Луга Николас : другие произведения.

Defeat (победа-поражение)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:

   ВЕЗДЕ, НИГДЕ, ТАМ
  
   Я когда-то уехал к подножью горы Фудзияма,
   К моей хижине духа и в духе непознанной драмы -
   Куросио-теченье подкоркой за край возносило,
   И курилось шугой и корило в ничейных Курилах.
  
   Амбразуры щетинились, доты стреляли по звёздам,
   И, казалось, дороги туда мне найти невозможно,
   Но Хоккайдо вплывал, словно меч золочёный ругундо
   В извращённую плоть от лизания радио бунта...
  
   Я уехал совсем, но не стал в одночасье японцем,
   Хотя часто бывал под матерчатым кругом из солнца...
   Хотя часто с собою сражался слугой-самураем...
   Я уехал туда, где застрял между адом и раем.
  
   Там иголку нашёл - в стогу дымного сена Вселенной,
   Там я поле прошёл, пока жизнь убегала из плена,
   Там я душу продал, гладя ангела с розовой свечкой,
   И в себе разменял домик гейши на кость под крылечком.
  
   Я бы снова уехал, куда бы глаза не глядели -
   Хоть в Сейшельские пляжи и бабочкой цвета отмели,
   Хоть в монгольскую Гоби и блеять овцою аккорды,
   Хоть в норвежское море и чайкою белой в фиордах...
  
   Превращения сном и забава большой переменой
   Между Дальним Востоком и западной станцией Веной,
   Между Прадо испанским и русской Невы Эрмитажем -
   Этажами пути и дорожной души эпатажем ...
  
   Якорями жонглёр, да и попросту в дух сумасшедший,
   Я тихонько снимусь и уйду в сине море надежды,
   И приду, как когда-то, к вершинам горы моей Фудзи,
   И спою нашу песню какой-нибудь девочке Музе...
  
  
   И Е Р О Г Л И Ф
  
   За каждым облаком мне виделось по солнцу...
   Теперь на миллиметре кожи - по морщинке.
   Смешны утехи моложавого японца -
   В них семенят по травам тени гейш,
   И шёпот душ в бамбуковых тростинках,
   И пепел лет на новизне надежд...
  
   В начищенных привычкою ботинках
   Я, поднимаясь в гору, вижу шлейф
   Светящихся, но мраком, половинок
   Своих гипотетических комет:
   По каждой - от кладбища счётных лет,
   Где затхлость хронологий и поминок...
  
   Другая сторона моей Луны -
   Исполненный любовью иероглиф
   На тех, не лишних Эросу местечках,
   Что гейши род целует губ колечком...
   Так год кометы получает отклик
   И знак неиссякаемой волны.
  
   Галактик млечный путь над головой -
   Я вечен своей двойственной судьбой:
   Проходит круг, в котором меня нет,
   И ВОТ - родился новый иероглиф,
   А если б не мечтал Поэт - так смог ли?...
   Мне вниз, с горы, когда исчезнет ход комет.
  
  
   D E F E A T
  
   Бутафор, энергично вдевая в игольное ушко
   Нити слов напомаженной сказки суровой,
   Симулирует чувства, и шьются неврозы
   В гимнастических позах...
   Шипы розы не ранят ладони пастушки,
   Что игрушкой бродила по новому веку,
   Чувства все растеряв в миражах отношений...
   Так любовь вдруг лишилась основы и крова -
   Но никто не заметил замен бутафора!
  
   Может, есть среди спорных моих изъявлений
   Та ненужность и тщетность, с которой сегодня
   Попадаешь в число выпаденья из сферы:
   Стародавность манеры...
   Я - любви настоящей и искренней гений!
   Я ей верный слуга и навечно опека!
   Ей, - пастушке, наяде, богине и музе...
   Если та полюбить в миражах меня сможет...
  
   Век, срыгнувший расчётами сводня:
   Ты - победа! Меня убеждая глаголом,
   Нагло, дерзко вставляешь бездушье, игрушку,
   Мне в игольное ушко...
  
  
   П О Б Е Д А
   Её ревность поставит мне мат -
   Всё закончится полной Викторией:
   Верность - плен, а глаза - компромат,
   И измена - как фетиш, не более.
   Но Виктория - Зло!
   И виски в жёлтых жилках от виски,
   И язык - помело - повело
   Стороной, в путь щекотных изысков.
   ...Моя трусость угробит идею,
   Усмирит вековую теорию:
   Я и вспомнить про - вовсе не смею -
   Полигамную философию!
  
   ...С сонных губ феи в шёлковых крыльях
   Пьют, касаясь телами, морфей.
   Не теперь, но всё станется былью,
   Даже если победа - за ней.
  
  
   М О Н С Т Р
  
   Схватила за руки. Впустила.
   Приникла ртом. И отняла.
   И сотни лампочек разбила.
   И тихой речкою стекла.
  
   И так прижалась - голо, страстно,
   И обняла того, кто мил.
   Того, кто жалко и несчастно
   Смотрел на дверь. Вздыхал, курил.
  
   Так сладко было. Жарко, остро
   В её устах, в её глазах...
   Но поднялся холодным монстром
   Обыкновенный пошлый страх.
  
   За цепи, путы, за ограды,
   За обязательства в любви.
   И он - бежал. С луною рядом.
   И следом гасли фонари.
  
  
   ВЕТЕР С ВОСТОКА
  
   Тайная книга
   с обложкой из фарфора кожи -
   Клетка желаньям,
   что мне принесут ураганы.
   И не похоже,
   что наши характеры схожи -
   Снова пакуешь
   свои в кружевах чемоданы.
  
   Трудно представить,
   но ты возвращаешь Киото:
   Долгой форелью
   стекает твоя непрерывность.
   Белая гейша,
   косая мечта идиота,
   У водопада
   наивно смывает фригидность.
  
   Мой темперамент...
   я буду смеяться в Мадриде,
   Грустный японец
   на Фудзи в священном поклоне.
   Всё истекает
   из влажного слова " либидо "
   Тщетно тщеславие,
   славна лишь женщина в стоне.
  
   Танец последний,
   она, изгибаясь, растает
   Маревом знойным
   в картинном оазисе Прадо.
   Нет, не узнала,
   но, да, непременно узнает,
   Как забывают
   когда не подъёмна награда.
  
   Меч самурайский
   заточен о памятник нервам,
   Чистые воды
   засыпаны пеплом обмана...
   Ветер с Востока,
   но дышишь испанским неверьем,
   Ты - на коне,
   а она - под камнями кургана
  
  
   ДВЕСТИ СЧАСТЛИВЦЕВ
  
   Взрывается Солнце, срывая с Земли покрывало!
   На Брайтоне бич обнимает Луну на скамейке,
   Москва оплывает, расставшись с кавказским анклавом, -
   В смесь статуй из воска и пепла, и - в Космоса пекло.
  
   Секунда становится годом, а год - километром,
   А Борхес вращается с Богом вокруг фолиантов,
   Но двести счастливцев, что шествуют бункером где-то,
   Читают со счётчиков разных цифирные мантры.
  
   Слова повисают, - нет меры ни звуку, ни духу,
   А смерть - это то, что без времени не существует...
   И смысл путешествия ясен - привет от изгоев
   Каким-нибудь формам - проформы и случая ради.
  
   Совсем ещё рядом, в двух звёздах от их колыбели,
   Они были теми, которым ничто невозможно,
   Вращая народы вокруг эталонов Природы,
   На деле, - кидая тем в миски и хлеба и зрелищ.
  
   Синьоры собрались здесь вместе, считая рентгены,
   Что в годы пред взрывом летели на Землю всё больше,
   Таки угадав, но не стали ни Ноем в биг-бенде,
   Ни теми, что панику сеют по толпам нестройным...
  
   Сначала сверкнула из неба лиловая вспышка,
   Затем Солнце сжалось и будто потухло на время,
   А дальше - сгорела у дома одна половинка,
   Что грелась мозолистой кожей у Бога в подмышке.
  
   Не стало и тени, последняя мысль человека
   Разбилась о память неядерных расовых стычек.
   Луна же, проснувшись, воздав всем героям сражений,
   Влетела в Манхеттен, задевши Ирак рикошетом...
  
   И Мать раскололась...Распалась на пар и кусочки,
   На лаву, на боль, на прощальную песнь ДНК...
   И чиркают в дырах какие-то мёрзлые точки,
   Одна из них, может...да, нет же, не может...Тоска!
  
   А двести счастливцев? А двести небесных личинок?
   Жрецы тайных обществ, погонщики сонма овец...
   Ваш атомный бункер давно уже Богом покинут, -
   С тех пор, когда Он вам придумал и взрыв, и конец.
  
  
   ПРОЩАЛЬНЫЙ ВЕК
  
   Как нагло верблюды плюются
   На карту у нового века:
   Наместники вечных порядков,
   Зелёного флага адепты
   Начнут с разрушенья Стены.
   И плач мировых командиров
   Закончится в смехе пустыни.
   И день тот последний настанет -
   Сотрётся меж пальцев неверных
   Шагреневый лоскут Земли.
  
   От глупых монархов исходит
   Терпимость к врагам своим смертным:
   Кислотами съедены стены
   Заснувших, погрязших в пороке,
   И всё подготовлено к краху...
   И вот, что осталось от ночи,
   В которой ножами молились:
   Распятые ангелы плачут,
   Взывая к жестокости пришлых,
   И ворон, что знал Чингисхана,
   Кокарду клюёт генералу,
   И взорваны атомы разом
   С крестами ржавеющей церкви,
   И снегом Лапландии рыжим
   Накрыло бегущих зеландцев,
   И дань, что на ста субмаринах
   Везут с берегов новосветных,
   Где все небоскрёбы подстригли
   Под здешних мечетей высотки...
  
   Кому-то пророчески снятся
   Священной войны эпилоги:
   Другие, шиитские боги,
   И красная пена приливов,
   И рабские русские толпы,
   И кольца в носу у Европы...
  
   Но новый порядок струится:
   Второй миллиард Поднебесной,
   В Сибири достроив столицу,
   Начнёт разрывать Фудзияму.
  
   Идёт земляничной поляной
   И плачет росою по травам
   Последний мой Век, 21-й.
  
  
   Г А Р М О Н И Я
  
   Бледно-синий утренний дымок
   Вьётся над разгромленной деревней.
   Счастлив ты, как выпавший курок,
   На который жмёт кавказский пленник.
  
   Совесть на столе. По одному
   Спирт отмоет чувства, но в стакане
   Генералы шествуют по дну,
   Загребая головы ногами.
  
   Очень жаль, - ты перестал что-либо
   Понимать в несущемся себе.
   Вымрем все, а юные талибы
   На иконах вырежут филе...
  
   Смятый крест с сукровицей в зубах,
   Плачет мать и плачет в чью-то косу
   Проигравший дьяволу монах...
   Ты запьёшь или забьёшь за дозу.
  
   Позвони глухим в колокола,
   Покажи ослепшим их ладони...
   Ты как будто вовсе не была,
   Снежная российская Гармония.
  
  
   ПЕСЧИНКИ ГЕНРИ МИЛЛЕРА
  
   Как связать Дега и триллеры,
   Амаду и компиляцию,
   И потребность в Генри Миллере,
   И облыжную фелляцию?
  
   На Парнасе - тайно, в капсуле,
   Прячу три своих желания:
   Тиражированный Дракула,
   Ставший пляжем в Океании, -
   Я мельчайшими песчинками
   Поглощаю терпкость тел;
   Ночью, - сытый, остывающий,
   Превращаю мозг в кунсткамеру
   И тону в ней экземплярами
   Изучаемых плевел;
   Утром, сжатый половинками,
   Волосинками, резинками -
   То ли Гессом, то ли Торнтоном,
   Я лечу к гнилому Лондону,
   Русской рифмой истекающий,
   Развращённый Музой сноб...
   Но всё - даром: Я, не читанный,
   Неизвестностью воспитанный,
   Окажусь в нерусском Киеве
   Между точками полярными -
   Ивановым, Кафкой, Плинием -
   Среди кактусов, но лилией,
   В бесконечной красной линии
   Мерседесов и трущоб...
  
   Как связать себя с написанным,
   Обладая хваткой дилера?
   Нужно быть чуть-чуть зависимым
   От песчинок Генри Миллера.
  
  
   И Ч Т О ?
  
   Взять нож, пойти в бандиты...
   Стоит что?
   Неловко умолять о снисхожденье
   Проезжую принцессу под манто,
   Лежащую на кожаном сиденье.
  
   Взять кейс, пойти в банкиры...
   Стоит что?
   Напыщенно ловить рукою пули
   И поминать семейное лото
   В сознании того, что обманули.
  
   Взять крест, пойти в монахи...
   Стоит что?
   И в кельи с милым братом закрываться,
   И кожаным сидением зато
   Ни с пулей, ни с ножом не целоваться.
  
   Взять стих, пойти к редактору...
   И что?
   И славы попросить, и денег малость,
   И убедиться в том, что ты - никто,
   И дома вновь сослаться на усталость.
  
  
   GET IN TOUCH WITH
   YOUR FEMININE SIDE
  
   Поэзия по лезвию, отточенному циником,
   Скользит по обе стороны его.
   В ней стону утончённого, таинственного лирика
   Напротив соответствует мажор.
  
   Мужчины он! Над сталью слышны звуки
   Клянущихся законом хромосом.
   Но снова плач! Ломая слабы руки,
   Другой кричит, не бывший будто в нём...
  
   Поэзия - творенье близнецов:
   Чем одарённей, тем ты женственней, пиит...
   За лезвием, отточенным Творцом,
   В тебе твоя чувствительность лежит.
  
   * * *
   В вас елозя егозою,
   Зверодаклем мезозоя,
   Необъезженным ковбоем,
   Секспрорабом домостроя,
   Синтаксическим изгоем, -
   В полом мифе павшей Трои,
   В хладном свете под Звездою,
   В вашем общем, слитом зное, -
   Скифским скачем, римским строем,
   Липким скетчем, скотчем Ноя,
   Спитым плачем, сердцем воя,
   Проклиная в паранойе,
   Поднимаясь над собою, -
   В вас, любуясь тела кроем,
   В вас, сдавая честь без боя,
   В вас, ломая век судьбою,
   Я чего-то, всё же, стою...
  
  
  
   * * *
   Полоумный, с придурью, бредовый -
   На задворках прошлого изгой...
   Лучше так,
   Чем в мире вашем новом
   Проститутизировать собой.
   Лучше так,
   А время ваше - быстро:
   Отшумит, и вы уже нигде...
   Но звенят бродячие мониста
   В моей Вечной, честной простоте.
  
   * * *
   Улетаешь, обгоняя скверну...
   Скверно, что заляпанный уже,
   Дорожишь нулём обыкновенным,
   В нём крутясь, замкнутый в вираже.
   Витражи, и более нет стёкол:
   Что на них начертано судьбой -
   Та мазня художников-пророков -
   Вот и всё, что всюду пред тобой.
  
  
   ЗНАКИ
  
   Переверни страницу
   Жидкостный кристалл
   Какая боль терять синицу
   Но в самом деле ты устал
   Все пониманье за границей
   Твоих отсветов тусклый блеск
   Привычка жить уже лоснится
   Других кристаллов птичий треск
   Не надо больше в эго биться
   Журавлик в небе как маяк
   Стеклянных перьев безнадёжность
   Парной кипит на ложке мак
   Умри другая невозможность
  
   С ТОЙ СТОРОНЫ ПОРУЧНЕЙ
  
   Нашёл в себе силы, - уговорил:
   Отодвинул струю...
   Ещё остановку назад выходил -
   Теперь стою.
   ...Я забыл
   кем был
   и - уплывая, - заплыл
   за буи
   там твои корабли
   с пластилиновым "пли"
   в горячей игре
   на игле
   во мгле
   системный убой
   я - твой
   ты - мой
   бледных ангелов ряд
   в ложке делится ад
   отпусти, брат...
   Незнакомец стоит, а я лечу
   В его окнах-зрачках, в трамвае.
   Дай я тебя поблагодарю
   Пожеланием рая.
  
  
   * * *
   Я - псевдоним в эпоху псевдожизни,
   А пение стихов - от маеты...
   Открыться сердцу больно и излишне,
   Но пусть его, средь паствы пустоты.
  
   Пою, изгой, убогим чёрным людям,
   Вокруг полно насмешливых зевак...
   На одного их, станется, убудет,
   Когда во мне закончится дурак.
  
   И если, вдруг, увижу, - засияет
   В ещё одной, мятущейся душе
   Волшебный лучик внутреннего рая -
   Я буду счастлив: с Господом, уже!
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"