Аннотация: Только руки рассказывают о человеке все, его прошлое и будущее, и, конечно же, настоящее. Нужно лишь уметь видеть. И я это видела, с самого детства.
Руки
Руки для меня всегда были самой интересной частью тела. Самой откровенной, искренней. Руки не умеют лгать, изворачиваться, хитрить. Хоть все и утверждают, что душу можно увидеть лишь на дне глаз, для меня всегда это было смешно. Только руки рассказывают о человеке все, его прошлое и будущее, и, конечно же, настоящее. Нужно лишь уметь видеть. И я это видела, с самого детства.
Отец очень расстроился, что во мне нет ни капли склонности к активным формам магии. Как это так, у известнейшего боевого чародея и единственный ребенок оказался пассивом. Но мама сразу разглядела возможность для моего дара, и я очень ей за это благодарна. Руки стали для меня средством выплеснуть чувства, показать миру себя. Руки стали центром моего мира.
Мои пальцы были сильны и умелы, ловко и быстро мяли куски глины, чтобы в итоге мой талант превратил их в произведения искусства. Очень дорогостоящие произведения. Я предпочитала именно глину, чтобы чувствовать под руками живое сердце будущей скульптуры ли, поделки ли. Чтобы мокрыми пальцами прикасаться к полуготовой поверхности и ощущать дрожь едва родившейся вещи.
За двадцать пять лет я так и не связала свою жизнь с мужчиной. Были романы и не мало, но они быстро заканчивались. Просто я знала, что это не те люди. Я с самого детства четко представляла, кто именно мне нужен. Смешно. Но это было не знание внешности либо характера, как у многих девушек. Я ярко, будто наяву, видела его руки: широкие кисти с проступающими венами, недлинные пальцы с лопатообразными ногтями, шершавой кожей ладоней, и самое главное, укороченной последней фалангой большого пальца, как у моего отца. Начав работать с глиной, я очень жалела, что не унаследовала такой полезный признак. Но как на зло, парни с похожими руками мне ни разу не встретились.
Осень все никак не хотела приходить и радовать взгляды людей золотыми россыпями нарядов приодевшихся к последнему празднику деревьев. Солнце было уже не таким пекучим, но дарило свое нежное тепло с рвением уходящего на длительный сон светила, а я жадно наслаждалась этими непривычно летними днями, сидя в парке у облюбованного фонтана.
Выбрав подходящий объект, начала намечать угольком очертания будущего эскиза. Как раз на днях поступил новый заказ из мэрии, так что я обошла множество мест в поисках вдохновения и лишь здесь отыскала нечто интересное.
Эскизы следовали один за другим, линии, штрихи, размытые фигуры. Рука, с зажатым в пальцах угольком, быстро мелькала над альбомной страницей, лишь на мгновение замирая во время того, как я бросала очередной взгляд на натуру. Погрузилась в работу полностью, с головой уйдя в собственные мысли и образы и ничего не замечая вокруг.
В какой-то момент почувствовала, что за моей спиной кто-то стоит и внимательно наблюдает за рисунками. Я только повела плечом - уже привыкла к праздным наблюдателям, заглядывающим в мольберт. Хочется - пусть смотрит.
Линии... изгибы... завораживали меня сегодня разнообразные прохожие... интересные ракурсы нескольких деревьев... задумчиво потерла пальцами лоб и только тогда спохватилась, что могла испачкать себя угольными отпечатками. Отложив альбом, достала из сумочки платок и пудреницу. Осмотрела себя: русые волосы аккуратно заплетены в косу лишь пару прядей выбилось, голубые глаза под вуалью черных ресниц и ровных дуг бровей смотрели немного устало, но весело. Вот, все же темную полосу на лбу оставила. Принялась вытирать ее и тогда в зеркале увидела помимо своего отражения нежданного наблюдателя.
Странно. Мужчина все так же продолжал стоять чуть в стороне за скамейкой и смотреть на меня. Пристально, изучающее и одновременно равнодушно. Как такое может быть? Не смогла удержаться, чтобы не оглянуться, и встретилась с ним взглядом. Какие пронзительно-черные глаза! Улыбка сама появилась на лице, а с губ сорвалось: 'Привет!'
Он почти незаметно улыбнулся в ответ и, обогнув скамейку, присел рядом и начал рассматривать лежащий открытым альбом. Последний эскиз: молодая девушка, юбки которой внезапно подхватил ветер, а она несмотря на это всеми силами пыталась удержать ускользающую с головы шляпку. Пока незнакомец уже в свое удовольствие любовался моей работой вблизи, я рассматривала его. Замечательное лицо! Очень своеобразное и выразительное. Чуть выдающиеся надбровные дуги, широкие брови на высоком лбу, нос без выраженной переносицы, ровный с тонкими крыльями ноздрей, острые скулы и чуть выдающийся подбородок. Черные волосы небрежно спускались на плечи и сливались с таким же черным плащом, из карманов которого мужчина так и не вытащил руки. Ужасно захотелось увидеть его ладони, и чтобы отвлечься спросила:
- Любишь искусство?
- Не особо, - равнодушно прозвучало в ответ. - Но у тебя потрясающе выходит.
- Да, - признала я без ложной скромности и забрала альбом, чтобы закрыть его и спрятать в сумку. Пора домой. - Что ж, пока, - сказала странному незнакомцу и ушла, а он так и остался сидеть, провожая меня взглядом.
Занимательный он, но все же жаль, что так и не удалось увидеть его рук. Впрочем, совсем скоро мысли о незнакомце вытеснили насущные проблемы. Неделю я почти не выходила из дома, делая первые пробные композиции заказа. Раз зашла мама и заставила меня оторваться от работы и пройтись с ней по магазинам. Вот всегда так - меня полностью поглощает работа и внешний мир становится совершенно бессмысленным. Еще и благодаря этому недостатку было тяжело устанавливать близкие отношения, особенно с парнями. Видите ли, не могли они вынести периодической забывчивости об их существовании. Да и руки у всех были совсем неподходящие. С друзьями легче - им не нужно постоянное внимание, поэтому две близкие подруги у меня есть, хоть и обижаются они на меня частенько.
После выбора и утверждения начальной модели я смогла расслабиться и возобновить прогулки по городу для поиска вдохновения, ведь осень - благодатная пора для художников.
Долго бесцельно бродила по улочкам, будто выныривая на мгновение из собственного мира мыслей и воображения, чтобы вдохнуть живительного воздуха окружающей действительности и вновь погрузиться в пучину заполонивших голову образов. Остановилась на мосте, отстраненно слушая цокот копыт лошадей по брусчатке и грохот колес экипажей, выкрики возничих и тихий шелест дальних разговоров прохожих. Море жизни в самом разгаре, а я словно стою на одиноком островке и наблюдаю за этим. Было приятно и тепло на душе. Засмотрелась на стремительно проплывающие по реке кораблики золотых и красных листьев, прямо целая флотилия спешит на бой с невидимым далеким врагом, и только капитану-ветру известно, чем все это закончится для экипажа.
Мимо проходили безликими тенями люди, сегодня я не настроена из замечать. Вот только что миновавший меня человек внезапно вернулся и, остановившись рядом, тихо спросил:
- Сегодня не рисуешь?
Я медленно перевела взгляд и узнала уже давно забытого незнакомца из парка. А он почти не изменился за это время, все такое же отстраненное выражение на лице, черных плащ и руки в карманах, только в черных глазах на мгновение промелькнул непонятный блеск.
- Нет. Отдыхаю, - улыбнулась я и перевела взгляд обратно на темные воды реки.
- Жаль, - почти равнодушно произнес он, но только почти.
- Начну с завтрашнего дня выходить на пленер, - вдруг решила пояснить я, - сейчас самое красивое время. Вот подыскиваю виды.
Мужчина подошел и встал рядом, устремив взгляд в небо.
- Очень красиво возле Каширского монастыря. В округе нет хвойных деревьев, поэтому грязная темная зелень их вездесущих лап не портит окружающий вид, а монахи строго блюдут чистоту природы, не позволяя человеку вмешиваться, - размеренно начал рассказывать незнакомец, - среди разноцветья осеннего леса черная громада монастыря высится, как неприступная скала, омываемая золотисто-кровавым морем...
- Заманчиво, - мечтательно проговорила я, представив это удивительное зрелище. - А ты часом сам не художник? - заинтересованно спросила, украдкой хитро взглянув на собеседника, и успела увидеть скользнувшую по его лицу тень досады от моих слов.
- Возможно, в прошлой жизни, - нехотя ответил он и, пронзительно посмотрев мне в глаза, отсекая новые вспыхнувшие в моей голове вопросы, склонил голову. - До встречи.
- Пока, - успела бросить уже удаляющейся спине мужчины.
Приятно так иногда поговорить, ничем себя не обязывая и чувствуя некое родство. Запоздало пришла мысль, что я так и не увидела его рук, а очень уж мне этого хотелось. Встретимся ли еще? Почему-то мне казалось - да. И была абсолютно права. В Каширском лесу он меня нашел.
Как он это сделал, зачем? Просто поразительно. Но на второй день моих выездов на пленер мужчина бесшумно появился за моей спиной и молча наблюдал за моей работой. Его появление я заметила сразу, и непонятное удовлетворение поселилось в сердце. Мы за все время не сказали друг другу ни слова. Я вскорости забыла о его присутствии и полностью унеслась на просторы мольберта. И вспомнила о незнакомце только когда осталась удовлетворена последним мазком. Обернулась и счастливо улыбнулась привалившемуся к дереву мужчине.
- Спасибо! - искренне произнесла я.
- Всегда пожалуйста, - кивнул он и решился подойти поближе, чтобы лучше рассмотреть картину. - Я рад, что это место будет запечатлено в своей лучшей поре.
- Как ты меня нашел? - не удержалась от вопроса.
- Есть способы, если знаешь, как искать, Исая, - впервые на его губах появилась явная улыбка.
- Понятно, - усмехнулась я, - но так как я не обладаю подобными талантами, может, скажешь свое имя? Раз уж знаешь мое.
- Джин Хагал, - немного с заминкой произнес он, пристально глядя на меня, будто ожидая реакции на свое имя.
Признаться, мне оно ни о чем не говорило. Я вообще не особо вникала в общественную жизнь, если она не касалась непосредственно моего творчества. И если мужчина надеялся меня поразить или напугать своей откровенностью, то этого не вышло. Я лишь неопределенно пожала плечами и искренне сказала:
- Приятно познакомиться!
Он удивленно дернул бровью, но тут же уже открыто мне улыбнулся. Больше мы не говорили, я собрала этюдник и в сопровождении Джина двинулась через лес к дороге, где меня должен был забрать экипаж, заранее заказанный на это время. Всю дорогу я непроизвольно находила глазами руки мужчины, так ни разу и не покинувшие карманов. Это было настолько интригующе, что во мне разгоралась, забытая было, надежда. А вдруг это ОН! К тому же Джин и сам был очень интересной личностью и привлекательным мужчиной.
Последующие мои поездки к монастырю всегда знаменовались появлением Джина Хагала. Он приходил сам, всегда в разное время, всегда безошибочно меня находя. Теперь мы иногда разговаривали, но все больше молчали, я рисовала, он смотрел. Это было восхитительно! Никогда раньше не чувствовала такого спокойствия. Но все время он держал руки в карманах. Невыносимо! Любопытство распирало меня! А еще мне жутко захотелось его нарисовать. Но его чрезмерная замкнутость все время останавливали меня от этой просьбы.
Джин начал мне сниться. Каждую ночь. Его фигура в неизменном черном плаще, спрятанные руки, лицо с непривычным выражением нежности и раскаяния. Я пыталась дотронуться до него, сказать хоть слово, но при малейшем усилии просыпалась. Не могла понять, что все это значит.
Но осень подходила к концу, деревья сбросили праздничные наряды, и я перестала приезжать в лес, все больше работая в мастерской. Тогда поняла, что очень не хватает присутствия этого немногословного таинственного мужчины. Но он не появлялся, а я, тайком признаваясь себе, надеялась, что вот-вот Джин постучится в мою дверь. Но этого так и не случилось.
Пришли холода, и я почти смирилась с расставанием. Да и чего я хотела? Конечно, можно было бы попробовать его найти, задействовать связи. Но смысл? По его возможностям, я поняла, что если бы хотел, то появился бы. Но он не хочет, так зачем я буду навязываться. Останется в моих воспоминаниях таинственным лесным призраком. Так будет лучше.
Подруги вытащили меня в кафе и наперебой рассказывали о новых ухажерах, я смеялась и расспрашивала их, попутно пытаясь задушить ростки грусти. Не стала даже им рассказывать о Джине, чтобы не слышать упреков в своей глупости и нерешительности. Уж они-то не стали бы столько времени просто молча рисовать перед понравившимся мужчиной.
Внезапно взвыла сирена, предупреждающая людей об опасности. Все посетители кафе без промедления рухнули на пол и забились под столы. Каждый по специальному сигналу понял, что где-то поблизости стража преследует мага-убийцу. Послышался звон осыпавшегося стекла в конце улицы, прогремел взрыв. Мы с подругами в страхе прижались друг к другу, сердце бешено колотилось, ноги похолодели от ужаса.
Крики, обрывочные команды, ясно различимый звук бегущих ног в шуме далекого пытающего огня. Я закрыла глаза и зажала уши руками - не хочу ничего знать! Разрушения, смерть - это просто невыносимо! Лучше бы я не выходила из своей мастерской! Но жуткий, нечеловеческий крик все же прорвался через все заслоны и заставил меня содрогнуться.
Потом кто-то потряс за плечо, я осторожно приоткрыла глаз и увидела бледное озабоченное лицо подруги.
- Все уже кончилось, - хрипло сказала она и первая выбралась из-под стола.
Мы последовали за ней, замечая, что все люди потихоньку приходят в себя и поднимаются на ноги. Я же не могла стоять, опустилась на сидение и тупо уставилась в окно, за которым бегали люди в форме и пожарные тушили очаги пламени. Очень быстро наводился порядок. Вдруг из окружения стражей вышел командир, за которым бежали несколько подчиненных, ловя новые распоряжения. Этот черный плащ и серьезное выражение лица я бы не спутала ни с кем. Джин Хагал. Я впилась взглядом в него, наслаждаясь знакомыми чертами и зная, что меня он не видит. Он отрывисто что-то говорил своим людям, цепко высматривая что-то на земле, подмечая любую мелочь. Вдруг он что-то увидел и впервые на моей памяти вытащил руку из кармана, чтобы указать на валяющийся в куче обломков предмет.
Я, затаив дыхание, смотрела на его ладонь. Такая вожделенная и такая далекая. Что я с этого расстояния рассмотрю? Практически ничего. Черные перчатки? Только не это! Вновь он скрывает от меня всю свою суть! Но постойте... что это? Я похолодела, на глаза сами навернулись слезы. Его пальцы не двигались! Он вытащил вторую руку и поставил их перед собой, в тот же миг между бездвижных ладоней появился сгусток голубоватого света, быстро пролетевший к месту находки. Но я могла смотреть только на его руки, столько раз являвшиеся мне в мечтах. Почему-то было невыносимо больно.
Сама не заметила, как встала и, ничего не осознавая вокруг, вышла из кафе. Краем сознания отметила, как удивленные подруги пытались меня удержать, но последовать за мной не решились. А я стояла у двери и смотрела на Джина, слез больше не было, только опустошение и робкая радость от его присутствия.
Он заметил меня почти сразу, замер, недовольно поджал губы и поспешно спрятал руки в карманы. Его черные пронизывающие глаза смотрели на меня строго, но с затаенной теплотой. Я сделала шаг навстречу и остановилась, вдруг вспомнив, что он больше, скорее всего, не хотел меня видеть. Джин, будто на что-то решившись, размашистыми шагами подошел ко мне и сказал привычное: 'Привет!'
У меня не было сил говорить, выталкивать из пересохшего горла слова, поэтому через силу оторвав взгляд от невероятных черных глаз, посмотрела на его карманы, осторожно протянула руку и повела по рукаву. Мужчина дернулся, желая отстраниться, но пересилил себя и остался стоять, ничего не сказав. Я же бережно извлекла его руку из плаща и провела пальцами по кисти. Холодная, безжизненная. Закусив губу, поддела рукав и увидела ремешки, которые крепили протез к предплечью. Мое сердце обливалось болью. Как такое может быть? Единственный покоривший мои мысли мужчина оказался без рук. Как мне узнать, тот ли он человек? Как понять его суть?
Я потерянно посмотрела на его лицо, и внутренне содрогнулась от злой горькой улыбки, затаившейся в уголках его губ. Черные, некогда теплые и задумчивые глаза, сейчас смотрели на меня с холодным пренебрежением. Он легко вырвал из моих ослабевших пальцев руку и привычно спрятал ее в кармане плаща. И я поняла, он уйдет, и больше мы никогда не увидимся. Это оказалось настолько страшно и больно, что я, не думая ни о чем, шагнула к нему, схватила лицо ладонями и приникла в поцелуе.
Его жесткие, такие недовольные всего секунду назад, губы горячо отозвались на мое прикосновение. Я почувствовала, как он меня крепко прижал к себе, продолжая нежно целовать. Я и не думала, что это будет так, оказывается, давно желала именно этого. Горячее всепоглощающее чувство взбурлило в моей груди и нахлынуло, заполняя собой все уголки.
Джин медленно отстранился, посмотрел мне в глаза, вновь таким знакомым теплым взглядом, и наклонился к самому уху, чтобы слышала только я:
- Приду вечером.
Я задержала дыхание и лишь кивнула. Правильно, нам надо поговорить и не здесь, не перед таком скоплении народа. И так уже выставили себя на всеобщее обозрение. Он развернулся и уверенным шагом направился к перешептывающимся сотрудникам. Я еще секунду провожала взглядом его широкую спину, а потом быстро скрылась за дверью кафе, чтобы обессилено привалиться к стене и сползти по ней на пол. По щекам безудержно текли слезы. Ко мне подбежали подруги и обняли, что-то говоря и спрашивая, но я ничего не могла осознать. Все перемешалось. Я не понимала, почему плачу, что за яркое, разрывающее все внутри чувство поселилось у меня в груди.
Через какое-то время меня смогли усадить за столик и, напоив вином, разговорить. Девочки знали про мою манию руками и только горестно переглядывались между собой, не осмеливаясь дать хоть какой-то совет. Но я выговорилась и немного расслабилась, а может, сказалось выпитое вино. Домой добралась под присмотром и, пообещав обеспокоенным подругам никуда не выходить, забралась под плед в кресло с ногами. До заката смотрела в одну точку в окно, пребывая в своих мыслях. Вспоминала каждый жест, каждый взгляд Джина. Теперь по-другому воспринимались все его слова. Но руки... как же его руки? А его намеренное отчуждение следствие осознания себя калекой. Но Джин же такой невероятный мужчина. Неужели никто... а я то сама о чем сейчас думаю? Лицемерка!
Я стала противна сама себе и решительно отбросила плед, встала и разожгла камин, сходила в кухню за вином и шоколадом. Есть совершенно не хотелось. Но ведь скоро должен прийти он. Оставила на столе два бокала, один наполнила до краев и, отломив кусочек шоколадки, устроилась на полу у огня, грея в ладонях вино и любуясь его рыже-алыми переливами в свете живого пламени.
Стук в дверь заставил вздрогнуть. Стремительно поднялась, пролив на ковер остатки недопитой рубиновой жидкости, рывком распахнула дверь. На пороге стоял Джин Хагал, в темноте ночи казавшийся неясной тенью из мох снов, я даже испугалась, что успела задремать у камина. Но он шагнул в полоску света, стали видны спокойные, немного уставшие черные глаза, и я поверила в его реальность.
- Исая, - как-то нерешительно сказал он, а я посторонилась, пропуская в дом.
- Опять руки в карманах, - недовольно произнесла я, закрывая дверь. - Снимай плащ.
- Мне в нем комфортнее, - возразил Джин.
- Здесь тепло, и тебе больше нет смысла прятаться от меня, - мягко сказала я, подходя ближе и заглядывая ему в глаза. - Тебе помочь?
- Нет, я сам, - усмехнулся мужчина и, наконец, достал руки из карманов, провел протезами по кромке плаща, и застежка молнии, засветившись голубой искоркой, быстро поползла вслед рук Джина.
- Ловко у тебя получается, - восхитилась я. - И так справляешься со всеми делами?
- Да, моя сила концентрируется в руках, и без этих заменителей я не смогу должным образом ее использовать.
Приняла его плащ и повесила его в гардероб у входа. Впервые видела Джина без вездесущего плаща, он был в форме органов правопорядка темно-синего цвета, нашивки на рукавах говорили, о его капитанской звании. На нем эта одежда очень хорошо смотрелась, подчеркивала широкие плечи и узкие бедра. Сразу же захотелось узнать, а каков он обнаженный. Заметила порыв спрятать руки в карманы пиджака и поспешно схватила его за ладонь, чтобы провести в гостиную к камину. От его внимательного взгляда не укрылась бутылка и два бокала, один из которых валялся на полу. Я небрежно улыбнулась и, усадив Джина в кресло, быстро подняла свой бокал и наполнила теперь оба.
- Давно это с тобой случилось? - отпив немного и помолчав, решила спросить, потому, как мужчина не собирался начинать разговор первым.
- Два года назад. Во время оного из задержаний произошел взрыв... - со вздохом начал рассказывать он. - Кисти рук пострадали больше всего, мясо с костей сорвало почти все. Лекари пытались что-то предпринять, но начался некроз и единственный путь был - ампутация.
- Поэтому ты не появлялся столько времени?
- Возможно... я не уверен, - тихо сказал он, отведя взгляд.
И столько невысказанного подтекста было в его интонации, что я на мгновение возненавидела себя и всех женщин в мире. Решительно встала и вплотную подошла к нему, забрала его бокал и поставила на стол, и под немигающим взглядом села Джину на колени. Нежно провела пальцем по его ровной переносице, очертила линию жестких губ, погладила гладковыбритый подбородок.
- Я скучала. Очень.
- Я тоже.
Наши губы встретились, я зарылась пальцами в его волосы, жадно наслаждалась этим, таким желанным поцелуем. Решительно отстранилась и заглянула в его безумно-черные глаза.
- Больше не пропадай, - серьезно попросила я.
- Не буду, - пообещал он.
Ночь была великолепной, мягкой, чувственной и одновременно неистово страстной. Джин ушел рано утром на службу, а я проводила его умопомрачительную фигуру взглядом из-под полуопущенных ресниц. Не хотела показывать, что уже проснулась, что его отсутствие рядом на кровати сразу вырвало меня из шелковых объятий сна.
Я еще долго лежала и блаженно улыбалась не в силах встать и думать о чем-то другом, кроме своего мужчины. Мой и только мой! Необыкновенный, соблазнительный и такой нежный. А руки... и без них я желаю узнать Джина, разгадывать его тайны, познавать душу, да и просто быть рядом неземное блаженство. Протезы ведь совершенно не мешали... и на губах расцвела глупая улыбка. Да не мешали... Я потянулась и неохотно села, еще столько предстоит сделать, а вечером он обещал прийти.
Так мы встречались больше полугода. Часто, когда выдавалась такая возможность Джин сопровождал меня на пленэрах, все так же завороженно наблюдая, как я рисую. Однажды он признался, что когда впервые увидел меня в том парке, не прошел мимо именно из-за невероятно живой картинки, быстро рождавшейся из-под маленького уголька. Это его так удивило, что он забыл, куда и зачем шел и не мог оторвать взгляда от моих быстрых рук. А я рассмеялась и пояснила, что это часть моего пассивного дара - я улавливаю суть вещей и передаю ее своим творениям. Джин же так серьезно ответил, что этот дар мог бы использоваться и в пограничной службе, кстати, там часто такие люди работают, а у меня просто талант и дар тут ни при чем. Это, наверное, были самые приятные слова, которые мне когда-либо кто-то говорил. Удивительно, насколько мы понимали друг друга, и для этого не нужно было много разговаривать или изливать душу. Просто посидеть рядом, прижавшись и положив голову ему на плечо, или ощутить его присутствие за спиной во время работы. Разве не это любовь?
Ни с одним мужчиной я еще так долго не была, поэтому закономерно, что однажды Джин заговорил о совместном проживании. А я испугалась. Вдруг вся эта идиллия лопнет, как мыльный пузырь, оставив после себя лишь горечь повседневности и обид. Такое не редко бывает и не раз подруги приходили плакаться ко мне после очередного расставания. Я же всегда гордилась своей независимостью. Да и дом Джина был очень далеко от моей мастерской. И он все понял, по моему взгляду, по трепетному прикосновению. Джин просто прижал меня к себе и сказал:
- Мы купим новый дом, большой и светлый. Чтобы верхний этаж был только твоим. Мастерская с выходом на террасу - как тебе такая идея? - задорно спросил он.
- Идеально, - глотая слезы счастья, ответила я. И тут же нахмурившись, уточнила: - Может не стоит покупать? Лучше арендовать.
- Нет, - покачал головой Джин и шепнул на ушко: - моя жена не будет жить в арендованном доме.
- У тебя есть жена? - притворно возмутилась я.
- Пока нет, но ты же будешь моей женой? - хитро посмотрел он на меня.
- Да, - выдохнула я и страстно поцеловала своего жениха.
Неужели я могла быть когда-либо счастливее? Пусть бы это время длилось вечно! Мы осчастливили родных и знакомых и начали готовиться к свадьбе. Мама заставила сфотографироваться для газеты в рубрику о помолвках известных личностей. Хоть я и не особо любила эти постановочные фото, всегда в закрытом помещении потом болит голова от всех этих химикатов вспышки, но пришлось вытерпеть. Мы с Джином были в праздничных нарядах и счастливо улыбались. И я попросила фотографа сделать несколько копий этого снимка, чтобы оставить себе, очень уж удачным он получился.
- Джин, где ты хранишь фотоальбом?
С порога спросила я, войдя в его дом. Сегодня забрала снимки и хотела сразу им определить достойное место.
- В гостиной, в книжном шкафу вторая полка сверху, - прокричал мне из кабинета жених.
Подумать только - жених! А ведь совсем скоро будет мужем. Я хихикнула и, наскоро раздевшись, побежала искать альбом. А ведь я как-то даже и не видела старых фотографий любимого. Интересно, какой он был маленьким? Альбом нашла быстро, у Джина отменная память, хотя может просто все лежит строго на своих местах. У меня такое редко бывает, особенно в разгар вдохновения.
Сразу открыла последние заполненные страницы и выбрала место посередине пустующей, чтобы вставить наше обручальное фото. Полюбовалась на нас, хороши, особенно Джин - красавец. И он мой. Душу затопила безграничная нежность. Потом встрепенулась и открыла фотоальбом с самого начала. С улыбкой рассматривала детские снимки, затем пошли периода обучения в военной школе и академии, выпуски, товарищи. Как же много он знает и умеет, просто удивительно. Одна фотография особо привлекла мое внимание: крупным планом сняли, как Джин шуточно сделал захват другу за шею и оба бесшабашно улыбались. И здесь так хорошо были видны руки любимого... его руки, те которыми я бредила многие ночи... мысли о которых гнала всеми силами... вот они были сейчас передо мной... я впилась взглядом в них, рассматривая каждую черточку, каждую мелочь.
Этого просто не может быть! Я похолодела, кровь отлила от лица, голова закружилась. Я медленно прикрыла глаза, пытаясь совладать со своими чувствами. Это просто несправедливо! Эти руки! Эти руки были моей мечтой всю мою жизнь. Как такое могло случиться? Он не должен был их потерять!
По щекам потекли слезы, из рук выпал альбом. Что мне делать? Я могла получить свой идеал, если бы не... но нет! Я получила своего Джина! Руки лишь определяющий фактор личности. Душа Джина без рук осталась столь же прекрасной, тогда как руки без наличия души никому и даром не нужны. Я ведь люблю его! Полюбила вопреки своему фетишу, просто за его сущность. И мы скоро поженимся!
Поженимся... осознание этого вызвало непередаваемый страх. Джину ни в коем случае нельзя видеть одну из моих скульптур! Я вскочила и выбежала из дома, совсем не заботясь о своем внешнем виде. Поймала экипаж и уже через двадцать минут была в мастерской.
В темных комнатах светлые пятна моих изваяний казались безобразными бестелесными призраками, норовившими схватить меня и утащить в свой потусторонний мир. Так и слышались в каждом шорохе и звуке сквозняка их скрежещущий шепот, обличающий в предвзятости к возлюбленному. Я понимала, что это только мое расшалившееся воображение под тяжестью открывшейся правды измышляет новые пути для мук совести. Ведь глубоко в душе, я все еще надеялась встретить свои руки и готова была бросить Джина ради них. Это сейчас больше всего терзало мне сердце. Я недостойна его любви.
Подошла к закрытой каморке и мгновение поколебалась, а затем уверенно вошла внутрь и зажгла лампу. На высоком постаменте стояла скульптура - мужские руки в реальную величину. Они застыли в вечном напряженном стремлении вверх, будто собираясь обхватить само светило. Я работала над ними больше пяти лет, любовно обрабатывая каждый кусочек кожи. Это были идеальные руки... руки Джина!
Душа разрывалась на части, я не могу допустить, чтобы он увидел их. Слишком болезненное напоминание, слишком странная моя мания. Я не хочу его потерять. Протянула дрожащие пальцы и невесомо коснулась теплого мрамора. Где взять силы уничтожить свое творение? Это было сродни физической боли.
На нетвердых ногах с затуманенными глазами прошла к стеллажу с инструментами, выбрала молот побольше и, обхватив его двумя руками, чтобы не передумать, вернулась в каморку. Прислонилась к стене, набираясь сил, казалось, что я задыхаюсь. Перехватила поудобнее инструмент и вдруг из дверного проема раздался обеспокоенный голос Джина:
- Исая, что ты здесь делаешь? Что случилось? Ты так быстро выбежа... ла...
Я всхлипнула и выронила молот, поспешно закрыла рот руками, чтобы рыдания не вырвались наружу. Звук упавшего инструмента разорвал повисшую тишину, всколыхнул все подавляемые чувства, и я в ужасе посмотрела на стоявшего в проходе любимого. Его побелевшее лицо и расширенные глаза, были мне лучшим доказательством того, что не стоило показывать эту работу. Желваки на его скулах заходили ходуном, чернота глаз наполнилась лихорадочным блеском.
- Что это? - холодно спросил он.
- Джин, я... я закончила эту скульптуру около года назад, работала в свободное время на протяжении пяти лет.
- Но это же мои руки! - ошеломленно воскликнул любимый, не в силах оторвать взгляда от постамента.
- Я это сегодня поняла... - прошептала я, закусив губу.
- Поэтому ты... - он задохнулся и внезапно яростно спросил: - Что ты хотела сделать? Что? Отвечай!
- Уничтожить. Чтобы ты никогда их не увидел, - тихо сказала я, боясь посмотреть ему в глаза.
Услышала его мягкие шаги. Джин неожиданно властно привлек меня к себе, поцеловал в лоб.
- Ты себе представить не можешь, как я испугался, увидев твое поспешное бегство из моего дома. Понапридумывал себе всяких страстей. Не смей, слышишь, никогда не смей разрушать свои творения!
- Но ты не понимаешь... это же... - попыталась вырваться я из его тесных объятий.
- Тшшш... - лишь крепче прижал он меня, - ты забыла, где я работаю? Или ты думаешь, что, выясняя все о понравившейся девушке, я не навел справки о ее бывших?
- Ты... ты все знал? Про мою манию... - удивленно посмотрела я на мягко улыбающегося любимого.
- Конечно. Это была главная причина того, что я тогда пропал. Не мог позволить себе лишить тебя мечты...
- Нет, - серьезно покачала я головой, - это ты моя мечта. Руки лишь отражение сущности человека.
Я нежно коснулась губами его губ. Все страхи исчезли, растаяли в этой ночи, чтобы больше никогда не встать между нами.
- Но как такое возможно, Исая, ты сделала полностью мои руки, - выпустив меня из объятий, подошел к постаменту Джин.
- Я грезила ими, будто наяву чувствовала каждое прикосновение. Почти каждую ночь, если я не посвящала свое время работе над ними, руки мне снились.
Любимый только удивленно покачал головой, а затем неуверенно потянулся протезом, чтобы коснуться белого мрамора. В этот миг произошла вспышка света, меня ослепило, в ушах зазвенело, а грудь сдавила невыносимая тяжесть. Я не могла вдохнуть, что-то тянуло из меня силу, будто выворачивая наизнанку. Внезапно все кончилось, я оказалась сидящей на полу, а возле меня лежал без сознания Джин.
Я испуганно потянулась к нему, нащупала пульс - ровный, сильный - облегченно перевела дух. И только тогда заметила нечто странное. Протезы Джина окрасились в белый цвет. Я недоуменно дотронулась до его ладони, а она резко сжалась. Я вскрикнула и двумя руками схватила его запястье, прощупывая каждый сантиметр и недоверчиво разглядывая. Это были ЕГО РУКИ! Те самые, давно утерянные. Но почему они белые? Расширившимися глазами посмотрела на постамент и, как и подозревала, не обнаружила там своей скульптуры.
Это было чудо, самое настоящее чудо! Неужели мой дар сумел сотворить такое? Джин вскорости очнулся, обнял меня и прижал к себе, открыв глаза, довольно произнес: