Из троих подозреваемых под стражей остался всего один, именно тот с татуировками. Бывший зэк, взятый с массой улик, после целой серии допросов выглядел растерянным. В свои 40 он выглядел постарше. Да это и не мудрено, образ жизни и род занятий наложили свой отпечаток.
Николай, по кличке Ник-Панда, прозванный так из-за больших темных кругов вокруг глаз, рос сложным ребенком. Для этого у него были все основания. Как можно предположить, он воспитывался в интернате. Своих родителей он не помнил, только знал, что те были алкоголиками и отказались от него. В интернате он учился выживаемости у старших товарищей, которым нужны были подручные для мелкого воровства и прочих дел.
В подростковом возрасте он попал в новую компанию, которая научила его большему, чем выживать - "зарабатывать" достаток. Один из его учителей на этом поприще часто каламбурил:
- Знаешь что такое достаток? Это когда всего достаточно!
Сколько это, Николай поначалу определить не мог. Но со временем размер обеспеченности в его понимании приобрел широкие рамки. Стремление приблизиться к ним никогда не оставляло Николая.
Фактор риска в его "работе" обычно составлял 50 на 50. По иронии судьбы такой же расклад почти в точности повторился и в его биографии: из своих сорока он отсидел в местах заключения по разным статьям УК в общей сложности 18 лет. "Совершеннолетие!" - шутили сокамерники. Именно это событие он и намеревался отметить по выходу из зоны на Змеином Мысе со своими, завязавшими ранее, двумя товарищами.
В зоне он занимал обычно скромную нишу на кухне вымогательства. Будучи подручным корупированных заключенных, Николай четко выполнял свои функции. Организаторы же такого "бизнеса" в свою очередь делились с теми, кто закрывал на него глаза и с теми, которые его обслуживали. В основном Николай был доволен своей частью, порой выдаваемой по остаточному принципу, и жизнь текла своим чередом. Подпрягаясь к изыскам уголовных рационализаторов, он здорово не страдал от лишений. Хотя случались и тяжелые времена.
Зато совсем по-детски он всегда радовался всякой халяве, которая сама шла в руки, а уж потом думал о последствиях. Видимо, такой подход цепко удерживался в его подсознании, люминесцируя там одними заглавными буквами. Особая притягательность легкой добычи срабатывала прямо-таки на уровне рефлекса. В результате, он стал одним из завсегдатаев тюремных заведений, единственным светлым пятном в памяти о которых были амнистии.
Оказавшись снова под стражей, Ник ясно оценивал серьезность своего положения, и вину категорически отрицал. Следователю прокуратуры, которому было вменено в обязанность вести дело, получившее большой резонанс в городе, он утверждал:
- Она сама мне все отдала...
На такое заявление следователь Воротилов, многозначительно приподняв правую бровь, задал уточняющий вопрос:
- Что все?
Подобные капканы бесили подследственного. Зная многие статьи закона, он догадывался куда клонит "начальник". Вешая еще одну статью, он видимо быстрей хотел раскрутить своего подопечного на признание. Не давно выйдя на свободу, Ник заерзал на стуле, ведь последний срок он отбывал за изнасилование. Хотя Ник этого бы так не называл. Его связь с давней знакомой оказалась преступлением после подачи ею заявления в суд. Зачем она это сделала? По одной простой причине: с пьяных глаз призналась мужу в измене. Пусть поревнует! А он избил ее до полусмерти, и пригрозил, что убьет. Ей даже не удалось вставить дежурную фразу о том, что она пошутила. У нее действительно имелись все основания верить обещанию мужа, которые временно притупились в памяти алкоголем. Однажды он чуть не убил ее за подобную выходку и если бы не соседи то, как знать!
В этот раз ее муж стал в позу, решительно заявив, что не имеет намерения носить рога и подает на развод, а если она начнет докучать - точно убьет. Выбор был невелик. Оставаться одной без средств к существованию домохозяйке с большим стажем очень не хотелось. Угрозу для своей жизни женщина всерьез не воспринимала. Однако многократные попытки поладить с мужем нарывались на кулак, отношения того и гляди могли стать необратимыми. Тогда она не придумала ничего лучшего, чем урегулировать семейный конфликт в судебном порядке. Роль жертвы ей удалась: преступник был наказан. Следователь хорошо знал, что эта судимость была сомнительной, но явно использовал сам ее факт, чтобы поиграть на нервах Николая.
Зато "мокрухи" за подозреваемым не числилось, и это было для него большим плюсом. В то же время просто огромным минусом стал для него Аркадий, жених пропавшей девушки. Сразу на-гора был поднят весь послужной список Ника. Докопались, что в ранней молодости он проходил по делу "разбойное нападение", где имелись жертвы. Там он фигурировал, как один из тех, чьи действия привели к летальному исходу и гибели людей. Когда материалы расследования передали психоаналитику, чтобы узнать, способен ли подозреваемый на убийство, то получили ни к чему не обязывающий вердикт: " Не исключено, но маловероятно".
Конечно, на задворках человеческого мышления скрываются всякие потаенные комплексы, которые руководят поступками самым невероятным образом, но как именно трудно предположить. В отличие от материальных улик и свидетельствований теоретические выкладки не являются аргументами для суда и следствия. Не смотря на это, удовлетворение должен вызывает уже сам факт, что философия расследований расширилась, как таковая.
Ник постепенно становился тертым калачом и уже без присутствия адвоката ни за что не соглашался давать показания. Услуги защитника обходились не дешево. Однако эта статья расходов никогда не сбрасывалась Ником со счета, ведь специфика его работы предполагала накладные расходы такого рода. Интересно, что у него почти всегда был один и тот же защитник. Ник ему очень доверял, не взирая на не всегда благоприятный исход. Тот выполнял свою работу со знанием дела: когда следует, тормозил эмоции своего подзащитного, протестовал в ходе следствия и суда, а потом оформлял апелляции. Зачастую ему было сложно удерживать ситуацию под контролем, потому что неординарный клиент частенько портил готовые наработки. В предпоследний раз своего пребывания в СИЗО, например, Ник умудрился разоткровенничаться со следователем уже после допроса и ухода адвоката, что и было оформлено дополнением к протоколу, фактически увеличив срок наказания. Изучив подобные приемы органов дознания на своем горьком опыте, он старался не поддаваться на провокации.
Теперь же, будучи подозреваемым в убийстве, он решил напрочь исключить самодеятельность и выполнял все рекомендации адвоката. Некоторую долю оптимизма Нику внушал недостаток фактажа против него. При складывающихся обстоятельствах следствие могло бы вполне обрести вялотекущую динамику, но начальство торопило Воротилова с результатами, и тот не желал их разочаровывать. Частые допросы сбивали с толку потенциального осужденного, и он, чтобы не нарываться на новые вопросы, по настоянию своего адвоката, рассказывал почти наизусть одно и то же, правда, все равно с некоторыми отступлениями:
- В тот самый день я со своими друзьями отдыхал на море. Мы запаслись водкой и привезли с собой замаринованное для шашлыка мясо...
После этого обычно шла реприза следователя:
- В подробности меню можно не вдаваться.
Ник расценивал эту реплику, как попытку сбить его с мысли, чтобы запутать, поэтому, не обращая внимания, продолжал:
- Огонь мы развели там, наверху, подальше от обрыва в затишке от ветра. Стали ждать, пока дрова прогорят, ну... чтобы угли получились, и, конечно выпили по сто. Потом я взял все необходимое для обустройства места отдыха и спустился вниз. Там на камнях я нашел, как мне показалось, тихое место, чтоб никто не мешал.
Двое сотоварищей Ника давно уже не представали перед правосудием и держались невозмутимо. На вопрос следователя:
- Почему именно Николай взял на себя функцию завхоза?
Те дали исчерпывающий ответ:
- А он готовить не умеет, зато обосноваться где-то всегда, пожалуйста. Он в этом специалист. Сами понимаете, у него большая школа неприхотливости.
Их на редкость одинаковые показания сводились к тому, что они с приготовленным мясом спустились на место предполагаемого пикника практически за полчаса до наезда Аркадия со своей "братвой". Оба они с определенной долей намеренности делали особый акцент на том, что Ник из их компании был самым трезвым, так как вся выпивка находилась у них наверху. Этим они хотели по возможности выгородить приятеля, поскольку все знали, что доза спиртного более литра ставила его вменяемость под сомнение. Но ведь до этого не дошло - просто не успели! Экспертиза действительно сочла незначительной величину соответствующего показателя в его крови. От Ника они только успели узнать о приблудившейся собаке, что он ее пожалел и все удивлялся, как же она напросилась к нему в гости.
- Он так и сказал еще,- утверждали они, естественно, при даче индивидуальных показаний,- " сама напросилась несчастная".
Эта подробность вызывала у следователя косую двусмысленную улыбку. Еще бы! С этого обрывка фразы и началась завязка произошедшего на мысе.
Почти такая же интерпретация событий звучала из уст и главного подозреваемого. Из его слов следовало, что он некоторое время занимался обустройством выбранного на свой вкус места. Разложив там подстилки, сумки с посудой и холодными закусками, он решил спуститься к воде, как он выразился " помочить ноги", так как было жарко. Там он услышал собачий писк. Долго искать не пришлось, неподалеку сидела маленькая собачка. Она была без хозяев, видно потерялась или заблудилась и от беспомощности тихо скулила. Собака, как ему показалось, обрадовалась живой душе. При этом Ник настойчиво подчеркивал, что любит животных, и, пожалев собаку, забрал ее туда, где уже начал располагаться. Воротилов же, привыкший сомневаться в каждом слове посетителей своего кабинета, усмехнувшись, не преминул заметить:
- Да уж! Везло тебе на находки в этот день.
Каждый раз, попадая под следствие, Ник-Панда давал себе слово, что не скажет ничего лишнего, задумываясь над каждым словом. Собственно, и адвокат, за многие годы выучивший ход мыслей Ника, внушал ему то же. Однако это не всегда помогало.
- Все будет иначе, я ведь теперь опытный. Не поведусь на всякие раскрутки, не смогут они меня упечь в тюрягу,- убеждал себя Ник.
Только вот меняющиеся на протяжении жизни следователи, как правило, вытягивали добрую часть порочащей его информации непосредственно из самого первоисточника. Потягивая за нить этих сведений, они искусно распутывали клубки обстоятельств. В результате все заканчивалось отбыванием срока.
Сидя напротив следователя, Ник лихорадочно пытался собраться, чтобы противостоять провокационным вопросам и потому выглядел загнанным зверем. Один только взгляд со стороны убеждал: "Виновен!" Его характерные круги вокруг глубоко посаженных глаз стали еще темнее. Теперь его кличку "Панда" вполне справедливо можно было поменять на "Череп", так как глазницы казались проваленными. Присутствующий адвокат помалкивал, стараясь не сбить своего клиента с толку в момент истины.
Воротилова настораживало такое напряженное состояние собеседника. Он несколько раз за свою трудовую деятельность сталкивался с Ником, как с обвиняемым, так и выступающим в качестве свидетеля, но таким его никогда не видел.
- Продолжайте,- уже без лишних комментариев и подколов напомнил следователь.
Ник аккуратно продолжал излагать события того дня. Он поведал, что та "девица", фото которой ему предъявили, действительно проходила мимо места, где он расположился. Только она поравнялась с каменной нишей, как вдруг маленький мопс прямо-таки окрысился на нее.
- У меня не было намерения завладеть сумкой. Я просто так сказал ей: "Девушка, что-то вы не понравились собачке". Она как-то отшутилась, не помню, что конкретно сказала, и продолжала перепрыгивать с камня на камень. Наверно, она спешила куда-то. А собака все продолжала лаять на нее и рычать. Мне показалось это странным. Опять-таки шутки ради я крикнул ей вслед: "Интересно, что вы такое несете? Собака зря лаять не станет! Может она чует наркотики! Предъявите сумочку для досмотра. Я как раз блюду здесь порядок на общественных началах". Честно сказать, я не ожидал, что она возвратиться. Она подошла прямо на расстояние пяти шагов и запустила в меня этой сумкой, кстати, довольно-таки тяжелой со словами: "На, подавись!" Кто знал, что она так отреагирует. Психичка какая -то. Потом еще типа улыбнулась и сказала: "Из нас двоих мне сегодня везет больше". А ведь она оказалась права.
Он замолчал, понимая неубедительность своего рассказа, и про себя отметил:
- Муть собачья...
В подтверждение его мыслей следователь поспешил выразить сомнения:
- Прибившаяся к вам 10 минут назад собака нападает ни с того ни с сего на девушку, не давая ей прохода. Вы в это время в уединенном месте угрозами заставляете ее отдать сумку, что ей и приходится сделать, поскольку альтернативы при таком раскладе она не видит. Верно?
- Это, по-вашему, типа того выходит, - вяло возразил подозреваемый.
- А потом что, что потом, я тебя спрашиваю?- в голосе следователя зазвучало раздражение.
- Потом она ушла... безо всякого сожаления об оставленной мне сумке, даже не оглянулась.
- Как ушла? Как ушла?- продолжал нагнетать Воротилов.
С достаточной долей сарказма, Ник отпарировал:
- Ну, как сказать! Так же, как и пришла, переступая с камня на камень. Правда, иногда перепрыгивая. Ну, вы же в курсе, какой там рельеф, и все такое...
Вмешательство адвоката не произвело на Ника должного впечатления. Он опять стал самим собой. Никакие замечания с уточнениями оплаченного из собственного кармана защитника уже не брались им в расчет.
- Занулись!- почти кричал, выведенный из себя, адвокат.
Однако, на все призывы замолчать, Ник не реагировал, злобно отмахиваясь от представителя своих интересов. Он, как губка, впитывал только то, что говорил ему Воротилов.
- А ну-ка, послушай меня сюда! Что скажешь по поводу твоих отпечатков почти на всех, находящихся в сумке предметах, о том, что ее кровь найдена на некоторых камнях и еще есть кое-какие следы насилия? Хорош со мной играть в "отрицаловку",- наступал следователь.
- Вот только не надо брать меня на понт, начальник. Чем ты меня можешь достать? Какое насилие? Ничего не было. Слышишь, не было! Тем более убийства. Ты бы должен был догадаться, что поэтому и трупа нет,- начинал досадовать Ник, помогая жестами выражать свои мысли.
- Зато есть орудие убийства, на котором ее кровь, да и твоя тоже. А труп мы ищем, и будет лучше, если ты сам поможешь в этом.
- Конечно, я рылся в сумке. Видишь ли - любопытен! Короче, порезался я обо что-то. Откуда мне было знать, что там. Сам видел у нее в сумке хлама много, на отдых барышня направлялась. А знаешь, нормальные в таких местах не ходят и не берут с собой ценные вещи, которых, я уверен, они не хотели бы лишиться, - разошелся подследственный и, спохватившись, отрезал:
- Трупа нет - нет преступления. Место, где напал на меня ее жених-псих, просто развалилось. Какие там следы насилия? Просто хаханьки! Одно точно могу сказать, из них бы вышла хорошая пара: оба не в себе. Зажрались от сытости...
- Ты слышал, что сказал? Это "вышла бы пара" говорит о том, что они не будут вместе, потому, что ее нет! Так? Это, во-первых, а во-вторых, если место преступления и развалилось в какой-то мере, то все равно криминалисты накопали на тебя более, чем достаточно, будь уверен. Концы в воду в буквальном смысле не получится спрятать. Уразумел?
- Я давно уже все понял, начальник. Тебе нужен козел отпущения. Только на дешевку твою я клевать не собираюсь, вот это ты точно должен понять!- подытожил Ник.
Полемика исчерпала себя. Оставшись один, Воротилов закурил. Потом он медленно подошел к окну и задумался, что-то систематизируя в уме. Вернувшись к письменному столу, следователь выдвинул ящик. Оттуда он достал папку с материалами дела Ника и начал его листать, сидя на краю стола и потягивая сигарету. Его внимание привлекли фотографии Ника с голым торсом. Он и раньше видел их, всякий раз удивляясь, как можно было вытерпеть физически настоящие пытки ради таких бездарных картинок. Теперь он решил с ними познакомиться подробней.
Конечно же, по роду деятельности он был в курсе того, что через тату, как правило, закодирован весь послужной список деяний своего хозяина. Через этот непростой язык символов и картинок можно узнать много биографического и не только. Вот только проблема в правильности трактовки, ведь такой "текст" в основном не линеен. Точнее сказать, информация может быть многомерной, объемной, благодаря размещению одной татуировки внутри другой.
- Криминальное чтиво, - задумчиво произнес следователь, почему-то припомнив фильм американского режиссера Тарантино с одноименным названием.
Многое из символики этого жанра Воротилов знал. Завидев изображение кота, он просто усмехнулся, ведь оно в уголовных кругах символизирует ловкость и воровскую удачу, чего, по мнению следователя, подозреваемому обычно не хватало.
То, что Ник - вор по призванию, он уже прочел в заключениях эксперта по тату и психолога. Но ведь это не панацея.