Однажды, когда писателя Харлана Эллисона пригласили сотрудничать со студией Уолта Диснея, он спросил своего агента: "Они что, совсем?.. Я ж сумасшедший, радикальный, мужлан! Какой Дисней?..".
Предисловие к "Девочке со связкою шаров"
День утомительный и ясный
И тёплый ветерок весенний
Волосы словно мягкий шёлк
Как лёгкость юности и кротость,
Дитя людское в платье светлом -
В другой руке - на длинной нитке
В глазах - весёлая искринка,
Ведь у ребёнка день рожденья -
Мир будто шепчет: "Унесу.
Чтоб счастье ты не позабыла -
Из дома на прогулку вышла.
Гостей оставив, торжество,
С души отбросив мощь оков,
Малютка с связкою шаров...
Мелькнуло пОдле существо,
Свинцовой тяжестью налился
Укус, что уколол в плечо.
Как день, что утекает вдаль,
И в воздух шарики поднялись,
Вновь сущность окунув в печаль...
Сущность укушенной малютки
Смешалась с голосом чужим:
"...Дитя, наделено ты даром -
Но лишь тогда ты это сможешь,
Когда найдёшь свою любовь.
Любовь изменит твою душу,
Бессмертной станет плоть и кровь...".
Еще несколько дней.
Олег поставил машину в гараж, вышел под навес и взглянул на льющиеся во дворе с винограда дождевые потоки в сопровождении громовых раскатов. Природа просыпалась, погода была весенняя и, несмотря на частые дожди, уже было тепло. Холода окончательно (наверное) миновали, хотя был еще только март. Казалось бы, печи должны в домах топиться, а обогреватели беспощадно накручивать счетчики. Однако вся "прелесть" холодного периода осталась позади, а дыхание освободилось от тяжести замороженного воздуха. С приходом весны будто бы закончилась длительная нудная болезнь, погружающая в дремоту и уменьшающая жизненную активность.
Еще несколько дней до...
(свободы?).
Олег зашел в дом, прошел на кухню, достал из холодильника банку пива. Проследовал в зал и опустился на диван.
Обычно, глядя в окно на шумящий ливень, люди чувствуют грусть, печаль, переосмысливают нечто волнующее, произошедшее в их жизни. Олег же, глядя сейчас в окно, видя и слушая дождь, ощущал одну простую вещь. Неподкупную, неумолимую, опустошающую навеки вещь: Холод. Холод логики, холод мира, холод теплого (по идее оно теплым должно быть) чувства...
Холод, постепенно поглощающий всю красоту науки, философии и природы.
Холод "современной Эпохи Просвещения", подразумевающей, как это водится, "рационализм". Но даже если и не Эпоха Просвещения (ее современное подобие), то... теперь если мир тебя распнет словно Иисуса, то нового Иосифа Аримафейского не будет. Так что некому будет собрать в Грааль капли твоей крови. Такова вот политика, хотя в политику (точнее в ту ее характеристику, которую все вокруг привыкли воспринимать) Олег не верил. Скорее уж - в анархию, идея которой иной раз согревала нутро как горький, жгущий, но согревающий алкоголь. Хотя ведь современное человечество не понимает, что такое анархизм. Этого термина пугаются, его презирают, и здесь поднимает свою мерзкую голову предрассудок. Этот предрассудок и искажает истину ценностей, погружая непонимающих в глупое забвение... Примерно также много лет назад, к примеру, глупые предрассудки погружали в забвение суеверных людей, дождавшихся пришествия в Россию Антихриста в образе Петра Первого. И если бы у людей хватило мозгов отбросить суеверия и просто остаться преданными явлению царизма (пусть даже историки и полагают, что эти две вещи неразрывно связаны друг с другом), они (люди) бы уразумели, что Петр Первый был обычным человеком, а не демоном. Человеком, всего лишь принесшим "из-за бугра" щепотку культуры. Вот точно также и с анархией: если бы человечество стремилось не к кровавым войнам и насилию, решению проблем с помощью всепоглощающих навязываний и узурпации или религиозно - политического террора, а приостановилось бы и подумало о том, что такое в действительности анархия, то и культуры в мире бы немного прибавилось. Разве кто-то поверит в то, что у анархии и, к примеру, у дипломатии одна цель - решение проблем с помощью компромисса?
Черт с ним.
Все равно всем на все чихать. И Олегу теперь тоже. Он даже и осознать не успел, как быстро его мысли от темы любви перешли к теме анархии и истории. Может, он просто хотел отвлечься таким образом от грустных дум и подумать о чем-то другом? А, возможно, безысходность в душе и сердце ненавязчиво всколыхнула умственные познания событий и исторических фактов, которыми Олег Петров обладал.
Вид шумного дождя в окне навевал безысходный холод, и всему виною...
(любовь?)
Олег сделал еще несколько больших глотков из банки. Когда пивная банка опустела, Олег пошел на кухню и взял из холодильника две бутылки пива другой марки. Прихватил кухонный ножик. Вернулся в зал, опять сел на диван. Сделал пару неторопливых глотков из откупоренной бутылки и вновь его взгляд застыл на потоках дождя за окном.
Сегодня она изобразила грустное лицо на работе, печально покачав головой, когда Олег в разговоре случайно напомнил ей и другим девушкам из бухгалтерии о том, что их (в смысле Олега Петрова и его напарника) сократили из АЙТИ-отдела. Она изобразила грустное лицо, когда Олег сказал, что он и его напарник (который был старше Олега) дорабатывают несколько дней и уходят. Олег привык к этой работе, и мало кто сумеет понять, как же тоскливо и больно на душе в такие моменты бывает. Но еще тоскливее (сердце просто разрывается от невидимых слез) когда вместе с любимой работой от тебя окончательно и бесповоротно ускользает твоя единственная настоящая любовь, оставаясь на этой работе. Она ускользает от тебя, словно единственный шанс на спасение в этой грозной жизни, постепенно оставаясь в другой вселенной, удаляясь и удаляясь от тебя...
Она удаляется безо всяких объяснений, и ей чихать на твои слезы. Как бы ты ни пытался держать свою мечту, мир и судьбу не подкупишь. Твоей любви ты просто не нужен. Точка. Для других ты - всего лишь нытик, и их сочувствие, понимание тоже не подкупить. Зато твои терпение и усидчивость - это круто! Это фактор созидания дальнейшего перфекционизма, пристойности и общности. В твои страдания, как моральные, так и душевные, просто-напросто никто не верит - ведь для них ты, скорее всего, робот из книг А?йзека Ази?мова.
Ну что ж пусть будет так.
Единственный выход - отвечать абсурдом на абсурд. И это даст тебе преимущество. Какое? Минимальное количество охрененно любопытных хищников, которые только и ждут того, чтобы подъе... подколоть тебя как можно больнее при каждом удобном случае.
Невольно вспоминаются слова персонажа Гоши Куценко из фильма "Параграф - 78": "Дело не в том, что я ее люблю. Дело в том, что она не любит меня...". А какие при этом у персонажа были глаза - безжизненные, потерянные, грустные. Как говорил Олег, "глаза, уставшие от отсутствия гармонии".
Назвать её СУКОЙ и ТВАРЬЮ тоже было бы не совсем правильно, ведь сердцу не прикажешь, и ОНА не виновата, что не любит ТЕБЯ.
У певца Сергея Жукова из группы "Руки вверх" на этот счет такое мнение: "Ветер чувства мои вклочья разорвал, и холодным ручьем слезы как вода. Не найти мне тебя, мое солнышко и с тобою не быть уже никогда...". Аника Далински же, к примеру, остается оптимисткой: "На сердце рана, ну и пусть. Ведь все равно я буду верить в любовь...". Кто же из их воспетых персонажей более глупенький?
Олег поставил на пол пиво и поднял с дивана нож. Нож кухонный, металлический, не очень весомый. Зачем Олег его взял? Он этого и сам не знает. Взял, да взял. Он не пробовал раньше вскрывать вены, не умел этого делать. Вроде бы для того, чтобы кровь не сворачивалась, нужно порезать вены и сесть в ванну с водой, опустив в нее запястья. Или, может, Олег ошибался. В любом случае, он не собирался прямо сейчас здесь, в комнате, на диване, обитом кожей, кончать жизнь самоубийством. Для чего же нож тогда?..
Любовь - тема, над которой можно поразмыслить? Может быть, но зачем? Олег бросил нож на пол. Все, он для себя решил: он отнесет сейчас нож назад, на кухню, будто он его и не брал. Никто этого не видел и не знает. И не было у Олега мыслей о суициде. Как сказал один умный автор в своем видео на ю-тюбе: "Им по хрену - самовыпилишься ты или нет. Чего ты этим добьешься? Того, что он(а) скажет: "Ха, я такой(ая) клевый(ая), крутой(ая) пацанчик (чувиха), что из-за меня покончили с собой. Смотрите все!" И вот из-за этого(й) ЧМО и СУКИ, который(ая) даже недостоен(йна) тебя, нет больше человека? В этом мире никто никому ничего не должен и уж тем более неблизкие друг другу люди. Не строй несбыточных планов, и ничего не нужно будет требовать от других и, в первую очередь, от себя. Самовыпил не понадобится".
Конечно, он не нужен. Пошло оно все на ...Й. Живи назло. Перебесись, чтобы если и не всю боль из души до конца выгнать, то хотя бы большую ее часть, с чем и можно будет жить дальше. Жить по-настоящему, ни перед кем не расстилаясь и не кланяясь.
Да, как сказал кто-то из европейских свободомыслителей - сатириков: "Женись на самой страшной, самой глупой, самой бедной, самой злобной и агрессивной назло всему этому миру. Женись осознанно, и не будет никакой душевной боли...". Это и есть пацифизм! Нет, не такой, к какому взывала госпожа Дороти Дэй и о котором философствовал Пол Гудман, но тоже пацифизм.
Олег прилег на диване, и в голове зазвучало музыкальное вступление композиции "Вера" в исполнении группы "Кукрыниксы". Из всего видно, что внутренняя персональная вселенная каждого отдельного человека может оказаться настолько шаткой и хрупкой, что страшно себе представить. Поэтому ее нужно защищать.
Завод, где Олег работал системным администратором - это был металлургический завод города Гандадрильска (во название, блин!). Завод по производству металлов и сплавов с неполным металлургическим циклом (электрометаллургический). Олег Петров и его напарник (который был старше Олега почти на тридцать лет) Голубкин Павел Викторович на днях шли по территории завода с обходными листами. Приказ руководства о сокращении штата: с каждого отдела на заводе убрать по два человека. Что поделаешь. А Олег и Павел Викторович попали под раздачу. Они шли к складу спецодежды - именно подпись начальника данного склада осталось получить, чтобы официально считаться уволенными. Но тут Олега и Павла Викторовича некто окликнул.
- Стоять, пи...арасы! - раздался позади приказ. Они обернулись. К ним вальяжно, не торопясь, этаким сказочным троллем - гигантом приближался директор Отдела кадров.
Звали заведующего кадрами Какашин Сергей Витальевич. Как и Олег Петров с Павлом Голубкиным, Какашин был одет в заводскую рабочую форму серого цвета. На голове - каска.
- Вы куда это намылились, бля...ь? - голос Какашина был, как всегда, ядовитый, надменный, будто кошачье шипение. Словно бы озлобленная (контуженная) рысь, приготовилась к прыжку, чтобы вцепиться зубами в горло неприятеля. Хотя тут даже не только рысь была... Перед Олегом и Павлом Викторовичем будто сейчас стояли три лесных зверя из "Комедии" Данте: рысь, лев и волчица, символизирующие чувственность, властолюбие и жадность. И все три зверя одновременно находились в Какашине, преграждая путь двум системным администраторам (так сказать, Вергилию и Данте). Больше всего, конечно, в Какашине было властолюбия и жадности... жадности до гуманного обращения с другими людьми и до человечности в нем самом.
- Вы куда? - прошипел Какашин, вырвав из рук Олега и Павла Викторовича обходные листы. - ТорОпитесь? Вы что, видели уже роспись директора на приказе о вашем увольнении?! Ладно, Олег - молодой, неопытный. Но, Павел, ты же жизнь прожил! Неужели тебе впадлу свои мозги включить-то?
С этими словами Какашин разорвал обходники и бросил кусочки бумаги на землю.
- Марш на работу! - рявкнул он. - Самодеятели - инициаторы!
Сергей Какашин был самым что ни есть омерзительным персонажем. Неотесанный, самодовольный, надменный. Откалывал шуточки и сам над ними ржал, даже не понимая, что в его шутках нет ни капли юмора. Зато когда однажды Олег воспроизвел при Какашине шутку, услышанную от директора завода (шутку со смыслом и юмором), Какашин ее даже не понял. Олег сказал: "Гедонист и геодезист - это, в принципе, одно и то же. Конечно, при условии, что геодезист ловит жесткий кайф от своей работы". Директор ржал как припадочный, заразив своим смехом Олега. Олег тоже смеялся. А вот Какашин в анекдот даже с пинка по жопе не въехал... Конечно, не все нормальные, адекватные люди обязаны понимать шутку про гедониста и геодезиста. Но не Какашин. Такие, как Какашин, суки, "я"-колки с распальцовкой, строящие из себя господ-всезнаек и еще хрен знает кого, подобные шутки понимать должны. Длинный, тощий, с прищуром, наглый и дерзкий как диарея, старикан по фамилии Какашин ничего, кроме отвратности от его действий и из-за его дебильного характера, вызвать не мог. Когда он звонил в АЙТИ - отдел и просил устранить проблемы с компьютером, локальной сетью или, к примеру, с отправкой почты, к Какашину почти всегда приходил Олег Петров. И почти всегда Какашин орал: "Все вы, компьютершики, уроды! Понаустанавливали мне какой-то хрени на компьютер, засрали все кругом! У меня всё глючит, а меня люди ждут! Ублюдки, уничтожу вас всех!.. Щас вот только чуть-чуть освобожусь...".
Хотя этот придурок не умел правильно текст в "Word" набирать, обозначал дефисами переносы в тексте, а само приложение "Word" называл "ну, этот... как его... ВАШ редактор...". То есть, весь такой "всезнающий и крутой" директор, не знал простейших, элементарных вещей, о которых ведает любой человек, сидящий за компьютером - даже очень далекий от информационных технологий и компьютерных программ в целом. В общем, Какашину не надо было ни водки, ни мяса, ни хлеба, ни женщин - только был бы хоть один посетитель, которого можно было бы обрызгать пеной бешенства и слюной умопомрачения. Едва Олег заходил в кабинет Какашина, как Какашин, похожий на сидящего в кресле сморщенного Дуремара (правда без сачка для ловли бабочек), начинал свои наезды, понты и распальцовку. А если у него (Какашина) было более - менее нормальное настроение, то он начинал либо насмешливо отзываться о политике, погоде, работе, женщинах и т.д. Либо же читал Олегу навязчивые нотации по поводу того, что нужно жениться, находить своё, и точка (Олег не был женат, и Какашин знал об этом)! Однажды Какашин добазарился настолько, что довел Олега. Олег прикрыл дверь в кабинет, подошел к этому Дуремару и спокойно, но настолько сурово, что Какашин едва не опорожнился по-маленькому прямо в брюки, молвил:
- Я не буду тебе грубить, Витальич. Не буду с тобой спорить. Просто попрошу тебя об одной вещи, коли уж ты и подобные тебе настолько просвещены, что можете затрахать своей философией саму матушку - природу до полусмерти. Объясни, как вести себя, что чувствовать и как относиться к нелюбимому человеку, проживая с ним (с нею) жизнь и осознавая, что твоя истинная любовь в любом случае не с тобою. А с тобою та, которую тебе однажды навязали, хотели "как лучше", поступили "по-умному". И подскажи, прошу тебя, как научиться любить насильно?
Какашин так и застыл с распахнутыми глазами и приоткрытым ртом, не в силах вымолвить и слова. Он просто не ожидал от какого-то там сопляка такой дерзости и, главное, подкованности и ловкости.
- Заткнулся?! - продолжал тем временем Олег. - Есть еще что сказать?
Дуремар Какашин сидел и размеренно грыз ногти на руках (это, кстати, было еще одной его отвратительной привычкой).
- Ты кому "тыкаешь", козел? - послал возглас директор по кадрам вслед уходящему из кабинета Олегу Петрову.
- Козел сидит и ногти грызет на копытах. - Спокойно и лояльно отозвался Олег.
Уходит грусть, приходит свет
В стремленье ласковых иллюзий,
Не дарит свет тебе надежду?
Мысли поэта - ветра след,
Тебя легОнько подтолкнёт -
Пусть за окном невзрачный день,
Но душу вольную встряхнёт.
Драматургия - лишь синоним
Тепло всех ласковых иллюзий.
Немного о той самой виновнице родившихся в сердце Олега чувств.
Таня.
Ее звали Лакина Таня. Фамилия тоже не очень, но имя обалденное. Так считал Олег. Он иногда в шутку думал про себя: "Помогу я человеку - женюсь, и станет она Петровой. Таким образом, постепенно отвяжется от нее невзрачность личностного звучания". Она не носила украшений - золотых или серебряных колечек, цепочек на шее или браслетов. Хотя если, судя по таким фактам, говорить о том, что человек (женщина) является странным, - то и можно запросто девяносто шесть с половиной процентов государств на Земном шаре называть меритократичными. Хотя "меритократией" там и не пахнет, скорее - гнусными феодализмом и тиранией.
Таня иногда глядела на Олега с неким интересом, но этот интерес, хоть и подпитывался чем-то (может быть, стандартной человеческой потребностью в изучении друзей - товарищей, в кругу которых ты вертишься), все же не давал Олегу Петрову никакой надежды на светлое будущее со своей любовью. Он это прекрасно осознавал, хотя и пытался на что-то надеяться. Пытался даже спустя время после того, как его прыткость и проявление себя в качестве настойчивого и целеустремленного самца, прыгающего вокруг, как это водится, самочки, были резко пресечены и раскритикованы самой самочкой. Они были пресечены, и при дальнейшем их возрождении - расхерачены в пух и прах, словно мирные жители югославских городов, убитые "миротворческими" силами НАТО. Таня была красива. Ее стройная, подтянутая фигура, умеренные, возбуждающие формы не могли не задеть и не растревожить чувства внутри здорового, нормального самца. А еще у нее были русые ложащиеся на плечи волосы и (особенно заметные при обтягивающей одежде) проступающие подобия складок на животике. Почему подобия? Потому что жировыми складками это назвать не поворачивался язык. Таня не была костлявой. Отнюдь. Но она и не была полненькой. Если на то пошло - она просто была мясистой, но опять же изысканно - женственной, безо всякой грубой мужской атлетичности и т.д. И вот ее проступающие через одежду очертания животика волновали мужчин также, как и ее общие формы тела (грУди, бёдра, зад). Глаза были зеленые и иногда о чем-то грустили. Улыбка, даже дающаяся через силу, была способна превратить холодный, пасмурный день в светлый, теплый и безоблачный. Но Олег полюбил ее даже не за все это. Олег считал, что истинная любовь к человеку не выражается в определенных, ощутимых факторах. Истинная любовь - это когда любишь "сам(сама) не знаешь за что". Это и произошло с Олегом, потерявшим от этого всего разум.
Когда Олег в обычном, будничном разговоре в бухгалтерии вскользь напомнил женщинам о том, что их с Голубкиным сократили из АЙТИ-отдела и им (Олегу и Павлу Викторовичу) осталось доработать несколько дней, то как бы украдкой глянул на Татьяну. Она смотрела на него вроде бы с каким-то сожалением в глазах. Но это сожаление мог заметить только он, Олег, и больше никто. Это сожаление (подобие сожаления) вроде как говорило: "Ну, может быть с тобой у меня что-то и могло получиться... если бы только ты был мне нужен и мое сердце не было бы таким холодным и жестоким, какое оно у меня есть. Если бы только я могла полюбить тебя, Олег Петров. А так ты для меня никто и ничто, и нихера я тебе не обещала. Так какого же хера я должна из-за этого переживать! Жалко тебя, конечно. Ведь для тебя есть только я. Только я в твоем сердце (во всяком случае, на данный момент), но разве я в этом виновата? Я виновата в том, что ты втюрился в меня по самые уши? Ну и что из того, что ты мне писал стихи и умолял о встрече в приватной переписке по интернету? Что я тебе должна? Что ты мне должен? Мы с тобою что ли состоим в каком-то соглашении, и у нас по отношению друг к другу обязательства? Ты в меня втюрился, но не я в тебя, поэтому шел бы ты со своими проблемами куда подальше!" Затем Таня с наигранной печалью покачала головой, будто она вот-вот разревется из-за того, что Олег уходит. На самом же деле разреветься был готов в эту секунду Олег. И, несмотря на дикую грусть в его глазах, он отвел их, стараясь ее (эту грусть) не выказывать.
- Олежка, ты даже не представляешь, как нам жаль. - Сказала другая девушка, Оля, которая как раз-таки не кривила душой и выражала искренние свои ощущения. Но это говорила не Таня. - Олежка, ты как, ничего? Ну, ты не расстраивайся сильно...
- Ничего. Щас с Павлом Викторовичем пойдем водку пить. - Улыбнулся Олег, стараясь как бы и отшутиться, и в то же время не показать своего состояния. Того самого состояния когда ты понимаешь, что всё, ты упустил свою мечту и своё счастье. И кто бы теперь с тобою ни сюсюкался как с маленьким ребенком, как бы тебя ни убеждали, что "у тебя все еще впереди", как бы ни втюхивали тебе умные наказы мол "Красавчик, нужно продолжать двигаться дальше..." - из всего этого ничего не выйдет. Душа и сердце - штуки капризные, и лишь сам их обладатель может судить, насколько они капризны, но не окружающие тебя люди. Пусть даже эти люди искренне желают тебе счастья. Олег и сам понимал, что нельзя вот так влюбляться - однозначно, категорично и навсегда - и негоже так страдать, но он ничего не мог поделать со своей природой. Единственный выход - временно отключить мысли и не думать ни о чем. Или же отказаться от веры в определенные вещи. Тогда боль уменьшалась и позволяла, как бы это правильно сказать, найти выход в другой поток - альтернативный, облегчающий немного, но, к сожалению, не исцеляющий полностью...
- Пузырь водки я сегодня под это дело приговорил и ничего, нормально. Даже, можно сказать, "зае...ись"! - подбодрит Олега его напарник, Павел Викторович. Павел Викторович скажет эту фразу спустя эти самые пару-тройку дней, которые всё упоминаются в тексте. Роспись директора завода будет уже стоять под приказом об увольнении Олега Петрова и Павла Викторовича Голубкина, а сами уволенные придут на завод, чтобы получить в кассе свои первые из трех полагающихся пособий по сокращению.
Помимо Сергея Какашина, на Металлургическом заводе города Гандадрильска было полно других не совсем ординарных личностей. С Какашиным ситуация более-менее ясна: он служил в Афгане. Он сам не раз об этом упоминал в разговоре. Видимо, там Какашина и переклинило чуть-чуть. Что же касается других сотрудников (по крайней мере, из тех, кого Олег знал лично) - их змейство и дебилизм тоже, наверное, объясняются какими-то причинами.
Наверное.
Главный бухгалтер Хреникова Галина Эдуардовна - ее даже не обязательно детально характеризовать. Просто дубль персонажа Какашина, только женского пола и с копной волос какого-то непонятного цвета - не то светло-фиолетового, не то говновато - серого. В целом, Хреникову можно описать двумя словами: ...бнутая истеричка. И всё. Что, не бывает такого кратенького выявления и описания персонажей в литературе? Бывает.
Великий Айзек Азимов говорил: "История достигла точки, когда человечеству больше не разрешается враждовать. Люди на Земле должны дружить". Дополнить это можно примерно так: "А теперь вот появляется какой-то жалкий, грязный таракан по имени Скрибблер, выползший непонятно откуда и своей "Девочкой со связкою шаров" радикально меняет данное историческое высказывание - архетип. Меняет, ибо персонаж бухгалтера Хрениковой своим присутствием рушит все существующие пацифистские стереотипы, а также заодно книжные и сценические...".
В общем, Хреникова Галина - ...бнутая истеричка. Точка.
Еще на заводе вместе с Олегом, кроме всех прочих, работала начальница Отдела труда и заработной платы по имени Обезьяненко Тамара Виссарионовна.
Обезьяненко Тамара Виссарионовна - яркий представитель той породы людей, которые думают, что кого-то можно взять за жопу одним фактом своего существования. Т.е человек есть, и этим он доказывает свою непревзойденность и величество. Человек управляет Отделом труда и заработной платы, зарплатами людей, и значит, он управляет судьбами грешников, словно дьяволица из фильма с участием Брендана Фрейзера "Ослепленный желаниями". Тамара Виссарионовна была мелкой во всех смыслах слова. Она в пупок дышала своим собратьям по разуму - Сергею Витальевичу Какашину и Галине Эдуардовне Хрениковой. Кстати Какашин потом, впоследствии, бросит свою жену, семью и уйдет жить к Обезьяненко. Вот такие дела. Вот такая вот философская мирская парадоксальность.
Тамара Виссарионовна напоминала ипостась Мудрого Кота. Но не того, что днем и ночью по цепи золотой ходит и этим замыкает круг философской гармонии. А другого Кота, который тоже грамотно замыкает круг философской гармонии, но иным способом и в другой народной притче: "Пришел отец с работы и наорал на жену, жена наорала на сына, сын выместил зло на коте. Ну а кот в свою очередь насрал всем в тапочки...". Вот и Тамара Виссарионовна всегда грозно высказывала Олегу свою красивую философию и свои напутствия, когда Олег заходил в ее кабинет по ее же просьбе, чтобы проверить и устранить неполадки с компьютером и сетью. Обезьяненко говорила: "Вы, компьютерщики, - жестокие люди. Вам обидеть человека - что высморкаться. Я словно бедная родственница! У меня - самый глючный компьютер на предприятии. У меня самый испорченный сетевой кабель в кабинете. У меня самая медленно работающая операционная система. У меня самая необновленная версия клиента 1С" и т.д. Олега в такие моменты так и подмывало сказать: "Котик, тише, успокойся. Не надо нервничать. Всеми твоими рассуждениями уже наполнены тапочки находящихся подле тебя людей. Что ты так величественно свое "виссарионовское" горлышко надрываешь?". Олег улыбался от таких мыслей. А еще он улыбался от фраз типа "у меня самый глючный компьютер на предприятии". Но, в то же время, Олег с теплом и гордостью будет вспоминать момент когда он прямо в телефонную трубку послал Тамару Виссарионовну на ХЕР. После этого спокойно положил трубку на рычаг.
- Меня сократили, мне теперь по хрену. - Со спокойной и чистой улыбкой пожал Олег плечами в ответ на уставившиеся на него удивленные глаза других ребят-айтишников из отдела.
- Молодец, Олег. - Похвалил его начальник отдела. - Так со всякими идиотами и нужно. А на эту... истеричку не обращай внимания. Пусть она свои нервы и здоровье коту под хвост пускает. А ты будь лучше и мудрее. Обезьяненко - она и в Африке Обезьяненко".
Этот случай произошел как раз в предпоследний день работы Олега на заводе. Обезьяненко позвонила в АЙТИ - отдел и сказала, что у нее виснет компьютер и не печатает принтер. Олег пришел в ОТИЗ, чтобы посмотреть, в чем проблема. Обезьяненко попросила посидеть немного и подождать, поскольку компьютер в эту секунду ей нужен был как воздух. "Ну, значит, он не так уж и виснет", - подумал Олег, присаживаясь на стул.
- Знаешь, Олег, я сейчас уезжаю в соцфонд минут через пятнадцать. Давай я позвоню вам с ребятами, и, пока меня не будет, вы посмотрите, что у меня с принтером? - сказала Тамара Виссарионовна. - Чтобы тебе сейчас не ждать меня.
Олег кивнул. Он ушел к себе в отдел. Пробыл на месте больше часа, пока его не вызвали на производство. При этом никаких звонков из ОТИЗа по поводу отъезда Обезьяненко не поступало.
Зато потом, когда Олег вернулся с производства в заводоуправление и вошел в свой кабинет, тут же, при нем раздался телефонный звонок. Олег взял телефон, из которого полился истерический лай Обезьяненко. Она орала, ругала Олега и говорила, что ее не было за ее рабочим местом, и спрашивала, почему он (Олег) не устранил проблемы с принтером. При этом обзывала айтишников тварями и "не нужными нахлебниками всего производства". Олег спокойно, но при этом жестко и сурово сказал: "Ты мне, сука, ЗВОНИЛА? Ты мне СКАЗАЛА о том, что уезжаешь и что можно подходить в ОТИЗ и садиться за твой компьютер? Чего ж ты захлебываешься тогда? Пошла ты на ХЕР!".
Не прошло и трех минут, как Обезьяненко появилась в дверях кабинета АЙТИ-отдела, с извинениями и просьбой "все-таки настроить ей принтер, ведь ей нужно работать".
Директор.
Директор завода Олегу нравился как человек и как коллега. Находиться в кабинете директора иногда было весело. Конечно, Олегу не очень часто (можно даже сказать совсем нечасто) доводилось заходить в кабинет Генерального директора Металлургического завода города Гандадрильска, ведь Олег был рядовым системным администратором, а не начальником отдела Информационных технологий (АЙТИ-отдела). Но, тем не менее, иногда приходилось.
Директора звали Херовский Тимур Владимирович. Некоторые произносили "ХЕровский", другие - "ХерОвский". Но самому Херовскому было по барабану, как произносят его фамилию, путаются при произношении или нет. Он с детства помнил анекдот про Мрудакова и Хруева, и поэтому не хотел кого-то поправлять, при этом краснеть, нервничать, да еще и дураком выглядеть. Мол демократия, ребят, и все такое... Но, конечно же, как и директор любого другого предприятия, Херовский был не "шаляй-валяй". Отчасти его натура проявлялась еще более жесткой, чем натуры Какашина, Обезьяненко и Хрениковой вместе взятые. Но, когда, как говорится, у Директора настроение было хорошее, он просто - напросто продлевал жизнь своему собеседнику. Продлевал за счет того, что собеседник чуть не падал под стол от смеха ("Смех продлевает жизнь" - так Евгений Петросян вроде говорил).
Когда Олег только пришел работать на завод и стал у ребят из АЙТИ-отдела интересоваться, кто директор данного предприятия, как его зовут, что он за человек, злобный ли он и т.д, то Олегу последовал ответ от одного из ребят:
- Да ты знаешь, Олежка, так то Тимур Владимирович Херовский парень ничего, спокойный. Общительный, вежливый, незлопамятный... Но иногда любит одевать на лицо хоккейную маску и бегать за людьми по заводу с заведенной бензопилой...
Весь АЙТИ - отдел (молодая его составляющая) упали от смеха. Пожилой же Голубкин Павел Викторович лишь улыбнулся: он не понимал, что это за сравнение такое "бегать за людьми с бензопилой в хоккейной маске". Может, это просто прикол, пришедший в голову наобум. Или же аллюзия на какого-то киношного маньяка. На самом же деле он не смотрел фильмы ужасов, и особенно ретро-хорроры семидесятых-восьмидесятых годов. Поэтому, конечно же, не слышал о таких персонажах, как Кожаное лицо из "Техасской резни бензопилой" и Джейсон Вурхис из "Пятницы, 13".
Но что за человек этот Херовский, Олег доподлинно узнал сам спустя короткое время. Начальник отдела информационных технологий вскоре отправился в отпуск, и Олег Петров остался за старшего. Соответственно приходилось посещать планерки и самому ходить к директору, когда тот вызывал к себе. И однажды, сидя у Херовского в кабинете, Олег увидел, как Тимур Владимирович достает из шкафчика бутылку дорогого коньяка и две стопки. Наполнив их, одну он ставит перед Олегом.
- Давай, Олежка, - поднял Херовский перед Петровым свою стопку, - выпьем за мое здоровье. У меня днюха сегодня.
- Да? - удивился Олег. - Поздравляю Вас, Тимур Владимирович. Но...
- Что "но"? - нахмурился Херовский. - Тебе гендиректор наливает в честь своего дня рождения. Впадлу опрокинуть стопарь?
Они чокнулись, и вмазали.
- Ты что, - Херовский деловито взял с блюдца одну из долек лимона и пододвинул блюдце к Петрову, а затем сел в кресло, - подумал, что я хочу тебя споить и что-то с тобой сделать? Я нормальный чувак. Не извращенец и не бандит. Я вызвал тебя, поскольку Андрюха, твой начальник, в отпуске, а ты второй после него и единственный из АЙТИ-отдела, кто у нас работает в штате и не на договорной основе. Короче, чисто по-нашему, по-мужски, без соплей - мне нужна "вафля"... И никакого криминала. - Херовский по-деловому улыбнулся. - Организуешь?
Олег, не ожидавший такой патетики от директора серьезного предприятия, растерянно и рассеянно улыбнулся в ответ, пожав плечами:
- Да, конечно, Тимур Владимирович. Без проблем. Так понимаю, Вы хотите здесь, в кабинете провести ее?
Олега немного удивило в директоре познание таких простонародных терминов, характеризующих беспроводную сеть "Вай-фай", как, например, "вафля". Создавалось ощущение, что Херовский в этом разбирается.
- Нет! - взнерничал Херовский. - В женском сортире!.. Ну, конечно, здесь, где ж еще-то.
- Хорошо. - Просто кивнул Олег.
Херовский налил еще по стопке, затем убрал коньяк в шкафчик. Взял свою стопку, сел на стул рядом с Олегом и, понизив голос, будто они с Олегом были закадычными друзьями уже лет сто, молвил:
- А ты знаешь, что Господь мне не зря даровал такую фамилию?
- Да? - улыбнулся Олег, сделав лицо удивленным.
Херовский серьезно кивнул. Он продолжил:
- Все эти козлы вокруг... - директор сжал правую руку в кулак, а ладонью левой руки хлопнул правую сверху по локтевому суставу. - Шлю я их всех куда подальше! Вокруг одни шакалы, особенно тут, в верхах. Да и в низах тоже. Так и норовят оголить клыки и впиться в жопу так сильно, чтобы их отломанные клыки потом остались там воткнутыми на память. Но я на всё кладу. И на всех. Поэтому я такой оптимистичный, Олежка. Мне на них на всех покласть. Ну а ЧТО ИМЕННО мне на них покласть - это за меня говорит моя фамилия.
Тимур Владимирович говорил с прикольной быстротой, примерно как говорят персонажи Джима Керри в комедиях, где Керри снимается. Однако же, при быстром говоре, директор не коверкал слова и не съедал окончания слов. Говорил с такой же четкостью и понятностью, как и Джим Керри.
- У тебя есть баба? - поинтересовался Херовский у Олега.
- Да так, - Олег пожал плечами, признаваясь, - хочу тут на заводе с одною девчонкой закрутить. Нравится она мне. Очень. Сейчас вот нахожу к ней подход... Пытаюсь найти.
- Молодец. - Похвалил Херовский, подняв перед Олегом указательный палец. - Ты знаешь, потом, туда попозже она, возможно, тебя так за...бёт, что ты еще будешь с улыбкой и умилением вспоминать вот этот момент, пока ты еще сам по себе, без обручального кольца на пальце. Да, ты ее будешь любить, очень. Но тот момент и этот вот, пока ты еще свободен - это как... Как бы тебе правильней объяснить-то? В общем, это как два жука - майский и навозный. Они ведь чуть-чуть похожи. И, в принципе - что тот является вонючим насекомым, что этот. Однако ж тебе приятней лицезреть и прикасаться все же к майскому жуку, правда?
Олег кивнул, еле сдерживаясь, чтобы не разразиться смехом.
- Так вот, - говорил директор, - майский жук - это, скорее, момент, когда ты пока еще свободен и как раз - таки не обручён. Во всяком случае, я его так воспринимаю. Для тебя, конечно, может оказаться все наоборот - навозник будет реминисценцией минувшей свободы. Но, в любом случае, как бы мы ни решали для себя, схожесть этих двух жуков никуда не денется, визуально для тебя они будут где-то в одном ряду. И что-то из этих двух явлений ("До" или "После") окажется вонючим навозником, а что-то - более приятным глазу майским жуком.
Вот мы с женой прожили в браке уже больше двенадцати лет. Есть дочь. И иногда я всем сердцем ощущаю, что моя любимая меня так заеб... ну, в общем, она мне так приелась, что хочется свободы. Но я люблю свою жену. Очень. У меня дома еще живет ротвейлер по кличке Тайсон. И ты знаешь, когда я привожу домой в отсутствии жены какую-нибудь молоденькую девку и начинаю заниматься с ней тем самым делом, Тайсон начинает плакать. У него реально катятся слезы из глаз, и он завывает и скулит, когда моя подруга подо мною стонет. Я не знаю, почему так происходит. Но подозреваю, что Тайсон больше любит свою хозяйку, чем меня. То есть он ей больше предан, и ему становится очень грустно и обидно, когда он видит, что за спиной хозяйки ее муж ее обижает и трахается с молоденькими женщинами. Есть, конечно, еще вариант, но он мне не так близок, как первый. Когда я занимаюсь ЭТИМ с посторонней девчонкой, Тайсон возбуждается и начинает плакать, глядя при этом на собачку жены. Ну, знаешь, у нас еще по дому бегает такая малю-ю-сенькая лохматая тварь, из этих... как их там... пекинес... пирокинез - в общем, хер упомнишь, как они называются. Так вот, слушая стоны его хозяина и посторонней девчонки в спальне, Тайсон, возможно, смотрит на это маленькое лохматое создание и плачет. Он возбужден, но при этом находится в затруднительном положении, раздумывая, проглотить ли ему маленькую псину от злости, не разжевывая, или все-таки попытаться ее трахнуть, чтобы удовлетворить свои мужские позывы либидо... ПОПЫТАТЬСЯ - Х-А-А-А-А!!!
Директор аж взвизгнул. Но затем успокоился, и, вроде бы с серьезным видом глядя на Олега (Олег, кстати говоря, уже сидел и утирал слезы, хохоча), молвил:
- Олег, ты только не подумай, что я какой-нибудь там Гумперт, клеящийся к малолеткам, как в "Лолите" у Набокова. Все мои подруги - здоровые, совершеннолетние кобылы. Просто они чуть младше меня - вот и все.
Олег закивал, закрывая рот рукой, потому что боялся разозлить директора своим хихиканьем.
- Хошь, еще по стопке вмажем? - Херовский совсем понизил голос, наклонившись к Олегу.
- Вы, извините, Тимур Владимирович. - Отозвался так же тихо Петров, достав чистый носовой платок и вытерев глаза и нос. - Я вас очень уважаю, но нам с вами еще сегодня ведь работать.
- Ну да, ну да, правду глаголишь. Молодец. - Вновь серьезно похвалил директор Олега, подняв на того указательный палец. - Ну, просто знаешь, днюха и все такое. Иногда так хочется поговорить с нормальным человеком (мужиком), а не с какими - нибудь говеными лицемерами, прыгающими на задних лапках вокруг...
- Да, да, вокруг твоей задницы. Я помню. - Все еще добродушно улыбаясь, кивнул Олег.
- Ну, так вот, значит, к чему я веду свою историю? Будь сам себе хозяином по жизни, Олег. Как бы ни скулили твои собаки, когда ты будешь изменять своей поднадоевшей второй половинке, сколько бы детей у тебя ни было, как бы ты ни любил свою женщину, будь сам себе хозяином. Сам управляй своей жизнью. Никому не поддавайся. Пусть за тобою тянутся те, кому ты нужен (такие найдутся, поверь). Сильно не разевай рот и не таращься по сторонам. Помнишь, как в мультике Балу объяснял Маугли: "Увидишь, малыш то, чего не сможешь достать/ покорить/ завоевать и т.д, будет очень больно и обидно". Тебе ж, Олег, это на ...Й не нужно. Я прав? Или нужно? Будь сам себе мужиком. Ты как хочешь, а я еще накачу. - Херовский встал, достал из шкафчика коньяк и нацедил себе еще стопку, выпил. Затем еще одну. Выпил. Убрал бутылку. Вернулся, сел вновь рядом с Олегом, съел дольку лимона с блюдца. - Взять меня. Ты думаешь, я достиг должности гендиректора, потому что в свое время послушал взрослых, родителей или тетю Клаву, гадалку, бл...ь, из соседнего подъезда?! "Ты должен делать вот это... поступить в институт на вот этого... интересоваться вот этим...". Чушь. Я стал экономистом, потому что сам захотел им стать. Но если бы я даже стал водилой или продавцом - это мое личное дело, черт побери. Я так захотел. Захотел бы стать панком или рокером по жизни - стал бы панком или рокером (SlayerСЫ, М-М-МАТЬ ИХ, форева!!!). Слушаешь рок-музыку?!
Олег только открыл рот что-то ответить, как директор его перебил, вновь вытянув на Петрова указательный палец:
- И правильно делаешь. Молодец! Панк - рок - это святое. Ну да ладно. Всё вот это дерьмо, - директор потряс ладонями над собой, - весь этот завод развалится к чертовой матери лет через пять. Но даже не потому, по большому счету, что я его разорю и разворую, а потому что наше лисье, хитрожопое правительство окажется в своих делах чересчур прытким. Оно окажется настолько прытким, что так и будет держать свою марку не руками, а жопой. И ничему оно не научиться. Поэтому-то, несмотря на всякие монополии по добыче и переработке металлов в стране, металлы будут поставляться в нашу страну из соседней страны, просто-напросто заваливая и разрушая наше собственное производство. Уже сейчас так и происходит. Сам понимаешь - конкурентов у нас до хрена и больше. Ну а лет через пять... В общем, покаместь мы с тобой поработаем, да?
Директор подмигнул. Олег кивнул в ответ, вновь его губы расплылись в улыбке.
- Ну, давай, Олежка, беги. - Директор легонько хлопнул Олега по плечу рукой. Олег поднялся. - Зайди к этим уё...кам в Отдел снабжения, да скажи, что директор требует "вафлю" в срочном порядке. Съезди в хозяйственный магазин, купи флакон с дихлофосом, зайди к ним и побрызгай на них, чтобы эти ё...аные мухи расшевелились и почувствовали запах своей смерти, если у меня в течение двух дней не будет проведена и настроена "вафля". Скажи, что Херовский сказал, что мы вас отравим и удушим всех, весь ваш Отдел снабжения, если не пошевелитесь... Понял?!
Олег кивнул.
- Давай, беги!
Олег ушел.
Мечта, любовь, наивность, вера,
Стремленье вдохновляет личность
Как жаждет сердце дивных лет,
Рукой художника - скитальца,
Своих он воли не бояться.
В степи свистящий песнь надежд.
После того, как Олега уволили с завода, он сидел дома какое-то время и пытался ни о чем не думать, чтобы отдохнуть от всего. Просто отдохнуть и отвлечься от всех понятий и правил типа "вот так должно быть, вот так - не должно...", или "вот здесь ты прав, вот здесь ты - лох...". Всё это порою так надоедает, что ничего другого не остается, как начать пить. Однако Олег был не из такой категории людей, и пить он не собирался. Он подошел к отцу и попросил дать какую-нибудь временную работу у него (отца) на фирме, пока Олег не найдет что-нибудь подходящее, постоянное для себя. Отец Олега, Петров Юрий Алексеевич, управлял небольшой строительной компанией. Компания называлась "Строй" и пока еще только начинала набирать обороты. Не было полной уверенности, удержит ли она свои позиции на рынке, или все же сдуется как проткнутый резиновый мяч. Соучередитель "Строя", партнер Петрова Юрия Алексеевича, говорил: "Знаешь, Юрок, смысл этой жизни не только лишь в том, чтобы суметь в любую дырку без мыла влезть, а еще и в том, чтобы суметь сориентироваться там, на месте и знать, как выбираться назад в случае необходимости". Юрий Петров соглашался, добродушно пожимая плечами. Своему сыну Олегу он сказал:
- Ты знаешь, у нас снабженец в который раз спился и не вышел на работу. Его, по-моему, в психушку отвезли. В общем, мы его уволили и сейчас нового подыскиваем. Давай, поработай у нас временно. Посмотри - вдруг, да понравится.
Олег кивнул и поблагодарил отца за поддержку. Проходили месяцы и даже годы, но Олег все не мог нигде устроиться по своему настоящему профилю. Но, с другой стороны, он и не голодал: получал свою законную копейку за то, что закупал и обеспечивал "Строй" всем необходимым. И, как говорится, не жужжал. В Гандадрильске были и другие, более успешные и развитые строй - компании. Однако "Строй" пока держался на плаву, и это было хорошо. Мама Олега, Петрова Юлия Викторовна, держала сеть ресторанов в Гандадрильске. Юлия Викторовна и Юрий Алексеевич жили в двухкомнатной квартире в центре Гандадрильска. Олег же каждый день с работы ездил и жил в их загородном доме. Жил один. Когда родители говорили: "Тебе уже двадцать девять, находи женщину, веди ее в наш дом за городом и живите там", Олег вспоминал про Таню с завода и переставал в такие моменты интересоваться всем этим миром. В такие моменты ему (Олегу) становилось очень обидно и тоскливо.
Однажды Олег зашел в кабинет к отцу, чтобы взять очередной список того, что нужно закупить. За столом, возле Юрия Алексеевича, сидела женщина.
- Вот, Олег, постарайся привести всё сегодня. - Отец пододвинул на столе список. Олег взял его и кивнул. - Кстати познакомься - Светлана Александровна, наш бухгалтер, теперь уже, надеюсь, постоянный.
Глаза Олега и Светланы Александровны встретились. Время будто возобновило свой бег. Поверхности темной, затерянной во мраке космоса планетки коснулись солнечные лучи. Лучи, что, наверное, касаются этой планетки раз в тысячу лет. Ребенок, что сидел долгое время (очень долгое время...) в холодном полумраке развилки городского лабиринта, вдруг увидел на короткое мгновенье вспыхнувший свет в одном из коридоров перед собой. Ребенок встал и направился в этот самый коридор лабиринта, где мигнула подсказка. Может, это был какой-то знак. А, возможно, очередная насмешка судьбы. Но ребенок пошел, хоть и ни на что не надеясь.
- Здравствуйте. - Буднично и быстро улыбнулась Светлана и вновь повернулась к Петрову - старшему.
- Здравствуйте. - Без улыбки, но с каким - то блеском в глазах (и в сердце) промямлил Олег. Светлана Александровна была взрослой, зрелой женщиной (во всяком случае, она выглядела взросло). Красивая, длинноволосая (русые волосы), голубоглазая. И главное - на Таньку похожа... Не близнец, конечно, но очень БЛИЗКО. Кольцо обручальное на пальце - замужем. Наверное, дети есть. Как выяснится позже, есть: мальчик и девочка. Мальчику девять лет, девочке - одиннадцать.
Олег ехал по городу с зажженной сигаретой, слушал Костю Кинчева и направлялся на закупку запчастей для самосвала.
"...Всё как заказывали? Типа получите, распишИтесь?!".
Только вот Олег Петров, если честно, н-и-ч-е-г-о не заказывал. Как говорится, "любовь нечаянно нагрянет". И разве она кого-то спросит о чем-то? Никакой помехой не будут ни возраст, ни дети от другого, ни даже сам этот другой. В последствии, чем чаще Олег будет встречать на работе Светлану, тем больше он будет ненавидеть этого самого безымянного, ЗАКОННОГО "другого". Холод логики, холод мира, холод теплого (по идее оно теплым должно быть) чувства... Холод, постепенно поглощающий всю красоту науки, философии и природы. Да, и не обязательно наблюдать за дождем за окном, чтобы этот холод был твоим "товарищем" и сопровождал как "закадычный друг".
"Ты только не подумай, что я какой-нибудь там Гумперт, клеящийся к малолеткам..." - вспомнил Олег слова директора завода. А если малолетка будет клеиться к взрослой - это как назвать? Олег улыбнулся. Рыбкиной шел уже сорок второй год. Рыбкина Светлана Александровна - очередной "заскок" (?) Олега. Да, нет, это не серьезно. Как это будет выглядеть со стороны? Что будут думать окружающие? С другой стороны, пусть думают, что хотят. Этот мир похож на губку, впитывающую грязь и слизь диких человеческих идей, капризов, заскоков. Всё дерьмо в головах (большинства) этих самых ЧЕЛОВЕКОВ (разумных обезьянок) как раз-таки и творит приключения, без которых ЧЕЛОВЕКИ прожить не смогут. Они сами себя придумывают и сами себя создают. А если в людях есть хоть что-то, похожее на нечто светлое, несущее гармонию, мораль, душевную дисциплину (речь о любви) и, хоть немного близкое к "Небесной Розе", находящейся за райскими сферами - разве это плохо? Разве плохо любить? Пусть даже твоя любовь, вопреки всем твоим желаниям, "тебе противопоказана" согласно всем существующим рамкам, канонам, ограничениям и прочему. Она противопоказана и превращается в преступление, потому что объект твоего обожания старше тебя, а еще - замужем и имеет детей не от тебя. Она противопоказана, потому что так надо. Ты должен любить, но в то же время "ты не прав". Поди, разбери эту природу. Поди, приди с нею к компромиссу или подкупи ее так, чтобы она позволила тебе быть нормальным человеком, таким, как и "все остальные". Как будто кто-то в этом мире может считаться нормальным человеком...
"...Когда я занимаюсь ЭТИМ с посторонней девчонкой, Тайсон возбуждается и начинает плакать, глядя при этом на собачку жены".
Олег чувствовал себя сейчас одновременно и директором Херовским и его ротвейлером. Почему? Он (Олег) мог представить (услышать), как под своим собственным мужем стонет "посторонняя девчонка" Рыбкина Светлана. При этом готов был разрыдаться словно Тайсон. Вместе с тем, если представить, что Света позволит когда - нибудь себя, так сказать, зажать и вытянет губки навстречу, то это будет похоже на то, что Олег будет "заниматься ЭТИМ с посторонней девчонкой" словно директор Херовский, который при этом обманывает, грешит и предает другого человека.
"Хошь, еще по стопке вмажем?.." - голос Херовского в голове Олега. И тут же: "Ты знаешь, потом, туда попозже она, возможно, тебя так за...бёт, что ты еще будешь с улыбкой и умилением вспоминать вот этот момент, пока ты еще сам по себе, без обручального кольца на пальце. Да, ты ее будешь любить, очень. Но тот момент и этот вот, пока ты еще свободен - это как... Как бы тебе правильней объяснить-то? В общем, это как два жука - майский и навозный...". Олег прибавил к этому высказыванию кое-что от себя: "При этом еще ты будешь осознавать, что ты разбил чужую семью, оставил чужих детей с разведенными родителями, угробил чужую гармонию ради достижения своей. И этот груз будет сопровождать тебя на протяжении всей жизни?"
- Ну я же, в конце концов, не сиротами детей оставляю! - в голос воскликнул Олег. - Да большинство людей покидают свою семью, уходя к другому(й) и потом живут счастливо, душа в душу. А вдруг Светка сама ищет новых приключений и чувств? Подспудно, держа это в себе?!
(Уже "Светка", а не "Светлана Александровна").
Олег понял, что разговаривает сам с собой, сидя в машине на автостоянке. Он шлепнул себя по лицу, чтобы вернуться в реальность, вылез, поставил транспорт на сигнализацию и отправился в магазин.
Однажды, в день Восьмого марта, Олег зашел в кабинет бухгалтера и вручил Рыбкиной большой букет из тюльпанов. Она добродушно и вместе с тем удивленно посмотрела на Олега голубыми глазами, с улыбкой, и спросила:
- Это что?... Ух ты!
- Это поздравляю Вас с весенним праздником и желаю здоровья и ни в коем случае не растерять вашу прекрасную красоту... - Херовато как-то прозвучало и Олег покраснел, осознавая, что ему бы иногда стоило сначала привести в порядок фразу в голове прежде, чем она будет слетать с языка.
Но, тем не менее, Светлана вроде бы и не заметила сумбур и несобранность в речи Олега. Она все повторяла "спасибо", умиленно и благодарно глядя на цветы и прикладываясь к ним носом. Она положила букет на стол и встала, потянувшись к Петрову - младшему:
- Спасибо тебе, солнце. - Крепко его обняла и чмокнула в губы. Ее воодушевляющие груди прижались к груди Олега. - Мне очень приятно.
У Олега сперло дыхание. Она назвала его "солнцем", да при чем с такой интонацией, будто они были знакомы со школьной скамьи и общались на равных. При этом ее поцелуй пришелся ему в губы, целенаправленно. Груди ее были ощутимы и упруги.
(Ну и что, Олег?! Многие коллеги по работе целуют друг друга в губы при поздравлении с каким - либо праздником. А то, что у нее заметная, ощутимая грудь и ты это почувствовал и она назвала тебя "солнцем" - да, назвала. Ну и что из этого? Тут сказываются твои впечатления, домыслы и фантазия. Ты, сраный похотливый кобель! Вы с нею никто, она - чужой, замужний человек. У нее есть дети. И ты хочешь это разбить и уничтожить?).
Светлана и Олег сидели, пили чай с печеньем, разговаривали, иногда хихикая в голос. Затем вошел Юрий Алексеевич. В руках у него был букет поменьше, чем тот, который подарил Олег.
- Ну вот, - весело пробубнил Петров - старший, - Я хотел быть сегодня у нее первым, а собственный сын меня просто опустил...
Олег улыбнулся. Светлана тоже. Она встала, приняла букет от Юрия и тоже одарила его ответным поцелуем. Но не в губы, а в щеку. Сердце Олега ускорило бег, когда он это увидел: получается, все-таки поцелуй поцелую рознь?
- Так, ладно, я вас покидаю. Нужно работать. Света, с праздником (Светлана поспешно кивнула). Олег... - Юрий Алексеевич указал на него пальцем, - ты давай, тоже не расслабляйся. Работа ждет. И кстати ты других женщин - то поздравил?..
Олег не часто заходил к Светлане в кабинет. Он не старался мозолить глаза и приесться, потому что, хоть люди и говорят, что свою любовь нужно "брать настойчиво", Олег Петров знал, что это в корне не так. Свою удачу за задницу нужно ухватить непременно - этого никто не отменял, да. Но мельтешить и надоедать словно муха (или надоедать, передвигаясь туда - сюда словно "навозный жук", как, скорее всего, сказал бы Херовский), нащупывая этот самый момент - это было неправильное решение.
"Ступай, затей с ней разговор, угости коктейлем - всё, твоя баба!" - так говорят шутники и сатирики по телевизору. Но это не то, что похабно и тупо. Это уже, скорее всего, даже неактуально.
Олег не часто бывал в кабинете у Светланы, но зато когда доводилось - изучал ее глазами вдоль и поперек. И она это замечала. Но, что самое важное, - она ни разу не сказала ему чего - нибудь, типа: "Ты что так на меня смотришь?.." или "Молодой человек, Ваше внимание к моей персоне неуместно настойчиво, и Вы кажетесь мне бестактным муда...!". Ну да ладно.
Олегу нравилось видеть, как Света улыбается, глядя ему прямо в глаза. Она была женщиной с опытом и смотрела на Олега до тех пор, пока он сам не начинал краснеть и не отводил свой взгляд в сторону. Однажды так получилось, что Олегу пришлось задержаться на работе допоздна, а потом еще и отвезти Светлану Александровну домой. Всю дорогу они разговаривали, уставшие после рабочего дня, но Олег был очень доволен и счастлив, что Рыбкина поехала с ним. Она жила в городе, неподалеку от работы. Ее квартира находилась на втором этаже новой пятиэтажки. Светлана говорила, что они с семьей недавно перебрались сюда из соседнего городка. А Олег поинтересовался, всегда ли муж Светланы и ее дети находятся дома. Рыбкина взглянула на него. В полумраке приближающейся ночи ее неописуемая красота таила в себе какую-то привлекательную таинственность и даже мистичность.
- Зачем тебе это? - молвила Рыбкина.
Олег перевел на нее взгляд. Его глаза встретились с ее. Он протянул ей клочок бумаги с номером своего телефона. Затем немного наклонил голову влево, как бы превратившись в наблюдателя. Взял ее за руки, наклонился к ее уху и прошептал:
- Ты маякни мне, как будешь одна дома, неважно, после работы в будний день или на выходных. Просто кинь смску со словом "Да" и я все пойму. Я примчусь.
Он добродушно улыбнулся, потирая ее руки пальцами.
- Ты с ума сошел?! - вполголоса констатировала она, резко приложив ладони к щекам. - Нам с тобой абсолютно не по пути, Олег! Абсолютно... Ты что, ополоумел? Смеешься надо мной? Издеваешься...
- Не издеваюсь. Люблю. - Он вновь наклонился к ней поближе и твердо прошептал: - ЛЮБЛЮ.
- Перестань. - Она уже выскакивала из машины. Хлопнув дверью, она сделала шаг назад, от автомобиля Олега и с какой-то заинтересованностью взрослого человека уставилась на Олега. - Нам больше не стоит ездить вместе.
Но ее голос теперь звучал безо всяких упреков, мягко, хотя и немного обидчиво.
- Прощай. - Она повернулась и пошла домой.
- Просто маякни... - бросил ей вдогонку Олег и вполголоса добавил: - Ты пришлешь смску. Я знаю, что пришлешь.
- Вот придурок! - взбунтовался Олег по дороге домой. - Такую женщину... такую женщину взял и обидел. С какого хера ты решил, что вот так вдруг все возьмет и будет по-твоему?
Он приехал домой, загнал свою "Хонду" в гараж, поужинал. Взял бутылку пива из холодильника, взял нож и направился в спальню. Включил ноутбук, посмотрел, что нового, выключил. Прошел в зал, сел на диван. Включил телевизор, начал смотреть фильм. Постепенно стал щупать нож. Он в последнее время частенько так, без цели захватывал с собою с кухни нож. Затем относил на место, гоня от себя скверные мысли. Да ни один нормальный человек не будет кончать жизнь самоубийством. Ни один. И вот теперь, когда Светлана Рыбкина послала его куда подальше, Олег вновь взял нож. "Неудачник", - пронеслось в голове, - "Но и не поддавайся никому!"
- Еще будут приказы, товарищ генерал? - обратился Олег к своему сознанию. - Конечно, никому и ничему не поддаваться. Даже своему влечению к Рыбкиной. Стой в сторонке, пей какао, ни на что не обращай внимания. Глядишь - дольше проживешь. Благодарю.
Не выдаст истину под гримом,
Да краски радостные скроют
Их равнодушных, пресных рож.
Наденешь свой колпак дурацкий,
Натянутость невзрачных дум.
Хотя мир трюков не угрюм.
С лица искусственные слёзы
Наигранность и театральность
Перед жестоким миром впляс
Для королей всего лишь фарс.
На работе Светлана и Олег теперь разговаривали редко. Общие рабочие фразы, стандартные, будничные движения, никаких намеков на разговор в машине. А вот что касается их то и дело встречающихся взглядов - Светлана в глазах Олега прочитала обреченность... Обреченность быть лохом и неудачником за свои же чувства. За свою же собственную любовь. Однако она (Светлана Рыбкина) не собиралась ни с кем встречаться из жалости, не по любви. Встречаться из жалости - это разве правильно? К тому же какая может быть запасная любовь? Да, именно запасная! Ведь у Светы дети и муж. Правда муж и спивается, намекая на то, что он вовсе не хотел ни на ком жениться.
Олег по-прежнему видел во взгляде Рыбкиной интерес к своей персоне. Только теперь это уже вроде был не тот интерес взрослого человека к сопляку/ ребенку/ младшему. Как это ни странно (у Олега даже мурашки от волнения по спине пробегали), но это был взгляд заинтересованной самочки, вокруг которой важно, словно петушок, ходит и прыгает, как это принято, самец.
Самочки!
Олегу Петрову было тоскливо и задорно одновременно. Света глянет на него и деловито отведет глаза. Деловито и строго. Но строгость была лишь ширмой.
Светлана глядела в ночное окно. Ей казалось, что принадлежащей самой себе она может чувствовать себя лишь ночью. И даже не потому что весь день - это головная боль с бухгалтерией на работе, а вечер (зачастую) - это ссоры и скандалы с мужем. И не потому Света чувствовала себя сейчас хозяйкой самой себе, что детей она отправила на каникулы к родителям за город, а муж, дальнобойщик, уехал в рейс на два дня. Свету просто манило спокойствие, необъятное могущество ночи... "Что это значит? Какое могущество?" - спросит читатель. А писателю тоже не особо - то и вЕдома сия тайна. Просто Свету почему - то манила ночь с самого детства. Светлана даже сама себе этого не могла объяснить. Может быть, сказались психика, какие-то впечатления, переживания. А, возможно, свобода тем сильнее ассоциировалась у Рыбкиной Светланы с темным временем суток, чем больнее била жизнь со своими дневными правилами.
И лишь звёзд россыпь заблестит на небосклоне -
Олег ехал по городской дороге. От местонахождения "Строя" он удалился уже километра на три. В это время его мобилка запищала. Олег вытащил ее из кармана куртки, нажал кнопку и прочитал смску. "Да. Прямо сейчас. Жду". Олег едва не слетел в кювет. Сердце ускорило бег. Из динамиков лилась композиция "Холодно нам здесь больше уже не будет" в исполнении группы "Кукрыниксы". Олег достал чистый носовой платок и стер капли пота с лица. Душевный восторг Петрова не знал границ. Он убрал платок в карман, в котором нащупал пару презервативов. Убедился, что резинки на месте.
- Никого? - кивнул Олег на дом.
Света отрицательно покачала головой, взяла его за руку и повела. Возбуждение захлестнуло Олега со страшной силой. Какая у нее фигура! А животик (его очертания) - ну прямо как у Таньки. Ко всему прочему, Светлана была чуть выше Олега в росте, и он просто не удержался, чтобы не обнять ее за талию пока они поднимались на второй этаж. Она улыбнулась. Очутившись в квартире, в спальне, они тут же упали друг другу в объятия. Светлана была готова просто проглотить Олега.
"Люблю... люблю", - шептала она ему, целовала и обнимала. Олег стянул с нее кофту, затем бюстгалтер и сжал руками ее груди.
- Предохраняешься? - спросила она.
Он кивнул и показал резинку. Развернул ее и надел. Затем он спросил:
- У тебя случайно нет в доме ротвейлера... или пекинеса?
- Что?! - не поняла Светлана.
Олег просто впился вновь своими губами в ее губы. Он положил Свету на кровать.
При каждом толчке, пока Олег входил в Свету, Света исполнялась какой-то мистической ощутимой силой. Будто все могущество небес и земли напитывало Светлану постепенно, всё втекая и втекая в нее. После того, как Олег закончил, Света расслабилась и закрыла глаза.
...Сознанье мерно отступало
Как день, что утекает вдаль,
И в воздух шарики поднялись,
Вновь сущность окунув в печаль...
Сущность укушенной малютки
Смешалась с голосом чужим:
"...Дитя, наделено ты даром -
Но лишь тогда ты это сможешь,
Когда найдёшь свою любовь.
Любовь изменит твою душу,
Бессмертной станет плоть и кровь...".
Светлана вспомнила этот странный мистический голос, звучавший в ее голове, когда она была совсем маленькой. Тогда будто кто-то телепатически вклинился в ее сознание и разговаривал с нею удаленно. А еще - укус... Укус, что был нанесен ей непонятным существом в тот же день. Существом, которого Света не видела (не успела разглядеть).
Сейчас, находясь в объятиях Олега, она вновь открыла глаза. Ее зрачки из человеческих превратились в звериные, а затем - вновь в человеческие. Олег лежал рядом со Светой, прижимая ее к себе. Он не хотел думать о том, что с ними будет завтра. Он обнимал Свету, и больше ему ничего не было нужно.
- Я нашла тебя. - Промолвила Света. Она аккуратно, будто в нерешительности, коснулась пальцами его запястья.
Олег самодовольно улыбнулся и кивнул, глядя в потолок. Он был уверен в искренности слов Светы. Несмотря на злобные стереотипы кругом, Олег считал, что ради обычного траханья на стороне не бросают мужа и детей. Кроме того, даже если женщине (мужчине) просто хочется секса с любовницей (любовником) пока нет дома мужа (жены), любовнику (це) не будут говорить: "Я нашла (нашёл) тебя. Ты - мой (моя) единственный (ая)" и т.д. Скажут просто что-то типа "хочу отвлечься от семейной жизни, давай-ка трахнемся?..". Тем более устоявшаяся, взрослая, деловая женщина редко когда ответит серьезной взаимностью какому - то там молодому сопляку с не очень приличной, низкооплачиваемой работой. Света ответила. Даже несмотря на то, что Олег был младше и... (глупее?) ее. Олег верил, что Светлана его полюбила. Она сейчас приподнялась на постели и посмотрела прямо ему в глаза. Олег вздрогнул, открыл рот. На его лице отобразился ужас. Глаза Светы превратились в глаза хищного животного с узкими зрачками и с каким-то зеленоватым оттенком. Из ее приоткрытого рта торчали вампирские клыки. Олег подвергся гипнозу (или чему - то в это роде). А существо прошептало ему: "Ты нужен мне. Мы с тобой единое целое. Мы созданы друг для друга". Олегу было видение. Или это был сон. Он и Света шли вдоль леса, держась за руки. Ветерок трогал ее волосы, ее глаза сияли счастьем. Она взглянула на Олега и улыбнулась. Олег улыбнулся в ответ. Сон (видение) длился несколько минут. Но Олег был готов остаться в нем навсегда.
Олег открыл глаза и увидел небольшой укус на своем правом запястье. Света лежала рядом, курила. Одеяло не прикрывало ее обнаженную, приличных размеров, грудь. Олег перевел взгляд с запястья на женщину своей мечты. Света смотрела на Олега, не отрывая от него глаз. На ее губах было подобие улыбки. Олег молвил:
- Не будет ли все это, как... как, например, в рассказе Харлана Эллисона "Я должен крикнуть, но у меня нет рта"? Там человечество вымерло, а сверхкомпьютер поработил разум нескольких оставшихся в живых на Земле людей и сделал их бессмертными, чтобы бесконечно вымещать на них всю злобу и ненависть, которую он (компьютер) испытывал ко всему человечеству. Иными словами, компьютер оставил себе нескольких игрушек, чтобы трахать их вечно... В нашем случае это, конечно, не компьютер, но...
Света захихикала:
- Глупый ты. Вот это, - она указала на укус на его запястье, - означает, что мы с тобой обручены. Обручены навеки. Такую любовь, как у нас с тобой, встретишь невсегда. Мы будем вместе вечно и никуда теперь друг от друга не денемся. В принципе, нам с тобой не страшен день, но ночь - это будет наша с тобой награда за всё, что мы пережили, когда жили друг без друга.
20