Новый год - новые персонажи. Дэймон - недооборотень. То ли чудище, то ли жертва...
Итак, Глава 11 - для Вас! Тапки и волшебные пендели приветствуются.
Глава 11. Недооборотень.
Дэймон был в ярости - столько времени потрачено на подготовку к покушению, - и средств! - и все бестолку! Тупые, безмозглые овцы, а не наемники! И джеймоны Ночи, как они себя гордо именовали, - коврики мохнатые они, а не свирепые хищники! Грррр! Очередной предмет, попавший под лапу, злобно был нарезан на ленточки. Когтями. Собственный кожаный плащик... Черненький... Был.
Если бы не пелена ярости перед глазами, Дэймон думал бы о вариантах - последствиях покушения на архимажьего брата и эту тварь полосатую, а не разорял свое имущество. Но он уже не мог остановиться, пока все не разгромил. Из алых глаз медленно уходило безумие, пересохший язык бледной тряпкой свисал из угла пасти, черная шерсть, покрывающая тяжко вздымающиеся бока, напротив, слиплась от пота.
Волк-оборотень, застрявший в переходной фазе: недоперевертыш - то ли зверь, то ли человек; нечто гротескное, мерзкое, в полной мере отражающее душу этого чудовища. Маленькая червоточина в исковерканной душе с годами разрослась в трупную гниль, и пожрала все доброе, что еще оставалось в монстрике. Не повезло ему с рождением - а ведь все знают, что оборотнем не рождаются, оборотнем становятся.
А он вот - родился! Вирус передался не укусом - пошел по крови, через изнасилованную оборотнем юную магичку. Случай из ряда вон - почему оборотень в полнолуние не сожрал девчушку, а совершил то, что вообще никто из оборотней никогда не делал, тем более в волчьей безумной ипостаси?! Ведь все они веками теряли разум в полную луну, перекидываясь волками, томимые жаждой крови и плоти, но - жаждой пожрать!
И никто не понял, почему свихнувшаяся после страшной ночи магичка оставила дитя, а не вычистилась сразу, как поняла, что внутри нее зародилось существо. Ну сирота, ну жила в избушке в дебрях, подсказать и поддержать некому было... Пойди пойми, что там в свихнутых мозгах происходило! Да только родила она... Как там в человечьих сказках? Неведому зверушку... Чудище - страхолюдище. И, видать, окончательно разум утратила после того. А кто бы выдержал?
Тельце ребенка было покрыто густой черной шерстью, вместо пальчиков - волчьи лапы когтистые, на месте лица - морда полузвериная, глаза алые, словно кровью залиты, уши острые, мохнатые, только хвоста нет... Но вместо того, что бы утопить новорожденного, как щенка, принялась няньчить, да и вырастила... Себе и миру на погибель. Как исполнилось ему 6 лет, первая же полная луна застила пеленой глаза дикие, жажда Проклятых в крови взыграла. Загрыз Дэймон мать свою безумную, та даже не отбивалась, словно для нее от ночи давней избавление пришло, вскрикнула только от боли, когда в горло вцепился.
А на утро, когда очнулся, взвыл от содеянного, пнутым под брюхо щенком завизжал... Лапами тело матери обхватил, прижался потерянно, сквозь скулеж и рыдания прощения просил, с собой забрать на тот свет умолял. Да ничего не смог изменить - и в то утро человечья часть обезумела.
Мать закопал за избушкой, камней натаскал в простыне, чтоб засыпать могилку, так до самой ночи провозился. А ночь пришла, вышла на небо луна зеленая, залила светом тревожащим лес притихший, и услышал Дэймон волчий вой призывный. Опустился на четыре лапы, и медленно поковылял в сторону зова манящего. Долго брел нескладный полуоборотень на корявых лапах, детеныш еще, хоть и ростом с обычного волка, умаялся - но нашел стаю. Да только не приняла стая полуволка уродливого, бесхвостого: искусали и прогнали прочь.
Так бы и сдох под кустами, не наткнись на него волк - одиночка, старый седой волчара - оборотень. Зубами за шкирку на спину себе закинул, и поволок куда-то. Уродец потерял сознание от боли, и очнулся когда оборотень стряхнул его на ступенях своего дома. Зачем принес - и сам волчара не понимал. Сел на землю, почесал лапой за ухом задумчиво, потом за шкирку щенка скулящего в дом затянул, к очагу бросил на шкуру медвежью пушистую.
Дэймон оказался живучей тварью - к утру раны затянулись, взамен пришли голод и жажда. И тут, словно учуяв, хозяин дома, уже в человечьем облике, принес миску с парным мясом, кружку с напитком, поставил на стол, сел рядом: "Ну давай, малец, иди кормиться, вижу - голоден". Покачиваясь на корявых лапах, поскуливая, ослабевшее от потери крови существо потопало на манящий запах, влезло на стул и набросилось на еду. Мясо было нежным, сладким, не испорченным человечьей готовкой. Сырым.
Седой задумчиво наблюдал за находкой. Когда уродец насытился, оборотень стал подробно расспрашивать его обо всем, что было связано с рождением, необычным видом, неспособностью перехода ни в одну из окончательных форм. Огрызаясь, но к своему удивлению откровенно отвечая на все вопросы, Дэймон только однажды попытался увильнуть - на вопрос о матери он замялся, горло схватило спазмом, из алых глаз потекли слезы. Но Седой безжалостно заставил отвечать. И получил таки ответ.
Вздрогнул, словно ледяная змея за шиворот упала: шесть лет назад он сделал то, за что его изгнали из стаи, и чего он не смог забыть даже после перехода в человечий облик. Он за столько лет так и не смог понять, что с ним произошло в ту ночь... И где эта магичка на его голову взялась?! А теперь еще Судьба в насмешку подкинула подарочек - сына... Почему же его жаль, такого страхолюдного-то? Оборотень так и не нашел ответа. Тяжко вздохнул, и объявил угрюмо зыркающему уродцу: "Жить будешь у меня". Тот смолчал, и Седой вышел из гостиной, давая щенку возможность осмотреться и привыкнуть к новому месту.
Дом был просторный, каменный, с тяжелой дубовой мебелью, шкурами на полу узорчатого камня, стены задрапированы винного цвета шелковистой тканью с золотыми разводами. Окна стрельчатые, с кованными решетками - ставнями, запирающимися изнутри на массивные мудреные замки. Посеребренные. Огромные светильники, выкованные в форме золотистых цветов давали рассеянный, и в то же время - яркий свет ночью, вполсилы горели днем, создавая обманчивое ощущение солнечного света.
Дэймон прошелся по комнатам, обратив внимание на одну из них - все стены в полках, а на полках - книг видимо-невидимо, в сто раз больше, чем дома было, потом вернулся к огню и свернулся клубком на шкуре. Уснул мгновенно.
Прошли годы. Седой вырастил приемыша, обучил его всему, чему знал - а знал он многое, до изгнания жил он в городе, среди людей, градоправителем был - и никто не догадывался, что в городе обитает стая оборотней, а один из них управляет людьми. Мудрым зверем был Седой: как ближе к полнолунию - уводил стаю в леса, пока безумие кровавое не схлынет. Ворота городские проверенным стражам доверял держать запертыми три дня и три ночи, а если уж в лесу кто попадется - значит не повезло несчастному. Всегда на обычных волков списать можно было пропавших без вести. А когда стая изгнала его - ушел в дом свой лесной, пост оставил. Люди недоумевали, с чего это градоправитель цепь с ключом преемнику передал раньше выборов и ушел в отшельники. Но перечить не посмели - вольному воля, да взгляд у Седого был тяжелый, властный, охоту к расспросам нараз отбивал. Вот и у Дэймона желание вопросы задавать пропадало. Так и не узнал, почему угрюмый оборотень стал заботиться о нем. А оборотень и сам этого не понял...
Недооборотень оказался способным учеником, но затаившееся безумие вырывалось не только в полнолуние - стоило Дэймону разозлиться, как человек в нем исчезал, и - горе попавшему на глаза бешеного зверя! Седого выручали только сверхсила и ловкость в любой из ипостасей. Потому не выпускал он уродца из дома - держал взаперти, живность таскал в подвал - потом звал "на охоту". Людей мудро не притаскивал, обходился оленятами и косулями - надеялся рефлекс оборотничий сгладить... И себя тоже замыкал в доме в полнолуние - ни к чему внимание лишнее людей привлекать - ворвись они в город парой обезумевших зверей, и охотники, с патронташами полными серебряных пуль, пойдут искать их на утро. Могут и найти. Одержимые Смертью такие, да... Вся его стая была ими уничтожена.
Дэймон этого понимать не хотел, истерил, пытался добраться до ключей, или хотя бы до горла наставника, получал трепку и затихал на какое-то время, в очередной раз швырнутый в подвал. Стены подвала постепенно приобрели вид наскальной росписи острыми когтями, толстые бревна лестницы были изгрызены, и в бурых пятнах от изорванных деревом десен. Стальная дверь - толстая, сантиметров семь, не меньше - и та от ударов пошла со временем вмятинами. Так десять лет и прошло.
Недооборотень окончательно свихнулся от жизни взаперти и подавления рефлекса свободного убийства; от осознания себя чудовищем, которое ни одна красавица не расколдует. Понял, что ни звери, ни люди никогда его не примут. Урод... Чрезмерно развитый мозг не находил себе применения, пока не пришло полнолуние, шестнадцатое с момента рождения. И бесновавшийся в подвале всю ночь мутант не открыл в себе под утро Дар. Материнская кровь, ставшая помехой для трансформаций, скрывала способность к магии.