Аннотация: Детские преключения всегда необычны, никогда не узнаешь что они выкинут в следующий раз.
Берёзовый сок.
Вся страна готовилась к встрече майских праздников, они приближались так же неотвратимо как наступление ночи или следующего дня. Тёплое апрельское солнце с каждым днём всё сильнее набирало силу, дни становились теплее, дольше, природа оживала и распускалась, всё вокруг цвело и пахло, заполняя ароматом плодовых деревьев всю округу.
Николай Петрович О, он же слесарь местной автобазы, и по совместительству отец Джона готовился к встрече майских праздников со всей ответственностью. Договорившись со своими коллегами (они же друзья) он как настоящий хозяйственник поставил в начале апреля бидон браги, и стойко выжидал созревания этого напитка, для дальнейшего перегона в самогон.
Все его друзья предвкушали пиршество, сборы были запланированы заранее, вложив равные суммы на это дело мужская половина готовилась со всем энтузиазмом взяв на себя горячительные напитки и развлекательную программу, а женщины были ответственны за стол.
До майских праздников оставались считанные дни, и Николай как ответственный человек, вечером давал жене команду что ребёнку пора спать. Клава, как и положено примерной жене понимая намёк мужа, быстро укладывала сына в кровать, заявляя, что время позднее и все дети уже спят. Дождавшись, когда сын уснёт, Николай шёл в сарай и доставал дистиллятор, изготовленный им тайно в слесарной мастерской. Дестилятор собирался из нескольких частей лежащих в разных углах сарая, бак с нагревательным элементом, змеевик, и охладитель, изготовленный из старой стиральной машинки.
В полночь Николай собирал аппарат, замазывая все соединительные части хлебным мякишем, заправляя бак брагой и начиналось волшебство. Бурление, кипячение, и тонкая струйка огненной воды стекала в предусмотрительно подставленную банку. Таинство продолжалось до четырёх часов утра, а потом всё бережно разбиралось, улики уничтожались и Николай усталый, но довольный шёл соснуть на пару часов до работы. На третью ночь перегнав всю брагу он разлил весь самогон по двум банкам из-под берёзового сока, и поставил их в погреб к другим банкам, заготовленным двумя неделями ранее. Банки он отставил немного в глубь и в сторону, развернув этикетками наружу чтоб не вызывали лишних подозрений.
Доложив друзьям что что всё готово к празднику, что напиток горит не хуже спирта и имеет отличный градус, все стали ждать заветных дней доделывая различные мелочи предстоящей культурной программы. Свою часть дел Николай выполнил, дело осталось за малым.
Лёха, Пашка, Андрюха и Джон, жили в одном районе, их дома были по соседству, родители знали друг друга, район не был большим, и все понимали кто чем дышит и как живёт. Друзья часто ходили в гости друг к другу, играли во дворе, кормились за одним столом и даже иногда ночевали в месте, когда чьи-то родители уезжали и просили присмотреть за детьми. Люди больше доверяли людям, были добрее и отзывчивей, а замок на двери говорил, что хозяев нет дома.
Друзья шли со школы домой и обсуждали предстоящие каникулы, до которых осталось несколько недель.
- Ну и что делать будем? - спросил Лёха друзей.
- Отдыхать будем, - заявил Пашка, - ведь лето на носу.
- Да с летом всё понятно, - не унимался Лёха, - сейчас что делать будем? Может погуляем?
За прошлые гулянки всем влетело, и Пашка с Андрюхой были под арестом, и они всё время говорили, что не хотят гулять, скрывая истинную причину. Джон заявил, что выполнит домашнюю работу и тогда можно будет погулять до прихода родителей. Лёха, согласился помочь Джону, и тогда они вместе пойдут гулять.
Придя домой Лёха закинув портфель переоделся в домашнее. Нырнув в холодильник, он вытащил палку докторской колбасы, отрезав от него добрый кусок и кинув его на корку хлеба с жадностью умял за обе щёки, и запив всё это молоком, он отправился к Джону.
Дома Джон нашёл записку от матери, которая давала ему указания, что поесть, где убраться и что сделать по дому. Переодевшись, Джон достал кастрюлю супа и поставил его разогревать на электроплиту, и тут раздался стук в дверь. Джон пошёл отворять, на пороге стоял Лёха.
- Ну что, айда гулять! - заявил тот.
- Я ещё не кушал, - ответил Джон, - и мне мама записку написала, что сделать.
- Ты ешь, а я за тебя всё сделаю, - заявил Лёха, - где записка?
В записке были указания, от мамы Джона, вымыть посуду, набрать картошки в погребе, сделать уроки и дождаться родителей.
- Да тут дел-то на несколько минут, посуду помоешь ты а я в погреб за картошкой, а уроки лучше учить после прогулок на свежем воздухе. - заявил он и отправился с ведром в погреб.
Это был обычный погреб, крыша, сколоченная треугольником, служила навесом от дождей, с фасадной стороны была небольшая дверь запирающиеся на вертушку. Лаз в сам погреб был квадратной формы и закрывался деревянной крышкой, а сверху крышки лежал кусок старого матраца чтоб не промерзало зимой и не нагревалось летом.
Лёха, включив свет, по-хозяйски спустился во внутрь погреба, его обдало влажностью и холодом, поёжившись от направился к картошке, лежащей на деревянном настиле. Набрав пол ведра, он выхватил несколько луковиц из рядом стоящего ящика, взяв морковь, он собрался было вылазить. Тут ему на глаза попался деревянный стеллаж с различными банками. На банках были наклеены этикетки, и подписанные названия, малина, клубника, компот, сок, всё стояло ровными рядами заполнив весь стеллаж.
Лёха, сглотнул подступившую слюну, и желудок отозвался громким урчанием, напомнив ему что докторская уже растворилась в молодом растущем организме.
- Ну ни чего себе! - заявил он в слух, и добавил, - да тут целое овощехранилище!
Вытащив из погреба ведро с овощами, он отправился в дом к Джону, где тот уже наводил порядок.
- Ну что Женя покушал? - спросил Лёха.
Джон напрягся, он знал, что, если Лёха его называет Женей, значит он что-то задумал.
- Суп мама приготовила.
- Суп говоришь, да у тебя там целый склад, соки, компоты, варенье, а он супом давиться!
- Это всё на праздники! - заявил Джон.
- Там еды на целый год хватит, давай компот откроем? - предложил Лёха.
- Нет Лёш, мама заметит, ругаться будет.
- Там такая батарея, что никто не заметит пропажи одной банки. - давил на Джона Лёха.
Под весомыми аргументами и детским желанием попробовать сладкое Джон сдался, и друзья полезли в погреб выбирать себе лакомство, предвкушая пиршество и весёлое времяпрепровождение.
- Только одну баночку! - заявил Джон, глядя на ряды банок.
- А ты то сам чего хочешь? - заботливо спросил Лёха.
- Да я бы всё сожрал, вот только потом влетит.
- Может, компот? - спросил Лёха.
- Нет его мало, сразу заподозрят.
- А чего много?
- Сока берёзового, его папка много заготавливает, видишь банок сколько. - кивнул Джон на полную полку с трёхлитровыми банками сока.
- Я сок то же люблю, - заявил Лёха, - одну откроем.
- Давай, - согласился Джон, - только бери крайнюю, чтоб не заметно было.
- Знаю, мы их ещё раздвинем, чтоб никто не догадался, - сказал Лёха, и начал вытаскивать банку, стоявшую немного в стороне с потёртой этикеткой.
Вытащив банку, он передал её Джону, и друзья полезли на верх из погреба. Придя домой, они её открыли, резкий и неприятный запах ударил в нос.
- Фу... Ну и гадость, да он прокис наверно? - заявил Лёха.
Джон, сунув нос в банку резко отпрянул, - ну и вонища, точно испортился, - подтвердил он, - что делать будем?
- На помойку, конечно, - заявил Лёха, - ты же не хочешь, чтоб кто-нибудь отравился?
Вылив содержимое банки на помойку, друзья направились в погреб за другой банкой сока.
- Смотри, вон та с краю стоит, точно такая же, наверное, тоже пропала! - заявил Лёха, указывая на банку, стоявшую немного в стороне.
- Ты думаешь? - спросил Джон.
- А что тут думать, у вас наготовлено столько что вы съесть не можете, вот и пропадает всё, - заявил Лёха, и добавил, - это всё от жадности.
- Давай тогда возьмём другую. - предложил Джон.
- Можно и другую, - задумчиво сказал Лёха, - а если твои родители отравятся, что ты делать тогда будешь?
- Ты думаешь они могут умереть?
- Ещё бы, да ты знаешь сколько от консервов людей умирает, это самый опасный яд. - заявил Лёха понимающе.
Конечно, Джону не хотелось, чтоб его родители отравились, и друзья решили взять банку и если сок, то же испорчен, то его выльют. Сок оказался так же прокисшим и испорченным, и его постигла таже участь что и первую банку. Спустившись в третий раз с соком экспериментировать, не стали, выбор сделали в пользу компота из абрикосов. Пропажу банок никто не заметил, и об этом происшествии ни Джон ни Лёха не вспоминали.
Апрель, подошёл к концу, и вся страна как по команде нарядившись и взяв транспаранты отправилась на демонстрацию, попутно скандируя лозунги: "Мир! Труд! Май!". Пройдя колоннами с весёлыми криками "Ура!" и приветствием всех трудящихся мимо трибун с партийными деятелями, народ отправился за домашние столы. Столы были накрыты и готовы к приёму тех самых трудящихся, которые в предвкушении праздника живота нагуляв аппетит на демонстрации, готовы были закрепить празднование хорошим застольем. Накормив детей и отправив их на свежий воздух, родители уселись за столы, и вся страна погрузилась в одно большое гульбаньё, иногда переходившее в выяснение отношений.
Николай Петрович, не был исключением, он как гражданин своей страны и типичный представитель рабочего класса накрыл стол согласно договорённости с друзьями. Стол стоял по среди зала и гостей ожидалось около десяти человек, все были знакомы друг с другом не первый год, социально все были равны, все были на ты. Стулья хозяев Николая Петровича и его жены Клавдии стояли у входа в комнату, в случае чего подать, принести, убрать. Женская половина коллектива помогала хозяйке по мере возможности, все были немного возбуждённые, немного говорливы, немного веселы.
- Так! - начал по-командирски Николай, - всё накрыто, всё готово?
Коллектив отозвался дружным: "Да!"
- Клава, - обратился Николай к жене, - в погребе, на верхней полке с краю, возьми соку холодненького! - подмигнув ей, заявил он.
Жена понимающе кивнула и отправилась в погреб, взяв крайнюю банку как было велено, она вернулась на кухню и вылила половину в графин, а остальную часть убрала в холодильник. Поставив графин перед мужем, она заявила.
- Только не сильно налегайте на неё!
- Мы норму знаем! - заявил Николай, подмигивая друзьям начал разливать содержимое в рюмки.
Женщины просили много не лить, ну а мужская половина объявила дамам что край рюмки является стандартной нормой любого мужика. Право первого тоста взял на себя Николай, как принимающая сторона и хозяин дома. В тосте было много патетики, о крепкой дружбе, об гостеприимстве, чтоб всегда был полон стол и чтоб всё было хорошо, потому что хорошего мало в наше время, как и хороших друзей.
Чокнувшись рюмками, присутствующие поблагодарили Николая за отличный тост, и дружно выдохнув, выпили. Молчание и тишина заполнило всю комнату, все взоры были устремлены на хозяина дома, на так сказать тостующего.
Николай, стоял с полным ртом и не знал, что делать, толи глотать, толи выплёвывать, и громко проглотив он поставил рюмку на стол.
Первый нарушил молчание Кузьмич, мастер цеха, где работал Николай.
- Петрович, вообще-то этим запивают!
- Наверное банку перепутала, - сказал Николай растерянно, точно ни к кому не обращаясь, потом спросил жену, - ты её с краю брала?
- Да, с краю, как ты сказал! - отозвалась жена.
- А с какого краю...
- Ты Коля, скажи, где взять! - прервав разговор, заявил Кузьмич.
Николай детально объяснил жене, где стоят те самые заветные две банки, и отправив жену заявил гостям.
- Женщины, ну что с них возьмёшь, всё нужно объяснять по два раза!
Мужская половина одобрительно закивала, поддерживая Николая, а женщины молча восприняли критику. Принеся банку на кухню Клава, открыла её прежде, чем налить в графин, она понюхала содержимое, запах совсем не был похож на то, что она ожидала унюхать.
- Коля, иди сюда! - позвала она мужа.
Николай, извинившись перед гостями, "Что поделаешь, без меня ни как!" - он отправился к жене.
- Ну что там? - недовольно спросил он, войдя на кухню.
- По-моему это тоже не то! - заявила жена.
Николай понюхал содержимое, и для достоверности отхлебнул из банки, - Не точно не оно! - заявил он вслух.
Жена, непонимающе смотрела на мужа, не зная, что сказать.
- Ты это, займи гостей, а я сейчас в погреб и обратно. - дал Николай команду жене, а сам отправился в погреб попутно бурча под нос, что всё нужно делать самому.
Жена, выйдя к гостям, заявила, - Сам куда-то засунул, а я виновата!
Мужчины, натянуто улыбнулись, а женская половина понимающе закивала, поддерживая хозяйку, все стали ждать хозяина. Гости скучали, лениво ковыряясь в наполненных закуской тарелках, жареное мясо остыло и покрылось жиром, сельдь под шубой, начало давать соки истекая свекольной кровью, разговоры не клеились, шутки не звучали.
Николай, спустившись в погреб начал осматривать все банки с соком, но никак не мог найти тех двух банок, пересмотрев все полки и даже заглянув под настил с картошкой он был в растерянности. Тогда он начал открывать все банки с берёзовым соком, нюхая содержимое и отпивая из каждой банки проверяя содержимое на вкус, везде был берёзовый сок.
Николай, вернулся к гостям, и начал объяснять, что сам ничего не понимает, что он лично две банки закатал и поставил в погреб, но их там почему-то нет.
- Я, это, как его, ну вот, нету!
- Ты же сказал, что всё в ажуре, - заявил Кузьмич, - и где мы сейчас возьмём выпить? - добавил он.
- Ничего не пойму, всё было, но куда-то делось! - оправдывался Николай.
- Ну Петрович, ну удружил, спасибо за праздник! - отозвался другой его друг Степан.
- Стёп, да я сам не пойму! - виновато глядя на друга заявил Николай.
- Я, так понимаю праздник подошёл к концу, а ты Коля значит зажал, сам решил отпраздновать! - напирал Кузьмич.
- Кузьмич, да я, да мне, ты что, и впрямь думаешь, что я зажал?
Застолье, ещё не начавши стало переходить в скандал, праздник был испорчен, вспомнились былые обиды, недомолвки, прошлись по батюшке, по матушке. Клава, как и полагается была на стороне мужа, и всё время твердила, - "Да пропади эта водка пропадом!"
Гости разошлись, стол стоял накрытый, а еда не тронутая, в семье было высокое напряжение, Николай не знал, как будет смотреть друзьям в глаза, когда выйдет на работу. Уже вечером, когда Клава убирала несостоявшееся застолье она обнаружила в кладовке две банки из-под берёзового сока, все следы преступления привели к их сыну Женьке, (он же Джон). Отец, весь вечер ругал Джона, и готов был ему всыпать по первое число, но его мать стояла между ними и не давала Джона в обиду. А Джон не понимающе заявил матери, что сок берёзовый прокис, вот я и вылил его, чтоб вы не отравились.