Февраль закончился, и март уже вступил в свои права. Снег от этого не был пушистым, а, напротив, стал тяжёлым, налившись какой-то томной влагой. Он лежал огромным булками, слегка отступая от стволов деревьев, почти проснувшихся и испускавших спросонок тепло, мягкое и мудрое, как осеннее Солнце. Лес покрылся тишиной, иногда прорезаемой трещоткой дятла, добывающего последних неосторожно укрывшихся букашек, так и не перезимовавших, и печальными стонами ранней кукушки.
Непонятный, едва уловимый трепет в груди. Глаза должны гореть от такого трепета - она точно это знала. Босые ноги едва касались холодного и мокрого снега, оставляя лёгкие проталины. А под снегом ещё спала Земля, которую ей надо было пробудить.
Больше всего ей нравилось имя Фрейя. Такое лёгкое и звенящее, будто рассыпающееся слезами по её ожерелью! Никто, кроме смертных, не умеет так искусно давать имена. Не удивительно: ведь это было первое дело, которому они научились на Земле. Они дали жизни это имя, а дальше Земля сама учила их. Только вот светловолосый северный народ Фрейя любила своей скупой бессмертной любовью более всех людей. Что-то было в них такое прекрасное, холодное, завораживающее, похожее на снег, от которого ей сегодня придётся освободить год.
Сердце поёт, когда кончики пальцев касаются холода и тот отступает. Из самых-самых глубин, откуда-то из центра Земли, по невидимым корням бежит неистощимый поток. Он захватывает, заставляет раскрывать глаза широко-широко, навстречу Солнцу открыть душу. И Фрейя танцевала, сплетала лёгкие движения в бесконечный танец, пока Солнце, вставая, разгоняло первый весенний туман, пока из тишины истекали первые звуки рождений. В ней отзывались сотни влюблённостей, тысячи зарождающихся надежд, миллионы горящих глаз смертных. В каждом движении светились тайные заговоры неопытных девушек, твердящих глубокие слова над розовыми свечами и белыми цветами, давно умерших и ещё не рождённых. Просто быть на секунду смертной, просто не знать о законе перевоплощений, просто верить, что можешь исчезнуть! Поэтому отдать всё, что есть, всё, что можешь! Прямо сейчас, ни на мгновение не задумываясь! Всё во имя любви, всё во имя счастья! Просто глубоко вздохнуть от неразделённой страсти, просто проронить слезу от иллюзорного поражения! Танцевать, не останавливаясь, на радость Солнца. А оно такое тёплое! Нежное! Бесконечно гордое! Как можно его не любить? Столько света, столько сил просто так, потому что не может иначе. И как бесконечно далеко от него богиня пятой гильдии!
Ожерелье Фрейи из сотен сверкающих камней, переплетённых вечно молодыми побегами, увешенное маленькими ключиками, плясало на её груди вместе с хозяйкой. Радужные всполохи проносились над краем Мира. Радуга, казалось, танцевала свой неповторимый танец, иногда цепляясь за светлые волосы Фрейи, иногда больно ударяя её по обнажённой коже. И пока длился это бесконечный танец во имя любви к Солнцу, пока женщину всё больше поглощали её чувства, ожерелье становилось всё более и более свободным. И вот, наконец, в такт щебету покидающей насиженное место синицы, оно звякнув ударилось о землю. Золотые брызги вскинулись в небо. Сотни прекрасных осколков полетели в стороны, отозвавшись в расколовшихся льдинках и поющих капелях. А Фрейя всё неслась и неслась в одиноком и незамкнутом хороводе, что-то шепча и напевая, не замечая прекрасных бликов вокруг. Солнечные зайчики быстро разбрелись по поляне. Ключики мгновенно дали всходы. Шероховатые зелёные листья, единственная молодая зелень здесь, расправились и потянулись. Их лопатки с желтеющими прожилками недоумённо подставили спинки под ласки Солнца. И маслянисто-жёлтые глазки-цветы уставились удивлённо на танец Богини, задорно покачивая своими ложами, чувствуя ритм поющих капель.
И пока умирал Снег, готовясь к новому воплощению, пока медленно усыпала Зима, завороженная метущимся блеском Фрейи, горьковатый запах первоцвета разносился над Землёй. Ей пришло время проснуться. Почувствовав тепло под ногами и запах сопревшей хвои, Фрейя очнулась от чарующего транса поклонения и легко подхватила упавшее ожерелье. В её руках Радуга снова засветилась тёплым солнечным светом, который так подчинил себе богиню месяц назад. Ключики зазвенели и им подпел задорный смех. На поляну выбежала девушка. Лёгкий полушубок на ней расстегнулся, а пёстрый шарф сполз почти до резиновых сапожек. Светлые волосы, румянец на щеках и щедрая улыбка так странно сочетались на этом лице, что оно становилось похожим на Солнце. Фрейя легко вздохнула и исчезла. По лесу пронёсся лёгкий звон, смешавшийся с щебетом птиц.
Девушку звали Маша. За спиной её висел маленький полотняный рюкзачок, из которого она проворно извлекла нож в кожаных ножнах. "Прости меня, первоцвет! Я не возьму больше того, что мне нужно! Только поделись со мной своим побегом, силой своей, приворотной. Ведь если б ты увидел хоть на миг его глаза, если бы почувствовал его запах, ты точно захотел бы мне помочь быть с ним рядом! Я обещаю: я честно сделаю его счастливым, самым счастливым из смертных! Только помоги мне, первоцвет, миленький". Цветы, казалось, покорно опустили головку под её нежными руками, понимающе закивали листья. Зашелестел в лесу лёгкий и тёплый ветерок. Птицы залились отчаянно влюблённой трелью. Резким движением Мария метко срезала пять цветков из соцветия, которые тут же скрылись в рюкзачке. "Да, хранят тебя силы Воды! - снег, растаявший в тёплых и тонких ручонках капнул на листья, которые будто потянулись к девушке. - Да, оберегут тебя силы Огня! - солнечный зайчик, недавно давший примуле жизнь, скользнул по ней, отразившись от зеркала. - Да, питает тебя извечно Земля! - щепотка соли упала на проталину к слегка приоткрытому корневищу. - Да, прибудет с тобой сила Воздуха!" - лёгкое и тёплое дыхание зашелестело между шерстинками листьев. Три капли красного вина были отправлены в небольшую ямку, выкопанную ножом, и быстро впитались, вместе с кровью из пальца молодой ведьмы. "Прости меня, - на прощание коснувшись горьковатых листьев открытой ладонью, прошептала Мария. - Спасибо тебе, ключик из ожерелья Фрейи! Прими то, чем могу отблагодарить". Она торопливо встала с колен, не отряхнувшись, поклонилась до земли и убежала в лес. Там её ждали другие цветы, редкие пока, но от этого чудодейственные; заботливо упрятанные в мох баночки, набирающиеся берёзовым соком, таким сверкающим и таким похожим на лунный камень, звенели в угоду хозяйке; душистые смолы, перемёрзшие зиму, предвкушали свой нож и деревянные флакончики. Там ждала её сила, вера в то, что она может исчезнуть. Поэтому жизни она собиралась отдать всё, что могла, всё что было. Немедленно, не задумываясь, прямо сейчас, пока не закончился апрель!
Москва, 2000 год.