Аннотация: Вроде китайского наброска. О любви. Только без колоритных реалий.
Л.Поликутина
ЛЕТИ СВОБОДНЫМ ВЕТРОМ
Глава 1
Не бывать счастью.
Ану Мин поняла это, когда впервые увидела лицо своего мужа, нечуткое и строгое. На что она надеялась? Неужели лелеяла заведомо несбыточную мечту? Родители давно сказали, что её жених - человек из знатного семейст-ва. И это ему она теперь будет служить до конца своих дней?
Так велось испокон: невеста и жених безвольны в своём выборе. Роднятся их семьи, и совершенно неважно мнение двух людей, увидевших друг друга лишь в день собственной свадьбы.
Для Ану Мин странными казались поспешность, с которой шли свадебные приготовления и то, что выбор её новых родителей пал именно на их семью, не имевшей ни должной популярности, ни нужного достатка в сравнении со славным родом Ду.
А теперь стало всё ясно. Ещё раньше её подруги говорили об одном из сы-новей наместника Ду - Чжоу, который вёл малодостойный образ жизни, во-руя у девушек поцелуи и проводя ночи в таверне, где распивал с друзьями подчёркнуто дорогие вина и держал на коленях продажных женщин. Он по-зорил свой род, и наместник поступил весьма мудро, женив его. То, что не-веста была из менее знатной семьи, лишь снимало позор, принесённый не-почтительным сыном. И теперь этот человек - муж Ану Мин...
Как мать ни пристыжала дочь тайком от посторонних ушей, девушка не могла согнать с лица печаль. Неужели Мин могла быть настолько глупой, чтобы надеяться на сватовство человека её снов и мыслей?.. Его семья была и того беднее, но любовь закрывала на это глаза.
Ду Чжоу выказывал своей молодой жене уважительность, непонятную для неё. На его вопросы Ану Мин отвечала с необходимой улыбкой и кротостью.
- Если тебя тяготит обилие внимания, я могу отвести тебя к беседке в нашем саду.
В беседке Ду Чжоу впервые поцеловал Ану Мин, нежно держа её ладони.
Первое время девушка не засыпала без слёз.
Глава 2
Ду Чжоу всё сидел в своём кабинете, читая тревожное письмо старого друга из Чандэ, забыв о времени обеда. Ану Мин повиновалась зову почтительно-сти и отважилась напомнить об этом мужу.
- Сейчас я закончу. Подожди.
В ожидании Ану Мин созерцала вид из окна.
- Мать очень довольна твоим усердием, Мин. Мне приятно такое слышать.
- Это долг жены, мой господин.
Ду Чжоу сделал паузу и продолжил:
- Однако сестра Су заметила, что твои глаза часто бывают влажными.
- Ей показалось, мой господин...
И тут странное видение захватило сердце Мин: за оградой стоял тот, кого ум пытался забыть так безуспешно.
- Возможно, с появлением ребёнка всё изменится.
Она не слышала его.
- Увидев тебя, я в одночасье отрёкся от своего прошлого, Мин...
Она не слышала его! Тот, тот - милый, желанный, ласковый - занимал всю её, маня неудержимой мечтой...
Прикосновение чужих рук вызвало в девушке столь же неудержимый про-тест. Немое отвращение. Ану Мин быстро обернулась к мужу, с явным испу-гом взглянув на его руки.
- Вы закончили, мой господин? Нас заждались.
- Иди одна.
Девушка скорей поклонилась и вышла.
Ду Чжоу видел того человека за оградой.
Негодующая мать осмелилась сделать сыну замечание:
- Ану Мин слишком часто поливает цветы!
- Я рад, что это занятие пришлось ей по душе, - ждал её невозмутимый от-вет. - Кажется, ты не разделяешь мою радость?
- Мы с твоим отцом непростительно ошиблись! Эта девушка и ты - плоды одного дерева! Нам не избежать позора, если ты не вразумишь её!
- Позор - твои домыслы!
Обиженная мать понесла неприятную весть мужу и детям: Ду Чжоу ходит с закрытыми глазами!
Ану Мин отказалась заняться с сестрой росписью керамики: она ссылалась на недостаточное умение, к тому же на яблонях в саду так много мёртвых ве-ток...
- В саду, должно быть, легче дышится.
Муж встал у неё на пути.
- Намного, мой господин, - Мин покорно опустила глаза.
Ду Чжоу пенял себе в нерешительности: сияние Мин затмило все мысли... Не в его силах было унять неровность сердечных волн.
Когда Ану Мин готовилась ко сну, она всегда на прощание любовалась ноч-ным небом. Иногда она не дожидалась супруга: в последнее время тот часто засиживался допоздна в своём кабинете. А вернувшись, он никогда не тре-вожил её сна.
- О сердца трепетный лоскут,
Где тот хозяин, что соткал тебя? - тихонько пропела девушка.
Один взгляд Тэн Мона разжигал небывалые искры, и этот взгляд неотступ-но следовал за Мин повсюду.
- До нашей свадьбы я тоже любил. Многих. Теперь приличие запрещает мне так поступать.
Лицо с опущенными долу глазами обернулось к нему.
- Твоей новой семье кажутся вызывающими неумеренные посещения храма и рыночной площади. А часть яблоневого сада на заднем дворе с некоторых пор выглядит чересчур ухоженной.
Затянувшееся молчание должно было во что-то вылиться. Ану Мин на миг приподняла голову:
- Я вам не запрещаю, мой господин...
Муж больно сжал её плечо, удерживаясь от большего:
- Не смей, слышишь?!
- Тогда убейте меня сейчас...
Дрожь голоса не затмевала твёрдости решения. Ду Чжоу с досадой взял её подбородок и принудил смотреть прямо на него:
- Этот юноша не уважает тебя, Мин! Он понимает, что ты можешь быть опо-зорена! Он знает, что тебе может грозить, если он будет настаивать на свида-ниях!
Всем своим видом девушка выражала несогласие с речами супруга.
- Ты должна подчиняться мне, Ану Мин!
- Я подчиняюсь всем сердцем, мой господин.
Она хранила в себе то же выражение. Ду Чжоу принял тон спокойствия:
- Отныне среди всех мужчин ты смеешь разговаривать только со мной.
Жена послушно склонилась перед ним.
Глава 3
Дивный край вольных ветров привлекал не раз своей непокорностью. Каза-лось, великое сердце мира билось в волнении, когда единым и мощным рит-мом барабаны напоминали этому краю о войне.
Многие дни это известие терзало мысли Ду Чжоу: ему было кого оставлять. Последнее время медитация ему не помогала. Тот юноша больше не появ-лялся, однако мир души Ду Чжоу был невозвратимо нарушен: Мин безраз-лично благополучие её семьи. Она теряла уважение новых родителей, катясь в бездну слепой любви.
Шум в гостиной не сразу привлёк внимание Ду Чжоу, занятого пережива-ниями.
- Невежливая дикарка! - звук пощёчин, тем не менее, очень скоро услыша-ла женская часть семейства.
Ану Мин стояла перед братом Ду Чжоу, принимая удары безмолвно один за другим.
- Как ты осмеливаешься молчать, когда к тебе обращается мужчина? Мой брат ещё не воспитал тебя? Так это сделаю я, ничтожнейшая из женщин!.. Тебе этого недостаточно?.. И ещё?..
Раньше Ану Мин никогда не видела, как бьют человека. Отец был уважите-лен к матери, а та в ответ щадила своих детей, и голоса ни разу на них не по-высив.
- Что, сладка расплата за провинности? - злорадствовала новая мать, дер-жась на расстоянии от разгневанного сына. Две её дочери с большим интере-сом наблюдали эту сцену и были полностью на стороне брата.
- Что здесь происходит? - Ду Чжоу появился как раз в ту минуту, когда Мин упала без сил от боли, унижения и отчаянья.
- Твоя жена проглотила язык, и я великодушно пытаюсь вернуть ей утра-ченный дар.
- Кажется, благоразумие давно покинуло твои мысли, Ану Мин.
Строгости мужа не было границ.
- Среди всех мужчин вы велели разговаривать только с вами, мой госпо-дин...
Мин едва сдерживала горькие слёзы.
- Что с тобой, Чжоу! - брат был вне себя. - Ты не доверяешь собственной семье? Может, она не должна была говорить и с отцом?
- Успокойся, Ли. Жди меня в библиотеке, здесь не лучшее место для объяс-нений... А ты иди за мной!
Последнее относилось к жене, потрясённой жестокостью, о которой до этого дня ничего не ведала. Но это был ещё не конец: заведя Мин в их комнату, Ду Чжоу со всей яростью пристыженного человека толкнул свою молодую жену. А когда с искажённым болью лицом она поднималась, чтобы сесть на кро-вать, и у неё это не сразу получилось, - у Ду Чжоу дрогнуло сердце, и он ско-рее вышел, не желая подпустить неуместное страдание...
Пока ноги вели его в библиотеку, мужчина не переставая думал о ней, о ней одной, вспоминая нежность её лица и ладоней, теперь изуродованных сини-ми пятнами, лелея музыку её голоса, храня немое изумление её непокорны-ми глазами. Она любила синие цветы и каждое утро украшала ими их спаль-ню. А когда пришла поздняя осень и цветы умерли до весны, Мин сделала букетик из синих лоскутков и заботилась теперь о том, чтобы он не набирал пыли... Как часто Ду Чжоу касался губами неживых лепестков, чувствуя, как от них веет теплом её ладоней...
- Я желал только утвердить в Ану Мин её почтительность ко мне, - объяснял Ду Чжоу брату.
- Тебе следовало с самого начала пресечь её безответственность! - возражал на это Ли.
- Мне кажется неразумным требовать от неё того, чего в помине не было у меня в её возрасте.
- Она - женщина, Чжоу! Перестань её оправдывать! То, что простительно мужчине как воину и защитнику своей страны, то запрещено любой из жен-щин! Они должны ждать, терпеть, хранить верность и беспрекословно под-чиняться тому, кто их оберегает!
Фигура в светлом поспешно направлялась к выходу из ворот дома. Походка, без сомнения, принадлежала Ану Мин.
Ду Чжоу крепче сжал зубы.
Глава 4
Сестра Су сообщила брату, что его жена ушла в храм: она чувствовала себя виноватой перед родственниками. Ду Чжоу тоже придумал веский довод, почему он хочет отлучиться: его друг, чиновник и опытный воин, вызвал младшего господина Ду к себе.
Мин не могла быть в храме. Она вообще не могла куда-либо пойти: синяки стыдили бы её. Если у Ану Мин вообще остался стыд...
Болезненная мысль прожгла Ду Чжоу: жена ушла, чтобы опозорить его из-меной! Завтра у него за спиной будет раздаваться неуважительный смех лю-дей: сластолюбивому сыну наместника воздались утехи его молодости!
Полыхающий гнев гонял его по всему городу в поисках сбежавшей супру-ги... Ду Чжоу остановился, потрясённый новой неслыханной догадкой: Мин вообще может не возвратиться.
"Глупая, дерзкая девчонка! Ты достойна худшей судьбы!" - исступлённо мыслил Ду Чжоу, стакан за стаканом вливая в себя прозрачное забвение: он остановился точно у дверей знакомой таверны и нашёл, что это лучший вы-ход в его положении.
"Ты достойна худшей судьбы!" - твердил мужчина, теперь больше потому, что позабыл все другие слова.
- Здравствуй, Чжоу.
Черноволосая, чрезмерно напудренная девушка села рядом с ним.
- Здравствуй, Яэ.
- Вспоминаешь былые времена?
Девушка смотрела на сменявшие друг друга стаканы.
- Хорошо нам было тогда, - размечталась Яэ, волей случая положив руку на плечо своему собеседнику.
- Нынче ты так мила, что мне никак нельзя тебе отказать...
Ласки чужой женщины отрезвили Ду Чжоу. Теперь ему всё равно, вернётся ли Мин, будет ли смех за спиной и презрение близких. Он стал прежним. Он навсегда им останется: утолённая месть раскрыла ему окно в его прошлое.
Ду Чжоу ещё не знал, что месть не может быть утолена, она возвращается вновь, и всегда с другой стороны.
Холодная ночь января бросала колючими каплями в лицо. В небе плотная пелена закрывала луну, и тогда младший сын наместника подумал, что тьма не только в его душе...
Вдруг в этой тьме, у ворот своего дома, Ду Чжоу заметил неподвижное свет-лое пятно. Сначала он не поверил своим глазам: неужели это и называется привидением? Потом он не поверил своим рукам: разве привидения бывают покрыты снегом? И только сердце сказало правду: у ворот сидела его без-жизненная Ану Мин!.. Тот юноша обманул её надежды... Но ужаснее всего для Ду Чжоу было увидеть, что глаза Мин широко раскрыты и веки изредка опускаются.
Подхватив жену на руки, Чжоу прошёл через бурные расспросы заждав-шейся родни, бросив лишь: "Она лежала без сознания у наших ворот!", - и скорее уложил Мин в тёплые одеяла.
С поклоном вошла сестра, принеся ароматный согревающий чай. "Мама разгадала странное поведение твоей жены за последние дни и велела пере-дать, что Ану Мин беременна".
Чжоу взглянул на Мин: выражение её глаз оставалось таким же пустым. Они остановились в немом ужасе. Наверное, с той минуты, когда тот человек отказался от её любви. Он был недостойным мужчиной. Сначала он добился внимания замужней женщины, придя к её дому и всколыхнув в юном сердце прежние чувства. Затем он прилюдно попадался ей на глаза в разных местах, и только сегодня, увидев следы побоев на прекрасном лице, понял, чем могут окончиться их свидания лично для него. Этот человек струсил, хотя Мин бе-жала к нему, чтобы посвятить всю свою жизнь ему одному...
Утром, снежным и ясным, когда душа всегда хочет ликовать, Ду Чжоу во-шёл в спальню жены. По правде сказать, только два часа назад он отлучился из этой комнаты, а теперь Мин стояла у столика с зеркалом, ещё не видя суп-руга, и что-то держала в руке.
- Я рад, что тебе лучше, - с улыбкой в сердце Ду Чжоу подошёл к ней.
Предмет выпал из вздрогнувших рук жены. От улыбчивости Ду Чжоу не ос-талось и следа: это был осколок чашки, из которой он поил Мин чаем!
Чжоу резко развернул её к себе: шея девушки была неестественно обнаже-на.
- Ты сам давно должен был сделать это, - Мин плакала.
Сколько страстных, трепетных слов жаждал он сказать ей в эту минуту! А только помог ей пройти обратно к кровати.
- Ты ещё очень бледна, Мин.
И её руки обвиться хотели вокруг его стана, излив благодарность за неж-ность заботы... А Мин лишь надела привычные одежды, убрала постель и, поклонившись мужу, сказала:
- Я иду выполнять свой повседневный долг, мой господин.
Они оба стали заложниками мести.
Глава 5
Чиновник на самом деле вызвал Ду Чжоу и его брата к себе через несколько дней. Они должны были завершить с ним все дела, прежде чем война завер-шит их существование.
Родственники больше не унижали Мин: убеждение в её беременности за-крыло им рты. А девушке могло быть от этого только хуже. Она уже не пыта-лась покончить с собой, хотя стыд и образ Тэн Мона, сливаясь воедино в её душе, необычайно её терзали. Задний двор стал для Мин местом, куда она не ступила бы и под страхом казни. Хорошо, что зима не принуждала собирать с деревьев мёртвые ветки...
Мин прилежно занялась домом. Её глаза были теперь постоянно опущены, и девушка радовалась возможности скрывать свою печаль.
Вытирая как-то оконную створку в одной из комнат, Мин выглянула во двор. Ограда, через которую так часто она общалась с тем юношей, невольно смутила сердце... Рука с влажным куском ткани медленно опустилась.
- Ты нужна мне в кабинете. Иди следом.
Ду Чжоу, казалось, зашёл только на минуту, чтобы тут же уйти. Но Мин со-жалела, что он увидел её в оскорбительном для него состоянии.
- Как тебе здесь нравится? - Чжоу оторвался от записей.
Недоумение чуть замедлило её ответ:
- Строгость хороша, мой господин...
- Будь здесь, пока я не закончу.
Недоумение Мин всё возрастало: разве она была достойна супружеского до-верия?
Ду Чжоу довольно долго молчал, и всё же Мин решилась отвлечь его:
- Мой господин... Госпожа Ду Вэй уверена в том, что я ожидаю её внука...
- Я дам ей понять обратное.
Голова Мин склонилась в благодарности.
- Тем не менее, не хочется ли тебе ребёнка?
Неожиданный вопрос поверг девушку в замешательство, в котором она вы-бирала между своим желанием и чувством долга.
- Я не буду настаивать, - весьма дружелюбен был голос мужа.
Щёки Мин покрылись красными пятнами. Она встала, чтобы уйти:
- Я не могу сидеть без дела, мой господин.
- Замужем твоё главное дело - я! - возразил Чжоу со всей строгостью.
Любоваться её гибким, как лоза, станом, нежным, как дуновение утреннего ветра, лицом Ду Чжоу мог бы вечность. И жизни не хватит, чтоб налюбовать-ся безусловной красотой Ану Мин!
- Если мой господин хочет сына, я не посмею возражать, - сказала тут де-вушка, трепеща от стремления угодить мужу и сбросить груз вины перед ним.
- Я хочу одних дочерей, - так же вдруг заявил Ду Чжоу. - Я себялюбив. До-чери выйдут замуж, а я вновь буду свободен.
Произнеся такие слова, младший сын наместника мечтал только об одном. И вот, забывшись, на него посмотрели эти глаза с синеющим морем, которое чёлн-Ду Чжоу всё никак не мог покорить.
- Но не сейчас, - закончил он.
Глава 6
Ану Мин запретила себе всякие слёзы. Пусть одиночество изгрызёт её душу - это самое достойное наказание, которое Мин отныне будет нести всю жизнь, и едва ли близок её конец.
Родственники снова относятся к ней, как к чужой: она не ждёт младенца, хотя со дня свадьбы прошло больше полугода! Ду Чжоу потворствует ей, вместо того, чтобы выколачивать из жены дурь.
Всё чаще у Мин болело сердце, когда она только задумывалась о своём му-же. Она не могла его понять! Каждый раз, идя в кабинет, Ду Чжоу звал её с собой. Мин снова начала читать стихи, которые так любила до замужества, и порой восторг не могли сдержать уста... А Ду Чжоу не только не повышал го-лоса за неприличную выходку супруги, - он требовал прочесть ему восхити-тельные строки, размышлял над ними. И это когда у него было так много не-законченных дел! Мин не могла его понять.
Её пристыженную совесть спасала лишь та мысль, что муж долгими часами утра, дня и вечера пропадает не у одного чиновника. Мин была уверена в изменах Ду Чжоу, и принуждала себя наслаждаться душевной мукой, кото-рую ей причиняла подобная мысль. "Иного я не стою".
Ду Чжоу вернулся позже обычного, брат Ли давно ждал его дома.
- Скоро?
- Через два дня.
Вот и все слова, что братья сказали друг другу.
Мин помогала мужу снять верхнюю одежду. Её руки ласково обняли его. Ду Чжоу отстранился.
- На днях я ухожу, Мин. Будет война. Оставь меня наедине с моими мысля-ми.
Молодая жена с покорностью удалилась в свою комнату. Она не показала своей грусти: холодность мужа была понятна ей. Мин открыла окно и легла на пол, чтобы постоянный озноб заставил забыть сегодняшнее унижение. Ду Чжоу унизил её. И он был прав.
Не спалось Ду Чжоу: завтра последний раз он будет в родном доме. И неза-метно уйдут прощальные лица, слова, уступая важное место в сердце импе-ратору и Величайшей из стран. Ни о ком не жалел Ду Чжоу: брат уйдёт с ним, сёстры выйдут замуж, родители состарятся вместе. Ану Мин несчастли-ва с ним... Как часто тайным взором Ду Чжоу следил за женой, когда та чи-тала, убирала или стояла задумчиво у окна в свободные минуты. Меньше всего теперь она хотела бывать в храме, что явилось поводом к порицанию её сёстрами и матерью. Тот юноша не покинул её сердца. Мин будет счастлива, если муж уйдёт.
Сейчас он в последний раз налюбуется ею...
Как холодна её комната!
Непонятной радостью наполнилась душа Мин во сне: дурные мысли боль-ше не тревожили её. Утром она увидела себя на кровати, в тёплых одеялах.
Даже в последний вечер отец и мать не тревожили своих сыновей. Чжоу и Ли сами решали, как проведут мирную часть своей жизни. Ану Мин сидела с книгой в руке, но стихи не пробивались к её сердцу. С шумом перевернув страницу, Мин вздрогнула и посмотрела на мужа. Тот спокойно продолжал свои записи.
- О чём ты читаешь? - раздался его голос.
- Поэт восхищается женской красотой... "В мире так много женщин, и все они несравненны".
- Этот поэт - лжец, - безмятежно отвечал на это Ду Чжоу. - Он ничего не смыслит в красоте. Истинную красоту разглядеть очень трудно, если и вовсе невозможно. И ею может быть наделена лишь одна женщина...
Плохо расслышала последние слова Ану Мин, колеблемая противоречием.
- Мой господин... Я прошу вас о счастье стать матерью.
Не сразу ответил ей супруг.
- Это не твоё желание.
С грохотом уронив книгу, Мин выбежала прочь.
- Завтра ты уйдёшь, - говорила она, - и я тоже уйду из этого дома, чтобы ни-когда не вернуться. Твои родственники пристают ко мне с ребёнком, а мои старания угодить им ни к чему не приводят. Я не гордая... А может, и гордая! Или у меня нет такого права?! Если ты прикажешь мне остаться - твоя воля. Но мне легче умереть, чем сносить отсутствие любви в этом доме. Я любила всем сердцем, как не любил ты, чего не испытывал ни один из членов моей новой и старой семьи! За это счастье можно и погибнуть, я знаю, и смерть покажется лишь освобождением любящей души, готовой следовать за воз-любленным повсюду!
- Значит, после смерти ты будешь следовать за душой того юноши?
Мин поутихла, услышав невозмутимый вопрос.
- Мне всё равно. Лишь бы уйти отсюда.
- Может, на войну? Какая разница, где погибать, раз ты так этого жаждешь? - только и хватило Ду Чжоу на шутку.
Муж оставил жену наедине с ней самой.
"Быть мужчиной - это свобода, - подумала Мин. - Свобода...". Она не-сколько раз повторила новое слово, так неожиданно пришедшее в её мысли, чтобы лучше понять его, но ещё больше утеряла суть.
Что это такое? Что это для женщины, которая может лишь подчиняться с рождения до смерти?
Только ветру ведома эта тайна...
А война? Мужчины становятся воинами по принуждению...
Ану Мин запуталась.
Она может уйти куда пожелает. Но ведь куда она может пойти, где её не ждала бы смерть? В своей стране женщина безвольна.
Глава 7
Вот и таверна, славный спутник его прошлого, виднеется у перекрёстка, где они с Ли повернут, чтобы идти прямо к чиновничьему дому: оттуда выйдут навстречу великим битвам.
Низкорослый юноша преградил братьям путь.
- Ду Чжоу, ты не узнаёшь старого друга?
Мужская причёска и мужская одежда не могли скрыть от младшего сына наместника знакомого обаяния... Он едва не вскрикнул от изумления, звук так и застыл на его губах. Ли поторапливал брата.
- Друг Ун Ци! И ты тоже с нами?
Юноша коротко кивнул и неспешно к ним присоединился, держась чинно и не говоря лишних слов. Ду Ли недоверчиво смеривал его взглядом.
Долог путь на лошадях. Мин не привыкла к таким длительным путешест-виям, хотя бы потому, что и вовсе никогда не путешествовала, и подавно - верхом. Вокруг было столько мужчин, но никто из них, кажется, не намере-вался расплакаться от потери сил. Сжав зубы, Мин крепче схватилась за (уз-дечку).
- Не опускай глаза, - шёпот Ду Чжоу донёсся до неё, - скоро будет мост, за ним и остановимся.
Хорошо ему говорить "не опускай глаза". Эта привычка для Мин сходна с ежедневным принятием пищи; едва ли корни её так уж коротки... Девушка взглянула на мужа: его лицо хранило непроницаемость, а фигура была схожа с фигурами многих воинов сдержанностью и безусловной готовностью.
Мин будет трудно выработать в себе все необходимые качества. Мин под-вержена стольким эмоциям...
Полководец разрешил привал. Раскинулся лагерь уже с темнотой, но воины и не думали ложиться: технику и дух боя необходимо поддерживать каждый день.
Ану Мин была вынуждена в единый миг научиться ловко слезать с коня, не зацепив при этом за предмет сбруи и не растянувшись от усталости на дол-гожданной земле... Боясь покачнуться, Мин ухватилась за седло и наблюдала за действиями мужчин. Походные маленькие юрты вырастали на поляне со скоростью летних грибов. Ану Мин заметила, что многие воины ходят к реке: там они умывают лицо от дорожной пыли, затем чистят лошадиный пот, а после набирают в котлы воду, чтобы согреть её над огнём. Последнее насме-шило Мин: на войне мужчины делают женскую работу.
Делать нечего: новоиспечённый воин Ун Ци последовал примеру своих то-варищей.
Её сердце дрогнуло, когда она увидела тренировку боевых приёмов... Живое течение реки отразилось в её неподвижных глазах.
- Медитация весьма полезна.
Ду Чжоу зачерпывал воду рядом с Мин. Полные отчаянья глаза посмотрели на него.
- Глупа была моя идея, - сказала она.
- Славный Ун Ци не владеет искусством боя? - едва улыбнулся Ду Чжоу. - Смотри.
То, что последовало за его словами, не поддавалось описанию: широкие взмахи, полные сдержанности; резкие выпады с мечом, в то же время мягкие и сосредоточенные; прыжки выше человеческой головы... Мин замерла.
- Это тоже красота, воин. Это тоже поэзия. Это - твоё дыхание...
Но то простое, чему учил её Ду Чжоу, казалось невообразимо скучным: ни прыжков, ни равновесия, ни вдохновения - одно великое утомление. Глаза Мин закрывались на ходу, ноги и руки путались в движениях...
- Надо поесть, - напомнил ей тот, кого на родине она называла мужем.
Пошатнулась Ану Мин...
- Воин, не будь женщиной!
В самое ухо зазвучали эти слова!.. Мин сразу же вымыла сон из век и повто-рила все движения приёмов почти успешно.
И в то самое мгновение, когда она решила, что ночь приблизилась к концу и пора седлать лошадей, Ду Чжоу вдруг сладко зевнул и направился к своей юрте.
Возмущённый Ли проник в тесноватую юрту брата.
- Ты предлагал Ун Ци разделить с собой ночлег?
- Да.
Чуть убавил Ли жара в голосе.
- Почему он спит на голой земле под деревом? Он, что, настолько упрям или горд?..
Ду Чжоу усмехнулся:
- Нет. Он просто воспитывает в себе мужчину.
Приосанился Ду Ли.
- Странный человек, - уважением веяло от его речей.
С каждым днём глаза Ану Мин раскрывались во всё большем восхищении. Зелёные долины в подножии суровых гор, горные дороги и близость синих небес... А там, внизу, необыкновенные красоты, о которых раньше душа Мин и не задумывалась. И всё это - едино с ней! Неужели личное счастье стоит хотя бы краткого взора на благодатную и величественную землю!
Вокруг неё велась непривычная жизнь, словно театральное действо, коего девушка тоже ни разу не наблюдала в родном городе. И что такое её родной город? Таких десять легко уместилось бы в далёкой долине низко-низко под горным путём...
И новые открытия, и новая жизнь, и новая свобода - из утра в день, изо дня в вечер, из вечера в ночь... Да и не всякая ночь смыкала веки Ану Мин: впе-чатления дня не отпускали её и были куда красноречивее любимой книги стихов, которую Мин взяла с собой.