Аннотация: ...Но посуди сам: летит ли пущенная стрела?..
В землях нашего господина появился философ.
И смущал этот философ своими речами народ. Говорил он им диковинные вещи и загадывал неразрешимые загадки. Тот, кто слышал эти загадки, откладывал в сторону работу и начинал напрягать ум над решением Великих проблем. Лавочник больше не торговал - он искал смысл в жизни. Пастуха не встретить было на рассвете - он все ночи думал над природой человека. Крестьянин отложил плуг, недоумевая по поводу смерти. И прекратилась любая работа в государстве. И приказал тогда господин наш привести к себе во дворец того философа.
Когда же привели его, господин наш вопрошал: "Ты ли тот, кто заставил людей отложить работу и пребывать в тоске и лени?" Кротко отвечал философ, окружённый стражниками: "О нет, светлейший господин. Я лишь научил их думать. Я обучил их не принимать мир таким, какой он есть. Ведь по мысли моей только разум родит бытие. Только в уме суть жизни".
И отвечал на это господин наш: "Ты веришь себе, философ. Ты считаешь, что главное - это мыслить. И ты прав, но ты прав только в отношении себя. Ты больше ничего не умеешь, философ, потому суть твоей жизни и в правду ум. Вся жизнь твоя проходит в размышлениях. К тому же, ты фокусник слов и можешь легко подтвердить мысли своим словоблудием. Да вот лодочник считает, что истина жизни в том, чтоб выполнить работу в срок. Только он не умеет этого сказать. Для влюблённого суть жизни - любовь. Он бы с радостью был дураком, не мыслил, лишь бы продолжать любить. Романтик может сказать о своём смысле в стихах, только его не воспримут как тебя, фокусника слов. Для воина - главное победа; для художника - творчество; для путешественника - познание непознанного".
Философ улыбнулся с лукавством: "О, великий господин! Я покажу тебе, насколько значим ум....Как много нам известно о движении, скажем? Но посуди сам: летит ли пущенная стрела? Ведь чтобы пролететь какой-то путь, она должна пролететь длину самой себя, её хвост должен оказаться там, где некогда было острие. Это возвращает нас в точку отсчета, ведь стрела ещё не начала сокращать расстояние до объекта - она только пролетела свою длину. И так будет постоянно, ибо всегда стреле сперва надо будет пролететь свою протяжённость от хвоста к острию. А потому, постоянно возвращаясь в точку отсчёта, стрела не движется".
Философ довольно сложил руки, глядя на озадаченное лицо нашего господина. И наш господин сказал: "Я не могу с тобой спорить философ - ты владеешь своей наукой. Но я скажу тебе, что сила твоя не в самой силе, а в чужом бессилии возразить. Легко мудрецу морочить дурака, как легко сильному избить слабого.
Но я знаю истину и меня не убедит листопад твоих слов. И ты, если веришь тому, что сказал, - по истине сумасшедший. Я не имею твоего красноречия, но доказать свою правоту могу".
И наш господин сделал жест стражнику, натянуть тетиву со стрелой.
"Моя стрела острее твоего языка, философ. Но ты можешь попытаться доказать ей, что она покоится".
После этих слов наш господин разрешил стражнику отпустить тетиву. Стрела воткнулась в самое сердце философа. А господин наш сказал над умирающим: "Ты не знал жизни, философ. Как бы логично мы не выстраивали знание о мире, всё равно он окажется неизвестным нам. Потому что жизнь не подчиняется формулам и логическим заключениям. Жизнь - она просто жизнь. И вне зависимости от нашего желания она кончается".