Аннотация: Люди говорили про него разное, но кто поймёт, где правда, а где просто сплетни?
Люди разное про него рассказывали. Что он чернокнижник, и ночами дьяволу поклоняется, а днём варит зелья разные бесовские. Когда он выходил на улицу, все в благоговейном страхе отступали, а потом шептались, пока он не скроется за поворотом.
И пусть говорят, коли им угодно. Можете провести такой эксперимент. Закрыв за собой дверь, прислоните к ней ухо. Можете много чего интересного узнать про себя. Я вот никогда и никого не слушаю. Выводы о людях делаю только сам. Да, без ошибок не обходится. На то мы и люди, чтобы ошибаться. Но это мои ошибки, и ничьи больше.
Я встретил графа, когда был ещё мальчиком. Мои родители давно мертвы были, поэтому рос у приёмных. Не сладко жилось мне, в общем. Утром встаёшь - а заданий уже на пару дней вперёд припасено. Да и слова хорошего от них не услышишь никогда.
Поэтому когда меня граф забрал, счастью моему не было предела.
- Так это ты про графа Ла Вуаля говоришь?
- Да. Он стал мне не только, как учитель, но и вполне отца заменил.
Помню, как сейчас, нашу первую встречу. Я же каждый раз, тайком от приёмных родителей, книжки всякие читал, про алхимиков великих, про философский камень, про эликсир бессмертия. А его кабинет, тот, в который он никого не впускал, выглядел точь-в-точь, как в этих книгах моих. В ретортах всегда кипела какая-то жидкость. На столе лежали бумаги, испещрённые непонятными другим символами. А в тех бумагах для посвящённых открываются тайны мироздания.
Он научил меня понимать эти символы.
Я был помощником для него во всех делах. Меня он не боялся - кто безродному поверит? Так дни и шли своим чередом, пока однажды он не сделал величайшее открытие.
- Философский камень? - глаза моего собеседника округлились до неожиданных размеров.
- Эликсир бессмертия? - спросил другой.
- Превратил ртуть в золото? То есть, свинец.
- Сказки. Это невозможно.
- Как же невозможно?! А чем вы тогда занимались?
- Ртуть и свинец никогда не станут золотом, как и ягнёнок не превратится в волка. Меняются только характеры людей, а природа больше любит постоянство.
- Что же он тогда открыл?
- Граф вообще редкий гений, - сказал я, а потом на секунду задумался, вспомнив его лицо. - Таких больше нет на белом свете, кроме него. Он сделал множество открытий. Но самое главное из них - это сыворотка взаимопонимания.
- Сыворотка чего?
- Сыворотка взаимопонимания.
- Первый раз о такой слышу!
- И я тоже!
-И я!
- Потому, что никто ещё её не получал, - гордо сказал я.
- И что же она даёт?
Я молча побрёл по длинному залу. Потом вышел на улицу. Вся толпа следовала за мной по пятам. Они о чём-то перешёптывались, но громко свои мысли не высказывали.
Подошёл к клетке, в которой звучно пела канарейка.
- Свобода! Я хочу на свободу! Не могу больше быть в этой клетке! - спокойно перевёл пропетое маленькой птичкой.
- Что он сказал? - спросил один из гостей, а потом обратился ко мне. - Что Вы сказали?
- Я перевёл то, что поёт канарейка.
- Вы... Вы сейчас серьёзно? Вот так уж взяли - и пропетое перевели.
- Да!
- А что же она сейчас, по-вашему, поёт?
- Какой прекрасный день, мир прекрасен. Небо голубое, ах, почему я в этой клетке?
- Шутник Вы, всё-таки. Любой так сможет. Поди, проверь Ваши слова!
- Кстати, виконт, кто та молодая особа, что вчера приходила к Вам? Ваша жена знает про неё?
- Что? Да о чём Вы, право...
- Да ладно, Вы же в окружении друзей, можете не скромничать! - я дружески похлопал мужчину по плечу.
- Да откуда Вы узнали! Я же никому!..
- Кроме канарейки никто и не знал Ваш секрет.
Мой друг недоверчиво уставился на меня, а потом на клетку с птицей, потом снова на меня.
- ?!.
- Сыворотка понимания. Говорю же Вам. Друзья, эта сыворотка позволяет понимать язык животных теперь я стал абсолютным переводчиком!
- А что сейчас говорит птичка? - поинтересовался ещё один из гостей.
- Ладно, друзья, пойдёмте внутрь! Не лето, всё-таки! Не жарко! - сказал хозяин.
- Да нет же, я тоже хочу ещё узнать о том, что поёт птичка.
Хозяин безрезультатно пытался уговорить друзей уйти подальше от питомца-свидетеля, но всем вдруг стало очень интересны птичьи песни.
- Ну, что же она говорит ещё?
- Что лорд Лакеруант подарил фамильное колье своей жены той молодой пастушке...
- Хватит! - гневно воскликнул хозяин.
- А о чём думает тот кот? - кто-то из гостей указал в сторону кустов.
-Да о чём может думать кот? - спохватился вдруг Лёкиргоф. - Жак, брысь! Что ты тут забыл?! Брысь отсюда, сказал тебе!
Но меня так просто не отвлечёшь! Я уже начал мысленно двигать шарик, который у меня в голове. Ну, вы же знаете, как это делается! Берёшь тот самый шарик, который между глаз, потом находишь точку между глаз кота - и вуаля! - мысли кота, как на ладони!
- Ох, Лёкиргоф, проказник! Кот видел, как Вы вчера встречались с маркизой Дорф ради денег! Ох, и плут же Вы! А ещё он говорит...
- Хватит! Хватит, я сказал! - таким своего друга я не видел никогда! - Были бы Вы дворянином - я бы вызвал на дуэль. Но вызывать простолюдина - тем более, чернокнижника!..
Он побежал куда-то в замок. А я продолжил сеанс "понимания"
А потом Лёкиргоф вернулся с тремя инквизиторами по бокам.
- Никогда и никому не говори об этой сыворотке, - говорил мне когда-то учитель.
- Но почему же? Это ведь гениально! Она изменит мир к лучшему?
Я ослушался учителя только один единственный раз. Это случилось сегодня.
Меня схватили и куда-то повели. Я пытался вырваться - но это бесполезно, когда ты в руках профессионалов. Потом я пытался прочесть, о чём думают они. Но прочитать мысли человека мне не суждено. Наверно, я слишком увлёкся языком птиц и зверей. Теперь людей я почти не понимаю.
- Люди ошибаются! Мы должны открыть эту тайну! Люди её заслуживают!
- Да, люди часто ошибаются. Но мы не должны их за это судить, - ответил мне тогда учитель. - И это открытие никогда не должно быть обнародовано. Люди простили бы, если бы кто-то стал бессмертным, когда они должны болеть и умирать. Люди бы простили, если ты бы вдруг смог делать золото из воздуха. Но правды они никогда не простят.
Все люди ошибаются. Но не мой учитель. Он и в этот раз оказался прав. Теперь я это прекрасно понимаю.
Мою шею туго сдавливает верёвка. Ворона, что сидит на суку, думает: