Петриченка Тарасик. С непонятным концом История Птицы, рассказанная им самим

0x08 graphic

С непонятным концом История Птицы, рассказанная им самим.

Ты продолжай лететь... Лети - не бойся!

Свобода - это тоже песня, впрочем...

Кому её протягивать смешней,

Чем птице, пойманной в авоську безрассудства?

Лети на нож, "не бойся, мы с тобой"!

Я, начитавшись Голубя в Сантьяго,

Бесстыдно плакал в коридорах ТЮЗа

И люди удивлялись надо мной.

Как получилось так, что мой герой, любимый,

Которого воспитывал я с детства,

Оберегая ото всех и вся,

Попал в такую смятую картинку,

Где пьяной нотой движется Московский

И ногти режутся зубами вместо ножниц?

Как неудобно нарисован этот мир!

Когда ты хочешь спрятаться от всех,

В тебя стучат, звонят и письма пишут.

Когда ты стонешь: "Помогите, люди...",

Хотя бы кто-то шею повернул...

Как это началось?

Вернёмся в детство: мальчик на подушке.

Врачи - ублюдки вырезали ласку.

Чтоб ты перевернулся, Доктор Спок!

Мне Доктор Хайдер симпатичен больше:

Он снова начал есть - и всё в порядке...

Я начал есть, я рос и - мне тринадцать.

Но не растёт усов... Досадный прыщик...

И девочки, конечно к тем, кто вырос,

С тобой танцуют, потому что весел...

А я смеюсь, пою, играю в мячик,

Стихи с гитарой сочиняю в ванной.

Пью под мостом портвейн с каким-то Мишей,

Курю - и в небо дымные драконы,

Потом я возвращаю всё назад

Горячей говно-красною струёю

Из мальчукового нетроганного рта...

Момент: возненавидел я портвейны,

Драконы полетят со мной по жизни...

Тогда же, помню, я мечтал о Насте.

Мечтал, что с ней проснусь в одной кровати

И буду трогать чудненькую грудь...

...Я жрал, как все мальчишки этот мир.

Писал, летал во сне и звал эмоций.

Эмоции пришли - мои кошмары -

И некуда от них мне было деться...

В кассетнике играет Майкл Джексон,

А ты боишься, просто так - БОИШЬСЯ...

Как описать вам страх, раз не боялись?

Ни двойки, ни отца, а мой - животный.

Когда ты прячешься в норУ под одеяло,

А даже там тебя не отпускает.

И страшно, страшно, страшно, страшно, страшно...

Решение сквозь переходный возраст -

Задача там, где возраст длится годы...

И я боялся и не знал, что делать,

Не знал кого и клал на всякий случай

Топор, украденный из шкафа в туалете,

Под мятую кошмарами подушку...

Сводили бы ребёнка к психиатру!..

Но здесь ведь только Бог болезни лечит.

О Боге люди редко размышляют -

Тогда никто ничем помочь не смог мне.

Ни бабка деревенская со свечкой,

Меня лечившая руками в старой бочке,

Ни то, что мы "валетом" спали с мамой:

Она заснёт, а я боюсь и плачу...

За перестройкой видеосалоны

Припёрлись к нам...

И я смотрел... Кошмары

Немножко обрели своё лицо

(Но тот - глобальный - никуда не делся).

Мне не забыть, как после фильма "Челюсти"

Боялся в море заходить.

А жили мы на Юге...

Как я боялся ванной после Фредди, "Нечто"...

Перевернуться этим режиссёрам!

Реж. Киндзадза мне симпатичен больше:

Смотрю его сейчас - и всё в порядке...

Но нет порядка там, где есть кошмары.

Раз нет порядка, приводи себя в порядок.

Тем более никто помочь не может...

Тогда и начал я интуитивно

Искать ключи, ходы, чтоб было легче.

Придумывать слова, движенья, жесты

Как защитить себя от этих страхов -

Джек Николсон, где "Лучше не бывает".

Но это - не комедия - тут страшно...

Наш серый потолок и я в кровати

Защитой повторяю заклинанья

Из слов бессмысленных и мистикой разящих.

Не ошибиться бы, где чёт, где нечет -

Так, чтобы получилось: не обратно...

На улице два раза левой шаркнуть,

А правою - один, чтоб всё в порядке...

По первой лестнице не наступай на череп,

Пролёт через одну, потом по каждой,

Потом через одну, через одну...

И проверяй всё в доме только в нечет...

И никогда не говори "наверно":

"Короче", "может быть" и "точно" - это метод...

Мне помогло... Наверно, это Бог

Взглянул в моё окно дождливым летом,

Когда два месяца подряд лилась вода.

Мне подпевая в слёзы и расклады

Лилась...

В квартире никого и я один

И в форточку мне видятся драконы,

На дачах все, в 16.30 "Кортик"

И больше ничего и ТИШИНА...

Увидел он: в окне мальчишка пишет,

Пытаясь слить во что-нибудь кошмары

И страшно, страшно, страшно, страшно, страшно...

Он пожалел... Так мне помог мой метод -

Эмоции присели

Тогда... Теперь я тихо ощущаю

Остатки памяти испуганного детства,

Когда смотрю на серый потолок,

В котором представлял себе картинки:

Вот голова охотника, вот дева -

Они в то время тоже помогали -

Когда я проверяю газ и свет

И запертую дверь так раз по восемь...

Я продолжаю дальше: девятнадцать...

Мы пьём с друзьями водку - мне блюётся

В троллейбусе на заднее стекло...

Чтоб ты перевернулась, эта водка!

Самбука - та мне симпатична больше:

Затянешься разок - и всё в порядке.

Мы драпаем... Конечно же драконы...

Вот мой друг Коля: сочиняем песни,

Записываем их, играем, дышим -

Друзья, девчонки - в ноги - мы в фаворе...

Тогда-то мне и повстречалась Тата -

Печатала стихи, рассказы, тексты,

Которые я сочинял из пальца.

Мы пили спирт и даже целовались

И ноготками Тата на машинке,

Да волосы мне в хвостик одевала -

Тогда за них и начал я бояться.

На пять лет старше, сыну вроде пара...

Потом расстались мы, потом сошлись и Это...

Ментоловый я Dunhill покупал,

Частенько оставаясь с нею на ночь

Для мамы с папой под смешным предлогом.

И муза всё меня не отпускала,

Что есть нормально в девятнадцать лет...

Полгода после по взаимному согласью

Решили мы в конец расстаться с Татой...

С тех пор плясали девки предо мной

И в крылья хлопали мне на бегу драконы...

Я поступил в ненужный институт,

Тогда же в первый раз решил жениться.

Девятым августа раскрашен календарь

И в памяти застряла эта дата

Помимо Дня Рожденья с Новым Годом...

Связал нас общий друг и одноклассник,

К которому мы в армию возили

Галлоны кофе, чтоб косил "по сердцу"...

Мы целовались, спали без ума.

Я ничего вокруг почти не видел

И всё писал о ней и про неё...

Но музыка текла своей рекою:

Концерты, встречи... Творческий накал,

Который постепенно истекал,

В наркотик постепенно превращаясь...

Эмоций и общенья не хватало

И мы с ребятами попали в никуда...

Тогда же мучил, помнится вопрос -

Я, выросший на книжках и геройствах,

Наивно полагал:

Когда ты людям делаешь добро

И только,

То - они тебе добро.

Но, оказалось, в жизни всё не так:

Скорей наоборот - и в этом fuck...

Меня всё это раздражает до сих пор.

Короче, Сшибочкой По-Павлову назвать

Готов я этот сладостный момент.

Но в девятнадцать - двадцать он у всех, пожалуй.

Досадно, если в тридцать затянулся...

...Итак, я звал эмоций. Что ж - пришли...

Я уходил из дома - это поза.

В квартирах ночевал, кипела доза

И девушка от ломки обмочилась

На серые кроватные листы,

Хозяин со шприцом в паху ходил

От вен, ушедших ото всех и вся

Конечностей. Он грязно так смеялся...

Менты с визитом раз на дню...

Не помню, что тогда я написал.

Писал ли я?.. Я ржал - работал Gunjeeeeeeeeee.

И в терминатора играл под LSD...

А в это время мой весёлый друг,

С которым мы играли и писались,

Бросался в своём водочном бреду

С моста от Горьковской до Марсового Поля,

Но не погиб: про маму вспомнил - всплыл...

В психушке сутки, даже не звонил...

А дальше всё опять - концерты, водка,

Бросанья под машины, суицид...

Потом уж после всё же спохватился:

Укол - и сыт...

Что ж я?.. А я назвался

В кругах знакомых Птицей Заводной,

Поскольку заводил и заводился

И мог летать... Я всё летал во сне...

И пёрло. Распирало от эмоций...

Писалось - вспомнил... Кто писал моей рукой?..

Я думаю теперь: мой бедный мальчик,

Кому ты пел? Кого учил летать?

Друзей? Знакомых, родственников, близких?..

Жена послушно плакала. Страдала...

Где вы теперь, знакомые мои?

В тюрьме? От передоза...? Я не вижу

И не хочу увидеть их следы

На сгибах... Кто-то мне давно стучал:

Взаймы... И скорую, поскольку вот - в подвале -

От закипания раствором крови

Второй знакомый "Просто умирает"...

Я дал. Я позвонил... Но это после...

В те времена же вспомнил я о маме,

Когда под прогрессивными грибами

Увидел я людей, одетых в маски,

Спускаясь эскалатором метро...

Как будто белый грим на них одели.

Вот: сплошь и рядом всё они... Они...

И страшно, страшно, страшно, страшно, страшно...

Ко мне вернулось ощущенье детства -

Я побежал и в воздухе драконы,

Но не спастись, не убежать, не деться:

Не отпускает и не отпускает...

Потом меня продернула измена,

Что бешенством я где-то заразился...

Тогда от всех и вся сбежал я к маме

И целую неделю провалялся

Под серым потолком... Не ел, не мылся.

В подушку мокрую всё тёк больной слюною

Своей измены... "Господи, послушай!

Оставь меня пожалуйста в живых..."

Эмоции ушли: переломался...

Но год ещё я пошло пил:

Эмоций память долго отпускает...

Майлз Дэвис, как тебя я понимаю...

Концерты шли. Я пел. Плясали девки...

Жена хотела завести ребёнка.

Я не хотел...

Я помню этот день,

Когда ел бигус дома от похмелья,

Спеша с ночным концертом в модный клуб...

Чтоб ты перевернулся, хренов бигус!

(С тех пор его не ем и ненавижу).

Мне макароны симпатичны больше:

Посыпал перцем, кетчуп - и порядок.

Но не о том. После концерта Птица -

Так про себя я звался в тот период -

Спешил рвануть с визитом к новым девкам

И трахаться "хоть сутки на пролёт"...

Я думаю сейчас: мой бедный мальчик,

Кто был с тобой тогда и кто сейчас зовёт?..

Приехал в клуб... Вода, пинцет, драконы...

На саунд-треке вроде всё нормально...

Я помню шел на сцену с первой темой.

Ребята улыбались, волновались.

Я помню боль и как ушел со сцены,

Оставив саксофон в полу валяться,

И дорогой холодный пол сортира,

И "Господи, оставь меня в живых.

Пожалуйста...",

И мысль: ну только б не аппендицит;

Гримёрка, пол, диван, охрана - обыск,

Такси, блюётся красною струёю...

В парадной головой к стене на Петроградской

Я прошу: Звоните в Скорую...

И страшно, страшно, страшно, страшно, страшно...

Так страшно, где никто помочь не может...

Реанимация... Напротив - человек

С обрубком кровоточащей ноги...

Я в капельницах...

А в дверях... Испуганное мамино лицо...

Что вспомнить мне ещё из тех времён?

Цветным пятном осталась тётя Лора,

К которой с Колей ездили на дачу

В весёлый 63-й километр.

И Петроградская, где пелось и писалось,

Где плавали и хлопали драконы,

И мы мечтали с ним и вверх смотрели.

Где сотни тех, кого лечил и парил

Разъехались по Родинам и странам...

Бог как-то спас потрёпанную птицу,

Оставив жить...

Я бросил пить и пр., ушли драконы

И память об эмоциях прошла,

Оставив мне одно желанье - выжить.

О! Это был чудесный Новый Год в больнице!

Так больно. Шмель, зажатый дохлый внутрь окна...

Прекрасный праздник...

Я перестал играть... И пустота...

Об стену кулаками... Как жена терпела?

Как помогла мне всё-таки картинку удержать?

Чтоб жил. А жить то было нечем...

И мы с ней вместе побежали к Богу,

Пытаясь мир наш вместе с ним построить.

И дочка... Серафима родилась...

Тогда придумал я забавный метод:

Чтоб как-то на поверхность да всплывать,

Проблемы себе нужно создавать

И их решать. Но быть должны под силу.

Я начал "поступать", потом бросать.

Там было скучно всё: там рыли мне могилу

Учителя...

Но многое я взял... Когда не спал ночами,

Потом вставал и к душу в пять утра

В тупом желании

научиться Свингу,

Английский одолеть...

С коляской, методично в сон качая

Девчонку, не желающую спать,

Гулял под дождь и снег...

Я был влюблён в неё, и маленькая фея

Мне улыбалась, крыльями звоня:

Так хлопали мне крыльями драконы...

Меж тем с женою мы ходили к Богу.

Тогда я понял, что такое Боль:

Другая боль - не та, что там: в больнице

Была...

А та, что есть во мне, в тебе, во всём и в каждом

Движении и мире заключённая и запертая -

Она всегда во мне и мной писала;

Что больше не писать я не могу.

Я стал писать...

Как объяснить вам, что такое Боль?

Ты чувствуешь её в глазах соседки

В метро,

В полёте птицы... Птицы... Птицы... Птицы!..

Меня так звали... Страшно, страшно, страшно...

Не бойся! Я писал про мир драконов...

О том, как понимаю этот мир...

О том, как безнадёжно мне бороться

С его дурацкой правильной машиной...

Такому сумасшедшему и маленькому мне...

И началась война. Я бросил вызов,

А мир меня увидел...

Я снова стал лечить, он начал бить,

Кидая мне картинки из эмоций...

Теперь не помню я, откуда точно

Взялась идея некого союза,

Который бы помог объединить мне

Таких же сумасшедших, как и я...

Заметил я, что всё пишу о Солнце,

Ребенком полагая, что оно

Способно победить наш мир драконов:

Ведь Солнце с Богом сравнивали люди

И Солнце в детстве мне так помогало

Из ночи выйти - днём чуть меньше страшно было...

А Солнце - рыжее, и, стало быть, союз...

Прошло N лет, что Бог меня держал,

Спасая от эмоций и от мира,

(Но боль я чувствовал и рад был этой боли:

Я из неё писал и понимал...)

И дочка подросла, ей было два,

Когда я в джаз ударился и музыка пришла,

Всё остальное потянула за собою...

Я начал позволять себе джин-тоник

И газики потешно выпускал,

Свой рот открыв на хохмы всем друзьям...

А были ли друзья? Но я Играл!..

Потом же плакал исповеди в храме,

Что вновь своей жене я изменял.

Мне стыдно было очень перед Богом,

Но... Музыка НЕ ТА... Мне где-то пусто...

А может я эмоцию поймал

От мира?.. В чёрном ящике подарок...

Чтоб ты перевернулся, чёрный ящик!

Футляр с гитарой мне приятен больше:

Разгадка - гитарист - и всё в порядке.

А где же ТА? ТА на игле осталась?

Та Музыка... И что мне было делать

С этим?..

Один хороший человек в то время,

Которого простить не мог потом я долго,

Меня паршивой штуке научил,

Мою семью со мной спасти пытаясь.

Он мне сказал: "А ты не говори..."

А правду я любил и за неё отдать

Готов был всё. Потом так и случилось...

Тогда ж во мне враньё успешно поселилось

И рушило со мной мою семью.

Ведь думал я, что с Богом говорю...

А Бог спасал... Во мне же снова Птица

Тихонько начинала воскресать...

"Ты... продолжай лететь... Лети! Не бойся..."

Я всё летал во сне, как до сих пор летаю,

Но Птице сон не интересен... Я то знаю...

На корточках курилось на балконе

Сейчас...

И голубь искоса смотрел с перил:

Он наблюдал - я встал, расправил руки -

Улетел, конечно...

Что изменилось?.. Я не стал взрослее.

Циничней, может быть... Грязнее? Может быть...

Всё говорит о том, что Птица будет,

Но где? Когда? Зачем? И кто со мной?

Вот я стою. А вот мои драконы...

А вот мой крест неясный за спиной...

Я дальше буду с вами говорить:

В момент, когда ты пишешь прямо в тело,

Все силы из тебя перетекают.

Ты, словно невменяемый какой-то

И куришь беспрерывно сигареты

В себя...

Вы видите: со мной мои драконы

Сейчас...

Забавный вид... Опять драконы... Повторяюсь...

Итак, я продолжал бежать по джазу

И в стол писал затейливые песни...

А по ночам ходили мы по клубам,

Меняя скуку джазовых стандартов,

Занятий с инструментом в гордость соло

На споры, на шитьё и странных женщин...

Жене всё говорил, что на халтуре...

Я помню в те смешные времена

Всё размышлял о правильности жизни,

Манерно сто на сто взяв водки с соком,

У стенки в модном клубе "Грибоедов"

И с бонусом своим - бесплатным входом

Смотря, как шьют и жгут мои потерянные братья

По музыке...

Вокруг меня опять плясали девки,

Моих знакомых в зависть раздражая...

У женщин есть забавная черта:

Хотеть, желать спасти того, кто глубже,

И ждать, что "он изменится...", но я

Нисколько не менялся в этом срезе -

Надежды таяли: "А он предупреждал..."

Но то - одни.

Другие - эти просто подбирали

Меня... "Какой забавный этот петушок!..

Рубаха-парень!.." А потом, конечно, шок...

(У Вудди Алена есть фильм "Сладкий и гадкий").

Я разный в разных состояньях пребывал,

Но никогда не связывался долго,

Поняв свою картинку: "Да, красив...

Наверно, что-то с крыльями, глазами...

В метро сидит, не раздвигая ноги,

Как девка площадная у Бодлера...

И волосы... И прочие т.д. ..."

Потом уже они меня боялись:

"Молчит. Красивый. Что там у него?..

Нет! У таких, конечно всё порядке!" -

И лезли про меня к моим знакомым...

Потом я взял и голову забрил,

Чтоб испугались все: мне было интересно...

Любил я волосы, всегда за них боялся...

Но это всё потом...

Пока летели сотнями драконы

Да не мои...

Эмоции тихонько подбирались

И Птица чаще, больше проявлялась,

Глаза мне в память закрывая подло

Где страшно, страшно, страшно, страшно, страшно...

У грязной стенки клуба с "водка с соком"

Что думал я про правильность тогда?

Я думал: как бы правильно зажить?

Как организовать себя, исправить что ли?..

Чтоб было мне не стыдно перед Богом,

Который жизнь мне заново отдал

Тогда... Двадцать восьмого декабря -

Повторный День Рожденья для меня -

Вторую дату, что скоблит по жизни

С девятым августа (об остальных потом) -

В больнице на драконьей Петроградской...

Моя неправильность меня ломала...

Но как быть с творчеством

И с тем, что я ПИШУ... Пусть даже в стол...

На этот мой вопрос

Никто не мог ответить...

(Нет ответа здесь.

*смеётся)... Я болел всем этим...

И Птица уже близко появлялась...

"Таких же сумасшедших, как и я..."

Мой друг, к которому я в армию

Возил галлоны кофе,

Мне говорил: "Ну кто тебе сказал,

Что ТАК неправильно,

А правильно - как я

Живу?.. Как все здесь...существуют..."

Я чувствовал, что что-то здесь не то.

Что мир со мной воюет

И защищает Бог...

Тогда я верил в Apple. Где теперь он?

Его тихонько подминает мир драконов.

Здесь побеждают люди в иномарках

С циничностью зарплат, карьер и мест под солнцем

Искусственным... Мир с ними не воюет...

Задача их одна: не натолкнуться

На редких сумасшедших

Вроде меня,

Знакомых с настоящим Солнцем - рыжим...

Тогда всё будет качественно, ровно

И спокойно...

Друг продолжал: "Мы на тебя смотрели,

Когда ты пел, летел, и все твои движения,

Которые ты просто от души,

Смотрелись, как PR-ходы...

Так надо, понимаешь! Жить!"

Но он не жил...

"Лети, лети - не бойся! Мы посмотрим... "

Чтоб ты перевернулся, телевизор!

Мне жизни краски симпатичны больше:

Тут можно рисовать - и всё в порядке... ?

Вопрос...

Всерьёз меня долбила эта правильность...

Что в ней я состоюсь в моей победе

И на лихом коне порву весь мир...

Но с Богом не бывает "Баш на Баш"...

Или бывает? Я узнаю позже,

Когда пойму одно: что за слова,

Которые ему ты произносишь,

За "просишь", нужно будет отвечать.

Ещё одно теперь я знаю точно:

"Дай этого - я дам того-другого" -

Суть - не его игра... Он не играет.

Играет тот, где

Страшно, страшно, страшно, страшно, страшно...

...Холодным был седьмой день января.

Родился Бог - пришла двойная дата -

Из новых дата третья для меня...

Я помню: минус тридцать - где-то рядом.

На улице гудит, гостей встречая,

Военненький подвыпивший оркестрик...

Мы - на халтуре в тёплом ресторане:

За нас ведь Джаз!

Вот там я встретил девушку, в которой

Ответный механизм был предусмотрен

Ко мне... Как ключ-замок по ДНК,

Горошина-стручок по фильму "Форест Гамп",

Которая потом женой мне стала

Второй...

По жизни до того всё рядом мы ходили,

Не замечаясь,

Как в Пастернака "Докторе Живаго".

Мы долго с ней потом уже смеялись

Количеству друзей, людей, знакомых,

Которые нас с ней объединяли

До встречи... Я увидел и влюбился...

Да так, как не влюблялся никогда.

И SMS-ки рвали провода.

Какие провода! Давно уж воздух!..

Она меня боялась... Я боролся...

Я был в привычке, что не мог не побеждать...

Узнав, что у меня жена и дочка,

Послала на...

Я перестал... Тут правильность была...

Как раньше не увидел?! Напоролся!

И подавился...

Прошла одна неделя... Может две...

Я вышиваю с другом Вовой - он сейчас в Москве

В родной позиции - герой на контрабасе...

И тут она звонит (потом узнал -

Её прокинул

Очередной заезженный бой-френд

Из неудавшихся артистов. Лучше б мент:

Тогда б, глядишь, стрелялись - дрались...

Просто слился...) Звонит.

А я влюбился... До того в неё влюбился,

Что места для себя не находил...

В тот вечер я у Бога попросил:

Ты отпусти меня, оставь меня в покое!

Я отдохнуть хочу... И отдохнул... Он отпустил.

Так завертелись наши с нею отношенья...

Так первую жену я подкосил,

Убрав её в истерику на год,

Всё рассказав ей про измены, похожденья,

Всю правду рассказав, что я такое,

Что не люблю...

Так я вернулся к правде, которая важней всего была.

Ушёл к второй... Вторая...

Она была почти ребёнком.

Загадочная девочка моя,

Меня, понять пытаясь, принимала.

Она влюбилась также как и я...

Тут было невозможно не влюбиться:

Птица

(Ведь Бог то отпустил.)

Пришла в меня...

Сейчас сижу в свой N-ский День Рожденья

И думаю, как пишется о близком прошлом трудно.

О давнем пишется гораздо легче,

Хотя и там всё

Страшно, страшно, страшно, страшно...

Итак, мы понеслись...

Мы полетели...

Эмоции пришли и я писал.

Записывались потихоньку песни,

Шли репетиции,

Вернулись в жизнь мою мои друзья,

Которые в меня так верили

И принимали то, что я пишу...

Союз, предполагаемый давно:

Тот, о котором размышлял я долго

Состоялся...

Ведь он уже давно существовал,

В нём были все, кто говорил,

Кто слышал, знал,

Кто увозил эмоцию

На Родины и страны,

Кто читал...

Я пиво пил, я улыбался, я смеялся...

На студии отрезки проводил.

И ноты заполняли пустоту...

Стихи и ноты... Репетиции...

Вернулась музыка МОЯ ко мне,

И я, как белый рыцарь на коне,

Рванулся в бой: "Получишь, мир драконов!"

...Мир принял бой.

И бой два года длился,

Пока писал, записывал, писал...

Всё это время девушка держала

И защищала всё, что делал я, собой...

Спасала...

Я закурил... Явился KENT 4-й.

До этого его я предвкушал

В стихах,

И знал, что если будут сигареты,

То только KENT - другого не дано.

Мне нравилось название и пачка.

И содержимым KENT не подкачал.

Он крут - и тот, кто курит это знает.

Я закурил... Пришли мои драконы...

Всё заводнее становилась Птица...

Порою стало мне не удержать

Её жестокие и резкие движенья.

Мир потихоньку начал побеждать

И понемногу становилось страшно...

Вокруг плясали девки, как всегда...

Тут я могу не продолжать...

А девушка держалась и прощала.

Любила и пока ещё держала

Меня...

Бог отпустил, но правильность осталась.

Я думаю сейчас, что Бог и правильность -

Есть не одно и то же...

Пришла мне мысль про первую жену:

Что поступил неправильно и больно -

Хороший человек, а я ему...

И дочка подрастала. Вырастала...

Её я навещал, но... что с того?

На детские вопросы: Оставайся, папка,

Куда ты? - Ответить я не мог....

Чтоб ты перевернулось слово "мог"!

Мне слово "можешь" больше по душе:

Кто? Что нам запрещает? - Всё в порядке!

Ещё я рассуждал с собой о Боге:

Что вот неправильно тогда я поступил,

Когда просился и меня он отпустил...

Я девушку всем этим сильно бил...

Она терпела...

Сильный человечек

Попался миру рядышком со мной...

Тем интересней завалить.

Мальчишка сам покорно лезет в бой,

Но вот его эмоции и Птица.

До кучи девушку - вон ту, что под рукой,

Завалит...

Был у меня забавный друг Мурад,

С которым я учился в институте,

Когда мы постигали этот мир

И спорили в дыму о Кастанеде...

Ему я в нашем детстве всё твердил:

"Да не сиди ты в раковине! Вылезь!"

И, помню, закрывали мы плащами

На Петроградской между двух пивных ларьков

Дружище - Олю: "Девушке пописать..."

Сейчас она - актриса и жена

Мурадика...

Короче, в раковинах точно не сидели...

Теперь в то время, о котором шел рассказ.

Мурад тогда, как помню, говорил мне:

"Зачем воюешь?! Тут не победить!

Мир побеждать не надо... Надо аккуратно,

Тихонько свою линию долбить.

Причём долбить по правилам Его -

Того, что называешь "мир драконов".

А ты!? Ну что за шашки наголо?!

Получишь, брат..."

(Где он сейчас с козырным аккуратно?

Продолбил?..)

Но я хотел красиво, чтоб показать,

Что это всё возможно,

Если верить...

Правил мира я не принимал:

Я не хотел... А верил ли? -

Вопрос. Ведь сам просил - Бог отпустил...

Во что покрепче здесь возможно верить?

...Меж тем я написал крутую книгу

И пожинал отдачу в Интернет(е),

Спокойно приручая благодарных,

Подкидывая им стихи, рассказы -

Тем расширяя рыжий мой союз...

Я не стеснялся вышивать и шить -

Все под меня плясали... Страх ушёл.

И Птица одолела человечка,

Который перестал её давить.

Тогда подумал я о том, что можно

Сей мир моей методой победить.

Дурак!.. Мир мог уже меня убить:

Он знал, где страшно, страшно, страшно, страшно...

Бог не держал... Давно пришли драконы,

Которых я ещё не замечал,

Эмоции...

И вскоре девушка отпустит птицу тоже...

Пока ж "Лети! Не бойся!" на глазах у птицы...

Дальше - нож

Будет...

Я в детстве занимался спортом - бегом

И помню, как на финиш прибегаешь,

А там блюёшь...

Не зря я это вспомнил.

Чтоб ты перевернулся, финиш!

Мне сам процесс приятен много больше:

Ведь впереди всё время что-то есть - и всё в порядке...?

В то время я уже давно работал в ТЮЗе -

Так стал я назвать один театр,

В котором дети, взрослые на равных -

Актёры... Помню был смешной оркестр

И мы всегда шутились с дирижером...

Теперь он в Мексике:

Там дочка и жена -

Мариночка - прекрасное создание...

Однако, я в оркестре не играл:

Меня тогда всё увлекала сцена...

Но суть не в этом. Вот такой театр,

Где видят грязь и блядство взрослых дети.

Не понимают, не вникают,

Но ведь - губки...способны впитывать,

А что, зачем - не важно...

Когда в кулисе "трогают" актриску,

Когда на сцене пляшет дядя-пидор,

Когда "разит" герой, когда всё курит,

И разговоры пошлые до тошноты....

Цинизм искусства... Дети понимали

И вырастали - становилось страшно...

Работал я тогда весёлым парнем.

ЗАВПОСТ - так называлась эта должность...

ЗАВПОСТ приходит на пустую сцену

И делает с ней всё, чтоб был спектакль.

Потом все видят города, квартиры -

Всё то, что нужно вам и режиссёру.

После спектакля всё опять исчезнет:

ЗАВПОСТ очистит пройденную сцену -

Он - чистильщик...

Мне нравилась работа

До поры...

Я поначалу воевал с неправильностью жизни театральной.

Учил всех жить и защищал от всех детей...

Потом испортился. Но это всё потом...

Хотелось бы, однако, суть отметить

Этого "потом":

Я ж всё боролся - тут на ум мне поговорка

Приходит

Одна, но не "за что боролся",

А "с чем" - "на то и напоролся"...

С развратом борешься - отведай-ка разврата,

Курить бросаешь - на-ка - напрягись!

В таком ключе всё с правильностью жизни.

(Я ненавижу это слово - "правильность"!)

Невольно вспоминаешь про Мурада,

Который говорил мне "не воюй",

Но до сих пор считаю я, что надо

Сильнее быть, быть сильным! -

М-да... Мальчишка...

Довольно отступлений! Ближе к Телу!

К четвёртой дате подхожу я жизни...

Она, а с ней мой третий День Рожденья

Случились в ночь на праздник Первомайский -

День панибратской солидарности в труде -

Теперь он, кажется, о чём-то про весну -

По мне же он - мой третий День Рожденья.

...Ночная монтировка - я на сцене,

Нажравшийся, натрахавшийся в душу:

Театр...

Птица шить изволит! Все сюда!

Ну что мир?! Съел?!

Мне можно всё и некого бояться!

И мне НЕ СТРАШНО! Слышишь?!

Съел меня?!

-...Ну...Если просишь - на, - ответил мир,

И мне пробило голову дорогой -

Конструкция такая, на которой

Подвешен занавес на высоте семь метров -

Железная конкретная труба.

Я потерял сознание, увидел,

Как надо мною хлопают драконы,

Меня с тех пор они поныне

Не оставляют...

Кровищи лужа, доктор скорой,

Нашатырь...

Я встал и двинулся в машину на носилки...

"Ты допросился", - хлопали драконы.

"Бог снова спас... Зачем-то снова спас", -

Так думал я, потом сказал: "Подохни, Птица!"

И набирал уже в растерянности номер

Её... Она меня ещё спасала

И вытирала кровь с дурацкой головы

В бомжатнике приёмного покоя,

Слезами за меня и вместо

Меня... Послушно в лужу крови...

Подохла Птица и эмоции ушли.

Осталась пустота...

В ней не бывает радости: лишь боль...

Моя. Другая вся исчезла.

Побитый молчаливый человечек

Смотрел куда-то в пол,

Пытаясь всё забыть, и за руку держался

Её... Она спасала и держала...

А мир хотел добить и добивал,

На правильность дурацкую сажая...

Я девушку почти не замечал,

Пройдя на вдохе пару операций.

Она со мной сидела и ходила...

Я из наркозов матом выходил

И думал лишь, что музыка ушла,

Что голову забрили,

(Ведь я всегда боялся без перьев птиц...

За волосы... когда забрился в клубах, понял:

Ведь не зря. В них сила, сила Птицы в перьях.

Самсон, короче. Птица сдохла! Сдохла!)

Что пить нельзя, что первая жена и дочь страдают,

Что сгинет мой союз...

Дурак...

Про Бога и Её совсем не думал.

К нему не шёл, она же всё спасала...

Пока однажды я её не попросил,

Задумав "правильно" к жене вернуться первой...

Я попросил: "Оставь меня в покое!".

Ну как?

Напоминает другую просьбу?

И вот... ОНА ушла...

А я совсем один остался:

Ни её, ни Бога...

(Родителей я не тревожил в принципе.)

Лишь правильность, которой подтереться...

(Потом подтёрся.

Я теперь не знаю, что это за слово

"Правильность"...)

Как обманулся, глупый...

Мир обманул...

Он снова побеждал...

А может быть не мир? (Его хозяин?

*улыбается.)

Конечно, я обратно побежал.

Любовь терять нельзя...

"Люблю... Люблю..."

Но было поздно. Видимо кого-нибудь нашла...

Я потерял...

...И тут пришел припадок.

С пробитой головой не повоюешь.

Я к доктору - угроза эпилепсии...

Издец. А все ключи то у неё...

Второй припадок.

Страшно, страшно, страшно, страшно...

Что рассказать вам про припадок, если

Вы не испытывали это никогда?

Тут лучше всё расскажет Достоевский...

Я думаю сейчас: мой бедный мальчик,

За что ты умудрился удержаться?

Мне трудно написать про это время

Всё это, как допрос у психиатра,

Но я попробую...

Я снова оказался

В том месте, где никто помочь не сможет.

"Ты в нём ОДИН, ты в нём совсем один..."

Любое чувство и эмоция

Тут вызывает лишь истерику с припадком.

Нельзя послушать музыку,

Читать (эмоция и чувства)...

И думать, разговаривать о жизни

С душой - НЕЛЬЗЯ.

Иначе - приступ на балконе, на улице

Везде

В соплях и слёзках...

Здесь всё время страшно...

Всё время...

"Всё забери. Вот музыка, стихи мои,

Всё то, что делал и писал и напишу.

Верни мне только девушку обратно.

Любовь верни. Ведь у неё ключи..." -

Я с этим к Богу начал обращаться. Просить...

Вот тут бы размышлять про "баш на баш".

С кем заключил тогда я договор?

Бог повернул мне девушку обратно,

Но только без ключей...

А то, что я писал - тю-тю-ля-ля...

Бог?

Чтоб ты перевернулось слово "просьба"!

"Сами найдут! Сами предложат" - всё в порядке!

Просить не надо из припадка: надо верить.

Она как будто бы была со мной...

Но в расстояньях... Понял я, что смысла нет

И ей со мной напряжно и хреново.

Что не поможет мне она ничем,

Что ей с собою надо было разбираться,

Сращиваться...

И всем

Кого я до тех пор наприручал вокруг

Лишь больно от меня...

И мне...

"Нам нужен Help! А ты молчишь - пропал!" -

Стучались в двери детки из союза.

Простите, други,

Раком на балконе

Я тогда стоял так раза 3 на дню:

Припадочки, припадочки,

И как-то сбоку пялятся драконы...

"Смотри! Ведь всё в порядке.

Нечего бояться!" - мне говорили доктор и она.

Но как ты объяснишь такое психу,

Который загнан

В страшно, страшно, страшно.

Гудок сигналки в МЕГАМАРТЕ - "Кто на базе?!"

(Спасибо за находку, Дастин Хофман). -

Все напрягались: "это непонятно".

И я просил у Бога, чтоб забрал.

Чтоб было легче всем и мне...

(Но... жить хотела Птичка...

Её не убивает до конца.

Сидела где-то видимо, микроном...

*улыбается.)

А Бог не отвечал. Ведь отпустил же.

Не забирал и приходилось жить.

Настал момент хоть как-то брать защиту.

И начал я искать ключи. Ключи...

Как в детстве. (Только те уж не помогут)...

Мой первый ключ назвался так: "Не думай!

(Когда ты думаешь, всегда приходит "Страшно")".

Ему себя я долго обучал.

Потом, конечно он меня подставит:

Не думать надо там, где это нужно -

Тогда я этого не понимал...

И супермаркете релакс по Мураками.

Был ключ второй: "Раз ты один, дружище,

То перед кем ты здесь в ответе? Кто здесь в праве

Тебя судить, раз до тебя нет дела,

Раз всякий разбирается с собою?

(Потом уже, когда ты снова в силе,

То всем уже есть дело до тебя:

Дурацкие вампирские раскладки -

Ты можешь Дать. А так все при своём

И под себя...) А значит можно всё

И некого бояться.

Есть только страх животный - основной -

Его гаси..."

Был третий ключ - единственный из детства,

Когда его не знал, но ощущал:

"Припадки нужно просто исписать,

Заполнить пустоту, в которой

Они живут".

Но как писать, когда эмоций нет?

Чуть позже я найду себе ответ...

Тогда же, наблюдая свой портрет,

Я понял: всё, что не менялось в жизни

Моей - лишь то, что я писал и

Серафима... Дочь всегда была под Богом,

А вот с Писал... Зачем же я отдал?!..

Четвёртый ключ был ключ информативный.

Есть люди, что торчат из плоской жизни.

А значит, мир их тоже замечает

И, по идее, должен их срезать

Какими-то своими рычагами.

Ну не эмоцией, так чем-нибудь ещё...

Поймите правильно: я здесь не претендую.

Мне просто было очень интересно,

Как Эти умудряются держать

Свои картинки? Что они такое?

Какие компромиссы и ключи

Они смогли себе наподбирать

Хотя бы в проявлениях по жизни?

Маргарет Тэтчер, говорят, любила виски...

Я до сих пор его люблю - спасибо, Мэм.

Об остальных смолчу...

*улыбается.

Ключ N5: "Всегда, чтоб ни случилось,

Какая бы эмоция тебя

Не вынимала в грёбаный припадок,

Как бы тебя не подставляло под удар,

Ты должен улыбаться

И радоваться прямо в страх и больно.

Пусть через силу - это всё равно -

"Пацакам надо улыбаться" - в этом роде". -

Хороший ключ:

"Смотри, болван смеётся",

А правда ведь - тут страшно, мальчик, "Но

Болван смеётся..."

Спросите меня, зачем тут Гоцци?

Мне просто очень нравится Тарталья:

Он - живой...

Что там ещё? Не слушать, не читать

И не впускать эмоций чужеродных.

Не Чувствовать: запретить себе, держать.

Оставить только то, что под контролем.

На это я чуть раньше намекал...

Были ещё какие-то ключи,

Но мелочные - это паранойя -

О них сейчас мне скучно говорить.

Об остальных рассказано довольно.

Я начал приучать себя к ключам.

Ломаться ведь непросто - всякий знает.

Я чувствовать себя учил всю жизнь,

А тут пришлось сказать себе: "Не чувствуй!".

Ключи давались трудно. Шло пол года

Движенье от истерики к припадку

На нет... Таблетки, капельницы...

Над головой предательское небо,

Как будто ничего не происходит...

И птицы дохлые валялись под ногами

И их клевали остальные птицы...

А дома - на балкон. И чтоб никто!

Никто не видел сопли, хлипы, слёзки,

Нытьё...

Я здесь не плачусь - не подумайте,

Мне нужно просто воссоздать картинку,

Чтоб разобраться.

Мне не режет и "никак"...

Сейчас конкретно мне себя не жалко

(Ведь я смотрю на всё со стороны) -

Мне лишь немного жалко персонажа...

*улыбается.

Вот так прошло пол года. Мир пинал

Меня ногами.

Проблемами с деньгами, прочей дрянью,

С которой я тогда и разбираться не пытался...

Где страшно, страшно, страшно, страшно, страшно,

Не до того...

Местами вспоминался Виктор Цой

С припевом, где "Весь мир идет...войной..."

Со мной всё та же девушка была.

Боролась за себя. Наверно, за меня пыталась -

Говорит, что Да.

Она любила? Снова полюбила?

А может даже не переставала?..

Но это между делом...

Пол года... Отпустило: научился.

Мир попинал и бросил так валяться...

В пустоте...

Проблема: не работал третий ключ.

Внутри всё было пусто.

Только страх и боль

МОИ и лишь во мне

Теперь уж заключенные и запертые.

Готовые на всё вокруг

Слезами и соплями отозваться.

(Они сейчас всё там же).

Всё это истерия, господа

И дамы... Ключевое - пустота -

Тут мне, конечно, вспомнилось о Сартре...

Итак, всё надо было исписать,

Заполнить пустоту, где страх и больно.

Что делать? Начал Птицу вынимать

И к ней тихонько потянулись люди...

Зачем тут Птица и причём тут Сартр?

Попробую сейчас вам рассказать...

Итак,

Одну модель придумал я тогда,

Чтоб 3-й ключ сработал:

Эмоциум - я так её назвал.

Эмоциум живёт собой и только,

Он ничего не чувствует (как я).

Он здесь ни перед кем не отвечает,

И можно всё - работал ключ второй.

Похоже, видит одного себя -

До остальных нет дела.

Эмоциум способен жить по Сартру.

(По Фрейду у него итак - порядок.)

Я размышлял о тех, кто пишет и играет:

До остальных мне дела не было и нет.

Не среди них я.

Тут так: писатель пишет, музыкант играет,

Актриса в роль вживается, ныряет -

Другого смысла в этой жизни нет -

Есть только функция. Когда она страдает,

Всё остальное - пустота и средства...

Философ скажет, что я передёрнул.

Что Сартр не такой и не такое.

А я имею право - моё дело.

Чтоб ты перевернулся, брат философ!

Мне деятели симпатичны больше:

Нет трёпа, есть их подвиг - всё в порядке!

Прошу прощения за этот пафос.

Есть функция, но как ей состояться?

Эмоциум не чувствует, ведь верно?

И как ему писать? Эмоция НУЖНА!

Искусственная тоже ведь бывает?

*улыбается.

Вот тут то мне и пригодилась Птица,

Способная вокруг всё заводить,

И завести меня (Эмоциума, т.е.).

Она была должна задвигать жизнь

Вокруг себя, чтоб мальчику писалось,

И по пути решить проблемы жизни личной,

Если случится и придёт возможность,

А так же поменять мальчишки страхи

На радость и эмоции других...

Но Птица может ведь и укатать

Хозяина - я знал об этом точно.

А значит, надо вовремя её остановить

И вырезать...

В те дни, когда я всё повыключал,

Я ощущал её отдельным персонажем,

Который не способен вновь ворваться

В моё закрытое зашторенное Я.

Тут "вырезать", казалось, не проблема.

Ещё был плюс от Птицы: мир драконов

Меня не видел (ведь она не я),

А значит можно снова воевать...

Он перестал (устал?) меня пинать,

И я, как вроде, Птицей перекрылся

На будущее. Сам же - наблюдатель...

Так началась занятная игра,

В которой были люди, я и Птица...

Заразмышлял я о своём союзе...

"Таких же сумасшедших, как и я" -

Да не такие же они - такое дело.

Всем нравится глядеть на телевизор,

А жить не стоит... "Просто разделяем,

Сочувствуем и сопереживаем".

Не все, конечно... Кто у нас тут пишет? -

Подумал я...

Зачем, вы спросите? Мне нужен был союзник,

Эмоциум, такой же, как и я.

Тогда бы я уже играл по полной.

С нетворческими мало интереса...

Кроме того, тогда хотелось очень

Себя со стороны посозерцать...

Возможно, не уверен с тем, что справлюсь,

Я был. Сейчас уже не вспомнить...

Был друг - писатель. Брат по крови из эмоций.

Но мы с ним уж давно договорились

Друг друга видеть редко - лишь в обмен

Информативной стороной по жизни...

Он знал за боль, зашитую во всём,

И тоже чувствовал её во всех и вся.

На этом мы когда-то и сошлись.

Хороший был союзник, но далёкий

(Его не мог я чётко наблюдать)

И редкий... С ним мы встретимся потом

(Эмоциум с Эмоциумом)

За коньяком и мыслями о сути...

Тогда мне нужен был союзник ближе...

В то время не способен был я знать,

Как больно его будет вырезать...

Игра...

Кто может подыграть, как не актриса

(и девочка, живущая в сети...)?

*улыбается...

Так появился персонаж последний,

Которого пришлось мне зачеркнуть.

Не суть.

"Мы все учились где-нибудь",

Других учили... Приручали -

Скажем так.

Ведь всяк, кто пишет и играет,

Если крут -

Читателя и зрителя приручит.

Она писала круто - я был в шоке:

Что кто-то может так ещё писать,

Дышать...

Обратно к персонажу: Эмо - цИум...

Вы ездите на близких, свесив ноги?

Воспринимаете вы всё вокруг, как средства

К тому, чтобы писать или играть?

Питаетесь эмоциями пипла,

Чтобы в себе хоть что-то вызывать?

Привыкли приручать и побеждать?

Нет?

Вы - не Эмоциум...

Она, конечно,

Не полностью, но всё-таки была

Так я хотел увидеть - и актриса...

Актриса подыграла, где могла.

Одно скажу: мои ключи -

Не думай!

Здесь можно всё и некого бояться -

Работали в ней круче, чем во мне.

Приятно думать так.

А ключик N5 - про радоваться

И про улыбаться,

На время (что сейчас - не знаю)

Я ей, наверно, подарил тогда.

Приятно думать так...

К тому же у неё, как у меня

Был персонаж прикрытия от мира

Она его чуть позже назвала Лиса...

Друг друга мы, конечно, приручили.

Ей не хотелось. Мне так было надо.

Ещё одно: она играла жестко

По правилам, которые я знал,

Но не играл по ним: слишком заметно,

Когда в открытую по людям и соплям -

Вот это "Можно всё"! - аплодисменты

Эмоциуму, что со мной играл.

Короче, понеслись куда-то психи...

Но всем вокруг вдруг страшно становилось

После того, как было весело безумно.

(Возможно, кто-то обменял на своё страшно

Ваше веселье?)

Вас разыграли, люди, извините.

Заигрываться склонны игроки,

Тем более работает "Не думай!",

Тем более что просто наблюдают

Движение всех прочих персонажей

И кушают эмоцию в свои...

Так, помнится, был вовлечен в игру

Мой давний друг Мурад,

"Долбивший свою линию тихонько".

Зажег, как надо, заплясал - зашевелили

С разорванными джинсами и водкой

На мойке - "Блин, живи же ты по полной!"

Теперь со мной боится он встречаться...

Продолбил?

* улыбается...

Герои пили виски и общались,

Всех вовлекая в странное движенье,

Обменивались разными вещами,

Не становясь вещами друг для друга.

Вот "*улыбается..." моё - её подарок...

И волосы росли, как на дрожжах

И 3-й ключ работать начал... НАЧАЛ!

Работает мой ключик до сих пор,

Но где все остальные? Это - после...

Пока же я писал и мы писали.

Я напечатался, с "читателем" встречался

Пришел и всех порвал "a la Буковски"...

Мне говорили: "Как же? Вы - писатель!"

"Я - НЕПИСАТЕЛЬ! Мне на всё плевать!

Я получаю удовольствие и Точка!"

Все в шоке - я с эмоцией писать...

Эмоций перестало доставать.

Парнишка заигрался, как и прежде.

Способны так заигрываться дети,

Когда никто их не притормозит

Они доходят до неуправляемости

И носятся, орут, об стенки бьются,

Не замечая...

Я начал стимулировать себя -

Тут Птичка и расправит свои крылья.

Она залезет в основное Я.

И тут уже не нужен ей союзник

Будет...

А пока игра...

Я начал снова пить и шить...

Плясали девки... "Люди, кони..."

Их я тоже кушал...

И девушка, которая ещё была со мной

В моих шитье и синьке загибалась

Стачивалась

На нет ("Не чувствуй и не думай!")...

Всегда был мой союзник под рукою,

Подыгрывая Птице в танце,

Где "Лети! Лети, не бойся!

Живи по полной!" - суицидуссссс...

Был Петергоф, где ангелы легли

На снег и виски. Мы по ним ходили,

И хлопали драконы в дым Китая...

Я пёрся от своей короткой формы

(Тут разговор о том, что я писал)

И думал, что я - новый Феокрит с

Катуллом... Картинки...

Театр был, где коридоры, разговоры

И сплетни... Люди, приручённые смотрели

В глаза и ждали, ждали, ждали продолженья

Игры...

Мы продолжали. Я встречался с мужем

И слушал, как он льёт её дерьмом -

Неинтересно. Кто же так играет?

Я знал её ключи - ему отдал.

Казалось, будет лучше: Новый Русский -

Эмоциуму надо бы помочь...

Он обосрался - тут пошла цитата -

"Видно в жопе узкий"...

И я ещё пол года наблюдал,

Как дохнет на руках моих актриса...

Мне было всё равно:

Я ничего не чувствовал...

А Птица заполнять

Всё основное Я мне начинала.

(Вот как подвёл меня мой первый ключ)

А ей не нужен никакой союзник...

"Эмоциумы, бедный мой народ:

Словами в уши, проникая членом в рот...

Куда летите вы? Там суицид, пусть даже медленный,

Но всё же...

Кто здесь поможет? Только Бог поможет..." -

Подумал я, когда прошло пол года

(Когда сломался ключик мой "Не думай!").

Обратно к телу. В то лихое время

Мы, как обычно, за бутылкой коньяка

Пересеклись с союзником далёким.

Эмоциум с эмоциумом рядом

Сидели на Фонтанке в кабаке

И девушки послушно улыбались

На шутки, отпускаемые нами,

Подслушивали наши разговоры

И удивлялись пафосу общенья...

Уставшим был совсем мой брат писатель,

Нажравшийся чужих эмоций, боли...

Как повелось, мы стали говорить о смысле,

О сути, информацией меняясь...

Он, как Эмоциум, конечно, жил по Сартру,

Взяв компромисс в семье - таки остаться,

Но отрываться в отжиге по полной...

Об этом отжиге мы с ним и говорили,

Понять пытаясь, как мы оказались

В подобной жопе, где все пляшут и усталость

Вокруг... Где шьём мы и синячим,

Где сумасшествие зовётся оптимизмом

Людьми из тех, кто смотрит наши игры.

Вокруг стояла средняя весна

И пахло корюшкой, одетой огурцами...

Светило солнце - наш любимый друг...

И мы тихонько думали о Боге...

Одни из тех, кому был просто нужен зритель.

И надо его взять, чтоб ни случилось.

И функцию сработать... Где тут счастье?

Сработать функцию? А что - нельзя без мяса?!

Играл Жамироквай -

Когда он двигается, с ним танцует мир...

И, может быть, публичность - это выход?

Тем днём попал я на концерт Колибри:

Увидеть своё будущее в Ире -

Эмоциум, добравшийся до края -

В истерике с соплями на концерте,

Нажравшись в хлам, обмениваясь с залом

Своим кошмаром на их радость и движенье,

Не видя никого, кроме себя -

На всех насрать. Одна. Совсем одна...

Из маленьких трагедий в стиле рок...

Куда в то лето ехал Виктор Цой?..

И кто тут спасся? Костя Кинчев? Петр Мамонов?

Должна ведь где-то быть моя дорога...

Не знаю... Роллинг Стоунз с Агатой Кристи:

На иглу? Она всегда готова.

Очень пахло суицидом...

В то время, зажигая в своей синьке,

Я начал слушать музыку, смотреть, читать

И прочее, что запрещал мне некий ключ -

Контроль ослаб - мой ключ сломался...

Так страх и боль мои, во мне лишь заключенные

Полезли из меня - порвалось Я...

И мир, конечно же, меня заметил -

Он тормознул мне музыку и книгу,

Которых так хотел я опубличить

И начал мне подкидывать расклады:

"Ты продолжай лететь! Лети не бойся!"

Я помню, как рванул в Москву на зеркала

С дорожными просветами снежочка...

Тут я уж вспомнил прошлое по полной...

То прошлое, где страшно, страшно, страшно...

Но шла игра...

Союзник, девушка, рассказы, дочка...

Музыка в наушниках и "Кто на базе?"...

Забавный эпизод сейчас припомнил:

Тогда в Москве я как-то очутился

В какой - то незнакомой мне квартире.

Был за столом забавный человечек - поэт...

Вокруг бухали - он вещал:

"...а только там был первым,

Где водкой всех поить напропалую,

С цыганами плясать лихие песни,

Да с проститутками, бандосами вгонять

Кромольщину в беседу...

Тоже мне Есенин, блядь!

Писал бы ты, как этот, бля, Есенин!

А то сейчас посмотришь - просто тошно!

Наш современный Пушкин пишет так:

"О лето жаркое, любил бы я тебя,

Когда б ни зной да пыль,

Да комары да мухи, БЛЯ!"

Без БЛЯ теперь никто не обойдется!

А я вам так скажу: раз ты, мудак,

Без грязи с матом обойтись не можешь,

То лучше и не лезь тогда писать!.."

Я оценил: почти что про меня...

Довольно эпизодов! Снова к телу.

Проблема - заключенные во мне напряги

Поперли в сопли, реагируя на всё...

Я слушал музыку - текли навылет слёзы...

Я, начитавшись "Голубя в Сантьяго"

Бесстыдно плакал на ступеньках ТЮЗа...

Вокруг метались пьяные драконы...

Где Я, где Птица?

Страшно, страшно, страшно, страшно...

Запой... И пахнет в воздухе припадком...

Сейчас бы крикнуть: "Помогите, люди!

Мне страшно!" Здесь никто помочь не может.

Все лишь смотрели тупо на меня...

На вылет... Пьяной нотой движется Московский...

Как синяки топырят свой мизинец,

Вливая жизнь в гортань бутылкой пива?

(Собратьям-монтировщикам - привет!)

Вы видели? Вы знаете? Я знаю...

Как утром говорит тебе твой голос:

Не напрягайся! Это всё не страшно!

Ведь ты не алкоголик, сам же знаешь!

Чтоб было легче выпей, и - в завязку.

Дай себе слово, что не будешь больше,

А просто выйдешь бодрым из похмелья...

Припоминаю я всё тот же голос,

Который говорил мне: всё в порядке.

Ведь ты не наркоман...

Я понимал, что Птица победила

Опять... Конечно, ей не нужен был союзник,

Ну, разве, чтобы в силе появиться.

Я помню детские угрозы, слёзы, позы,

Так долго и мучительно по мясу...

Не вырезал: игра то продолжалась!

Я понял: надо думать! Думай! Думай!

Смотри, что тут творится! Всем же больно!

И сам ползёшь в свой Птичий суицид.

Так поломал я сам свой первый ключ.

Но толку что? Как выйти из игры,

Когда всё пляшет, пляшут все вокруг?

- Эмоциум мой, где твоя победа?

Где плачет твоя мама у могилы?

Давай закончим, выключим игру?

- Но я жила! Жила и были силы!

- Любила? Здесь никто не побеждает!

Бог не играет! Знаешь, кто играет...

Не мы играли здесь: играли нами...

И красочным финалом - суицид.

Я ничего не чувствую, пойми ты!

Я ощущаю только дискомфорты.

Спасай свой зад!

Такой вот бесполезный разговор...

Игру не "просто так" остановить,

И из неё так просто не выходят...

Вам доводилось при смерти бывать?

Когда через секунду можешь сдохнуть

И чувствуешь, предчувствуешь момент...

Я не могу вам объяснить за это чувство.

Измена, паника... Не знаю, как назвать.

Ни то и ни другое... Это что-то,

Повисшее, как пауза в театре,

Какой-то странный в воздухе расклад,

Дыхание, наверно, ужас, страх...

Не объяснить...

Тогда я был на крыше,

Расправив руки: Птица это любит.

И чувствовал, что новый День Рожденья -

Четвёртый, если посчитать -

Не факт, что и настанет - рисковать?

Конечно, Птице этого хотелось...

А воздухе висели пауза и страх...

Вам доводилось при смерти бывать?

Когда через секунду можешь сдохнуть

И чувствуешь, предчувствуешь момент...

Я не могу вам объяснить за это чувство...

Примерно так всегда перед припадком...

Меж тем мой третий ключ "писать"

Меня наполнил.

Заполнил пустоту - полегче стало,

Но думая о том, что происходит,

Я понимал, что надо Птицу резать.

Даже из сини было это ясно...

( - Дурак, ведь ты всех топишь!

- Плевать - хотели сами и просили - получите!

*Не уверен...)

Но вот, что понял я тогда ещё: что Птица -

Она и есть сам Я. Всё остальное - выдумка, защита.

До этого ж она не убивалась

И грела и меня собою делала...

Убить её мне просто не удастся -

Всё тот же суицид. Какой же выход?

"Бойцовский клуб" - наверно, вы смотрели...

"Сводили бы ребёнка к психиатру!

Но здесь ведь только Бог болезни лечит..."

И Бог, конечно, ждал меня обратно -

Я это как-то ощутил и понял...

(Что рассказать вам, если вы не в курсе,

Не чувствовали и его не знали?

Да ничего! Всё это безнадёжно,

Пока вы не окажетесь на грани,

Где, либо Он - либо вас нет в помине...)

Что чувствовал и что произошло?

Возможно, мне игра поднадоела

И правила в ней стали не мои

(Их видно взял себе тот, кто играет).

Мне очень не хотелось ждать момента,

Когда игра сдающего утопит...

Немного стало жалко всех вокруг,

- Всё это - провокация, поймите!

На ней я всех вас просто развожу,

Меняя страх и боль свои на ваши

Вкусные эмоции и чувства!

Вы обманулись!..

- Кто тебе поверит?

...А дети носятся с безумными глазами,

Ломая ноги... -

Я повторяюсь: нравится сравнение...

Что попросил я в тот момент у Бога?

Какая помощь мне была нужна?

Хотелось бы жестокости и сил,

Чтоб несмотря на всех и на себя,

Игру закончить: выйти из игры...

Защита Лужина? Не то: где я - где Лужин?

Мне лично больше нравится Судоку -

Исключена возможность проиграть.

И надо было успокоить Птицу,

Чтобы она меня и тех не утопила,

Кто был со мной, кого я разыграл.

Пусть даже будет больно.

Пусть даже жизнь застрянет. -

Что поделать...

Есть время и расклад, что всё проходит -

Пройдёт и это... Как же не хотелось

Заканчивать игру... Читаться трусом...

Где трус - где "похуй"? Разница ясна?

Когда не чувствуешь любви и радости,

Когда не чувствуешь людей, а только видишь

В себе свои дурацкие конструкции, расклады,

Животный страх и больно... Суицидуссссс...

Когда всех тех, кто рядом, выпиваешь;

Сосёшь из них, где трус - где похуй? -

Надо всех накрыть с собою вместе?

А может лучше: СТОП НА! и СТОЯТЬ НА!?

Наверно так, ведь Бог меня услышал

И успокоил Птицу...

Я вышел из игры - она остановилась

И игроки смотрели удивлённо...

Кто мог подумать, что возьмёт защиту

Тот, кто игру придумал и играл -

Ублюдок! Он нас просто наебал!

Как больно вырезался мой союзник,

Как все плясали из агонии игры:

"Забавный человечек. Мог бы быть счастливым...

Зачем-то спрятался...",

Как в обморок упала та, что рядом -

Нет, лучше я не буду вспоминать...

Но что теперь? Искусственность?

Возможно... Зажались боль и страх,

Работают ключи "Писать", "Ты перед кем в ответе?"

И "Улыбаться". В квартире спят уставшие драконы:

Пока что хватит суицида. ТОЧКА.

Я вычеркнул всех прочих персонажей

Кроме себя из своей жизни.

Я в тишине, я из неё пишу

И никого вокруг:

Со всеми поиграть успела Птица...

Раздевшийся на черно-белом кадре...

Вы спросите: не стыдно?

Нет. Не стыдно.

Ведь все мы перед Богом без штанов

Перед людьми мне лично наплевать...

Что мне скрывать?

Кто видел то, что видел Я,

Всё это видит. Мир не победит,

Когда с тобою рядом Бог стоит...

Проблема в том, что ты стоишь не с Богом.

Об этом я и думаю теперь...

Спасибо всем, я - Заводная Птица

Но лучше вам меня не заводить

Таким, как я вы все смогли бы быть...

Но... Может быть не стоит? Не трудиться...

Оставить комментарий © Copyright Петриченка Тарасик (t.petrichenka@gmail.com) Размещен: 14/09/2015, изменен: 14/09/2015. 78k. Статистика. Поэма: Постмодернизм Иллюстрации/приложения: 1 шт. Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: Белая Поэзия.

Петриченка Тарасик : другие произведения.

С непонятным концом История Птицы, рассказанная им самим