Эту смешную и трогательную историю мне поведал случайный попутчик в элек-тричке. Бывший военный рассказал о проводах на заслуженный отдых своего коллеги. Дело было так...
В 1960-е годы в их пограничном отряде служил капитан. Его звали Иван Никифо-рович Ребров. Он был самым старшим среди служащих. Чаще, чем по званию, коллеги обращались к нему уважительно, по имени-отчеству. Для женщин же и детей он был просто "дядей Ваней".
Дядя Ваня являл собою образец "военной косточки". Бывший фронтовик, заслу-женный ветеран войны, весь в ранениях и орденах, он пользовался всеобщим уважением. Добросовестность старого служаки уживалась в нём с безобидным характером, широтой натуры и большой человеческой добротой. Рассказывали, что в одном из боёв он, контуженный, лишь потеряв сознание, перестал выносить раненых из-под огня. Его любили все, особенно дети. В них он души не чаял, постоянно с ними возился. Может быть потому, что сам был бездетным...
Любил он, что греха таить, выпить. В армии этим удивить трудно, но наш капи-тан при этом ещё и чудил, причём весьма своеобразно. Показателен следующий случай.
Однажды отмечался очередной юбилей Советских Вооружённых Сил. В назна-ченное время всё население пограничного городка собралось в клубе на торжествен-ное собрание: офицеры, члены их семей, солдаты. Царили праздничная суета, демонстрация орденов, медалей, женских нарядов и причёсок... Некоторые офицеры уже были слегка навеселе. Среди них выделялась мощная фигура капитана Реброва. Слово "слегка" для него явно не годилось. Скорее, - "изрядно". Он уверенно и целенаправленно двигался в сторону актового зала. Там, между сценой и первыми рядами, разместился духовой оркестр. К нему и направлял свои стопы наш герой. Забрав палочку у растерявшегося дирижёра, он призывно ею взмахнул. Раздались первые звуки "Гимна Советского Союза". Все встали...
Капитан Ребров самозабвенно махал палочкой во всё время исполнения гимна. Выражение лица его было одновременно скорбным и торжественным. С такими лицами русские люди идут в атаку на "супостата" и тащат пьяного товарища домой...
Гимн закончился, все стали потихоньку садиться. И тут новоявленный дирижёр вновь взмахнул палочкой. Вновь грянула торжественная мелодия. Публика недо-уменно (куда деваться!) потянулась вставать во второй раз. Стали раздаваться возмущённые возгласы, перемежающиеся со смешками откровенно веселящихся. И уже по проходу скорым шагом шёл дежурный офицер, а на помощь ему спешил ответственный за мероприятие. Они встали позади дяди Вани и не дали ему проди-рижировать в третий раз. Под белы руки бедолага был выведен из зала.
Другого бы в порошок стёрли. "Никифорыча" же только слегка пожурили. Все-общая симпатия взяла верх над праведным гневом.
Кроме пристрастия к "зелёному змию" дядя Ваня любил крепкое словцо. Обыч-ное в армии дело, но "словцо" капитана Реброва выделялось своей масштабностью. По выражению одного местного остряка здесь не мат связывал слова, а слова - мат. Даже при пении он не мог удержаться от "вставочек". Например, вместо "Чёрный ворон, что ты вьёшься..." он пел - "Чёрный ворон, хули вьёшься...". Петь же Иван Никифорович очень любил. И это при абсолютном отсутствии слуха. Тот же остряк говорил, что дяде Ване не медведь, а мамонт на ухо наступил. Что же касается голоса, то это была какая-то удивительная смесь мычания и рёва, неизменно вызывающая возмущение женщин, больших любительниц попеть. На совместных посиделках своим "вокалом" Никифорыч неизменно "портил малину", что изрядно веселило мужей "боевых подруг".
Здесь мы подходим к ключевой и завершающей части нашей истории. Вершиной "песенного творчества" дяди Вани была "вставочка" в наиболее любимую женщи-нами части песню из репертуара популярного тогда в стране эстрадного квартета "Аккорд". В припеве песни последняя строчка звучала так: "Ты не горюй, куда он денется!". "Обработка" дяди Вани выглядела более приземлённо - "Ты не горюй, куда он, на хер, денется!". Бороться с непробиваемым Никифорычем было беспо-лезно и на него махнули рукой. Женщины не собирались отказываться от любимой песни, "старый пень" - от своей "идиотской привычки". И нескучная жизнь шла своим чередом.
Между тем подошло время капитану И.Н.Реброву уходить в отставку. Пора тако-го ухода всегда печальна. Никифорыч ходил скучный, коллеги сочувственно молчали. Слова об отдыхе тут не годились. Женщины тоже вздыхали, предвидя как всем будет не хватать этого старого, доброго чудака.
Ближе к торжественному собранию, посвящённому проводам ветерана, поведение женщин стало таинственным. Они постоянно о чём-то перешёптывались. Было ясно, что готовится какой-то сюрприз...
...Собрание прошло с огоньком. Говорилось много тёплых слов в адрес нашего героя. Вспоминался его славный боевой путь, долгие годы безупречной службы. Мысль, красной нитью проходившая через все выступления, была одна - жалко расставаться.
На банкете за тостами эта мысль стала выражаться (понятное дело) более чувст-вительно и задушевно. "Дядя Ваня на кого ты нас покидаешь ?! Как мы без тебя, а как ты без нас ?!!" И т.д.
Наконец с бокалом в руке поднялась жена начальника отряда, по совместитель-ству председатель женсовета.
- Дорогой Иван Никифорович! - взволновано сказала она, - Дорогой ты наш дядя Ваня! Мы никогда тебя не забудем, твоей сердечности и доброты! Знай, что здесь, на границе, тебя всегда будут помнить и любить! А сейчас женщины нашей части споют специально для тебя. Это наш маленький подарок и сюрприз!
Пока она говорила, вокруг неё уже собрались раскрасневшиеся дамы. По знаку председательши они слаженно запели уже упоминавшуюся песню из репертуара "Аккорда". В конце припева женщины повысили голоса и грянули:
- Ты не горюй, - тут последовала пауза и, уже с новой силой, - Куда он, на хер, денется!
Грохнул смех, раздались овации, все повернулись посмотреть на реакцию винов-ника торжества и...невольно затихли...
Лицо дяди Вани было, как всегда, непроницаемым. Только из глаз медленно выкатились две крупных слезы, одна из которых побежала по белеющему шраму на левой щеке.
В полной тишине Никифорыч поднялся, вытянул руку с бокалом и хрипло гарк-нул: