Ольга Таро, родилась 22 марта. Окончила Народный университет журналистики при Союзе Журналистов Киргизской ССР в 1989 году. Дополнительно к этому имею законченное высшее техничекое образование.
Этот рассказ напечатан в газете "Псковская Правда".
Раздел библиотеки: рассказ
Краткая аннотация: Два находчивых свояка Иван со Степаном всё время, вольно или невольно, ищут приключения на свою голову. А как известно, кто ищет тот всегда найдёт. События почти подлинные. Имеют своё начало и продолжение. Все персонажи разговаривают живым языком российской глубинки. Приезжайте, послушайте - сами убедитесь! Куда там Далю со своим "Толковым"!
E-mail: rogachev@ellink.ru
УТИНАЯ ИСТОРИЯ
Целый месяц продержались мужики без оказий. Да видно планида у них такая. Ежели они не найдут приключений, то приключения найдут их сами. Причем, независимо от того, где бы Иван со Степаном не находились в данный текущий момент времени. Вот ведь вроде и случай вышел на сей раз совсем безобидный - крестины. Опять же кому как. На любителя. Долго совещались меж собой Домна с Матреной, стоит ли отпускать эту пару бедовых без догляда в город?
Может, кому из женщин поехать с ними? Да нет, не управиться им одной на два хозяйства. А мужики прямо землю "копытом роют": никуда шагу лишнего, ни глоточка сверх нормы! "Да вы чё бабы сдурели что ли, что ж мы мальцы типлячьи какие, али еще кто?" "Вы скаженные!" - отреагировала Домна и написала им что-то навроде памятки, куда, мол, пойти, у кого остановиться, как лучше доехать. И с тяжелым сердцем отпустили их таки на те крестины.... Будь они не ладные!
Доехали почти без приключений. Если не считать, что три автобуса пропустить пришлось. По причине чрезмерности в употреблении пива. Уж очень оно ветрогонное! А от остановки до "эМЖо", как от Москвы до Парижа. Тут автобус подойти должен, а у Ивана нужда приключилась. Степан на вещичках, а он побёг. Через час второму автобусу время: Степан побёг, - Иван на вещичках. А когда третий автобус подошел, выяснилось, что они совсем не на той платформе стояли. Так и опоздали на крестины. Маленько. То есть конечно обряд уже закончился. А застолье дошло как раз до такой степени, когда никто уже не помнит, кто, кого тут крестит и чем, а в лицо ещё все узнают друг друга.
Фёдор, отец окрещенного, двоюродный брат Домны с Матрёной, первым делом ребёнка повёл смотреть. Сам - то он ещё кое-как на ногах держался, а вот кум с кумой, те уже рядом с дитем, на кровати привалились. Все трое сладенько спали. Федор, долго вглядывался в эту композицию, шевелил губами, загибал пальцы: "Вон энтот, который слева - мой!"- наконец гордо изрек он. Ванька со Степкой переглянулись - слева вообще раскинулась крёстная мать. "Жориком будет!" - погрозил кому-то пальцем Федор. Потом он наморщил лоб, сложил губы в репку и сделался похожим на гриб сморчок, обозначив тем самым, крайнее напряжение ума. Наконец с сомнением протянул: "Вроде тот который справа, больше на меня похож?... А? Ваньк? Ну, правда Стёпк? А? Ну, Дусь- ик!-ка, А..? Вот же, ж... А? Ик! Говорила ведь, что тольки одного принясла! Ай! Хрен с ним, Колькой будет! Слышь, мужики, а че это их с каждым разом все больше становится? Ик! А-а?"- махнул рукой - "Пошли, ребята!"
"Ну, чё, Ваньк, покрестим, штоль, младенца?"
"Да хоть десять, Степушка, грешна моя душа!"
И "покрестили".... Часов до двух утра следующего дня.
Ванька хорошо помнил, как их родственники в такси заправляли. Его, из двоих более сообразительного, вперед посадили, а Степу с вещичками на заднее сиденье закинули. Деньги на такси, однако, Степану доверили. А водителю бумажку с адресом дали, по которому проживала их теща. Гостинцев ей велено было свезть. Ещё Иван помнил, как его наставляли всё время на счетчик глядеть, чтоб таксист лишнего не запросил. Ну, таксист, тоже не дурак! Он и не думал счётчик включать. Включил только подсветку на спидометре и поехали. Цифры, которые высветились, естественным для Ивана образом, утроились в его глазах, и он всё время жарким шепотом просил Стёпу добавить ему в кулак монет для расчёта с таксистом, пытаясь складывать цифры то в строчку, то в столбик. Всё равно получалось очень много. Даже, если в копейках. Ну, правильно! Машине-то этой лет двадцать уж было. Натикало. Короче, чтоб не выглядеть "фраерами", пришлось всё, что у них было, включая на дорогу обратно, таксисту за проезд до тещи отдать.
Приехали. Тёщи дома не было. Пришлось через забор ко- рячиться. Все бы хорошо, только двор чужой оказался. Повезло ещё, что кобель в том дворе привязанный случился.
Это кто ж такой другой столько испытаний выдюжить сможет? А Ваньке со Стёпкой, все нипочем:
"Ну, чё Ваньк, ещё раз перемахнём?"
"Да хоть десять, Степушка, грешна моя душа!"
Добрались, наконец, и до тещиного хозяйства. Только её всё равно дома не было. Записка в дверях торчит: "Покорми утей! Из тазика. Обед в печке". Тазик почему-то в кухне на столе под марлей стоял. Ишь, ты! Как у них тут, ути, в городе живут! У нас в деревне рта без марли не откроешь. Сразу мухами забьётся. А тут... Поудивлялись мужики, да и пошли утей кормить. Не хотелось по себе впечатление у тёщи портить. Утки почему-то наотрез отказывались кормиться. Взаполошно орали и отбивались, так, как будто их заживо потрошили. Пришлось применить смекалку. Иван уток держал по очереди, а Степан запихивал им в клюв мешанку, с ложки. До утра, считай провозилсь. Главное, дело сделано.
Тут Ванька обнаружил бутылку в кармане, которую ему сунул Федор на посошок. Приложились по чуть-чуть. Они ж там, не какие- нибудь, запойные! Закусили, чем Бог послал из чугунка, стоящего в печке, и пошли спать.
С утреца возвернувшаяся теща, застала примерно такой расклад: зятья пускали пузыри, раскинувшись после трудов праведных тут же на кухне. При них - бутылка початая. В печке на поддоне стоит чугунок с пищевыми отходами для утей. Из него две ложки торчат, и по следам оставленным возле чугунка, можно без труда догадаться, что закусывали своячки, именно оттуда. Куда-то исчез со стола тазик с остатками бражки. А по саду живописно разметались, вялыми хризантемами, утки в самых причудливых позах. Впрочем, не подавая никаких признаков жизни!
Обрыдавшись, так и не додумавшись, что за Мамай прошел ночью по ее подворью, тёща принялась тех уток ощипывать. Не пропадать же добру! Когда была ощипана последняя, и тёща начала мысленно примиряться с потерей, груда утиных тел зашевелилась, задвигалась, и отдельные особи, покачиваясь и припадая то на одно, то на другое крыло, стали оживать у неё на глазах. От нереальности всего происходящего её мятущееся сердце не выдержало, и она впала в беспамятство, прямо на кучу перьев.
А в это время, акурат, на кухне, очнулись и "кормильцы". Их первым и естественным желанием было пройти во двор. А там... Даже их отчаянно-похмельное воображение не могло создать более жуткого зрелища чем то, которое они увидели своими глазами. Пошатываясь, бродили какие-то драные страшилки, издавая душераздирающие крики. Над обвалянной в перьях тещей стоял ее любимый кот Блин, надусившийся до последней шерстинки и орал, как индеец, вставший на тропу войны. Иван сказал: "Ого! Е-е-е м-м-о-е-е!". Степан закричал: "На помощь!".
Пока прибежавшие соседи обихаживали бедную женщину, загоняли одичавшую с похмелья птицу в закуток, Иван со Степаном, начинавшие уже понимать, что собственно произошло, благоразумно не стали дожидаться тещиных разборок, а незаметно сквозанули своим ходом, километров за пятьдесят, до дому.
Домне с Матреной показалось подозрительным, что мужики возвернулись домой поздно и безо всякой увязки с каким бы то ни было рейсовым транспортом. Стёпа брякнул, что они-де добирались: "Ну, этим... как яво... О! Гоп стопом!".Ванька так дернул его за руку, что тот язык до слезы прикусил: "Не-не! Ты чё, Стёпушка? Автостопом, етто называется! Во как...". Были трезвыми, и оснований не верить им не было. На вопросы о родственниках отвечали уклончиво и односложно. Живут, мол, помаленьку..... Бражку пьют.
Скандальные подробности незабываемых крестин стали достоянием досужих языков гораздо позже. Но об этом - другой разговор!