- У тебя, что, кто-то есть?- Пилот посмотрел в сторону открытой в комнату двери.
- А?- Тьма стаскивал с ног ботинки. Один об другой.- С чего ты взял?..
- ...
- Это... Да, я его вообще не выключаю. Ни на кого не нарвемся. Она ушла рано утром. - Он подумал и добавил:
- Поцапались мы, ну, я ее и послал...
Коридор был длинным и узким, а комната - маленькой. На удивление маленькой и на удивление разгромленной.
Пилот поднял перевернутое кресло:
- Вы, что, подрались?
- Немножко. - Тьма поставил пакет на стол, - Давно была пора завязывать с подругой. Да, оставь ты там все... Иди сюда.
Стол был завален мутными стаканами, мокрыми окурками и шкурками от колбасы.
- Вчера под вечер только колбаса и осталась, - извиняющимся голосом произнес Тьма. Мусор был скинут на пол.- Садись. Только аккуратно: вчера там, кажется, вино разлилось.
Зазвенели выгружаемые из пакета бутылки и жестяные банки. Телевизор заполнил рекламой повисшую паузу.
Слишком громко. Пилот убрал звук.
Тьма поморщился:
- Зачем? Не выношу, когда так тихо. Пусть работает...- Он достал одноразовые стаканы. - Знаешь, удобно. Мыть не надо.
- Будешь пользоваться до прихода очередной крали? - Поинтересовался Пилот.
- Думаешь, буду это все разгребать сам? Хотя, не знаю, может, снизойдет что-то. Что-то типа вдохновения.
Пилот хмыкнул.
- Нет, ну, правда: не могут же бабы прибираться только потому, что надо. Наверное, в этом есть какой-то особый бабский кайф. Как думаешь?
Вопрос был риторическим и ответа явно не требовал.
На экране очередная группа спецназа рассредоточилась вокруг очередного торгового центра.
- Смотри, опять в заложники кого-то взяли.
- Да, какая разница, переключи лучше, - Тьма искал в столе консервный нож.- Вот ведь зараза!
Отечественный репортаж сменила зарубежная хроника. Саванная местность, перемежающаяся лианами. Вместо слонов и антилоп - негры и белые в пятнистых штанах. Аты-баты, шли солдаты, с ними танки, автоматы...
- Ясное дело,- прокомментировал Тьма, давя сталью жестянку,- сейчас время не "В мире животных", сейчас - время новостей. Значит, должно быть побольше трупов, желательно различных национальностей.
- Трупы еще не показывали.
- В том-то и дело, что "еще", - в разрезе свежий "кирпичик" пах просто сумасводяще. Захотелось съесть его сразу, весь и только его.- А ты правдолюбец. Слушай, мы огурцы забыли купить.
- Без огурцов никак?
- Водка должна быть с огурцом. Это закон природы: зима со снегом, баба с мужиком, а водка с огурцом. Ты куда смотришь?
Пилот смотрел в телевизор.
Тьма помолчал.
- Ерунда это все, - сказал он тихо. - Думаешь, война и на самом деле такая?
Пилот не ответил, хотя Тьма ждал его ответа. Сидел напротив, и смотрел в лицо через загаженный разной пакостью стол. Пилоту было всего семнадцать лет, и он не знал, какая бывает война, так что отвечать ему было не чего. И он спросил:
- Слушай, какого ты вообще в армию подался?
- Честно? Будешь смеяться...
- Не буду.
- Думал, подмажу, кого надо и служить здесь оставят, на базе. У дома родного...
- И..?
- И плохо подмазал, видать.
- Да...Надо было косить.
Тьма покачал головой:
- Прежде всего, не надо было быть таким придурком. Знаешь, что я тогда думал?
- ...?
Тьма молчал.
- Да, не буду я, Тьма, смеяться...
- Да?
- Ага,- сказал Пилот,- Мы еще не столько выпили. Ну?
- Ну-ну,- передразнил Тьма,- говорю же: придурком был. Думал армия из меня человека сделает. Взрослых ощущений хотелось.
Пилот фыркнул и спросил:
- Ну и как?
- Как видишь. Мужик - не мужик, а дурости поубавилось. Когда понял, что из меня не Рембо получится, а скорее груз в цинковом ящике.
- Пушечное мясо?- Блеснул банальностью Пилот.
- Редко когда не так.
На экране корреспондент передавал с места событий. Репортаж кончился. Замелькала реклама.
- Я знаю, почему ты тогда так все решил.
Тьма посмотрел ему прямо в глаза:
- Да?
- Три года назад. Так? Бемби как раз...
- Закрытая тема,- перебил Тьма. Он смотрел какое-то время в окно.- Давай выпьем?..
- Не тянет.
- Смотри-ка... А я выпью. Как обычно, да?
Он разлил по стакушкам:
- Точно нет?
- Точно.
- Тогда - обе для меня.
Выпил, выдохнул, из глаз брызнули слезы:
- Чистоган, блин...
- Это так больно?- вдруг спросил Пилот.
- Что именно?- Тьма оттер слезы тыльной стороной ладони.
- То, из-за чего ты пьешь "как обычно"?
- Смотри - мы рассоримся.
Пилот раскачивался на задних ножках стула:
- Не из-за чего. Нам с тобой. Ты сам с собой не рассорься.
- Умный какой,- и выпил еще раз. По две. И по новой слезы,- Хх-хы...
Пилот смотрел и ждал.
- Ты знаешь, когда я ее в первый раз увидел? Вернее, как?
-...
- То есть, помню я ее еще с детства. Мы все тут друг друга знаем и помним, так? Это ясно. Давным-давно. Но увидел.... Понимаешь? УВИДЕЛ я ее и понял, что ЗНАЮ потом.
- У тебя язык плетет не весть что. Проще говоря: заплетается. Ты не перепил?
- Это ты слишком трезвый. Будешь?
- Нет.- Пилот приземлился на все четыре Стуловы ножки.
- Солнце светило ярко. Волосы... черт, она их тогда не красила, льняные были волосы. Длинные. Не грива, а волна - мягкая-мягкая. Возьмешь на ладонь и от них золото, тепло и свет... И глаза, и губы... и руки, которые целовать тянет. Глаза голубые - нежные. Чистые они тогда были, Пилот, понимаешь?
- Стишками не балуешься? Надо бы...
- Да пошел ты! Будешь?
Пилот покачал головой.
- Ну, и ладно. Значит снова - мои.
- И?..- Спросил через некоторое время Пилот.
Недоуменно воззрился Тьма, потеряв в стаканах нить рассказа.
- Дальше что?.. После волос, глаз и так далее?
- Какой козел! Откуда берутся только такие козлы?!
- Оттуда же...
- Чего я с тобой тут сижу? Пацан пацаном...
По экрану шла рябь клипа.
- Солнце светило ярко.
- Повторяешься.
- Знаю. Но оно светило невыносимо ярко. Майское солнце. На асфальте, посреди тротуара лежал котенок...
Пилот поднял брови.
- Да, котенок... Облезлый весь, грязный - то ли дети не домучили, то ли сам больной. У него бочка едва поднимались. Все проходили мимо. Брезгливо - блохастый ведь, вонючий. Почти дохлый. А она остановилась его погладить. Потом подняла, прижала к белой кофточке и понесла куда-то. Я потом у нее дома этого кота видел. Здоровый такой кот, злющий. Не было бы этого кота...Скажешь, ерунда? Что там котенок, когда такое вот твориться, - Тьма махнул головой в сторону телевизора,- Но ведь это мы творим. Мы, понимаешь, не те, кто котят подбирает. А мы.
Помолчали. А как же - братское молчание тоже должно присутствовать.
- Тот кто тогда мимо проходил и мимо тебя пройдет, когда ты будешь кровью харкать. Наморщит нос и потопает. Решит, что вид тела в крови, соплях и моче несколько не эстетичен. И знаешь что? Мимо прошло чертовски много!
Пилот подумал, что может возразить. Что люди разные. Что котенок и человек не одно и тоже. Что при разных условиях в одной и той же ситуации человек поведет себя по-разному.
Но не стал.
Пьяный Тьма был прав.
- Бемби другая. Она из тех, кто жалеть умеет.
"Видимо, всех, кроме себя",- подумал Пилот и налил себе водки.
- Оставь мне эту термоядерную гадость. Там, в пакете, вино есть. Нет, хорошее вино! Специально для тебя брал. Жалеючи твою печень. А больше из-за твоего чистоплюйства снобического...
- Ну, ты сказал!
Нашли бокал, налили, и вместо тоста Тьма сказал:
- Все люди делятся на тех, кто живет и тех, кто смотрит.
Пилоту это было как-то до лампочки, он рассматривал бокал на свет.
-Те, кто живет, тоже делятся: на злых и добрых...
- Теория подвидовой градации по Тьме... -Буркнул Пилот в стакан.- А те кто смотрит?
- Что?
- Они на кого делятся?
- Они ни на кого не делятся. Они просто смотрят.
- А-а-а...- Пилот похлопал Тьму по плечу.- Молодец. Ты гений. Буквально Дарвин.
Он наполнил стаканы до края:
- Пей.
- Пей, - повторил Тьма,- Ты же со мной пришел разговаривать. Или все-таки бухать?
- Бухать.- Честно признался Пилот.
- Сволочь,- совершенно беззлобно, даже как-то ласково получилось. И Тьма тут же поинтересовался:
- Что совсем плохо?
- Плохо, - глаза Пилота на миг стали бездонными. Но он моргнул, и бездна пропала. Тьма отвел взгляд.
- Тогда слушай,- он снова попытался перейти на тот тягуче-серьезный тон, который возникает только под основательным градусом.
- И что? Станет совсем хреново?
- Нет. Тебе уже хуже не будет.
"Действительно",- подумал Пилот. -"По крайней мере, не сейчас и не по этому поводу"
- Доплыли до дна,- озвучил он свои мысли и залпом выпил вино.
После третьего "залпа" Тьма стал ему ближе и родней, и Пилот попробовал поймать витиеватый след его рассуждений. А наболтал Тьма уже прилично.
-...смотреть на жизнь как на фильм. День - смена кадра; снова - день, снова - кадр. Плачут, смеются и ничего не делают. В смысле: не делают, что хотели бы сделать, увидев что-то и заплакав. Или засмеявшись. Знаешь почему?
Пилот что-то промямлил.
- Потому что - ничего на самом деле не хотят. Посмеялись-поплакали и забыли. Тут же. Они не знают даже, что можно что-то хотеть.
"Я туп. Я очень туп".- Подумал Пилот.
- Зрители. Зрители не пытаются попасть в кадр и изменить что-то на экране. Они просто смотрят и говорят: понравилось им или нет. А завтра - новый фильм, и они снова смотрят, забывая то, что им нравилось вчера. Ты слушаешь?
Пилот пошире открыл глаза, мол: "А как же!"
- Вот ты - зритель.
- Да? - Теперь Пилот смотрел на Тьму поверх бокала, который поставил перед носом. Свет падал сквозь стекло, делая половину лица ниже глаз алой.
- И Дана твоя тоже!
- Дана,- сладко протянул Пилот и лег щекой на собственный локоть.
- Замерли как куколки. Как будто споткнулись на каком-то отрезке и все! Все идет мимо вас. Все уже прошли давным-давно мимо, уже другом думают, другим живут, а вы еще где-то там. В своем придуманном замершем мгновенье. Хлопаете глазами - и ...!
- А ты? - Вдруг спросил Пилот.
- Я? Я тоже...- сник Тьма.
- А еще кто?
- Еще Алекса.- Тут Тьма уточнил:
- Только она зритель из VIP-ложи.
Пилот хмыкнул. И тут же спросил:
-А Бемби?
Тьма сник еще больше:
- Она живет. Они изо всех сил живет.
Пилот хмыкнул погромче.
- Молчи. Ты знаешь, как я к ней отношусь. Поэтому - молчи.- Вино перелилось через верх.- Хоть ты молчи. Она хорошая. Просто запуталась.
И тут же по ассоциации "Бемби-спит-с-Димуром" со вздохом произнес:
- И Димур живет. И Рыжий. Даже Лось. А мы с тобой только на это смотрим.
- Я тоже спал с Бемби,- заявил Пилот.
Тьма глубоко вдохнул и очень медленно выдохнул.
- Я же тебя попросил помолчать.
Пилот слегка возмутился:
- Сам только что сказал, что все, кто спал с Бемби...
- Я ТАК сказал ?!
- Ну... не совсем...
- Балбес. Ты ничего не понял.
- Точно,- кивнул Пилот. Он зевнул. Спать хотелось страшно, а до милой кроватки топать несколько кварталов.
- Им просто нравиться жить - больно или счастливо - лишь бы жить; ставить цели, добиваться их. Вот у тебя есть цель?
- Есть.
- Нет,- злорадно перебил Тьма,- у тебя нет цели. У тебя - мечта. И тебе нравиться, что она витает в воздухе. Высоко в воздухе, заметь. Потому что ты не собираешься ее добиваться. Тебе нравиться на нее просто смотреть.
- Так что нет у тебя никакой цели,- еще раз резюмировал Тьма.
- Да пошел ты,- зевнул Пилот.- Наливай... Какая разница?..
- От нас ничего не зависит. Потому что мы не можем ничего изменить.- Тьма промахнулся бутылкой мимо стола. Грохот.- Как бы сильно мы не любили.
-Только не плачь, ладно?- Пилот допил свой стакан.- Скука с тобой сегодня Темка, смертная. Пойду повою на Луну в одиночестве. У себя дома.
- Adios, - cказал Тьма.
- Ты до кровати-то доберешься?
- Of couse.
- Полиглот хренов,- покачал головой Пилот. Он вернулся и дотащил Тьму до дивана. От сразу же отключился. Или он "уже" отключился ?
Пилот вышел на веранду. Прохлада отрезвляла.
"Нужно купить что-нибудь зажевать, а дома дышать в противоположную от предков сторону",- Пилот старательно переставлял ноги. Этот процесс нужно было держать под контролем.
На площади он купил "Оorbit".
Муниципальная высотка светилась огнями. Дом за железным забором с очкастой консьержкой. Для небольшого города появление дома с консьержем стало событием. Экзотика местного масштаба.
У кого-то на 5-ом была вечеринка.
В этом доме жила его любимая девочка.
"К черту орбит",- сплюнул Пилот и достал сигареты.
Дым обжег. Парень посмотрел на небо.
"Вот-вот пойдет снег",- он запахнул куртку. Он снова посмотрел на пятнистый огнями окон дом.- "Мы не можем ничего изменить", - вспомнились недавно произнесенные слова.- "Как бы сильно мы не любили. И моя девочка, будет жить где-то там, высоко, за толстыми стеклами и железобетоном стен, а мне останется только целовать ее имя в пьяных откровениях с Тьмой. Каждому - свое, моя...".