Работа и отдых меняя друг друга, как день и ночь, снова заставили нас Славой
встретиться на площадке между бетонными стенами.
- Дружба и любовь! - Заявил патетически мой напарник. -Вот что питает и
правит в этом мире. Души и сущности не питаются ничем, кроме этого. А
экономические законы, финансы, производство, доходы расходы, - конечно, - это
важно, но вторично. Кстати, одолжи мне немного денег.
- Зачем тебе здесь деньги? С ними здесь нечего покупать или продавать. Они
здесь не имеют никакого смысла. Да и нет у меня.
- Соскучился я по деньгам. Я, собственно, сейчас даже не представляю, какие
деньги у людей в ходу? Доллары, евро, рубли или все перешли на испанское песо?
А может сейчас и денег-то и вовсе нет? Как-то не деньгами расплачиваются. Вот
в нашем лазарете ко мне последний раз фельдшер наш рассказывал, он недавно к
нам, так говорит, что какие-то карточки в ходу. Кредитки называются. У людей
нет сейчас нищеты в виде безденежья. Все ходят счастливые в долгах, но
счастливы. Сказал даже не ходят, а ездят. На эти кредиты понакупили машин и
прав вождения и гоняют по разбитым улицам, поднимая тучи пыли, если сухо, и
брызги жидкой грязи, если дождь. Люди уже мучаются с фантазией - не зная на
что потратить имеющиеся у них деньги. Закупают всё более роскошные лимузины,
строят дворцы. Находят место подороже, покрасивее. Там всё вырубают: лес ли,
парк ли, убирают, а чаще выжигают близ лежащие деревни. И строят на этих
развалинах и пепелищах домики из пластика и стекла. "Как у них". Это они
видели в иностранных фильмах и в путешествиях. При этом не подозревая, что
чаще всего то, что они видели в кино - построено в павильоне только для
съемок. А в тех дворцах, которые они видели в путешествиях, никто давно никто
не живёт. Фельдшер оказался мудрым человеком. Он сказал, что у людей,
породивших в небольшом достатке при появлении больших средств, свалившихся им
на голову как снег, нет навыка распоряжаться такими вещами. И подобного рода
люди чаще всего попадают с смешные и нелепые положения. Он видел, как, нанятая
такими скоробогатыми нуворишами прислуга, потешается над своими хозяевами.
Приговаривая "из грязи - да в князи" бесцеремонно обкрадывает своих хозяев. А
при возможности оформляет на себя их богатства, и подстраивает "суицид" для
вступления в полное наследство.
Удивительно другое. Когда с этими "новыми" хозяевами их слуги проделывают то
же, что они проделали со старыми хозяевами, они бывают весьма расстроены и
действительно искренне не могут понять как же можно поступать так коварно и не
любить их - таких "хороших" и "честных". В одной умнейшей, на мой взгляд,
книге я встречал слова на этот счёт: "Не очень прислушивайся к тому, что о
тебе говорят люди, иначе однажды услышишь как тебя злословят твои слуги". Там
же сказано, что "тот поступает неправильно, кто не изломал ни одной палки о
своего слугу"...
- Нет, я понимаю, когда у тебя кончаются твои собственные аргументы, тогда ты
начинаешь привлекать самых авторитетных авторитетов. А кто у нас самый
авторитетный авторитет? Самое время поднят палец в потолок и сказать "Он". При
этом переложить свой выбор на авторитет, снимая с себя ответственность за этот
самый выбор. Типа он всё создал, так значит он-то за всё и отвечает. Вот вы
говорите, что он добрый, а "Он" вон чего допускает. Тут уже грязным пальцем в
больное место. В самые общественные язвы. "Не мы плохие, а это жизнь такая".
Да ты пойми, Гена! Вот родители наши, например. Они ведь тоже каким-то образом
нас создали. Мы же им помогаем грязь убирать. И ещё в гараже, и по дому. А
почему тут такое иждивенческое отношение?
..........................
Она как пришла так и ушла, а ощущение недоговорённости, недосказанности
осталось. Солнце садилось за горизонт, окрашивая верхушки соснового леса в
нереально золотой с оттенком зелёного угасающий свет. Очень хотелось, чтобы
эти мгновения все длились и длились, но догорающее светило неумолимо катилось
за горизонт.
Комната, куда они пришли, была освещена этим мистическим светом из окон. На
кремовые, приятного тона подушки мягкой мебели, на ковёр, клетчатый и яркий
бросал свои блики огонь из камина. И эти двое уже ничего не говорили. Они всё
делали молча, только постанывая. И эти мгновения все длились и длились.
...........................
Это когда мы в первый раз попали в комнату наблюдений. Был поздний вечер,
через внешнее наблюдение было видно как гаснет свет уходящего светила, скользя
последними лучами по верхушкам сосен. Карен привёл нас для разговора о
странностях. Пространство между стенами здесь делилось по зонам. У зон были
рубежи, у рубежей полосы. Всё это отражалось на расположении экранов вдоль
стен, какие-то панели с лампами моргали перед нами новогодними ёлками. И Карен
здесь был как нормальный человек - без своей "трёхлинейки", будёновки. Лицо у
него здесь было с нормальным выражением, даже с какой-то хитринкой.
- Вы сейчас не просто наблюдаете работу систем охранной и пожарной
сигнализации, а прямо и непосредственно участвуете в ней.
- Как это? - с недоумением в голосе спросил Славка.
- Это значит, что одна из камер наблюдения установлена прямо здесь - около
пульта управления. - Карен усмехнулся. - И мы сейчас на вон том экране.
Мы посмотрели в сторону руки Карена. На экране были видны наши глупо
улыбающиеся лица.
- Зачем я вам рассказал? Теперь вы будете как все, кто сюда приходит, корчить
рожи и кривляться. Я думаю, что они так делают, чтобы скрыть своё смущение.
Так, давайте я расскажу, в чём наша проблема. В одной из лабораторий никак не
получается стабильной работы системы охраны. Уже пробовали загрублять уровни
режимов срабатывания, переставляли датчики, меняли виды датчиков на другие.
Ничего не получается.
- А что, собственно такого важного нужно охранять в этой химической
лаборатории? Кому может понадобиться химически чистая соль? Суп мы можем
посолить и обычной солью.
- Как что охранять? Там же кроме соли другие реактивы есть. Там, например, и
яды есть, вещества токсичные. В конце концов, охранять нужно спирт казённый в
этой лаборатории. Он расхитителей, чуть не сказал социалистической,
собственности.
- Слушай, Карен, - сказал Славка. - Много лет назад, в другой жизни, я
сталкивался с подобной ситуацией. Что надо сказать, причина такого поведения
сигнализации была проста и банальна. В соседней с нами лаборатории, как ты
правильно полагаешь тоже химической, работали несколько бальзаковского
возраста дамы. Они были большие любительницы разводить цветы и другие растения
в горшках и украшать ими карнизы шкафов и подоконники. Знаешь там были даже
"монстеры". Это такие африканские многолетние лопухи. Наверное, именно в их
тени нежатся в Африке небольшие бегемоты. Наши лопухи в сравнении с ними в
размерах сильно проигрывают. Так вот, как ты знаешь, химлаборатории
оборудованы вытяжной и, часто, ещё и приточной системой вентиляции. Под утро
эти трубы вентиляции создают сильные сквозняки, даже если не включать
электрические воздушные агрегаты. Тогда вся проблема была снята, когда в этой
химлаборатории из растений оставили только кактусы. Эти от сквозняков - не
шевелились. Давайте проверим наши предположения и посетим то место, где что-то
всё время срабатывает.
Славка ткнул в один из экранов пальцем.
- Сюда? - спросил он. - Здесь я вижу заросли каких-то лопухов.
...........................
Он привёл нас в крыло, о существовании которого было трудно предположить.
Невзрачная узкая дверь была закрашена краской так, что не бросай тень ручка
двери, обнаружить её было трудно.
Все втроём мы протиснулись в эту дверь и оказались в сумерках комнаты с очень
высоким потолком. Сначала после яркого света мне показалось, что потолка у неё
вообще нет. И стен почему-то было восемь. "Как в вигваме или в какой-нибудь
юрте", - подумалось мне. Впечатление усилилось, когда я хорошенько разглядел
потолок. Это был сильно вытянутый вверх округлый купол с отверстием вверху.
Круглое такое отверстие. И через него было видно вечереющее гаснущее небо.
Сквозь дымку синевы можно было уже разглядеть небесную звезду. Кстати пола
здесь не было. То есть то, что здесь служило полом, было просто утоптанной
землёй. Кое-где была видна желтоватая глина с песком, а всё остальное серая
земля. Кроме нас и того, что я уже перечислил, здесь больше ничего не было.
Артыбай велел нам встать спинами друг к другу, чтобы получился треугольник.
- Это если на нас смотреть с неба, - добавил он. - Хорошо бы быть вчетвером.
Но обычно я делаю это один. Ничего, у нас должно всё получиться.
Артыбай достал из-за пазухи листок бумаги. Я любопытный - я заглянул. На
листке крупными буквами было что-то написано в столбик. Буквы были не наши.
По-моему это был древнеиндийский санскрит, а цифры в столбике - нормальные
арабские, как у нас. Поэтому я и решил, что это какое-то перечисление чего-то.
Потом Артыбай велел нам молчать, а сам, глядя в листочек, начал нараспев
говорить.
"УУдэ хааха ухел!
Уудэн нээгдээ халхин!..."
- ну, и так далее. По-моему это было по-будятски. Я немного жил в
студенчестве с бурятами в общежитии и чуть-чуть помню этот распевный язык.
Кажется, что-то про двери, которые надо открыть, а может закрыть? Говорил он
не долго - с минуту или две. После этого стены комнаты стали всё более и более
прозрачными, как стекло, но вытянутый вверх потолок оставался неподвижным и
таким же как был сумрачным и серым. Мы сами тоже как бы стали прозрачными, по
крайней мере, я не видел своих рук и ног, хотя всё кругом видел, слышал и
чувствовал. На нас со всех сторон пахнул довольно сильный ветер. Именно пахнул,
потому что он появился как бы из-под земли, странно, что не поднялась пыль. И
сильно запахло озоном, как во время грозы. Затем эта утоптанная земля под нами
поднялась вверх и вновь опустилась, но не резко, а почти как в лифте. Это было
видно сквозь прозрачные стены по уровню пола подвального помещения. Если бы мы
не стояли опершись спиной к спине, то, наверное, бы могли упасть.
Я снова заглянул Артыбаю в листочек. Лист был чистым. Что значит чистым? Это
значит, что на нём ничего не было. И это был тот же самый слегка помятый
листок бумаги. Я хорошо помню его загнутый из-за нахождения за пазухой левый
уголок.
.................................
Кругом были только холмы, поросшие невысоким кустарником, изредка попадались
березовые рощи. Всё это пересекали небольшие ручейки и озёра чистой воды.
передвигаться всё время бегом было сложно, но можно. Мы стремились уйти от
главного круга километров на сто, тогда он терял свою силу и уже не мог
отыскать беглецов. Наши усилия вызывали в небе всполохи света. Это были блики
от почти невидимых, похожих на стеклянных птиц "наблюдателей". Когда
"наблюдателей было видно - нужно было прятаться. Мы пробовали достать и
уничтожить несколько раз хотя бы одного "наблюдателя" пользуясь "лучами
смерти". Но, видимо, это были неживые существа и наше похищенное оружие на них
не действовало.
......................................
Да, конечно, вы восстановили систему. Техническое задание вами выполнено.
Теперь вам должен быть предоставлен отдых. После этого - или новое задание,
или мы должны отпустить вас на все четыре стороны. Но вы должны хорошо
понимать, что последнее условие для нас невыполнимо. Сколько бы мы не
старались - стена может пропускать без разрушения только в одну сторону.
Разрушать наш маленький мир у нашей администрации нет никакого желания. Нам и
так хорошо. Прекрасно, замечательно, восхитительно. Значит, делаем вывод. Вы
сейчас отправляетесь отдыхать - это значит, что в течении тридцати дней вы не
будете получать от меня заданий. Вы в это время должны заниматься
самосовершенствованием и себя и окружающего мира. А так как вы сами и есть
этот самый мир, то опять же себя. Что-то я запутался. Короче, идите с моих
глаз и чтобы мне в течении тридцати дней не попадались. А то работать
заставлю.
V
Славка сидел на широком подоконнике открытого окна и, по своему обыкновению,
вещал в пространство. Ненавижу эту его привычку обращаться к большой аудитории,
когда перед тобой всего один слушатель. Кстати в слушатели ему я не
нанимался. Я уже говорил ему, чтобы он организовал какие-то курсы, где бы мог
реализовать свои дурные наклонности поучать кого-то своими лекциями. Тем не
менее Славка продолжал говорить:
- Нарисуем длинную спираль. Не важно как. Просто при повороте след должен
удаляться от центра. Потом прикроем всю картину спираль листом бумаги. А в
этом листе сделаем прорезь. Кстати тоже не важно, но лучше немного отступая от
центра спирали и далее по радиусу. Теперь будем вращать спираль вокруг оси пол
листочком, а листочек с прорезью при этом должен оставаться относительно
зрителя неподвижным. Что мы видим сквозь прорезь? Мы видим те самые волны
отходящие от центра и двигающиеся вдоль прорези. Идеально круглые волны, как
на поверхности воды - это интересная, но неверная аналогия. Даже эти волны, в
общем случае, являются спиральными потому, что идеально ровного погружения в
воду, скорее всего, не существует. Вначале про орбиты планет тоже думали, что
они являются кругами.
- Вячеслав, послушай, а про что это ты сейчас говоришь?
- Как про что? Ты что не понял, что я тебе первому открываю начала моего
нового учения о волнах. Волновые свойства материи (я имею ввиду материальный
мир) - вот что до сей поры непонятно науке. Сделано очень много, а
спектральная теория материального мира так до сей поры не построена. Вам,
молодой человек, предстоит выслушать не одну лекцию о строении солитонов, волн
и бурь, а также бифукаций. У меня там, в другой жизни, осталось горячее
желание поучать молодёжь и вдохновлять её на научный подвиг! Во имя науки и
разума создавать великий храм знаний о мире, такой, который придаст всякому
знающему человеку, всемогущество так называемых богов. Человек сможет
управлять пространством и временем!
- Чё-то ты, Славка, загнул. Во-первых, нечего такого я слушать не намерен. А
во-вторых, где-то что-то подобное я уже слышал. Когда темечком Шурик ударился в
кинофильме "Иван Васильевич...", так вот он, Шурик, именно так и заговорил. Ну,
так его оправдывает, что он головой повредился. А ты-то что? Ты даже с этого
окна не падал. А окно наше на первом этаже низко-низко расположено. И машину
времени ты, как Шурик из указанного фильма, ещё не изобрёл. А, так как после
этого тебя называть?
- Конечно, каждый может обидеть музыканта. А, между прочим, музыкант играет как
умеет.
......................................