Они слетались на своих кораблях и вились вокруг Солнца, как пчелы у цветка. Рёв моторов жалил распухшие головы диспетчеров. Возникая на экранах, огонек обретал для них цвет, голос и запах, род, вид и подвид; и для каждого надо было найти булавку, чтобы надежно держала его в коллекции, пока не испустит дух. А уж духи поступали в распоряжение волшебников, чьи магические кристаллы улавливали светлячков.
- Как нагрузка?
- Пока тридцать восемь процентов. Ожидается до сорока двух, а там уж как повезет.
Вы хотите сняться с вашей невестой на Эйфелевой башне? Поцеловать ее у Великой Китайской Стены? Сегодня ваш день. Сегодня клумбы Версаля выгорят добела под вспышками старомодных аппаратов, бесплатно выдаваемых агентством Кука. Сегодня кирпичи Кремля уподобятся фениксу, возрождающемуся из хрупкого пепла: отковыряйте себе песчинку, пока мы печем следующую порцию и укладываем ее в историю. Память. Мы торгуем тем, что вы не сможете перепродать.
- Вводим новый контур. Венерополис дал еще две подстанции.
- Символично.
- Такой уж день.
Ваши прадеды жили на Хоккайдо? Сегодня, и только сегодня, мы подняли его с морского дна. Промокнули от воды, уложили водоросли в классическую варесинобу, куафюру юной майко, набелили цветы сакуры, подшпаклевали августовскую луну. Запоминайте, записывайте, а еще лучше сразу передавайте на хранение нашей компании. Память. Не доверяйте ей, доверяйте нам.
- Кто сегодня твой сменщик?
- Ты.
- Да они о... ну и шуточки у тебя.
- Сорри.
- Диагност сказал, что у меня аллергия на гель.
- И что?
- Дал инжектор и пообещал, что я продержусь еще пару лет.
- Ни фига себе... может, изобретут что-нибудь еще.
- Да вот и Лусия так говорит. Мы ж только что опцию на расширение взяли.
По лунной дорожке спустились жених и невеста с небес на Землю. Там, в начале пути, их тела рассыпались в пыль и были всосаны системами регенерации. Здесь они возродились из воздуха, огня, земли и воды, отмеренных штатными алхимиками транспортной компании. С первыми лучами солнца молодожены вознесутся на небо, прах возвратится к праху, и острова, подобно Левиафану, уйдут на дно. Волшебники всматриваются в кристаллы, что хрупки, как счастье старика. Волшебникам страшно. Память. Сегодня распродают товар, не подлежащий возврату, и не желающая с этим мириться вечность пробует найти слабое место в контракте.
- Всего час остался.
- Целый час.
- Может, пронесет?
- Заткнись, слышишь? Извини.
Технологии опробованы, системы отлажены. Но волшебники все нервничают, все повторяют про себя заклинания, записанные в "Положении о чрезвычайных ситуациях". Пока в них нет нужды - кристаллы уверенно и безмятежно ткут лунную сеть, и ни один светлячок не пролетит мимо. Но волшебники все нервничают, все посматривают на золотого шершня, спящего в самом центре паутины. Единственный рывок, удар напоенного жгучеядом жала, и паутина, сотканная из холодных лучей, вспыхнет и обуглится. Обещаю быть с тобой в горе и радости, в болезни и здравии, пока смерть не разлучит нас. Память есть верность есть счастье. Пальцы в сенсорных перчатках сводит судорогой в "змеиные рожки". Судьба, испугайся рогатого змея, пожалуйста. Пожалуй их старостью у общего очага, судьба.
Один из ковена у кристалла шепчет:
- Bitch!
Сука-Солнце - the bitch is in heat - у суки-Солнца начинается течка. Жерло влагалища, породившего жизнь во Вселенной, истекает клюквенным соком, и жарким летом, и легким дыханием. От первой же струйки лопается нить, и паучки бросаются ловить уплывающий конец и привязывать его к паутине. Им уже не до красоты и точности рисунка. Шершень проснулся, и первое, сонное жужжание его крыльев звучит терменвоксом Страшного Суда. Нити лопаются одна за другой. Волшебники твердят кристаллам исступленные заклинания.
- Ха, поймал я тебя, - сам себе шепчет один. - Ничего, доберешься обратно к своей девушке. Зато будет о чем с ней разговаривать.
Другой хихикает:
- Представляешь, целуется она со своим мужем, входит в портал и оказывается в объятиях чужого. Два по цене одного, прикинь, а?
Это безумие - специально для тех, кто держит в руках лунные нити судеб. Данные утром клятвы к вечеру будут нарушены, только что заключенные браки на глазах распадаются тленом - эта сука-Солнце такая разлучница. Волшебники в лихорадочной спешке вывязывают новую паутину из обрывков старой. Симметрию наведем потом. Они подхватывают нить за нитью: первая рука, вторая, третья... восьмая... Это безумие. Оседлай его волну, иначе она унесет и раздавит тебя. Отпускай циничные шутки, выдумывай счастливые концовки, молись или вой - только лови светлячков, пока не разлетелись.
- А он и говорит, милая, здесь не было никого, кроме... уже смешно, да?
- Дадада-дымдымдым-дурадураду...
Шершень все ворочается, бьется, пытаясь выбраться из лунной ловушки. Он рвет уже не временные нити, сотканные на один день - он решил уничтожить всю сеть, вплоть до последнего центробежного каната, свитого с тройным резервом прочности. Один из волшебников рассыпается прахом у своей консоли. Остальные даже не замечают - их внимание отдано светлячкам, мечущимся на экранах. Скорее всего, их коллега вернулся по сдублированному с запасом лучу в свою каюту в пригороде Луна-Сити... а если нет, команды спасателей найдут всех заблудившихся в тумане, погребенных лавинами звездной пыли, захлебнувшихся в фонтанах небесного газа. Все вернутся, обязательно вернутся, и счастливый конец покажет змеиные рожки разинувшей рот судьбе. Хочешь, верь в это, а хочешь, нет - только работай. И не думай о том, что нельзя сойти с Млечного Пути таким же, каким ты ступил на него.
Место у еще одной консоли опустело. Но шершень засыпает... кажется. Древний бог, рогатый змей, спасибо тебе. Не оставляй нас, не оста... Еще два ложа теряют своих обитателей, и сенсоры растерянно тычутся в пустоту. Это безумие, но соседний оператор будет клясться - а впрочем, память уже не та - что присоски тянулись друг к другу губами, пытаясь восстановить рассеченных андрогинов. А через секунду и его ложе заходится неслышным воем по утраченной половине. "Ты вернешься", рыдает тот, кто остается ждать. "Ты вернешься, но я тебя не узнаю".
Оставшийся в одиночестве сотрудник отцепляет сенсоры от висков, снимает пропотевшие перчатки. По его лицу текут слезы.
- Я тоже... тоже хочу, - шепчет он погасшему экрану. - С-сука. Ненавижу. Я тоже хочу... хоть куда-нибудь. Слышишь? Забери меня отсюда, с-сука. Забери. Меня. Отсюда.
Он зажмуривается и ждет своей доли безжалостного чуда.