А ты видел такое явление, как русалки зимой, дедушка Тимофей?
А зачем тебе, Сашенька?
Нам в школе сказали, что русалки - это такие злые духи, которые уносили в море моряков. А я подумал, зимой же нельзя утащить под воду, значит зимой их нет, а раз их нет, значит в море надо ходить зимой.
Хм... я конечно не видел, но слышать слышал.
Вот тут, в этом лесу, где мы с тобой сейчас идем, было озеро.
Я тогда еще юнцом бегал, кудрявый был, вот такие белые были кудри как этот снежок на елочках. Матушка моя все дивилась 'откели' у моего Тимоши такие волосики, все чернявые в роду были. Отец уж было думать начал нагуляла (прадед твой), он у меня лесником работал, а теперь я вот. Но к трем годам почернели, как будто и не было никогда. Дед Василий -это отцов отчим, мимо дома его проходили, с крестом который, он попом был при тогдашней церкви. Говорил, что ангел во мне был, а когда я с печки упал и головой ушибся, тогда и вылетел. Поэтому волосы и почернели.
Так вот, было мне лет 16, брел я за Василисой, той же тропинкой, что и мы прошли. Это была первая красавица. Губы словно малина, глаза как небо голубое, а косы шикарные - чернявые, густые, не то что сейчас всякой химией 'понамажут' потом причитают, что все и выпали волосы. Вся словно кровь с молоком и посмотреть есть на что и подержаться.
Морозы стояли тогда, ветер и вьюга, шапку на уши натянул, чтоб не отвалились. Щеки так жег ветер. Деревья трещали, страшно, а я все равно иду. Гляжу она по льду пошла, наверно хотела шишек набрать, они в самый мороз, когда в избу заносишь, так и пахнут. Мммм, и никакой вашей парфюмерии не надо.
Так вот шла своими сапожками по льду, цок -цок, как лань. И хвать... и провалилась, я как стоял, так и остолбенел, как могла провалиться. Мороз же, я бегом за ней.
А она намокла вся, шуба ее ко дну тянет, вцепилась как кошка в лед, кричит, плачет. Платок съехал с головы, все косы обледенели. Увидела меня, причитать начала, спаси Тимофей, все что хочешь отдам... а я даже и не думал, пополз как отец учил по льду...
Подполз ближе, синеть вся уж начала, озеро то, широкое, а она по самой середине пошла, чтоб быстрее было, в деревне-то елочек нет, одни тополя да ясени. Только лед подмёрзнет, мужики уж тут как тут, елку в дом тащат, что б женушки не ворчали, а детишки радовались.
Как мы сейчас?
Да, как мы сейчас, ведёшь, какая она пушистая красавица у нас.
А что дальше было?
Снял шарф, размотал, держи говорю, а руки все в крови, льдом поранила. Ухватилась из последних сил. Тяни говорит, спаси меня, век не забуду. Я ее тянуть, а шарф и оборвался, намок, она под лед и ушла. Замолчал дед, только губы живать начал, елка, которую мы срубили, волочилась, как веник и сгребала снег, оставляя за собой ровную тропинку. А что же дальше было, дедушка?
Что, что? Я не сдался, за косы ее выдернул. Положил ее на себя и пополз на спине. Слышу волки завыли, начал богу молить и всем святым, которых знал и не знал, просил спасти наши души: ее и мою. Любил же ее, влюбился с первого взгляда, проходу ей не давал, а она все смеялась, 'Маленький ты еще Тимофейка, чтоб женихаться.' А тут судьба сама подсунула мне подарок под новый год.
Дед замолчал, только елку вез, я посмотрел на него, лицо его стало хмурое, брови насупились, и если бы я не знал, какой у меня добрый дед, то напугался бы этого человека. Молчание мне надоело, я набрал воздуха и выпалил: 'А что дальше то?'
А смерть забрать захотела. Слышу хрипеть начала, растереть бы надобно, а не чем. Снял с нее шубу, в свой кафтан завернул, шапку на голову надел, щеки растирал, как мог, руки целовал, молил. Тут увидел, а сапог то на ногах нет. Вся белая стала как снег. Тут понял я замысел Водяного, душу решил ее заполучить, невесту новую подыскал. Крестик на груди рванул, богу молить стал, но все бестолков, пульс ели слышен, не его тут сила, он в сердце у нас и на небе. Тогда в этой стихии только один путь, решил с Лешим договориться. Звать начал его. 'Дедушка леший, дедушка Леший, Спаси ее! Выведи нас от сюда. Пообещал следить за лесом, жизнь отдать. Толи услышал он меня, толи случайно, но услышал я крики человеческие, и топот кобылы. Говорю ей, Вася, нашли нас, потерпи родная. Нужно, нужно нам добраться до дороги, взвалил ее на плечи и поволочил, до сих пор удивляюсь, как это мне удалось! Хоть и коренастый я был, но мужичек еще!
А кто же вас нашел?
А это Петька, жених ее нас нашел, искать бросился, когда на свиданку не пришла.
Усадил нас на телегу, на вот, выпей говорит, и фляжку протягивает. А то заболеешь и ее намажь. Я хлебнул, а там 'гольный' спирт, все горло мне обожгло, что в глазах все померкло.
Ты умер, дедушка?
Да, нет. Очнулся, когда уже дома на печке лежал, матушка блины пекла, а дед Василий, что-то на коленях читал перед Божьей матерью. Я хотел что-то сказать, а вместо слов, один хрип выходил. Материнское сердце не обманешь, сразу подбежала ко мне, 'Ну что сынок, очнулся! Добрыня, Тимоша очнулся'. Отец бросил нож, что-то вырезал. Как оказалось, крестик новый, свой я где-то в лесу потерял. И подбёг ко мне. Сколько раз я тебе говорил, не ходи за Василиской, пропашяя она! Неслух! Бабка ее ведьмой была. Но тут же разрыдался и целовал меня. Так как ребенком я одним у них был и при этом сын.
Как я?
Как ты сынок, тоже один.
Дед Василий, прочитал все до конца и только после этого подошел ко мне и сказал: Душу твою отмаливал, сынок, черти чуть не унесли.
А я лишь спросил: Василиса то, как?
В городе она в поликлинике, говорят ногу ампутируют, сказал Отец.
Вот и расплата за бабкино колдовство подхватил дед.
А мать, мелете вы, просто девка на морозе долга без сапог была, и тебя чуть на тот свет не увела.
На рождество, ее привезли, всю забинтованную, Петька в это время с другой девчонкой колядовать ушел. А я все-таки без ведома родителей проведать ее пошел. Дом их стоял на окраине, мать у нее сбежала с заезжим каким-то, и растила ее бабушка, говорили, что от нечистой силы ее мать родила и бросила.
Я же думал, что не путевая она была, мать-то ее. Жизни не знавши.
Крыльцо было ветхое, что страшно было наступать, то и смотри развалиться, как в сказке про бабу - ягу.
Я постучал, открыла мне ее бабка, все лицо ее скорчило от издевок сельских и морщинами покрылось от жизни паршивой. Она сказала: ' Ааа, заходи, заходи, коль пришел'. Сказывают, ты мою внучку, спас.
Я - бабушка.
Любишь?
Люблю.
Рано тебе еще.
Любить никогда не рано.
Ну, полно, чушь молоть. Велела никого не пускать. Видеть никого не хочет, безногая она. Русалка ей ноги откусила.
А я все равно зайду, мне не помеха ее ноги.
Какой шустрый, погоди. Когда вырастишь, тогда и придешь.
Нет, я сейчас пойду.
Ну смотри, только никому, ничего не говаривай, понял?
Понял.
Я зашел, комната была светлая, убранная и иконы в углу стояли. Врали люди про колдовство. В задней на кровати лежала Василиса, бинты уже сняли, волосы ее были седыми, как когда-то у меня. А глаза печальные словно омут.
Здравствуй, Вася! Вот проведать пришел.
Она метнула взгляд на бабку, бабка уговаривала, его не ходить, но обещал никому не говаривать.
Здравствуй, Тима! Спасибо тебе, что не бросил умирать в лесу. Страха то натерпелся наверно.
Да, нет, я же мужчина.
Они засмеялись.
Тут я прервал его рассказ, а где же русалка- то деда?
А чем тебе не русалка, русалка она же кто? В первую очередь женщина с холодным сердцем, которая мужиков на тот свет отправляет. Так тем же тебе не русалка моя Василиса?
Нельзя бабушку русалкой называть сказал я. Она добрая, хорошая и любит всех.
Ну полно, рассказов, все пошли домой, а то щеки уже заалели, блинов ждут.