Ходжа Насреддин медленно ехал на своем сером автомобиле - "копейке", которую в народе прозвали "ишачком" за свою простоту и надежность. Да, его транспорт был незатейлевым и казался бедным на фоне лакированных "Нексий", мощных "Мерседесов", изящных "БМВ" и прочих заграничных изделий на колесах, на которых разъезжали знатные особы, вельможи, купцы, а также начальствующие стражники. Такова уж была природа человеческой сути - выделяться не своим умом и порядочностью, а богатством, чванством и высокомерием, везде демонстрировать свою аристократичность. Эти качества казались неистребимыми, но они были ничто по сравнению более жизненными как добро и любовь.
Ходжа Нассреддин ехал по столице Узбекистана и качал головой, не в силах понять, как же это так? Да, прошло несколько столетий, как он обманул эмира Бухары и увез свою невесту Гульджан в дальние края. Многие страны они обошли, многое повидали и узнали, немало шума наделали, и не зря стражники всех стран, где не было демократии, охотились за головой веселого бродяги и смутьяна. А теперь он вернулся домой, и не нашел тут свободы. Нет, свободы не для себя, ибо он давно скинул с себя оковы, выдавил рабью кровь, и поэтому смело и честно смотрел любому человеку в глаза. Если Насреддин и был грешником, но только не перед совестью и Аллахом. Его ненавидели те, кто попирал свободы и права людей, кто пытал и убивал, кто наживался на чужих спинах и обманывал сирот и вдов, - вот к таким личностям бессмертный бродяга был беспощаден.
И сейчас, осматривая Ташкент - это чудо-город великого Востока! - Ходжа Насреддин не мог понять, почему народ остался в том же прошлом, когда хитрость была важнее чести, жестокость - доброты, подлость - порядочности, а ложь - справедливости. Словно Аллах забыл этот край, в то время как другие страны и народы ушли далеко вперед. Здесь как и раньше в феодально-советские времена людей гоняли на уборку хлопка, дети нещадно эксплуатировались, глупые речи эмира-президента возносились как наивысшая мудрость, стражники-менты свирепствовали, обирая торговцев и ремесленников. Привольно жилось только хапугам, бандитам, лжецам и чиновникам. Взятка считалась добрым явлением, а обмануть государство не было зазорным делом.
Ходжа Насреддин повернул налево с главной трассы и стал кружить мимо Сквера. Там стоял памятник одному из кровавых захватчиков средневековья - Амиру Темуру. Ходжа Насреддин помнил его, этого хромого мужика из племени барласов. Жестокий, надменный правитель Самарканда склонил к своим ногам свободолюбивые страны Востока и Азии, его меч прошелся от Индии и Китая до Сирии и Руси, и немало разрубленных тел оставил после себя этот деспот, которого нынешний эмир назвал самым выдающимся человеком Узбекистана. Жил бы этот эмир в те времена, увидел бы, как пленные мастера и рабочие строили то, что сейчас называют чудом древней архитектуры, и понял бы, что невольники возвеличивали славу Самарканда, а не сам Сохибкиран. Мудрецы и поэты Востока дали больше миру, чем все захватчики, палачи, сановники и цари вместе взятые. Но не поймет этого нынешний эмир-президент, который считает те времена "золотым веком", ибо его мозги и вся душа остались там, в далеком прошлом.
"Вся сила - в справедливости" - это слова являются оскорблением для тех, кому сносили головы, грабили, чьих жен и дочерей насиловали, дома сжигали лишь за то, что они не хотели жить в рабстве и под гнетом чужаков - в чем тут справедливость? Быть убитым - это и есть сила палача? А разве не чужаком был Амир Темур для персов, османцев, афганцев, индусов, китайцев, арабов? Увы, это покрыто одеялом цензуры, об этом нельзя размышлять, а те, кто поднимает вопросы об иной оценке личности Сохибкирана, натыкаются на грязную речь придворных ученых, льстецов и лакеев, например, такого историка как Ашраф Ахмедов, которого недавно наградили за выдающиеся успехи в пропаганде самаркандского агрессора-тирана.
Смотрел на памятник Сохибкирану веселый бродяга и печалился. Чтобы весь народ лицезрел медного истукана на коне, по приказу эмира-президента спилили вековые платаны, деревья, некоторые из которых были если не ровестниками, то младшими братишками Ходжи Насреддина. Сносили также старые строения, которые, как казалось, находились под охраной государства, но нынешней власти такие "развалюхи" были не к месту и ни к чему. Здесь планировалось построить помпезное здание, наподобие того циклопического Дворца форумов, что сожрало немалые средства из государственного бюджета. Насреддин понимал, что эмир-президент преследовал две цели: наживиться за счет страны, ибо строили Дворец фирмы, принадлежащие его семье, а с другой, хотел оставить о себе великую память потомкам, что оставил после себя Амир Темур. Этот "циклоп" должен был символизировать ум (увы, скудный), честь (чего уж точно не было) и величие (а это уж и подавно отсутствовало) правителя независимой республики. А ради этого не стоило жалеть ни памятники истории и архитектуры, не коммерчески выгодные учреждения, типа той гостиницы, что стояла напротив дома градоначальника-хокима, - все пошло под слом.
У нового поворота Насреддин увидел, как пара стражников-ментов вымогала деньги у фермеров, что приехали в город. У них не было регистрации, и это служило основанием, чтобы стражники угрожали отправить сельчан в "обезъянник" для выяснения личности и связей с террористами, и бедолаги доставали из халатов потрепанные платки, где хранили потом заработанные деньги, чтобы откупиться от наглых ментов. Те ржали от удовольствия, ибо профессия приносила им большую выгоду. Насреддин смотрел, и чувствовал, как кипело у него все в груди. Ничего не изменилось с тех далеких времен. Такой же произвол, грабежь и отсутствие справедливости.
Нынешний эмир-президент ничем не отличался от эмира Бухары, хана Коканда и хана Хивы, а также османского султана или персидского шаха, живших много столетий назад. Именно их подвергал осмеянию и шуткам Насреддин, и за это любил его простой народ, видя в нем своего защитника. Но этот эмир, что выпестовался из партии большевиков, был не лучше прежних правителей, - такой же деспот, палач и себялюб. Он отправил за границу своих детей, чтобы те хранили капиталы, вывозимые из страны. А те вели роскошную жизнь, не задумываясь, каким трудом и потом достается каждый грошь ремесленником, фермером или учителем. Чтобы обмануть народ, эмир-президент придумал фокус со свободной экономической зоной "Навои", и через нее прокручивал темные делишки. Ходжу Насреддина передернуло: назвать "зону" именем великого мыслителя и поэта Востока! Знал бы Алишер Навои, что будут делать потомки с его именем, не стал бы позорить себя с таким будущим, ушел бы в дехкане, бросил бы поэзию. А ведь Насреддин встречался с ним, вел беседы, и поражался уму и совести этого человека.
Бродяга из Бухары знал, что эмир-президент боится тех, над кем он властвовал. Не зря его охраняла огромная свита стражников. Ради этого были спилены многие деревья, снесены здания и сооружения по пути следования его кортежа. Много богобоязненных мусульман сидело в тюрьмах лишь за то, что чтили суры Корана. Под пытками погибало немало инакомыслящих, диссидентов, независимых журналистов, которых стражники обвиняли в государственных преступлениях. Вся страна была наводнена шпионами, и не было почетней работы, чем доносчик. Не было прибыльней ремесла, чем носить мундир стражника или мантию судьи. Бедняками оставались учителя, врачи и инженеры, несущие свет и знания людям, и именно они, а не обладатели мечей и пистолетов, оставались в доброй памяти человека.
Насреддин остановился возле газетного киоска, вышел из "ишачка", подошел к окошечку и купил газету "Правда Востока". Прочитав несколько статей, бродяга усмехнулся: "правды" здесь было на копейку, все издание - сплошное вранье и лицемерие. Одни лишь хвала по квазиреформам и дифферамбы в адрес эмира-президента, многократно нарушившего Конституцию, придумавшего законы, охраняющего его от ответственности за совершенные преступления. Совесть нечиста у правителя, и он, правитель, это знает, и поэтому боится. Думает, что циклопическими уродствами архитектуры и книгами о мировом кризисе он скроет свою низменную суть. Но забыл, этот многогрешный тиран, что еще жив Ходжа Насреддин, и он явился сюда, чтобы осмеять и открыть миру истинное его лицо.
Ведь такая судьба у Насреддина, определенная Аллахом, - бороться с несправедливостью, со всем тем, что делает жизнь простого народа невыносимой.
И поэтому он живет столько веков, ибо не извелись на земле жадные диктаторы, кровавые деспоты, лживые президенты, коварные лидеры, и работы для него, Ходжи Насреддина, еще много. И Аллах не забыл Узбекистан, он направил сюда своего помощника - смутьяна и острослова Насреддина.
Трепещи эмир-президент, твой срок близок...