бесило, что соседи - Казахстан, Таджикистан и Кыргызстан устанавливали дружеские отношения с Москвой, входили в различные с ней союзы - ОДКБ, Таможенный союз, СНГ, а также участвовали в структурах с наднациональными признаками (Межпарламентская Ассамблея СНГ, хозяйственный суд СНГ и т.д.). Ведь сам И.Каримов организовывал различные блоки, чтобы уйти от 'старшего брата', например, создал в 1994 году с Казахстаном Единое экономическое пространство (ЕЭС). Потом сюда подтянулись Бишкек и Душанбе. Понятно, что эта интеграция носила явно антироссийскую направленность - здесь, правда, были и объективные обстоятельства, диктуемые экономикой и политикой. Но делал это Каримов явно неумело и амбициозно, просто надеялся на покровительство США и Западной Европы, которые не хотели возрождения СССР. Кстати, в части 7 я немного расскажу о позиции Каримова к различным интеграционным группировкам, которые складывались на постсоветском пространстве.
А в 1990-х годах... Увы, ЕЭС не раз меняло вывеску, но в полноценное сообщество так и не выросло, потому что практически ни один серьезный вопрос или проект так и не нашел своего практического воплощения. Оно умерло без конвульсий и агонии (хотя и до этого было в коматозном состоянии), когда И.Каримов дал согласие на 'объединение ЕЭП/ОЦАС (последнее название - Организация Центрально-Азиатского сотрудничества) с ЕвроАзЭС. Хотя никакого объединения не было, потому что никакие документы ОЦАС не вошли в нормативную базу ЕвроАзЭС. Это был позорный пинок по заднице И.Каримова, и этого президент долго не мог пережить. Чем отличался ОЦАС и ЕвроАзЭС? Тем, что в первом не было России, а во втором - Узбекистана. А теперь представителем Ташкента в ЕвроАзЭС является бывший представитель Узбекистана в исполнительном комитете СНГ (в г.Минск) Останакул Мирзаев, человек неглубокого ума и недалеких взглядов, который умеет только кричать и топать ногами, если не может логически объяснить что-либо или когда нет иных аргументов в споре. Хочу отметить, что Мирзаев О., будучи начальником управления стран СНГ в МИДе, являлся одним из тех, кто усложнял отношения республики с соседями и с Москвой. Он повторял сказу об опасности реанимаци большевизма и влияния Москвы (удивительно, а до этого был партийным аппаратчиком, 'верным' ленинцем). Впрочем, он как попугай вторил то, что ему сверху приписывал заминистра Шокасим Шоисламов и министр Абдулазиз Камилов. Не удивительно, что наши дела ни в рамках СНГ, ни ЕвроАзЭСа никогда не шли, и серьезных результатов - кот наплакал. А что могут сделать такие бездарные личности?
Помниться, как-то после визита российского премьера Виктора Черномырдина (22 или 24 июля 1995 года) Мирзаев поручил мне разработать программу совместного сотрудничества. Я сделал и показал ему. Тот прочитал, но побоялся взять на себя ответственность за этот документ, мало ли как отреагируют на верху, и направил на просмотр Шоисламову. Тот на следующий день вызвал меня и стал орать:
- Ты, что, свинины объелся? Что за руссофилия тут? Ты чего предлагаешь? Что ты тут написал? Хоть понимаешь?
- А что тут не так? - удивился я, не зная еще полностью подводных течений в узбекско-российском сотрудничестве. - Я же развил идеи, которые были заложены в Меморандуме, а этот документ подписали Черномырдин и Каримов!
- Мало ли что там написано и подписано! - продолжал орать замминистра. - Пишется для проформы, а не для реальности. Москва - наш первый враг, нам нужно меньше контактов с ней, меньше дел, меньше общих выступлений! А ты предлагаешь создавать СП, технозоны, совместно выступать в проектах по миротворчеству, в рамках ООН, военное сотрудничество укреплять!
Я был сбит с толку. 'А зачем тогда подписали столько документов? - спросил я. - Зачем эти визиты и встречи, если принимаются решения, исполнять которые мы не собираемся?' На что получил ответ:
- Это и есть дипломатия - делать то, что нам не хочется, но при этом дружески пожимая руку и улыбаясь. Запомни: мы не имеем никаких дел с Москвой. Мы - независимая республика. Москва хочет вернутся в прошлое, взять нас в оборот и сделать вассалами. Мы - против! Мы - независимое государство. Никакого реального сотрудничества с ней. Пускай они, россияне, вкладывают в нашу экономику, мы - ни копейки им не дадим. Им нужна радиоастрономическая обсерватория на плато Суффа? Пускай строят, да и нам польза!
Самое интересное то, что потом Ш.Шоисламов был назначен послом в Россию, а там он, поднимая тосты, говорил о верности узбекско-российской дружбы, братстве народов, взаимовыгодном сотрудничестве. Он не говорил, как давал команду не отвечать за запросы российской стороны, почему не выполняются те или иные положения договоров, нет того-то или того-то, застопорилось то-то. А я получал десятки писем из российских организаций и складывал их в папку. Шоисламов ставил резолюцию: 'В архив', что означало, похоронить ответ, не направлять далее по цепочке заинтересованным ведомствам и министерствам. Мирзаев вообще морщился, когда нужно было решать что-то по линии России. Он один раз был в делегации Каримова на саммите СНГ, был даже снимок в газете, где сидит позади президента, так этим он гордился. Говорил, какое это счастье - быть рядом с И.Каримовым и помогать ему вершить историю в межгосударственных отношениях. Мы слушали его и ухмылялись, ибо с такими вершителями истории легко было вляпаться в дурную историю. И страна вляпалась, благодаря таким дипломатам.
Я говорил, что многие узбекские дипломаты ранее работали на партийной должности, то есть, может, они представляли себе, как следует строить мифический коммунизм, но мало знали в реальности что-то в международных отношениях, протоколе и т.д. Они не хотели этому учится, полагая, что партийных знаний и опыта кричать на подчиненных достаточно для развития внешний связей. Увы, это выливалось в уродливую схему дипломатии. И не удивительно, что по всем фронтам были полные провалы: нас ненавидели соседи, чуть не вступили в войну с Туркменистаном, на нас смотрели свысока другие страны СНГ, подсмеивался мир после бойкота Кубы. И это из-за того, что руководство никогда не училось тому, чем оно занималось.
Например, Ислам Каримов - функционер Госплана и партийный 'лидер', разве он жил в рыночной экономике, знал ее основы? Думаете, он читал работы Давида Рикардо или Адама Смита, Кейнса и Леонова, других великих экономистов? Уверен, что он и политэкономию Маркса плохо знал, ибо не наделал бы таких ошибок в экономике, от чего страна переживает больше 10 лет кризис. Он считался всего лишь распределителем бумажек в Госплане УзССР, но вряд ли сам когда-то что-то планировал, вел подсчеты, ибо даже это требовало ума и знаний.
Или Шоисламов Шокасим и Мирзаев Останакул - партработники, они разве учились в Академии МИД, МГИМО или ином профильном учреждении? Или знали историю дипломатии, специфику политических отношений? Ни черта! Оба - учителя русского языка (правда, Мирзаев был и экономистом и юристом по дипломам, но ни разу не работал по этим профессиям), Шоисламов отличался тем, что корректировал письма, исправлял грамматические ошибки (хотя для этого была создана специальная служба). Все эти люди вышли из старой системы с мышлением того времени и пытались сделать что-то новое. Конечно, 'новое' они понимали, мысля не так, как в других странах. Поэтому и в дипломатии, и в экономике, и в социальной сфере были сплошые провалы и недочеты. Только не думайте, что эти люди осознают, что делали все не так. Увы, им это не постичь. Мышление не позволяет оценить, какой вред они нанесли стране и какую уродливую систему создали.
Точно так же эти люди объясняли нам, рядовым дипломатам, для чего создавался ЕЭП: 'Чтобы уйти от влияния России! Мы сами себя должны всем обеспечивать. С соседями мы станем сильными'. Но это была не совсем правда. С соседями мы строили экономическую группировку, чтобы лидировать в ней и диктовать там свои условия. Конечно, Туркменистан сразу заподозрил в этом амбиции Каримова, благо ихний Туркменбаши был не менее амбициозным - он отказался играть в такие игры. Другие согласились, так как деваться было некуда - нужен был узбекский газ, материалы, сырье, работа. Но проблемы возникли с Казахстаном, так как Норсултан Абишевич тоже не против был покомандовать регионом в 50 млн. человек. Для этого у него было достаточно природных ресурсов, экономической мощи и политического влияния. Назарбаев, в отличие от Каримова, не сорился с Россией, поэтому извлекал выгоду от сотрудничества. И если в начале 1990-х годов Казахстан был позади Узбекистана в экономическом развитии, то к конце десятилетия он ушел далеко вперед. Сейчас ВВП казахской республики в 4 раза превышает узбекский, хотя население там 16 млн. против 27 млн. узбекистанцев. И именно узбеки батрачат в Казахстане, а не наоборот. И иностранцы стараются инвестировать именно в сюда, а не в 'стабильный' как кладбище Узбекистан с его неработающими законами.
Противоборство Каримова и Назарбаева ощущали, прежде всего мы, дипломаты, которым поручались регулировать двусторонние проблемы. Точнее, мы ничего не могли отрегулировать, ибо была установка из Аппарата президента сделать так или этак, никаких обсуждений и вопросов. Наши доводы и аргументы игнорировались, более того, могли получить по шапке за инициативу. Дипломатов учили молчать и не высовываться. Поэтому проблемы накалялись, а не разражались. Мы всего лишь фиксировали их и... складывали в виде записки в папку, может, какой-нибудь историк прочтет данный документ. Самому министру А.Камилову эти справки были до фени, ибо он и сам прекрасно знал о плохих отношениях с соседями, ему не нужно было это пояснять. Потому что приложил руку для этого. Уверен, что и он рекомендовал наравне с СНБ заминировать границу с Таджикистаном и Кыргызстаном в 1999 году, и несет такую ответственность за смерть гражданских лиц, погибших на противопехотных минах.
Назарбаев осенью 1995 года передал узбекской стороне документы по созданию Таможенного союза (на его основе потом был сформирован ЕвроАзЭС). Каримов был возмущен, что российский президент Борис Ельцин, предложивший эту идею, не передал ему это лично, а лишь переслал через его соперника по региону. Впрочем, он вряд ли принял это предложение, просто его возмутило, что теперь будет создана еще одна группировка из числа участников ЕЭП, а это уже ослабление позиции Ташкента. Ведь было понятно, что лидером в СНГ оставалась Россия, и товарооборот Узбекистана со странами Содружества на 52% составляла именно Россия, хотя для Узбекистана в российском товарообороте не превышала 2%. И все же Москва стремилась, хотя и вяло, на остаться на рубежах Центральной Азии. Первая попытка была сделана в 1995 году, когда прибыл Виктор Черномырдин.
И.Каримов долго размышлял, как определиться с Москвой, ибо и сориться в открытую не хотел, но и на дружбу его особо не тянуло. Из российской столицы прибыла солидная делегация, были экономисты, международники, пограничники. Каждый пытался протиснуть в Меморандум и другие документы свои идеи. Погранцы хотели совместного патрулирования границ, таможенники - унификации пошлин, международники - совместного выступления на ООН, ОБСЕ, а также предлагали дружить парлментариями, признания за СНГ статуса органа международного права, юристы - признания верховенства Хозяйственного суда СНГ и т.д. Все это мы по-вежливому отметали, ибо это не устраивало узбекскую сторону. Получившийся документ был размытым и неконкретным, одна вода, впрочем, на то были и меморандумы и декларации - призывы к чему-то без каких-то обязательств их исполнения. Такой способ особенно нравился Камилову, который не хотел потом нести ответственность перед президентом.
Шоисламов тоже придерживался этой идеи - минимум ответственности и обязанностей перед Россией. Он тоже считал, что Узбекистану уготовано важное место в западной политике. Он ставил Ташкент в противовес Алмате (Астане), считая, что американскую стратегию в Центральной Азии будет проводить только Узбекистан. Поэтому УПАП (по-моему, ответственной за это была Алла Бекмухамедовна Каримова) вместе с управлением СНГ (Останакул Мирзаев) разрабатывали программу сведения к минимуму влияния Москвы на регион, нейтрализации ее дейс твий в рамках Содружества. Лично А.Камилов контролировал ее, потом отчитывался перед вышестоящей инстанцией. Уверен, что программа получила одобрение Ислама Каримова, ибо наши отношения в СНГ вообще были сведены к минимуму. Практически, с середины 1990-х годов Узбекистан всячески избегал подписей в документах СНГ, а те, что подписал, похоронил. Лишь единицы нашли практическое воплощение, да и то они были второстепенными или стретьестепенными для Узбекистана, имевшие небольшое значение.
Вообще, работа по визиту В.Черномырдина была первой работой с пакетом материалов и документов. Тут я готовил массу справок, а также речи для И.Каримова тет-а-тет с российским премьером, потом в расширенном составе (с делегациями), спич на обеде, выступление перед прессой. Работа была интересной, живой, постоянно контакты с делегациями и ведомствами, десятки решений и справок, анализ ситуации и выработка предложений, я буквально окунулся в этот труд с головой. Жаль, что было только много тормозов: это нельзя, это запрещено, это не упоминай, это ни в коем случае не пиши... Зато я познакомился со многими экспертами из других учреждений - Госкомпрогнозстата, Минобразования, Налогового комитета, Таможни, МВЭС, понял, что у нас много головастых товарищей.
После визита В.Черномырдина нам было поручено готовиться к визиту Эдуарда Шеварднадзе, президента Грузии. Отношение с этой страной было туманной на тот момент. Нам было непонятно, какая у нас политика в отношении Кавказа. Ну, с Азербайджаном было в тот момент ясно - это и не друг, но и не враг. И.Каримов не любил Баку за поддержку Абульфазом Эльчибеем узбекских оппозиционеров, нашедших там приют и понимание. Об этом признавался азербайджанским дипломатам (начальнику и его сотрудникам Управления стран СНГ и Центральной Азии - может, это подразделение именовалось иначе, точно не помню, - прим.А.Т.) замминистра Ш.Шоисламов при встрече с ними в здании МИД Азербайджана весной 1996 года. Именно тогда готовился визит И.Каримова в Баку и потом в Тбилиси. 'Вы поддержали наших врагов, тех, кто хотел свергнуть конституционную власть в республике, намеревался устроить бойню, и поэтому наше правительство не хотело иметь никаких контактов с Эльчибеем, - говорил замминистра. - Но сейчас все изменилось, к власти пришел мудрый Гейдар Алиев, который прогнал пустозвонов из страны, и понял, какую опасность для Азербайджана, ее стабильности представляют узбекские диссиденты и оппозиционеры. Ныне мы готовы к сотрудничеству и наметили ряд моментов в укреплении дружбы'.
Нужно признать, что до октября 1994 года между Узбекистаном и Азербайджаном, как, впрочем и с Арменией, не были установлены дипломатические отношения, хотя в составе СНГ республики были уже три года, и президенты не раз встречались на саммитах. Лишь осенью в Москве в посольстве Узбекистана были подписаны соответствующие документы. Что касается нормативнеой базы, то их было 3-5 документа в сфере экономической кооперации и торговли, да и то они практически не были исполнены. Подписали документы с Баку и Ереваном в один день, чтобы избежать кривотолков в поддержке той или иной стороны в их взаимном конфликте. Но если с Арменией сотрудничество до сих пор осталось вялотекущим, и президенты Узбекистана и Армении практически не осуществляли никаких визитов друг к другу (лишь один раз Левон Тер-Петросян был проездом, его самолет заправлялся в аэропорту 'Ташкент' для дальнейшего следования в Китай, но президент не покинул борта, хотя ему организовали фруктово-чайный стол, - прим.А.Т.), то с Азербайджаном были более тесные контакты. Почему? Очень просто - нужно было найти новые пути экспорта и импорта, минуя северные, то бишь Россию. И тут нужны были две закавказские республики, которые стояли на линии ТРАСЕКА.
Осенью 1995 года я вместе с Ш.Шоисламовым протопал к зданию Кабмина. Замминистра вдруг остановился и стал разговаривать к каким-то пожилым, толстеньким и лысым человеком, азиатской внешности, который был одет просто - светлые рубашка и штаны. Я бы подумал, что это какой-то раис колхоза. Говорили о предстоящем визите Шеварнадзе, и этот человек хмурился:
- Какие перспективы еще могут быть у нас с Грузией? Бедная страна, никаких ресурсов, нет денег для валютных операций, а бартер нам уже не нужен. У них и долг до сих пор перед нами висит... Не знаю, что и доложить...
Шоисламов пытался поменять его мнение, внося какие-то аргументы. И тут вякнул я, хотя меня никто за язык не тянул:
- Новая магистраль...
- Что? - взметнув брови, удивился пожилой человек.
- Транскавказский коридор, - пояснил я. - Если мы ищем пути мимо России, то Кавказ один из перспективных направлений. Я смотрел расчеты экспертов, весь груз можно быстрее доставить в Западную Европу через Черное море, Грузию, Азербайджан и Туркменистан. По временным факторам - это экономно. По денежным - все зависит от согласованной тарифной политики, предоставленных льгот.
Человек задумался, потом пробурчал что-то про неподдающийся прогнозированию Туркменистан, сложности с Туркменбаши, войну в Чечне, застывший армяно-азербайджанский конфликт, однако потом заявил:
- Может, новая магистраль - это то, ради чего стоит затевать сотрудничество с Кавказом. Вот над этим и поработайте. Заодно приложите новые проекты сотрудничества, найдите, что нам там интересно, и что им интересно у нас. Хотя итак ясно - хлопок, он им нужен позарез, не зря к нам прибывают послы с этой целью...
Человек попрощался и ушел в здание. Лишь потом я узнал, что это был всемогущий Исмоил Джурабеков, серый кардинал узбекского правительства. Я удивился тому, что этот человек ходил без охраны, спокойно по площади Мустакиллик, и был прост в общении. И вспомнил, как однаджы начальник Управления СНГ Останакул Мирзаев должен был по 'вертушке' позвонить Джурабекову, и как долго он не мог собраться духом, чтобы набрать диск, волновался. А когда решился, то разговаривал таким ягнячьим голосом, что мы, сидевшие рядом (почти все сотрудники Управления) чуть не прыснули. Чувствовалось, как дрожал его голос, как он заискивал перед невидимым вице-премьером. А когда разговор закончился, то Мирзаев облегченно вздохнул и вытер пот со лба (может, и в штаны наложил - это не проверишь же). Уже по этим признакам можно было понять, что это за человек - начальник Управления стран СНГ МИД РУ. С ним не только в разведку, в пивную не пойдешь.
Итак, мы готовились к визиту Э.Шеварднадзе. Вообще-то все материалы о Грузии коллекционировал Баходир Хусанов, третий секретарь. Не скажу, что за время работы в Управлении он набрал необходимый массив информации, все его справки имели нулевой баланс смысла, и поэтому пришлось самому побегать по библиотеке, смежным управлениям, поискать в киберпространстве (мы имели доступ к электронной базе данных многих мировых информагентств), созвониться с коллегами из других ведомств. Если честно, то и в других структурах раздобыть что-то было сложным делом, и лишь дружеские отношения открывали ворота. А так хрен видать что-либо по интересующему вопросу, СНБ так всех напугала, что не раскрыли бы и имя, и должность, и год рождения Ислама Каримова. Но самое интересное то, что в этот важный момент Б.Хусанов был направлен на трехмесячную стажировку в Турцию (тут без его дяди или какого-то другого влиятельного лица не обошлось), и все его дела спихнули мне.
Пришлось попотеть, и тут мне помогли мои коллеги, которые от Хусанова отличались работоспособностью и всегда готовы были поддержать. В итоге на стол президенту лег неплохой материал о сотрудничестве с Грузией. В благодарность за это Ш.Шоисламов взял меня на встречу И.Каримова с Э.Шеварднадзе в расширенном составе. Она проходила в здании дворца Дружбы Народов. Там в большом помещении сидели два президента в окружении чиновников и вели переговоры. Я находился недалеко у колонны и вел протокол (жаль, что не сохранил материалы, их я оставил в архивах Управления). Отмечу, что за время двухчасового разговора И.Каримов лишь упомянул одну цифру (что оборот Узбекистана с Грузией составляет 0,02% от общего объема со странами СНГ) из наших материалов, остальное он говорил от себя и использовал иные материалы. У меня сложилось впечатление, что мы писали в мусорную корзину. Может, кое-что и было использовано где-то из подготовленных документов, но я этого не услышал и не увидел. Но это не минус нам и нашей работе, просто И.Каримов говорил то, что в этот момент считал нужным.
Если честно, то переговоры меня не впечатлили. Общий треп, ничего конкретного. Лишь запомнилось, как Шеварднадзе просил Каримова открыть посольства Узбекистана в Тбилиси, поставить 5 тыс. тонн хлопка-волокна по льготным ценам, урегулировать их внешний долг через товары и т.п. Каримов обещал, но не знаю, насколько он сдержал свои слова, могу лишь отметить, что посольство он так и не открыл ни тогда, ни через пять лет. Особенностью пресс-конференции были два факта:
- во время речи Ислама Абдуганиевича вдруг громко застучал мотор, мы подумали, что где-то находится трактор или работает отбойный молоток. Им оказался съемочный аппарат студии кинодокументалистики, вообще было удивительно, что этот архаичный агрегат еще сохранился. Было видно, как поморщился президент И.Каримов, мол, откуда раскапали это археологическое оборудование? Даже грузины были изумлены. Чувствовалось, как напряжен был и сам хроникер, снимавший это на кинопаленку - он понимал, что шумом мешает работе конференции. Наверное, потом был отдан приказ пропускать на такие мероприятия только с современными камерами;
- один из узбекских журналистов стал задавать вопросы Шеварднадзе на грузинском языке. Оказалось, что когда-то учился в Тбилиси. Этот факт понравился Каримову и тем более 'Хитрому Лису'.
Еще вспоминаю, как в Дурмене встречались мы с грузинской рабочей группой, которая прибыла раньше для подготовки документов. Были там и представители грузинской диаспоры в Узбекистане, в том числе мой друг Саша Чеченидзе, с которым я учился в нархозе (он сейчас в Тбилиси успешно руководит крупной транспортно-логистической компанией). Также был один экономист по фамилии Хомерики, который в 1988 году пытался стать ректором Ташкентского института народного хозяйства, но не прошел при голосовании. И тогда выступил перед собравшимися с речью, в которой вскрыл фальшивую и нечестную игру этих выборов. Спустя столько лет я сидел рядом и беседовал с ним, он оказался очень эрудированным и умным человеком, и мне было жаль, что он не стал ректором, может, у института была иная история... Да, среди них был и торговый представитель Грузии по имени Темураз (фамилию не припоминаю), который ездил на 'Волге' с дипномерами и имел диппаспорт. Потом выяснилось, что он уже давно не является дипломатическим агентом, и просто по инерции выполняет какие-то функции. Но парень он был неплохой. Так вот, вечерами были неплохие посиделовки, тосты в честь народов, и это тоже было частью протокола.
Но что было потом? Дело в том, что И.Каримов дал обед в честь высокого гостя, и выступил с речью. Чтобы его написать мне пришлось долго поработать над источниками, например, перечитать поэму Шота Руставелли 'Витязь в тигровой шкуре' и стихи других авторов, чтобы втиснуть в текст удачные словесные обороты. Напомнил также о наличие в Узбекистане грузинской диаспоры в 30 тыс. человек (по данным переписи 1989 года), существовании улицы, названной в честь грузинского поэта Ш.Руставелли. Кстати, именно на этой улице я жил и рос до осени 1973 года, и там проживал Ислам Каримов (тогда еще скромный работник Госплана, мальчик на побегушках на различных тоях и посиделовках) со своей второй семьей. После визита прошло несколько дней, и вдруг по внутренней связи мне звонит Амир (то, что он родственник госсоветника президента Темура Алимова я не знал тогда, - прим.А.Т.):
- Алишер, тут из городского хокимията беспокоят, спрашивают тебя...
- Зачем?
- Ну, ты же готовил материалы к визиту Шеварднадзе... Там вопросы по этому поводу...
Он меня соединил с звонившим. Им оказался заместитель хокима, он сообщил, что И.Каримов в беседе с грузинским лидером упомянул улицу Шота Руставелли...
- Да, и что? - не понял я.
- Дело в том, что этой улицы уже нет... Сейчас эта улица носит имя Усмана Носира...
'Ого!' - свистнул я. Вот уж попал впросак. Конечно, если это всплывет, то крайним сделают меня, мол, почему не поехал на эту улицу, не сверил название... Нужно было выкручиваться, и я пошел на хитрость:
- Представляете, ака, что будет, если грузины решат, что наш президент соврал, и улицы такой нет. Ведь об этом могут сообщить Шеварднадзе местные грузины. Нельзя нам подставлять Каримова.
Нужно отдать должное чиновнику, он быстро сориентировался:
- Да, вы правы, мы решим этот вопрос...
Потом я узнал, что улице вернули имя Шота Руставелли, правда, только одной стороне, а вторая осталась, как Усмана Носира.
Весной 1996 года мы уже летели в составе узбекской делегации в Азербайджан и Грузию. Конечно, был не 'РЖ-82' или 'Боинг', и даже не 'Тушка', а дряхлый ЯК-40 от 'Узбекистон хаво йуллари', но это устраивало всех, ибо лететь нужно было не более двух часов. Нам следовало не только готовить визит Каримова в эти кавказские республики, но пробивать новую транспортную магистраль. Высшее руководство делало на Транскавказком коридоре большую ставку (представляю, как работали в этот момент в противовес российские агенты, чтобы свести к минимуму эту возможность, - прим. А.Т.), ибо ненависть к России у узбекского лидера достигла апогея. Но проект к концу 1990-х годов стал пробуксовывать. Например, азербайджанцы подняли на 20% НДС за транзит грузов, точно так же чуть ранее поступил Туркменистан, то есть большинство участников ТРАСЕКА отказались от взятых обязательств. В итоге в 1998 году оборот перевозок по этой магистрали со стороны Узбекистана сократился почти в 2 раза. Уверен, что на Туркменистан надавил Иран, а на Азербайджан - Турция, страны, которые потеряли от транзита узбекских грузов по их территории. Возможно, тут было и влияние Москвы, ибо после 2004 года возобновился с новой силой 'северный маршрут'. Но не об этом речь.
Что же у нас было к тому моменту с Азербайджаном? В этот период между двумя странами действовало всего 9 межправительственных и межведомственных соглашений и протоколов, подписанных в 1991 и 1993 годах. Нельзя сказать, что они существенно способствовали развитию экономических отношений: по некоторым данным объем товарооборота не превышал ста тысяч долларов США. Между тем, к 1996 году в Узбекистане действовало два узбекско-азербайджанских совместных предприятия - 'Гюнел' и 'Кондиционер', занимающихся в сфере производства и обслуживания электробытовых приборов. Никакой роли в национальной экономике Узбекистана и тем более экономике Азербайджана они не играли.
Экономические отношения между республиками стали ослабевать еще в конце 80-х годов прошлого столетия, когда на территории Союза ССР была введена политика регионального хозрасчета. Это привело к резкому снижению межреспубликанского обмена, поскольку каждый регион стремился оставить произведенную продукцию на своей территории для внутреннего потребления. Поэтому, согласно статистики, в 1991 году Узбекистан ввез в Азербайджан 331 тыс. м хлопчатобумажных тканей, 470 тыс. м шерстяных тканей и платков, 465 ты. м шелковых тканей, одежды и белья на 14,509 млн. рублей, 19 тыс. пар кожаной обуви. В свою очередь, азербайджанские предприятия экспортировали в Узбекистан 3 тыс. тонн готового проката черных металлов, 7 тыс. тонн цемента, 843 шт. тракторов, 143 тонны овощей свежих и переработанных, 44 тонны фруктов и ягод, включая виноград, 365 тыс. м хлопчатобумажных тканей, 326 тыс. м шелковых тканей, 160 шт. холодильников.
С начала 90-х годов не действовало прямого транспортного сообщения между двумя республиками. По мнению узбекских специалистов, открытие воздушного моста между Ташкентом и Баку было преждевременным из-за сложной политической обстановки в закавказском регионе и возможности возникновения терактов на борту узбекских лайнеров. В этом направлении узбекское правительство опасалось также быть втянутым в военное столкновение между Арменией и Азербайджаном. В 1995 году общий товарооборот равнялся 5,1 млн. долларов при положительном сальдо для Узбекистана. Тогда основу импорта составила продукция машиностроения, а экспорта - удобрение, шифер, цемент. В 1998 году товарооборот достиг 5,2 млн. долларов, из которых узбекский экспорт составил 2,2 млн. долл., а импорт - 3,0 млн. (доля Азербайджана в общей торговле Узбекистана со странами СНГ составила 0,28%). Такой невысокий оборот объяснялся тем, что во внешней торговле Баку предпочитал бартерные сделки (более 94% лицензионной торговли Азербайджана), тогда как Ташкент в законодательном порядке упразднил эту форму взаимоотношений (лишь в исключительных случаях по решению правительства) и требовал оплаты в СКВ. Более того, вывоз продукции из Азербайджана большей частью осуществлялся через посреднические организации, из-за чего ее стоимость увеличивалась в несколько раз, что не устраивало узбекских импортеров.
В 1999 году взаимная торговля снизилась до 5,1 млн. долларов, то есть до уровня 1995 года, когда между государствами не было такого тесного контакта. Узбекский экспорт увеличился до 2,5 млн. долл., а импорт снизился до 2,6 млн. долларов (доля Азербайджана во внешнем товарообороте Узбекистана со странами СНГ сохранился на том же уровне - 0,28%). Как известно, такая ситуация сложилась и в связи с нарушением азербайджанской стороной принятых обязательств по транзитным перевозкам, в одностороннем порядке введя 25%-й налог на добавленную стоимость. В результате, стоимость узбекских грузов возросла на треть, что привело в 1999 году падению по сравнению с 1998 годом объемов перевозимых грузов по маршруту ТРАСЕКА почти в 2 раза - с 300 тыс. тонн до 180 тыс.
Но вышесказанное - это лишь статистика. Хочу сказать, что в экспертами в нашей делегации были очень грамотные люди из различных ведомств, и они действительно вели эффективные переговоры, парафировали множество документов. В столице Азербайджана нас поселили в гостинице 'Баку'. Оказалось, что многим нашим экспертам для оплаты за проживание узбекский банк дал рубли, которые уже не имели силу в стране, и это вызвало возмущение у них. Но азербайджанцы урегулировали эту проблему, и поселили за госсчет. Хочу сказать, что встречали нас действительно радушно, вечером были встречи в ресторанах с кавказскими танцами и исполнением популярной и здесь песен из репертуара Насибы Абдуллаевой. Вечерами мы прогуливались по берегу Каспия, это великолепный вид: волны, корабли, какой-то лайнер, ставший гостиницей и рестораном одновременно. Может, я когда-нибудь опишу эту поездку с туристской точки зрения. А сейчас... Только помню пьянство высшего руководства на этих посиделовках, когда чиновников, не способных от чрезмерной дозы алкоголя передвигаться самостоятельно, несли в номера отсыпаться. Но на утро, что удивительно, они были трезвы как стеклышко и продолжали выдавать команды по процессу переговоров. Вообще, любовь к спиртному у дипломатов и других чиновников особенно сильно проявлялось во время таких поездок, и у меня возникали смутные сомнения, что не являются ли они специально организованными в рамках 'алкогольного туризма'?
Похоронив противоречия двусторонних отношений с Баку, которые имели место из-за узбекской оппозиции, мы направились в Тбилиси. Тоже на ЯК-40, только местной авиакомпании. В столице Грузии мы пробыли два дня, потом делегация вернулась обратно в Баку дорабатывать кое-что, а меня и Иванченко Сергея - начальника Договорно-правового управления направили в Ташкент через Москву - нам следовало привезти документы и наработки. Но сутки мы прожили в городе, точнее, на окраине, зато рядом с горами и в 100 метрах от резиденции Эдуарда Шеварднадзе. Грузины тоже постарались нас встретить хорошо. Вечером было застолье. В умении кавказцам говорить тосты не откажешь, а грузинам - тем пачее. Однако один из наших умников решил тоже показать, на что способны узбеки. Он поднял бокал за исторических личностей и привел в качестве примера... Амира Темура, которого нынче боготворит руководство Узбекистана.
От моего взгляда не ускользнуло то, как стушевались грузины, выражение недоумения промелькнуло на их лицах. Они быстро перевели эту в шутку, а потом заявили, что уже поздно, мол, гости устали, и поэтому нас оставят в покое, затем удалились. Умник из нашей делегации остался в расстерянности, мол, что это вдруг, почему такая реакция? Пришлось мне вводить его в исторический ракурс деятельности Темарлана на территории Кавказа, особенно в той части, где он резал грузин, и поэтому память о нем здесь не столь лестная. 'Это для Ислама Абдуганиевича он герой, а тут о нем пишут совсем другие истории', - сказал я. Слава богу, это не выползло тогда на страницы прессы, иначе политического скандала не миновать, и визит был бы скомкан, а сейчас я это рассказываю, поскольку это - уже просто история узбекской дипломатии. Хочу только сказать, что грузины согласились на наши условия и их предложения оказались приемлемыми для нас, работа пошла. На 'мелочь' с тимуридами не обратили внимание - мало ли что может сказать маленький и недалекий человек.
Конечно, Шеварднадзе хотел большей поддержки от Узбекистана, особенно зная, как ненавидит Каримов Россию. Его цель - дополнительный вес в решении острых отношений с Москвой, в частности, по наличию в стране российской военной базы и миротворческих сил на границах Абхазии и Грузии. 'Хитрый лис' (именно так называли грузинского главу государства) предлагал узбекскому лидеру направить своих полицейских для выполнения специальных операций, заменив, таким образом, российские части, выдавив российское присутствие из региона. Только Каримов, балансировал в этот момент в отношении Москвы, не шел на открытую конфронтацию, тем более избегал участия своих военных за пределами республики, особенно учитывая то, что миссия в соседнем Таджикистане бесславно закончилась для Ташкента. Хотя с другой стороны именно для миротворческой миссии был создан 'Центразбат' - структура, куда входили военнослужащие Узбекистана, Казахстана и Кыргызстана. Шокасим Шоисламов с гордостью мне говорил, что и у центрально-азиатских республик есть теперь своя боевая единица, и она получит статус у ООН. Действительно, 'Центразбату' дали статус резервных сил ООН, но сразу предупредили, что направлять его будут туда, где у нас (то бишь трех республик) нет стратегических интересов, например, в Латинскую Америку или Африку. Это, видимо, не особенно обрадовало руководство Узбекистана. Батальон участвовал лишь в маневрах, в том числе и с американцами, однако в реальном бою так и не опробовал себя. А потом про него и вообще забыли, как о неудачном проекте Организации Центрально-Азиатского сотрудничества. Можно ли было его в те времена направить на Кавказ? Конечно, теоретически можно было. Но на самом деле никто не собирался участвовать в подобных дорогостоящих мероприятиях. 'Центразбат' нужен был только для услащения политических амбиций президентов - не более!
Кстати, в одной из с частей мемуаров я рассказывал о январском 1996 года визите Евгения Примакова в Ташкент. Конечно, мне не была дана возможность присутствовать на встрече российского министра с узбекским президентом. Но все равно кое-какая информация просочилась. Так, из слов О.Мирзаева и Ш.Шоисламова я узнал, что Москва выразила надежду, что Узбекистан будет способствовать снижению напряженности в Таджикистане. Мол, Россия готова предоставить Ташкенту боевую технику, а также гуманитарную помощь, но с условием, что часть ее будет передано Душанбе. Кроме этого, обсуждался вопрос о расширении полномочий коллективных миротворческих сил СНГ на границе. Евгений Максимович попытался хотя бы частично переложить ответственность за таджикско-афганскую границу, предусмотренную договором об охране границ СНГ, на других членов Содружества. Однако это не вызвало энтузиазма у узбекского лидера. Он заявил, что решение подобных вопросов находится в компетенции Олий Мажлиса, а не президента, хотя всем было ясно, что такое парламент и кто такой глава государства. Я говорю это к тому, что у Каримова никогда не было теплых чувств к соседям, тем более, к Москве. Кстати, в ходе визита планировалось подписание соглашения о статусе граждан России в Узбекистане и граждан Узбекистана в России, договора о правовой помощи по гражданским и уголовным делам, о взаимном открытии культурно- информационных центров, о статусе собкоров. Но подписана была лишь программа сотрудничества МИД России и Узбекистана. Могу сказать, что она практически не была реализована. При мне были закрыты возможности учебы узбекских дипломатов в Академии МИД РФ, хотя потом я узнал, что неофициально (то есть при поддержке лишь некоторых чиновников из узбекской дипломатии) там все же учились наши сограждане. Например, узбекский посол в России Шамансур Шахалилов помог устроиться бывшей второму секретарю Нодире (увы, ФИО не помню, может, Туляганова, хотя скажу, что человек она хороший).
Видимо, возможный антироссийский альянс Ташкента и Тбилиси уже тогда взволновало Евгения Примакова, который прислал письмо с просьбой поддержать на саммите глав государств СНГ вопрос по продлению мандата российских миротворческих сил в Грузии. Узбекский МИД (а точнее аппарат президента - именно там принимались на самом деле все внешнеполитичесекие шаги, - прим.А.Т.) был в расстерянности. Не было четкой ясности, как действовать. В итоге мне О.Мирзаев поручил подготовить проект ответа грузинскому лидеру. Однако текст не понравился Абдулазизу Камилову, видимо, слишком четким и однозначным были фразы, он все перечиркал, и вместо этого написал такой туманный ответ, что его смысл не понял ни я, ни мои коллеги. Типа того, что решайте сами, мы тут ни при чем. Естественно, это несколько охладило отношение Грузии к Ташкенту. Хотя, если честно, Каримов был против расчленения Грузии, ибо призрак отделения Каракалпакстана и некоторых регионов Узбекистана от республики витал над ним, и тут он был солидарен с Шеварднадзе. Не зря в своих выступлениях президент постоянно говорил об угрозе сепаратизма и терроризма. Поэтому он проигнорировал в 1996 году письмо президента Приднестровья Игоря Смирнова (письмо пришло в узбекское посольство в Москве обычной почтой) о поддержке его усилий по включению непризнанной республики в состав СНГ. Чтобы определить позицию по этому письму молдавский посол настаивал на встрече с министром А.Камиловым и тот признался, что мы - против сепаратизма, а самозванца И.Смирнова знать не хотим.
Само собой разумеющееся, это вызвало волну удовольствия у молдавского руководства, и в ноябре 1995 года в Ташкент был направлен с визитом премьер-министр Андрей Сангели (Для справки: в 1991 году Молдова признала политическую независимость и экономический суверенитет Республики Узбекистан. В сентябре 1994 года был подписан Протокол об установлении дипломатических отношений, а уже в ноябре 1994 года состоялось открытие Посольства Республики Молдова в Ташкенте. 30-31 марта 1995 года по приглашению Президента Республики Молдова Мирче Снегура Ислам Каримов находился с государственным визитом в Молдове.)... Было заключено немало договоров и соглашений, имевших значение для сотрудничества. Поднимали тосты, говорили много приятных слов, например, на вечере в ресторане 'УзЭкспоцентра', делегации объедались молдавскими явствами и спиртными напитками, говорили о только что прошедшей выставке товаров молдавских производителей. Помню, как вылезли глаза у высшего руководства (присутствовали премьеры), когда в выставочном зале демонстрация изделий началась с выступления полуобнаженных девушек, у многих аж слюнки текли. Правда, не скажу, что выставка с эротическим началом способствовала укреплению кооперации, уж сильно возрос товарооборот между двумя странами. Так, от общего товарооборота Республики Узбекистан со странами СНГ доля Республики Молдова составляла всего 0,3% или 4929,7 тыс. долларов, в 1996 году - 5169,9 тыс., а в 1997 году - 8794,3 тыс. Следует отметить, что проблемы, связанные с неплатежеспособностью предприятий, были факторами, сдерживающими наращивание объемов взаимовыгодной торговли.
В 1997 году структуру экспорта определяли следующие позиции: ткани, нити, пряжа х/б - 40,5%, табак - 18,2%, одежда текстильная - 9,5%, услуги - 8,9% (услуги по ремонту машин и оборудования, услуги по переработке на месте, горные и сельскохозяйственные услуги), продукты переработки овощей, плодов - 6,2%, обувь - 3,7%, масличные семена и плоды - 3,7%, прочие готовые текстильные изделия - 2,9%, топливо минеральное-2,7%, одежда трикотажная - 2,4%, съедобные плоды и орехи - 0,8%, овощи и съедобные корнеплоды - 0,2%, пластмассы и изделия из них - 0,1%, прочее - 0,2%.
Структуру импорта в 1997 году составили такие позиции как: зерновые хлеба - 86,1%, прочие химические продукты - 9,2%, сахар и кондитерские изделия из него - 1,3%, табак - 1,3%, масличные семена и плоды - 0,7%, оборудование электрическое - 0,4%, средства наземного транспорта - 0,4%, жиры и масла животного и растительного происхождения - 0,2%, пряжа х/б-0,2%, услуги составили - 0,2% от общего объема импорта. Все услуги по импорту в 1997 году составили услуги железнодорожного транспорта.
Нет валюты - нет товаров. Зато помню, как при встрече с послом Молдовы я, беря интервью для газеты 'БВВ', слушал истории о перспективах СП 'Вавелик' по производству сахарной свеклы и участию Узбекистана в ГУУАМ. Что стало с этим предприятием - не знаю, но сахар с молдавскими технологиями так и не появился на прилавках, а вот с ГУУАМ уже потом все стало ясно.
Что же нас тогда привлекало в Республике Молдова? То, что она располагает речным портом Рени, через который осуществляется выход в Черное море по реке Дунай. Это был весьма важный транспортный узел страны, однако, с точки зрения узбекских экспертов, тогда ставка за транспортировку хлопко-волокна железнодорожным транспортом до порта Рени считался выше, чем до украинских и прибалтийских портов. Так, по экспертным расчетам, Узбекистан с каждой тысячи тонн экспортируемого хлопка мог потерять 8,7 тыс. долл. по сравнению с портом Ильичевск и около 1,8 тыс. долл. по сравнению с портом Рига. При этом необходимо учесть тот факт, что от иностранных компаний не поступали заявки на перевалку экспортного хлопкового волокна через молдавский порт. Как видно из этого, использование транспортных коммуникаций Молдова экономически было не выгодно.
Отметим, на территории Узбекистана в 1998 году функционировало 6 совместных узбекско-молдавских предприятия - 'Матонатка', 'Торговый дом Европа-Азия', 'Мустакил', 'Эрика Интернейшенл'. Данные предприятия занимались в сфере производства и ремонта продукции, торговли, общественного питания. Их объем производства только в 1 полугодии 1998 года составил 537,0 тыс. сумов, а объем реализации - 1,58 млн. сумов. В тоже время внешнеэкономическую деятельность эти СП в 1998 году не вели.
Вообще, изучая политические тенденции в Содружестве и позицию Узбекистана, то могу сказать, что к середине 1990-х годов в СНГ был таков расклад сил:
- страны, которые были сателлитами России: Казахстан, Кыргызстан, Армения, Таджикистан, Беларусь; они следовали в фарватере политики Москвы, получая за это определенные выгоды (экономические, политические, военные). Естественно, эти государства не вызывали уважения и восхищения у И.Каримова, и поэтому отношения с ними всегда были как 'на ножах';
- страны, которые были самостоятельны в своей политике, однако учитывали российские интересы и не особенно им противодействовали: Молдова, Азербайджан, Туркменистан. Эти еще вызывали какое-то уважение, в частности, главы Мирча Снегур и Гейдар Алиев, но вот Туркменбаши И.Каримов ненавидел всеми фибрами души;
- страны, которые старались быть абсолютно независимы от 'старшего брата', правда, не всегда это у них получалось по чисто экономическим причинам: Украина, Грузия, Узбекистан. Тут, нужно сказать, отношения были более благосклонными со стороны узбекского режима.
Шоисламов всегда гордился, что мы относимся к третьему блоку и утверждал, что мы должны приложить усилия, чтобы его расширить. Поэтому Ташкент так легко вошел в ГУАМ. Была также попытка привлечь и Беларусь. Да только тут Ислам Абдуганиевич просчитался: Лукашенко оказался из другого теста, он не захотел предавать Ельцина и при встрече с ним признался, как узбекский президент отговаривал его от дружбы с Москвой. Ельцин тогда ничего не сказал предателю Каримову, просто понял, что это за существо. А вот Узбекбоши обиделся. Я был свидетелем разговора Ш.Шоисламова с Временным поверенным в делах Беларуси, где первый наезжал на второго, мол, почему конфиденциальная информация стала достоянием гласности, тем более, опубликована в прессе? Беларусский дипломат отнекивался, мычал что-то в ответ и обещал разобраться. Впрочем, ни в чем он не разобрался, и мы не получили четкого ответа. Хотя никто, на самом деле, ответа и не ждал.
Хотя признаюсь, что в негативном отношении Каримова к России не мало виновата и сама Москва, которая в свое время сделало не мало, чтобы отделаться от своего 'подбрюшья'. В рамках той политики действия Узбекистана в какой-то мере можно было назвать логичными. Но с прагматической точки зрения мы сели в большую за... калошу. Ведь технологически производства в экс-СССР были увязаны, нельзя было так рубить с одного маха. Ведь Запад на тот момент только раскачивался для инвестиций, нужно было время. Но дальнейшая ситуация привела к тому, что реформы в Узбекистане застопорились, связи утерялись, отношения не наладились. Впрочем, об этом я расскажу в отдельной части мемуаров. Только скажу, что политика к России у Каримова поменялась только в связи с западным давлением на диктаторский режим и событиями в Андижане.
Следует отметить, что в те года Каримов стремился принять участие там, где не было бы Москвы, например, в Организации экономического сотрудничества (ЭКО), однако вскорее он остыл к этой интеграционной структуре, так как там шла борьба между Пакистаном, Турцией и Ираном за лидерство над новыми членами, а Ташкент не желал быть под чьей-то пятой. Практически ни один проект в рамках ЭКО так и не реализовался, за исключением одной, к которой она имела косвенное отношение, это прокладка железной дороги Теджен-Серахс-Мешхед. Она имела стратегическое значение для Ташкента в первые годы независимости, так как грузовые перевозки с другими странами мы планировали осуществлять в этом направлении (опять минуя Россию). Вспомните хотя бы и тот факт, как возлюбили друг к другу Ташкент и Анкара, как пытались мы скопировать турецкую модель развития. А потом взаимная неприязнь, отзыв всех узбекских студентов из Турции, введение визового режима, депортация турецких бизнесменов из Узбекистана... Вполне возможно, что причиной было и то, что Демирель (или кто там стоял у власти? - сейчас не припомню. - прим.А.Т.) приютил узбекских оппозиционеров, которые к тому времени покинули Азербайджан.
Хочу только подчеркнуть, Каримов всегда был непостоянен в политических делах, а на внешней арене ему не было равных в проституции. Точно также вывел он Узбекистан и из ГУАМ (Грузия, Украина, Азербайджан и Молдова, буква 'У' - Узбекистан вскоре исчезла из аббревиатуры), хотя раньше проявил большую заинтересованность в развитии этого явно антироссийского блока. Каримов предлагал расширить планы ГУУАМ, мол, давайте откроем зону свободной торговли, новые транспортные потоки, регулирование миграции, энергоресурсы, консульские дела и т.д., и пускай Москва в рамках СНГ и ЕвроАзЭСа бесится, а мы пойдем своим путем. А когда в Грузии и на Украине к власти пришли оппозиционные силы (Михаил Саакашвили, Виктор Ющенко), и все это шло под лозунгами революций ('розовой' и 'оранжевой'), то Ислам Абдуганиевич здорово испугался этого процесса. Ему показалось, что болезнь - заразна, революция может перекочевать и в Узбекистан. Он вообще терпеть не мог оппозицию, выжигал ее на родине каленным железом, а тут у партнеров смена власти, и теперь Каримов обязан якшаться с тем, что он ненавидит больше всего. Более того, это как бы намек и затаенным силам Узбекистана проснуться и начать такие же действия. Не зря андижанские события он назвал очередной цепочкой цветных революций в СНГ. Поэтому вполне логично, что вначале было заявлено о приостановлении своего участия в ГУУАМ (об этом заявил на саммите представитель официального Ташкента Абдулазиз Камилов, правда, не в ранге министра, а всего лишь госсоветника) под глупыми предлогами (а ничего путного придумать и не могли), а потом и вообще о выходе. Но самое интересное, что за несколько дней до этого публичного акта, в некоторых изданиях (в частности, 'Деловой партнер') вышли статьи о перспективах участия Ташкента в этой группировке. Представляю, как потом чертыхались редактора, пропустившие в печать эти материалы. По шапке им дали точно.
Отношение к соседям - отдельная проблема и мучительная боль И.Каримова. С двуличием по отношению к ним я столкнулся, когда работал в этом направлении в Управлении стран СНГ. Официально всегда провозглашалось, что нас объединяет многое - история, культура, традиции, религия, язык, экономические связи и т.п. Но это были в большей части слова, чем реальная основа для интеграции. Тогда была популярна идея Каримова 'Туркестан - наш общий дом', который подразумевал соединение тюркских народов региона, и Таджикистан, как персоговорящая, естественно, выпадала. Да только эта идея не нашла поддержку у соседей, ибо все видели на самом деле стремление Ташкента доминировать в регионе и навязывать свою политику. Следует отметить, что в тот момент Узбекистан действительно был самым мощным государством с экономической и военной точки зрения, но этот статус вскорее был потерян. Лидером стал Казахстан, а миф о непобедимости армии, которой внушали доктрины Амира Темура, развеяли исламские боевики, вторгнувшие в республику в 1999 и 2000 годах. 60-тысячная армия бегала по стране за 100 боевиками, неся потери, хотя использовала крупнокалиберную артиллерию и самолеты. Боевики оказались неуловимыми, а бандит Джума Намангани протирал руки от удовольствия, что щекочет нервы узбекскому диктатору. Вообще, я всегда ставил знак равенства между двумя этими личностями, ибо и тот, и этот утопили страну в крови ради собственных целей.
Кстати, об авиации. Известно, что кыргызские власти оказались в сложном положении во время Баткенских событий, они просили оказать содействие Ташкент в борьбе со вторгшимися бандитами из ИДУ. И.Каримов, как главнокомандующий, любезно послал авиацию, которая вместо стоянки боевиков разнесла в клочья горный поселок, убив при этом бомбами десятки людей. Бишкек даже не заикнулся об этой трагедии, настольким был страх президента Аскара Акаева перед бесноватым Каримовым. Помниться, что узбекский тележурналист Шахноза Ганиева, представлявшая российское телевидение 'ОРТ', заявила, что узбеки тут ни при чем, это атаковал соседей неизвестный самолет, делая намек на Россию. А на следующий день узбекский МИД признался, что это на самом деле была узбекская авиация, правда, о промахе боеприпасами ничего не сказали. Этим самым подорвался не только 'престиж' Ш.Ганиевой (которую, кстати, никто не уважал из соседних стран, и она, в свою очередь, не имела признания у большинства коллег в Узбекистане), но и высветился профессионализм узбекских военных летчиков. Наверное, слепым пилотам было трудно отличить деревню от стоянки боевиков.
Но меня всегда возмущало, как Каримов пренебрежительно говорит о соседях, в частности, о Кыргызстане, мол, развели там островок демократии, разрушают наши ценности чуждыми взглядами, болтают о правах человека (эта тема вообще бесила Ислама Абдуганиевича). Такое явное негативное отношение, граничащее с презрением и ненавистью, не шло на пользу нашей стране. Уверен, что плотоядную идею о минировании границы 'человек, определивший эпоху', сделал назло кыргызам и таджикам, а визы ввел по рекомендации недальновидного, но хитрого и изворотливого министра А.Камилова. Другое дело, что он вынашивал проект использования 'пятой колонны' в политике интеграции. Шокасым Шоисламов как-то сказал, что следует подготовить записку для Аппарата, где высветить идеи использования этнических узбеков - граждан Казахстана - в продвижении интересов Узбекистана.
Что здесь имелось ввиду? Поясню. Ну, во-первых, осуществлять тайное финансирование узбеков, которые вкладывали бы деньги в те производства, которые выгодны Узбекистану, но при этом использовались ресурсы Казахстана. Во-вторых, они стали бы доминировать в местной экономике и влиять на ситуацию на рынке, в случае чего, провести саботаж или дестабилизировать сложившийся баланс, если власти начнут акции против Ташкента. В-третьих, имея экономический вес, такие люди могли бы легко пробиться в местные органы власти и парламент, чтобы принимать законы и решения, выгодные Узбекистану. Конечно, для этих целей нужны были серьезные средства и, учитывая тот момент, что к середине 1990-х годов они уже стали появляться, можно было ожидать практической реализации этого проекта. Но все изменилось с последующим кризисом в стране, снижением золотовалютных резеровов, а также элементарным воровством - лучше эти деньги положить в западные банки, чем пускать на 'интересы' государства, последствия которого никто не может предугадать и позитивный итог которого никто на 100% не может гарантировать. Так что тут сыграл не прагматизм, а просто неуверенность и коррупция.
Судите сами, ведь в проектах ЕЭП предлагалось создание узбекско-казахстанских СП в различных сферах, выгоднях для обоих государств, однако многие из них так и остались на бумаге. А что сказать о Центрально-азиатском банке, созданном тремя государствами - Казахстаном, Узбекистаном и Кыргызстаном, - он долго формировал свой Уставной фонд, ибо 1,5 млн. долларов Ташкент долго не хотел переводить в Алмату. А потом вернул эти деньги обратно, открыв как бы представительство этого кредитного учреждения в столице Узбекистана. Через несколько лет банк прекратил существование, во всяком случае, в нашей республике. Эксперты отмечали, что одной из причин было то, что практически финансировались казахские проекты, а на узбекские не выделялись средства. Впрочем, я не могу давать 100% уверенность вышесказанного, ибо это было на словах отдельных людей, имевших отношение к этому, а фактически документы на сей счет у меня отсутствуют.
При этом скажу, что лучшим 'оружием' против соседей у Каримова был газ - тут уж никто не оспорит данный тезис. Он в любой момент перекрывал задвижку, и Южный Казахстан мучился от энергетической блокады в зимнее время. Такие методы применялись, если Каримов хотел каких-то уступок от казахов. Назарбаев, в свою очередь, перекрывал транзит грузов и товаров, пассажиров по железной дороге из Узбекистана в Китай и на север. Удивительно и то, что в течение многих лет банки обоих стран не имели корреспондентских счетов, и перечислить сумму изУзбекистана в Казахстан было затруднительно. Боже, а сколько еще других приемов было в резерве у Ислама Абдуганиевича - разве все перечислишь? Но это еще раз доказывает, насколько не любили друг друга президенты центрально-азиатских государств. Поэтому и рушидлись их планы интеграции как карточные домики. Жаль только, что от этого страдали простые люди.
Газовой прессинг использовал Каримов и против Таджикистана. Ох, как не навидел он персоязычных братьев. Я не стану уж повторяться об участии узбекских батальонов в миротворческой операции в Таджикистане, но мины он проложил так, чтобы навсегда прекратить реальное сотрудничество между странами. Нет воздушного сообщения, хотя таджики неоднократно просили Ташкент восстановить линию - Каримов отвечал отказом. Шоисламов меня убеждал в том, что коварные таджики провезут в Як-40 тонны опия из Афганистана, хотя не пояснял, как этого могут не заметить узбекские таможенники и пограничники. 'Они экспортируют нам оружие и исламскую литературу!' - говорил замминистра, и я все записывал это в блокнот, чтобы потом осмыслить и выдать один результат: бредятина! Вообще, в мыслях Шокасыма Исмановича наши соседи были не лучшими в истории Узбекистана. И самое удивительное то, что после вражеской России он получил очередное назначение в... Таджикистане. В стране, которую он проклинал и обвинял во всех грехах региона: наркотизации, исламизации, милитаризации, криминализации и т.п., а теперь заверяет со страниц таджикской печати о верности в дружбе и готовности к сотрудничеству. Не таджики, кстати, первыми ввели визовый режим и установили мины.
В 1996 году в Ташкент прибыл глава правительства Таджикистана. Я не присутствовал на встрече, но мне рассказали о том, что делалось на переговорах. Ташкент старался на все ответить 'нет'. Шоисламов был одним из тех, кто выступал против урегулирования таджикского долга нашей стране (или 120 или 200 млн. долларов), передачи Душанбе 200 вагонов, которые достались ей после разделения железнодорожного парка СССР, а также разрешения вопросов собственности по ЛЭП и газопроводам. Такие уступки - это проявление слабости, говорил он нам в Управлении. По его мнению, таджикам нечего было делать в ЕЭП Центральной Азии, и Душанбе в ответ вступила в Таможенный союз СНГ и потом в ЕвроАзЭС. Лишь в конце 1990-х годов Каримов смилостливился и разрешил расширить ОЦАС на одного члена. Сами понимаете, формальности были соблюдены, но реальных сдвигов не произошло.
Да и сейчас, когда я пишу эти строки, то вижу, что дела не сдвинулись с мертвой точки. До сих пор нет рейсов между Душанбе и Ташкентов, не отменены визы (хотя восенью 2006 года отменили визовой режим с Кыргызстаном), нет ретрансляции таджикских телепрограмм на Узбекистан (хотя пылится в архивах межправительственный документ аж с 2001 года), разминировано всего 14 минных полей (где убрано... 64 мины!), однако молчок о почти 2 тыс. км общей границы с полумиллионами противопехотных мин... Короче, Таджикистан остается последней страной, с кем Каримов хотел бы дружить. Но насколько его мнение разделяют сами узбекистанцы? Ни одно информагенство или служба опроса не рискнет сказать - зачем кликать на голову лишние проблемы?
Просто смено читать интервью посла Узбекистана в Таджикистане Шокасыма Шоисламова об укреплении отношений между народами, при этом ни слова не говоря, как он стремился заморозить эту дружбу. Нельзя сказать, то и предыдущий посол - Урдашев (а я его знал еще с работы в посольстве в Москве, брррр, мрачный тип, любил поскандалить, показать собственное 'я') мало что сделал для сотрудничества. Вообще наше представительство стремилось ограничить свои функции в стране пребывания, так как даже визы выдавало с проблемой для таджиков, не говоря уж о более серьезных делах. Как, к примеру, бывшие и настоящие послы, а также сотрудники МИДа пояснят следующий вопрос: почему лишь 3 октября 2003 года Кабинет Министров Узбекистана утвердил межправительственное Соглашение между Узбекистаном и Таджикистаном о сотрудничестве в области телевидения, подписанное еще 23 августа 2002 года в г.Душанбе? То есть в течение более года узбекские власти тянули вопрос с развитием информационного пространства с соседней республикой - что мешало? И почему поныне нет телепередач? Молчит Шоисламов, как и молчал ранее Урдашев. Языки по этому поводу у них на узле, на конкретике у них не хватает духа сказать о реальности дружбы, за которую поднимают они тосты и о которых несут чепуху местным газетам. Зато я помню, как информировал нас А.Мирзаев об итогах визита премьер-министра Таджикистана в 1996 году: 'Они только просят и выпрашивают. Но подачки мы не подаем'. Когда Ш.Шоисламов, критикуя соседа, употреблял не совсем цензурные выражения, то я смотрел на замначальника управления Расул Пулатович (у него была кличка 'Саадам Хусейн') и пытался определить его рекцию - ведь он был этническим таджиком. Нужно отдать должное циркачу ('Саадам Хусейн' был организатором балагурных и аншлаговых мероприятий в правительстве Уткира Султанова), он никак не реагировал, может, потому что не принимал это близко к сердцу, а может, не понимал просто, о чем идет речь.
Еще один сосед, который нервировал Каримова, - Туркменистан. Казалось, Сапармурата Ниязова и Ислама Каримова объединяет многое - оба детдомовца (правда, Узбекбоши был им при живых родителях), оба прошли партийную школу и на момент развала СССР возглавляли республиканские отделения КПСС. Оба имели смутное представление о рыночной экономике, правах человека и демократии. Но оба посчитали себя творцами истории и новыми пророками. И оба хотели стать лидерами региона. Правда, Туркменбаши сразу раскусил своего 'брата', сразу свернул разговоры о присоединении к интеграционному союзу Центральной Азии, хотя в конце 1980-х и начале 1990-х годов активно сотрудничал в этой сфере - речь шла об обединении усилий по хлопку, пшенице, стали, энергоресурсам, воде. В тот момент реализовывалась горбачевская политика 'регионального хозрасчета', которая привелак к катастрофическим последствиям для полутоварной экономики 15 республик и коллапсу производства в центрально-азиатского региона.
Туркменбаши вдруг вылез с идеей придания статуса своей стране 'нейтральной' причем с туманным прилагательным 'позитивный'. То бишь республика отказывалась от присоединения к каким-либо союзам, блокам, группировкам, типа, она сама по себе, а вы - сами по себе, каждый варится в собственном соку. Конечно, самоизоляция была губительной, но позволила Сапармурату не играть в опасные игры с Каримовым. А это сильно обозлило последнего, мол, ты чего, меня не признаешь, увиливаешь? Да только что он мог сделать? Да, конечно, Туркменистан богат газом, есть нефть, территория больше Узбекистана, население - 4 млн. человек - можно раздавить как муху. Но не все так просто в нынешнем мире. Никто не позволит это сделать, и не зря Туркменбаши провел свой статус 'нейтралитета' сначала через ЭКО, а потом и ООН.
Ислам Абдуганиевич поэтому невзлюбил ЭКО - потому что эта мусульманская по сути организация поддержала взбрыкнувшегося туркмена. Конечно, раньше говорили о том, что идет политизация ЭКО, Иран протискивает идеи радикального исламизма, Пакистан хочет свои энергопроекты протолкнуть, Турция стремится взять под колпак все тюркские государства, навязывая свои представления. Тут я припоминаю позицию начальника УПАПа Шерзода Абдуллаева, который с пафосом читал нам информацию о заявлении Беназир Бхутто быть центром региональной политики в Центральной Азии и негодовал: 'Ишь, чего захотели! Нам нужно держать ухо востро!' (тут он был прав, - прим.А.Т.). А теперь Шоисламов проводил политинформацию в Управлении стран СНГ:
- Итак, Сапармурат Ниязов со своими бредовыми идеями отвлекает регион от серьезных проблем. Он якшается с талибами, даже признал их правительство, не контролирует границу, а там провозят наркотики, оружие и листовки. Вместо того чтобы объединяться, он самозамкнулся, оторвал нас от братьев-туркмен, отдался туркам и иранцам;
- Он продает газ, не регулируя ценовую политику с соседями;
- Но больше всего возмущало замминистра то, что туркменский лидер сперва не посоветовался с Каримовым относительно 'нейтралитета', не взял согласие соседа. А может, Ислама Абдуганиевича взбесило то, что ему самому не пришла такая прекрасная идея продемонстрировать миру свою гуманитарную политику. Ведь все проекты превращения Ташкента в центр региональной политики, укрепления стабильности и безопасности были спущены в унитаз, успеха они не имели, в том числе и Ташкентская конференция по безопасности и сотрудничеству 1995 года (может, она называлась несколько иначе - точно не припомню, - прим.А.Т.). Тогда силу брала казахстанская инициатива - Совещание по взаимодействию и мерам доверия в Азии (СВМДА). Идея СВМДА была выдвинута президентом Казахстана в 1992 году на 47-й сессии Генассамблеи ООН, и в эту структуру вошли 18 государств (а также 8 стран-наблюдателей), в том числе и Узбекистан, поняв, насколько бесплодны собственные попытки. А впрочем, при таком министре, каким был Абдулазиз Камилов, или президент, как Ислам Каримов, можно было иметь другой результат?
Зато теперь Ашгабат способстовал мирным переговорам правительства Таджикистана и Объединенной таджикской оппозиции при участии спецпосланника ООН П.Баллюона (фамилию, скорее всего, я указал неточно, - прим.А.Т.). Правда, потом сами туркмены стонали, ибо переговоры затянулись, а содержать эти миссии за свой счет было накладно. Тихо-тихо все спустили на тормоза, и заключительные документы враждующие стороны подписали в Москве. Помню, как нам заявил А.Камилов, что это стало возможным благодаря активной миролюбивой политике Ташкента...
Но отмечу другую особенность. Осенью 1995 года готовился визит Каримова в Ашгабат. Вначале планировалась поездка узбекской делегации в столицу Туркменистана. Мне было поручено подготовить пакет документов. Если честно, работало все Управление, я же сводил все в единый пакет. К материалам полагалась справка о личности президента. Сами понимаете, дать политический и психологический портрет Сапармураду Ниязову в тот момент было не просто. Конечно, наше посольство в Ашгабате старалось, первый секретарь Сагдулла Мирзаев присылал отличную аналитику, но что-то не устраивало в них Шоисламова. Однажды он вызвал меня к себе и сказал:
- Ты знаешь Якова Уманского?
- Это который доктор педагогических наук и работает в Институте стратегических исследований? - спросил я. Этот старичок был известен многим.
- Он. Так вот, он когда-то работал с Ниязовым, хорошо его знает. И готовил какой-то материал. Так что найди мне Уманского и приведи сюда.
Я нашел его телефон и позвонил домой. Дядя Яков попросил назавтра заглянуть в вуз (по-моему, юридический институт), где он преподавал. Я заехал после обеда, нашел аудиторию и привез в МИД. Шоисламов встречал его как мудреца - с уважением и почтением, предложил чашку чая. Естественно, у Уманского сразу задрался нос:
- Да, да, я очень хорошо знаю Ниязова, готовил большой материал об этом человеке. И сейчас меня подключили к решению вопросов об узбекско-туркменских отношений. Я работаю над текстом.
Шоисламов попросил дать справку. Доктор педагогики стал набивать цену себе и важности собственных исследований. Он долго и нудно говорил о секретности, о специфике своей работы, что это ляжет на стол лично Исламу Каримову и о прочей чепухе. Меня уже мутило, если честно, от этой ерунды и зазнайства. В итоге он обещал дать кое-что.
- Поезжай с ним и возьми материал, - приказал мне Шокасым Исманович. Я повиновался. Служебная машина быстро доставила на площадь Дружбы Народов, 2 - это адрес Института стратегических исследований. Удостоверение сотрудника МИДа позволило без проблем зайти в здание. Яков Миронович пригласил меня в свой кабинет, включил допотопный советский компьютер (я аж ахнул) и потом долго что-то делал с текстом. Я ждал по меньшей мере минут тридцать, а потом не выдержал:
- Может, вы мне сбросите файл на дискету, а я сам все отредактирую? Так дело пойдет быстрее.
Но у Уманского была своя точка зрения на сей счет. Он сказал, что я ничего не разбираюсь в этой программе (название, действительно, мне ничего не говорило, хотя раньше я работал на 'Мультиэдит', 'Лексиконе', 'Фотоне' и других редакторах). Потом он распечатал мне материал, который занимал меньше половины обычного листа, и торжественно вручил, заявив, что это самая главная часть его исследований и что ей цены нет. Прочитав его, я присвистнул: сплошная муть и ничего интересного. Я бы и копейки не дал за такую информацию. Со мной согласился и Шоисламов, когда прочитал эту белиберду. Больше к доктору педагогики мы не обращались.
Просто пришлось мне сесть и самому состряпать портрет Туркменбаши, который, кстати, понравился руководству.
Поездка была. Нас приняли неплохо. Но переговоры зашли в тупик. Туркменскую делегацию возглавлял этнический узбек Оразов, вице-премер по сельскому хозяйству. Он пытался переписать соглашение об аренде у Туркменистана земельных участков Узбекистаном для строительства ирригационных сооружений и мелиорации, возведения водохозяйственных объектов, которое было заключено еще в советское время и много лет назад. Там стояла фраза 'на бессрочное и безвозмездное пользование', и именно на это указывал министр водного и сельского хозяйства Узбекистана Рим Гинниятуллин, хитрый татарин (он потом возглавит Фонд спасения Арала, где утонули 'импортные' деньги на сотни миллионов долларов, а море так и не было спасено, таково было, кстати, мнение некоторых экспертов, - прим. А.Т.), мол, что мы не уйдем и ни гроша не дадим. Потом не хотели отдавать свои объекты, которые строили за счет бюджета Узбекистана, а Ашгабат хотел их присвоить. Не собирались делиться с нефтью, добываемой на территории Узбекистана, а туркменские эксперты считали, что мы черпаем углеводороды из недр их республики. Два дня бессмысленных переговоров, и мы улетели с пустыми папками.
А потом наступил 'холодный мир' в узбекско-туркменских отношениях, который продолжался, правда, недолго. К концу декабря Ислам Каримов, переборов собственную гордость, позвонил Сапармурату Атаевичу и поздравил с наступающим Новым годом и официальным получением статуса 'нейтральной страны' от ООН. Состоялась встреча в Чарджоу в начале 1996 года. После этого язва недоверия немного затянулась, перестала кровоточить, дружба растянулась до нового конфликта 2002 году (именно тогда Ниязов обвинил узбекские власти в участии покушения на его жизнь и выдворил нашего посла из Ашгабата).
И еще одна страна, которая, хотя и не входила в СНГ, но с материалами которой мне пришлось поработать - Вьетнам. Просто курирующего нас замминистра Ш.Шоисламова подключили к подготовке визита Каримова в Ханой. Помню, как чертыхался Шоисламов, подыскивая мотивацию такого визита. В основном, для нас это был транзит в Юго-Восточную Азию, хотя не скажу, что мы этот путь для нас как 'дорога жизни' для блокадного Ленинграда. Интересов особых та у нас не было, ну, может, частные компании выражали желание к сотрудничеству, например, в шелководстве, туризме... Так вот, замминистра, в свою очередь, подключил меня к подготовке к визиту и я работал над некоторыми документами. Вообще, мне не понятно нахождение посольства Вьетнама в Узбекистане, ибо ничего особого между нами нет - большой торговли, много туристов или взаимовыгодных инвестиций. Более того, в процессе визита Каримов должен был встретиться с коммунистическими лидерами, а бывший секретарь ЦК Компартии Узбекистана страшно ненавидел коммунистов и все, что с ними связано.
Потом мне рассказали, что на обратном пути в Ташкент Каримов накинулся на слуг и прислужников из МИДа, орал, зачем вы организовали мне визит в эту страну, какого хрена я делал во Вьетнаме, только время зря потерял и бабки немалые выбросили на бесполезную поездку. Короче, даже туристическим его не назовешь. Кстати, о туризме, я как-то в 2006 году списался с вьетнамской турфирмой и хотел организовать себе поездку в эту страну, прежде чем я попаду в Камбоджию - там планировалась конференция по минам. Думал, пять дней побуду в Ханое, Хошимине и других городах... Вьетнамский турменеджер потом призналась мне, что очень трудно оказать визовую поддержку для узбекских граждан, потому что МВД не особенно жалует нашу страну, а МИД редко выдает визу. 'Так что сорри' - было ее последнее письмо... Вот тебе и последствия визита Каримова во Вьетнам.
Таким образом, политика Узбекистана не была стабильной, вектор менялся от того, как проснется утром Ислам Каримов и какое очередное гнусное поручение он передаст лакеям в министерском мундире. А выполнить гадость рады многие из них - очередь на полкилометра...
P.S. Данная версия мемуаров не является окончательной. Автор может вносить изменения, сокращения и добавления в процессе очередного творчества, вспоминания новых фактов.