|
|
|
Смерть святого Брендана
|
|
At last out of the deep seas he passed,
and mist rolled on the shore;
under clouded moon the waves were loud,
as the laden ship him bore
to Ireland, back to wood and mire,
to the tower tall and grey,
where the knell of Cluain-ferta's bell
tolled in green Galway.
Where Shannon down to Lough Derg ran
under a rainclad sky
Saint Brendan came to his journey's end
to await his hour to die.
|
|
Вернулся он от глубоких морей,
Катился туман на брег;
Под мглистой луной шумела волна,
Ладья стремила свой бег
Обратно в Ирландию, к лесам и болотам,
Где серая башня стоит,
Где звон похоронный Клуань-фярты
Над зеленым Голуэем летит.
Где Шэннон-река к Лох-Дергу бежит
Под небом, прошитым дождем,
Святой Брендан, окончив свой путь,
Смертного часа ждет.
|
|
'O! tell me, father, for I loved you well,
if still you have words for me,
of things strange in the remembering
in the long and lonely sea,
of islands by deep spells beguiled
where dwell the Elven-kind:
in seven long years the road to Heaven
or the Living Land did you find?'
|
|
"Поведай, отче, ради любви к тебе,
Коль остались слова для меня,
О дивном и странном, что память хранит
И дальние бескрайние моря,
Об островах, где жив эльфийский род, -
Их крепко хранят чудеса;
За долгих семь лет сыскал ли ты путь
К Земле Живых или на Небеса?"
|
|
'The things I have seen, the many things,
have long now faded far;
only three come clear now back to me:
a Cloud, a Tree, a Star.
We sailed for a year and a day and hailed
no field nor coast of men;
no boat nor bird saw we ever afloat
for forty days and ten.
We saw no sun at set or dawn,
but a dun cloud lay ahead,
|
|
"Поблекли давно и слабы теперь
Виденья, что зрел тогда;
В памяти живы остались лишь три:
Туча, Древо, Звезда.
Плыли мы год и день, не встретив
Ни поля, ни брега людей;
Ни лодки, ни птицы не видели в море
Сорок и десять дней.
Не было солнца на заре иль закате,
Впереди - облака стена,
|
|
and a drumming there was like thunder coming
and a gleam of fiery red.
|
|
И гул, как раскаты грома вдали,
И алый отблеск огня.
|
|
Upreared from sea to cloud then sheer
a shoreless mountain stood;
its sides were black from the sullen tide
to the red lining of its hood.
No cloak of cloud, no lowering smoke,
no looming storm of thunder
in the world of men saw I ever unfurled
like the pall that we passed under.
We turned away, and we left astern
the rumbling and the gloom;
then the smoking cloud asunder broke,
and we saw that Tower of Doom:
on its ashen head was a crown of red,
where fires flamed and fell.
Tall as a column in High Heaven's hall,
its feet were deep as Hell;
grounded in chasms the waters drowned
and buried long ago,
it stands, I ween, in forgotten lands
where the kings of kings lie low.
|
|
К туче стремилась гора-исполин -
Ал вершины подбой,
Черны обрывы, что над морем встают, -
В них бьется темный прибой.
Ни облаков покрова, ни близкой грозы,
Ни дыма глухой пелены -
В мире людей я не видел подобного
Завесе, что миновали мы.
Повернули мы прочь, за кормою оставив
Край рокота и мглы,
И вдруг увидели Башню Рока -
То расступились тучи тусклы:
Главы ее пепел увенчан багрянцем -
Там пляшут огня языки.
Высока как столп небесных чертогов,
Устои как ад глубоки;
Её корни - в безднах, что давным-давно,
Затопив, сокрыла волна,
Над землями, где лежат короли королей,
Высится, мыслю, она.
|
|
We sailed then on, till the wind had failed,
and we toiled then with the oar,
and hunger and thirst us sorely wrung,
and we sang our psalms no more.
A land at last with a silver strand
at the end of strength we found;
the waves were singing in pillared caves
and pearls lay on the ground;
and steep the shores went upward leaping
to slopes of green and gold,
and a stream out of the rich land teeming
through a coomb of shadow rolled.
|
|
Плыли мы дальше, пока ветер не стих,
И тогда мы трудились веслом,
Жестоко нас мучили голод и жажда,
И с губ не летел псалом.
Наконец на исходе сил мы нашли
Страну со взморьем серебра;
Там пела волна в колоннадах пещер,
На земле - жемчугов игра;
Берег отвесный вздымался ввысь
К склонам зелено-золотым,
От земли изобилья полноводный поток
Бежал ущельем крутым.
|
|
Through gates of stone we rowed in haste,
and passed, and left the sea;
and silence like dew fell in that isle,
and holy it seemed to be.
|
|
Гребли мы споро и оставили море,
Пройдя сквозь каменные врата;
И святым этот остров казался нам:
Там росой тишина разлита.
|
|
As a green cup, deep in a brim of green,
that with wine the white sun fills
was the land we found, and we saw there stand
on a laund between the hills
a tree more fair than ever I deemed
might climb in Paradise:
its foot was like a great tower's root,
It height beyond men's eyes;
so wide its branches, the least could hide
in shade an acre long,
and they rose as steep as mountain-snows
those boughs so broad and strong;
for white as a winter to my sight
the leaves of that tree were,
they grew more close than swan-wing plumes,
all long and soft and fair.
|
|
Как зеленая чаша с высоким краем,
Где солнца свет - вино,
Была земля, что нашли мы, где древо
На холме меж гор взращено.
До поры той я мыслил, что даже в раю
Не растут дерева дивней:
Основа великой башни подножье его,
Высота - не для взгляда людей;
Велики его ветви, и акр покроет
Самой малой тень,
Возносится кручей горных снегов
Мощной кроны сень:
Ибо увидел я, что листья на древе
Белы как зима бела,
Длинные, мягкие, дивные, гуще,
Чем перья лебяжьего крыла.
|
|
We deemed then, maybe, as in a dream,
that time had passed away
and our journey ended; for no return
we hoped, but there to stay.
In the silence of that hollow isle,
in the stillness, then we sang -
softly us seemed, but the sound aloft
like a pealing organ rang.
Then trembled the tree from crown to stem;
from the limbs the leaves in air
as white birds fled in wheeling flight,
and left the branches bare.
From the sky came dropping down on high
a music not of bird,
not voice of man, nor angel's voice;
but maybe there is a third
fair kindred in the world yet lingers
beyond the foundered land.
Yet steep are the seas and the waters deep
beyond the White-tree Strand.'
|
|
Будто время минуло и окончен путь -
Чудилось нам как во сне;
Ведь мечтали мы не вернуться домой,
Но остаться в этой стране.
И тогда в безмолвии острова-чаши
Запели мы, нарушив молчанье, -
Негромко, нам мнилось, но песнь в вышине
Раскатилась, как органа звучанье.
Затрепетало древо - и вершина, и ствол,
Сорвались в небо, закружив,
Как белые птицы с кроны листья,
Сучья и ветви обнажив.
Полилась с высоты поднебесной музыка -
Тот напев не птицы вели,
Не голос человеков, не ангела глас;
Но вдруг доселе земли
Не покинул третий, дивный род,
Что медлит за краем-под-волной?
Но безбрежны моря и бездонны пучины
За Белого древа страной".
|
|
'O! stay now, father! There's more to say.
But two things you have told:
The Tree, the Cloud; but you spoke of three.
The Star in mind do you hold?'
|
|
"Помедли, отче! Не все еще сказано.
Две тайны ты мне открыл:
Древо и Туча; говорил же о трех.
О Звезде ли ты не забыл?"
|
|
'The Star? Yes, I saw it, high and far,
at the parting of the ways,
a light on the edge of the Outer Night
like silver set ablaze,
where the round world plunges steeply down,
but on the old road goes,
as an unseen bridge that on arches runs
to coasts than no man knows.'
|
|
"Звезда? Я видел ее, далекую, горнюю,
На росстани дорог -
Искра на грани Внешней Ночи,
Пылающее серебро,
Где круглый мир оборвался, но прямо
Старый путь убегал,
Как незримый мост, чьи арки стремятся
К берегам, куда человек не ступал".
|
|
'But men say, father, that ere the end
you went where none have been.
I would hear you tell me, father dear,
of the last land you have seen.'
|
|
"Но говорят, отец, что прежде конца
Ты был там, где никто не бывал.
Открой мне правду, милый мой отче,
О последней земле, что ты повидал!"
|
|
'In my mind the Star I still can find,
and the parting of the seas,
and the breath as sweet and keen as death
that was borne upon the breeze.
But where they bloom those flowers fair,
in what air or land they grow,
what words beyond the world I heard,
if you would seek to know,
in a boat then, brother, far afloat
you must labour in the sea,
and find for yourself things out of mind:
you will learn no more of me.'
|
|
"Доныне память хранит Звезду
И распутье морей,
Благоуханье, что ветер принес, -
Смерти слаще и острей.
Но под какими небесами, в какой земле цветут
И где растут те дивные цветы,
Что за слова меня достигли из-за грани мира,
Коль знать желаешь ты,
То в дальнем море тебе трудиться должно
В ладье, о брат-чернец,
И самому найти, что за пределом знанья;
Моим речам конец".
|
|
In Ireland, over wood and mire,
in the tower tall and grey,
the knell of Cluain-ferta's bell
was tolling in green Galway.
Saint Brendan had come to his life's end
under a rainclad sky,
and journeyed whence no ship returns,
and his bones in Ireland lie.
|
|
В Ирландии, там, где леса и болота,
Где серая башня стоит,
Звон похоронный Клуань-фярты
Над зеленым Голуэем летит.
Жизнь окончил cвятой Брендан
Под небом, прошитым дождем,
Он там, откуда не ждут кораблей,
Ирландия его кости блюдет.
|