Танина Татьяна : другие произведения.

Глава 3

"Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:

   Глава третья, о начале второго пришествия Исчадья Мрака
  
  "Широко раскинулась земля, могучая, дающая жизнь всему, что есть на ней. Высились горы на земле, зеленели леса, цвели пышным цветом луга, синели озера. Вокруг нее плескались моря разливанные, в глубоких водах которых плавали диковинные твари. И были светила на небесной тверди, для отделения дня от ночи, для знамений хороших и плохих, да определения годов и времен. И увидели боги, что это хорошо.
  И подумали боги: сотворим человека, да владычествует он на земле. Великая Богиня, Мать Всего Сущего, взяла мягкую глину, смешала ее со своей кровью и вылепила по образу своему сотню или больше подобий своих, мужей и жен. Всемогущий Творец своим дыханием придал телам крепость и наделил каждого человека душой. Так были созданы первые люди.
  Истинно говорят мудрые: Жизнь замешана на крови",
  Повести Первых Земных Веков.
  *
  Ожидания Темнозрачного не оправдались. Кровь настоятельницы захолустного храма Богини Света оказалась самой обычной на вкус, к тому же старой и подпорченной женским недугом, преданное служение вере не добавило ей какие-то особенные свойства. Отведав ее, он не открыл ничего нового, но извлек собственную выгоду.
  Это была кровь врага! Врага явного, у которого вдвое больше причин, нежели у простого смертного, вступить с ним в борьбу. Врага, чье слово в народе - вдвое весомей любого другого слова; на чей призыв люди откликнутся быстрее, чем на приказ великана.
  Темнозрачный убивал и прежде - ему была нужна кровь для возрождения, много крови. И он добывал ее достаточно - густую и жидковатую, молодую и старую, свежую и застоявшуюся, здоровую и отравленную болезнью - высасывал всю, до последней капельки. Особо не привередничал - оприходовал все, что подворачивалось под руку. Однако душегубствовал с оглядкой, опасаясь быть схваченным, и, наскоро утолив жажду, бежал без оглядки. Когда находили обескровленное тело, находился очень далеко от места преступления. Частенько он вспоминал Прошлое, когда ни от кого не прятался и не скрывался, и мог неспешно пробовать кровь как дорогое вино, оценивать вкус как тонкий знаток.
  Жрица из Десятиградья стала знаковой жертвой.
  Местный мужичок проболтался, что в их святилище заправляет удивительная баба - строгая, но добрая, очень правильная, и уважает ее народ больше старосты. Вот и соблазнился Темнозрачный, захотелось ему проверить - отличается ли кровь нынешних служителей веры от их древних предшественников, коих в Прошлом он перевел немало. В общем, на злодеяние его толкнул отнюдь не голод, а любознательность.
  Потом он осквернил купальню, куда сбросил бездыханное тело. Старухино лицо, с выпученными глазами и вывалившимся языком, под водой в лунном свете его немало позабавило, и, представив себе неописуемый ужас тех, кто поутру обнаружит утопленницу, гнусно захихикал.
  Темнозрачный не считал, сколько людей извел после возвращения, но среди них не было ни одного великана - ни одного! - не мог он собственноручно лишить жизни божича, убить своего главного врага среди людей и первейшего из земных противников, не мог, в силу своей природы, как в Прошлом, так ныне. В чем по возвращению успел удостовериться...
  *
  Побродив по Десятиградью, в поисках слуг, он отправился в Озерный край, где подслушав разговор в придорожной харчевне, случайно прознал про маленькую вельшу.
  Два мужика за соседним столом, распивая дешевую медовуху, сплетничали о семействе своих знакомцев, у которых недавно родилась дочь.
  - Верно говорю, Руську дей обрюхатил. Вельша - Кокорева девка. Благородная...
  - Тебе-то откуда знать?
  - Так ведь супружницу мою повитухой к Руське кликнули. Она у меня - известная пуповязница.
  - Мне Кокорь говорил, что девка его недоношенная родилась.
  - Он же вернулся за полгода до ее рождения, вот и говорит.
  - Пораньше он вернулся. Точно помню, пили мы с ним на весеннее равноденствие.
  - Ой, ну, прибавь еще полтора месяца. Такие дети без души рождаются, не жильцы они на белом свете. А у Руськи пузо огромное было, аж на нос лезло. Женка моя говорит, что девка у нее родилась крупнее иных доношенных, крепенькая и здоровая. И уже с одним зубом! Она никогда таких не видела, хотя отсекла больше двух сотен пупков во всей округе. На недоношенных-то - без слез не взглянешь, росточком с вершок, на ладони поместится. А Кокорева-то, прям, как порося. Вельша - она.
  - Поживем - увидим. Коль девчушка - вельша, знать, приедут за ней, заберут дитё.
  - А то! Шило в мешке не утаишь. Увидишь еще, пожалуют за ней.
  Пусть люди гадают, а Темнозрачный мог узнать великана, не глядя и на расстоянии. Он чуял благородных, как собака чужую смерть.
  Подслушав разговор, он решил испытать себя - проверить, способен ли ныне убить веля, хотя бы маленького. Ребенок-то меньше весит, думал он, значит, защитные чары у него слабее, нежели у взрослого...
  Прав оказался пьянчужка, повитухин муж - деево семя прижила пресловутая Руська.
  Приведенный острым чутьем к дому Кокоря - Темнозрачный принялся рассматривать жилище, прикидывая, как незаметно пробраться внутрь. Добротный сруб стоял на земле, а примыкавший к нему лодочный сарай - на воде. Можно было проникнуть с огорода или реки.
  Во двор вышла Руська и начала развешивать стиранное белье. Залюбовавшись деевой избранницей - высокой, статной, грудастой, широкобедрой - Темнозрачный забыл, зачем явился, ибо его самого влекло к подобным видным бабам, налитым соком и полным жизни, но, опомнившись, тенью проскользнул в дом.
  Люлька из ивовых прутьев стояла в углу, увешенном травяными оберегами от двенадцати хворей. Крошечная вельша, укрытая пестрым лоскутным одеялом, лежала с открытыми глазами. Взор у нее был мутный, еще слепой, обращенный внутрь. Однако Темнозрачный видел пред собой не слабого и беспомощного младенца, а заклятого врага. Он отшатнулся, когда девочка засучила ручками-ножками, будто драться с ним собралась. Даже в ее капризно искривившемся ротике ему почудилась коварная угрожающая усмешка.
  Зарычал Темнозрачный, вскипела в нем злость вперемежку со страхом. Ужасно захотелось ему схватить младенца и разорвать. Он потянулся к люльке, но тут его дрожащие руки будто наткнулись на невидимую преграду и стали превращаться в черные когтистые лапы, что обычно с ним случалось, когда он терял самообладание.
  Получалось, что ребенок-вель еще более неприкосновенен, чем иной взрослый божич! Природа сих защитных чар оставалась для него непостижима...
  И тут на него обрушился удар ухватом да такой сильный, что свалил бы на пол простого смертного. Оказалось, хозяин находился в доме и, заметив чужака, тихонечко сполз с печи и хватил непрошеного гостя по хребтине тем, что под руку попалось.
  Темнозрачный заверещал, взвился, заметался из угла в угол и, просочившись сквозь стену, бросился наутек. Ему ничего не стоило убить человека, но застигнутый врасплох он туго соображал. С перепуга помстилось ему, что он угодил в ловушку, подстроенную великанами.
  Он очнулся в лесной глуши, куда загнал его страх, вдали от людских жилищ и больших дорог.
  "Нельзя оставлять ее в живых, - не отказался он от своего черного замысла. - Деево отродье надо уничтожить, покуда оно маленькое! Большие великаны - большие беды".
  Темнозрачный призвал своего слугу, того, что находился ближе всех, ибо нельзя было терять время - вельшу могли увезти и спрятать. Этот разбойник, встреченный им случайно - а, может, не случайно вовсе - третьего дня похвалялся, что за золото готов убить кого угодно.
  Золота у него было предостаточно. Он знал, где спрятаны несметные сокровища, запечатанные на долгие века самым надежным заклятьем - заклятьем на крови. Владельцы кладов, которым он посулил богатство взамен на душу, предположить не могли, что все награбленное ими, в конце концов, окажется в его распоряжении. Но ведь он не обманул их - они обогатились.
  Связанный незримым договором, лиходей вскоре явился в указанное место. Узнав о сути дела, он поначалу заупрямился, потом вдруг сник, и Темнозрачный усомнился, действительно ли его слуга готов на все. Однако как только речь пошла об оплате и зазвенело золото, кромешник проявил живой интерес к тому, где находится младенец. И как сразу заговорил! Его послушать, так вельша уже мертва.
  Темнозрачный отказался от мысли явиться в Кокорев дом в открытую, представиться великаном и предъявить права на дитё, ибо, если он мог принять любой благообразный вид, то разбойничья рожа его спутника обязательно вызовет подозрения - родители поостерегутся доверять такому ребенка. А сам он кулек с велем не удержит, да лапы вмиг выдадут, что он не тот, кем кажется. Лучше всего было выкрасть вельшу по-тихому, под покровом ночи.
  На дело отправились вдвоем. Темнозрачный не доверял душепродавцу, поскольку читал его мысли как открытую книгу - за таким пригляд требовался - и нуждался в нем, ибо другого помощника у него сейчас не было. Кроме того кто-то должен отодвинуть засовы в доме и обезвредить сильных взрослых мужчин - хозяина и его соседа, добровольного охранника младенца. Но самой главной причиной его участия было желание увидеть своими глазами смерть врага.
  Глубокой ночью, когда все обитатели дома уснули, Темнозрачный колдовством бесшумно открыл дверь на крыльцо. Дверь в сенях оказалась подперта палкой изнутри, но вскоре и она бесшумно распахнулась. В просторной горнице на столе горела тусклая масляная лампа. Язычок пламени полег, потом поднялся и на миг озарил ярким светом все вокруг, всю спящую ночную неподвижность жилища.
  Угол, где в прошлый раз стояла люлька с младенцем, оказался пуст!
  Едва обнаружилось сие досадное обстоятельство, все пошло наперекосяк. Слуга-лиходей, дышавший Темнозрачному в затылок, вдруг крякнул и с пробитой головой рухнул на пол.
  - Держи вора! - заорал вовсю мочь прятавшийся за дверью мужик с топором, сосед хозяина, подрядившийся помочь, словить похитителя младенцев.
  Экая неприятная неожиданность...
  Темнозрачный резко развернулся и - хрясь! - как копьем пронзил хвостом орущего мужика, который, зажав руками дыру в грудине, упал ничком.
  Откуда взялся хвост? Темнозрачный не помнил и не понял, когда и как его черная сущность сбросила человеческое обличье. Пробудившееся в нем чудовище рассвирепело при виде крови и безудержно рвалось убивать.
  *
  Влажный прохладный сумрак лодочного сарая прорезал призрачный лунный свет, лившийся через узкие окошки под самым потолком. Тихо плескалась вода, стуча о деревянные борта. Слышалось тяжелое дыхание мужчины, толкавшего ладью на глубину.
  - Спасай ребенка, женщина, - заскрипело в верхнем углу. Звук был странным, будто проседал дом и стонали бревна. - Исчадье Мрака задумало погубить твое дитя.
  - Что делать-то? - испуганно вопрошала мать. - Как спасать?
  Двери разлетелись в щепки. Что-то большое и темное выскочило на причал и замерло, злобно рыча. Мужчина обернулся, выставив перед собой нож, а женщина в лодке припала грудью к большой корзине с младенцем.
  - Отдай дитя реке! - Снова заскрипело под потолком. - Деи его сберегут.
  - Заткнись, тварь убогая! - грозно задребезжал Темнозрачный. Он сразу заметил - кому, как не ему, Исчадью Мрака, видеть все в темноте - вестника Провидения, который, подобно летучей мыши, висел вниз головой на стропиле.
  В следующий миг створки сарая сами собой распахнулись, и внутрь ворвался легкий теплый ветерок. Темнозрачный взвыл, ощутив дыхание деев, и страшным голосом начал отводить заклинанием волшебную силу разгневанной земли.
  Хозяин дома, переборов страх, бросился на чудовище с ножом.
  Темнозрачный одним взмахом смел человека с пути, отшвырнув его к бревенчатой стене, и прыгнул вдогонку за ладьей. Его когти скользнули по борту, оставляя глубокие борозды.
  - О, боги поднебесные, спасите и защитите! - в отчаянии закричала Руська. - Вверяю вам свою дочь! Оградите и уберегите ее от чудовища!
  Она ударила, что было силы, веслом вцепившиеся в корму чудовище, которое не отставало и, навалившись на борт, сильно накренило лодку.
  Упавшая на бок корзина сдвинулась, и, казалось, что ребенок вот-вот выпадет в воду...
  Вдруг ивовый кузов встал прямо и по воздуху понесся на середину реки. На ровном месте поднялась волна и на своем гребне повлекла его прочь от опасности.
  Маленькая вельша улыбалась, в ее широко открытых глазах отражались звезды, но взор ее был обращен внутрь, к вечному свету, с которым до прозрения связана душа каждого новорожденного.
  За деями Темнозрачному было не угнаться.
  - Ты проклят всеми, Самопорожденный! Ты - не Моркон, а всего лишь одна часть из ста частей, даже не часть, а пол-части, - прокаркало на божественном языке Провидение в лице вестника, негодующе хлопающего крыльями. - Ты не велик, и уж, тем более, не Трижды Велик, ибо Моркон не доказал свое величие и был позорно повержен. Бойся ступать по земле! Знай, что я ведаю о каждом твоем шаге и доведу тебя до погибели. Близится день, когда ты сгинешь на веки вечные!
  Провидение угрожало ему. Угрожало? Ему?
  Чудовище заревело и бросилось на вестника с такой лютой злобой, что бревенчатая стена содрогнулась и обрушились, и сразу за ней - кровля.
  - Я найду тебя и уничтожу! Довольно уж отравлять мое существование. А то мало мне деева отродья, - ворчал Темнозрачный, выбираясь из-под завала. - Лучше бы своим делом занималось и указывало тому, кто не знает своего предназначения.
  *
  - Огниш! Огниш, ты дома? - с улицы донеслись крики и залихватский свист. - Где ты там!
  Вель Огнишек, начальник городской стражи Небесных Врат, поморщился от досады.
  - Не бойся, они сюда не войдут, - прошептал он с улыбкой, глядя сверху на перепуганную девушку, делившую с ним его постель со вчерашнего вечера. - Вот принесла их нелегкая! В самое неподходящее время...
  - Пусти, Огниш! - Девичьи руки - еще мгновение назад властно обнимавшие - отталкивали, упираясь в широкую мужскую грудь. - А если они меня увидят?
  - Не увидят. Я же тебе обещал.
  - Отец прознает - убьет.
  - Никто ничего не узнает, Мироша, - завороженный ее приоткрытыми губами, алевшими от поцелуев и блестящими от влаги, он склонился и поймал ртом протестующие возгласы. Он целовал девушку с неутолимой жаждой мужчины, который первым узнал податливость и вкус ее губ.
  Мирославушка, юная дочь смотрителя городского сада - сама прекрасная, как распустившийся поутру цветок, свежий и благоуханный, изящный и хрупкий, радующий глаз и манящий прикоснуться к нему...
  Она влюбилась с первого взгляда в красноволосого веля, когда он заехал заказать цветочные гирлянды для торжества. Выглядевший не по годам молодо, высокий и широкоплечий, кареглазый и чернобровый, с лицом гладким, без веснушек, свойственных рыжим - Огнишек обладал редкой привлекательностью для слабого пола, чем нередко пользовался, но девиц не соблазнял, утешение находил в объятиях женщин зрелых и опытных. Обретаясь на земле почти целый человеческий век без малого и знавший жизнь, он прекрасно понимал, чем чревата связь с юницей. При второй случайной встрече ему следовало сослаться на неотложные дела и отказаться от приглашения наивной, робкой и безыскусной Мирославы посетить уголок сада, за которым она ухаживала. Он не должен был переступать порог ее дома, в отсутствие ее уважаемого родителя. Тут же... Седина в бороду - ляд в ребро! Неуемная похоть в нем так взыграла, что он сам не заметил, как обаял юную садовницу, опьянил своим медово-травянистым запахом, усмирил ласковым напором, возлег на ложе любви и забрал девичью невинность.
  После третей ночи с Мирославой, он все еще вожделел ее, как в первый раз, ибо обладание ее телом, не знавшим других мужчин, дарило ни с чем несравнимое наслаждение. Он испытывал восторг от того, как юная любовница воспламенялась от его страсти. Она давала ему гораздо больше, чем он ей.
  - Огниш, отзовись! - требовал гонец под окном. - Необходимо твое присутствие. Срочно! Дело очень важное!
  Зарычав, вель неохотно прекратил свое увлекательное занятие и, перекатившись на край кровати, резко поднялся. Приоткрыв ставень, он сурово воззрился на подчиненных.
  - Докладывай, что у вас? Но гляди, если... - он хотел добавить, что коль потревожили из-за пустяка, кому-то не поздоровится...
  - Всевлад нашелся, - тихо, но так чтобы начальник услышал, сообщил Тихомир. - В Нижних рощах.
  - Чего его в дальние сады понесло? - Вель открыл ставень шире. - Что с ним?
  - Беда, Огниш. Большая беда.
  - Жив? - шепотом спросил он и прочитал молчаливый ответ на хмурых виноватых лицах стражей. - Коня моего седлайте. Быстро! Сейчас соберусь и спущусь. - Захлопнув окно, он окинул взглядом холостяцкую спальню в поисках носильных вещей.
  - Ты уходишь, Огниш? Что случилось? - Мирослава села в постели, удерживая простыню на груди.
  - Наш старик-книжник нашелся. Похоже, встрял в большие неприятности. - Он начал поднимать разбросанную на полу одежду. - Надо разобраться, что стряслось.
  - Надолго уезжаешь?
  - Не знаю, Мироша. От меня ничего не зависит. Покуда выясню, что случилось и почему... Такая у меня служба, милая. - Сев на край кровати, он натянул штаны и обернулся к любовнице. - Не жди меня.
  - Я все понимаю, - закивала она со слезами. - Ты - начальник стражи.
  - Будешь уходить - дверь запрешь, ключ положишь под лестницу.
  - Хорошо.
  - Прости, пожалуйста, - притянув девушку к себе, он поймал ртом и разжал ее обиженно стиснутые губы, и когда добился трепетного отзыва, оторвался. - Как освобожусь, загляну к тебе.
  - Ты меня не обманываешь, Огниш?
  - Верь мне, Мироша.
  - Ты меня любишь? - Она смотрела на него жалобно и предано.
  - Я тебя люблю, - заверил он, глядя в глаза, и поцеловал ее маленькую ладонь. - Мне пора. Меня ждут.
  Огнишек уже корил себя, что подался искушению.
  *
  Всевлад был убит. Не верилось... В голове не укладывалось. Кто посмел! Кто поднял руку на великана?
  По пути за город - в простиравшуюся далеко на юг, плодородную долину, где поля и огороды перемежались пышными фруктовыми садами, а виноградники соседствовали с масленичными рощами - Огнишек узнал подробности небывалого - в кои это веки убивали божича! - и загадочного дела.
  Старого веля-тайноведа обнаружили вниз по течению Катыни - его труп выловили из оросительного канала садоводы. Просто чудо, что утопленника не унесло дальше по реке и его сразу нашли в малонаселенной местности. Немедленно оповещенные стражи, осмотрев страшную находку, доложили местному судье, а тот, опознав жертву, в свою очередь, послал гонцов на Главу-холм.
  Всевлад пропал дня три или четыре назад. Никто не мог сказать точно, когда его видели последний раз и куда он направлялся - ни благородные собратья, ни простые работники книгохранилища - ибо главный книжник поставил себя в такое положение, что с ним предпочитали не связываться и не обращали на него внимание. В ближнем окружении его не хватились - никто не обеспокоился, не поднял тревогу, не подал в розыск - поскольку и раньше, бывало, он исчезал, без предупреждения, на несколько дней и шлялся неизвестно где.
  Главный хранитель книжных знаний Всевлад - придирчивый, въедливый, мнительный и памятливый старец - был ревнителем древних обычаев и непримиримым противником всяких родственных связей великанов с людьми. Говорил, что женитьба принижает достоинство божича, а вся многочисленная бабья родня будет похваляться связью с благородным и пользоваться этим, дабы возвыситься в обществе, а прочие начнут считать велей равными себе и позволять лишнее. Никогда дети поднебесных богов не будут ровней простым смертным, ибо от рождения - полубоги! Нельзя заигрывать с людьми и водить с ними дружбу. Так, неравен час, великанам начнут давать советы и указывать, что делать.
  Еще Всевлад говорил, что нельзя доверять людям, тем более полагаться на них, ибо один раз в Прошлом они уже предали великанов, а свершенное однажды может повториться снова.
  Старый вель, поборник древних законов, перессорился в городе со всеми собратьями, каждого упрекнув и обвинив в каком-нибудь проступке. И ведь, по сути, был прав. Возразить ему было нечего...
  Огнишек, которому неоднократно доставалось за любовные похождения, не испытывал к Всевладу приязненных чувств, однако его гибель воспринял, как личное горе.
  - Там небольшая излучина, - пояснил страж, встретивший начальника в пригороде и сопровождавший в сады, к месту, где всплыл труп. - Русло реки изгибается, а водный поток ускоряется. Течением утопленника прибило к берегу, а потом, должно быть, волной от проходившего мимо судна, закатило в канал. Если бы его унесло течением дальше, мы бы тогда никогда ничего не узнали.
  - Кто его нашел?
  - Садоводы, хозяева угодий. Они случайно его увидели во время обхода. Нынче-то в садах работы мало, из народу - только сторожа. Наш покойник мог бы еще долго плавать. А сегодня спозаранку селяне решили осмотреть берег, хотели немного его укрепить, ведь река-то год от года все больше размывает кромку, земля осыпается, надел уменьшается...
  - Стражи берег проверили?
  - А то, как же! Старца убили не здесь, где-то в другом месте, скорей всего, в городе, а потом в реку сбросили. Мы хотели сразу забрать тело, увезти к себе на двор, телегу уже пригнали, но Дрогостол, судья наш, велел ничего не трогать до твоего прибытия, почтенный.
  - Правильно он распорядился, чего ж. Хотя, если говоришь, что убили в другом месте...
  - Зрелище, доложу я вам, жуткое.
  - Что может быть страшней убийства?
  - Способ, - просто ответил страж. - Способ убийства...
  *
  Огнишек стянул с лежавшего на земле тела промокшую облепленную мухами мешковину. Он до последнего сомневался, что Всевлад стал жертвой убийцы. Доростол мог обознаться, ведь он - простолюдин, избран судьей недавно, безвылазно сидит в пригороде, мало знаком с велем-книжником, который редко удостаивал судейские собрания своим присутствием...
  Показалось обезображенное лицо - белое с черными пятнами от побоев, глубокими порезами на щеках и воронками пустых глазниц - но оно все еще сохраняло знакомые и узнаваемые черты.
  Покойный был Всевладом, вне всякого сомнения.
  - О, боги Трижды Великие, спасите и сохраните, кто ж мог сотворить подобное, - скороговоркой пробормотал за спиной Тихомир. - Мало было убить старика...
  Всевлад претерпел. Ему перерезали горло, выкололи глаза и нанесли множество проникающих ранений - рубаха стала похожа на решето, всю грудь продырявили, живого места не осталось. При виде истерзанного худого старческого тела сама собой возникала мысль о безумно жестоком убийце.
  - Мы - двужильные. - Огнишек, как никогда прежде, ощутил свое кровное и духовное родство со старшим собратом. - Недостаточно нас убить, обязательно надо удостовериться, что мы мертвы.
  - О, боги пресветлые... За что? Кто ж покусился на божича? Может, не знали, что на благородного напали? А простых смертных, что, можно, убивать? Простой сразу бы умер... До тюрьмы не доедет, когда поймают, - слышались тихие взволнованные голоса подчиненных. - Мыслимо ли... Кто ж его так?
  - Когда узнаю, а я обязательно узнаю, из-под земли достану, - поклялся вель, сжимая в бессильной ярости кулаки. - Лично судить буду, вынесу приговор и приведу в исполнение
  - Огниш, слышь, чую, что нелюдь, сделавший это, не остановится, - заметил опытный сыскарь Тихомир. - Он уже не человек - зверь бешенный. А продолжит орудовать - всем нам худо придется.
  *
  - Пятьдесят семь ударов... старику? - Судья-правитель Небесных Врат Борислав, прозванный Силычем, пропустив Огнишка в потайную комнату во Дворце Судей, запер дверь. Он извелся в ожидании новостей о гибели Всевлада. - Его пытали?
  - Много били из-за страха перед нами, велями. Били, пока держался на ногах, а когда упал, били лежавшего на земле... А стали бы пытать - Влад быстрей собственный язык проглотил, чем выдал свои тайны, - заметил Огнишек устало, не от телесного напряжения, а умственного утомления.
  День выдался долгим. В город он вернулся только на закате, следуя за телегой с убитым тайноведом, ибо счел своим долгом сопровождать после смерти собрата, которого не уберег при жизни. Всю дорогу, поглядывая на запеленатое в грубую мешковину тело, он предавался размышлениям... А впереди ждала бессонная ночь - ему предстояло присутствовать на срочно-созванном совете, отчитываться перед судьями о том, как продвигается расследование убийства Всевлада, хотя докладывать пока нечего. Больше придется оправдываться за бездействие стражей, проворонивших беду, полное бессилие охраны Порядка перед неизвестным лютым злодеем и собственную несостоятельность. Совещание, скорей всего, затянется до рассвета. А на восходе Всевлада предадут всесожжению. Потом будут поминки...
  - Удалось выяснить, какое оружие использовал убийца?
  - Орудие - очень необычное. - Огнишек сел на скамью в простенке, прислонился спиной к холодным камням и провел ладонью по лицу, будто сгоняя с него озабоченность. - Судя по следу, это был тонкий трехгранный клинок. Длиной чуть меньше ладони, под ключицей насквозь прошел. Для убийства, в самый раз. Не для кухонных нужд - уж точно.
  - Работа ночного народа? - Борислав взгромоздился на угол стола и дабы скрыть волнение, сцепил пальцы замком.
  - Понятия не имею. - Огнишек дернул плечом. - Я его не видел, в руках не держал, но полагаю, что подобное и наши умельцы могли выковать, на заказ. Завтра людей пошлю во все кузни.
  - Где сейчас Влад... то есть... Его тело где?
  - Передал жрецам в храм Творца, служки приберут его для похорон. Я распорядился, чтобы по городу его несли с закрытым лицом, а свои монеты засунули себе в задницу. Не от кого Владу откупаться по ту сторону - ему давно заказан прямой путь на небо.
  - Давно мы своих не хоронили. Последним Самосват был, светлая ему память. С чувством выполненного долга ушел.
  - Самосват умер своей смертью, - напомнил Огнишек. - А Всевлад - мученической.
  - Сейчас с тобой закончим, схожу в храм. Хочу увидеть Всевлада до выноса. Попрощаюсь с ним, по-братски, хотя он... - Борислав умолк, припоминая что-то, потом махнул рукой. - Да ладно, чего уж там. Не держу на него обиду. Такой он... был. По-настоящему великий, не то, что мы с тобой. Последний из старозаконников.
  - Ты хоть с ним помирился. Хорошо.
  - Да как сказать. Мы с ним общались исключительно по делу. В дом ко мне он так ни разу не зашел, хотя я звал его в гости, хотел стол накрыть, домашней стряпней попотчевать. Думал, увидит, как я живу, какая у меня хорошая и дружная семья - жена, дети, внуки - добрей станет, смягчится, перестанет нападать.
  - Сколько он с тобой не разговаривал, после твоей женитьбы, лет десять?
  - Если б только не разговаривал! - фыркнул Борислав, пощипывая свою кудрявую соломенную бороду, которую отрастил для солидности, когда посажен на правление. - Он меня вовсе не замечал, будто я - пустое место, а не судья-правитель. Знаешь же, что все семейные великаны были для него врагами, хуже Исчадья Мрака.
  - Борис! А может это... Оно? - Огнишек дотронулся до Ключа, как иной верующий до своего оберега.
  - Типун тебе на язык!
  - Влад говорил тебе чего-нибудь о чернокнижниках?
  - Кто такие?
  - Как-то, может, месяц назад или чуть больше, Влад пришел ко мне в Дом Стражей и сказал, что в его учреждение захаживают некие подозрительные личности, мол, ищут на полках древние рукописи особого рода - "запретные" книги. Я спросил его: что преступного в чтении этих книг, чего такое страшное в них написано, какой от них вред? Он ответил, что если "чернокнижники" узнают тайну Исчадья Мрака, то могут выпустить его обратно на землю. Так прямо и сказал.
  - Ах, это! Он ко мне тогда тоже заходил. С порога заявил, что кромешники хотят вызволить Злыду, выродка Моркошиного. И что прикажешь делать - серьезно отнестись к подобной глупости? Известно же, что Влад подозревал во всех грехах даже свою тень. Спрашиваю его, как же эти кромешники выпустят Злыду, когда его убили. Он мне: убили, да не насмерть, есть способ вернуть его к жизни. Я ему, излагай. Ты - не избранный, грит. Представляешь? Я ему: как-так, не "избранный", я не родился Верховный судьей - меня избрали. А он мне: вот сиди и суди.
  - Так мне тоже он не поведал тайны,- Огнишек усмехнулся, - хотя я, между делом, избранный. Обещался передать все свои премудрости моему наследнику, а я, видите ли, потерян для служения, не той головой, которой надо, думаю, и мой великий учитель Самосват был бы мной очень не доволен, кабы узнал, какой я бабник.
  - А что за книги такие "запретные"? Свиток из Башни?
  - Гриватин свиток разве "запретный"? Лежит себе на виду, правда, в ларце... Да-нет. Если бы кто стал попросить открыть заветную рукопись, Влад сразу бы ко мне прижал, переспи я хоть со всеми бабами в городе. Хранились у него какие-то другие книги о Прошлом. Но он их надежно спрятал.
  - Откуда знаешь?
  - Он сам мне сказал. Торжественно объявил, что спас землю от Второго пришествия Исчадья Мрака и захохотал. Так дико хохотал, что я обеспокоился, не тронулся ли он умом на старости лет.
  - Я тоже подумал, что Влад свихнулся, когда он потребовал созвать Совет и вернуть смертную казнь за вероотступничество. Таких приговоров, уж тысячу лет как не выносили. А он мне говорит: заговорщиков надо казнить так же, как в Прошлом кромешников, слуг Злыдиных - показательно, при большом стечении народа, чтоб другим неповадно было.
  - Сказал, кого надо казнить?
  - Обещал назвать в скором времени.
  - Значит, неизвестно, - вздохнул Огнишек. - Я спросил его про "чернокнижников" - имена, где живут, чем промышляют, сколько их. Тех, что он заприметил, было двое, но они-де острожные, не вступали в разговоры с книговедами и каждый раз при его появлении скрывались. Потребовал, чтобы я срочно принял меры. Я его заверил, что обязательно приму - пусть позовет, когда преступники снова явятся за "опасными" книгами. Мол, вора ловят, хватая за руку. Честно, любопытно стало, хотел разобраться, что к чему. Но он больше не приходил. Потом пару раз я его видел издали, но не стал окликать. Думаю, если бы он раздобыл какие-то сведения, сам бы ко мне явился.
  - Огниш, получается, Всевлад был прав? Не ошибся с подозрениями. Не прислушались мы к предупреждению живого - он смертью своей возвопил. Хотел, поди, найти доказательства, дабы не быть обвиненным в пустословии или, того хуже, в клевете. - Борислав возмущенно хлопнул себя по ляжкам. - Вот только кромешников и вероотступников в Небесных Вратах мне не хватало!
  - Может, они не местные, заезжие гости. Доступ в читальню свободный, открыто для всех желающих...
  - Сути дела не меняет. Плохо, что в лицо их знал только Всевлад.
  - Это я виноват, не доглядел, - покаялся начальник стражи. - Да брось!
  - Хоть брось, хоть - подними.
  Великаны замерли, глядя друг на друга и заговорили одновременно.
  - Огниш, может, он записку оставил?
  - Всевлад же не носил свой Ключ? Самосват, вроде, говорил, что он с другими вещами лежит.
  - В общем, так, - постановил Борислав, - отправляйся в Башню и поищи записи.
  - А вдруг он делал записи на древнем языке, а мы с тобой - ни в зуб ногой.
  - Разберемся как-нибудь. Если надо, книговедов привлечем.
  - А Совет? - Огнишек с готовностью поднялся.
  - Следствие - важней. Судья Дрогостол изложит подробности. Он на месте присутствовал, от начала до конца, и видел все то же самое, что ты. Ступай и спокойно занимайся своим делом.
  - Какое тут, к лядам, спокойствие!
  - Проверь сохранность свитка, не пытался ли кто к нему подлезть.
  - Надо его отмычки поискать. Он их на общей связке вроде носил?
  - Удостоверься. А то ведь, если из-за них его убили...
  - Борис, ты знаешь про тайник Гриваты в Башне, с волшебным воинским наследством? Точно таким же, что мне досталось от Самосвата?
  - Да откуда! Но ты-то знаешь, где находится Гриватина поклажа?
  - Самосват на словах обрисовал суть да дело. Попробую открыть тайный ход. Самосват сказал, что посвященный отопрет его без труда. Умозрительно, действительно, просто, когда точно знаешь - где искать и что делать. Только Влад мог перепрятать вещи...
  - Огниш, для чего они?
  - Для войны. Воинские же.
  - Какой войны? - Борислав недоуменно приподнял брови. - Войны с кем?
  - Почем мне знать! Тайноведом у нас был Всевлад.
  - И теперь он уже никому ничего никогда не расскажет...
  - Слушай, Борис, - доверительно понизив голос, страж подступил к другу поближе. - Возьми себе его Ключ.
  - Зачем?
  - Будешь его носить, на всякий случай.
  - Уволь! Если ты - хранитель, не ведаешь, для чего он, то мне-то на кой вещь, предназначение которой непонятно? Если Всевлад держал его в тайнике, значит, нет необходимости всегда таскать его с собой. Более того! Гибель Влада показала, что ношение святыни на теле не обеспечит ее защиту и сохранность.
  - Да уж! Сдается мне, перемудрил что-то Гривата ...
  *
  Робость Темнозрачного постепенно сменялась дерзостью, коварство делалось все более изощренным, злодеяния отличались все большей подлостью. К нему вернулась самоуверенность, какая бывает у того, кто прекрасно знает, что надо делать и как надо делать. Его замыслы упорядочивались, обретая в своей последовательности предельную четкость и ясность.
  С тех пор, как он вырвался из Бездны, минуло лета два, а то и все три. Потом найдутся счетоводы... Тому, чье имя Вечность - незачем измерять годами свою жизнь. Он успел обойти почти всю землю. Разведывал, разнюхивал, расспрашивал, смотрел, какие перемены произошли. Пакостил, вредительствовал, убивал - иначе не мог. Как же без злодеяний-то!
  Совершая второй земной круг, он уже никуда спешил, а действовал целенаправленно, воплощая задуманное и основательно готовясь к предстоящей и неотвратимой войне, распаляя вражду между земными народами, руша веру в богов Света, подтачивая основы Порядка, установленного великанами.
  Обойдя полуночные края, он снова отправился за море, в жаркие полуденные земли. На юге самой обширной и густонаселенной областью, была долина могучей Величаны-реки, дарившей плодородие своим берегам, от полноводия которой зависела сама жизнь.
  Благородных среди людей здесь было мало, а их власть не распространялась дальше границ наследственных владений. Хотя местное население - смаглы - старались жить и судить по велевым законам, родоплеменные обычаи они чтили гораздо больше; верили в светлых Трижды Великих богов истово и предано, но заповеди зачастую нарушали, ибо считали, что за любое прегрешение можно откупиться, отчего жрецы превратились в богатейшее сословие. Общество смаглов было заметно, как нигде больше, расслоено - ослепительная роскошь соседствовала с крайней нищетой.
  Начав путь в верховьях Величаны, без труда и посторонней помощи оказываясь то на левом берегу, то на правом, минуя сельские селения и заглядывая во все города, Темнозрачный дошел до Белохвостова.
  Это был обычный город в среднем течении, похожий на другие южные города - типичный культовый, судейский, торговый и ремесленный. В нем было два храма, где совершались праздничные обряды, дом правосудия, в котором так же собирались на совет старейшины, рынок и тюрьма.
  Стражи отпирали и распахивали настежь ворота с первыми лучами солнца, впуская в город жителей окрестных селений. Товар раскладывался на прилавках, когда воздух был еще прохладен и свеж, но самая оживленная торговля начиналась с приближением дневной жары - по мере того, как укорачивались тени, цены снижались, и съестное можно было купить совсем задешево. Несмолкающий гул над площадью прорезали звонкие голоса мальчишек-водоносов и высокие напевы зазывал. В воздухе перемешивались ароматы благовоний, забивавшие неприятные запахи и отпугивающие насекомых.
  Народ прибывал - мужчины и женщины, с глазами обведенными синей краской, одетые в традиционные халаты и широкие штаны всех цветов; юноши с причудливыми прическами в безрукавках или сплетенных из разноцветных нитей оплечьях; девицы, выставлявшие напоказ голые животы с драгоценными камнями в пупках и побрякушками на талии; старцы в белом, с башнями из полотняных полос на головах; бабушки, кутавшиеся с головы до ног в пестрые покрывала. Одежда полудников более говорила о возрасте, чем о знатности или сословии.
  Между торговыми рядами состязались друг с другом за каждого зрителя заклинатель, выдувавший из тростниковой дудочки тоскливые звуки, которые ворожили стоймя стоявшую, большую красивую змею, и глотатель ножей, делавший страшное лицо перед тем, как в очередной раз погрузить в глотку клинок. Темнозрачный прошел мимо них, но вернулся, или вредоносная сущность не позволила ему далеко уйти, и устроил большой переполох.
  Нож вдруг застрял в горле фокусника, о чем зеваки догадались не сразу и поначалу даже приняли за шутку. Бешено вращая глазами и нелепо дергаясь, фокусник попытался извлечь прочно засевшее железо, да только безуспешно. Прежде пугавший своим умением и заставлявший затаить дыхание - он вызывал взрывы хохота. Привлеченные смехом - его окружили зрители заклинателя змей и покупатели с торговцами из ближних рядов.
  О том, что творится неладное, первой догадалась плясунья-зазывала, помощница глотателя, которая приукрашала его выступление нехитрым танцем под звон бубна. Остановившись и взвизгнув, она присела от ужаса. Ее тревога передалась остальным. Люди ахнули, когда фокусник, лишившись сознания - как был, с запрокинутой головой - рухнул в пыль.
  Рядом раздались страшные крики и женский визг, и зеваки гуртом повлеклись в их сторону, в жажде нового зрелища.
  Оказалось, что змея напала на хозяина. Пустынный гад кусал его лицо, извиваясь перед каждым броском, отчего толпа волной откатывалась назад. И люди, не в силах помочь, издали со страхом наблюдали за жуткой гибелью человека, прежде имевшего власть над ядовитой тварью. К тому времени, когда прибежавший на крики о помощи страж мечом разрубил змею пополам, заклинатель был уже мертв.
  Народ посокрушался, выразил соболезнования, обратился в разнобой к богам с поминальной молитвой и потек узнать, как там глотатель железа - жив ли? - и видя его, неподвижно лежавшего на утоптанной земле, с чинно сложенными руками и окровавленным ножом на груди, люди сразу все понимали, недаром плясунья так убивалась над своим дружком...
  Насладившись вдоволь смертельным представлением, нагнав на людей ужас, испытав за себя гордость, Темнозрачный побрел прочь, через сонный ковровый ряд, к речным воротам. Растолкав женщин, обступивших возки с рыбой и бурно обсуждавших странную и страшную гибель заклинателя змей и глотателя ножей, он вышел к Дому Правосудия.
  Облицованное яркими разноцветными изразцами - это было самое красивое, если не считать храмов, здание в городе. По сравнению с ним, примыкавшая к нему местная тюрьма, казалась бедной лачугой. Возле обшарпанной ограды зияли черные дыры ям, где в ожидании казни томились самые отъявленные злодеи. Любой прохожий мог поносить приговоренного преступника, плюнуть в него или помочиться на голову.
  В этой части города - из-за запрета на торговлю - было малолюдно. Темнозрачный заметил, как в одной из открытых приемных Дома Правосудия - передней стены не было, дабы любой человек с улицы мог удостовериться в том, что суд вершится по закону - женщина передала старейшине небольшой мешочек, который сразу исчез в его складках роскошного одеяния.
  Темнозрачный мог слышать разговор, как если бы стоял рядом.
  - Все наши сбережения, многоуважаемый, - не преставая кланяться, сказала просительница. - Мы знаем, что дело сложное и хлопотное.
  - Не беспокойся, женщина, все будет в порядке. И куму своему передай мои слова. Решим вопрос в его пользу.
  Темнозрачный ухмыльнулся при мысли, что служители закона сами же его попирают. Славненько! Вот не чаял обрести подобных союзников...
  Кто-то вцепился в его лодыжку мертвой хваткой.
  - О, Темнейший Властелин! - Звук шел из-под земли. Грязная, костлявая рука, просунутая между прутьями решетки, крепко держала его за ногу. В глубине каменного мешка виднелись седые всклокоченные волосы и выпученный воспаленный глаз.
  Он так увлекся происходившим в Доме Правосудия, что не заметил, как приблизился к позорным ямам.
  - Ты услышал мои молитвы, Отец мой. Ты пришел за мной, - послышался хриплый старческий голос. - Забери меня отсюда.
  Темнозрачный удивленно вскинул бровь. Это уродливое создание знало, кто он? Узнало безошибочно! Следовательно, не могло быть простым смертным. Оно сказало, что обращалось к нему с молитвой...
  Да! Он слышал зов, но не понял, откуда - из прошлого или настоящего. Эти проклятые голоса никогда не умолкали! Оказывается, зов черной крови пробился сквозь множество других голосов звучавших в его голове.
  Он представить себе не мог, что кто-то из его потомков выжил!
  - Владыка, спаси меня. Или убей своей рукой.
  - Тише, - прошипел Темнозрачный с покровительственным жестом, одновременно пытаясь высвободить ногу. - Тише, дитя мое. Нас могут услышать.
  - Милица. Меня зовут Милица, мой господин.
  - Заткнись! - приказал он старухе и украдкой огляделся по сторонам - вдруг кто-то подслушивает или подглядывает. Напрасно тревожился - торговый люд увлеченно спорил об утренних событиях, а стражи, оставив посты, заигрывали с миловидными дочками гончара. - Я спасу тебя, соль крови моей.
  - Я стану твоей верной помощницей. Клянусь памятью матери, ты не пожалеешь.
  - Подожди, Милица, потерпи еще чуть-чуть, и я заберу тебя. Теперь отпусти мою ногу. Я только гляну, кого еще стражики наловили, и вернусь к тебе.
  Смертники вызывали у него отнюдь не праздное любопытство. Хотя, может, не без этого. В подобных местах - тюрьмах, ямах, клетках - он находил самых лучших - способных на все и готовых на все - слуг.
  Вполне удовлетворенный беглым осмотром, он вернулся к старой колдунье. Встав над ней и глядя себе под ноги, он забормотал тайные волшебные слова. Его длинные пальцы зашевелились, хитро сплетая заклинание...
  На плитах из песчаника проступили черные пятна, которые можно было принять за чернильные лужи, если бы на их поверхности играли солнечные блики... Они увеличивались прямо на глазах, сливались - чернота расползалась не только вширь, но и поднималась вверх. Судейская площадь начала тонуть в непроглядной темноте. Позже очевидцы описывали это, как черный туман, который не слоился, или черный дым, который не клубился. Странный дым, без огня.
  Огонь - это свет, а Темнозрачный нагнетал мрак.
  Первыми колдовство почуяли собаки, бродившие между лотками, путаясь под ногами. С испуганным визгливым лаем, поджав хвосты, они юркнули в проулки. От торговых рядов, ближайших к судейской площади, ужас волной покатился к дальним. Людей охватила паника. Завопив, они поспешили покинуть рынок, бросая корзины и теряя по пути обувь. Побежали и те, кто не ведал о причине всеобщего переполоха. В горловинах узеньких улиц возникла давка. Хлопали двери, стучали ставни, грохотали колеса возков.
  Темнота поднялась до колен, достигла пояса... Стражи, сотрясаемые жестокими приступами кашля, отступили к воротам тюрьмы...
  *
  Мрак растаял, после него над площадью еще недолго витал едкий удушливый запах.
  Первыми вернулись торговцы, чье беспокойство о сохранности товара пересилило страх. Озираясь по сторонам, они поспешили к опрокинутым в суматохе прилавкам. Из ворот тюрьмы выбежали стражи и забили тревогу, обнаружив, что решетки позорных ям откинуты, а приговоренные к казни исчезли.
  Произошедшее взбудоражило весь город и прилегающие окрестности.
  "Злобный Моркон ищет лазейку, чтобы снова выбраться на землю. Близится Конец Света", - сказал кто-то уважаемый, умевший толковать природу явлений и вещей, и храмовые алтари после полудня оказались завалены подношениями.
  Очевидцев волшебного события окружали толпы слушателей с расспросами, и к вечеру в рассказах, передаваемых из уст в уста, появились новые подробности - кишевшие во мраке чудовища; большая черная трехпалая лапа, схватившая и утащившая ребенка; кровавый немигающий глаз, высматривавший грешников, и прочие ужасы, порожденные богатым человеческим воображением.
  Стражи сбились с ног, разыскивая бежавших преступников. Они прочесали всю округу, но тщетно. Опытные следопыты лишь разводили руками.
  Злодеи же все это время находились у них под боком.
  Темнозрачный со своей обретенной свитой обосновался в большом доме, обнесенном высокой оградой, в богатом предместье Белохвостова, где селились состоятельные люди, коим претила городская теснота и вонь.
  Нет, его никто не звал в гости - он сам явился непрошено и нежданно, и убил хозяина и его слуг. Одного из беглецов тоже пришлось прикончить - он оказался простым рыночным воришкой, и смертная казнь ему вовсе не угрожала. Став свидетелем расправы, вор взбунтовался и захотел уйти, решив, что волен выбирать свою судьбу, и вел себя, как равный, чего Темнозрачный не мог стерпеть.
  Когда ворота затряслись от стука, Темнозрачный самолично вышел к стражам, приняв облик владельца особняка.
  - Что за шум? Какая надобность привела стражей в мой дом?
  - Доброго здравичка тебе, уважаемый Неборад, - приветствовал его старший страж. - Мы объезжаем всю округу, дабы оповестить жителей. Нынче утром при загадочных обстоятельствах из тюрьмы сбежали опасные преступники.
  - При загадочных? Обстоятельствах? - изобразив испуг, удивленным шепотом переспросил Темнозрачный.
  - Да! Загадочных, - подтвердил страж. - Мы еще не разобрались толком, что да почему. Пока достоверно известно только одно - в этом деле не обошлось без черного колдовства.
  - Куда же смотрели стражи порядка?
  - Поясняю же, преступники скрылись с помощью колдовства. Сидела у нас в яме одна старая ведьма, которая высасывала кровь из младенцев, - признался страж, виновато потупив глаза. - Но мы не думали, что она способна на подобное! Она же древняя была, такая худая и сухая, как солома, чуть перегни и сломается с хрустом... Но мы обязательно выясним все обстоятельства.
  - Желаю успеха, - он фыркнул.
  - Мы подняли всех наших людей по тревоге, в погоню отправились самые опытные следопыты. Стражи в соседних городах уже оповещены.
  - А я тут при чем?
  - Душегубцы могли разделиться, разбежаться в разные стороны, по одному, посему остерегайся чужаков. И всем своим домашним скажи, чтоб смотрели в оба. Беглые лиходеи - очень опасны, им терять нечего. Понимаешь? Завтра на рассвете их должны были казнить.
  - Ах, вот оно что! - всплеснул руками лже-хозяин особняка.
  - Если твои люди встретят в округе подозрительных личностей, незамедлительно сообщи нам.
  - Непременно! Непозволительно, чтобы душегубцы разгуливали на свободе.
  - К вечеру мы их всех переловим, всех до последнего, и как было намечено, казнь состоится завтра утром. Никуда они от нас денутся, - заверил страж и посоветовал:
  - На всякий случай, уважаемый Неборад, выстави на ночь охрану.
  - Благодарю за заботу, - глумливо осклабился Темнозрачный, захлопывая створку ворот.
  Запечатав вход заклинанием, он перешагнул через трупы телохранителей, распугав круживших над ними мух, прошел через сад и поднялся по ступеням, на которых оставил кровавые следы.
  *
  - Кровавый след на крыльце... за дверью затаилось Зло... Страж, войди в ворота! В доме вершится смертоубийство, - прошептал старик в белых одеждах на ступенях храма Творца в Небесных Вратах. Он распахнул глаза - белые, невидящие, как глаза мраморных статуй. - Исчадье Мрака пришло на землю!
  Старец, досель сидевший неподвижно - так, что люди, покидавшие храм после службы, принимали его за спящего - вдруг вскинул голову, отчего белый плат, прикрывавший от палящего солнца, сполз на плечи. Будто заслоняясь, пророк выставил перед собой руку с растопыренными пальцами.
  - Сгинь, Окаянный, проклятый всеми на земле! Провались обратно во Мрак!
  Незрячий от рождения, с юных лет Белец вершил изо дня в день подвиг благочестия. За беспримерное послушание боги вознаградили его - Великая Богиня-Мать, явившаяся ему во сне, наделила его даром ясновидения. Белый старец мог зреть то, чего никто не видел, и предсказывать события, участники которых еще не родились на свет. Свою чудесную способность он использовал исключительно во благо - судил споры, указывал виновных в преступлениях, помогал отыскать потерявшихся детей, распознавал скрытые болезни. Гневной отповедью гнал тех, кто приходил с корыстным умыслом. Слепой - он узнавал людей лучше зрячего.
  Вздрогнул он, будто от удара по лицу, мотнул головой, когда заглянул в будущее, уготованное людям.
  - На землю явился Злыдень Окаянный, - повторил он громче. - Черная, губительная темень надвигается на полуденные края, чтобы задушить людей. И зверь в темноте той. Побегут люди от мрака, а кто не успеет, захлебнется в крови... и потонет.
  Его услышали уважаемые городские мужи, которые задержались в тени колонн после моленья для житейской беседы. Один сжал оберег на груди, другой схватил себя за нос, третий недоверчиво отмахнулся. Взметнулись и закачались концы пестрых молитвенных поясов.
  Старец с кряхтением и скрипом, опираясь на посох, медленно поднялся. Зазвенели монеты в жестяной кружке-копилке на поясе.
  - Что ты видел, почтенный Белец? - спросили его. - Тебе открылось будущее?
  - Беда великая. - Он пристально вглядывался во что-то прямо перед собой, чего другие не могли видеть. - Горе горькое - всем нам.
  Мужи переглянулись. Бывало, что старик говорил путано и непонятно, но попусту - никогда.
  - Почтенный, ты про полуденные края говорил... Что за злыдень там появился? Что за темноту он нагнетает?
  - Исчадье Мрака пребывает на земле! Погибель всем нам готовит. Крепитесь, люди! Храните в душе божественный Свет!
  Прихожане ждали, что старец добавит еще что-то, оттого нарушили молчание не сразу и заговорили все одновременно.
  - Что случилось-то там, за морем? Убил Злыдень кого-то?
  - Толком расскажи! Не поняли мы...
  - Может, как-нибудь нас обойдет беда? Полуденные земли далеко, так покуда он до нас... - сделавший замечание прервался на полуслове, когда пророк резко обернулся к нему.
  - Нет! Не обойдет. В стороне ни один человек не останется. Каждого переедет злыднева колесница, без разбору ломая и круша судьбы людские. Колесница та из костей человеческих и колеса у нее все в крови, а впряжена в колесницу эту сама смерть, - изрек Белец.
  - Этот Злыдень - из Прошлого али новый какой?
  - Зло воплощенное! Плоть от плоти Моркона, ненавистного Отца лжи и Губителя жизни.
  - Почтенный Белец, а ошибки быть не может?
  - Эх, люди, люди... - Старец с осуждением покачал головой и погрозил кривым костлявым пальцем. - Верите в то, чего нет, и не верите тому, что видите воочию. Эти ваши сомненья - Исчадью Мрака подспорье.
  - А словить его никак нельзя? Пусть стражи найдут его и казнят, покуда он не натворил бед. В прошлом-то его убили... как-то.
  - За ним не уследить, ибо он не оставляет следов. Бесшумной тенью мечется по земле и не останавливается нигде надолго. Он так же неустанен, как зловреден. Даже глядя прямо на него, не узришь его черной сущности. Он явится в Небесные Врата неузнанным и пронесется по улицам и проулкам, сея зло...
  - Явится в Небесные Врата?
  - И небо упадет на землю, и реки выйдут из берегов...
  - Почтенный, растолкуй нам, пожалуйста, что сие значит.
  - Да! Что должно случится?
  - Случится ужасное... из мрака выскочат уродливые твари, дабы убить людей. Страсти человеческие! Смерть, кровь, страдания, слезы... С вершин холмов, по склонам потекут кровавые реки, затопят улицы... и как рыбы в воде в них поплывут обезглавленные тела. Пламя обоймет Небесные врата, люди сгорят в своих жилищах, от огня разрушатся стены, и некому будет тушить пожары. И город... - Белец умолк, его лицо исказила гримаса боли. - О, боги пресветлые! Я вижу, как рушится незыблемое и умирает бессмертное... Я вижу гибель Вечного города.
  Предсказание поразило слушателей до оторопи.
  - Такого быть не может!
  - Нет на земле силы, способной разрушить Небесные Врата!
  - Да. Пока такой силы нет. - Старец бочком начал спускаться по ступеням, постукивая перед собой посохом.
  - Почтенный, ты куда? - окликнули его.
  - К судьям, во Дворец. Потолковать мне с ними надобно.
  - Позволь проводить тебя, уважаемый.
  - Не стоит труда. Я знаю дорогу! - отрезал он.
  После его ухода городские мужи вернулись в тень колоннады, дабы обсудить страшное пророчество. Никто из них не обратил внимания, как собрание покинул вечно недовольный чем-то хмурый человек.
  Крашень - так его звали - против обыкновения был весел, как никогда, ибо его несказанно обрадовала новость, потрясшая и испугавшая всех остальных. Он старательно прятал глаза, что скрыть радость, и еле сдерживался, чтобы не расхохотаться.
  "Сбылось! Наконец-то! Он вернулся! Я ждал тебя всю жизнь, о, Великий Властелин Земли", - думал он.
  *
  Крашень по прозвищу Молчун был вероотступником, потому что, в действительности, почитал богов Мрака. Храм Трижды Великих Творцов он посещал, чтобы не навлекать на себя подозрения, ибо по закону предков "всякий, кто славит и оправляет обряды в честь каких бы то ни было богов, кроме светлых, должен быть предан смерти". Хотя считалось, что с кромешниками давным-давно покончено, и уже никто не помнил, когда в последний раз казнили за преступление против веры - закон оставался в силе, как один из столпов Порядка.
  Слова пророка о возвращении Темнозрачного Владыки укрепили веру Крашеня. Он злорадно потирал руки - теперь он сможет безбоязненно расправиться со всеми своими врагами и теми, кто плохо говорил о нем. Своей верной службой он непременно добьется расположения Господина, и тот сделает его очень богатым. А, может, даже откроет тайну бессмертия!
  Да! Господин непременно щедро вознаградит его за преданность.
  Но сначала надо остановить старика, дабы тот не успел предупредить велей, которые станут всячески препятствовать Владыке и отнимать у него время и силы.
  Крашень кинулся наперерез по проулкам. Вдохновленный мечтами о богатстве, он бежал, не чувствуя земли под ногами. Придерживая просторные одежды, он сжимал спрятанный в тяжелых складках кинжал с длинным тонким трехгранным клинком - оружие, которое всегда носил с собой и очень гордился тем, что его жало освещено кровью великана.
  Вель-книжник был не первым, кого он убил, но единственным, с кем пришлось немало повозиться и натерпеться дикого страху. Старик долго не хотел умирать... Заклав божича, он окропил его кровью алтарь богов Мрака.
  Глупые люди назвали убийством то, что на самом деле было великой жертвой Темнозрачному Владыке!
  Сей беспримерный подвиг, по убеждению Крашеня, сделал его особым, вознес над всеми прочими. И над велями с их законами тоже! Оставаясь безнаказанным, он уверовал, что имеет право лишать жизни других, и не только людей, но и сыновей деев.
  Он ненавидел великанов - этих высокомерных лжецов и выскочек, которые свергли с земного престола истинного Владыку земли, захватили власть и установили свой порядок, - ненавидел лютой ненавистью, как кровных врагов. Все они - все до одного! - заслуживали самой страшной смерти!
  А ясновидящий - он не вель! - слепой жалкий старикашка, однако сокровенные знания, которыми он обладал, представляли опасность для Владыки.
  Крашень рассчитывал покончить с ним быстро - дряхлый и немощный старик не сможет оказать ему, мужчине в рассвете сил, достойное сопротивление. Тем более что сегодня везение явно сопутствовало ему. Пророка никто не сопровождал - ни храмовые служки, ни прихожане храма Творца, ни любопытные дети - полуденный зной загнал горожан в тенистые убежища и сделал улицы пустынными.
  Взмокший и дрожащий, однако полный решимости осуществить задуманное, кромешник затаился под арочным сводом проулка перед лестницей, ведущей на площадь перед Дворцом судей. Старик, если только его не посетило видение собственной гибели, вскоре должен был появиться...
  О приближении старца возвестил звон монет в жестяной кружке. Неразборчивое бормотание перемежалось с отчетливыми, отрывистыми проклятьями Исчадья Мрака. Он шел быстро и уверенно, ни разу не споткнулся, будто все видел перед собой.
  Крашень затаил дыхание, пот градом покатился по лицу. Ладонь, сжимавшая рукоять кинжала, похолодела. Ожидание, пусть и недолгое, поубавило уверенности. Страх иссушил горло и скручивал нутро.
  Позвякивание раздавалось уже совсем отчетливо...
  Старец свернул в проулок и встал как вкопанный, будто на стену налетел. В густой фиолетовой тени сверкнули белые невидящие глаза и остановились на замершем убийце. Всеми своим чувствами, развившимися в слепоте, Белец распознал угрозу.
  Медлить было нельзя. Крашень кинулся к нему и со всей силы ударил его ножом в грудь. В глубокой вязкой тишине треск ткани, стон рассеченной живой плоти и удивленный вздох, показались оглушительно громкими. Прижав старика к стене, он нанес еще несколько ударов, для верности. На белом полотне рубахи проступили и начали расползаться кровавые пятна...
  Вероотступник брезгливо отстранился, позволив сухому телу рухнуть на камни. Воровато оглядевшись и убедившись, что улица пуста, он опустился на колено и, склонившись над пророком, напряг слух. Дыхания не было слышно...
  Его внимание привлек тусклый блеск дешевой кружки-копилки с подаянием и вызвал кривую усмешку. Он знал, что старик не брал себе деньги, а помогал нуждавшимся, даже видел однажды, как тот отдал все собранное подаяние какой-то оборванке с ребенком.
  Срезав копилку с пояса, злодей покинул место преступления.
  *
  Крашень поспешил к единоверцам, дабы донести до них великую новость. Пусть возрадуются! Ведь правы оказались они, а не служители бессильных богов Добра и Света, утверждавшие, что Темнозрачный Владыка уничтожен на веки вечные. Теперь-то священники-лжецы понесут заслуженную кару за то, что многие века своими речами вводили людей в заблуждение и скрывали правду. Их вероучение изначально лживо, ибо бог Мрака бессмертен!
  Вранье, что землю сотворили светлые боги! Ведь стоит оглядеться - и увидишь, что в этом мире больше горя, обид и боли, чем добра и радости. Не верят люди... Выходит, что они слепы, хотя зрячие. Или они беспробудно глупы, если не желают понять того, что происходит вокруг. Не хотят понять, что истинный повелитель земли - Зло. И поэтому следует почитать именно бога Моркона и его бессмертного сына на земле - Темнозрачного Владыку.
  Зачем поклоняться светлым богам, которые и без того добры и молистивы?
  Вера в светлых богов выгодна только жрецам, насаждавшим ее. Еще бы! Ведь их достаток напрямую зависит от числа прихожан - подати-то не отправляются на небеса, а попадают в храмовую казну. Никто не живет лучше священников и не одевается богаче. Не они служат вере, а вера служит им для наживы. Не утруждая себя каждодневной добычей хлеба насущного, они однако его имеют. Да еще сверху - большой кусок мяса, и лучший сыр, и дорогое вино... Как они смеют, требовать от людей воздержания, когда сами ни в чем себе не отказывают? Сытые, самовлюбленные, самодовольные, надменные и нетерпимые ко всякому проявлению свободомыслия и более всего к слову, противоречащему их учению - они с помощью угроз и проклятий стремятся властвовать над людьми.
  Да если бы их боги были такими всемогущими, как о них говорят, то в первую очередь покарали бы самих жрецов!
  Почему - ну, почему? - человек должен себя огранивать во всем, если жизнь с ее благами дается только один раз? Почему он должен сдерживать желания, насилуя свою сущность? Человек рождается не для того, чтобы дышать в полвздоха и смотреть одним глазом, видеть и не трогать, что видит. Не может быть злом то, отчего человеку хорошо. И что плохого в том, что человек стремится к лучшей жизни?
  Крашень уже давно ответил себе на извечные вопросы и точно знал, что именно угодно его душе и, естественно, еще при жизни.
  Власть и богатство - вот два столпа земного блаженства. И между ними лежит путь к исполнению любых желаний. Пусть жрецы себе внушают, что властолюбие и алчность - это плохо и порочно. Гораздо, гораздо хуже, когда душевные чаяния не сбываются!
  "Теперь, когда Великий Темнозрачный Властелин вернулся, - думал Крашень, - у меня будет все. Он покарает тех, кто в него не верил и оскорблял своим неверием. И воздаст тем, кто поклоняется ему. Он завоюет всю землю для своих преданных слуг, и вместе с ними будет править миром".
  *
  Да, Темнозрачный намеревался покорить землю, но даже в мыслях не держал делиться, с кем бы то ни было, властью. Глупость какая - отобрать у одних, чтобы дать другим! Все, что он делал - делал только для себя. На земле нет - и не может быть! - равновеликого ему. Он чернел от злости, думая, что вынужден отвоевывать принадлежавшее ему. Только ему. Ему одному! Насколько правомерны его притязания, он никогда не задумывался. Пристало ли ему - богу, Потрясателю земли - сомневаться в собственной правоте?
  - Я - самовластный хозяин земли и единственный бог, достойный поклонения, - произнес Темнозрачный и ударил себя в грудь, словно споря с кем-то, хотя его слышала только Милица и во всем соглашалась с ним. Она была единственным человеком, которому он мог поведать о своих замыслах, не опасаясь быть преданным. - Я повергну все народы в трепет! Богобоязненный ужас и благоговейный трепет... Все края, все земли покрою своей тенью.
  - О, величайший, бесподобнейший в своем величии, ты и только ты один - Властелин земли, - ведьма склонила голову в глубоком поклоне. - Тебе покорятся все земные народы, мой господин. Ты убьешь всех своих врагов.
  - Я уничтожу всех врагов, раздавлю как червей, обращу в пыль, - скрежетал Темнозрачный. - Никого не пощажу.
  - Да будет так, отец мой.
  Милица - последняя из древнего рода, начало которому положили его дети, должно быть, пара самых младшеньких, избежавших смерти от рук местников-велей. Просто чудо, что кто-то из его потомков уцелел! Чудо вдвойне, что наследникам удалось сохранить чистоту крови - все мужчины рода, из поколения в поколение, брали в жены своих родных сестер или матерей, или дочерей, дабы бы не угас род колдунов, восходивший к самому Темнозрачному властелину.
  Он преподнес Милице особый волшебный дар - вернул ей молодость.
  Для ее преображения потребовалась человеческая кровь - много крови - Темнозрачный перевел всех домочадцев и слуг, дабы собрать необходимое количество этой чудодейственной жидкости и наполнить большой котел наполовину. В большой кухне особняка было невозможно шагу ступить, чтобы не споткнуться о мертвеца - мужчину, женщину, ребенка. Снимая с крючьев бездыханные тела, он бросал их куда попало, как ненужные вещи, боле не собираясь с ними возиться - перетаскивать куда-то, прятать так, чтобы их не нашли - поскольку на рассвете хотел покинуть особняк.
  Он колдовал, как никогда прежде - вдохновенно и самозабвенно. Ни разу за все свое существование - ни в прошлом, ни в настоящем - он не делал ничего подобного и получал несказанное удовольствие, хотя точно не знал, что у него, в конце концов, выйдет.
  Все получилось превосходно!
  Одноглазая уродливая костлявая старуха, посаженная в котел с кровью, поднялась из него юной и прекрасной. Никто не узнал бы в ней древней ведьмы, какой она была днем, когда томилась в яме в ожидании смертной казни, не чая обрести свободу, и готовилась разделить участь, постигшую ее мать и брата. Ни о каком помиловании не могло быть и речи, ибо она совершила беспримерные злодеяния. Ее обвиняли в пожирании младенцев, питье человеческой крови, отравлении колодцев, наведении порчи, выкидышах, неурожае, падеже скота - во всем том, что молва приписывает злым колдуньям. Список Милициных преступлений был такой длинный, что на их перечисление ушел бы целый день, не меньше. Ведь ей было почти сто лет, и за свою долгую жизнь она много чего натворила.
  Милица была безмерно благодарна своему божественному прародителю и безумно счастлива. Ей казалось сказочным сном то, что произошло с ней минувшим днем. Она получила сразу все, о чем могла только мечтать, и больше - то, о чем даже не мечтала, - у нее появился всемогущий покровитель, который спас ее от смерти, даровал новую жизнь и взял под надежную защиту.
  Увидев в зеркале очаровательную молодую женщину, она поначалу не поверила своим глазам. Обретенная ею красота отличалась такой природной яркостью и утонченностью черт, какими она не обладала даже в пору девичества. Отмываясь от крови в купальне, она с восторгом ощупывала, оглаживала и ласкала свое дивное стройное упругое тело, наслаждаясь вернувшимся любовным желанием. Она радовалась как ребенок, танцевала и звонко смеялась, наряжаясь в яркие одежды и надевая тяжелые золотые украшения, снятые с убитых в доме женщин. Потом досыта наелась, пока господин вразумлял и примирял своих новых слуг, подравшихся при дележе добычи.
  - Где был так долго, мой повелитель? Что с тобой случилось в Прошлом? - Милица опустилась на широкое ложе, застеленное голубым бархатом под полупрозрачным облаком поднятого полога. Украдкой она разглядывала богатую обстановку спальни, куда они уединились для беседы. Прежде подобная роскошь - резная мебель из черного и красного дерева, огромные зеркала в позолоченных рамах, дорогие красивые ткани, ковры с толстым ворсом - ей, всю жизнь скитавшейся по бедным лачугам и пещерам, была недоступна.
  - В Прошлом... - Темнозрачный содрогнулся, когда повеяло дыханием Бездны и как наяву его пронзили ледяные иглы, затрудняя движение.
  В Прошлом он получил хороший урок. Попытка покорения земли окончилась для него полным провалом, в прямом и переносном смысле. Долгие века он покоился в небытие и после пробуждения, вернувшись на землю, не понял, куда попал. Что еще хуже - ничего не знал про себя самого - забыл: кто он, откуда и что с ним произошло. По мере того, как восстанавливались силы, он вспомнил свою жизнь, с того мгновения, когда впервые увидел свет - белый и ослепительно яркий - и до того проклятого дня, когда угодил в велеву ловушку.
  - Неважно, что случилось в Прошлом! - резко ответил он, отгоняя наваждение. - Теперь неважно. Это ничего не значит! Ведь я вернулся. Прошлое прошло, надо жить в настоящем и смотреть вперед, а не назад. Ныне все будет по-другому. Как там люди говорят?
  - Первый блин всегда комом?
  - Нет, не то, дура. Что нас не убивает - делает опытнее!
  - О, мудрейший, прости меня, глупую, - медовым голоском взмолилась ведьма и в притворном жесте, словно защищаясь или стыдясь, загородилось рукой, движение которой сопровождалось мелодичным перезвоном драгоценностей. - Я не могу угнаться за твоими мыслями, подобными стремительному полету орла, преследующего зайца.
  - Я им обещал, что вернусь, а они мне: не бывать этому. И кто оказался прав? Я - здесь, целый и невредимый! А все они - мои тогдашние заклятые враги - давно мертвы. Нету их! От них ничего не осталось!
  - Прах к праху. - Милица презрительно махнула рукой, любуясь блеском драгоценных камней в браслетах и перстнях.
  - Я стою над жизнью и смертью! Хотел бы я сейчас посмотреть на тех великанов. О, если бы я мог вернуть им жизнь, ненадолго, на несколько мгновений... Мне бы только в глаза им заглянуть, когда они поймут, что все их жертвы были напрасны, что, отдав свои жизни, они ничего не изменили - лишь отсрочили неизбежное. - Запрокинув голову, он рассмеялся.
  Зловещий хохот раскатился по внутреннему дворику, отразился от поверхности воды небольшой купальни. Угрожающие лающие отзвуки разнеслись по саду и напугали человека в лохмотьях, бредущего вдоль высокой ограды. Бродяжка замер и прислушался. Его руки невольно потянулись к потрепанным концам молитвенного пояса.
  - Свет во мне. От веры да пребудет сила во мне... Сгиньте нечистые! Возвращайтесь во Мрак, откуда явились, - зашептал он.
  Легкий порыв ветра вместе с обычной для этого часа прохладой обдал его зловонием разложения - запахом смерти, который всякое живое существо распознает безошибочно. Бродяга грязно и коротко ругнулся и, обратившись в бесшумную тень, поторопился убраться подальше от жуткого места.
  Темнозрачный насторожился. Он не услышал - своим черным нутром почуял - древнее заклинание. Совсем слабое, подобное беззубому укусу, что вызвало новый взрыв хохота.
  - Жалкие ничтожные создания! Дерзнули тягаться со мной!
  - О, бесподобный в своем величии, главное, что ты вернулся. Ты возьмешь то, что принадлежит тебе по праву.
  - Да! Никто и ничто на земле не сможет меня остановить. - Вцепившись в прутья ажурной решетки на окне, он обвел взглядом звездное небо. - И как замечательно все совпало! Положение дневного и ночных светил на небосводе указывает, что близится мой день.
  - Даже небеса благоволят тебе, мой повелитель.
  - Скоро все будет так, как было задумано при Творении.
  - Когда наступит твой день, Владыка?
  - Случай, - прошептал он, не услышав вопрос. - Вот, что выше всех богов. И боги не властны над случаем.
  - Тебе, властитель, больше нельзя полагаться на случайности, - безо всякой угодливости, даже грубо, заметила Милица. - Удача изменчива, как женщина.
  - Верно, - согласился Темнозрачный. - Я буду осторожен. Буду действовать с оглядкой. Все обдумаю и предусмотрю!
  Он предусмотрит! Ведь он - не безумное чудовище, распираемое необузданной яростью, понукаемое собственной злостью и погоняемое вперед вечной жаждой крови, каким его представляла людская молва. Хотя иногда, бывало, срывался, зверел. Так с собственной природой не особо поспоришь! Сами-то люди долго ли могут голод терпеть? Но вот чего точно он никогда не делал, так это не раскапывал могилы, потому как мертвецы ни в каком виде - ни свежем, ни полусгнившем, ни мумифицированном - его не интересовали. Тем более, не пожирал покойников со всеми потрохами.
  Придумают же! Уж кто-кто пользует мертвечину, так это сами люди. Правда, плоть убитых животных они называют как угодно - грудинка, там, вырезка, шейка, окорок - только не этим самым словом. В отличие от них, он потреблял исключительно кровь. Наисвежайшую, жизнь от жизни, еще тепленькую.
  Другой навет - будто везде и всюду он выискивал младенцев, чтобы высосать из них кровь. Делать ему было больше нечего! Сколько в ребенке крови-то? Один глоток. Когда попадались - оприходовал, но не выискивал! Хотя кровь невинных младенцев, действительно, слаще, чем у людей, пристрастившихся к мясной пище. Но откуда люди-то это знают, разве он кому рассказывал?
  Получается, на него возводят напраслину, приписывая ему звериную дикость и непроходимую глупость! И трудно - ох, как трудно - доказать людям их неправоту.
  Он не станет им ничего доказывать, наоборот, с них спросит.
  Только сначала надо найти помощников, чем больше, тем лучше, и уничтожить велей, уничтожить всех до единого. Он уже успел привлечь на службу несколько человек, негодяев по призванию, и завладел их душами. А великаны... Чем раньше он покончит со своими непримиримыми врагами, тем меньше неожиданностей у него будет потом.
  Дело пойдет значительно быстрее, если найдутся другие его потомки. Пусть не такие матерые, как Милица - наследники по прямой, в чьих жилах течет его черная кровь - хотя бы полукровки.
  Красавица Милица - опытная колдунья. По части коварства ее не превзойдет ни одна женщина, а замыслы изворотливого расчетливого ума, таившегося в очаровательной головке, не постигнет ни один мужчина.
  - Ты останешься на Величане, мой господин?
  - Уйду на рассвете. В полуночные земли.
  - Никогда не бывала за морем. Говорят, там много божичей, их власть в полуночных землях сильна.
  - Скоро их власти наступит конец, о чем я позабочусь. - Темнозрачный скинул на пол окровавленный стеганый халат, обнажив мощный торс, стянутый на талии широким красным поясом. В облике молодого мужчины, у которого недавно отнял жизнь, он выглядел привлекательно - смуглый, с бархатным взором, широкими изогнутыми бровями, крупным, красиво очерченным ртом. Идеальной формы череп был обрит наголо. Только голос - неприятный, режущий слух - совсем не подходил его мужественной внешности. - А полуденные земли я оставляю в твое полное распоряжение, моя красавица.
  - Ты снова бросаешь меня на произвол судьбы! Возьми меня с собой, иначе я погибну без тебя. Я пригожусь тебе, владыка.
  Ведьма вскрикнула от неожиданности, когда господин вдруг оказался рядом с ней. Только что стоял у окна, а в следующий миг - уже восседал на ложе.
  - Милица, ты нужна мне здесь, в полуденных землях. Просто ты пока не понимаешь, какое огромное и безграничное доверие я тебе оказываю, и насколько высоко тебя ценю тебя. Дело, которое хочу поручить тебе - очень важное, и я не могу положиться ни на кого, кроме тебя, своей кровной наследницы. Ничего и никого не бойся, потому что теперь у тебя есть я. Ты - моя единственная и незаменимая помощница, другой такой не найти. Не представляешь, насколько ты дорога мне. - Он окинул ее собственническим взглядом - прекрасное лицо, черные длинные кудри, пышные полушария грудей, изгиб талии, крутое бедро. Она была совершенна, не считая маленький, почти незаметный, изъян - глаза разного цвета, темно-ореховый и золотисто-карий с зелеными искорками, чужой глаз. Изумительный недостаток, в который хотелось всматриваться. - Чаровница... До чего же ты хороша. - Он не мог не восхищаться, напрочь забыв, что сам создал эту красоту. Схватив за волосы, он притянул ее к себе - Ты будешь делать все, что я скажу. И не прекословь мне!
  - Приказывай, мой повелитель. - Милица подвинулась ближе, подползая змеей. - Твое слово - для меня закон. - Она склонила голову и замерла в ожидании. Только ее глаза опасно поблескивали под тугими кудряшками длинной челки.
  - Так-то лучше. - Вдохнув аромат ее волос, Темнозрачный пропустил между пальцами черную волнистую прядь. - Слушайся меня всегда.
  - Мой господин... - ведьма погладила его грудь, обвела плоский коричневый сосок.
   Смежив веки, он с улыбкой следил за ее любовной игрой, но едва охваченный вожделением, повлекся на призыв, женская кожа начала иссыхать, истончаться и желтеть.
  Изящная рука превратилась в старческую лапку!
  Очумелым взглядом он вперился в маленькое морщинистое личико, обрамленное всклокоченными, седыми патлами. Старушечья пасть с желтыми обломками зубов была сластолюбиво приоткрыта. Отпрянув в сторону, будто увидел пред собой великана, он брезгливо отвернулся. Похотения, как не бывало.
  - Старая карга, - он щелкнул челюстью от досады и разочарования.
  Милица, как привязанная, подалась следом и прильнула к нему.
  - Обними меня, мой господин, - прошептала она.
  - Отстань! - Он повел плечами и поднялся. Потом обернулся.
  Отвратительная старуха снова превратилась в пленительную красавицу, которая откинулась на подушки и, обижено надув губки, накручивала на палец черный локон.
  - Ни одна из женщин не ублажит тебя, как я, - она приняла соблазнительную позу. - Почему ты отвергаешь меня, мой повелитель? Разве я не красива?
  - Милица, ни один мужчина не устоит перед твоей красотой. Я бы возлег с тобой, будь ты моложе и способна к деторождению. Ты могла бы родить мне сына. Он стал бы великим колдуном, самый могущественным колдуном на земле.
  - Но не сильней тебя, мой Властелин.
  - Равных мне - нет и никогда не будет, - фыркнул он. - Но, увы! Ты бесплодна, твое чрево станет могилой для моего семени.
  - Тогда для кого ты преобразился? - Ведьма нахмурилась. - Ты влечешь меня, мой господин.
  - Значит, тебе нравится мой облик? - Он подошел к зеркалу и заглянул в свои глаза, подведенные лазурью по местному обычаю. Повернулся одним боком, потом другим, улыбнулся себе и подмигнул.
  - Мое тело страстно желает то, что видят мои глаза.
  - Если ты жаждешь плотских утех - заведи любовника. Двух, трех, сколько угодно. А мой вид не имеет значения.
  - Для тебя, может, и не имеет, - она разочаровано вздохнула. - Знаю, ты меняешь обличия, чтобы тебя не нашли великаны. Только волшебник может тебя разоблачить. Или ясновидец узреть твою сущность.
  Ведьма права. Он вынужден скрываться под человеческой личиной - нельзя допустить, чтобы враги нашли и обложили его, пока он слаб.
  - Хорошо, кабы о моем возвращении вообще никто не знал, но Провидение, поди, уже растрезвонило всему белому свету, предупредило, кого надо. Будь оно проклято! - взорвался он. - Я его найду, доберусь до него, где бы оно ни пряталось.
  - О каком деле ты говорил, владыка? - Милица села на краю кровати, изображая внимание.
  Темнозрачный перестал расхаживать взад-вперед.
  - Слушай и запоминай, - приказа он. - Собери подле себя людей, недовольных властью, своей жизнью и нищетой. Чем больше их будет, тем лучше - надо быть готовым понести потери. Объявишь себя борцом против Порядка - бунтари сами к тебе потянуться, начнут тебя искать.
  - Смерти моей желаешь? - запротестовала ведьма. - В первую очередь меня начнут искать стражи.
  - Да полно. Ты знаешь много разных способов, как не попасться. Ты занималась этим всю свою жизнь. А с твоей новой внешностью - соблазнишь, обманешь, проведешь, подкупишь, в конце концов. Великанов в полуденных краях мало, а наместники используют свое положение для наживы. Хотя порядок еще держится, законы уже частенько попираются.
  - Известно, что судьи примут сторону того, кто больше заплатит, - она усмехнулась. - Справедливый судья бывает только в сказках.
  - Хорошо сказала!
  - Ты дашь мне золото, господин? Чтобы я могла платить своим людям, пустым-то обещаниям только дураки верят.
  - Сколько угодно. Для дела ничего не жалко.
  - Твоя щедрость окупиться втройне, владыка.
  - Местные разбойники, считай, уже на нашей стороне, - продолжил он. - У них нет пути назад. При твоем очаровании и хитрости ты легко договоришься с ними. Всех, кто к тебе придет - проверяй, дабы не затесался лазутчик. При малейшем подозрении на измену - убивай.
  - Как прикажешь проверять?
  - Испытывай кровью - нет более надежной проверки. Считай, три помощника у тебя уже есть.
  - У меня никогда не было помощников. Предлагаешь, им доверять?
  - Не доверяй никому! И обязательно проверяй, - повторил он. - Люди же... С ними надо держать ухо востро. Тем более, тебе придется иметь дело с гиблыми людишками, отщепенцам, которым нечего терять, извращенцами и живодерами. При первой же возможности, для большей верности и твоей безопасности, я лично познакомлюсь с каждым из твоего окружения. Буду тебя навещать, красавица, - заверил он и, ухмыльнувшись своим мыслям, добавил. - Раз в год уж точно.
  - Раз в год? Мы встретимся только через год? В следующем году?
  - Почаще будем видеться, не успеешь соскучиться по мне.
  - Кого еще ты будешь навещать в полуденных краях раз в год? - Милица ревниво прищурилась.
  - Не твое дело! Не забывайся.
  - Помилуй, властитель, я обязана тебе жизнью.
  - Вот именно! Во всех смыслах. - Он погрозил пальцем. - Когда соберешь достаточно людей, научишь их сражаться, чтобы не каждый за себя, а все вместе, как один. Мне нужно войско, на худой конец, отряд.
  - Я - чародейка, а не воин.
  - Пришлю тебе человечка, смыслящего в воинской науке. Он станет обучать твоих головорезов. - Темнозрачный прервался и, снова поразив ведьму чудом молниеносного перемещения, заставил ее взвизгнуть, оказавшись рядом с ней на ложе.
  - Ты меня напугал! - возмутилась она и тут же в ужасе отстранилась, увидев его налитые чернотой глаза.
  - Твои делишки не должны мешать делу, - грозно проскрежетал он. - Сегодня будешь зариться на крохи, упустишь завтрашний каравай. Держи в узде свою жадность и похоть.
  - О, Всемогущий... - Милица похолодела от ужаса, осознав, что он копается у нее голове, как в собственном кармане.
  - Да! Я вижу тебя насквозь, - подтвердил он ее догадку. - Ты не утаишь от меня ни одной мысли, даже если я буду очень далеко. Не пытайся обмануть меня и отлынивать от дела, иначе...
  - Убьешь меня? - диковато и вызывающе сверкнув взглядом, она изогнула бровь.
  - Верну тебе прежний облик! И посажу обратно в позорную яму.
  - О, мой повелитель! Я - соль крови твоей. Твое дело - и мое дело тоже. Я тебя не подведу, владыка, клянусь памятью матери-мученицы.
  - Я тебя предупредил, Милица.
  - А если мне срочно потребуется твоя помощь или твой мудрый совет, как тебя найти?
  - Просто позови. Отныне ты можешь обращаться ко мне в любое время - я откликнусь, независимо от расстояния, которое будет нас разделять.
  Их взгляды - ее, настороженный и пытливый, и его, уверенный и многообещающий - встретились. Ведьма ощутила себя единым целым со своим господином и богом. Окружающий мир перестал для нее существовать. Перед ней внезапно открылись такие пугающие глубины Мрака, что она в поисках опоры ухватилась за широкое мужское плечо.
  Темнозрачный открыл ей одну из величайших тайн мироздания...
  Связь прервалась. Вернувшись в действительность и пребывая в смятении, Милица по-женски выразила благодарность, ласково погладив его грудь, но сразу испуганно одернула руку, еще больше смущенная, и отвернулась к окну.
  - Рассвет близок, - проронила она.
  - Не знаю.
  - Что?
  - Ты подумала, зачем я позволил тебе ощутить свое могущество. Сам себе удивляюсь! Надо будет поразмышлять над этим на досуге, - погладив ее по голове, он поднялся с ложа и подошел к окну. В его отведенной в сторону руке появился новый синий размахай, будто выдернутый прямо из воздуха. Он неспешно оделся.
  - Уже уходишь, господин?
  - И ты не задерживайся здесь надолго, - посоветовал он, не оборачиваясь.
  - Мы скоро уедем. В конюшне стоят прекрасные скакуны, у которых больше нет хозяина. Я знаю укромное место в горах, где можно отсидеться и переждать, пока уляжется переполох. Хотя этот дом... - Она осмотрела богатое убранство спальни. - Мне здесь очень нравится. У меня никогда не было своего дома и мне хотелось бы немного здесь пожить. Но мертвецы уже воняют, а завтра по жаре вообще будет не продохнуть. - Милица подошла к Темнозрачному и прижалась к его спине. - Мой повелитель, уж не в Небесные Врата ли намерен отправиться?
  - Коль так, что с того? Я тоже найду укромное местечко. Чего мне метаться? Так недолго и в силки угодить. Осяду где-нибудь до поры до времени. Буду держать при себе десяток верных людей, на всякий случай.
  - Владыка, но как ты будешь жить среди людей? Ты нуждаешься в жертвах и оставляешь след, - напомнила ведьма. - Твой путь отмечен мертвецами.
  - Я не могу не убивать.
  - Тебе не следует убивать там, где ты будешь жить, пусть недолго, иначе тебя обнаружат.
  - Придумаю что-нибудь, - буркнул он. - Хотя мне претит насилие над собой.
  - Безграничная власть того стоит.
  - Запомню твои слова. Но ты не представляешь, как иногда трудно удержаться.
  - А какова на вкус кровь великанов?
  - Отрава, на редкость убийственная. Не вздумай пробовать!
  - Расскажи мне о наших палачах все, что я должна знать.
  - Узнаешь намного больше... - Темнозрачный повернулся и, нежно приподнял ее подбородок, впился в ее лицо взглядом. В ответ один глаз ведьмы, смотревший дальше и охватывающий невидимое, наполнился чернотой. Он показал ей то, в чем никогда не признался бы на словах, и она правильно поняла его послание.
  - Ты оказал мне высочайшее доверие, мой господин. Я не разочарую тебя. Я стану твоим орудием мщения. Что еще надо сделать, чтобы доказать мою любовь к тебе?
  - Просто береги себя, Милица
  *
  Расставшись с Милицей, Темнозрачный отправился за море, в Двуречье, в Небесные Врата.
  Люди говаривали, что в город сей, прозванный Вечным, ведут все дороги. Пословица недаром молвится, и Темнозрачный рано или поздно все равно в него явился, даже если б не имел подобного намерения. Но он-то как раз действовал сообразно своему замыслу.
  Небесные Врата были самым большим городом на земле. Бродячие сказители слагали песни о его красоте, богатстве и величии. Со всего света сюда стекались богомольцы, торговцы и просто любопытные, ведь только тут можно было увидеть все многообразие обитаемого мира. Люди, направлявшиеся в Небесные Врата - по дороге ли, по реке - на протяжении двух дней пути обозревали фруктовые рощи, огороды и виноградники на склонах холмов, что весьма впечатляло прибывавших в Двуречье впервые. "Сколько же народу живет в этом градеже, если столько ему надобно для прокорма", - думали гости.
  По мере приближения к Небесным Вратам взору путников открывалась незабываемая картина. На фоне голубого неба и дальних серых гор город сиял и переливался всеми цветами радуги; сооружения из чисто-белого, розоватого или желтоватого камня ослепительно сверкали в солнечных лучах; искрились разноцветными брызгами оконные витражи; вершины холмов венчали громады храмов; копьями, направленными в небо высились молельные башни на склонах; летели над низинами и горбились над реками мосты. Строгие монументальные формы соседствовали с легкими, ажурным и кокетливыми, старые здания с новыми, хрупкие на вид конструкции с внушительными колоссами.
  Особо красивы Небесные Врата были на рассвете и закате, когда краски сгущались, появлялись новые оттенки, углублялись тени, делая очертания зданий более четкими. Тогда город в своем величественном спокойствии словно отстранялся от суетности мира, и время будто замедляло бег. Когда же долину застилал густой, ватный туман, казалось, что город волшебными островами невесомо парит над землей, подобно божественным хоромам в облаках. Ночью же, когда вдоль главных улиц зажигались фонари, темные спящие холмы высились, будто оплетенные драгоценными ожерельями.
  Как положено Вечному городу, Небесные Врата раскинулись на семи холмах, которые меж собой соединялись не только мощенными дорогами, но так же множеством мостов, как широких каменных, так и совсем узеньких деревянных. Кварталы ремесленников походили на каменные панцири, покрывавшие пологие склоны. В буйной зелени садов утопали старые особняки с красивыми башнями-молельнями. Более новые улицы выдавала плотная застройка, где теснились дома самых разных форм и размеров; большие и маленькие, высокие и приземистые; простенькие и с вычурной отделкой; ослепительно белые, охристо-красные, бледно-голубые, розовые - каждый хорош на свой лад. Одинаковых среди них не было, потому что люди, жившие в них, приехали сюда со всех концов света и строили себе жилище в соответствии с обычаями своей родины.
  Многоликий и многонаселенный город считался пупом земли. Говорили, что в Прошлом отсюда до неба было рукой подать. Только ворот, ведущих на небеса, здесь уже давно не было. Да и городской стены тоже. Кому нужна подобная стена, когда не от кого держать оборону и незачем прятаться? Война - хвала божественному свету! - давно закончилась. Великаны избавили землю от Исчадья Мрака и уничтожили его черное воинство.
  И вот теперь, когда о Злыдне Темнозрачном и думать забыли, он - возродившийся и полный сил - пришел в Небесные Врата, в облике и одеянии бродячего торговца. Сам торговец, голый и обескровленный, лежал в пещере, в Междугорье, у Дороги Слез, которую люди называли Старой дорогой, если только его не нашли и не растащили дикие звери. Все имущество несчастного - одежду, деньги, ослика и тюки с расшитыми бисерными узорами оплечьям да тесьмой - убийца забрал себе.
  Темнозрачный прошел несколько кварталов, когда впереди из-за поворота показались три всадника. Среди них особо выделялся один, скачущий чуть впереди на огромном черном жеребце. Немногочисленные в этот час прохожие шарахались от верховых в стороны и прижимались к стенам домов, не смея ругнуться или кулаком погрозить, даже им вослед. Уж больно пугающий вид имел их вожак -здоровущий, широченный в плечах и мускулистый - по жаре одетый в холщовые штаны да перевязь с заплечными ножнами; рыжие волосы всклокочены; лицо багровое, перекошенное яростью, такой и пришибить мог ненароком.
  Темнозрачный своим черным нутром почуял благородство рыжего и, как стоял посреди дороги, так и остолбенел, будто гвоздем прибитый мыслью, что все закончится, не успев начаться...
  Конь - фырчащее, буйногривое чудовище с бешеными глазами - склонив массивную голову, мчался прямо на него. В галопе мелькали сильные лохматые ноги, огромные копыта взрывали и крошили дорожную щебенку.
  - Прочь с дороги! - гаркнул вель.
  Повинуясь приказу, Темнозрачный метнулся в сторону, прижался к стене дома и исчез. Ловко получилось, с перепугу...
  *
  Придя в себя, он огляделся и прислушался. Хозяев, на их счастье, дома не оказалось, возможно, они ушли на огороды, ведь в Двуречье настала пора сбора урожая.
  Внутреннее убранство жилища - пестротканые ковры на полу, низкий стол, свернутые матрасы, сваленные в углу, и горка разноцветных подушек - указывало на то, что дом принадлежит смаглам, уроженцам полуденных земель. У восточной стены, как и положено, находился алтарь. Курильница была теплой - совсем недавно в ней сожгли пучок травы, ее горьковато-пряный аромат еще витал в воздухе. На каменном уступе алтаря стояло древнее изваяние Великой Богини высотой два локтя, со змеями в руках. Со строгим лицом, она восседала на троне, означавший земной престол; ее огромные груди, похожие на бурдюки, наполненные под завязку, свешивались на колени. Сразу видно, символ изобилия и плодородия! А чтобы богиня от тяжести своих молочных желез не рухнула, с боков ее подпирали два льва. Намекая на зоркость Ма, на спинке трона, сидели два орла с расправленными крыльями. Размещенный рядом Творец был в два раза меньше своей супруги, по его размеру становилось понятно, кого из богов в этом доме считали за главного. Его голова была сделана таким образом, что при легком касании начинала качаться, тронь - и закивает бог, словно обещая выполнить все просьбы молящегося. Компанию Трижды Великим составляли несколько деев, среди которых выделялся один - в одеждах небесно-голубого цвета, подпоясанный облаком - особо почитаемый в полуденных краях бог дождя.
  Про богов было все понятно. Мельком взглянув на изваяния, Темнозрачный внимательно присмотрелся к вазе необычной формы, стоявшей в нише. От этого запечатанного стеклянного сосуда, с неумело подобранными магическими знаками, веяло волшебством, но самым примитивным. Оберег был призван защищать жилище и всех членов семьи от злых сил.
  Темнозрачный прижал ладонь к гладкой прозрачной стенке, и почувствовал, как внутри в опилках шевельнулся крохотный живой комочек, наполненный смертельным ядом.
  Это было одно из тех существ, чье предназначение люди не могли объяснить, поэтому считали его никчемным, зряшным, а из-за страха перед его ядовитостью навыдумывали всякие глупости. Мол, все вредоносные твари на земле появились с пришествием Моркона - это он, проклятый, привел их. Так уж повелось. Но Темнозрачный точно знал, что большинство подобных существ никакого отношения к Его Отцу не имеют. Значит, наговаривали на него почем зря. Однако - если бы люди отказались от подобной лжи - им пришлось бы признать, что Великий Творец не достаточно хорошо все продумал, и создал мир далеко не совершенный, а это уже богохульство. Куда проще, все свалить на козни темных сил и на того, кто не может ответить. Уж лучше бы врали, что эти животные прокляты Творцом за то, что, например, не так передвигаются или потому что ядовиты, или потому что, в конце концов, питаются кровью. Так нет же! Все, что есть гадкое на земле, связывают с ним, Темнозрачным или Вековечным Морконом.
  Впрочем, люди научились-таки извлекать пользу из подобного вреда.
  Насекомое в бутылке - рогоклещ, а в простонародье "черная смерть" - обитало лишь в одном месте на земле - долине Смерти, что лежит на востоке полуденных земель, а отличалось оно от своих вольных сородичей тем, что оказалось самым сильным и живучим из всех богомерзких существ, которых поместили в один сосуд. Оно отстояло свое право на жизнь в борьбе другими себе подобными, убив и сожрав их. И, таким образом, само того не понимая, стало божеством. На него молились, его почитали наравне, а может даже больше Трижды Великих. Ведь оно - живое и его можно увидеть. Ему отдавали самые лакомые кусочки...
  Темнозрачный снова подумал о несправедливости. Истреби он хоть половину людей на земле - это не вызовет у оставшейся половины восторженного отношения. Сколько бы народа он не убил, сколько не съел, люди никогда не будут поклоняться ему с таким же трепетом, с каким почитают этого гада, который, по сути, оставался тем, чем был рожден - злобным, ядовитым, одолеваемым беспричинными приступами ярости, диким созданием. В отличие от него, Темнозрачный мог хоть как-то оценить заботу. Эту же презренную тварь, сколько не корми, какие условия не создавай - она все на свободу рвалась, бездумно подчиняясь своим природных позывам, - совсем не поддавалась приручению.
  Да что насекомое! Когда животные, именуемые домашними, и то могли ненароком боднуть, лягнуть или укусить. Чего уж тут говорить о козявке, у которой в башке мозгов с маковое зернышко?
  С другой стороны, с какой стати человек решил, что имеет право распоряжаться судьбами животных - неволить, держать на привязи, перевозить на них тяжести или стравливать ради забавы? А кто додумался сажать в один горшок всяких гадов, чтобы после смертельной схватки остался только один? Пусть насекомое служило во благо, но опять-таки против собственной воли.
  - Глупые людишки! Вы называете это "добром"? - задумчиво пробормотал Темнозрачный, разглядывая содержимое сосуда. Черное, мохнатое существо уже наполовину выбралось из опилок и шевелило челюстями, подобными кузнечным клещам, готовое в любой момент напасть и укусить, не понимая, что не достигнет цели. - Ваша защита от зла - злобная тварь, которая вынуждено делает для вас доброе дело. Ваше "добро" - отвратительно, зловонно и сочится ядом.
  Смешно! Оберег, созданный для того, чтобы отводить от жилища злые чары, сглаз, порчу, не уберег от самого Воплощенного Зла. При всей своей изобретательности люди не могли придумать средства абсолютной защиты. Ведь Темнозрачного не испугало заклинание, наложенное на сосуд, не остановило - лишь заставило испытывать некоторое неудобство, как от мокрой одежды в холодную погоду, но не более того.
  - Вы совершенно не умеете колдовать! - Он приложил сосуд к уху и прислушался к тихому, нестройному хору голосов духов, привлеченных заклинанием, но подобранных неумело, абы как. Звуки были ужасными, от них голова начинала пухнуть. Он сам был чародеем - величайшим чародеем на земле, - и как никто другой разбирался в подобных вещах, на слух отличал толковую работу от дрянной. Прескверно изготовленный оберег вызвал у него раздражение.
  - Кто же так делает! Пустышка какая-то...
  И вдруг его осенило! В один миг у него в голове зародился коварный замысел - он понял, каким образом может использовать твара.
  - Я вам всем покажу, что такое настоящее колдовство.
  А ведь всего пару мгновений назад он и в мыслях не держал ничего подобного. Нет, будто нарочно все произошло! Нелепая случайность побуждала его совершить злодейство, вложив ему в руки сосуд со священным насекомым.
  Чародейство - это палка о двух концах. Для любого заклинания - заговороплетения, ворожбы, порчи - привлекаются одни и те же невидимые силы. Захотел ли человек свести бородавку, обаять кого или устранить соперника - и для добрых дел, и для дурных он использует, по сути, одно средство.
  Вот и волшебный твар, ядовитый гад в сосуде, мог, как защищать жилище от сглаза или мелкой нечисти, так и навести такую порчу, что во всей округе у коров молоко скиснет. Да, что там коровы с их молоком!
  Нужно было лишь немного поколдовать над ним.
  - Был защитником - станешь напастью, - прошептал Темнозрачный, силой взгляда извлекая насекомое из опилок и перемещая его в склянку поменьше, найденную тут же. - Будут знать, как сажать нас в неволю. Такой крохотный, а столько силы в тебе...
  Рогоклещ, не желая покидать привычное обиталище, перебирал лапками, пытаясь уцепиться за воздух, только поднимался все выше. Та же могучая сила, которой он не мог противостоять, втолкнула его в новую посудину, когда он застрял в ее узкой горловине, и припечатала ко дну.
  Темнозрачный заткнул склянку тряпичным лоскутом и убрал в дорожную суму. Он пребывал в восторге от своего неожиданного приобретения. Для всякого колдуна живые обереги представляли собой большую ценность, но этот твар являлся редчайшим сокровищем.
  Еще раз оглядевшись, он подошел к глухой стене, сквозь которую проник в дом, и высунул голову на улицу.
  Веля давно след простыл, редкие прохожие брели по своим делам, стоявший у стены ослик пожевывал повод, застрявший в кладке.
  Подобравшись, Темнозрачный вышел наружу.
  На него никто не обратил внимания, кроме одного мужичка, вспотевшего и босого, который выбежал из подворотни с намерением завладеть оставленным без присмотра добром. Когда же хозяин имущества вдруг вышел на дорогу прямо из каменной стены, он застыл как вкопанный, всем своим изумленным видом как бы вопрошая: это для чего ж тогда стены городят, если всяк, кому не лень, может сквозь них сочиться? Вытаращив глаза и открыв рот, он издал с перепугу неприличный звук.
  - Что, уважаемый, никак на пердячую травку наступил? - вкрадчиво поинтересовался Темнозрачный. - А куда спешил-то?
  Мужичок очнулся, похлопал глазами, что-то проблеял и умчался обратно в подворотню. Проводив его задумчивым взглядом, Темнозрачный проворчал:
  - Ну, народ! Отвернуться нельзя - без порток остаешься, - после чего попытался выдернуть повод, вросший в стену.
  Дергал-дергал он повод, тянул-тянул - тот ни в какую не поддается. Уже зрители скопились, в теньке на противоположной стороне улицы. Глазеют на дело невиданное, спорят тихонько - вытянет или нет - но помощь не предлагают, жарко же да и лень.
  Темнозрачный не на шутку рассердился, начал сыпать проклятьями, поминая Великую Мать и всех ее многочисленных родственников, даже тех, кого в помине не было. Только после этого повод вышел из каменной кладки.
  Издав торжествующий вопль, Темнозрачный стряхнул с одежды побелку и, приняв важный вид, продолжил путь в гору, оставив зевак удивляться.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Пленница чужого мира" О.Копылова "Невеста звездного принца" А.Позин "Меч Тамерлана.Крестьянский сын,дворянская дочь"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"