Аннотация: На написание этого рассказа вдохновила староая водокачка, похожая на средневековое сооружение и навевающая романтическо-исторические ассоциации, - видать, такоевые были у архитектора, проектировавшего ее в советское время.
Жила-была девочка. Даже можно сказать, уже молодая девушка. Ведь в деревеньке, в которой она родилась, жизнь была нелегкой и детство кончалось рано.
Деревенька была во Франции, а век был тогда шестнадцатый. Черноволосую девочку звали Мишель, и она жила со своим отцом, (человеком неплохим, но пристрастившимся к крепкому вину), и с мачехой, которая (как это бывает не только в сказках про Золушек) ее невзлюбила.
С ранних лет Мишель на собственном горьком опыте узнала, что значит сиротская доля... Мало того, что мачеха бранила девочку за малейшую провинность и била ее (иногда даже грязной тряпкой по лицу) - она еще и нарассказывала плохого про Мишель всем соседкам, а те - своим детям. Так что Мишель стала посмешищем среди детворы. Дети бегали за ней, бросая в нее комками земли, и дразнили...
Мишель была девочкой простодушной и чуть неловкой, и не очень-то умела за себя постоять. Поэтому она предпочитала сторониться сверстников, предпочитая компанию дворового пса и кошки, - что дало новый повод для издевок над девочкой.
Обруганная и побитая тощей и гневливой мачехой, забросанная грязью и злыми шутками, Мишель порой убегала прочь из деревни - убегала в лес.
И как-то раз она набрела на башню.
То была необыкновенная башня, о которой рассказывали самое разное - не то чтобы очень страшное, но достаточное, чтобы деревенский люд обходил ее стороной.
Башня стояла посреди лесной глуши, на поляне. (Поляна была вся в буграх и диких валунах, покрытая бурьяном с разными цветущими колючками).
...В очередной раз жестоко обиженная и не защищенная никем, даже полупьяным отцом, Мишель брела по лесу, понуро опустив голову. Из глаз катились слезы...
Как порой бывало в такие грустные минуты, Мишель вспоминала ту ночь, когда умерла мать, на которую девочка была очень похожа. Тогда была зимняя ночь, выла вьюга, и за темным окном метались мелкие крошки снега. Слабо теплились угли в печи, тускло освещая бедную комнату. Мать, укрытая старым одеялом, что-то шептала в бреду, и умерла под утро, когда стихла вьюга и окно из черного стало сумрачно-синим... Тогда Мишель была совсем маленькой. Но она смутно помнила, что мама гладила ее по голове и говорила с ней совсем другим тоном чем мачеха. А быть может, думала Мишель с надеждой, теплившейся как те угли в печи, - быть может, есть на свете еще и другие такие же добрые, ласковые люди? Кроме ее покойной мамы и кюре, строго но по-доброму укорявшему ее, когда она исповедовалась в своей злости на мачеху. Интересно, сколько их, - добрых? А может, где-то есть место, где таких людей гораздо больше?..
Мишель вздохнула. Слезы начинали отступать. Девочка заметила, что она забрела слишком далеко, и подумала: как бы ей не опоздать к ужину, а то мачеха ничего не даст и оставит голодной до утра.
И тут Мишель увидела башню, возвышавшуюся над верхушками елей.
Башня была не из горного камня как все дома в их деревеньке. Камни, из которого эта башня была сложена, были темно-красными и такими прямыми и аккуратненькими, что все щели между ними были тоненькими и ровными-ровными. (Мишель никогда раньше не видела таких стен. Она не знала, что это называется - кирпич!).
И еще...
Был вечер, и солнце клонилось к закату, чтобы набраться сил где-то в таинственной глубине ниже края земли. И темно-красная глдадкая башня над лесом и каменистыми холмами была вся в теплом золотистом сиянии. И Мишель увидела, что эта башня удивительно красива!
Да, люди из деревни, грубовато-уверенные в своей житейской мудрости, окутали эту башню суевериями (несмотря на убеждения кюре что если уж им охота сочинять росказни то хоть придумали бы что-нибудь назидательное для детишек, а не всякую мрачную чушь из-за которой люди потом подозревают друг друга невесть в чем...). А бедной сиротке вдруг открылось, какая эта башня красивая. И Мишель восхищенно раскрыла рот, взирая в лучах заката на нее - гладкую, круглую, красную, с невысокой конусообразной крышей .Крыша была из чего-то совсем непонятного, из некоего темно-серого металла; а под самой крышей темнело окошеско...
Наверно, там живет хозяин башни?.. По спине Мишель пробежал холодок...
В деревне говорили, что башню эту строили какие-то нездешние люди. Построили - и больше их не видели. Остался только человек, руководивший их работой - вроде и богатый, но одвавшийся как-то слишком просто для графа или барона. Его тоже видели нечасто и поговаривали разное...
После того как башня была выстроена, лет десять каждую ночь на ней горел огонь (верно, в том окошечке?..). А потом он больше не горел; да и того человека видеть перестали.
Вот что было известно более или менее доподлинно известно и затм обросло народными фантазиями, так что к делу были уже приплетены и ведьмы, и даже гномы.
А Мишель не могла оторвать от башни свой взор, так редко видевший красоту! Девочка при этом понимала, что то, что кажется красивым, может быть опасным, колдовским. Так что нужно соблюдать осторожность! И Мишель осторожно отступила под сумрачные ели, в прохладную тень. А может быть, этот хозяин башни все-таки хороший? Мало ли хороших людей оклеветали? Например, ее маму - про нее Мишель успела наслышаться: мол была сумасшедшая и чуть ли не ведьма...
Там временем башня от покрасневшего солнца заблистала как кровь или рубины на пальцах богатой дамы; а затем солнце, зайдя за лес, погасло на ее вершине. Быстроногая Мишель побежала домой и - давайте за нее порадуемся! - успела к ужину.
Необычная сказочная башня так впечатлила бедную девочку, что она почти не ощутила обиды от обычной мачехиной оплеухи.
...В следующий раз, снова обиженная и оскорбленная, она снова побрела в том же направлении, к башне. На этот раз башня выглядела не так красиво, потому что небы было пасмурным, но все так же интересно.
В душе Мишель боролись любопытство и страх, и в этой борьбе победило любопытство - то ли оттого что Мишель была довольно храброй, то ли оттого что в ее жизни было очень мало разнообразия, а она так любила сказки про добрых и злых волшебников и прочие чудеса!
Перекрестившись и перекрестив башню а затем и все четыре стороны света и верх и низ, Мишель подошла ближе к строению из красного кирпича. В загадочном безмолвии лесной поляны под бело-пасмурным небом девочка сказала:
- Господин хозяи башни, вы здесь?..
И испугалась эха собственного голоса, вернувшегося к ней отзвуком от кирпичной стены...
- Господин хозяин башни, вы не злой?..
Молчание.
Если бы кто-то тронул девочку за плечо, она могла бы до смерти перепугаться...
Вдруг вся обида и боль словно подступили к горлу... и Мишель расплакалась:
Господин хозяин башни! Возьмите меня к себе служить! Я буду хорошо убирать полы и варить чечевицу!
И, вспомнив страшные и поучительные истории, добавила:
Если вы только не злой волшебник!
В лесу и на поляне стояла тишина.
С тех пор Мишель иногда наведывалась к башне. Она боялась подходить близко, но в то же время втайне надеялась, что загадочный хозяин как-нибудь наведается... и что он совсем не злой, и поможет ей...
Единственным ответом на вопрос, стоявший в больших черных глазах девочки, были шум леса и все такое же молчание башни над валунами и бурьяном.
Что же случилось дальше?..
Не хочу вас, дети, пугать, но случилось страшное. Налетел ураган, который нанес жителям деревни давно не виданый ущерб. Вихрь, страшный и горестный, уничтожил большую часть урожая, и это означало... Дети, желаю вам никогда полностью не узнать, что это означает - жизнь впроголодь!..
Оттого ли это случилось, что много таких, как Мишель, сироток в деревне были жестоко обижены, или еще от чего? - Видимо, люди в отчаянии не стали долго искать ответа на этот вопрос. Кто-то бросил слово - и сразу подвернулся ответ...
- Мишель! - Маленькая ведьма! - То-то мачеха говорила, что она ходит к той башне!..
И, как это порой бывает, горе людей обратилось в их злость. "Несчастная ведьма!" - подобные слова раздавались тут и там. "Конечно, таких ураганов у нас век не бывало!".
К счастью, не все люди так сразу обозлились. Некоторые говорили, что сначала надо разобраться. Но известно, что и один хулиган может перекричать целую толпу - а тут обозлившихся было много. Наиболее решительные даже схватились за вилы.
По счастью, мачеха Мишель, несмотря на свои скверный характер, все же имела совесть. Поняв, что она виновата (ведь это она настроила деревню против своей падчерицы), мачеха незаметно отыскала Мишель и сказала ей: беги, беги не то тебе конец - и прости меня!
Но - глупенькая Мишель! Бежала бы она на дорогу и дальше - куда глаза глядят! А она вместо этого побежала туда, где ее почти сразу и стали искать - к башне!..
...Переводя дух, девочка остановилась перед все так же молчавшими кирпичным строением, наверху которого все так же чернело окошечко. И там обратилась за помощью не к хозяину башни (тут было не до фантазий), а к Богу.
И услышала голоса крестьян - ее искали! Сквозь разяренные крики слышался голос кюре, убеждающий, что в таких случаях надо не браться за вилы, а предоставлять разбираться святой инквизиции.
В отчаянии Мишель хотела бежать дальше - но куда, как, когда толпа так близко? Она решила спрятаться в бурьяне возле башни, под огромными лопухами...
И там-то, возле замшелой стены, она чуть не сломала ногу - нога вдруг провалилась в какую-то нору...
Да, то была нора у подножия башни! То был проход, выкопанный надеявшимися найти сокровища. Нору уже чуть засыпало землей, но Мишель со страху быстро пролезла...
И оказалась в башне.
Внутри было темно и сыровато. И, конечно, страшно.
Лестница вилась вдоль стены и вела к плоскому потолку - к светлеющей в нем дыре.
Как ни страшит неизвестность - но разгневанная толпа пугает больше. И Мишель начала взбираться вверх по винтовой лестнице, дрожащей рукой касаясь холодной стены... Лестница поскрипывала и покачивалась даже от веса маленькой девочки. С колотящимся сердцем Мишель добралась до самого верха - и проникла туда, где более сотни лет назад горел огонь, виденный через окошко...
Солнце, пробивавшееся сквозь расходящиеся после урагана тучи, светило в окошко бросало лучи на серый металлический пол и освещало всю странную, очень странную комнату. То было помещение, все до самой крыши полное каких-то непонятных и запутанных, причудливо соединяющихся друг с другом палок, пружин, пластин, сосудов. Все это было из дерева и металла.
В центре всего этого металлического хаоса, перетянутого блестящей на солнце паутиной, возвышалась круглая деревянная площадка.
И на этой площадке лежал - только не пугайтесь! - мертвец. Тихие солнечные лучи освещали кости в истлевших лохмотьях, отчаянно запрокинутый череп...
Оправившись от испуга, Мишель поняла, что хозяин башни давно мертв. И испуг сменился рвущей душу тоской одиночества...
Но то было на мгновение - более серьезное отчаяние вселяло то, что крики людей приближались, а бежать-то было некуда...
И тут взгляд Мишель как-то мгновенно нашел торчащий из площадки рычаг - большую деревянную палку (на которой крепилась паутина с жирным пауком-крестовиком). Рычаг был прямо под окошком,так что солнце светило, словно указвая на него.
И как девочка додумалась залезть на площадку и - перелезши прямо через мертвеца! - потянуть за рычаг...
Что началось, что тут началось!
Скрежет... Какой-то странный, приглушенный звук...
И неведомая металлическая конструкция вся задрожала.
Задрожала и вся башня, а затем затряслась. А внизу под ногами что-то зашумело, как дыхание вулкана, и - будто закашляло... И вся, вся железная комната начала безумно трястись. И лязгать. И стонать. А потом громко, оглушительно загудела: у-у-у-у-у!!!...
Тут уж совсем не слышно стало ругани людей - и не из-за гудения, а оттого что они все разбежались! На поляне остались только мачеха Мишель и кюре, который молился на латыни и крестил то себя то дрожащую башню.
А шум стал выше, пронзительнее- и вдруг старую башню обволок густой дым, и вспыхнуло пламя - и крыша башни оторвалась и полетела в небо... вместе со всеми прикрепленными к ней невидимыми железяками, вместе с маленько платформой, на которой Мишель всей силой своего костлявого, недокормленного тела вцепилась в рычаг и громко кричала, думая что ужасно погибает за свои грехи, как ей то обещала мачеха...
То был оглушительный, невероятный полет... Сколько он продлился?.. Наверно, недолго... Но Мишель успела, охрипнув, перестать кричать и, боясь уже чуть-чуть меньше, открыла глаза и смотрела вниз, на поля и леса, на деревни и города с красненькими крышами...
Пролетев неведомое количество миль, диковинная отгнедышащая конструкция упала, превратившсь от удара в странную груду металла, где-то в гористой местности, в лесу, возле дороги.
Мишель выжила, и даже все ее кости чудом остались целы... Дрожа всем телом, девочка выбралась из-под диковинных прутьев, пружин и прочего...
Светило солнце, пробиваясь сквозь зеленеющую листву леса. Невидимые птички, не растерявшись от происшествия, возобновили свой безмятежный пересвист.
Бледная Мишель вышла на дорогу и пошла по ней, все тверже ступая ногами, которые очень медленно переставали дрожать...
Шла она, шла - и добралась до города. Город раскинулся в горной долине, а посреди него возвышалась крепость.
Далеко ли она улетела? - Достаточно далеко, чтобы там не слыхали названия ее родной деревни. Но там тоже говорили на французском языке, хотя и чуть-чуть по-другому.
Что же было дальше с девочкой?
Голодная, только утолив жажду из фонтана, она скиталась по городу. Она не знала, куда идти, но ее изумляло все вокруг. Дома и все остальное было такое, что Мишель казалось: это сказочный сон! А какие там были церкви! Увидев их, она заплакала и поняла, что никогда не почувствует себя одинокой.
Там, где ее застала ночь, она сжалась в комок и уснула. Проснувшись на рассвете, пошла к церкви, решившись попросить у людей хлеба. Но ее прогнал какой-то плечистый нищий.
Мишель попросила хлеба у проходившего господина. Тот, не глядя, подал ей золотые монеты. Не поверив в такую щедрость, девушка воскликнула: господин, вы ошиблись! вы дали так много!
Усталый господин остановился, посмотрел на девочку и спросил, умеет ли она готовить и убирать. Мишель сказала, что немного умеет - и тот взял ее к себе служанкой. Он был художник и любил все необычное, а в девочке его привлекли три вещи: ее трогательная честность, глубина страдания в темных глазах и поседевшие пряди среди темных волос... Полгода Мишель помогала кухарке в его доме (приятно удивляясь, что ее никто не бьет и не бранит), а затем вышла замуж за кухаркиного сына. С ним она хлебнула горя (кухарка честно ее предупреждала, что с ним не соскучишься), но в целом - радовалась жизни.
...Но, пожалуй, вам интересно еще - что был за человек, который построил ту башню и диковинную машину?
Он был очень ученым... Прямо-таки безумно ученым! И он был из тех изобретателей, что считают, что могут помочь избавить мир от самых разных бед. Мечтал подарить непросвещенным и скованным свет и свободу. Ох, он был бы золотым человеком, если бы он не был так горд... Конечно, не всякий устоит против гордорсти, если он в средневековье, среди простых набожных людей, строит чертежи летательного аппарата и имеет за плечами годы университетов и сотни прочитанных книг по разным наукам.
Свобода - вот слово, разжигавшее в его груди пламя, подобное тому, что запылало под днищем его металлического чудища, когда Мишель потянула за рычаг. "Свобода"! Но через годы отшельнических трудов и исканий в постороенной им башне он понял что он болен, что смерть положила руку на плечо и он не в силах взмахнуть орлиными крыльями своих грандиозных планов. И он взмолился с болью сердца, за которое схватился, падая, в одиночестве в своей башне: "Господи, хоть бы одному существу это дало свободу! Хотя бы одному живому существу!.."
"Господин хозяин башни, я буду за вас молиться!" - прошептала Мишель под сводами собора.
А обломки чудо-машины в лесу нашел шедший по какому-то делу ученый монах. Тщательно и многократно осенив крестом и себя и диковинную конструкцию, он затем ее долго и внимательно изучал и делал зарисовки.