Аннотация: Опубликован в Брестской областной газете "Заря" 23.07.2011 г.
Солнце неожиданно совершенно вырвалось, вынырнуло из-за тучи и запрыгало по небу, как мяч. Мокрый мак поднял красную головку, лепестки задрожали, сбрасывая капли дождя, листья вытянулись - рррраз, ррраз, ррраз - и к небу потянулись крохотные острые уголочки.
Я залюбовалась им и, подобно маку, сложила зонт, бросила его на скамью и протянула руки вверх - к кроне деревьев, щуря глаза от теплого июньского солнца. В парке было мокро, свежо и пахло дождем. Ни одной живой души, кроме серого голубя, который чистил перья недалеко от меня.
Я достала пакет и, уложив его на лавку, уселась, вытянув ноги... Было так спокойно и необыкновенно волнительно... Дышалось глубоко. Мысли - светлые, пестрые, как полевые, умытые теплым дождем цветы, мелькали вагонами скорых поездов быстро, стремительно, оставляя милые разноцветные солнечные зайчики!
И вдруг опять хлынул дождь. Зонт надо мной взорвался парашютом, огромные капли, как камни, забарабанили о плитку. Я поджала ноги. Прыть дождевых капель стерла придуманный запах полевых цветов. От тяжести воды обрушилось с деревьев несколько желтых листьев. Во все стороны забрызгала тротуарная пыль, смешанная с дождем. Я вздохнула и вырвала из блокнота, в каплях, несколько листов.
И здесь началось... Мысли, недавно спокойные, стали неожиданно путаться, наполняться, двоиться, троиться... Они стали меня пугать: мешались, переплетались, ускользали и растворялись в воздухе. Они были безумными, безудержными, резкими, упругими и стали ложиться, ложиться, ложиться на бумажный лист стремительно, наперекор мне! С криком, вырываясь, как из цепей! Они задыхались от нехватки воздуха и ватной мишуры, которой была заполнена вся я! Они дерзили мне, хлестали, били, оставляя порезы, резали! Комкали фотографические иллюстрации памяти, рвали на части, топтали в грязь, вон! Навсегда вон! Я дрожала, противилась, но они, как надзиратели, толкали, кричали, надрывались, выли!
...Дождь лил, стержень ручки побелел на влажном листке бумаги, слова расплывались в лужи. Буквы размывались, зарисовывая белый лист легким голубым цветом.
Когда я остановилась, то едва смогла разжать пальцы, крепко схватившие ручку... Я так громко дышала, что, казалось, это кто-то другой сидит рядом и приходит в чувства, словно от сильного испуга. Остановившись, я уронила голову на колени совершенно слабая, без сил и долго лежала, слушая мерный шум дождя.
Открыв глаза, я обнаружила голубя. Он сидел рядом со мной под зонтом и, как старец, спокойно смотрел на меня. Указав на мои размокшие листы, голубь подошел ещё ближе... Не понимая, что делаю, я скрутила листы тонким цилиндром, обмотала ниткой мулине, и, привязав к его послушной лапке, отпустила навсегда...
Голубь скрылся за плотной пеленой дождя. Вылив воду из туфель, я обулась и медленно зашагала в сторону дома. Было не зябко, не сыро, было совершенно никак...
Утром небо оказалось глубоким и чистым. Смешные воробьи у подъезда носились за крошками хлеба, которые, смеясь, я выбрасывала им из окна. Суетилась белая кошка на втором этаже, била лапой в стекло, муркала, щемилась среди цветочных горшков, лишь бы выбраться, схватить шустрых птиц и так пахла липа! Этот запах сладкий, медовый, удивительно летний и легкий, как белый сарафан с желтыми цветами, врывался в комнату, и я захлебывалась им, ловила жадно - он так пьянил!
Вчерашнюю мокрую одежду кто-то подобрал с лавки... Снял повязанный мной розовый бант, разложил рукава, и, удовлетворенно затолкав в суму, скоро ушел, оглядываясь.
Год спустя я торопливо несла с фотостудии горы пестрых фотографий. На осеннем бульваре было людно, медленные прохожие улыбались солнцу, и оно, уже такое нежное, щекотное, бабьелетнее, окрашивало в рыжий цвет волосы, веснушки, ладони рук. Залюбовавшись, я остановилась и не сразу услышала, как воркочет голубь прямо возле меня... Он сидел на плече задумчивого человека в очках, облокотившегося на одну из своих картин. Человек был удивительно отрешен, погружен в своих мысли.
Акварель на его полотнах была размыта, будто чересчур набрала воды, но светла и чиста. На полотнах был парк, мокрые листья и... я. Пустели лавочки, темнели стволы деревьев, а сквозь их крону, вверху, выше, пробивалось яркое и теплое солнце.