Аннотация: Начала писать, потом застопорилось. Сначала казалось, что сюжет идет неплохо. Но потом все, что я написала начало казаться мне бредом, сваленным в одну кучу.
Из бара их вышвырнули. Огромный охранник, брезгливо морщась, подошел к разгулявшейся компании.
- Тише, парни! Больно уж вы разошлись!
Четверо, не глядя на него, продолжали хохотать, выкрикивая непристойности по адресу других посетителей.
- Я кому сказал?!
Палома, глядя сквозь охранника, поставил на стол бокал с недопитым пивом, и кивнул в его сторону:
- Слон, разберись, че ваще этому лоху от нас надо?
Слон, коренастый безбровый парнишка, попытался вылезти из своего угла.
- Сидеть!
Острый взгляд охранника не предвещал ни чего хорошего. Слон скользнул взглядом по накачанным мышцам рук, пресса - нет, он - то точно с ним не справится. Зацепился взглядом за татуировку на правом бицепсе, которая изображала оскаленную пасть ощетинившегося волка, понял - перед ним байкер.
Поглядев Слону в глаза, усмехнувшись, охранник подхватил Палому за шиворот и потащил к выходу. Трое приятелей с недоумением наблюдали за тем, как пытаясь вырваться, дергается в сильных руках их вожак.
- Ты, падла, проблем захотел? - шипел Палома. - После работы встретим тебя!
- Не пугай! Сопли подбери, пакость!
Сильный толчок в спину свалил Палому на мокрый от бесконечного дождя асфальт. И тот прямо перед своим лицом увидел крепкие, подкованные, похожие на армейские ботинки. В животе все похолодело от предчувствия:
- Сейчас ногами начнет охаживать...
Но к его удивлению качек повернулся и пошел назад. Не успел Палома подняться на ноги и отряхнуться, как дверь бара снова распахнулась, и прямо к его ногам полетели закадычные дружки - Толстый и Слон. Последний - тщедушный Колян вышел сам, протиснувшись между косяком двери и ухмыляющимся охранником. Дверь захлопнулась, и под мелким холодным дождем остались четверо. Вечер, который так классно начинался, был испорчен.
- Закурить есть у кого?
Палома не просил. Требовал. Охранника он ненавидел. Еще бы! Унизить его на глазах приятелей! И не просто унизить, но и швырнув на грязный, мокрый асфальт испортить новую куртку!
- Говорил ведь, не надо сюда ходить, - заныл Колян. - Байкеры этот бар охраняют...
Палома со злобой сплюнул и бросил недокуренную сигарету:
- "Байкеры охраняют"! В темный подъезд будет заходить - пусть Бога вспомнит, скотина! А уж я - то ему не забуду!
Он все больше закипал, злость хотелось сорвать на ком - нибуть. Погладив ударенное колено, нащупал на новых джинсах грязную лохматость дыры, витиевато выругался, и скомандовал:
- Пошли!
Молча дошли до парка, по дороге заглянув в дежурный ларек и купив на последние деньги пива. Вспомнив уютный уголок бара, в котором они сидели, глядя на грудастую танцовщицу у шеста, которая только-только начала свою программу до того, как их вышвырнули на улицу, Палома скрипнул зубами:
- Поняли? Эти козлы в тепле сидят, пиво пьют, на полуголых баб таращатся. А мы тут, под дождем?!
Палома еще раз выругался и швырнул опустевшую бутылку в сторону. Бутылка звякнула обо что-то и разбилась. Но и это не успокоило вожака, он уже не мог остановиться в своем раздражении. Ему хотелось бить, ломать, крушить, топтать что-нибудь. А еще хотелось, чтобы кто-то униженно просил его о пощаде. Не важно, кто. Но чтобы этот кто-то дошел до последней степени унижения. И тогда Палома его пощадит. Может быть.
В этот момент невдалеке показалась одинокая мужская фигура. Человек, опустив голову, шел медленно, как бы с трудом переставляя ноги. От его худого, сутулого тела веяло беззащитностью и одиночеством.
- За мной! - скомандовал Палома, - Отоварим!
В ночной тишине дробно застучали четыре пары ног. И на секунду Палому удивило то, что прохожий не пытается прибавить шаг, и не оглядывается на преследователей. Но жажда близкой крови уже целиком захватила его, и Палома отбросил не нужные эмоции.
Четверо плотным кольцом окружили прохожего, и тогда он поднял голову. За несколько секунд до смерти Палома увидел на мертвенно бледном лице чужака горящие кроваво-красные глаза, но не успел сообразить, что к чему, как его голова, отделенная от оседающего тела, упала в кусты. Стоящий позади мужчины Колян отчетливо видел, как попятился в сторону Слон. Рука прохожего рванулась за ним, и прошлась вдоль туловища Слона по животу. Раздался крик, переходящий в стон, и из раскрывшихся глубоких ран на землю посыпались внутренности. Толстый, размахнувшись пустой бутылкой, со всей дури ударил по голове своего противника. Но тот, даже не охнув, также резко выбросил руку в его сторону, и через секунду в руке чужака дымилось сердце упавшего врага.
Колян почувствовал, как между ногами разливается, течет мокрое тепло. Оцепеневший, с гулко стучащим сердцем в горле парень смотрел, как поворачивается в его сторону мужская фигура. Кроваво-красные глаза, бледное лицо, протянутые к нему руки, с окровавленными пальцами.
- Вот она, смерть...
Ужас сжал Коляна, и он только тяжело дышал, сквозь широко открытый рот, не издавая ни звука. Пальцы прохожего, с острыми, как лезвия бритвы ногтями, дотронулись до его щеки. Потом рука чужака опустилась, и парень услышал тихий монотонный голос:
- На тебе знак...
Прохожий медленно повернулся, и так же медленно пошел прочь от места трагедии. Колян заворожено смотрел ему в след до тех пор, пока чужак не скрылся за поворотом. Только теперь Колян сорвался с места и побежал, все больше ускоряя скорость. В ботинках противно хлюпала моча, а ноги как-бы выстукивали: "На те-бе знак, на те-бе знак, на те-бе знак ".
В темноте парка Колян не заметил тени человека, который внимательно наблюдал за происходящим. И только когда парень скрылся за поворотом, человек медленно двинулся за ним, придерживаясь теневой стороны улицы, стараясь не попадать в ярко освещенные уличными фонарями места. Его движение было совершенно бесшумным, и со стороны могло показаться, что это движется тень, если бы иногда его не выдавал блеск стекол очков. Странный прохожий что-то шептал на ходу, но его слова были так тихи, что казались шелестом листьев на ветру. Он точно шел по следу Коляна, и когда на его губах заиграла радостная улыбка, от предвкушения удачи, ему помешали.
Кошки. Они сбегались со всех сторон, выбегали из подвалов, свешивали свои усатые морды с горящими глазами с чердаков, крыш, и веток деревьев. Они шипели, орали, становились в угрожающую позу, и все больше суживали пространство вокруг прохожего. Поняв, что сейчас они все сразу кинутся на него, странный человек подпрыгнул, развернул в воздухе полы своего плаща и взлетел в воздух. Со стороны он мог показаться огромной черной птицей. Но никто не видел его в этот поздний час.
Кошки еще некоторое время покрутились на месте, а потом, постепенно успокаиваясь, разбежались.
Прибежав домой, Колян закрыл дверь на все запоры, занавесил поплотнее шторы, и, устроив в ванной что-то типа убежища, лег там и затих. В темноте, под тихий равномерный звук воды, текущей по трубам, он: то - видел смерть своих приятелей, то вдруг вспоминал о том, как они познакомились, и какие дела в последнее время творили.
У Коляна не было друзей. Над ним, слабым и трусливым постоянно зло подшучивали. В компанию Поломы он попал случайно. Просто они к нему в очередной раз подошли "стрельнуть" на пиво. Колян расплачивался постоянно со всеми, кто к нему подходил. Лишь бы не били. Но в тот день денег у него не было. Зато была связка ключей от чужой квартиры, которая попала к нему случайно. Он любил примечать, где в парке сидели парочки. А потом, после их ухода, приходил туда, и тщательно обыскивал место, где они сидели, в поисках забытых или потерянных вещей. Иногда ничего не было, а иной раз попадались то деньги, то сотовый, то зонт. Один раз нашел даже золотую сережку с красивым фиолетовым камешком. После ухода очередной парочки он и подобрал ключи.
Брелок на ключах был в виде прозрачного сердечка с плавающими внутри бусинками и блестками. Поэтому Колян решил, что ключи принадлежат девушке, которую знал. Девушка жила с матерью в соседнем доме, и хотя семья у них была неполная, они жили в достатке. Мать девушки была успешной предпринимательницей, торговала кожей. И когда Палома с дружками стали очередной раз требовать с него денег, Колян попробовал было уговорить их подождать, но потом, зажатый с двух сторон Толстым и Слоном рассказал Паломе о ключах, и хозяйках квартиры. Тот заинтересовался, но потребовал от Коляна идти на дело вместе с ними. Решено было "брать" квартиру на следующую ночь. Толстый взял у своего брата старенькие "Жигули" и поставил их за углом дома, в котором жил Колян. Машина в глаза ни кому не бросалась, так как кроме нее там все время ставили машины не только жильцы соседних домов, но и приезжающие за покупками в рядом стоящий универсам.
Та ночь выдалась как по заказу. В темные окна крепко спящего дома сильно били тяжелые капли дождя, злобное завывание ветра перекрывали шрапнельные удары грома. Этот шум заглушил звук работающего возле дома мотора машины. Толстый остался сидеть в ней, а остальные трое с большими сумками в руках направились к подъезду.
Ветер ворвался было в открытую ими дверь, но она, пропустив входящих, снова захлопнулась. В холодном, темном подъезде пахло кошатиной, и висела в воздухе пыль поднятая ветром. Темные фигуры поднялись на второй этаж, и остановились возле железной двери с темным, мертвым глазком, чуть видной в слабом свете покрытой пылью лампочки. Натянули на лица черные чулки, надели на руки тонкие хлопчатобумажные перчатки. Подчиняясь властному кивку Паломы, Колян достал ключи, и, сглотнув тяжелую, тягучую слюну, вставил ключ в замок. Руки сразу вспотели в перчатках, рубашка приклеилась к покрывшейся противным липким потом спине. Ключ легко повернулся в замочной скважине, и дверь беззвучно открылась, пропуская их в квартиру. Вошедших обволокли легкие запахи чужого жилья, тишину в котором нарушало лишь тихое посапывание его спящих хозяев. Навстречу парням вышла сонная собака, совсем еще щенок, слабо тявкнула, и тут же доверчиво завиляла хвостом.
- Чери, ты что? - раздался тихий голос женщины. - Ты спи, спи.
Она начала переворачиваться со спины на бок, но тут, на ее голову обрушился тяжелый удар, и она затихла. Крепкие, сильные руки уже держали и связывали вторую женщину, лежащую на соседней кровати. Затолкнули в ее раскрытый в ужасе рот тряпку, намотали на голову халат. Потерявшую сознание первую женщину тоже связали, заткнув ей тряпкой рот, и обмотали голову наволочкой. Резко щелкнул выключатель, и ярко вспыхнувший свет осветил смятые, развороченные постели, и две женские фигуры, лежащие на них. Наволочка на голове одной из связанных быстро намокала кровью. Вторая, в короткой ночной рубашке, высоко задранной в ходе борьбы, лежала перед вошедшими почти обнаженной.
- Вы зачем сюда пришли?! - прошипел своим спутникам Палома. - Давай сюда!
Он распахнул дверцы шкафа и сал выбрасывать из него вещи. То, что ему не нравилось, безжалостно бросал себе под ноги. Более ценные вещи кидал ребятам:
- Пакуйте!
Сумки быстро наполнялись вещами. Щенок принял действия компании за игру. Он хватал брошенные Паломой вещи, и делал вид, что борется с ними.
- Вот они!
В очередную сумку посыпались деньги, золотые украшения, Коробки со старинными монетами.
- Давай скорее!
Пока Слон с Паломой завязывали в покрывало телевизор, Колян видел, как Толстый незаметно подобрал с кровати разорванный в ходе борьбы тонкий золотой браслет девушки и сунул себе в карман. Еще раз, оглядев квартиру, и забрав тяжелые сумки, троица вышла. Во дворе благополучно загрузились в машину и отбыли по направлению к гаражу Паломы.
Дождь закончился, начиналось утро.
Палома был доволен. Еще бы! Столько барахла и денег! Хватит и на дозу, и на девочек, и на выпивку. Распив бутылку водки, разошлись, договорившись отметить событие в стриптиз баре "Шоколето". Колян тоже был доволен. Его приняли в компанию на равных правах. Но его беспокоили только одно: по рассказам, которые он когда-то подслушал, бар охранялся байкерами. Задиристый характер троицы Колян знал очень хорошо. На его губе белел шрам, напоминая о том, что когда-то он пытался не заплатить им. Паломе его мнение о байкерах не понравилось. Он, считал себя вожаком, и вообще не терпел попыток навязать себе чужое мнение, поэтому к общему удовольствию компании, как обычно просто высмеял Коляна. Вдоволь поиздевавшись над новеньким, Палома предложил парням разойтись до вечера, отдохнуть.
- Надо бросить кости на диван. Пусть поваляются. Да и черепу надо отдохнуть.- Подытожил он.
Дома Колян все бродил из угла в угол, не в силах сидеть или лежать на месте. Такие приключения были в его жизни впервые. Поэтому он снова и снова переживал каждую секунду ограбления квартиры. Жалел девушку и ее мать. И испытывал мучительный стыд перед ними.
Проходя мимо окна в очередной раз, увидел подъехавшую к хорошо знакомому подъезду соседнего дома милицейскую машину. Через некоторое время туда же подъехала машина скорой помощи. Колян видел, как торопясь, вбежали в подъезд люди в белых халатах, а через некоторое время вынесли на носилках женщину. Девушка, поддерживаемая санитаром, вышла сама, и села в машину. Вскоре показался милицейский наряд, под конвоем которого вышел и сел в машину какой-то мужик. Машины уехали, но возле подъезда собралась толпа что-то обсуждающих баб. Колян решил прогуляться мимо них до магазина. Бабы продолжали обсуждать происшествие и после того, как он зашел в магазин, купил хлеб, и возвращался назад. Оба раза сбавив скорость, проходя мимо них, Колян услышал более чем достаточно.
Особенно кипятилась Степановна, крикливая, глупая баба.
- Этот Санька, прям на месте ограбления спать залег. Видно, второй раз вернулся поживиться. Он ведь и меня чуть не убил. Сижу я дома, чай пью на кухне с крендельком, и вдруг, сзади слышу его голос: "Степановна, мол, дай десятку душу поправить, а то сдохну". Это он в незапертую дверь ко мне зашел. Я и дала. А как знать, может быть, если бы у меня под рукой этой десятки не оказалось бы, так лежать бы мне с проломленной головой, так же, как и соседке нашей!? Вот то-то и оно! Ведь она, сердечная, много раз ему помогала, да и другим не отказывала. А ведь если бы не собачка, которая скулила из-за полуоткрытой двери, кто знает, когда бы внимание обратили? Ведь супостат мог проснуться и добить их обеих!
- Да полно тебе, Степановна, напраслину-то на человека валить! Ведь добрый он, Санька-то! Не похоже на него!
-"Не похоже"! Я тоже на него не подумала бы! Но факт есть факт: и в квартире его спящего нашли, и в крови он весь, в чужой крови!
- Да, да! Правду говоришь!
И охали, и сомневались и верили.
Вечером, перед тем как пойти в бар Колян рассказал об увиденном и услышанном днем. Палома и его дружки от удовольствия повизгивали.
- Значит, взяли под белы ручки лоха и повели? Хорошо! Жаль, мы не видели! Кстати, вещички я реализовал. Деньги поделил по участию каждому. А теперь - пойдем обмывать нового члена команды. Колян, платишь за всех ты!
Колян, глупо улыбаясь, шел впереди компании. В баре выбрали место, с которого хорошо было видно танцующую девушку у шеста. Но в ожидании стриптиза Палома и его дружки запили колеса водкой. После чего начав бузу, привлекли к себе внимание охранника.
Город содрогнулся, узнав о страшной находке в парке. Слухи ползли, ширились, обрастали подробностями. К вечеру горожане решили, что на улицах появился маньяк. А в середине дня появились слухи о том, что на городском кладбище обнаружили разворочанную могилу. Шептались о группировках подростков, о наркомании среди них. Многие решили, что вечером выходить на улицу опасно. Ругали милицию, которая "ничего не делает, преступников не ловит, а только водку пьет". Сетовали на власть, которая "никогда не могла навести порядок", и подростков, которым "только безобразничать да девок тискать".
Вандализм на кладбище приписали разборкам между центром и окраиной. Уж так повелось с давних времен, когда в центре жили интеллигенты, а на окраине - рабочие завода. И бывали драки между парнями окраины и центра за девушек. Обычно это происходило на танцах. Девчата с окраины нравились парням с центра. А это и было главной причиной частых разборок. Город постепенно рос, окраина давно вошла в черту города, перемешались его жители. Но худая слава окраины осталась.
Никто не связал между собой эти два происшествия, и только один старик знал, что за этим стоит. Он уже давно ждал, ждал и боялся того, кто должен к нему прийти. Совершив древний обряд на кладбище, он создал себе защитника. Но его противник каким-то образом смог вмешаться в обряд. И теперь неизвестно, кто идет к нему, и чем это закончится для города, которому старик был хранителем уже несколько сотен лет. Кровь уже пролита. А этого защитник без приказа делать не мог. Значит, им управляет кто-то еще. Жить старику оставалось недолго. Надо было срочно найти человека, который станет хранителем вместо него. И старик искал, но найти его до сих пор не сумел. А это означало только одно: душа его приемника похищена кем-то. И если она уже перешла древнюю реку, из-за которой ни что не возвращается, то замены старику не будет. И значит, беззащитный город достанется черному колдуну. Тогда будет много смертей. Слишком много.
Колян проснулся днем с тяжелой после вчерашней попойки головой. И долго не мог сообразить, приснились ему события в парке или нет. Наконец, выбравшись из своей берлоги, подумал, что все это - бред. Заглянул в холодильник - пусто. Пошарил по карманам, нашел смятую тысячерублевую купюру, несколько секунд с недоумением смотрел на нее - откуда у него такое богатство? Потом, сглотнув слюну, пытаясь избавиться от противного вкуса во рту, поплелся в магазин, за пивом. Во дворе он опять увидел соседок, которые под предводительством Степановны что-то обсуждали. Колян еле переставляющий ноги по двору, хорошо слышал каждое слово.
- Точно говорю, маньяк! Я сегодня в магазин ходила, какой-то щуплый мужичонка на меня пялился! Наверно, убить хотел! Вон, Чикатилу-то показывали - и не подумаешь, что столько душ погубил! И этот тоже в очечках и с газеткой. Культурным прикинулся, чтобы не распознали!
- Да ты что, Степановна, то тебя вчера Санька пытался кончить, то сегодня этот с газетой! Ты так всех мужиков подозревать начнешь!
- А с чего тогда ему, варнаку, именно ко мне подойти потребовалось? Сначала - пялился, а потом подходит: "Подскажите, какую лучше колбасу к обеду выбрать: Краковскую или Сервелат"? Можно подумать - не знает! "Один бес, - отвечаю, - что Краковской, что Сервелатом отравиться можно! Их и уважающая себя собака жрать не станет"! Он тогда шляпу приподнял: "Спасибо вам, за консультацию! А что вы думаете о мясе"? О каком он там мясе спрашивает, когда на витрине только курица синяя, да кусок свинины весь в жире! И тут я не выдержала: "На базар надо за мясом ходить! А тут брать - только себе во вред!"
- Степановна! Так он же вежливый! А разве маньяки вежливыми бывают?
- С чего тогда у него глаза горят? Так и вспыхивают, Так и вспыхивают! Вы дальше слушайте! А он меня опять спрашивает: "А что тогда здесь покупать можно, если мясо и колбасу - нельзя?" - "Хлеб, соль да сахар! А еще - спички! И вообще, что вы ко мне пристали, гражданин? Пока мы тут стоим, у меня чайник дома остыл совсем, его снова греть придется!" - отвечаю. Вот тут-то он себя и проявил: "А можно с вами чайку попить?" Вот тогда-то я и заорала, и бегом от него! Маньяк, одно слово!
- А может, ты ему просто понравилась?
- Точно, понравилась! Те трое в парке тоже кому-то "понравились"!
Коляну показалось, что его ударили наотмашь между лопаток. Значит, все то, что произошло в парке, ему не приснилось? И что теперь ему делать? Дошел до магазина, и, возвращаясь назад с продуктами и пивом, услышал еще одну новость:
- Толком и сама не знаю, но на кладбище кто-то несколько могил за одну ночь перерыл, видно, клад какой искали!
- Да какой клад на кладбище может быть? Там покойники одни!
- Уж не знаю, какой! Но просто так копаться там, ни кто бы, ни стал!
- Да, Степановна, с тобой ни радио, ни газет не надо! Ты все знаешь!
- Нет, не все знаю! Вот, например, с чего это мой домашний кот Мурзик вдруг на меня зашипел? Пришла я домой из магазина, хотела ему колбаски нарезать, а он на меня глядит своими круглыми глазами, и шипит, как заведенный! Уж и не знаю, чем я ему не угодила? Разве что, колбаса и впрямь плохая, и кот ее, отраву, есть не желает. Вот пойду, завтра в магазин, да жалобу им напишу о некачественном продукте! Ведь если ее, колбасу эту, кот не ест, значит и людям ее нельзя есть!
- Сходи, чего уж! Твой Мурзик действительно понимает в продуктах! Ты ж ему всю жизнь самое свежее, да дорогое с базара несешь! Заелся он у тебя!
- И что? Он у меня заместо ребенка! Сын вырос, уехал давно на Север. А кот - тут, рядом. Домой придешь - он ждет! Тоскливо станет, ласкается! А разговаривать с ним начнешь, так он внимательно слушает, а иногда и что-то свое, кошачье, вставит! Спит со мной вместе! Ребенок, одно слово!
Старик подготовился к встрече. Набрал силу четырех стихий - солнца, земли, воды, ветра. Сел в кресло к окну, пристроил на колени черную книгу с медными застежками, открыл на нужной странице, и, положив на нее раскрытые ладони, прикрыл глаза. Сначала он ни чего не видел и не слышал. Потом увидел себя со стороны, в то время, когда проводил обряд вызова защитника. Ясно услышал чужой шепот:
- Нима, вокев икев ов и, онсирп и енын...
Усилил внутреннее зрение, и увидел смутную фигуру в кустах, уловил слабый блеск очков на лице. Значит, великая битва скоро. Хорошо, что чужой тоже был один - силы равны.
На улице негромко хлопнула калитка, потом во дворе раздались неуверенные, шаркающие шаги. Старик знал, кто это. К нему ни кто не ходил, он жил один в частном доме на краю города. Ручка двери медленно повернулась, и в комнату вошел высокий, слегка сутулый человек, с опущенным вниз бледным лицом.
- Я пришел, хозяин, - раздался его монотонный голос. - Что ты хочешь?
- Расскажи, кто приказал тебе убить тех, в парке?
- Никто.
Старик протянул в сторону вошедшего большой стеклянный шар, через секунду засветившийся голубым светом, и в шаре увидел всю картину нападения и драки в парке.
- Почему ты не тронул четвертого?
- На нем знак.
Сердце старика радостно забилось: неужели он нашел того, кто должен его заменить?
- Чей знак на нем?
- Белого колдуна.
- Ты почувствовал его силу?
- У него мало сил.
- Ты почувствовал его душу?
- У него только тень души.
- Я так и думал. Надо найти его.
- Это твой приказ, хозяин?
- Пока - нет.
Человек присел на корточках у стены и замер. Старик отложил в сторону стеклянный шар, и снова пристроил на коленях старинную книгу. Он долго листал и читал ее. Когда, наконец, старик оторвался от книги, то к своему удивлению увидел, что в комнате совсем стемнело. Но теперь он точно знал, что нужно делать.
Установил на столе два небольших зеркала, напротив друг друга, прикрепил по их сторонам две зажженные свечи. А когда свечи разгорелись, и в зеркалах отразился длинный коридор, старик положил между зеркалами стеклянный шар, и стал внимательно смотреть в него. Сначала в шаре ничего нельзя было рассмотреть, но вскоре появились улица, гастроном, двор, и наконец, Колян, выходящий из своего подъезда. Потом картинка пошла назад: двор, со стоящими и о чем-то толкующими бабами, гастроном, от которого медленно отходил пожилой человек с тросточкой, в шляпе и очках. Он кого-то напомнил старику. Да, правильно. Это он. Старик опять услышал тихий шепот:
- Оговакул то сан вабзи и...
Тоже ищет, и теперь многое зависит от того, кто найдет первым этого парня, отмеченного знаком. Скорее бы рассвет! Днем враг старика слабее, чем ночью. Черное дело свет божий не любит. Надо спешить.
Утром Колян выйдя во двор, опять увидел баб, столпившихся вокруг Степановны.
- Вот ведь вредная бабенка! Опять сплетни разводит! И о чем она опять?
А Степановна, увлеченная рассказом, горланила на весь двор:
- Сама не знаю, что и делать теперь! Я ему видно и впрямь понравилась! Ведь с меня и взять то нечего! А он опять ко мне подошел, и так учтиво спрашивает:
-Скажите, это не ваша кошечка потерялась? - Показывает мне на какого-то драного кота, а тот сидит весь взъерошенный, глаза горят, того гляди - кинется!
-Нет, говорю, с роду у меня не водилось этих тварей! Я их шерсть и запах не переношу! И мяучат они противно!
- Что ты, Степановна?! У тебя ж Мурзик - первый в мире любимец!
- А что я о нем каждому встречному доходяге доложить обязана? А может он его сглазит?!
- Да ладно тебе! Что дальше то было?
- Жаль, говорит. - А то бы я помог бы вам его домой доставить. Он тяжелый, килограмм пять весит, я боялся, что вам тяжело будет! Может быть, сумочку помочь донести? Я от чистого сердца помочь хочу такой красивой даме!
- И где это он даму увидел? Не проспался что ли?- съехидничала соседка Степановны Варвара Петровна.
- А что я тебе, колода что ли? Уж и понравиться ни кому не могу?! Что, только тебе можно замуж выходить? А я чем хуже?!
- Да ты что, уже и впрямь за него замуж идти собралась?
- Сама не знаю! Ведь с меня что взять? А он ко мне сегодня на обед напросился! Да еще руку на прощание поцеловал!
- Тебе?! Да неужто?!
- Да! Вот эту самую! - Степановна вытянула перед собой левую руку в доказательство своих слов.
Соседки застыли от изумления. Наконец, набравшись храбрости, или опомнившись, задали еще один вопрос:
- Степановна! А ты говорила, что маленький он, и очкастый! Что ты с ним делать то будешь?
- А она его откормит! Он, гляди-кось и подрастет!
- А блоха тоже мала! Да как кусанет - долго чешется! - гордо ответила Степановна своим товаркам.- Вот только одного понять не могу - почему мой кот опять на меня шипел? Ведь только что у меня с ним все хорошо было! Я, перед тем как в гастроном пойти, колбаски ему дала, молочка! Он ко мне ласкался! Мурлыкал, об ноги терся! А теперь - рычит, как будто он не кот, а дикий зверь!
- Степановна, а может быть, он тебя ревнует?
- Ну, если так, то это не в пользу очкастого! Мурзика я знаю восемь лет, а его - всего ничего. Так что выберу кота!
- А может, передумаешь?
- Вряд-ли. Если очкастый со злом, каким, мой кот его мигом раскусит! Если уже не раскусил!
- А как же он к тебе придет, если его твой кот видеть не желает?
- Вот как раз и проверю. Не понравится коту - пусть метется туда, откуда пришел, и весь сказ! Мне этот кот - что другому дитя! И я его в обиду не дам! Слепым еще подобрала, из пипетки выкормила! Сама есть не буду, его накормлю! И если он на стуле спит, я его не бужу, а сажусь на другой!
- Ну-ну! Потом расскажешь, как твое свидание прошло!
- Расскажу! А сейчас пойду ка, чайник поставлю. Если гостя не придется напоить - сама напьюсь.
- Да и нам идти пора!
Соседки разошлись, кто куда. Одна из них - пошла в магазин, другая - домой, а третья - подсела на лавочку к курящему сигарету Коляну.
- Коль! У меня штора оторвалась, а я сама на такую высоту не залезу - боюсь, упаду! Старая стала, голова все время кружится! Ты бы помог мне ее поправить по-соседски? Да кран течет, и крючок в кладовой повесить надо!
Колян согласился. Из всех соседок во дворе баба Нюра была самая невредная, угощала его пирогами, давала взаймы. Он с удовольствием пошел ей помочь. Вот из окна ее квартиры он и увидел странную картину: во двор как-то подозрительно оглядываясь по сторонам, зашел маленький неприметный старичок в очках и палочкой в руках. Неожиданно при его появлении во дворе дворовый пес Джек любимец детворы, обжора и дружелюбный балбес вдруг поджал хвост, и кинулся наутек, истошно вопя, как будто его только что пнули ногой под толстый зад. Колян и встревоженная баба Нюра еще ничего не успели сообразить, что к чему, как во двор стали вбегать кошки. Они шипели, плевались, визжали. Им явно не нравился странный старичок, отступающий от них к подъезду, в котором жила Степановна. Старик проскользнул в дверь, оставив кошек с носом, но через короткое время из окна Степановны раздался дикий мяв, звон посуды, грохот уроненной мебели, и яростный рев хозяйки:
- Во-о-о-н! И чтобы духу твоего я больше никогда не видела, варнак ты эдакий! Мурзика мне обижать! Да я сама тебе за него все волосья к чертям собачьим повыдеру! Я тебе твою гнусную харю исцарапаю! Я тебя порву на клочья, как Тузик - грелку! Подойди ко мне еще раз! Мурзик ему не нравится! Пошел от сюда и забудь дорогу к моему порогу, старый хрыч!
Дверь подъезда распахнулась, из нее выкатились двое: впереди бежал красный как свекла, старичок с оцарапанным лицом, следом летела такая же красная Степановна со сковородкой в руках, а за ними помчались орущая, шипящая стая кошек. Необычная компания скрылась за углом, но и оттуда были слышны громкие проклятия Степановны и кошачьи вопли. Наконец, запыхавшаяся, уставшая Степановна появилась во дворе.
- Варнак он эдакий! - Пояснила она сбежавшимся к ней соседкам. - Едва мой порог переступил, Мурзенька мой на него налетел. Шипит, в драку с чужим рвется. А тот сразу: "кошечку свою заприте,- говорит,- в другой комнате"! Он их видите ли не любит! И как зыркнул на моего Мурзеньку - ну сейчас его сожрет! А мой котик он же не из простачков - налетел на него! Так тот, хрыч старый палкой своей в него ткнул! Ну, тут я ему и показала, кто в доме главный! Я его за Мурзю так сковородкой отделала, что на всю жизнь запомнит, зараза! Кота, моего любимого кота, радость мою - обижать?! Запомнит меня, сморчок! Козлина взъерошенная! Пенек старый! Душок адихматьев! Тать ночной! Маньяк!!
Степановна еще долго ругалась, проклиная незадачливого ухажера. До вечера во дворе не смолкали ее красноречивые сложные словесные пируэты. Соседи с удовольствием слушали все более витиеватые выражения по адресу Мурзикова обидчика. Мужики, услышав очередной "словесный шедевр" как-то по-особому крякали:
- Вот дает! Это ж надо так словом владеть! Заслушаться можно!
Степановна шумела до вечера. Наконец, толи она устала, толи словесный запас у нее вышел, толи успокоилась, но во дворе наступила долгожданная тишина.
В это время Колян с тетей Нюрой пили чай с вкуснющими пирожками с черникой.
- Ох, тетя Нюра! Ну и пирожки ты печешь! Объедение!
- А ты женись, да приведи ко мне свою молодку - я ее и обучу! А то гляди, помру, и рецепт с собой унесу!
- Да что уж вы, тетя Нюра, говорите? Вы же еще не старая!
- Я не старая?! Да уже седьмой десяток разменяла!
- Рано вам еще! Вот только как вы Степановну терпите? За столько лет не надоели вам ее вопли?
- Она не всегда такой была. Раньше первая певица, первая плясунья - она. Потом произошло одно странное событие, которое всю ее жизнь перевернуло. Была у нее дочка. Чуть позже тебя на годок родилась. Было ей тогда одиннадцать лет, сидела она дома, в куклы играла. А Степановна с нами на скамейке была. Вернулась домой - нет дочки. Она туда - сюда, и в милицию, и во всесоюзный розыск обращались, но так и не нашли ее. А самое странное - ну куда она могла деться из запертой квартиры? Степановна с той поры как свихнулась. Сын уехал, муж ушел. А она так и живет здесь с котом. Без него совсем бы пропала баба. Ведь она мне как-то раз в минуту откровения рассказала, что голос дочкин время от времени слышит. Жалко мне ее! Она ведь хорошая! И кричит от страшной душевной боли, а не от злобы.
- Да, не знал я о ней ничего!
- А откуда тебе знать? Ты ведь год как здесь поселился!
- Да, точно...
Квартира досталась Коляну от собеса, как интернатскому. Осиротел он где-то в пять лет. О родителях своих мало что помнил, но к счастью у него в деле были их фотографии, и ему их отдали. Как погибли родители, ему никто не сказал, да он и не спрашивал. Иногда доставал фотографии, смотрел на их улыбающиеся лица, думал о жизни. Жалел, что не может с ними ни о чем посоветоваться.
- Тетя Нюра! Научи меня варить!
- А что ты хочешь сготовить?
- Голубцы, борщ, и оладьи!
- Ладно! Бери листок, записывай! Я буду говорить, как и что кладу, а ты - смекай!
Когда Колян вышел из подъезда тети Нюры уже был вечер. Он немного постоял на улице, покуривая сигарету, потом пошел домой. Зашел в свою квартиру, и прошел на
кухню. Там положил на стол листки, с записанными под диктовку тети Нюры рецептами и направился в комнату, смотреть телевизор. Там, включив свет, он увидел, что в комнате кроме него еще двое. Один - старый совсем седой человек, второй.... При взгляде на второго, Колян почувствовал, как у него от ужаса зашевелились волосы на голове. Он узнал в нем человека из парка. Того самого, который расправился с Паломой и его компанией. Старик заговорил первым:
- Не бойся. Мы пришли к тебе с миром.
Звук его голоса успокоил Коляна, и даже спутник старика, и их странное появление в его доме не пугали.
- На тебе знак. Ты должен стать хранителем города. Мне пора уходить. Я слишком стар. Приготовься слушать то, что я должен сказать тебе.
Старик долго говорил с Коляном, и только когда в окна стал пробиваться рассвет,
Колян осмелился перебить старика, и задать ему вопрос:
- А как вы смогли сюда попасть, ведь я, уходя, запер дверь?
- Не веришь тому, что я тебе рассказываю. Или слушал невнимательно! Я - хранитель. Я могу пройти через любую стену. Смотри!
Старик встал, подошел к стене, провел по ней рукой, и сделав шаг, исчез. Колян подошел к стене, потрогал ее - обычная стена, твердая, чуть прохладная. Но в этот момент из стены высунулась рука старика, и пожала ему руку. Вслед за рукой появился и сам старик.
- А... трудно научиться проходить через стену?
- Смешной ты! Ничего, я сам по-молодости такой же был! Ты быстро этому научишься, и не только этому. Но тебе придется вернуть свою душу. Скорее всего, она в зазеркалье. Твои родители погибли из-за того, что купили у незнакомой женщины большое зеркало. Сам факт покупки их бы не сгубил. Но зеркало успело приманить душу ее умершего сына, потому, что на момент его смерти было не завешено тканью. Твои отец с матерью нарушили еще одно правило обращения с зеркалом: установили его напротив окна, и по ночам в него часто светила луна. Именно эти два слагаемых образовали коридор между нашим миром и зазеркальем. И однажды оттуда пришли посланцы за новой чистой душой. Твои родители успели схватить тебя, и бежать в другую местность на машине. Они могли бы оторваться от преследователей, если бы смогли дожить до утра. Но машина по дороге перевернулась. Твои родители погибли сразу. А ты выпал из окна, и лежал на траве невредимый. Вот тут-то они вас и настигли. Твоя душа была взята ими в зазеркалье. Сейчас городу грозит опасность. Я стар. Мне нужна смена. Но ты не можешь заменить меня до тех пор, пока не вернешь себе свою душу. Мой противник черный маг тоже хочет найти тебя. Но ты ему нужен мертвый. Тогда, вызвав твою душу из зазеркалья, он обретет огромную силу, противостоять которой я уже не смогу.