Русуберг Татьяна : другие произведения.

Аркан

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Роман опубликован в издательстве "Астрель Спб" в октябре 2013 г. "Будущее. На ощупь оно холодное и гладкое, как карточная рубашка..." Аркан - это колода карт. Магический артефакт, способный предсказывать судьбу, предостерегать и спасать. Но даже его помощи может быть недостаточно, чтобы найти брата и сестру, близнецов, которых Найд долгое время считал мертвыми. Забывший собственное имя, потерявший семью и способность говорить, отказавшийся от своего дара... Теперь пришло время вернуть все. Даже если цена будет высока.

Аркан

Пролог

   Она была всюду - холодная, скользкая, плотная. Ела глаза, врывалась в нос и уши, заполняла каждую выемку в теле, которое уже считала своим. Он не успел набрать воздуху, прежде чем ушел под воду, и она тут же завладела разорванным в крике ртом. Он боролся, дергался в путах. Выкручивался до растяжения жил в облаке мутных пузырей, каждый из которых был его не сделанным вдохом. Мгновения растянулись вечностью стучащей в висках крови, выбивающей на барабанных перепонках одно последнее послание: Жить. Жить! ЖИТЬ! Но толпа, собравшаяся посмотреть на его муки, ревела громче. Сме-ерть! Полотна тьмы поплыли перед глазами, стянули ребра узким саваном, ломая последний барьер. И он принял ее в себя, покоренный. Лаойа!
  
   Первое, что ощутил Кай - вес собственного тела. Тяжесть означала жизнь. Он висел вниз головой и надрывно кашлял. Вода, набравшаяся в легкие, покидала их. Судороги в горле перешли в спазмы желудка. Его рвало мутной жидкостью и желчью. Он чувствовал, как повернули деревянный блок, к которому его подвесили наподобие мясной туши. Веревки, опутавшие ноги и руки, исчезли. Кай рухнул на помост. Перед глазами легла, завалившись на бок, Торговая площадь. А с нею толпа, собравшаяся посмотреть на казнь, - безмолвная, неподвижная. Будто злой волшебник бросил заклятие, и люди застыли навечно, как были - с воздетыми в воздух кулаками и разинутыми ртами, прячущие взгляд и щурящиеся, чтобы лучше рассмотреть происходящее, смеющиеся и в страхе закрывающие лицо руками. Ветерок играл полами одежд и длинными волосами женщин. Его тихий шелест был единственным звуком в павшей на площадь неестественной тишине.
   - На церруканском вода и жизнь - одно слово. Лаойа.
   Кай приподнялся на локте и обернулся на знакомый голос. Мастер Ар расположился в кресле, которое почти целиком скрывала просторная черная мантия. Волшебник почти не изменился с тех пор, как юноша видел его в последний раз. Только на изящных руках появились черные перчатки, сидящие, словно вторая кожа.
   - Вода возрождает иссушенную землю пустыни, - продолжал тем временем Мастер, глядя в сторону огромного прозрачного куба, где только что топили Кая. - Заставляет цвести великолепные сады в сердце Холодных Песков. И она же убивает. Медленно, мучительно, верно. Лаойа - имя твоей смерти, если ты - маг.
   Мастер Ар перевел глаза на ученика, медленно поднимающегося на ноги, еще потрясенного происшедшим:
   - Невежественные варвары-церруканцы считают, что священная вода защищает их от последнего, смертельного проклятия, которое волшебник бросает перед гибелью. Глупцы! - тонкие губы мага растянулись в презрительной усмешке. - Чаще всего они топят себе подобных - несчастных без малейшего проблеска дара, на которых донес завистливый сосед или брошенная женщина. Порой в сети соглядатаев попадают полукровки; туда им и дорога! Но иногда... - Мастер вздохнул, на красивое лицо легла тень, - иногда на этом самом месте умирают мои братья и сестры по крови - настоящие маги. И каждый раз мое сердце сжимает печаль.
   - У вас нет сердца, херре.
   Волшебник взглянул на стоящего перед ним человека, будто видел его впервые. Мгновение он молча изучал мокрого, дрожащего от порывов холодного ветра юношу. Наконец опасную тишину разбил тихий, обманчиво мягкий смех:
   - А ты изменился, мальчик. Ты снова начал меня забавлять. - Улыбка покинула губы Мастера. - Что сделало тебя таким?
   Кай выпрямился, расправив плечи, и подавил желание обхватить себя руками, чтобы сохранить остатки не вымытого водой тепла.
   - Мы расстались два месяца назад в Холодных Песках, в разгар боя за Лукский караван. Гайены взяли меня в плен и продали в гладиаторы. С тех пор я был занят только одним: убивал, чтобы не быть убитым. Наверное, это меняет людей. Но я никогда не думал, что это делает из них шутов.
   Брови Мастера сошлись на переносице, на мраморном лбу залегла вертикальная морщинка:
   - Очевидно, не только шутов, но и болтунов. Кажется, ты забыл, что убивать - твое предназначение? И чем больше людишек погибнет от твоей руки - тем лучше? Возможно, - маг переплел длинные черные пальцы и, подавшись вперед всем телом, положил на них подбородок, - ты позабыл и о цели своего пребывания в Церрукане?
   Кай покачал головой:
   - Человек-огонь. Я видел его. На тренировках. На арене. Говорят, Фламма - не смертный, а пустынный демон, заключенный в человеческом теле.
   - Будь он хоть сам Бог-Ягуар в шестом воплощении! - нетерпеливо прервал Мастер, потирая левую руку, будто его мучила боль в кисти. - Твое дело не любоваться им, а учиться его искусству! Как далеко ты продвинулся в этом деле?
   Кай потупил вгляд:
   - Фламма не берет учеников.
   Волшебник выпрямился в кресле, темные глаза сверкнули. Грохот взорвал тишину. Ледяная волна опрокинула Кая. Острые осколки взрезали прилипшую к телу одежду и кожу под ней. Он снова растянулся у ног Мастера, потерянный и оглушенный. Помост вокруг усеяли мириады сверкающих бриллиантов, будто лопнувший резервуар был сделан из горного хрусталя. Из порезов на теле Кая сочилась кровь, пропитывая и без того мокрые насквозь, искромсанные тряпки. Он поднял взгляд на мага. Ни потоки воды, ни режущие грани не коснулись Мастера Ара. Волшебник восседал в жестком кресле, подобно изваянию своих предков в родовом Замке - недвижный, мрачный, несгибаемый и неумолимый:
   - Что ты сделал, чтобы переубедить Огня?
   Черное пламя в глазах мага, казалось, прожигало замерзшую плоть Кая насквозь, отзываясь болью в старом шраме на спине.
   - Я... - начал было он, но запнулся. Как объяснить, что испробовал все, начиная от прямых просьб и кончая кровавым побоищем на арене, где его противники один за другим были изрублены в куски, - все для того, чтобы обратить на себя внимание легендарного гладиатора-фаворита? - Я сделал все, что мог, - коротко ответил Кай, не желая оправдываться. - Фламма непреклонен.
   - Чем ты пожертвовал ради достижения цели? - взгляд Мастера был пожаром, разгоравшимся все жарче и жарче. Каю казалось, что его кровь, вытекающая на дощатый помост, начинает дымиться. - Смотри, чем я пожертвовал ради своей.
   Одним движением маг стянул с правой руки перчатку. Изящная белая кисть, пальцы, как всегда унизанные перстнями с крупными самоцветами. Их было всего четыре - длинных, мраморных пальца, чуть подрагивавших от ярости владельца. На месте пятого торчала гладкая культя, слишком короткая, чтобы на ней могло удержаться кольцо.
   Кай не мог отвести взгляда от изуродованной руки, хотя пожар палил его, и судороги боли терзали тело, заставляя бесконтрольно корчиться. Какой же силой должен был обладать маг, способный сотворить такое с темным Мастером?!
   Очевидно удовлетворенный реакцией, Ар натянул перчатку, скрывавшую увечье. Он снова овладел собой, движения стали ровными, голос - безмятежным.
   - Все те, чью кровь ты пролил на песок Минеры, умерли ради Фламмы. Новые будут умирать, еще и еще. Пока он не согласится учить тебя. Пока ты, - черный палец Мастера уперся в слугу, - не принесешь жертву!
   Слова мага бились в голове Кая, как дикие птицы в клетке, без смысла и выхода. Наконец он собрался с силами и поднялся на колени, скользя в собственной крови:
   - Кто... Кто сделал это с вами, херре? - едва слышно произнес он, глядя на черную перчатку, и напрягся, ожидая, что Мастер снова выйдет из себя. Но этого не случилось. Маг задумчиво изучал его лицо, в углах губ трепетала тень улыбки:
   - Скорее всего, он уже мертв. А если все-таки выжил, - Ар любовно погладил кисть с недостающим пальцем, - то его добьешь ты. Когда будешь готов. Скоро.
   Маг перевел темный взгляд на простиравшуюся перед помостом, забитую зеваками и торговцами площадь. Кай обернулся. Казалось, за то время, что Мастер и слуга говорили, пустынный ветер источил окаменевшие людские фигуры. Они разрушались все быстрее и быстрее, струйки песка бежали с застывших лиц, как ручейки серых слез. Черты размывались, глаза сползали вниз по щекам, волосы осыпались прахом. Кожа оплывала, обнажая мышечную ткань, руки теряли пальцы, а лица - носы и уши, будто разъедаемые проказой. Через несколько минут перед помостом остались только безмолвные ряды скелетов, один за другим распадающиеся, поднимая облачка серой пыли, тут же уносимые ветром.
   Кровь, что еще осталась у Кая в жилах, превратилась в лед. Церрукан по-прежнему стоял вокруг, стремясь проколоть небо шпилями своих зиккуратов, но город был пуст и мертв, как выбеленный песком хитиновый панцирь краба.
   - Церрукан обречен, - безмятежно произнес Мастер, глядя на творение рук своих. - Но у тебя еще осталось время взять от Фламмы то, что необходимо. Немного времени, - его глаза, отражавшие пустынное солнце, обратились на Кая. - Забери у этого человечишки все, что делает его тем, что он есть. А потом убей его.
   Маг легко поднялся с кресла, которое тут же растворилось в воздухе. Слуга понял, что аудиенция закончена, и поторопился задать последний вопрос, хоть и не надеясь получить ответ:
   - Если город падет... Когда он падет, - быстро поправился Кай, - смогу ли я спасти кого-то?
   Мастер Ар смотрел через опустевшую площадь туда, где начали осыпаться гордые белые здания, становясь тем, из чего они когда-то поднялись, - песком.
   - Только того, кто захочет быть спасенным, - маг скользнул взглядом по поднятому к нему лицу с провалами огромных черных глаз без белков, - тобой.
   Он усмехнулся и взмахнул полой плаща, заворачиваясь в пространство. Хрустальные осколки взлетели со злобным звоном, зависли на мгновение в воздухе и ринулись, подхваченные ветром, вниз - жаля, срезая мясо с костей, разрывая, уничтожая. И воды тела Кая было недостаточно, чтобы напитать песок пустыни, чтобы дать ему жизнь. Лаойа.
  
  

ЧАСТЬ 1. БЕЗУМЕЦ

"Эта карта занимает особое положение в аркане,

потому что ей не присвоено какого-либо числа -

ее ключевым значением является Ноль.

Безумец олицетворяет одновременно

начало и завершение поисков".

Толкователь арканов Эвана.

Шестью днями ранее и тысячей километров южнее

Глава 1

Я знаю, кто ты есть

   - Надбавь ходу, Найд! Жернов желчью изойдет, если мы запоздаем.
   Он пропустил замечание мимо ушей. Зря Айден суетится, успеют они вовремя. А вот таким чудным утром полюбоваться не каждый день удается.
   Цель пути - старая мельница на опушке леса - была почти не видна за завесой поднимавшегося от воды тумана. Там, где багряная стена деревьев редела, его тонкие полотна просвечивали нежно-розовым в лучах восходящего солнца. Трава на речном берегу загоралась золотом, иней сделал ее жесткой, так что хрупкие лезвия похрустывали под ногами. Тишина была полной - даже птицы притихли, отложив обычную утреннюю возню ради торжества момента. Только мерные "плюх-плюх" мельничного колеса далеко разносились над водой.
   - Бздынь! - в ушах у Найда зазвенело от подзатыльника Айдена, отчаявшегося заставить спутника ускорить шаг. - Может, хватит на птичек любоваться? Жернов уж точно землю копытом роет...
   У Найда абсолютно не было желания выслушивать ворчание товарища или дожидаться следующего тычка:
   - Кто быстрее до мельницы? Последний останется без бекона!
   Прежде чем его спутник успел открыть рот, парень был уже далеко впереди. Холодный воздух ударил в лицо, обжигая лоб и щеки. Сзади слышались тяжелый топот и пыхтение Айдена, но они быстро отдалялись. Найду незачем было оглядываться: он знал, что товарищ безнадежно отстал. Может, молодой ленлорд и был здоровее и выше ростом, но ему никогда не угнаться за Найдом, особенно здесь, в лесу. Бекона к завтраку ему точно не видать. А уж фру Боливия, мельникова жена, знала, как сделать бекон поджаристым и хрустким.
   Парень сглотнул слюну, предвкушая двойную порцию, и сбавил шаг. Он не хотел влетать на плотину на полном ходу - не хватало еще, чтобы Жернов подумал, будто стряслось неладное.
   - Явился - не запылился, - брюзгливо проворчал мальник вместо "доброго утра". - А молодого ленлорда ты куда подевал? - Широкая спина распрямилась, руки выпустили мешок с зерном, и, уперев их в боки, херр Мальвиус уставился на запыхавшегося работника. - Или отец его, наконец, образумился? Ну, где это видано, чтоб единственного наследника, как простого мужика, на работы гонять, трудом неволить?
   Найд попытался было вставить слово, но напрасно: раз Жернов начал молоть, остановить его была в силах только фру Боливия.
   - Не, скажу я тебе, парень, сапоги сапожник тачать должон, муку молоть - мельник, а ленлордов сын...
   Тяжелый топот сапог по плотине предварил появление Айдена, грудью прорвавшего плывущую полосу тумана. "Единственный наследник" хватал воздух ртом и метал в сторону Найда убийственные взгляды.
   - ...гхм-гхм, я говорю, ленлордов сын не должен рассчитывать, что старый Мальвиус даст ему спуску! Это лорд Харрис - наш господин, а ты, Айден, пока еще щенок сопливый! Эти мешки сами на мельницу не пойдут, а там еще две подводы разгрузки дожидаются. За работу, бездельники!
   Напутственный тычок в спину получил Найд: на молодого ленлорда руку поднимать мельник не смел.
   - Кто первый перетаскает зерно на мельницу? Хочу мой бекон обратно! - с этими словами Айден легко закинул на плечи первый мешок. Услышав тоскливый вздох за спиной, он обернулся, блеснув белозубой улыбкой. - Ладно, дам тебе фору: моя подвода - дальняя.
  
   Примерно тридцать треклятых мешков и всего одну порцию бекона спустя Мальвиус смилостивился и отправил Найда наверх: принимать зерно и подавать его в бункер. Наверху сонно пахло мучной пылью. Воркование голубей под стрехой вплеталось в монотонный стук водяного колеса и поскрипывание ворота, поднимавшего тяжелые мешки на верхний ярус. Хлопнули створки люка и - плюх! - один из солдат генерала Жернова лежал серой тушей на полу, притворяясь мертвым. Стараясь двигаться бесшумно, отважный воин зашел с тыла, сливаясь с тенями. Стремительный прыжок - и противник был обездвижен, обезврежен и, в прямом смысле слова, выпотрошен в ящик бункера. Издав победный клич - несколько приглушенный, чтобы не встревожить мельника внизу - Найд нагнулся за следующим мешком.
   Постепенно он вошел в ритм работы, мускулы разогрелись, и боль в них прошла. Труд был однообразным: снять мешок с крюка, развязать горловину, поднять и вытрясти содержимое в бункер, снова нагнуться... Зато простой процесс оставлял голову свободной, давал время для размышлений.
   Найд вернулся мыслями к утренней тираде Мальвиуса: "Значит, вот что мельник думает о воспитательных методах херра Харриса. Что ж, это не новость". Недоумение Жернова разделяли многие - не столько в деревне, сколько в окрестных ленах и в Гнезде, ярлове борге. Оно и понятно. Сыновья ленлордов - да и сами ленлорды, если уж на то пошло - не сеяли, не пахали и ремеслу не обучались. На это у них были слуги. Некоторые господа даже читали по складам. Грамота? А писари да ученые монахи зря, что ли, хозяйский хлеб едят? Время свое благородные лорды, во главе с ярлом Гнездом, проводили в охоте и воинских потехах.
   О Херре Харрисе, владетеле Горлицы и окрестного бора, шла слава коловшего глаза исключения. Мало того, что он был из "новых", то есть получил свой титул и лен не от отца, а всего лишь лет двадцать назад - в награду за какие-то заслуги на армейской службе, о которых никогда не распространялся. Так этот "выскочка голоштанный", как величали Харриса за глаза соседи, еще и порядки особые у себя позаводил.
   Вместо того чтобы гонять собаками лис, он плотничал, столярничал, подковывал лошадей, а если нужда была, и за плугом мог пойти. От сына ленлорд требовал тех же умений, и потому посылал его то к плотнику, то к лесорубу, то к кузнецу, а теперь вот уже третью неделю Айден находился в обучении у мельника. Найд участвовал в этом предприятии наравне с молодым ленлордом. Только вот его вклад в мельничное дело ни у кого не вызывал удивления. Он был всего лишь сиротой на попечении херра Харриса. Приживале полагалось отрабатывать свой хлеб.
   За все двадцать лет лордства херр Харрис не увеличил свой крохотный лен ни на сантиметр. Это соседи также не преминули поставить "новому" в укор: мол, что сам получил, то и сыну передаст. При этом они "забывали", что обычно малоимущие ленлорды расширяли владения за счет грабежей, междуусобиц и захвата соседской собственности. Каждый раз при посещении борга Найду приходилось выслушивать о бедности хозяина Горлицы, который не может позволить себе прислугу и работает в поле, как последний холоп.
   Время от времени этот припев приедался, и соседушки выдумывали что-нибудь новое. Последняя сплетня, которую Найд услышал в Гнезде, касалась, между прочим, его самого. Если раньше он и не подозревал, что являлся бастардом херра Харриса, зачатым от Чарской потаскушки, то уж теперь ему постарались открыть на это глаза. "Бастард ленлорда! Это я-то?!" Сверстникам Найд еще мог заткнуть рот. Что бы ни говорил херр Харрис, а расквашенный нос и тычок под ребра были действенным лекарством от злословия. Но что Найд мог поделать со взрослыми, вроде монаха Сибелиуса, на уроках каллиграфии заставлявшего ученика переписывать "Бедность не порок" двадцатью пятью различными шрифтами?
   Хорошо, хоть в родную деревню соседская знать не наведывалась, да и в гости не приглашала - избегали "нового Горлицкого". Ленлорд Харрис платил ей той же монетой. Айден давно просил отца отпустить его в Гнездо на службу в ярловой дружине. И каждый раз получал отказ. Как-то взъерошенный после очередного объяснения с отцом Айден выплеснул раздражение на Найда:
   - Людей, говорит, хлебом кормить - занятие более благородное, чем кровь им пускать! Он меня что, до старости хочет заставить крупу просеивать? А если война? Кто тогда этих... мельников от врагов защищать будет? А говорят, отец в свое время был доблестным воином! Эх, меня бы на твое место, я б уж не говно мышиное с книжек в борге обметал, а давно бы разведал, как в дружину ярлову попасть.
   Найд мог бы ответить, что рекрута с темной, как у него, родословной, в дружину никогда не возьмут, но промолчал. Он был вполне согласен с херром Харрисом насчет кровопускания. К тому же именно этим, скорее всего, и кончился бы первый визит молодого ленлорда в Гнездо. До сих пор сирота, как мог, старался ограждать Айдена от пересудов и скрывал причину своих боевых похождений в борге, хотя за них ему здорово влетало дома.
   - Найд! Найд! Заснул ты там, что ли, паршивец? - рев Жернова заставил парня подпрыгнуть на месте. Он ударился о низкое перекрытие и полупрокричал - полупроохал в ответ:
   - Я тут, ох-хе, херр Мальвиус!
   - Тут он! Пока тебя, дармоеда, дозовешься, вся мельница ярким пламенем сгорит и пеплом рассыпется!
   - А что, пожар начался, херр Мальвиус? - обеспокоенно завопил Найд и закрутил головой по сторонам, высматривая следы дыма.
   - Пожар - не пожар, а крыса у нас завелась. Здоровый крысак и наглый! Шастает среди бела дня по складу, как Боливия у себя в кухне. Дочку мою, Камиллу, до смерти перепужал, - мельник набрал воздуху в легкие и заорал наверх новую инструкцию. - Я пойду погляжу, что там, а то как бы от всей нашей муки да крупы одни дыры в мешках не остались. Ты тут один с воротом управишься? Айден во дворе подводы грузит.
   - Управлюсь, херр Мальвиус, не беспокойтесь.
   Жернов проворчал в ответ что-то, не слышное за шумом водяного колеса. Переспрашивать работник не решился. Внизу хлопнула дверь.
   Найд поспешил на нижний ярус. Без помощи мельника ему самому приходилось насаживать мешок с зерном на крюк, запускать ворот и останавливать лебедку, когда груз исчезал в люке на потолке, нестись по крутым ступенькам наверх, высыпать пшеницу в бункер и снова катиться вниз по лестнице. В принципе, Найд мог бы и не торопиться. Но он дал себе слово, что не посрамит имя херра Харриса, своего попечителя, и с любой работой будет справляться на совесть. Жернов только что отчитал его за лень, так что теперь парень решил наверстать упущенное и показать Мальвиусу, что он один может управиться с помолом не хуже, чем если бы их было двое.
   Вскоре с работника градом катил пот. Особенно жарко было на верхнем ярусе, который солнце успело нагреть через тонкую крышу. Найд скинул рубаху и продолжал носиться вниз-вверх по лестнице голый до пояса. Он не заметил, когда неуютное чувство, будто за ним наблюдают, стало настолько сильным, что отвлекло от монотонной работы. Просто он вдруг выпал из ритма и застыл с пустым мешком в руках, уставившись в тени под поддерживавшими крышу косыми балками. Тени зашевилились, и из них выступила высокая фигура, очертания которой показались знакомыми. Пушистые косы вспыхнули красным в солнечном луче.
   - Камилла?
   Дочь мельника вышла на свет, по-кошачьи жмурясь.
   - Найд. А ты не только на лицо пригожий. Тонкая талия, широкие плечи... Ты уже не мальчик. Но ведь еще и не мужчина, верно? - говоря, Камилла медленно приближалась, чуть раскачиваясь, будто танцуя под одной ей слышную музыку. Глаза ее поймали взгляд Найда и не отпускали, обволакивая, засасывая в зеленую глубину.
   Парню потребовалось все его самообладание, чтобы выдавить:
   - Тебя э-э... отец с поручением послал или фру Боливия?
   "Интересно, как Камилла тут очутилась? Каким образом девушка проскользнула мимо меня незамеченной, когда я все время только и делал, что шнырял по единственной ведущей наверх лестнице?"
   Камилла помотала рыжей головой:
   - Нет. Я сама пришла. - Сказано это было таким голосом, что у Найда под ложечкой что-то задрожало и оборвалось. Внезапно он остро почувствовал, что стоит перед мельниковой дочкой полуголый, и принялся беспомощно оглядываться в поисках неизвестно куда провалившейся рубахи.
   - Ты не это ищешь? - Камилла вытащила руку из-за спины и продемонстрировала недостающий предмет его облачения. Парень вытянул руку вперед.
   - Ты нашла ее? Спасибо. Прости, я не знал, что ты здесь, иначе бы я никогда... Не позволил себе... - слова замерли у Найда на языке. Протянутая рука начала подрагивать. Камилла разглядывала его, чуть улыбаясь полными губами, не делая ни малейшего движения ему навстречу.
   - Отдай мне рубаху. Пожалуйста, - голос его упал до шепота.
   - Сам возьми, - девушка стояла перед ним, чуть помахивая своим трофеем. В глазах ее вспыхивали золотистые искры.
   Найд сделал вперед нерешительный шаг, потом - другой. Теперь он мог бы дотянуться до рубахи, но едва пальцы коснулись шерстяной ткани, Камилла легко скользнула назад, оставив парня ни с чем.
   - Ну, что же ты? - мучительница рассмеялась и потрясла злополучной тряпкой. Вспыхнув, Найд быстро шагнул вперед, одновременно вытягивая руку. Камилла изогнулась, как ивовая ветка, и ушла в сторону. Он последовал за ней. Девушка, хихкнув, отступила за косую балку и, используя ее как прикрытие, продолжала дразнить парня, заставляя его метаться то вправо, то влево, но не позволяя завладеть рубахой.
   Внезапно Найд остановился и уронил руки вдоль тела:
   - Не знаю, что за игру ты тут затеяла, Камилла, но играть в нее я не буду.
   В тени за балкой он не мог видеть ее глаз . Только яркая зеленая полоса горела там, где солнечный луч касался платья на груди девушки. Грубая ткань быстро колыхалась в такт дыханию. Внезапно одним скользящим движением Камилла оказалась лицом к лицу с Найдом. Он никогда не видел дочь мельника так близко. Да что там, честно говоря, он ни одну девушку раньше не видел так близко.
   Солнце горело в ее волосах, будто уложенные вокруг головы рыжие косы были кольцами дремлющей саламандры. Длинные темные ресницы бросали сеть дрожащих теней на веснушчатое лицо. Найд встретил ее взгляд - неожиданно серьезный и требовательный.
   - Это не игра, - горячая ладонь Камиллы сжала его руку, и перед глазами все поплыло.
   Это случилось с ним снова - как всегда, в тот момент, когда он меньше всего ожидал. Красочный мир вокруг пропал, отодвинулся невообразимо далеко, будто он смотрел на мельникову дочь через длинную трубу, вроде той, в которую за монетку можно глянуть на ярмарке, чтобы увидеть складывающиеся из кусочков картинки. Крошечная Камилла на другом конце рассыпалась со стеклянным звоном, осколки перемешались, сдвинулись и составили новое целое, в котором девушка была не одна. Изображение внезапно приблизилось, словно калейдоскоп был одновременно подзорной трубой. Он слышал быстрый стук сердца Камиллы и звук другого сердца, делящего с ней потоки золотистой энергии, стремящиеся через ее тело. Там, в глубине золотой паутины, как в солнечном коконе, зрел живой плод. Он звучал. Музыка, исходящая от него, была исполнена силы и света, она наполнила Найда до краев; он испугался, что не сможет вынести больше, что его собственное сердце лопнет и никогда не сложится снова...
   Испуг вернул Найда к реальности. Казалось, на этот раз его самого протащили через слишком узкую и слишком длинную трубу и вышвырнули на то самое место, откуда он начал свое путешествие. Он все еще стоял перед Камиллой, тяжело дыша; девушка по-прежнему крепко сжимала его руку. Их глаза встретились.
   - Теперь ты знаешь, - Камилла уверенно кивнула, будто это движение могло придать ее словам больший вес. - Не отпирайся. Старуха права: у тебя есть сила. Ты видел его, правда? Ты видел! - девушка тряхнула Найда, не отводя от парня лихорадочно горящего вгляда.
   Найд и не думал отпираться. Он вообще едва был способен думать.
   - Чего ты хочешь? - устало прошептал он.
   - А ты не догадался?
   Он помотал головой, на что его внутренности тут же ответили рвотным позывом. Найд еще никогда не погружался так глубоко. Теперь за это приходилось платить.
   - Того, что старуха не смогла сделать! - непонимание было написано в глазах парня такими большими буквами, что Камилла потеряла тепрение. Приблизив лицо так, что они почти соприкасались носами, она прошипела:
   - Избавь меня от него! - глаза девушки искали ответ в лице Найда. На веснушчатом лбу выступили капли пота. - Вытащи его из меня, и делай с ним все, что хочешь. Он твой!
   Понимание ударило его, скрутив внутренности в холодный скользкий узел. "Камилла хочет избавиться от ребенка! Она просит меня о помощи, потому что верит, что я - колдун. Не просто колдун, а темный! Она предлагает мне свое нерожденное дитя, потому что в народе ходит поверье, что темные используют тела нерожденных для приготовления самых страшных, запретных эликсиров, дающих им невероятную власть. Какого же Камилла обо мне мнения! Или кто-то навел ее на такие мысли?"
   - Ты сказала... старуха не смогла... Значит - ты уже пыталась?... - казалось, слова обжигали язык.
   - Ведьма дала мне отвар, но я не скинула. Ведь ты мне поможешь, правда, Найд? - он ощутил, как тело Камиллы прижалось к нему. Грубая шерсть платья защекотала кожу на обнаженной груди, девушка пристроила его руку к чему-то горячему в складках своей юбки, надавила...
   Он вырвался, дрожа с ног до головы, с трудом сдерживая рвотные спазмы.
   - Я не могу!
   Мысли скакали с предмета на предмет: "Старуха, должно быть, - это Болотная Бабка, которой пугают детей в Горлице. Ходят слухи, что живущая среди топей вдова - ведьма. Но откуда отшельница знает про меня? И с чего она возвела такой чудовищный навет?"
   - Конечно, можешь! - Слепая вера, звучавшая в голосе Камиллы, выбила почву у него из-под ног. - Стоило тебе дотронуться до меня, и ты уже знал, что я в тягости, хотя ни мать моя, ни сестры ни о чем не догадываются. Ты травы знаешь. Если у кого конь охромел, или корова не разродится, тебя зовут. Тебе сила дана.
   Припев мельниковой дочки о силе уже сидел у Найда в печенках. Он хотел было напомнить девушке, что она не корова, но вовремя сдержался.
   - Ты не поняла. Я не могу убить твоего ребенка, - лицо Камиллы искривилось при слове "ребенок", которого она сама, заметил Найд, избегала. Он продолжал, пытаясь поймать ее бегающий взгляд. - Твое дитя прекрасно, Камилла. Его сердце бьется, у него большие глаза и пальчики на руках. Десять пальчиков, как полагается, - он пытался передать красоту своего видения молодой матери, но его слова были неуклюжими, бесцветными, и лицо ее оставалось застывшим, как каменная маска. Найд неуклюже закончил: - Я не убийца, Камилла. И я не темный.
   Но девушка поняла его по-своему:
   - Не бойся, никто ничего не узнает. Не хочешь его, я найду другой способ тебе заплатить, - качнув бедрами, Камилла снова оказалась очень близко к Найду. Ее рука выпустила его рубаху и занялась исследованием штанов. Слегка коснувшись губами Найдова уха, девушка прошептала. - Нравится?
   Найд с ужасом почувствовал предательское шевеление в упомянутых штанах, не ускользнувшее от внимания Камиллы. Оттолкнув настойчивые пальцы, он нагнулся, подхватил рубаху с полу и одним движением нырнул в нее, как в спасительную кольчугу.
   - А что говорит отец ребенка? Или твой отец?
   Эти слова подействовали на мельникову дочку, как мытье на кошку. Сузив мечущие молнии глаза, она прошипела:
   - Ни слова моему отцу, слышишь? Ты знаешь мою тайну, но я тоже знаю твою! - с усилием совладав с собой, девушка выпрямилась и сказала напряженным голосом: - Так ты поможешь мне или нет?
   Найд только покачал головой. Его снова одолевала тошнота.
   Внезапно с глухим стоном Камилла осела на пол и принялась раскачиваться на коленях, спрятав лицо в ладонях. Ее плечи содрогались, из груди вылетали невнятные жалостные звуки. Парень ожидал чего угодно, только не такого оборота событий. Немного потоптавшись на месте, он присел рядом с девушкой на корточки, не решаясь дотронуться до нее или заговорить. Прислушавшись, он разобрал между судорожными рыданиями:
   - Мне... мне некуда больше... Такой позор... Если отец узнает... меня в монастырь... навечно... А мне только... шестнадцать...
   Сердце Найда сжалось. Он осторожно подбирал слова:
   - Херр Мальвиус не так уж суров. Вот увидишь, он простит тебя. Если я могу как-то помочь... То есть не так, по-другому...
   Камилла не дала ему договорить. Оторвав руки от покрасневшего, но подозрительно сухого лица, девушка вцепилась в Найда:
   - Если не поможешь - вот тогда ты станешь убийцей. Ты один будешь виновен в двух смертях! Я утоплюсь, ей-богу, утоплюсь, и ублюдка возьму с собой в могилу!
   Парень отшатнулся. На мгновение он поверил в искренность мельниковой дочки. Но ее руки все еще сжимали его запястья, и озарение встряхнуло картину реальности, как внутренности калейдоскопа, и выложило новый узор.
   - Нет, Камилла, - ровно сказал он. - Ты не хочешь навредить себе. Только ребенку.
   С рычанием девшушка оттолкнула его и вскочила на ноги.
   - Будь ты проклят, колдун! Проклят! - она бросилась вон, но обернулась, уже стоя на лестнице.
   - Ни слова никому! Помни, я знаю, кто ты есть! - с этими словами Камилла исчезла, только каблуки прогрохотали по ступенькам, да хлопнула внизу дверь.
   Найд рухнул на пол, и его вывернуло прямо на то место, где только что сидела хозяйская дочь. Тупо глядя на то, что осталось от утреннего бекона, он спрашивал себя: "Почему девчонка уверена, что знает, кто я, когда я сам этого не знаю?"

Глава 2

Кто бросил камень?

   Дверь в таверну "Братец Лис" была полуоткрыта. В ночь выпадал конус света и шум голосов, смешанный с заманчивым запахом съестного. Проходя мимо подслеповатого оконца, Мастер заглянул внутрь. Дешевая слюда, заменявшая в "Лисе" стекла, не позволяла разглядеть ничего, кроме смутных колышущихся силуэтов.
   Мастер замедлил шаг. Над головой, едва видимая во мраке, тоскливо потренькивала на ветру жестяная вывеска: лисица в штанах, франтовато вставшая на задние лапы. Темный быстро проверил помещение - как и ожидалось, там не было ни одной магической сущности. Не напрасно он все-таки выбрал именно "Лиса". Во-первых, чародеи нечасто наведывались в самую "народную" забегаловку нехорошего квартала Абсалона. Во-вторых, кормили в "Лисе" превосходно. Одни только гоблинские ушки в остром соусе а-ля-вам-пир чего стоили! При мысли об ушках рот Мастера наполнился слюной, и он бочком скользнул в приоткрытую дверь.
   Никто не обратил на вновь прибывшего внимания. Еще бы! Мрачный жердяй с недельной щетиной - а такова была новая личина Мастера Ара - не вызывал у окружающих желания общаться. К тому же потасканный типаж удачно сливался с контингентом "Лиса", состоявшим из отбросов Абсалонского общества и заезжих авантюристов.
   Еще пару недель и пару городов назад жердяй был магом средней руки, топтавшим по своим чародейским делам дороги ОЗ. Встреча с очередным попутчиком, оказавшимся по стечению обстоятельств Мастером Аром, стала для бедняги последней. Ару как раз как понадобился слепок чужой волшебной ауры. Собственная мрачно-лиловая "корона" была в ОЗ слишком опасна для здоровья: темного в степени мастера она выдавала с головой.
   Теперь эту самую голову окружал жиденький желтоватый туманчик; у светлых он вызвал бы не подозрение, а скорее жалость: с таким-то "светом силы", пожалуй, и каши с маслом на черный день не наколдуешь. К "туманчику" прилагалась соответствующая внешность, которой Мастер Ар не побрезговал воспользоваться.
   Усевшись на колченогий стул за угловым столиком, маг с наслаждением вытянул ноги. Недели в седле давали о себе знать, тем более что под этим седлом была тряская кобыла неопределенных кровей и масти. Ее Ар также позаимствовал у покойника.
   Мастер незаметно поднял рукав камзола и глянул на циферблат. Черная точка под литерой "Р" мигала в трех кварталах от кабака и приближалась. Чудесно. Как раз будет время перекусить. Человек, с которым Мастер должен был встретиться в "Лисе", есть все равно не будет. Потому что он давно уже перестал быть человеком. Мастер удовлетворенно откинулся на спинку стула и щелкнул пальцами в сторону проносившегося мимо зашуганного мальчугана с подносом:
   - Порцию гоблиновых ушек. Тех самых, а-ля-вам-пир. И кружку эля. Потемней.
  
   Мастер Ар как раз раздумывал, не повторить ли ему ушки, когда на пороге "Братца Лиса" появилось новое лицо. Точнее, чего-чего, а вот лица у позднего гостя как раз и не было. Металлическая плоскость блеснула под черным капюшоном, прежде чем ее поглотил полумрак заведения. Впрочем, никто, кроме Мастера, не обратил внимания на странную деталь: посетители таверны были слишком заняты элем и трактирными красотками. Между тем новый клиент, заблокировавший мощным торсом вход в харчевню, явно не мог сориентироваться. Раструб капюшона медленно поворачивался то вправо, то влево, игнорируя пьяненькую компашку, пытавшуюся просочиться в тепло между дверным косяком и плащом незнакомца.
   Быстро сверившись с Волшебным Кодексом, Мастер Ар шепнул, не шевеля губами, в сторону транспортной пробки у входа: "Столик в углу, слева. Заросший тип в буром плаще, отороченном псиной. Без розочки в петлице найдешь?" Легкая телепатия ВК не возбранялась. Маг удовлетворенно наблюдал, как видавшие виды завсегдатаи "Лиса" шарахались от могучей фигуры в черном, направившейся чеканным шагом в дальний угол таверны.
   - Херре?.. - вопросительно уставился на Мастера капюшон.
   - Оставим формальности, Рыц. Зови меня просто Сирин.
   Стул жалобно скрипнул под весом мифриальных доспехов, но выдержал. У столика тут же возник зашуганный мальчонка:
   - Что желает господин?
   Предупреждая ответ Рыца, Мастер Ар бросил:
   - Темного эля моему гостю.
   Мальчонка испарился.
   - Хе... То есть, Сирин. Я же не пью.
   - В "Лиса" приходят, чтобы пить. Не будь глупцом, Рыц. От одной кружки ты не заржавеешь, зато избежишь подозрительных взглядов или, что еще хуже, доноса СОВБЕЗу.
   Компания за соседним столиком шумно возрадовалась чему-то, но одного поворота черного капюшона в их сторону оказалось достаточно, чтобы подавить веселье в зародыше. Мастер щелкнул пальцами: пьяный мат, хохот, чавканье и прочие характерные для "Лиса" звуки как ножом отрезало. Вокруг слишком много чужих ушей, даже Рыцу всех не пообрывать.
   - Итак, чем меня порадуешь? - перешел прямо к делу Мастер. - Что ты выяснил о близнецах?
   Полная кружка плюхнулась на стол между собеседниками. Мальчишку-разносчика словно сквозняком сдуло - только язычок пламени в дешевой лампе колыхнулся и зачадил. Рыц неловко пошевелился на стуле, дерево протестующе заскрипело.
   - Херре, это тени, призраки. Я был в Чарах. Точнее, на их пепелище. Там вырезали всех, а городище с крепостью сожгли.
   - Этой новости уже восемь лет, - спокойно возразил маг. - А вот у меня есть новость посвежее. Оба щенка живы и здравствуют. Наше счастье, что они все еще разлучены. Первозданный огонь! У меня такое чувство, что время - это песок, ускользающий между пальцами. Если брат и сестра воссоединятся, если сольют силы в эгрегор... Вот тогда, мой наивный Рыц, мы с тобой станем тенями и призраками!
   Рыц осторожно кашлянул. Звук больше напоминал скрежет металла о металл:
   - Прошу прощения, херре, но эта информация... Насколько надежен ее источник?
   Губы Мастера изогнула тонкая усмешка:
   - Да ты стал скептиком. А как же слова пророчества? Или то, что я чую их? Это как вонь - вроде пахнет паленым, а откуда - не поймешь. Или зуд между лопаток - извернешься весь, чтобы почесать, а до нужного места никак не дотянуться. - Маг окинул взглядом закованного в металл собеседника и вздохнул. - Хотя где уж такому, как ты, понять... Представь, что у тебя слабина в доспехах. Или зазубрина на мече, а вокруг на много миль ни оружейника, ни кузни.
   Черный капюшон неуверенно кивнул:
   - Думаю, я бы чувствовал себя... неуютно.
   - Неуютно?! - Ар фыркнул, и с поднятой к губам кружки слетел клок желтоватой пены. - Да у меня ощущение, что это мне поджаривают пятки! А в спину нацелен наконечник стрелы. Тролль с ним, с пророчеством. Но одна возможность того, что накануне войны вдруг объявится человек, в жилах которого смешалась кровь древнейшего рода волшебников и истинных королей Запада... Что этот человек может заявить о своих правах на трон, может объединить наших врагов и повести за собой... Эта мысль вызывает у меня изжогу и разлитие желчи - опасная комбинация, скажу я тебе, для огненного мага. А тут еще эта проклятая девчонка... - Мастер сделал большой глоток эля. Кадык на заросшем щетиной горле дернулся, пропуская живительную влагу внутрь.
   - Вам удалось напасть на след сестры? - не выдержал Рыц.
   Ар отставил кружку и облокотился о стол, буравя тени под капюшоном тяжелым взглядом:
   - Преполагалось, что это сделаешь ты.
   Воин съежился, будто став меньше ростом, и медленно покачал головой. Ожидаемой вспышки, однако, не последовало. Вместо этого маг закатил глаза к потолку и откинулся на спинку стула, заметно расслабившись:
   - Поразительно. Потому что эта мерзавка успела как следует наследить повсюду.
   Рыц встрепенулся, стальные пальцы невольно потянулись к рукояти меча, но ирония во взгляде Мастера заставила его уронить руку на бедро.
   - Слышал ли ты песенку о некоронованных, что распевают в каждой таверне от Вахтенных Гор до Феерианды?
   Внезапная смена темы несколько сбила гиганта с толку:
   - Вы же знаете, херре, я не очень-то по тавернам.
   - А стоило бы иногда, стоило, мой добродетельный Рыц! Постарайся наверстать упущенное. Посмотрим, нет ли и тут менестреля... А, вот!
   Мастер Ар качнул заросшим подбородком в сторону очага. Там подвыпивший смазливый тип в берете нетвердой рукой щипал струны лютни. Ему, старательно раздувая щеки, аккомпонировал на флейте тощий мальчишка с запудренным синяком под глазом.
   - Послушаем, чем нас порадует этот соловей.
   Маг щелкнул пальцами, и звуки переполненного заведения вернулись. Слащавый тенорок барда достиг ушей собеседников:
   - ...Есть у реки заливные луга,
   Звуки флейты над ними так нежны.
   Трое детей там играют, пока
   Тает старый король, безутешный.
  
   О, мой бог,
   Флейта поет из косточки белой,
   Сколько б воды не утекло,
   Хей, ло-ло-ло.
   - Прошу, новый шедевр! - Мастер взмахнул кружкой, роняя на камзол клочья пены. - В последнее время они растут, как гремлины после дождя.
   - По-моему, звучит вполне безобидно, - заметил Рыц.
   - Безобидно? - скривил губы Мастер. - Имеющий уши, да слышит. Впрочем, у тебя, мой старый добрый Рыц, этот орган отсутствует.
   Менестрель, тем временем, добрался до финала длинной баллады:
   - Айна, Анхат - зовет река,
   Где вы - мой голос, мое сердце,
   Анафаэль - душа моя?
   Где оно, ваше королевство?
   Рыц дернулся так, что чуть не свернул на пол свою кружку. Под щетиной его сюзерена заходили желваки. К счастью, никто не обращал на парочку внимания. В сторону менестреля полетела обглоданная кость. Мостолыжка шлепнула барда по берету и сбила головной убор на заплеванный пол. Вокруг заржали. Флейта пискнула в последний раз и замолкла. Менестрель оскорбленно поджал губы, но еще пара костей и рыбий скелет убедили его сменить гнев на милость. Подкрутив что-то на грифе лютни, он забренчал задорную песенку о похождениях монаха-выпивохи, прибившегося к разбойникам Хвороста. Мальчишка-флейтист слету подхватил похабный припев. Этот номер программы нашел гораздо более теплый отклик в сердцах слушателей, начавших громогласно подпевать и пристукивать кружками в такт.
   Щелкнув пальцами, Мастер выключил звук:
   - Ты слышал?! Эти проклятые имена! Прямым, бороду мне в рот, текстом!
   Его собеседник осторожно покосился по сторонам:
   - Это не имеет значения. Для непосвященных они - пустой звук. Айна, к тому же, значит на тан "Речная флейта". Можно подумать, это всего лишь часть песни.
   - Песни, которую кто-то сочинил! - раздраженно фыркнул маг. - И которая рассказывает всю историю лебединого рода. Славная получилась сага, вот только в ней не хватает одного. Точнее, двух! - кулак Мастера грохнул по столу, заставив посуду подпрыгнуть, плеснув янтарной жидкостью. - Маленьких могильных холмиков.
   - Вы думаете, этот "кто-то"?.. - Рыц не закончил вопрос.
   - Не сомневаюсь, что у всех этих проклятых шлягеров один автор. Автор, расчетливо преследующий свою цель - сообщить брату, что сестра жива. Заставить искать себя, - маг поморщился, отхлебнул из кружки, запивая горечь правды.
   - Которому брату?
   Опьянение слетело с мага, как отброшенная за ненадобностью маска. Мастер выпрямился, его длинная тень метнулась через стол. В черных глазах заплясало пламя масляного светильника.
   - У этой увлеченной словоблудием мерзавки только один брат! И ему осталось недолго жить!
   Над столиком повисло тяжелое молчание. В душном зале будто стало темнее. Несколько компашек перепивших посетителей внезапно засобирались по домам. Рыц беспокойно шевельнулся, заставив стул снова скорбно пожаловаться на судьбу.
   - Это всего лишь песни, херре. Придворные фавориты строгают такие пачками - им за это платят. Возможно, тут просто случайное совпадение...
   - За "потерянных братьев" им не платят, разве что - вот как этому, - возразил волшебник, кивнув в сторону барда, украдкой выбиравшего кости из видавшего виды берета. - На пути из Гор-над-Чета я перетряс убогие мозги дюжины менестрелей всех пошибов и мастей. Утомительное занятие, доложу я тебе, милейший Рыц. Ни имя, ни местонахождение сочинителя паскудного репертуара было им неизвестно. Все, как один, убеждены, что песенки эти - народные! - Маг фыркнул. - Фольклор, бороду мне в рот! Работа, признаться, тонкая, но Певчей такое вполне под силу.
   Черный плащ вздрогнул, в его недрах металл глухо лязгнул о металл:
   - Певчая? Я не слышал о них со времен Последних Волшебных Войн.
   - Возможно, скоро услышишь, и не один раз, если мы не найдем это волчье отродье! С каким наслаждением я бы перерезал ей не в меру голосистое горло. У этих ее... баллад могут быть опасные последствия: девчонкино творчество начинает формировать будущее.
   Рыц поерзал на стуле:
   - Мы преследуем призраки, круги на воде.
   - Мы преследуем того, кто бросил камень! - Мастер резко наклонился вперед. Пламя маслянного светильника качнулось, бросая вокруг корчащиеся уродливые тени. - Не говори мне, что ты ничего не выяснил в Чарах! Все четыре Волшебные Академии ОЗ перерыты мной от подвала до чердака, включая архивы, и все без толку. Если близнецы и попали в лапы светлых, то обучаются они не здесь. Развлекательная прогулка по тылам врага обогатила меня только мозолями на заду и коллекцией блох. Теперь Чары - это единственная зацепка. Проклятье! Если бы тогда этот жирный идиот ярл сделал, как ему велено, и тихо-мирно придушил маленьких засранцев... Надеюсь, скотина горел живьем и медленно. Сколько раз мне хотелось предать той же участи весь его поганый род до седьмого колена...
   - Уже сделано.
   - Что значит "сделано"? - нахмурился волшебник.
   - Это значит, что род Чары больше не существует. Жена и дети ярла погибли вместе с ним. Остальные родственники жили в Суи-Суи, где его брат владел небольшим боргом...
   - Суи-Суи? Это не то графство, где пару лет назад свирепствовала Желтая Хворь?
   - Оно самое. Только, боюсь, Ваша Темность ошиблись. Это было не пару лет назад, а восемь.
   - Не говори мне, что вся эта вероломная порода покрылась коростой и в корчах испустила дух! Это слишком хорошо, чтобы быть правдой!
   - Именно покрылась и испустила. Не в одночасье, конечно, это заняло месяц-другой. Но мора не пережил никто.
   Мастер задумался, переваривая известие. У столика материализовался запыхавшийся мальчонка с подносом и беззвучно зашлепал губами: заклинание Ара действовало исправно. Маг сунул ему пустую кружку и сделал знак повторить.
   - Слишком хорошо, чтобы быть правдой, - пробормотал Мастер, почесывая неухоженную бороду. - Слишком плохо, чтобы быть совпадением. Тебе удалось выяснить, кто разорил борг?
   - Хлад. Это такой местный князек, - пояснил Рыц, прочитав вопрос в глазах Мастера. -
   Мужички в округе поговаривают, что между нашими благородными господами, Чарой и Хладом, была земельная тяжба. А тут Чара подлил масла в огонь: подначил Хладова младшенького на какой-то пирушке, да в поединке и укокошил юношу топором. Чтобы сделать длинную историю короткой, скажу, что королевские власти давно ели у нашего Чары с руки, так что Хлад решил действовать по-своему, по-ярлски.
   - Эти твои мужички... припомнили что-нибудь о близнецах?
   Рыц пригубил свою кружку, но, похоже, посудина от этого совсем не полегчала:
   - Увы. Чара никогда не слыл святым, а в последний год и вовсе рассвирепел. Темница борга была забита пленниками, да и дыба во дворе не пустовала. Должники, непокорные... К тому же, наш ярл любил брать в заложники баб и детей, а близнецы они или нет - на это никто не смотрел.
   - Что сделали с бабами и мелюзгой хладовцы? - быстро спросил Мастер.
   - По слухам, в войске нападавших были мятежные крестьяне из окрестных деревень - видно, Чара их совсем допек, раз уж простолюдины решились на такое. Это, кстати, объясняет, почему крепость пала так быстро - возможно, кто-то помог ребятам изнутри. Своих они разобрали по домам. А что до чужих... - Рыц выразительно пожал плечами. - Борг сгорел. Свидетели Хладу были не нужны. Как и малолетние сироты.
   Беззвучно вынырнув из толчеи у соседнего столика, вспотевший мальчишка водрузил новую кружку на стол и испарился. Мастер жадно припал к элю. Задумчиво облизнув пену с губ, спросил:
   - Ты упомянул, что Чары все еще лежат в руинах?
   Рыц кивнул. Мастер нахмурился и почесал заросшую щетиной щеку:
   - Странно, почему Хлад не восстановил борг? Ну, спалил он крепость в порыве праведной мести... Но ведь это ключевая высота на фьорде, прекрасная защита от Морских Королей или на случай междоусобицы. Такими стратегическими узлами не бросаются.
   - Наверное, потому, что он тоже мертв.
   Эль пошел Мастеру не в то горло. Волшебник закашлялся и покраснел. Рыц потянулся было, чтобы похлопать его по спине стальной дланью, но Ар сделал судорожное усилие и выдавил:
   - Хлад мертв?
   Рыц опустился обратно на стул:
   - Мертвее не бывает. Несчастный случай на охоте.
   - Ах, вот как.
   Маг поспешил смочить охрипшее горло элем.
   - А что его наследник? Или семейство Хлада тоже постигла внезапая хворь?
   - Нет-нет, - поспешил заверить сюзерена Рыц. - Младший Хлад здравствует. Гнездо ему имя.
   - И что же Гнездо... не заинтересован в укреплении Чар?
   Рыц махнул затянутой в перчатку рукой:
   - Всему виной людское суеверие, херре. Со дня резни Чары считаются местом нехорошим, проклятым. Мужики там скот не пасут, не косят и от руин предпочитают держаться подальше. Говорят, Гнездо пытался там однажды отстроиться, но стена рухнула и придавила нескольких работников. Это сочли дурным знаком, и с тех пор в руинах гуляет только ветер. Зато уж этого - ветра, то есть - там более чем достаточно.
   Мастер яростно заскоблил грудь под засаленным камзолом. Поймав укоризненный взгляд собеседника, он раздраженно буркнул:
   - Чего ты хочешь, Рыц? Последний раз я мылся две недели назад в каком-то лесном озере. Вода была такой холодной, что у меня до сих пор гусиная кожа на... Гхм... Это не имеет значения. Не кажется ли тебе самому, что все как-то... удачно и быстро сложилось: один ярл, как ты выразился, укокошил другого, благородные мсители укокошили самого ярла, прихлопнули заодно еще пару сотен - кто под руку попался. И ни следов тебе, ни свидетелей, ни выживших. Гнездо родовое сжигают дотла. В тот же год родственники мрут в Суи-Суи, как мухи. "Проклят будет разлучитель, и в огне сгорит мучитель", - процитировал маг, - это ничего тебе не напоминает?
   - Пророчество Триады, - пораженно пробормотал Рыц. - Но при всем моем уважении, херре, кто в Чарах мог бы бросить проклятие? Близнецы в лучшем случае дожили до своего семилетия, никогда не обучались и...
   - А вот тут ты ошибаешься, Рыц! - глаза Мастера сверкнули, отразив огонек чадящего на столе светильника. - Самые страшные проклятия прошлого созданы магами, не умевшими контролировать ту энергию, которая была в их распоряжении. Зачастую сильные чувства становятся проводником бесконтрольной разрушительной силы. Ненависть, боль, отчаяние, страх. На долю волчат этого добра выпало достаточно. Тролль тебя побери, Рыц! Чара и его люди уничтожили все, что соплякам было дорого, у них на глазах. Эмоции, с которыми те не сумели справиться, могли стать спусковым крючком, освободившим энергию, как арбалетный болт. Особенно если близнецы действовали вместе, через общий эгрегор.
   - Вы думаете, семилетние сироты наслали на Суи-Суи Желтую Хворь? - голос Рыца был полон неприкрытого скепсиса.
   - Конечно, нет, - усмехнулся Мастер. - Проклятие всегда лично и конкретно, всегда привязано к определенной персоне или ее ближайшему окружению. Глубокое проклятие часто завязано на крови и поражает на несколько колен родового древа. Эффект его может длиться десятилетиями, даже сотнями лет. Чары могут убить мгновенно, а могут постепенно высасывать жизненные силы, так что человек слабеет, становится более уязвим для болезней...
   - Или несчатных случаев, - вставил Рыц, видимо, вспомнив Хлада.
   - Именно.
   - Значит, Чары действительно прокляты?
   - Это легко проверить. Я направлюсь туда завтра на рассвете. Если на развалинах лежит проклятие, уверен, что смогу проследить его источник. Источник наведет меня на творца. Ты едешь со мной. Попробуешь разговорить людей старого Хлада. Возможно, через несколько дней мы узнаем, когда и как проклятые близнецы покинули Чары. А главное - куда они подевались. Выпьем за удачу, Рыц!
   Мастер бодро ухватил полупустую кружку и стукнул ею о край Рыцевой.
   "Банг!" Неопознанное тело камнем грохнулось на стол между волшебником и его вассалом, опрокидывая все на своем пути. Оболочка заклятия прорвалась, и внутрь хлынули вопли, треск мебели и костей вкупе с прочими звуками пьяной драки, завязавшейся за соседним столом. Побоище быстро охватывало таверну, но Мастеров столик с укоренившейся за ним солидной фигурой Рыца пока оставался островком спокойствия в центре тайфуна. Спихнув бесчувственного гостя на усыпанный черепками пол, воин махнул перчаткой в сторону выхода:
   - Не желает ли Сирин продолжить беседу в более спокойном месте? Здесь становится слишком... людно.
   - Пожалуй-пожалуй, - Мастер уже вставал из-за стола, отряхивая с колен невидимые крошки. - Мне полезен свежий воздух перед сном.
   Под защитой стальных плечей и бицепсов Рыца маг прошествовал к двери, брезгливо перешагивая через утомленных сражением и элем бойцов и пивные лужи. Несколькими минутами позже на ночных улицах Абсалона можно было видеть две любопытные фигуры. Не слишком твердо державшийся на ногах жердяй и здоровенный детина, под плащом которого топорщился меч чуть не с жердяя длиной, шагали, переговариваясь, в направлении городских ворот.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ОЗ - Объединенная Зеландия, конфедерация независимых княжеств.
   СОВБЕЗ - Служба Общей Волшебной Безопасности.
   Певчая - чародейка, использующая магию голоса. Считается стихийным магом, работающим с энергией воздуха.
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"