Турве Татьяна : другие произведения.

Дети индиго (продолжение)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
  • Аннотация:
    Думала сократиться и облегчить сюжет (лень-матушка, как известно :-), но продолжение после этого застопорилось. Пришлось возвращаться к первоначальному варианту и описывать усё по порядку, со всеми жизненно необходимыми подробностями и мелкими нюансами. Такое чувство, будто герои уже давно живут отдельно от меня и сопротивляются любому насильственному изменению сюжета... Ну что ж, быть по сему. :-))
  
  
   []
  
  
   ЧАСТЬ ВТОРАЯ. А ВДРУГ "ПОЛОВИНКИ"?
  
  
   Глава первая. ВИдение
  
  
  
   Быть Воином - это самый эффективный способ
   жить. Воин сомневается и размышляет до того, как
   принимает решение. Но когда оно принято, он
   действует, не отвлекаясь на сомнения, опасения и
   колебания. Впереди - еще миллионы решений,
   каждое из которых ждет своего часа. Это - путь
   Воина.
  
   (Карлос Кастанеда)
  
  
  
   И опять возвращаться после лицея домой откровенно не хотелось - тем более что рань несусветная, только-только третья пара закончилась. Но подруги на Янкины бодрые призывы массовика-затейника - "А давайте куда-нибудь пойдем!.." - отреагировали вяло, даже легкая на подъем Юлька сегодня куда-то спешила. (С Галиной-то все понятно: торопится предстать перед Андрюшей в новом прикиде Клеопатры, переживает... А со стороны всех остальных это просто некрасиво: в кои-то веки она тащит их погулять!)
   Пришлось ехать домой. Перекусив на скорую руку холодной жареной рыбой и ледяной картошкой из холодильника, Янка быстренько отыскала в "закромах родины" мольберт и раскопала акварельные краски (перешерстив при этом, правда, всю комнату). Надо спешить, а не то еще часик-два - и начнет смеркаться, и все ее далекоидущие планы можно будет отложить на следующий год. На бегу словила любезно притормозившую маршрутку, идущую до Перекопской, и покатила в Комсомольский парк - отчего-то неудержимо потянуло к Дубу. Только не к старому другу-ветерану, а к молодому - его, кстати, строго-настрого наказывали навестить в близжайшее время, а она до сих пор ни разу не собралась... Всякий раз пробегала мимо.
   Уже у самого парка издевательски запиликала мобилка - Сергей. Объявился-таки... Но до чего же невовремя!
  - Да! - недовольно буркнула Яна, одной рукой застегивая на ходу сумку (удалось примерно с третьей попытки).
  - Это я, - с обезоруживающей простотой сообщил Сережка. - Ты сейчас где?
  - В городе.
  - Где именно?
  - Слушай, я не собираюсь сейчас выяснять отношения! Потом поговорим.
   И недрогнувшей рукой отключила телефон. Еще бы: позвонил через несколько дней, будто так и надо, и плюс ко всему ставит какие-то условия!
   К Янкиному разочарованию, этот специально рекомендованный ей молодой дуб в Комсомольском парке выглядел самым обыкновенным осенним деревом, уже изрядно облетевшим. Яна раз пять обошла его кругом, тщетно пытаясь сообразить, где же тут подвох? Он что, и говорить не умеет? Что ж это за Дуб!.. "Тихо, не пори горячку, - вкрадчиво вмешался уже знакомый "посторонний" голос в голове. - Ты его не знаешь, он к тебе не привык... Сперва надо познакомиться, друг к другу присмотреться."
   "...Чтоб все было, как у людей! - мысленно хихикнула она. - А это не будет предательством по отношению к старому Дубу? К настоящему?"
   Внутренний голос укоризненно замолчал, а Янка с опозданием сообразила: если и этот дубок слышит ее мысли, как старик-ветеран, то вряд ли ему понравилось! По Янкиной-то логике он выходит не настоящим, а так, подделкой... Надо извиняться.
   "Можешь считать, что я его сын, - со вполне ощутимой прохладцей подал все же голос молодой Дуб. - На большее я пока не претендую."
   "Интересно, а как деревья могут так выражаться? "Можешь считать", "не претендую"..."
   "Я использую твой привычный словарный запас, посылаю известные тебе образы, которые можно легко расшифровать, - терпеливо, вроде как младенцу, разъяснил "молодой". - Ты пришла рисовать? Так рисуй, скоро стемнеет. Но сперва посмотри..."
   "На что посмотреть?"
   Ответа на сей раз не последовало, своенравное дерево лишь непонятно прошелестело последней задержавшейся на ветках листвой. По идее, "смотреть" можно только одним способом, а именно используя вИдение. Только она уже триста лет этого не делала, вдруг сейчас не получится?..
   Янка уселась на усыпанную волнистыми сухими листьями траву, аккуратно пристроила рядом мольберт, но раскладывать не стала. Примостилась по-турецки - чтоб энергия шла по прямому позвоночнику, без задержки, - успокоила дыхание и пристально уставилась на чахлый кустик зеленых травинок у самого подножья дуба. Сидеть пришлось долго, уже через несколько минут заколола миниатюрными иголочками отсиженная нога, но Яна решила не шевелиться. На семинаре у Мартына это заняло где-то полчаса, не хотелось бы тут в цвете лет закоченеть... Стоп, опять она болтает про себя, вот тебе и остановка внутреннего диалога! Без этого ведь в состояние вИдения не пробиться, хоть ты тресни... На несколько неуловимых секунд мысли исчезли совершенно, неяркий осенний пейзаж перед глазами заколебался, как мираж в пустыне в полуденную жару, и с неслышным щелчком изменился до неузнаваемости...
   И вот она опять в том сказочном мире из своего сна: медленно покачиваются под порывами словно бы живого ветра огромные серебристые деревья, раза в два больше настоящих... Их ауры-кроны непрерывно колышутся, изменяют свою форму, как непоседливые языки пламени. А там, где по всем законам физики должен стоять дуб, возвышается нечто невообразимое: величественного вида серебристо-синяя громадина, не ниже египетской пирамиды. Так и есть, пирамида! (Или как их сейчас называют?..) Ай да Дуб, ай да молодец! Оказывается, здесь самое настоящее место силы - и это практически в центре Города! Да сюда надо с экскурсиями приезжать, всяким туристам-интуристам показывать...
  
   От главного корпуса университета разбегались в разные стороны две дороги: одна обходная, зато широкая и центровая, по Перекопской, а другая покороче, но прямиком через парк. Заколебавшись на долю секунды, Богдан размеренным спринтерским шагом направился в сторону парка - не помешает срезать угол, а то до пиццерии еще пилять и пилять! (Обещал ведь матушке после пар зайти проведать - она теперь и днюет, и ночует в этом своем ресторане.) И главное, меньше шансов, что напорешься по пути на кого-то из знакомых: одному Богу известно, как его достали всяческие однокурсницы, одноклассницы, бывшие соседки и подруги подруг! "Ой, а ты что, сегодня без машины? А почему?.. А я думала, подвезешь..." - и хлопают завлекающе глазами с вот-такенными ресницами (а своими или накладными - это дело десятое), и ножки в мини-юбках на все лады выставляют...
   "Почему, почему" - по качану! Не станешь же всем любопытствующим объяснять, что рассорился на выходных с папашей - тот весь вечер вопил, как резаный, что воспитывает "безответственного обалдуя". Так по-интеллигентному и выразился, Богдан про себя лишь поразился отцовскому красноречию. Мама, разумеется, порывалась встать на защиту, но он сам попросил не вмешиваться, мужской ведь разговор. И в достаточно резкой форме попросил, зря только матушку обидел.
   Досадней всего, что кое в чем отец прав. Только до чего же не хочется это признавать! Ему, Богдану, давным-давно пора не колесить по городу на отцовской иномарке, разыгрывая из себя персонального шофера для половины универа, а самому становиться на ноги. Перевестись, к примеру, на заочное, устроиться куда-нибудь программистом - и вперед за орденами! (И уважение к себе появится, кстати сказать, а то бывает тошно по утрам в зеркало смотреть.) А там со временем можно и машину купить, без нее-то долго не протянешь... Второй день без колес, и уже ощущает себя никчемным двухногим прямоходящим. Ну, не "Мерс" купить, конечно - на него еще полжизни пахать придется, если без родительского содействия, - но хотя бы что-нибудь попроще вроде "Ауди" или "Опеля". Пускай даже и подержанное авто, на первое время сойдет.
   Мать с недавних пор вынашивает гениальную (в кавычках) идею пристроить его после университета к отцу на фирму. Умная ведь женщина, а в упор не может понять, до чего же ему опостылела эта роль богатого мальчика, баловня судьбы! Иногда прямо волком впору завыть, а друзья-приятели только кивают не без ехидства, вроде как с сочувствием, а про себя небось думают: мне б твои проблемы, богатенький Буратино!.. Уже и не вспомнишь, когда они с отцом нормально разговаривали - пять лет назад, десять? Никогда? Да и мать тоже... Неужели она счастлива, просиживая целыми сутками в ресторане? Из дома рвется почище, чем из тюрьмы - вот тебе и золотая клетка, как выдала недавно эта глазастая Лялька. Которая, кстати, единственная из всех девчонок Города не проявляет к нему абсолютно никакого интереса. Наоборот, бегает, точно он заразный...
   И внезапно остановился на полушаге, как вкопанный: в стороне от главной аллеи, прямо посреди деревьев, сидела светловолосая девчонка в ярко-алой курточке. Будто язычок пламени уютно примостился на коричнево-зеленой траве. У Богдана предательски ёкнуло сердце: из всех обитающих в Городе блондинок только одна с таким неизлечимым "приветом", чтоб сидеть на холодной земле в позе буддийского монаха и с увлечением рисовать! Стараясь не хрустнуть веткой, он подошел сзади, заглянул ей через плечо и вполголоса, чтоб не напугать, спросил:
   - Что это?
  
   []
  
   Янка словно бы нисколько не удивилась его возникновению из ниоткуда, спокойно подняла от мольберта огромные ясно-карие глаза:
  - Это пирамида. Через нее идет подпитка Земли космической энергией. Это как наши электростанции...
   На рисунке скупыми резкими линиями был набросан вроде тот самый парковый пейзаж, что раскинулся перед ними до горизонта, но в каких-то неправильных, фантастических тонах. Синие с фиолетовым деревья, серебристо-голубая трава, вызывающе-белое небо, и посреди этого сюрреалистического буйства красок - непонятного вида конструкция на весь лист. И действительно, выкрашенная в нежно-бирюзовый пирамида Хеопса - вот ведь у Куклы воображение!
   А сама, кстати, сегодня совсем другая, строгая и повзрослевшая - совершенно не похожа на очаровательную застенчивую девчушку, какой он запомнил это чудо в прошлую встречу. Глаза смотрят прямо и без тени смущения, чуть подрагивают тронутые розовой помадой губы, точно силятся что-то сказать. Ему даже почудилась в этом лице едва заметная аскетическая нотка: то ли от Янкиной обычной аристократической бледности, то ли от синеватых теней под глазами. (Не выспалась, похоже? И чем же тогда занималась?..) Или от слегка запавших щек - надо же, а совсем недавно была круглая полудетская мордашка! Да она ли это вообще?.. А может, просто волосы от лица убрала, женщины от этого сразу меняются. Богдан разглядел едва заметные темные дырочки от сережек в ушах, а уши-то - вот умора! - маленькие, почти круглые и заметно лопоухие.
  - Что ты здесь делаешь? - недоверчиво спросила Янка, и сама же ответила через секунду, он и рта не успел раскрыть: - А-а, у вас ведь институт рядом... Присаживайся, что ты как не родной! - гостеприимно похлопала по усыпанной желтыми листьями траве.
   Богдан с поразившей самого себя непринужденностью уселся рядом, подтянув на коленях брючины джинсов. Ну а дальше завязался диалог двух сумасшедших, такой же нереальный, как этот ее бредовый рисунок в стиле Дали:
  - Ты это видишь? - спросил он для чего-то, мотнув головой в сторону деревьев. И ни на йоту не усомнился, что да, видит, рисует все с натуры...
  - Ага, вон там на месте Дуба, - сосредоточенно протянула она, сдвинув у переносицы пушистые русые брови.
  - Почему я этого не вижу? - вопрос прозвучал достаточно тупо, но было поздно исправлять: слово не воробей, как известно!.. Лялька опять озабоченно нахмурилась:
  - Не знаю... Судя по твоей ауре, ты должен видеть.
  - "Должен"? - помимо воли вышло с неприкрытой издевкой, как бы его сейчас не послали с этими умными замечаниями подальше! К примеру, к такой-то и такой-то бабушке. Но Янка и не думала обижаться, на удивление мирно пояснила:
  - Ты никогда не замечал... световые блики, перед глазами все как будто засвечивается?
  - Это у всех бывает!
  - Это и есть начало вИдения, - самым что ни на есть будничным голосом подытожила Лялька и потянулась к своему рисунку. Но дорисовывать ничего не стала, сидела, теребя в руках длинную кисточку, и искоса посматривала на него из-за упавших на лицо прядей. Потом с поспешностью вскинула руки к голове, распустила закрученный сзади хвост и энергично встряхнула волосами. Те вспыхнули под косым закатным лучом нестерпимо золотым светом, и она еще больше стала похожа на "эльфийскую принцессу" (как однажды не без ревности упомянула Галя). Даже прозаические джинсы не в силах развеять эту иллюзию, Толкиен отдыхает!
   "А что, и уши как раз подходящие", - ухмыльнулся своим мыслям Богдан и указал одним подбородком в направлении дуба (не пальцем же тыкать, в самом-то деле):
  - Разница лишь в том, что я ничего там не вижу.
   - Ты неправильно смотришь, - оживилась вдруг Янка и придвинулась поближе. Да она ли это?.. - Расслабься. Пусть взгляд будет мягким, рассеянным. Как будто в никуда... Попробуй увидеть то, что находится сбоку, справа и слева на сто восемьдесят градусов. Будто смотришь не глазами, а всем телом...
   Под влиянием ее слов со зрением действительно стало что-то происходить, Богдан успел лишь пробормотать:
  - Точно, засвечивается...
   И весь мир вспыхнул невыносимо серебряным светом - примерно таким же, каким Лялька рисовала свою картину.
  - Для начала хватит, не все сразу, - послышалось словно издалека. - Возвращайся! - в Янкином голосе отчетливо проклюнулись нотки беспокойства, готового в любую секунду перерасти в панику. Но возвращаться что-то не хотелось...
   А потом этот милый воспитанный ребенок изо всех сил шарахнул его кулаком по спине, вот ведь!.. Богдан от неожиданности охнул и пришел в себя, и заерзал на месте, потирая ушибленную спину. И воззрился на нее с неудовольствием (это еще мягко выражаясь!):
  - Что это было?
  - Удар Нагваля! - с довольной улыбкой ввернула что-то непонятное Янка, но тут же посерьезнела: - Нужно было тебя вернуть. Как состояние?
  - Хорошо... - он прислушался к себе: и в самом деле, что-то непривычное. - Так спокойно... Мыслей почти нет.
  - Поздравляю! Ты остановил внутренний диалог, - похоже, Лялька собиралась дружески похлопать его по плечу, но Богдан рефлекторно дернулся - а то вдруг опять заедет со всей дури!.. И самому стало смешно: деликатного сложения девчонка и рядом "шкаф трехстворчатый" - все переживает, как бы не отдубасили.
   А Янка продолжала разлагольствовать с чертовски важной миной, с горящими на вдохновенном бледном лице темными глазищами:
  - Чтоб получить это состояние, люди принимают наркотики. А все настолько просто, представляешь?..
   "Таких в прежние времена на костер отправляли. Если б родилась в то время..." - мелькнула у него странная до невозможности мысль, и откуда только взялась?
  - Со мной еще никогда такого не было. Я себя не узнаю! - по инерции проговорил Богдан и рассмеялся, словно какие-то невидимые внутренние затворы слетели в два счета. Вот ведь как: пыжился до последнего, пытался произвести на Куклу впечатление, а тут в одно мгновение стало все равно. Пускай теперь думает про него, что хочет: - Это не я!.. Но мне это нравится.
  - Еще бы! - со знанием дела подтвердила Яна. - Самое главное - тишина и гармония вот здесь...- и с чувством приложила руку к своей куртке (где-то в районе сердца, надо понимать).
  
  - Эй! Поставь на место! - потребовало "деликатное создание" и нетерпеливо задрыгало ногами в ботинках на внушительной шипастой платформе. - Кто протянет руки, тот протянет ноги! Не слышал?
  - А как же, слышал! Надпись на трансформаторной будке, - рассмеялся Богдан. - Это тебе за "удар Нагваля", - сообщил не без злорадства и нарочно помедлил несколько секунд, но все же послушался и осторожно поставил на землю. (А то еще, чего доброго, обидится, трепетная ведь натура! "Протянешь ноги", значит.) - Что-то ты в весе пера.
   Заслышав такое, Янка заметно подобрела, и даже сцен по поводу недозволенного рукоприкладства устраивать не стала. Вместо того капризным голосом зажаловалась-заныла - судя по всему, только для порядка:
  - Терпеть не могу, когда хватают без спросу!.. - и принялась сразу обеими руками приглаживать порядком разлохмаченную шевелюру.
   - А что, часто случается? - осведомился Богдан и помрачнел, полезло всякое в голову... А она ничего не заметила, самозабвенно болтала, косясь одним глазом в чисто символическое зеркальце, непонятно откуда взявшееся в ладони:
  - Просто на руки - это еще ничего, жить можно. У меня брателло любит вверх ногами переворачивать, морда!..
   Обрадовавшись такому повороту событий, он сделал обманный резкий выпад в ее сторону, Лялька проворно отскочила и на всю аллею запротестовала:
  - Только без рук! Смотреть можно, трогать руками нельзя.
  - Рассвирепела муха, как тигр! Сама ж идею подала, - ухмыльнулся Богдан, но боевую стойку не поменял.
  - На "ты" переходить не будем! - торжественно объявила Янка. И засмеялась во все горло так, что весь Приднепровский спуск, наверное, услышал.
  
   Когда пересмеялись и поостыли на холодном ветру, он все же не удержался от весьма оригинального вопроса:
  - Лучше скажи, какая у меня аура?
   Лялька опять напустила на себя страшно деловой вид и принялась старательно, со всеми подробностями перечислять:
  - Хорошая, светлая. Почти нет темных пятен. И сердечный центр открыт...
  - Что это значит?
  - Это хорошо, когда открыт. У многих людей здесь все темное, будто цементом залито, - она снова похлопала себя по нагрудному карману, в котором что-то отчетливо звякнуло. - А когда открыта сердечная чакра, это способность любить, доверять... У маленьких детей она всегда открыта, пока взрослые не поработают, - Яна с сожалением вздохнула и даже как-то пригорюнилась, повесила нос.
  - Интересно с тобой, - самая безопасная формулировка, в нейтральных выражениях. Когда хочется схватить в охапку и не отпускать, и тащить на руках до самого дома - тут уже не "интересно", а что-то в корне другое.
  - Приходите еще, - лукаво улыбнулась Лялька и искоса заглянула ему в лицо. Неужели кокетничает? А то Богдану грешным делом стало казаться, что они постепенно съезжают на стереотип "друзья в доску": когда можно от души подуреть и посмеяться, но не более. Не зря ведь про своего брателло песню завела - может, занесла уже в ряды "братьев по разуму"!
  - А я пока не ухожу, - ответил он, лишь бы не молчать. И оглянулся по сторонам, пораженный: - Время остановилось.
  
   []
  
   Безымянные парковые деревья сомкнулись с двух сторон, как неподкупные стражи порядка с золотыми эполетами на плечах. И абсолютная, безмолвная тишина кругом: ни редких птичьих голосов, ни детских вскриков, ни дальнего шума машин с визгом тормозов... Даже ветер стих.
  - Ты заметил?! - Янка от радости аж никак не солидно подпрыгнула на месте. Потом, видимо, спохватилась, торжественно и опять с уморительной серьезностью объявила: - Мы остановили время, попали в другой мир.
  - Ведьмочка... - негромко пробормотал он. Просто вырвалось, и зря, как оказалось, вырвалось. В Янкином лице что-то дрогнуло и будто бы сломалось, и в ту же секунду с головой накрыл грохот города, вроде штормовой волной окатило. У него на секунду заложило уши. "Как же я не заметил, что вышли на Перекопскую? Только что были в парке, ну и дела! Вот ведь точно, ведьма глазастая..." - заметались по всей голове беспорядочные мысли.
   Янка вырвалась вперед, чуть ли не бежала по широкому тротуару, отчего-то пряча от него лицо. "Да что за девчонка такая, слова ей не скажи!" - раздосадовался Богдан, но вслух примирительным тоном окликнул:
  - Подожди, не убегай! Я что-то не то сказал?
   Она не обернулась, неопределенно затрясла головой - так, что парусом забились за плечами длинные эльфовские волосы - и раскинула в стороны руки. Точно собиралась обнять весь мир:
  - Добро пожаловать в нашу обычную реальность!
   Особой радости в голосе, правда, не наблюдалось. Неужели расстроилась? Отчего? Ну что за девчонка такая, все у нее шиворот-навыворот!..
  - Что там в парке было? Ты что-то поняла?
  - Ничего не было! Головку напекло, - исполненным сарказма голосом отозвалась Лялька и, задрав голову, принялась на ходу изучать небо. Два раза чуть не споткнулась на ровном месте, Богдан еле успел ухватить за локоть, пряча улыбку - та расползлась в прямом смысле от уха до уха. А Яна нисколько не смутилась от своей неловкости и непринужденно сообщила:
  - Освещение такое прикольное! Что-то в пространстве происходит, я чувствую. Что-то должно случиться...
  - Дождь сейчас случится. У тебя зонтик есть?
  - Какой еще зонтик? За кого ты меня принимаешь?
  - Я так и думал, - не удержался он.
   Янка тут же надулась:
  - Очень смешно!.. - и внезапно остановилась на полушаге, в ужасе прикрыв ладонью рот: - Я мольберт забыла!!!
  - Быстро в парк! Тихо, без паники.
   Вот ведь чудеса, послушалась беспрекословно. Все эти недавние эзотерические понты слетели с неё в два счета и он, Богдан, сразу же стал главным и ответственным. Для верности взялись за руки и ломанулись прямиком через высокие кусты боярышника с красными ягодами и длиннющими сухими колючками. Янка по дороге лишь тихонько поскуливала, как щенок:
  - Там краски новые, папа привез...
   Мольберт был на месте, лежал в точности там, где его легкомысленно оставили. Яна ринулась к нему со всех ног, встала на колени, не жалея джинсов, и с непередаваемо счастливым лицом прижала к груди. Точно не веря своему счастью, торопливо раскрыла, выудила широкую папку и принялась ворошить внутри кипу акварельных рисунков и набросков карандашом, проверяя, все ли цело. Богдан успел разглядеть множество женских лиц, неуловимо похожих на нее, Янку: с такими же удивленными круглыми глазами и чуть припухшими детскими губами. (Разве что волосы везде разные, а так почти тютелька в тютельку.) И еще пару раз промелькнуло что-то похожее на Галю, в нескольких ракурсах, и недорисованная физиономия того самого байкера Сережи из кафе. Вот эту последнюю Богдан рассмотрел хорошо.
   Лялька явно не горела желанием показывать свои шедевры, ревниво прикрывала папку плечом и растопыренными длинными пальцами. Потом неохотно сдалась (спаситель ведь, как-никак!), лишь самокритично уточнила:
  - Папа говорит, что я каждый раз себя рисую. И ничего не себя!.. Смотри, ведь отличается?
  - Да Винчи, - виртуозно уклонился от ответа Богдан. Янка непонятно отчего возмутилась:
  - Ничего ты не понимаешь в колбасных обрезках!
  - Меня нарисуешь?
   Она по своей старинной привычке ничего не ответила, только благосклонно улыбнулась. Да и вообще заметно повеселела: все с такой же мечтательной улыбкой пробормотала, глядя на живописно разбросанные по увядшей траве рисунки:
  - Странно... Кажется, я давным-давно тебя знаю.
  - Мне тоже. Знакомы сто лет.
  - Триста! - поправила она с железной убежденностью.
  - Это что, фишка про прошлые жизни?
   Янка опять не удосужилась ответить, улыбалась чему-то своему, невидимому. И заговорила точно в забытьи, неудобно сидя на корточках и заглядывая ему в лицо сбоку и немного снизу, как доверчивый большеглазый ребенок:
  - Такое чувство бывает... Идешь по улице, и все вокруг родные, каждый прохожий. Если посмотреть, сколько раз мы вместе рождались, за сотни тысяч лет на Земле... Получается, я всех знаю, и каждый был моим братом или сестрой, или другом, или... - она чуть запнулась. - Все мне родные, понимаешь?
   Богдан понимал. Ну, что все подряд родные - это перебор, а про нее, Ляльку, сомневаться не приходится - своя. Даже чудачества ее не раздражают, а прямо-таки умиляют - вот ведь "въехал"! Сам от себя не ожидал.
  - Когда все это вспомнят, не будет ни войн, ни ссор... какой смысл, когда мы одна семья?.. - Помолчав, Янка добавила совершенно другим, чуть ли не извиняющимся тоном: - Вообще-то обычно я нормальная, просто день сегодня особенный.
  - Ты? Нормальная?..
   Обидевшись с новой силой, она с оскорбленным видом принялась выдирать у него из рук свои рисунки. Пришлось для приведения в чувство деликатно пощекотать по ребрам, извлекая при том целую гамму разнообразных звуков - в основном хохот и пронзительное пищание.
  - Вот где твое слабое место!
   Чинно проходящая мимо престарелая пара затормозила шаг и строгого вида бабуля в вязаном берете принялась их напутствовать:
  - Шли бы домой, нечего на земле валяться! Холодно... - и заворчала еще что-то неразборчивое.
  - Дело молодое, не замерзнут, - бодро кашлянул ее спутник, шустрый старикан в наглухо застегнутом пальто с поднятым воротником из искусcтвенного меха. И Богдану представилась уникальная возможность лицезреть, как этот благовоспитанный ребенок густо краснеет прямо у него на глазах, сантиметр за сантиметром.
  
   По молчаливому согласию на Перекопскую решили больше не идти - одного раза хватило с головой, - вместо того свернули в сторону Площади Свободы. В небе громыхало и грозно поблескивало целой серией молний, но дождь все не начинался. А они не спешили, напротив: не сговариваясь, с каждым метром замедляли шаг. В результате ползли, как процессия улиток.
   "Неужели это всё?.." - едва ли не с ужасом думала Яна. Что думал по этому поводу Богдан, оставалось сокрыто мраком. (Причем без всяких там высокопарных метафор, прямым текстом - с освещением боковых улочек у них в Городе туговато.) ВИдение на этот раз забастовало - очевидно, перетрудилось, решило взять до конца вечера отпуск.
  - Жаль, я не на колесах, а то бы подвёз.
  - Пешком лучше, - отмахнулась она, все еще переживая об этом последнем парковом конфузе. Это ж надо было так покраснеть!До ушей, в полном смысле этого слова. - Чего ты смеешься?!
  - Я тебя на такси посажу.
   И песня с музыкального лотка любимая, словно по заказу. И слова какие-то тревожные, пророческие, как предупреждение:
  "Я по асфальту шагаю
  С тем, кого сберечь не смогу,
  До остановки трамвая,
  Звенящего на бегу."
   Разве что трамваев у них в городе нет, единственная несостыковка. Может, и обойдется...
  
   ...А потом разразилась катастрофа. За спиной требовательно запиликал клаксон, истерически завизжали тормоза и в спину ударил ослепительно-белый столб света от фар. "Сумасшедший какой-то!" - успела подумать Янка и, порядком перепуганная, обернулась, заслоняясь рукой от бьющего в глаза света. Перед глазами тут же поплыли цветные пятна, она зашарила ладонями перед собой, как незрячая. Богдан словил на лету ее руку и крепко сжал в своей, точно намеревался прикрыть собой от неведомой опасности, и увлёк подальше от дороги. А Яна в конце концов разглядела в этом почти библейском сиянии Сережку - верней, его темный силуэт. Узнала только по характерному шлему с белой полосой на лбу. "Ты, летящий в даль беспечный ангел..." - назойливо закрутилась в голове мелодия (она в последнее время почти постоянно включалась у Янки в голове при виде Сергея).
   И через секунду на внутреннем экране с деловитым стрекотанием поползла кинолента, на этот раз черно-белая: оказывается, он весь вечер колесил по городу, разыскивал её! Обшарил все любимые места, о которых Яна успела проболтаться: два раз объехал вокруг Дуба, распугивая мирно греющихся на солнце голубей, потом на бешеной скорости помчался вниз к набережной. И затормозил в самый последний момент, будто собирался взлететь с речных ступенек, вроде с трамплина, и сигануть прямо в Днепр. (Сцена из байкерских фильмов или той его любимой песни - романтики с большой дороги, ё-маё!..) Потеряв всякую надежду ее разыскать, он уже собрался заворачивать домой, но решил прочесать и Комсомольский парк напоследок. Любимое место номер три, как и было сказано...
   "Так просто взял и нашел в темноте. У него что, радар внутри? - поразилась про себя девочка. - Ну, разве что по волосам... Вопрос только, как себя вести? И Богдан..."
   Сережка слез с мотоцикла, для чего-то стащил с головы шлем и выскочил им наперерез. Точней, одной Янке преградил дорогу, потому как соперника вызывающим образом игнорировал:
  - В парке была? Поедем куда-нибудь, надо поговорить, - тон вроде самый миролюбивый, вежливый до предела, и все равно сразу видно, что вот-вот взорвется. Как бы его сейчас утихомирить?..
  - Я же просила: не сегодня! - отрезала она, пытаясь скрыть охватившее смятение и - да что там скрывать! - самую настоящую панику. Катастрофа, по-другому и не скажешь... Обошла Сергея кругом, как бездушный столб посреди улицы, и демонстративно дернула Богдана за руку. Двинули, ну слава Богу!
  - Может, сразу всё решим? - отрывисто бросил им в спины Серёжа, и Янка заколебалась, замедлила шаг. Богдан сразу всё вычислил и надменно взглянул сверху вниз с высоты своих метра девяноста, в свете одинокого фонаря на щеках заиграли желваки:
  - Тебя никто не держит.
  - Слышала? Никто не держит! - с петушиным торжеством подхватил Сережка и придвинулся ближе. Уж не драться ли намылился?.. Каратист, ё-к-л-м-н!
   "Я ведь для тебя! - в отчаянии взмолилась Яна. Мысленно, потому как из полуоткрытого рта не вырывалось ни единого звука, только прерывистое дыхание. - Чтобы вы сейчас не скандалили, это хуже всего... Надо по-человечески..." Но Богдан будто окаменел под взглядом древнего чудовища по имени Василиск, которому нельзя смотреть в глаза...
  - Ну хорошо... - кляня себя за мягкотелость, согласилась она через целую вечность. Так будет лучше для всех: больше не "тянуть резину", как говорит папа, а выяснить всё раз и навсегда: - Счастливо!
   "Ну не говорить же: я тебе позовоню! Это он должен сказать..." А "он" смотрел куда-то поверх Яниной головы, точно она - пустое место! Наконец сквозь зубы процедил:
  - Удачи.
   И направился в сторону парка, откуда только что пришли. Ах да, ему ведь так ближе...
  
   Малой кровью отделаться не удалось: проехали всего пару кварталов и Сережка без предупреждения свернул в кромешно темный переулок. К ней даже не развернулся, лишь презрительно склонил едва различимую голову в темно-синем шлеме, что почти сливался с темнотой:
  - Значит, я был прав! Насчет мачо. Не понимаю только, зачем было врать?..
  - Слушай, уже и так понятно, что у нас ничего не выйдет, - бесцветным голосом пробормотала она, и на плечи навалилась нечеловеческая усталость. Будто ей уже лет сто, а не эти щенячьи пятнадцать: - Вернее, выходит какая-то ерунда. Зачем друг друга мучить?
   Сергей не ответил, неожиданно рванул с места - да еще на такой скорости, что Янка чуть не слетала с мотоцикла, едва успела ухватиться за его куртку. (Как он однажды изысканно пошутил, "снял с мертвого байкера" - благо курточка-то из грубой дубленой кожи, не первой новизны...) И вспыхнула где-то в сознании другая кинолента, цветная, и на ней опять дорога - только не эта разрытая колдобинами, а гладкая разлинованная полоса асфальта, залитая дневным цветом. И опять он за рулем, и гонит ей на зло так, что все внутренности сводит судорогой! Она что-то истерически кричит, но он не слушает, еще сильней выжимает педаль газа. И вдруг впереди прямо за поворотом...
   Наверное, визг получился оглушительный, если уж Сергей в реве мотора расслышал Янкины рулады и притормозил, свернул на обочину. В его глазах за зеркальным забралом шлема Яне вдруг почудился самый натуральный страх:
  - Ты что, спятила? В самое ухо!.. В чем дело?
   Голос безнадежно сел, она чуть слышно просипела:
  - Подожди.
   Неуклюже, боком, сползла с байка и попятилась спиной на ватных ногах, и выставила перед собой ладони:
  - Не подходи ко мне!
  - Ладно, я погорячился, - он сделал небрежный успокаивающий жест рукой в массивной кожаной перчатке: - Извини. Поедем нормально, садись. Всё будет в ажуре, я обещаю.
   Но она лишь трясла головой и на разные лады повторяла, как испорченная пластинка:
  - Не подходи! Я всё вспомнила: нам и на километр нельзя друг к другу. Опасно для жизни. Danger, leave this area immidiately... (Опасность, немедленно покиньте территорию...)
  - Сумасшедшая! Ты на голову давно проверялась? - он спрыгнул с мотоцикла и одним неуловимым движением оказался рядом, точно из-под земли вырос:
  - Да-а, тяжелый случай... Надо тебе домой: проспаться, таблетку выпить. Давай отвезу.
  - Нет.
  - Ты что, боишься?
  - Я с тобой на мотоцикл не сяду, лучше пешком пойду!
   И действительно пошла с гордо поднятой головой (по пути, правда, озираясь и испуганно прижимаясь к освещенным прямоугольникам окон). Пришлось прогулочным шагом тащиться рядом - не оставлять же одну посреди частного сектора, да еще на ночь глядя!
  - Что тебе в голову стукнуло? Янка! В чем дело? Ненормальная...
  
  
  
   Глава вторая. Посеешь ветер - пожнешь бурю
  
  
   Пойду приму триста капель эфирной валерьянки...
  
   ("Мастер и Маргарита")
  
  
   Дочка сегодня задерживалась допозна. Вроде бы никаких поводов для треволнений - до десяти время еще есть, прибежит, никуда не денется! - но Владимир всё не мог справиться с необъяснимой тревогой. Бесцельно бродил по квартире, меряя шагами крохотную кухню и узкий туннельный коридор, потом забрел в Янкину комнату и... Глазам предстала нелицеприятная картина: энергично работая локтями, как пловчиха-перворазрядница, Марина рылась в выдвижном ящике шкафа рядом с дочкиным компьютером. Вывалила на стол целую груду исписанных вдоль и поперек бумажек, каких-то учебников, потрепанных брошюр и СD - вероятно, что-то искала.
  - Марина! - подчеркнуто негромко, со всем возможным спокойствием окликнул он. - Что ты делаешь?
   Жена на мгновение застыла на месте преступления, повернула к нему разгоряченное розовое лицо и отрывисто бросила, сдувая растрепавшуюся светлую челку со лба:
  - Хоть ты не вмешивайся! Я должна знать, что происходит.
  - А хотя бы элементарное уважение?.. - начал было он, но Марина перебила, воинственно задрав круглый подбородок:
  - Она моя дочь! Я должна знать, чем она занимается... чтобы помочь. Предупрежден - значит, вооружен!
  - Она взрослый человек, - сдерживаясь, чтобы не вспылить, возразил Володя. Очевидный же факт!.. Но Марина уже закусила удила, с каждой минутой все жарче распаляясь - в таком состоянии разговаривать с ней бесполезно:
  - Да какой это взрослый человек! Это ребенок! - жена подхватила за лапу бархатного сиреневого единорога на Янкином столе (Володин подарок на день рожденья, как же иначе?) и с силой его потрясла: - К тому же неприспособленный к жизни ребенок! - одним махом смела на пол аккуратно рассаженных на столе кукол Барби, Янкиных любимиц, и с такой же поразительной быстротой успокоилась, принялась их подбирать: - Ты почитай, что она пишет.
   Не церемонясь, сунула ему прямо под нос белый листок стандартного формата "А4", Володя сразу же узнал четкие стихотворные строчки:
  
  В дожди осенние, косые,
  Когда гремит последний гром,
  Приходят мысли непростые:
  Зачем на свете мы живем?
  
  Зачем людей сжигают годы,
  Зачем пеленки, радость, кровь?
  Зачем дожди и непогоды,
  Зачем разлука и любовь?
  
  Вершит законом кто природы?
  Что за пределом бытия?
  Зачем воюют все народы?
  Кто мы такие - ты и я?
  
  - Для её возраста это ненормально! - не терпящим возражений тоном объявила Марина и вытерла рукавом темно-красного кимоно (тоже его подарок, из Голландии) пот со лба. "Ишь ты, устала от трудов праведных", - неприязненно подумал Володя и как можно более небрежно проговорил:
  - Это мои.
  - Что твои?
  - Мои стихи. Я давал ей перепечатывать.
   Жена, кажется, не поверила: прищуренным острым взглядом смерила с ног до головы, чуть помолчала, что-то обдумывая, и едва ли не пропела с издевательским сочувствием:
  - Поэт ты наш! Яблочко от яблони, как говорится... Хоть малОй мозги не сворачивай, оставь ее в покое.
  - Чем же я ей сворачиваю?!.. - завелся-таки Владимир, не удержался, хоть и не имело это абсолютно никакого смысла. Законная жена, по всем параметрам чужой человек. И рядом с ней на невидимых внутренних весах, в самой глубине души - незнакомка-"француженка" с синими глазами, широко распахнутыми и удивленными, как у Янки. Который день не выходит из головы, хоть как ни гонит от себя эти запретные мысли. За все годы семейной, так сказать, жизни ни разу жене не изменил - привитые с детства пуританские принципы не позволяли. Но раз она себя так ведет, с каждым днем всё враждебнее и холодней, точно провоцирует на разрыв... "Седина в бороду - бес в ребро, - с неожиданным цинизмом улыбнулся про себя. - Пора что-то менять, давно пора."
   А жена вдруг негромко сказала:
  - Иногда я за неё просто боюсь, - и всё, словно и не было той истерички-скандалистки - улетучилась, пропала без следа! Даже голос Маринин изменился, надломился и дрогнул на середине фразы.
  - Чего боишься? - по инерции переспросил Володя в полной растерянности, вот этого никак не ожидал.
  - Она такая... Ну, ты же сам видишь! Цветок оранжерейный с высокими принципами, стоит только послушать - за голову хватаешься! "Свободная воля, высшая справедливость! Новая эпоха!" А что будет, когда она попадет в реальный большой мир? Где каждый норовит схватить себя за горло?.. Когда лицей свой закончит?.. Вот этого я боюсь.
  - Всё будет хорошо, - непослушным, точно не своим языком старательно выговорил Владимир, и с головой захлестнуло обжигающим чувством вины. Француженку ему, видите ли, подавай, "Шанель" номер пять! - Успокойся. Всё будет хорошо... - в порыве раскаяния обнял жену за плечи, та приникла к его груди, будто и не было этих долгих лет изнурительной домашней войны: - Всё будет так, как мы захотим.
   И никуда он теперь не денется с подводной лодки, как сказала бы Янка. Будет жить с этой любимой-нелюбимой женщиной, терпеливо сносить все ее беспричинные скандалы, истерики на пустом месте и гормональные срывы. Вот уж, воистину: "Мы в ответе за тех, кого приручили"...
  - Слишком она... не такая, не от мира сего! - не унималась жена. - Нельзя такой быть. Ты понимаешь, о чём я?
   Ещё бы не понимал! Перед глазами ярко вспыхнуло дочкино лицо и её торопливые сбивчивые слова, оброненные пару месяцев назад в пиццерии, сразу после Володиного приезда: "Потом было какое-то сражение, и я не захотела никого убивать. Тогда убили меня." Вот с тех самых пор и затаился внутри этот бессмысленный, удушающий страх, настолько очевидный, что даже Марина при всей своей приземленности его уловила. Всё же материнская интуиция, не стоит ее недооценивать.
  - Кота против меня настроила! - неожиданно взорвалась от негодования жена и отпрянула от него, как взъерошенный дикий зверек. Небрежно собранные заколкой белокурые крашеные волосы разметались по плечам - м-да, очередной перепад настроения: - Уже и кот не реагирует! Мурчик, кс-кс-кс!..
   Развалившийся в блаженной истоме на диване Гаврюха приоткрыл один глаз, покосился в их сторону с видом крайнего презрения и неохотно вздернул шикарным пепельно-серым хвостом.
  - Видал?!..
  - Ты б себя слышала! - рассмеялся Володя.
  
   Почему же Янка решила ехать именно к Гале? Причина более чем банальная: домой по-прежнему не тянет, хоть и поздно (родители, наверно, уже землю копытами роют!), а до Юльки слишком далеко пилять. Следовательно, Галина Александровна с её новомодной супер-мега-стрижкой и замашками Наполеона, придется потерпеть...
   Но Галька встретила ее у двери с таким искренним оживлением, с такими расширенными от радости глазами, что Яну внезапно осенило: до чего же Галя боится, что вдруг окажется для неё "вторым номером"! Вроде теперь и не нужна, потусовались на занятиях в лицее - и гуд бай на все четыре стороны... Видит же прекрасно, как они с Юлькой с каждым днем все больше и больше сближаются, секретничают на переменах, а она вроде как за бортом. И никак ей не объяснишь, что всему виной не Юлька-разлучница, а Галькин надменный императорский вид, который та частенько на себя напускает...
   Зато сейчас она совсем обычная, по-домашнему простая, без каблуков кажется не намного выше Яны. Просторный серый свитер домашней вязки, тренировочные брюки с оттянутыми коленками, иссиня-черные волосы собраны обычной бесцветной резинкой в куцый хвостик на затылке - вот теперь Галька точь-в-точь как прежняя, и никакая не Клеопатра...
   Похоже на то, опять включилось это вИдение: приходит, понимаете, когда ему вздумается! А может, просто интуиция сработала, и ничего в этом сверхъестественного? Кто знает...
   Галька усадила её в своей комнате - даже комп с игрой в какую-то новую "балду" выключила по такому случаю - и забегала вокруг, как возле самого дорогого желанного гостя:
  - На чаю, похлебай. Булочку хочешь? - Яна помотала головой. - Что случилось? У тебя такой вид... Где ты была?
  - Я вспомнила. Про нас с Сережей... Мы когда-то разбились на машине.
  - Че-го?.. - Галька испуганно вытаращила цыганские черные очи и подергала себя за мочку уха с золотой сережкой (что всегда было у нее признаком сильного волнения). Яна мягко отвела ее руку, ухо-то ни в чем не виновато:
  - Он был за рулём, я ему что-то говорила, а он со всей дури во что-то врезался...
  - Ты умерла?
  - Мы оба.
   Подруга проявила завидный профессионализм (хотя что ж тут удивительного? Ей не привыкать, давно ведет документацию Янкиных воспоминаний):
  - Подожди, лучше с начала! Закрой глаза, успокойся... Давай посмотрим, что там было. Что ты видишь?
  - Картинки... Как мы познакомились, это уже много раз было... А потом... Потом, кажется, поженились, но что-то случилось, я решила от него уйти... Я его не любила... Или любила? - Яна судорожно вздохнула, все глубже погружаясь в этот знакомый, легкий по ощущениям транс. Когда тела почти не чувствуешь, словно бы вынесло катапультой с Земли в открытый космос и паришь себе в невесомости: - Вышла замуж скорей из-за денег, а потом полюбила - кажется, так... У него были какие-то родственники... Влиятельные, из богачей, меня терпеть не могли. Машины старинные, с выпуклыми фарами... Очень дорогие, - она нахмурилась и беззвучно зашевелила губами, пробуя эти слова на вкус: - Тысяча девятьсот... двадцать седьмой год.
  - Подожди! - не вставая, Галя изогнулась крутой дугой и выхватила с этажерки возле компьютера блокнот со вложенной в него ручкой. - Двадцать седьмой, так... Что дальше?
  - Это Америка, Калифорния. Эвелин Кэтрин Джефферсон.
  - Тебя так зовут?
  - Да. Я приехала в Лос-Анджелес из какого-то штата... Не вижу. Алабама, Небраска, что-то такое... Нет, Алабама. Sweet home Alabama... Small town girl. (Девушка из маленького городка.) Я мечтала стать актрисой в театре, несколько месяцев ходила на пробы. Денег было мало, я устроилась в кафе работать официанткой. Иногда даже голодала... Потом встретила его. Эту сцену я сразу вспомнила, каждый раз "дежа вю"...
  - Будьте добры, помедленнее! - дурашливым носовым голосом попросила Галька и тонко по-кошачьи чихнула, так послышалось. - Я ж записываю.
  - "Роллс-ройс"... Или еще что-то, не уверена. Крутое такое. Я водила машину, еще так лихо, одной рукой! - эта картинка была особенно четкой: сверкающий под солнцем длиннющий нос авто, ветер тугой струёй бьет в лицо и теребит прозрачный длинный шарф у нее на шее, как бы крылья трепыхаются за спиной. И чувствуешь себя экзотической бабочкой, или легконогой феей... Только лицо свое Янке все не удавалось рассмотреть, оно всякий раз оставалось нечетким, размытым.
  - Ты водила "Роллс-ройс"? - не поверила Галина батьковна. - А что, в двадцатом году уже были машины?..
  - Так вот почему меня всегда тянуло в Калифорнию... И сны такие снились, с пальмами...
  - Вот почему тебе английский так легко дается! Все с вами ясно, - с глубоким удовлетворением в голосе определила Галя. - А я, наверно, где-то у нас жила.
   Яна открыла глаза: невмоготу стало сидеть вот так, зажмурившись. (Да и линзам в любом случае не помешает дать подышать, глотнуть кислороду.) А Галька раскомандовалась вовсю, недаром ведь Наполеонша по соционическому типу:
  - А ну, не расслабляйся! Не доработали еще.
  - Хватит, я устала.
  - Что значит "устала"?.. Для тебя ж стараюсь! - популярно объяснила Галина. - Последний вопрос.
  - Какой? - со страдальческим вздохом простонала Яна, в изнеможении закатывая глаза под потолок. Эти несколько минут кино-картинок невероятным образом успели высосать все оставшиеся силы - вот тебе и увеселительная прогулка в прошлое! Как бы не так... Навалилась страшная сонливость, а вместе с ней непривычная, вселенская апатия - всё происходящее стало глубоко по барабану.
  - Сколько тебе было лет, когда вы разбились? - строгим голосом вопрошала Галя.
  - Двадцать четыре, - картинки опять ожили и заплясали перед глазами, складываясь в сюжет: - Мы куда-то поехали, к каким-то друзьям, в машине я начала говорить, что ухожу от него: "Видишь, у нас ничего не получается, зачем друг друга мучить?.." О Боже!
  - Да, за рулем бы не стоило, - не одобрила подруга. - Что - "о Боже"?
  - И сегодня теми же словами, на мотицикле... Что я наделала? - Она схватилась за виски и закачалась со стороны в сторону, как неваляшка, глаза заволокло мутной пеленой. Хоть бы сейчас перед Галькой не разреветься!.. - Это всё из-за меня.
  - Да ладно, прошло ведь уже, - Галина присела рядом и приобняла ее за плечи, успокаивающе погладила по спине. Но деловой хватки не потеряла, не на ту напали: - И еще вопрос, соберись. Почему ты хотела от него уйти?
  - Он ревновал...
  - Ну конечно! - хмыкнула подруга, и не давая возможности опомниться, застрочила чуть не взахлеб: - Это твоя последняя жизнь, после принцессы?
  - Да, - Янка несколько раз кивнула, не раскрывая глаз. А Галя с поразительной быстротой сыпала своими вопросами, ловко выстреливая слова одно за другим, обойму за обоймой:
  - Что ты делала после смерти? Что там было?
  - Там было хорошо... - Яна слабо улыбнулась. - Приходили Учителя, мы разговаривали... Никто не упрекал, что я неправильно что-то сделала - наоборот, все утешали. Я умерла слишком рано, не выполнила свое предназначение. Для этого родилась сейчас...
  - Ты себя видишь? - перебила подруга. - Там в Калифорнии, как эта Эвелин. Посмотри на себя.
  - Я красивая, - с глубоким убеждением проговорила Янка - ну наконец, что-то начинает проясняться! - Прическа такая, как в старых фильмах: каре и уложенные по бокам волны...
   Возникшая на мысленном экране девушка была поразительно живая: сидела на высоком деревянном стуле вроде барного и беззвучно смеялась, запрокинув назад голову с крупными локонами. На губах ярко-красная помада, в маленьких пальцах небрежно зажата сигарета, и ритмично покачивается обнаженная до колена нога в сползающей с пятки туфельке... Мэрилин Монро выпуска двадцатых, только волосы темные.
  - Ни-че-го себе! Ну я даю!.. Хотя я ж в кафе работала...
  - Что там ещё? Как она выглядит? - потребовала отчета Галя.
  - Моя полная противоположность. Волосы каштановые, глаза голубые, красивый такой цвет... - "А про остальное лучше пока не рассказывать, - решила про себя. - Какая-то я там..."
  - Нарисовать сможешь?
  - Там было что-то плохое, в детстве... - забормотала Яна себе под нос и нахмурилась. - Нет, не хочу! Хватит.
   Подружка не возражала: стащила ее с кресла и затормошила, задергала сперва за волосы, а потом и за уши, как делает обычно Машенция:
  - Класс! Нет, ну ты представляешь?.. Если все это подтвердится, а? И действительно была такая... - она заглянула для верности в свою записную книжку с торопливыми стенографическими каракулями: - Эвелин Кэтрин Джефферсон! Янка, ну ты молодец!.. Короче, надо проверить.
  - Как мы проверим? - остудила ее пыл Яна. Честно говоря, лезть еще раз в эту неприятную историю не возникало ни малейшего желания. Ну посмотрела раз на себя, на Сережку, полюбовалась на пальмы - и хватит! Обойдемся без мазохизма. А "California dreaming" лучше слушать по радио...
   Но Гальку уже понесло, без стоп-крана не остановишь:
  - Нет, ты прикинь! Запорожского казака проверить мы не можем... - она полистала свой дежурный блокнот, разыскивая предыдущую запись: - Тибетского монаха твоего тем более, про него я что-то не сильно верю. А тут всё реально! - И подвела заключительную черту: - Это всё, конечно, интересно, но в следующий раз будем смотреть про меня.
  - Ты Клеопатрой была, - буркнула Янка, лишь бы Галина отстала. От слабости и голода кружилась голова и начало слегка подташнивать: если Галя еще раз предложит свою булочку, то она, Яна, особо возражать не будет... Только вот как такое можно выговорить, язык ведь не повернется: "У тебя случайно нету чего-нибудь пожевать?" Пускай и перед подругой, не чужой человек, знают друг друга с песочницы, и всё равно невмоготу... Эта гордость дурацкая!..
  - Ты что, устала? Бедная... Хочешь, оставайся у меня, твоих мы предупредим, - гостеприимно выпалила Галька, посверкивая в возбуждении темными глазами. (До того, видать, про Клеопатру понравилось!)
   Идея с ночевкой была, конечно, заманчивая, но на подобное попирание всех родительских правил Янка не решилась. Вызвали по мобильнику такси (во второй раз за этот день, кстати. Если так и будет продолжаться, то плакали папины финансы!). Как отец ее иногда поддразнивает: "Наверно, в прошлой жизни ты была дочкой миллионера". Зато теперь можно с полным правом возразить: "Нет, женой..."
  - Ты Андрюше про Клеопатру расскажи, а то мне он не поверит, - предложила на прощание Галина, усаживая ее в такси и просительно заглядывая в глаза. Яна всю дорогу прохихикала, отвлекая от светофоров молчаливого седого таксиста.
  
   Во вторник в лицее день начался с конкретного ляпа: только успела на порог ступить, как подскочил Денис Кузьменко со своим небезызвестным чувством юмора:
  - Еще ПОльска не згинЕла!
  - Двести лет монголо-татарского ига! - не осталась в долгу Яна.
   У Дениса в одну секунду вытянулось лицо и она сообразила, что брякнула что-то не то, не рассчитала всей мощи своего врожденного остроумия...
  - Это ты его обидела, - с осуждением покачала головой Галя, поправляя перед зеркальцем челку, и Янка расстроилась еще сильней.
   Ну откуда ей было знать, что у их разбитного до дремучей наглости Дениса имеется этот пунктик по поводу ярко выраженной восточной внешности! Сам ведь недавно прикалывался: мол, угораздило же при самых обычных, ничем не примечательных украинских предках уродиться смуглым и раскосым... И откуда только взялось? Не иначе, с тех времен, когда центральная Украина - откуда Горожане в основном и выходцы - периодически оказывалась то под турками, то под татарами. А теперь через много поколений проскакивают то там, то сям азиатские гены, разбавляют славянскую кровь. Недаром ведь девушки в их Городе практически все без разбору красивые, конкуренция ого-го какая - с таким-то винегретом из национальностей! Взять хотя бы Гальку с её знойной, почти испанской наружностью - такая каждому понравится... Денис недавно проболтался, что его на улице частенько принимают за иностранца: "Ты что, говоришь по-русски?.." (Ну да, и фамилия для иностранного подданного как раз подходящая!)
   Да что там далеко ходить за примерами, у Яны и самой глаза какие-то подозрительные, нерусские: бабушка Вита, папина мама, по секрету однажды рассказала, что у деда в роду были цыгане. Давно, конечно, чуть ли не в десятом колене, и все равно проявилось через столько поколений...
   Но об этом трепались с глазу на глаз в неофициальной обстановке, на правах друзей детства. А чтобы вот так при всех сморозить, во весь голос - это с Янкиной стороны был полнейший идиотизм... "Хоть бы теперь не стали дразнить, как Каплю! Если Макарова со своими макаровцами всё слышала, то плохо дело..." - заволновалась она, но сказанного не воротишь.
  - Да, это ты зря, - подтвердила Юлька и укоризненно покрутила головой, подражая Галине батьковне. До того увлеклась, что забыла на минуту про свое традиционное утреннее яблоко - а это значит, событие из ряда вон... Кузьменко демонстративно от их банды отвернулся и уселся на парте спиной ко всему миру, усиленно изучая схваченный со стола учебник. А держал-то его вверх ногами - вот до чего распереживался! Пришлось идти на поклон, пока не поздно:
  - Извини, я не хотела, - промямлила Янка, переминаясь с ноги на ногу у его парты. Но Денис никак не отреагировал, с отсутствующим видом молчал - на бесстрастной восточной физиономии ни один мускул не дернулся. Она настойчиво потянула его за рукав темно-зеленого свитера, что болтался на нем, как на вешалке: - Ну что ты как маленький ребенок! Мы ж не в первом классе... И вообще это был комплимент.
   Вот тут Кузьменко вытаращился в полном изумлении, пришлось импровизировать прямо на ходу:
  - А ты разве не знаешь, что девушкам такое нравится? Экзотическая внешность, не часто встречается...
  - Ладно, хорош подлизываться! Свободна, - небрежным жестом отправил ее восвояси Денис, но лицо заметно прояснилось. Янка с величайшим облегчением выдохнула: хух, на этот раз вроде все устаканилось! Но впредь нужно быть осторожней со своим языком, а то вечно сперва говорит, а потом за голову хватается... Незаметно подошедший из-за спины Капля смотрел на нее вполне благосклонно, с нормальным человеческим выражением лица - это в кои-то веки! (Надо же, когда не хмурится и не корчит свои презрительные гримасы, то даже кажется симпатичным...)
   "А Денис вообще зря переживает - за ним девчонки ещё толпами бегать будут! - в порыве благодушия решила про себя Яна, и принялась дурачиться: - Падать направо и налево и сами в штабеля укладываться! Как эта девчушка говорила в том старом фильме, "Девчата", кажется... - И не удержалась от критики: - Если немножко подрастет."
   Настроение образовалось что-то как-то аж чересчур радужное - если все поголовно кажутся красивыми, то это уже диагноз... И даже Макарова сегодня не лишена определенного шарма. Дожилась, одним словом: ну прямо тебе острый приступ любви к человечеству! После такой эйфории обычно жди какого-то г... на палочке, железный закон.
  
   После большой перемены по расписанию намечалась геометрия, но математичка на сей раз задерживалась (что было совершенно на нее непохоже). Чтобы как-то скоротать нарисовавшееся свободное время, девчата затеяли придуманную недавно Юлькой игру "А я в детстве..." Первой взяла слово Юлия, как уважающий себя основатель:
  - А я в детстве говорила не "автобус", а "антобус".
  - А мы с Яриком говорили не "яблоко", а "тыблако", - подхватила эстафету Яна. - Дурачились так.
   Остальные члены банды хранили скромное непринужденное молчание. Юлька обвела подруг вопрошающим взглядом и подбодрила:
  - Ну, кто еще?..
  - А я переставляла слоги в словах! - опять не удержалась Янка. -
  Не знала, как правильно: "полорон" или "поролон", "балерина" или "барелина"?..
   "И до сих пор иногда не знаю, надо несколько секунд соображать. Особенно про этот поролон, - подумала со смешком. - С барелиной-то все понятно: проверочное слов - балет, а с поролоном труднее..." От комментария вслух, понятное дело, воздержалась - засмеют же, еще месяц будут вспоминать!
  - Тебя мы уже слышали, - с невероятно важной миной провозгласила Юлия Александровна. - Следующий?
  - Куда я попала! - выразительно вздохнула Галька и мученически завела глаза под белёный потолок с висячими голубыми лампами. Зато Алинка просияла и торжествующим голосом во всеуслышание объявила:
  - Вспомнила! "Проходил Гена".
  - Какой Гена?
  - Это я мульт так называла...
   Но развить эту тему Алиша не успела: в аудиторию на всех парах влетела математичка и народ зашевелился, недовольно ворча и разбредаясь по своим местам.
  - А я сперва научилась читать вверх тормашками, потом еле переучили, - Янку было не остановить, как словесный понос вдруг напал: - Ярик пошел в школу и мама каждый вечер с ним занималась, а я сидела рядом и мотала всё на ус. До сих пор помню: "Слова "Анна", "группа", "класс" пишутся с двойной буквой..."
  - Ну, ты у нас вообще вся нестандартная! - насмешливо отозвалась Маша. Так сразу и не поймешь: то ли похвалила, то ли обругала... Но обижаться сегодня в упор не хотелось:
  - Будем считать, это комплимент.
  
   На геометрии осложнений пока не предвиделось: обычно строгая до занудности Елена Аркадьевна, математичка из университета, была сегодня добра и великодушна, как ангел. Или просто рассеяна, думала о чем-то своем... Разумеется, "ашки" не замедлили воспользоваться такой удачной оказией: оставшиеся шестьдесят минут пары в классе стоял непрерывный монотонный гул, похожий на гудение пчелиного роя. Время от времени он перерастал в откровенную болтовню и стеб, математичка по такому случаю на пару секунд выходила из прострации и вяло на них покрикивала. "Неорганизованная масса", как Елена их прозвала испокон времен, сегодня была особенно в ударе.
  - Богдан спрашивал, что ты любишь, - Галя подергала подругу за прядь волос, привлекая Янкино внимание. У той в одну секунду жарко прилила к щекам кровь - ну и ну, одно только его имя, и такая бурная реакция организма!..
  - Когда спрашивал? Недавно? - только обрадовалась, но Галина единым махом разбила все ее надежды:
  - На той неделе.
  - А-а... Что ты сказала?
  - Белый шоколад и мягкие игрушки. Ведь правильно?
  - Правильно, - сама того не замечая, Яна расплылась в мечтательной улыбке.
  - Он тебе нравится? - задушевным образом заглядывая ей в глаза, воркующим голосом спросила Галя. Янка покосилась на нее с нескрываемым удивлением: неужели проницательная Галина батьковна до сих пор не вычислила, что тут уже не просто "нравится", а "влюблена по самое не хочу"? Безнадежный случай, в общем. А он теперь не звонит, обиделся... Или еще того хуже - расценил ее уход как предательство и больше не доверяет, поставил на их отношениях жирный и окончательный крест. "Не дай-то Бог! Как же я тогда буду?.." - запричитала она мысленно с тоской.
   Юля с Машкой за спиной резвились и громко хихикали, Яна уловила в общем контексте свое имя и вопросительно оглянулась в их сторону. Но те объяснять ничего и не думали, только жизнерадостно скалились.
  - Но рюс! Парле франсе! - внесла свою лепту в общее веселье Галина.
   В то же мгновение в сумке тоненько пикнул мобильник: SMS-ки, значит, шлют, развлекаются! Состоив недовольную гримасу, Янка нашарила в сумке под партой мобилкуи выудила ее на поверхность: "Что ж они там такое написали?.." Но тут дверь стремительно распахнулась и в аудиторию ворвался Николай Васильевич, безжалостный директор Городского Академического лицея. (Его сами учителя боятся, как визита к стоматологу без местного наркоза, что уж говорить о лицеистах?..) Директор с порога разглядел зорким оком телефон в Яниной руке, кровожадным коршуном подскочил к их с Галей парте и в два счета его конфисковал:
  - SMS, та-ак... Кто у нас Марианна?
   Машка вжалась в парту и попыталась сделать вид, что ее здесь нет. Макарова, добрая сердечная натура, оглушительно громко заявила со своего первого ряда у двери:
  - А вот же она, Степанова!
   "Вот зараза! Надо ее переделать в "предводительницу стукачей"!" - Яна так и кипела от негодования. Ситуация, конечно, безнадежная: ладно еще, если б на мобилке высветилось Лена, ну или Наташа, или Ира... Потому как Ленок в классе аж четыре, Наташ - три, зато Марианна Викторовна одна на весь лицей.
  - Телефон! - подчеркнуто тихо потребовал Николай Васильевич, Машка безропотно подчинилась. Её обычно розовое, как у всех рыжих, лицо побледнело так, что челка на лбу издевательски вспыхнула клоунским париком, и ярко проступили на щеках веснушки. Проняло Машенцию, вот беда!..
  - Я вас предупреждал: на занятиях телефоны должны быть отключены! - после томительной паузы отозвался директор, и обнародовал с нескрываемой радостью: - Вы двое - получите через неделю! Остальным будет наука, - затем обвел класс всевидящим взглядом: - У кого еще есть лишний мобильник? Не стесняйтесь!
  - Мне должны звонить! - отчаянно выпалила Яна прямо с места, не поднимаясь - все равно уже нечего терять.
  - Звонить должны? Ай-яй-яй!.. - вроде как с сочувствием покачал головой директор, и со змеиной улыбкой Мефистофеля припечатал: - Это твои проблемы.
   Галя на этот раз сработала оперативно: изо всех сил лягнула подругу под партой ногой, заехала точь-в-точь по лодыжке в открытой туфле. Янка зашипела от боли: "Ну, я на перемене с тобой разберусь!.. Хотя может, она меня от отчисления спасла: если б стала сейчас пререкаться..."
  - Торба! - еле слышно прошелестела за спиной Маша.
  - Торбень, - искренне поддержал Юлькин голос.
  
   Но на этом неприятности не закончились. После геометрии они, как обычно, всей бандой высыпали на улицу, шумно возмущаясь по поводу директорской несправедливости. "Он что, думает, здесь гестапо какое-то!" - громче всех кричала Машка. Яна помалкивала, пытаясь прикинуть про себя масштабы свалившегося на голову несчастья: целую неделю без мобильника! Кранты дело... Шла, понурив голову, и вдруг споткнулась на ровном месте, едва не потеряв равновесие : кто-то идущий сзади с силой потянул за рукав куртки и выдернул из толпы лицеистов.
  - Ничего не вижу, иду по приборам, - раздался над головой знакомый насмешливый голос. "Сережка! - с унынием сообразила Яна. - Только его мне сейчас не хватало, последний штрих!.."
  - Что ты здесь делаешь? - она нахмурилась с неудовольствием, оправляя на себе золотисто-коричневую кожаную курточку, папин презент. Яна ей очень дорожит: - Так и рукав можно оторвать!
  - Что ни рожа, то Сережа! - издевательски пропела издали Галька (не спеша, впрочем, подходить поближе). Подруги не расходились, глазели на них двоих с откровенным любопытством и о чем-то секретном пересмеивались. Сергей эти жалкие поползновения проигнорировал, зато Янка непроизвольно смягчилась: вечно Галина батьковна что-нибудь как сказанёт!.. Взяла себе новую моду - наезжать на ее, Яниных, друзей!
  - Мы поговорим! - крикнула она девчонкам и увлекла Сергея за собой, прочь от снующей взад-вперед орды лицеистов.
  - Мы будем рядом. Если что, кричи! - сообщила во весь голос бессовестная Юлька (нисколько не заботясь, что ее слышит половина лицея). И вся компания залилась жизнерадостным смехом.
  
  - У тебя есть последняя возможность, - сверля девочку внимательным карим взглядом, огорошил на месте Сергей.
  - Какая возможность? - Янка от неожиданности растеряла все заранее приготовленные для объяснения слова, с таким трудом нанизанные на ниточку одно к другому...
  - Все исправить, начать все сначала. Единственное условие...
  - Ах, еще и условие! - перебила она с нескрываемым сарказмом и украдкой озирнулась в поисках своих девчонок. Но те уже ушли, не стали ее дожидаться.
  - Не издевайся, - непривычно тихо сказал Сергей. - Я задам тебе один вопрос: он или я? Решай прямо сейчас, - и впился испытующе в ее лицо. Яна почувствовала, как от напряжения прилила к щекам кровь, и отвела глаза, кляня себя за мягкотелость. Ну как такое можно заявить человеку, тем более не чужому тебе человеку?.. Такое чувство, что породнились с Сережкой за эти месяцы.
   Но он и так все понял, сквозь зубы процедил:
  - Ну, не поминай лихом! - круто развернулся и пошел прочь, непривычно ссутулившись и сунув руки в карманы своей потертой байкерской куртки. У Янки сердце сжалось от необъяснимой тоски - сколько же раз она видела, как он уходит... Тысячи, миллионы раз.
  - Подожди! - выкрикнула внезапно охрипшим голосом. - Прости меня.
  - Почему же? - он взбежал обратно по ступенькам и встал рядом с ней, прислонился спиной к перилам. А лицо злое до чертиков, вот сейчас как выскажет - мало не покажется!.. - Ты очень умно все сделала! Поздравляю.
  - Все равно прости меня. Я перед тобой виновата. Даже не сейчас, а раньше...
  - Опять со своими идиотскими прошлыми жизнями! - взорвался он. - Думаешь, я не понимаю, в чем дело? Ты меня протестировала по этой своей... как ее? Соционике, да? И решила, что я тебе не подхожу.
   "Так он вот что подумал! А я сразу не догадалась..." - она отрицательно взмахнула рукой, заглядывая снизу ему в глаза:
  - Не в этом дело. Просто скажи, что ты меня прощаешь.
   Он медленно покачал головой, недобро прищурясь. Руки по-прежнему в карманах, небось сжаты в кулаки, ноги прочно расставлены - вид самый что ни на есть враждебный.
  - Для меня это очень важно. Ну пожалуйста... - презирая себя за этот просительный тон, повторила она в третий раз. Сережка вопреки всем ожиданиям смягчился и пробормотал:
  - Ладно, Бог с тобой... - по-братски обнялись, как перед долгой разлукой. Сергей прижал к себе так, что кости чуть не захрустели, и что-то не торопился отпускать: - Где я такую найду?
  - Найдешь себе нормальную, - она с осторожностью высвободилась из этих богатырских объятий: - Как ты в прошлый раз говорил?.. Без сдвига по фазе.
  - Нормальной мне не надо, - заверил он, а потом опять завелся по новому кругу: - Думаешь, я не понимаю, что ты делаешь? Хочешь со мной... как вы там говорите? Кармически развязаться. Да не реви, глупая... Я через неделю позвоню, еще есть время подумать.
  - Не надо звонить... Так еще труднее.
  - А-а, значит, вот как! - отстранил ее от себя и зашагал восвояси размеренным прогулочным шагом, высокомерно вскинув вихрастую русую голову. Уже у самых ворот обернулся и крикнул со злой улыбкой в полный голос (опять все знакомые-незнакомые в радиусе километра услышали):
  - Увидимся в следующей жизни! Я тебя не простил.
   Еле сдерживая подкатывающие к горлу слезы, Яна похоронным шагом двинула к остановке - пора уже и к дому, родному дому... И замерла на полушаге: на крыльце возле корпуса лицея, в каком-то десятке метров, маячила нескладная долговязая фигура Капли. Выходит, торчал на своем наблюдательном пункте все это время, следил за ними с Сережкой, и теперь тоже не уходит, наслаждается зрелищем - любуется на ее зареванную физиономию и распухший красный нос! Взвившись ракетой, она со всех ног бросилась к лицейским воротам, не глядя, куда бежит, натыкаясь по пути на встречных прохожих.
  
   Девчонки ждали ее на остановке "восьмерки", неподалеку от лицея: мерзли, пританцовывали на одном месте, но не расходились. (Яна вяло про себя порадовалась, что успела привести лицо в порядок, хотя бы сравнительный.)
  - Ну, и как? Что он сказал? А ты ему что?.. - заверещали подружки при виде Яны, перекрикивая друг друга. Пока та раздумывала, что бы им ответить, выручила Машенция:
  - В следующей жизни они решили не встречаться!
   "Если б они только знали... До чего же пакостно на душе! Эта история мне еще аукнется", - без излишнего оптимизма подытожила Яна. Вот бывают же такие дни - все наперекосяк, все через пень-колоду... Конечно, по-глупому вышло с Каплей, могла бы удалиться с достоинством, так нет же... А со сценой прощения еще глупее - точь-в-точь как в дешевой мыльной опере! (Для непосвященных, не рейкистов, вообще по-дикому прозвучит.) Но ведь и в самом деле важно расстаться по-человечески - no hard feelings (никаких тяжелых чувств), как говорят американцы...
  
   Дома тоже ничего хорошего не ожидало. Погрузившись с головой в невеселые раздумья, Яна машинально толкнула дверь в свою комнату и остобленела: весь пол был устлан пошматованными клочьями бумаги, будто первым снегом присыпало. Неужели Гаврюха тетрадь какую-нибудь разодрал?.. Как обнаружилось, и того хуже: книга Мастера Ольги, врученная на последнем семинаре по Рейки. Яна ее и раскрыть-то не успела, все откладывала на потом...
  - Ах, ты, паршивец! А ну, иди сюда! - рявкнула девочка не своим голосом, аж сама себя испугалась. - Гаврила!!!
   Но котяра оказался не из дурных: молниеносно вкарабкался на шкаф и оскорбленно оттуда верещал, размахивая хвостом как боевым знаменем. Шерсть всколочена, на усатой разбойничьей морде ни капли раскаяния или хотя бы смущения - не смирный домашний кот, а неприрученный африканский зверь! Янка невольно улыбнулась, злость на кота-разгильдяя потихоньку улеглась:
  - Ладно, или сюда! Я больше не буду ругаться. Проехали.
   Гаврюха поверил на слово, покинул свое бомбоубежище и подбежал вразвалочку с самым непринужденным видом.
  - Ну и кто ты после этого? - ползая на коленях и собирая в одну кучку огрызки брошюры, пожурила его Яна. - Где я теперь найду?.. - котяра не ответил, примирительно потыкался головой в ее домашние синие тапки с помпонами.
   "Где он книжку-то раздобыл? Она ведь должна быть в ящике под компьютером - конечно, если мне не изменяет память... Хотя память у меня известно какая, девичья склеротическая!" - Янка хмыкнула и окончательно подобрела, присела на ковер и почесала Гаврилу за ухом:
  - Эх ты, морда мелкая! Внимания тебе не хватает, что ли? Раньше ты себе такого не позволял...
   И осенило: "Ну конечно, внимания! Я же с ним последнюю неделю почти не играю, нет времени... И домой поздно прихожу, вот он и обиделся. Акция протеста."
   Из педагогических соображений Янка выждала десять минут, сверяясь по хронически отстающим настольным часам, и выудила из хранилища под диваном Гаврюхины старые игрушки. Особым успехом у него всегда пользовалась самодельная мышь Маргарита, сварганенная из кусочка серого меха: хвост - отчикрыженная втихаря бахрома от маминого шарфа (та все равно его не носит), глаза - пупырчатые черные пуговки, и на шее вместо ошейника длинный, не раз проверенный на прочность шелковый шнурок. "Не мышь, а произведение искусства!" - без ложной скромности воздала себе по заслугам Яна.
   Гаврюха воодушевился как котенок, а не солидный годовалый кот: гонял свою добычу по всей комнате, прижав от азарта уши вплотную к лобастой голове. Но вот настиг, цапнул лапой, издал душераздирающий боевой клич и с Маргаритой в зубах с размаху вскарабкался на штору. А Яна в полном изнеможении повалилась на диван: да-а, нелегкое это дело - выгулять кота! На улицу б его, чтоб порезвился да накопленный на зиму жирок маленько согнал, только вот боязно... Не на поводке же выводить, честное слово! Дворовые коты засмеют.
  
   Богдан опять не позвонил. Янка не меньше часа ошивалась в прихожей возле телефона, надеясь на что-то нереальное - ведь случаются же в жизни чудеса! Мысли в голове роились не самые оптимистические: а что, если он именно сегодня звонил на трубу и там, понятное дело, никто не ответил? (Кроме секретарши Леночки, разве что.) Тогда он мог решить, что его просто-напросто игнорируют, самый простой вывод... А это значит, что всё кончено, никакой надежды.
   Вот, кстати, и сбылось её недавнее пророчество: ни Богдана, ни Сережки! Осталась с носом. Все-таки Мастер была права: надо следить за своими мыслями, особенно негативными, а то потом практически все сбывается... Сама себе накаркала.
   Похоже, не зря Мастер Ольга в прошлую встречу специально подчеркнула, что сила и образность мысли у нее, Яны, потихоньку возрастают. Стоит лишь подумать что-то сгоряча, в раздражении - ну или на кого-то обидеться, - и тут же под руками бьется посуда, или еще какая кухонная утварь с грохотом падает, или что-то мелкое рассыпается с барабанным стуком... Приходится лазить на карачках по всей кухне, как горемычная Золушка, и собирать по крупинкам то рис, то гречку, и попутно размышлять о пользе позитивного мышления! Недавно даже компьютер сам собой отрубился, когда она стала вспоминать про Сергея и мысленно себя накручивать, что такой-сякой, редиска... А у мамы однажды чуть телевизор не перегорел, как только начали с ней перерекаться - сразу пошли помехи, еле успели выключить.
   Вот об этом, наверно, Мастер и предупреждала: нужен постоянный контроль за своими эмоциями, словами и - в особенности - мыслями. Только положительные высказывания - и никаких гвоздей!.. Короче, мокрая тряпка на голове. Все люди как люди, живут себе обычной жизнью, по мелочам не грузятся, зато персонально для Яны разработан целый свод законов и слабо понятных ограничений...
   В половину десятого осчастливила своим звонком Юлька (скорей всего, решила морально поддержать после потери мобильника и разрыва с Сергеем). Чего уж тут удивляться, что и тема для разговора всплыла соответствующая, в мажорных тонах:
  - Слушай, а можно как-нибудь узнать, когда ты умрешь? Когда я умру, в смысле, - напрямую бухнула Юлия.
  - Оно тебе надо? - неохотно пробурчала Яна. И так на стенку лезть готова, как Гаврила-каскадёр, а тут еще Юлька со своими глобальными вопросами! Наверно, "Битву экстрасенсов" только что смотрела по ящику, время как раз подходящее.
  - Нет, ты скажи: можно? - упрямо гнула свою линию подруга.
   "Все равно ведь не отстанет!" - безнадежно подумала Янка, и сдалась:
  - По идее, да, можно. Астрологи как-то высчитывают, только я себе такого не делала.
  - Почему? Интересно же! Хотя тебе-то зачем, ты и так можешь посмотреть...
   Яна не утерпела и насмешливо фыркнула: оказывается, в Юлькиных глазах она прямо гибрид Вольфа Мессинга с Вангой, с примесью Кашпировского! Придется подруженьку разочаровать:
  - Ты что, думаешь, я суперменша какая-то? Наоборот, я иногда себя такой слабой чувствую, будто ничего не могу изменить...
  - Ты - можешь, не прибедняйся! - заверила Юлия. - А я б свое будущее посмотрела... Лучше сразу узнать, сколько есть времени в запасе.
  - Насколько я помню, я почти всегда рано умирала, - сочла нужным поделиться своими соображениями Яна. - Не знаю почему...
   Помолчали. В трубке что-то коротко и отчетливо зашипело, но Яна не обратила на этот посторонний шум внимания, слишком задумалась. Юлька тактично вздохнула в самую мембрану (про Эвелин Кэтрин Джефферсон она была уже в курсе, такую новость разве утаишь):
  - А ты что, все свои прошлые жизни помнишь?
  - Да нет, что ты! Всего несколько, - поспешила внести ясность Яна. - Не больше десяти, где-то так. Мастер говорит, что насильственная смерть оставляет сильный отпечаток во всех тонких телах, поэтому ее легче всего вспомнить - стресс ведь все-таки для души... Может, у меня и другие воплощения были, где я доживала до глубокой старости... Если так посмотреть...
  - На что посмотреть? - Юлька изнывала от любопытства.
   И тут со стороны кухни раздался оглушительный грохот, будто кто-то в сердцах швырнул на пол целую гору посуды. Потом стало невыносимо, одуряюще тихо, и секундой позже донесся мамин истошный вопль:
  - Ты когда-нибудь научишься за собой убирать?!..
  - Слушай, я потом перезвоню, - испуганно сказала Юлька и со скоростью звука отключилась. Как раз вовремя: мама вылетела в коридор и принялась непонятно с какой радости кричать:
  - За телефон сама будешь платить! Часами висит!..
   У Яны в голове зашевелились самые страшные подозрения: без слов ринулась на кухню и - разумеется! - увидала брошенный прямо на грязном обеденном столе параллельный телефон. Под ногами противно захрустели осколки битых тарелок - неужели весь сервиз сразу угрохала? - а из трубки раздавались короткие гудки...
  - Ты что, опять подслушивала?!
   Подоспевшая следом мама сломя голову бросилась в атаку:
  - Все нервы вымотала! Откуда ты взялась на мою голову!
  - Не кричи на меня!
  - Этот твой... богемный образ жизни у меня уже в печенках сидит! С утра до вечера - одна только музыка! И шляется неизвестно где! Как ты дальше думаешь жить?!
  - Оставь меня в покое!
  
  
   Глава третья. Бегство
  
  
   А мне приснилось, миром правит любовь,
   А мне приснилось, миром правит мечта.
   И над этим прекрасно горит звезда...
   Я проснулся и понял: беда!
  
   (Виктор Цой)
  
  
  
  
   Володя едва успел открыть входную дверь, как из щели проема потянуло сквозняком, холодом и еще чем-то едва различимым, но очень неприятным. Он всей ладонью с треском ударил по выключателю, после секундной задержки зажглась низкая хрустальная люстра в прихожей и тревога вроде бы поутихла. Фу ты, распереживался хуже кисейной барышни!
   Из гостиной выглянула Марина в своем любимом, винного цвета кимоно, перехваченном на талии широким поясом (жена от этого напоминала фигуристые песочные часы). И не спится же в такое время... Неужели начнет сейчас выяснять, где он был? Врать Владимир, конечно, не станет - ответит, что у Рыжего, школьного друга. Только она давным-давно не задает подобных вопросов, по этому современному европейскому принципу: "У тебя своя жизнь, у меня своя". И полное равнодушие в глазах, иногда аж зло берет!
   А жена к нему выходить не спешила, застыла в дверях гостиной, нервно теребя свисающую до колен узорную ленту пояса. Волнуется? Отчего? Что-то случилось? Вот тебе и неприятности!..
  - Где Янка? И Ярик? - первая мысль была о них, о детях.
  - Ярик спит. А она... - Володя сразу же отметил это подчеркнутое "она": - Закрылась у себя, не открывает. Ничего не слышно...
   В Марининых круглых настороженных глазах притаился испуг. Володя ощутил, как сердце сжалось в тугой комок:
  - Поскандалили?
  - Конечно, кто у нас по жизни виноват!.. - она возвысила голос до крика, нисколько не заботась, что весь дом уже спит. Обычная тактика.
   Сдерживаясь изо всех сил, чтобы не сорваться, Владимир раздельно и четко произнес:
  - Постарайся с ней помягче. У нее сейчас трудный период.
  - А у меня, значит, легкий период!.. - жена взвилась, как темно-красная новогодняя ракета. Или китайский дракон из Янкиных любимых фильмов фэнтэзи - фейерверк в деревушке хоббитов...
  - Хоть раз в жизни подумай о ребенке. Не о себе, - ледяным тоном отчеканил он и направился к дочкиной комнате. На двери поверх разноцветных старых плакатов размещался новый, небрежно накропанный от руки и наскоро приклепанный канцелярскими кнопками: "Основной закон общения - взаимное уважение."
   "Бедный телепузик, какое тут взаимное уважение!" - с горечью подумал Володя и подергал за узкую металлическую дверную ручку. Та не поддавалась, в замочной скважине виднелся лишь вставленный с той стороны ключ. Вот тут ему стало по-настоящему жутко... С одной стороны, возможно, она просто заснула, намаялась за день со всей этой руганью. Но с другой...
   Впадать в панику не было времени. Володя разыскал в прихожей возле потемневшего зеркала (куда Янка сваливала свои девчоночьи причиндалы вроде заколок, резинок и тощих полупустых тюбиков с таинственным содержимым) длинную железную шпильку. Ничего другого не остается, лишь применить на практике освоенный в Морской Академии трюк - был у них в казарме некий Михаил, душа-человек. Как выяснилось позже, вор со стажем - "ловкость рук и никакого мошенничества"!..
   Минут пять Володя проковырялся в замке, уже принялся про себя чертыхаться, но на рекордной шестой минуте провернул-таки ключ. Дверь с мягким щелчком отворилась, караулящий у его ног кот прошмыгнул первым и запрыгнул к дочери на кровать. Та недовольно забормотала чужим сонным голосом и проснулась, подскочила, как солдат по тревоге, с абсолютно круглыми в полутьме глазами:
  - Что такое?
  - Ничего, спи, - разбудил все-таки!
  - А ты только пришел? Где ты был? - похоже на то, малая проснулась уже основательно и была не прочь поговорить. Жалко, свет не включишь - посмотреть бы сейчас на ее глаза...
  - У Рыжего был. Спи.
  - Посиди со мной, - попросила она, как в детстве. Володя послушно умостился на краю кровати, хоть глаза уже давно слипались:
  - Что-то снилось?
  - Ага... Иногда такие сны, что не хочется просыпаться.
  - Так хорошо?
  - Здорово.
  - Что же там такого? - сказал он и опять внутренне подобрался, будто сторожевой пес, учуявший опасность.
  - Там все друг друга понимают... С полуслова, - дочка тяжело вздохнула. Что-то она в последнее время слишком часто вздыхает! - Там много друзей, можно летать...
  - А здесь плохо?
  - Здесь тоже ничего... В основном ничего. Но там лучше. Здесь много боли, разрушения... Давит.
  - Это из-за мамы? Оттого, что вы ругаетесь?
  - Нет, она здесь ни при чем, - Янка вроде даже испугалась, замотала головой. - Тут другое, ты не поймешь. Никто не поймет.
  - Try me (испытай меня), - предложил он. Ну что ж, попробуем на ее языке, раз уж по-русски не срабатывает... Дочура на его отчаянные попытки наладить контакт хмыкнула со смешком:
  - May be next time, in some other life. (Может, в другой раз, в какой-нибудь следующей жизни).
   Но на сближение все равно не пошла: чуток подурачилась, потом опять вздохнула и надолго замолчала, ушла в себя.
   "Может, в лицее что-нибудь? Подружки, учителя? Неприятности какие-то? Этот ее байкер, давно не звонит... А я, дурак, обрадовался, - принялся он гадать чуть не по пальцам. - Может, поссорились?.." - И напряженно подыскивал нужные, самые верные сейчас слова:
  - Сбежать в свои фантазии - это легче всего. А сесть и спокойно разобраться в тем, что происходит...
  - Ты воин, а я нет, - перебила Янка. - У нас разное начало. И никакие это не фантазии!..
  - Простите, недопонял? - комически развел руками Володя, изображая простодушного симпатягу Швейка. А что еще на это скажешь?.. "Разные начала", дескать, не для средних умов! Вот и для него малая стала инопланетянкой, как жаловалась недавно Марина... У Стругацких есть подобная тема, в повести "Волны гасят ветер" - о поколении сверхлюдей, "люденов". Надо же, еще в те времена дремучего научно-технического прогресса предсказали появление индиго...
  - Просто не забывай, что я тебя люблю, - он вышел из тяжелого оцепенения и с неуклюжей нежностью погладил ее по голове.
  - Я тебя тоже, - серьезно и просто ответила Янка и уткнулась лицом в его плечо. И носом подозрительно шмыгает, опять!.. До чего же проще с мальчишками.
  
   А наутро снова заварилась каша: выходит, не расхлебали еще за прошлый вечер! Яна встала в сумрачном настроении и минут двадцать бродила в раздумьи около шифоньера, соображая, что бы такое особенное сегодня надеть. (Если удачно выбрать прикид, то глядишь, и настроение появится... Испытанный временем способ.) Но вот в комнату ворвалась мама, все в том же своем любимом агрессивно-красном кимоно и со вчерашним инквизиторским выражением на лице. Так просто проигнорировала все предупреждения на плакатах (да еще на трех языках) и зашла!
  - Имей в виду: будешь поздно приходить домой, останешься без карманных денег!
   И Янка сорвалась, напрочь забыла о своем непоколебимом решении не поддаваться ни на какие провокации. Угрюмо буркнула:
  - Я этого не переживу.
  - Ах, во-от оно что!.. - с торжествующими нотками затянула мама и всплеснула на радостях руками: - Ничего, отец уедет - я за тебя возьмусь! Как шелковая будешь! - и выскочила за дверь, точно ужаленная.
   "А ведь точно возьмется... Не дай Бог, папа уедет - она ж мне жизни не даст! Хоть из дому беги..." - Яна скрючилась на вертящемся компьютерном стуле, забыв про не выбранный еще прикид, не собранную на сегодня сумку и даже про сам лицей. Внутри все дрожало натянутой до упора гитарной струной. Ну что ж, замечательное начало нового дня...
  
  - Зачем ты даешь ей деньги?! - Марина влетела в их тесную ванную, где двоим уже не развернуться, и обвинительно ткнула пальцем Володе в спину: - Она теперь вообще неуправляемая стала! Ты уйдешь в рейс - что я с ней буду делать?..
   Он не спеша протер жестким ворсистым полотенцем выбритые до зеркальной гладкости щеки, наблюдая за женой в настенное трюмо с каплями воды. Повесили это зеркало на пару с Ярославом слишком высоко, под свой молодеческий рост - дочуре теперь приходится подпрыгивать, чтоб разглядеть собственный подбородок. Да и Марине наверняка тоже... Хотя какое это сейчас имеет значение?
  - Я в этом году решил не уходить, останусь дома. Яна не хочет, чтоб я надолго уезжал.
   Жена замерла за спиной с приоткрытым от изумления ртом, и вытянулась во весь свой невысокий рот, заглядывая ему через плечо. Как ни странно, в зеркале при том все же отражалась - на каблуках в такую несусветную рань? Хотя какое это имеет значение!
  - Так что я остаюсь дома. А ты разве не рада? - улыбаясь одними губами, холодно осведомился Владимир.
  
  - Что ты сказала отцу? Ты соображаешь, что ты делаешь?!.. - мама настигла Янку даже на кухне, хоть обычно это нейтральная территория. - Если он через месяц не уйдет в рейс, мы останемся без денег! Совершенно без денег! И ты останешься, на хлебе и воде!
  - Хоть похудею, - невпопад брякнула Яна. Иногда (обычно в самых неподходящих случаях) у нее прорезается черный юмор.
  - Это сейчас ты умная!
  - Не трогай меня, мне надо собираться.
  - Сколько крови мне перепортила!!!
  - Не трогай меня!!!
  - Как ты со мной разговариваешь?! У всех дети как дети, одна она!..
  
   Володя свернул с оживленного шоссе в узкий переулок, утонувший в роскошных, золотых с медью каштанах и столетних вязах.
  - Конечная, приехали! - нарочно громко объявил для задремавшей рядом с ним на переднем сидении Янки. (Не сколько из вредности, как могло бы показаться, а скорее чтоб убедиться, что с ней все в порядке.) Малая его родительскую заботу не оценила, с неудовольствием шевельнулась и потерла кулаками глаза, сладко зевая. - Переулок Каштановый, - тихонько повторил Володя сам для себя, - улица детства...
   Мама издали расслышала звук машины, затормозившей у ворот, и выскочила на крыльцо простоволосая, в легком домашнем платье. И раскинула им навстречу руки, приговаривая нараспев:
  - Приехали! Красавица моя! - первой бросилась обнимать Янку: единственная внучка, как-никак. - А я вас ждала-ждала!.. - слегка отстранила малую от себя и критически оглядела со всех сторон, Янка на эти манипуляции с довольнейшим видом улыбалась. - Замученная какая, одни глаза остались! Тебя что, дома не кормят?
  - Всех бы так не кормили, - усмехнулся Владимир, открывая багажник, но почувствовал себя немного задетым. - А мы к вам на постой, - выгрузил и прислонил к ступенькам крыльца тяжеленный чемодан с Янкиными нарядами (полшкафа ухитрилась запихнуть!) и свою небольшую спортивную сумку.
   Мама проницательно взглянула на эти чемоданы, на синие круги у Янки под глазами, на его озабоченное осунувшееся лицо, но спрашивать ничего не стала: чего-чего, а тактичности ей не занимать... "Это тебе не Марина с повадками уличной торговки! - с неожиданной досадой вспомнил Володя. - Ладно, уже все решено, нечего дергаться..." Мама чуть-чуть виновато улыбнулась, словно бы испугавшись, что он обидится на это прозрачное молчание и укатит обратно. От улыбки её лицо в одно мгновение как бы озарилось изнутри магическим светильником и стало невероятно, потрясающе красивым:
  - Милости просим!
   "Вот кого годы не трогают! Даже эти морщинки ее не старят... Уже и сын седеть начинает, а мама все держится молодцом. До чего же Янка на нее похожа!" - несвязно подумал Володя и поцеловал мать в щеку. Каждый раз это нехитрое открытие сбивает с толку, особенно когда станут вот так рядом плечо к плечу, прижмутся друг к другу и одинаково расслабленно улыбаются. Вся дальняя и ближняя родня в один голос уверяет, что он, Владимир, до мелочей похож на маму. Но мало кто замечает, насколько малая пошла в бабушку...
   Из дома на поднятый ними шум вышел отец, непривычно ссутуленный, зябко кутаясь в темно-серое старенькое пальто - неужели нездоровится?.. "Опять ничего не сказали, только вчера ведь звонил!" - рассердился Володя на родителей, этаких чекистов-подпольщиков. А дочка бросилась к деду со всех ног и повисла у того на шее:
  - О-о, деда!
  - Вот мы и дома, - глубоко вздохнул Володя и только сейчас ощутил навалившуюся на плечи усталость и даже какую-то пришибленность. Янка уже куда-то умчалась, из глубины сада звонко доносился ее голос:
  - Барон! Моя радость! Ну, ты... р-разбаранел, - судя по звуковому сопровождению, чадо принялось тискать бабушкиного любимца, чудовищно пушистого сиамского кота - важного и ленивого, как самый натуральный буржуйский барон.
  - Смотри, чтоб Гаврюха не заревновал! - предупредил ради хохмы Володя. Заслышав свое имя, окопавшийся в машине на заднем сиденье Гаврила неохотно выбрался через приоткрытое окно, задрав для равновесия хвост и царапая когтями стекло. "Сейчас устроит малой сцену ревности", - с улыбкой сообразил Владимир, и не ошибся: через полминуты мимо пронесся метеором Барон с безумными глазами, загребая в панике на поворотах толстыми лапами. А за ним без единого звука, с хищно прищуренными ушами, изящно припадая к земле - Гаврюха, воспитанный городской кот во всей своей красе!
  - Гаврила, что ты делаешь?! - раздался на всю улицу Янкин трагический вопль. - Что про нас подумают?.. - вприпрыжку подбежала ко взрослым, застывшим на крыльце, изловчилась и ухватила своего питомца за задние лапы. Гаврюха оскорбленно мяукнул, но малая была тверда как кремень: привычно зажала котяру под мышкой и с опаской покосилась на бабушку:
  - Какой-то он аргессивный стал, раньше был не такой...
  - Ничего, разберутся, - успокоила та. "Вот кому тактичности не занимать!" - снова позавидовал отцу Володя. - Подобные вещи начинаешь ценить только с годами..."
   Батя, по всей видимости, решил разбавить затянувшуюся паузу:
  - А у нас новые соседи, я вам говорил?
  - Говорил-говорил, да еще не раз! - поддразнила его мама, и с чисто женской последовательностью перебила, развернулась к Владимиру: - А где Славик?
  - Новый русский, говорю, купил, вон домину отгрохал! - талдычил свое отец, мама с комически-удрученным видом махнула на него рукой и подняла к небу прекрасные серые с поволокой глаза. Недаром же по ней в молодости весь поселок с ума сходил, а она, красавица и хохотунья, выбрала из всех ухажеров самого простого и неприметного, деревенского увальня. Да еще и застенчивого по молодости лет, такого молчуна, что на людях и двух слов связать не мог связать. (В те времена женились рано, обычно сразу после школьной скамьи. Да и перебирать после войны особо не приходилось - женихов-то вернулось немного, единицы... "Ах, война, что ж ты, подлая, сделала, вместо свадеб разлуки и дым...", как пел Булат Окуджава, мама до сих пор под эту песню нет-нет, да и "капнет", вспомнит былое.) Кто же знал, что ее избранник, этот невзрачный щуплый паренек за пару лет вымахает в сказочного великана - косая сажень в плечах, - да и язык быстро развяжется, любого тамаду за пояс заткнет. "Откормила Виктория своего, вылюднел-то как!.." - шептались между собой завистливые поселковые кумушки, что раньше на молчуна Анатолия лишний раз взглянуть не утруждались.
   Помнить такие подробности Владимир, естественно, не мог - рассказала по секрету мамина старшая сестра, тетя Валя, страшная болтунья. Вот ей, тете Вале, повезло в жизни намного меньше, не нашлось на нее жениха: так и живет одна с целым выводком котов, хоть и золотой души человек...
   "Похоже, у них здесь тоже без мелких перебранок не обходится, как я раньше не замечал? Стоит лишь присмотреться поближе, - с тоской подумал Владимир. - Может, так и надо, все так живут?.."
  - Сигнализация, говорю, везде, так что и нам теперь хорошо... - не унимался отец.
  - Хорошо, дальше некуда! - с девчоночьим блеском в глазах возразила мама. - Сынок их музыку как включит, что хоть из дома беги.
  - Ничё, музыку мы и сами можем! - с важностью заверила Янка, в целях безопасности не выпуская из рук деликатно сопротивляющегося кота. Володя ради хохмы отвесил ей легонький подзатыльник, чадо протестующе пискнуло: - Ай!
  - Ну давайте, заходите! Что мы на пороге стоим, - радушно пригласила мама, обнимая их сразу обоих за плечи: и сына, и внучку. - А где Слава?
  - Ярослав в университете, мы уж без него...
  
   Володя молча наблюдал, как дочура раскладывает на этажерке книги и тетради, любовно, едва дыша, ставит на старинный дубовый стол с закругленными краями свой ноутбук, по ходу дела смахивая с него невидимые пылинки. И лицо при выполнении этой сложной процедуры на диво сосредоточенное, как в операционной (Владимира даже смех разобрал, хоть вроде и не к месту, учитывая все сегодняшние обстоятельства). Экран компьютера послушно зажёгся темно-синим, Яна с шумным облегчением вздохнула:
  - Я боялась, как бы он от потрясения не отрубился. Когда я в плохом настроении, он иногда не хочет включаться, - сообщила куда-то в сторону, не глядя на него, и с нежностью погладила ноутбук по плоскому серому ребру. Точно с такой же материнской заботой она утром усаживала в машину кота... Наверно, в Янкином представлении это два любимых домашних животных, о которых надобно заботиться с одинаковым усердием: Гаврила и компьютер.
   Дочка между тем присела на краешек стула и по недавней привычке сгорбилась, как-то вся съёжилась, точно от холода. И вид при этом невыносимо несчастный - впрямь замученная, как сразу подметила бабушка... Даже не верится, что это она только что носилась по саду, вороша ногами редкие опавшие листья и поднимая на дорожках пыль, точно вездеход с репортажей о Марсе. Значит, не отошла ещё после скандала, переживает.
   "Может, зря я это сделал, не надо было вмешиваться? - зашевелились у него в голове непрошенные мысли. Как всегда, задним чистом. - А то опять выходит, что мать плохая, а отец освободитель..." Просто сил не стало смотреть, как они друг на друга кричат; верней, Марина с неизвестно откуда взявшейся злостью напирает, а Янка уже и не сопротивляется, только пятится от нее назад и закрывается руками от этого непрерывного арт-обстрела. Сцена была самая отвратительная. Недолго думая, он сгрёб обоих в охапку - и дочку, и кота - и увёз к родителям в Измайлово (небольшой городок, где он, собственного, и вырос). На тот момент это казалось единственным возможным выходом.
  - Ну и чего ты?.. - он первым нарушил тишину, ощущая себя перед дочерью страшно неловким и неуклюжим. Типичный чурбан неотесанный в цивилизованной упаковке. Всё-таки не мужское это дело - вести с девочкой, тем более подростком, подобные разговоры: - Пора бы уже привыкнуть, что мама у нас с характером... с-специ-фическим.
   Но обратить все в шутку не удалось.
  - Она меня не хотела, с самого начала, - неожиданно спокойно отозвалась Янка и подняла на него особенно громадные на осунувшемся лице глаза. Похудела в последнее время основательно, он только сейчас заметил. - Я всегда знала: Ярика она меня любит, а меня нет! Ярик был первый, его ждали...
  - Глупая! - отмахнулся он, старательно разыгрывая из себя все такого же жизнерадостного чурбана. В эту тему лучше не углубляться. - Знаешь, как мы обрадовались, когда Марина забеременела?
  - ТЫ обрадовался, - с сильным нажимом подчеркнула дочь и многозначительно на него посмотрела. Её обычно мягкий и порядком рассеянный взгляд стал вдруг острым до пронзительности, Владимиру сделалось слегка не по себе. Вот тебе и нежное создание, оранжерейный цветок с колючками!
   Судя по Янкиному лицу, та мучительно сомневалась: рассказывать, не рассказывать? "Сейчас опять отвертится отговоркой, что "никто не поймет, - угрюмо предположил Володя. - Сюда бы женщину, чтоб поговорила с ней по душам..." - но дочка, сметая его сомнения, одним духом выпалила:
  - Я ходила на халлотропное дыхание. Ну, ты знаешь... Хотела заново пережить опыт своего рождения, так ты когда-то рассказывал, помнишь?..
  - Уже и туда добралась! - он недовольно поморщился, больше всего зацепило, что малая не сочла нужным поставить его в известность. Вот ведь партизанище!.. - К Мартынову в Клуб?
  - К нему, - созналась Янка без особой охоты, независимо шевельнула плечом и вздернула курносый нос. - К Мартынову в Клуб.
  - Когда?
  - Еще летом.
   Здесь он, Владимир, сам виноват - зачинщик, можно сказать. Мартын, Олег Мартынов - его старый университетский приятель, с которым давно были потеряны всякие связи, жизнь разбросала каждого в свою сторону. И вот два года назад случайно пересеклись на улице и после обычных в подобных случаях возгласов "что, где, когда?" выяснилось, что Олег занимается очень любопытными вещами. После технического вуза (Володя его не закончил, перевелся с четвертого курса, а Мартын осилил до диплома) промыкался лет десять то там, то сям, но нигде себе места не нагрел, все казалось не то. Пока наконец не попал на курсы практической психологии, где и прижился: теперь занялся частной практикой, вовсю практикует НЛП и халлотропное дыхание. По отзывам знакомых едва ли не лучший психолог в Городе. "Мартын is the best!", с непоколебимой уверенностью твердит Янка, и глазищи свои таращит в неподдельном восторге. (Уж не влюбилась-то, не дай Бог? Тот же ей в отцы годится.)
   Но возвращаясь к встрече мушкетеров (двадцать не двадцать, а добрые полтора десятка лет точно не виделись). Володя ради интереса записался на семинар халлотропного дыхания, который Мартынов проводил в своем Клубе кастанедовцев - теоретически-то много об этом читал, оставалось проверить на практике. Янка рвалась вместе с ним, но не получилось, возрастной лимит - оказалось, дети допускаются только с пятнадцати. Своеобразная техника безопасности... Тут уж разыгралась целая трагедия: дочура на все лады кричала о дискриминации женщин и детей, утихомирилась только через несколько дней, да и то угрюмо пообещала, что "все равно пойдет". Володя не воспринял эту угрозу всерьёз: предполагалось, что до пятнадцати еще немало воды утечет - забудет, увлечется чем-нибудь другим... А ведь не забыла, да еще умудрилась на полгода раньше пролезть - надо устроить Мартынову взбучку!..
  - Ну и как, что-то видела? Или чувствовала? - полюбопытствовал Володя по старой памяти, вспоминая собственный опыт. В свое время порядочную кипу литературы перелопатил, чтобы просто и доходчиво малой объяснить: халлотропное дыхание - это всего лишь особый вид дыхания, при которым мозг усиленно насыщается кислородом. ("Гипервентиляция легких", - подсказало тринадцатилетнее чадо, Владимир только рот раскрыл. И схохмил про себя: "Наградил же Бог вундеркиндом!" Если бы знал тогда, что всего через пару-тройку лет станет не до шуток...)
   Мартын перед семинаром заранее предупредил, что могут пойти яркие воспоминания из прошлого, или вспыхнуть в памяти реальные исторические сцены, героические битвы из разных эпох (к которым, по идее, никто из ныне живущих не имеет прямого отношения). Подобные видения называют "трансперсональным опытом" - скажем прямо, ради него Володя все и затеял, слишком уж разобрало любопытство... По словам Мартынова, некоторыс удается прорваться до момента своего рождения, а то и зачатия - в чём, грубо говоря, и заключается суть халлотропного дыхания. Но и этот утешительный приз не для всех - что называется, для особо одарённых. Или хорошо подготовленных другими духовными практиками. (Стоит ли говорить, что так и подмывало попасть в число этих "одаренных"! Тем более, если и опыт кой-какой имеется, в эзотерике далеко не новичок.)
   Но с Владимиром ничего особо выдающегося не произошло: лежал себе с закрытыми глазами на жестких матах, старательно дышал через рот, как было велено, и долго не мог сосредоточиться, унять скачущие мысли. Слишком отвлекали посторонние звуки: сосед справа, перекачанный бугай со вздутыми буграми бицепсов, беспрерывно ворочался и стонал жалобным детским голосом. Только утих, как незаметная маленькая женщина по другую сторону от Владимира начала отчаянно плакать навзрыд, как ребенок.
   "Палата номер шесть..." - помнится, еще успел подумать Володя, а потом у него тоже понеслось (вероятно, за компанию). Тело стало буквально выкручивать до судорог во всех мышцах, но он не сдавался, упрямо дышал еще глубже, до боли в диафрагме. Пока наконец не прорвался в весьма необычное состояние: тело внезапно расслабилось, мышцы успокоились и вместе с тем неудержимо захотелось куда-то бежать. Не открывая глаз, находясь в каком-то легком полутрансе, от которого гудело все тело, он наощупь поднялся и начал бег на месте, вроде как у Высоцкого. Очевидцы - Мартын и незнакомая молоденькая девчонка-ситтер, наблюдатель - утверждали, что бежал он сперва медленно, неторопливо, постепенно наращивая темп, словно опытный бегун. (Это при том, что Володя легкой атлетикой отродясь не занимался - кроме, разве что, юношеского увлечения акробатикой. Вот если бы сальто с закрытыми глазами начал крутить - это еще объяснимо, а так...)
   Но в любом случае, состояние было интереснейшее: лёгко-прозрачное и совершенно без мыслей, абсолютная тишина внутри. (Уже впоследствии Владимир решил, что именно в этот транс входили греческие воины, покрывавшие без остановки нечеловеческие расстояния.) Вот и он "марафонил" едва не битый час, пока не истекло время семинара, и что самое поразительное, не осталось никакой усталости, и даже ни малейшего намека намека на боль в перетруженных мускулах. Ещё целую неделю после своего ударного забега летал как на крыльях, сам себе поражался... Рассказал Мартыну, а тот только усмехнулся на его недоумение и коротко обронил, что во время дыхания высвободилось много "зажатой" энергии.
   Понятное дело, дочура от таких живописных рассказов немедленно впечатлилась, захотела и себе попробовать. А про опыт его с марафоном, кстати, совсем недавно вспоминала: без тени сомнения поставила в известность, что он в одном из прошлых воплощений жил в Греции, в Спарте. У телепузика на все вопросы один универсальный ответ - прошлые жизни...
  - Было что-то особенное? - повторил он с разгоревшимся интересом, слишком уж загадочно малая молчала. По лицу видно, что что-то знает!
   Дочка опять неопределенно вздернула плечом, потеребила длинную косу, что змеей сползала у нее с плеча, и произнесла самым будничным голосом, каким просят включить на кухне чайник:
  - Я видела Бога, сидела у Его ног. Мартын потом сказал, что это... этот... Как его?..
  - Трансперсональный опыт, - машинально подсказал Володя, Янка с поспешностью перебила:
  - Ну да, типа того. Но я сейчас не об этом. Через несколько дней после того семинара с дыханием я проснулась среди ночи и долго не могла уснуть. В общем, пошла на кухню пить чай...
   "Это у нас семейное!" - промелькнула у него развеселая мысль с горчинкой на самом дне. Янка продолжала, будто читала его вот так с ходу, как раскрытую книгу. Откуда она всё и всегда знает?..
  - Было так одиноко, как ещё никогда в жизни. Верней, так уже часто бывало, но в тот раз особенно сильно... - дочка запуталась и беспомощно посмотрела на него, как бы умоляя о поддержке.
  - Тебе было одиноко? - достаточно тупо переспросил Владимир. В одном старом американском фильме про психоаналитиков он подсмотрел этот трюк: когда не знаешь, что ответить, можно всего-навсего с глубокомысленным видом перефразировать мысль собеседника. Иногда помогает.
   Янка вскочила на ноги и нервно зашагала по комнате, ломая тонкие пальцы. И сбивчиво заговорила на ходу, точно в лихорадке:
  - Я видела маму, совсем молодую. Она пришла с больницы, на ней было серое пальто. Я видела нашу комнату в общежитии, всё так четко... Откуда я могу это помнить?.. Она села на тахту и начала плакать, я слышала её мысли: как это всё невовремя, я получилась невовремя... Ярик совсем маленький, и ещё эта малосемейка... Она думала, что я не нужна и вообще лучше, чтоб этого ребенка не было... Вы перед тем поссорились, ей было страшно: а вдруг останется одна с двумя детьми, что тогда? Она плакала все сильнее и сильнее, пока не стемнело, только я тоже плакала изнутри, и чувствовала, что это все из-за меня... Это было так долго, целую вечность!
   Он сидел в странном вязком оцепенении, в ушах эхом отдавался голос Марины, когда жена недавно жаловалась в приступе откровенности: "Она прямо как ёжик, даже погладить нельзя! Вся в колючках, что я ни делаю!.. Стучусь в закрытые двери." Так вот откуда все пошло, закрытые двери... Превозмогая себя, Володя встряхнул головой и неестественно бодро, вроде как диджей на FM-овской радиостанции, возразил:
  - Какие глупости! Знаешь, как она тебя любит?
   Дочка упрямо качнула головой и закусила губу:
  - Это Ярика она любит, а меня нет!.. Я знаю. Она сама когда-то говорила, что я получилась неожиданно, не планировали. Конечно, хотели второго ребенка, но попозже... - и осеклась, с любопытством всмотрелась ему в лицо: - Что-то вспомнил? Расскажи!
  
   []
  
   Опять Янка считывает его мысли, строчку за строчкой! Нечто отдаленно связанное с этой историей про общежитие и Маринину беременность давно крутилось в голове, да только не давалось в руки, пряталось в самый дальний уголок сознания. И вот с её вопросом всё встало на свои места. Володя медленно, с непонятной для самого себя осторожностью начал, испытюще поглядывая на дочку:
  - Это было задолго до твоего рождения, даже до зачатия... Мы с Мариной только поженились, и мне приснился сон.
  - Сон?.. - она радостно всплестнула руками.
  - Приснилась маленькая девочка, года три, не больше. Хорошенькая, как ангел. Я взял её на руки и сказал: "Я хочу, чтобы ты была моей дочкой". А она в ответ таким потешно-серьезным голосом: "А кто не хочет?" И ещё так важно!..
   Янка смотрела на него с восторгом:
  - А что дальше?
  - А дальше она и говорит: "Меня зовут Яна..."
  - Так это ты меня назвал?! - заверещала она на весь дом и от избытка чувств захлопала в ладоши.
   "Эти перепады настроения у нее явно от Марины, - критично заметил про себя Владимир и горестно вздохнул: - Вот ведь, с кем поведешься..." А вслух подтвердил:
  - А кто же ещё? Мама хотела, чтоб ты была Инессой. Или Снежаной.
  - Не хватало! - дочка с величайший презрением наморщила нос, Володя продолжил в задумчивости:
  - Самое интересное, намного позже, через несколько лет, ты прибежала ко мне что-то спросить... И я вдруг вспомнил: те же кудряшки, те же ресницы...
  - Я выбрала тебя! - сразила вдруг Янка наповал. И снова негромким обыденным голосом, только интонации другие, ликующие. - Был большой конкурс, и я выбрала тебя.
   Он на всякий случай шутливо склонился в намасте: попробуй здесь сообрази, чадушко изволит шутить или действительно верит?.. И самое главное, что это было за лирическое отступление про "разговор с Богом"? Хотя теперь разве признается, и клещами не вытянешь! Придется ждать удобного случая и опять вызывать на откровенность, по-другому никак...
  
   Обещанного праздничного обеда Яна не дождалась. Всё еще в расстроенных чувствах прилегла на бабушкином широком диване, думала о том, о сём, только собралась всплакнуть, но незаметно для себя заснула.
   И сразу же пришли сны, не заставили себя долго ждать - как всегда в последнее время, яркие и полнометражные, чуть ли не стерео с Dolby Surround. Янка отлично понимала, что спит, но вместе с тем сидела на диване, обхватив колени, а рядом пристроился кто-то смутно знакомый и по ощущеним почти родной. Она долго не решалась взглянуть в его сторону, чтобы "он" не исчез, не испарился из ее сна, но вот собрала все свое мужество и повернула голову...
   Поджав про себя ноги, на диване удобно расположился ее старый знакомый, тот самый индеец со смешной седоватой косичкой и широким скуластым лицом, которого Янка про себя окрестила "доном Хуаном". Сидеть с разинутым ртом, как глупая рыба, и пялиться на пришельца становилось уже неприлично, и она с тоской принялась соображать, что бы такое умное сказать: "Здравствуйте" или "Что новенького"? Индеец не без хитрости улыбнулся и начал первым, спас ее от нечеловеческих страданий:
  - Вспомни: вчера ты бурно радовалась, а сегодня слезы. О чём это говорит? Избегай сильных полярных эмоций, они как маятник - неизбежно качнутся в другую сторону. Выбор Воина - что бы ни случилось, всегда находиться в равновесии.
  - А я разве Воин?.. - ответа, впрочем, не последовало. Яна из вежливости обождала несколько секунд и возразила: - Если совсем не радоваться, то для чего тогда жить?
   Голос прозвучал чересчур тонко и пискляво, на октаву выше обычного. Здесь что, воздух другой?..
  - Радость бывает спокойная, сдержанная, - не согласился Учитель.
  - А бывает истерическая! - вмешался еще кто-то невидимый сбоку и Яна рассмеялась - до того неожиданно это прозвучало после глубоких, как Марианская впадина, рассуждений "ее" индейца. А все эти невидимые вдруг обрели вполне человеческий вид и окружили их с "доном Хуаном". И тоже расслабленно-счастливо улыбались, и смотрели на неё чуть ли не ласкаво, как на любимое (хоть и не всегда разумное) дитя. И так не хотелось от них уходить...
  - Не оставляйте меня, - попросила Яна. И от одной только мысли, что могут не послушать и оставить, бросить на произвол судьбы, стало уже совсем не смешно, наоборот... Какая там у радости полярная эмоция? Белое и черное, ян и инь, радость и печаль, - так любит повторять на своих семинарах Мартын. "У каждого блина, даже самого тонкого, две стороны", - а это уже папино...
  
  - Смеётся во сне! - бабушка заглянула в приоткрытую дверь, с суетливым оживлением вытирая о передник ладони. В последнее время мамины руки никогда не отдыхали, даже во сне, бывало, суетились и что-то перебирали, Володя несколько раз видел. - Ну, пускай поспит. Намаялась Яська...
   Она аккуратно - чтоб, не приведи Господь, не скрипнула - прикрыла дверь в гостиную и негромко загомонила о чем-то с отцом, мешая от радости русские, украинские и польские слова. А ведь никогда раньше себе такого не позволяла, всегда выражалась предельно грамотно и четко - преподавательница консерватории, как-никак. Бывшая, конечно, уже несколько лет на пенсии, но до сих пор дает уроки нескольким самым любимым ученикам, те специально приезжают из Города.
   "Да-а, сдает мать. Как же я раньше не замечал, что она постарела? Так обрадовалась, что мы приехали... Все-таки я осёл - не мог выбраться раньше!" - виновато подумал Володя. Всегда безукоризненно уложенная высокая мамина прическа - ни на йоту с Володиного детства она не изменилась! Разве что волосы побелели - растрепалась, глаза сияли от сдерживаемого с трудом возбуждения. Обрадовалась мама...
  
   А сон продолжался, по-прежнему яркий и поразительно реальный, Яна только диву давалась. Никогда раньше такого не бывало, чтобы она во сне четко осознавала, что спит, и наблюдала за собой со стороны. Неужели это Мартыновские упражнения по контролю за сновидением так сработали?..
  - Тебе нельзя долго здесь находиться. Возвращайся, - выдвинулась наперед одна из светящихся фигур, по общим очертаниям вроде бы женская. Лица почти не разглядеть, настолько сильный бьет от нее свет, лишь впечатление чего-то невыносимо прекрасного...
  - Возвращайся, - мягко повторила незнакомка, и тут же где-то внутри вспыхнуло имя: Татьяна, святая Татьяна, покровительница студентов... И главное - для нее, Янки, она тоже покровительница, крестили ведь как Татьяну. Сказали, что и имени такого православного не существует - Яна...
  - Я не хочу! - вдруг вырвалось у нее с интонациями капризного ребенка. Нужно было не так, по-другому... - Я устала... Я хочу с вами!
  - Ты ведь знаешь, это невозможно, - грустно отозвалась Татьяна. Сияние вокруг ее головы чуть поутихло (или просто глаза к нему привыкли?) и стало видно, что ниспадающие на плечи волосы, оказывается, белокурые, чуть ли не снежной белизны. А глаза ярко-голубые, как рисуют на картинах - у людей таких не бывает... И до чего же красивая!.. До чего же они все здесь красивые, до нереальности... - Ты сама выбрала свою миссию и поклялась, что ее исполнишь. От тебя сейчас зависит многое...
  - Я знаю, - вздохнула Яна. Пол у самых ног каким-то непонятным образом сделался прозрачным и сквозь него стала просвечивать точно такая же гостиная, и пестрый ковер на стене, и старенький бабушкин диван. Единственное различие: на диване этом уютно свернулась в клубок другая Яна, совсем маленькая, точно игрушечная. Лежит себе, чуть не до носа укрывшись клетчатым пледом, только волосы спутанными прядями свисают с подушки... "Красиво лежим!" - развеселилась Яна и легкомысленно хихикнула.
   А Татьяна-защитница, Татьяна-покровительница все продолжала своим мелодичным чистым голосом, заслушаешься:
  - Миллионы душ ждут своей очереди, чтобы воплотиться в физическом теле, ждут десятки и сотни лет. Мечтают, как они выполнят то, чего не смогли сделать раньше, за бесчисленные предыдущие жизни. Это огромная удача - быть воплощённым сейчас, во время Перехода. Не многие удостоены такой чести, для рождения на Земле выбираются самые высокие духи...
  - Я знаю.
   И внезапно перед глазами все смешалось, заколебалось неясной дымкой, и возник Михаил в серебряных доспехах, с пылающим, цвета сварки, обнаженным мечом. Негромко сказал:
  - Пора.
   И сразу же стало очень тихо. Янка послушно слезла с обжитого дивана, бросила прощальный взгляд на своего индейца, на Татьяну, на остальных, и встала перед Архангелом Михаилом. Когда-то она уже так делала... Опять "дежа вю". И до чего же он высокий, метра два с лишним!.. Михаил знакомым движением положил ей руки на плечи, его прозрачно-серые, необычно светлого отенка глаза смотрели ласково и немного грустно. У неё опять вырвалось:
  - Я хочу с вами!
  - Если будешь сбегать, придётся тебя заземлить, - завернул он что-то непонятное и с силой толкнул вниз, так, что ветер в ушах засвистел. Яна сделала резкий судорожный вдох и проснулась: бахрома от пледа щекотала лицо, отчего ужасно хотелось чихнуть, а на груди по-скромному устроился Гаврила, шалопаистый городской кот, и смотрел вопросительным человечьим взглядом.
  
   Вкратце, на скорую руку, Янка записала свой сон и поспешила на кухню - есть хотелось до урчания во всех внутренностях. Оказалось, никто еще не обедал - все дисциплинированно и безропотно ждали, когда же Яна Владимировна изволит проснуться. Дули зеленый чай из бабушкиных сервизных чашек - папа даже не требовал кофе, свой обычный наркотик - и с жаром обсуждали какого-то вконец обнаглевшего соседа. (Похоже, именно того, который с сигнализацией). И никто не подозревал, что они все - высокие духи... А может, знали, просто виду не показывали.
   Она помогла бабушке накрыть на стол, посидела с мужчинами, послушала их солидные мужские разговоры ("На прошлой неделе после ливня опять затопило подвал, надо с этим что-то решать..."), наконец не утерпела и убежала к себе. Устроилась на подоконнике, обычном своем месте, и стала перечитывать торопливые каракули о том своем то ли сне, то ли видении. Но нужная картинка не оживала, все казалось плоско и неинтересно, будто не с ней было. И больше того - высокопарно до скуки, это ж надо так!.. А тогда во сне, наоборот, здешние проблемы и неурядицы представлялись мелкими и незначительными, детский лепет. А всего-то и разрыв, что в какие-то несчастные полчаса...
   Мастер бы, наверно, сказала что-то значительное об "изменении вибраций":что за день они могут скакать от самой низшей отметки до самой высокой, запредельной - там, где саму себя понимаешь с трудом. У рейкистов ведь считается, что свои вибрации нужно любыми способами повышать, иначе не услышишь внутренний голос и пройдешь мимо знаков, которые щедро разбросаны у каждого на Пути...
  "Ну что ж, раз так.. Пойдем слушать про подвал", - вздохнула Янка и поплелась на кухню, откуда уже несколько раз позвала бабуня.
  
  
  Глава четвертая. Легенда
  
  
  Мужчины, женитесь! Женщины, мужайтесь...
  
  (Козьма Прутков)
  
  
   В квартире было темно и пусто, даже Гаврюха со своим победно задранным хвостом не выбежал встретить у двери. Вот это было в высшей степени странно, Ярику вдруг стало не по себе, как предчувствие неясной беды зашевелилось внутри. Он рванул на себя дверь: мать сидела в гостиной почему-то в темноте, даже без телевизора, только тускло светила одноглазая ночная лампа. "Интересно, что она тут делает, медитирует?.." - ухмыльнулся Ярик, от этой мысли всё сразу встало на свои места. Потом всмотрелся в мамино лицо, в полутьме оно выглядело сплошным белым пятном. Похоже, что рано обрадовался, что-то здесь произошло... Быстрым шагом прошелся по квартире: из Янкиной комнаты исчез ноутбук, были переполовинены одежки в шифоньере и диски, и куда-то бесследно пропал кот.
  Ярослав вернулся в гостиную, мама уже включила свой неизменный ящик и выглядела вполне адекватно. Так, что необходимость с ней заговорить больше не вызывает опасения:
  - А где малая с котом?
  - Уехали с отцом к бабушке, - недовольно отозвалась мать, не отрывая глаз от какой-то крикливой рекламы.
  - И вещи забрала? Так они что, насовсем?
  - Да откуда я знаю?! Чего ты ко мне пристал!.. - взорвалась она, будто только этого и ждала. Ярик моментально взвинтил себя до нужного "разговорного" состояния:
  - Что ты на меня кричишь? Раньше Янку строила, теперь за меня взялась?..
   Она не слушала, причитала о своем, как испорченная кассетная пленка - никакие другие звуки на ней уже просто не отражаются:
  - Знаешь, уезжайте вы все, куда хотите! Оставьте меня в покое, хоть отдохну от вас!..
  
   Сын молча, без единого слова развернулся и вышел. Он всегда уходил вот так - стремительно и вроде даже спокойно. На несколько минут стало тихо, но вот вызывающе хлопнула входная дверь, и Марина отчаянно закричала:
  - Слава, подожди! Это не тебе, я не хотела!.. - но было поздно, он не услышал. Или не захотел услышать...
  
   Чаепитие за бабушкиным круглым столом очень плавно перешло в поздний обед (или ранний ужин?..) Вот умора все-таки: сидели до самых сумерек голодные, грызли чипсы и терпеливо выжидали, когда же мадемуазель проснётся! "Маме бы такую деликатность! - хмыкнула про себя Янка, и нахмурилась: - Ладно, не будем портить настроение..."
   А вот что она будет делать ночью - это непонятно. Теперь-то, ясный пень, так просто не заснет, до утра будет козу водить. Полдня ведь продрыхла, лучше бы не жалели, разбудили пораньше... Или нет, молодцы, что не стали - а то бы не случился этот фантастический сон с Михаилом и компанией.
   Можно, конечно, допозна зависнуть в Интернете. А что, хорошая идея! Только папа вряд ли разрешит, сразу же прикроет эту лавочку... Но попробовать в любом случае стоит: а вдруг ему сейчас не до нее?..
   Бабушка только успела выставить на стол пышущий жаром румяный пирог (Янкин любимый, яблочный), как примчался Ярослав. На мотоцикле, потому как сразу навонял бензином на весь дом - сколько раз из-за этого ругались!.. "Хоть бы куртку снял в коридоре!" - Яна демонстративно сморщила нос, чтобы брательник не разглядел, как она воспряла духом. Совсем ведь недавно приехал, и толком ни разу не поговорили - вечно его не словишь... С другой стороны, надо держать марку, а не то просечёт про ее слабость, совсем житья не станет.
   Брателло был какой-то смурной, Яна присмотрелась к нему повнимательней: да-а, что-то сегодня не в духе... Брови не на шутку сдвинуты, светлые вихры топорщатся в разные стороны - вид от этого весьма воинственный, вроде древних викингов-скандинавов. Только боевого топорика ему сейчас не хватает! И все равно хорош, шельмец, даже недовольная всем на свете гримаса его не портит.
   Он первым делом, как полагается, обратился к ней:
  - О-о, киндер-сюрпиз!.. Нашелся, - готовую прорваться улыбку как ветром сдуло, Янка замахнулась на него через весь стол. Жалко, не дотянулась - далеко с первого раза. "Вот ведь морда, попадись ты мне после чая!.." - на этот раз пришлось ограничиться внушительной демонстрацией кулака.
  - Как мама? - подал голос отец. Значит, переживает все-таки...
  - Раздёрганная. Лучше её не трогать, - Ярик сдвинул брови ещё сильнее, хоть дальше вроде уже и некуда... - То плачет, то кричит.
  
   Родители были предельно деликатны, но Володя всё равно успел перехватил быстрый взгляд, которым они обменялись, а затем одинаковым убийственно-тактичным движением опустили глаза. Только бы не сказали сейчас при детях: "Мы ведь тебя предупреждали!.."
   Как ни горько это признавать, но в отношении Марины они во многом были правы: разница в их с женой воспитании оказалась катастрофической. Опять эта банальная до избитости фраза: "Всё начинется с семьи". Как ни крути, а работает эта школьная прописная истина, ещё как работает! Володины родители по-старомодному сдержаны и чуть ли не церемонны, на его памяти ни разу голос друг на друга не повысили. Дружеские пикировки и выяснения отношений, конечно, случаются (а у кого их не бывает?), но и тут все уважительно до предела. "Твои аристократические предки!" - как пренебрежительно отзывается о матери с отцом Марина. А ведь батю аристократом ну никак не назовешь, он сам про себя любит шутить, дескать, "здоровая рабоче-крестьянская кровь". Да и, в конце концов, какое это имеет значение?! Да будь ты хоть дворником с тридцатилетним стажем, но элементарные нормы общения соблюдать просто обязан!
   Мама с отцом до сих пор иногда называют друг друга по имени-отчеству - в шутку или по старой памяти, трудно понять. Зато ЕЁ родители... Незатейливые сельские нравы - Володю вначале, конечно, покоробило, но по простоте душевной решил, что Марина не такая, особенная... И вот протрезвела головушка, двадцать лет спустя: да как же он мог выбрать настолько, абсолютно противоположного себе человека - ведь даже общих интересов никаких нет! Где были его глаза?.. Хотя нечего себя костерить: поначалу-то было незаметно, проявилось только через время. Как он сейчас понимает, Марина держалась изо всех сил, чтобы не скатиться на привычную с детства колею, и впервые начала скандалить года через два после свадьбы. Может, даже и любила его в те первые годы... Но зато потом пошло-поехало - как же он сразу не разглядел, что для нее это норма общения, в порядке вещей?..
   И только тут Володя заметил, что чай давно и безнадежно остыл, а к пирогу никто не притронулся. Все сидят и молча смотрят на него, как завороженные. А у Янки опять круглые перепуганные глаза, вот-вот заревет... Ярик перехватил его взгляд, развернулся к сестре и громко (и чего там скрывать, довольно ехидно) заявил:
  - А ну, покажи новый мобильник!
   Малая с катастрофической скоростью мрачнела прямо на глазах, уткнулась носом в чашку с жасминовым чаем и еле слышно забормотала:
  - Издевается...
   Володя с готовностью включился в игру:
  - С мобильником у нас история.
  - Что за история? - встрепенулась бабушка.
  - Ну давай, излагай. Народ жаждет подробностей, - понукнул Ярослав и небрежно развалился на стуле - приготовился слушать.
  - Директор конфисковал на неделю, - неохотно обронила Янка. - Хотя нет, уже не на неделю... Осталось еще пять дней и четырнадцать часов! У нас запрещено на парах...
  - Так ты ещё и звонила? - с нескрываемым ужасом переспросил Ярик, даже волосы, казалось, встали дыбом от изумления. Или это так и были после шлема...
  - Клоун! - презрительно задрала нос малая.
   Клоун-то клоуном, а напряжение заметно спало: народ зашевелился, кое-то (не будем показывать пальцем) уже успел расплескать на белоснежную праздничную скатерть чай, и Гаврюха под ногами жалобно стенал о колбасе. А бабушка принялась разрезать пирог.
   "Ну, хоть этого у брателло не отнимешь, виртуоз!.." - похвалила про себя Яна.
  
   А потом они втроем сидели-полуничничали на плоской по-южному крыше, спать никому не хотелось. Во всяком случае, дети в один голос так заявили - хоть в чём-то проявили единодушие... Первые десять минут, правда, азартно шепотом переругивались, никак не могли поделить гамаки. Тут и ежу понятно, не в гамаках все дело: видно, что друг по другу соскучились и пытаются наверстать упущенное. Наконец и они затихли, устали, наверное, за этот богатый разнообразными событиями день.
   Угольно-черное небо раскинулось прямо над ними, стоит лишь чуть приподнять голову - и звезды прольют свой серебряный свет прямо на лицо. Сегодня они казались необыкновенно близкими, прямо рукой до них подать. А ведь если так подумать, то всего два этажа и крыша, невелико возвышение... Да и яркие наверняка оттого, что огней за городом меньше, плюс Луны сегодня нет, не заглушает своим светом.
  - Так странно... - прервал их легкое молчание Ярик. - Столько звёзд... И вокруг каждой планетные системы, и на какой-то планете точно есть жизнь. Может, они тоже смотрят сейчас на небо и думают: "Интересно, есть там кто живой?.."
  Янка по своей привычке перебила:
  - А какой-то важный бородатый профессор отвечает: "Нет, что вы-что вы! Жизнь существует только на нашей родной Синахапамуре... - она запнулась, очевидно, придумывала с ходу: - И больше нигде, это доказано нашей великой сина-хапамурянской наукой!!"
   Володя незаметно в темноте улыбнулся: до чего же он любил эти посиделки и споры до самого утра! Всё-таки с детьми ему крупно повезло - ну кто ещё может похвастаться двумя такими орлами?..
   "Орлы" мирно молчали и сибаритски потягивали из высоких стаканов апельсиновый сок. Вероятно, величественный звёздный шатёр над головой не располагал к пустой болтовне. Но вот Янка опять не выдержала и, заерзав, села почти вертикально в своём гамаке:
  - Мне недавно такой сон снился!.. Будто я умею летать. И не было никаких аппаратов, крыльев - просто раскинула руки и полетела...
  - Значит, растёшь, - судя по голосу, зевнул Ярик.
   Она упрямо встряхнула головой:
  - Нет, это было на самом деле! Я когда-то умела летать, я помню это ощущение, чувство полёта... Такое придумать невозможно. Ещё я любила падать с большой высоты и у самой земли выравниваться, такой адреналин выделялся! Хотя это была не Земля...
   Ярослав скептически хмыкнул:
  - Другая планета?
  - Ага! Мы все с других планет, - сообщила Янка самым обычным, чуть ли не скучающим, тоном.
  - "Бендер сегодня не обедал, и поэтому Остапа понесло"! - издевательски процитировал Ярик и лениво пошевельнулся, поменял затекшую ногу. Янка на его безразличие, естественно, повелась и выпалила с вызовом:
  - Земля была заселена искусственно!
  - А ну-ка, ну-ка!.. С этого места поподробней, - брателло чуть привстал от неожиданности, Яна торжествующе вскочила на ноги и заходила взад-вперёд, не в силах сдержать волнение. Она терпеть не могла, когда её не воспринимали всерьёз... Володя улыбнулся, только зубы сверкнули в кромешной тьме. А дочка уже завела свою историю мягким, полным таинственности голосом, каким обычно рассказывают на ночь сказки:
  - Это был великий галактический эксперимент... Или нет, лучше не так!.. Однажды корабль инопланетян потерпел крушение на Земле. Скоро они всё починили и улетели обратно домой, но мысль заселить Землю осталась, она им понравилась. В конце концов Силы Света решили сделать из Земли галактическую колонию, центр по обмену опытом и передовыми технологиями. Нужны были добровольцы, их набирали с самых разных планет... Поэтому у нас на Земле так много рас и народностей, сборная солянка.
  
   []
  
   Ярик явственно замурлыкал себе под нос саундтрэк из "Звёздных войн": сперва еле слышно, а потом все громче и громче, благо слух там самый что ни есть музыкальный. Володя на него шикнул - мол, обидится ведь, разве ты ее не знаешь?.. Янка на сей раз мужественно проигнорировала такое вопиющее неуважение:
  - Мы все согласились сюда прийти, чтобы продолжить свою эволюцию, на родных планетах нас провожали с большим почётом. И до сих пор, наверное, они за нами следят и переживают... - тут она вздохнула и надолго замолчала, пока Ярослав не сдался и миролюбиво спросил:
  - А дальше?
   Яна остановилась у поручней, полуобернув к ним голову, светлые пушистые волосы зажглись в свете фар случайной полночной машины, как ореол. Жалко, лица не разглядишь. Наконец она сменила гнев на милость и заговорила сдавленным голосом, будто вспоминала что-то до боли реальное - так Владимиру вдруг показалось:
  - Сначала у нас всё было хорошо. Мы построили на Земле красивые города, жили в мире и согласии, никто даже и не знал, что это такое - война... Мы были бессмертными, умели летать, могли исцелять друг друга и общались с помощью телепатии. А слова были просто не нужны, ну, разве что для песен... Вся Вселенная нами гордилась. Потом о нас постепенно забыли, решили, что всё наладилось. Какое-то время Землёй никто не занимался... Этим воспользовались тёмные, произошла катастрофа - они захватили нашу планету и заразили её космическим вирусом "Грехопадение". За один день мы потеряли все наши способности и стали смертными, на Земле началась смута. Они изменили нашу ДНК, инициировали самые низшие качества, человек скатился до уровня животного. Это было 130 000 лет назад, и с тех пор мы рождаемся и умираем, и снова рождаемся... Мы все оказались втянуты в Колесо Перевоплощений - Круг Сансары - и никак не можем из него вырваться.
  - Подожди! Если это сделали темные, зачем им это надо? - поинтересовался Слава. Ты смотри, как увлекся, даже не пытается спорить-опровергать! Владимир всегда считал, что Янка пошла в него, а Ярик в Марину. Та же, как известно, подобными вещами абсолютно не интересуется... Интересно, как Янка отпарирует?
  - Зачем Земле... каждый день вращаться вокруг своей оси? Это великий план Творца - вечная игра, борьба сил Света и тьмы. Только они могут использовать все средства - ложь, убийство, предательство, - а мы нет... Или станем такими же, как они.
   Володя посчитал нужным вмешаться:
  - Это вас на Рейки такому учат?
  - Нет, это я сама, - слишком быстро ответила дочка и перебежала на свой гамак, укрылась до подбородка одеялом.
  - Сама? - не поверил Владимир. - Где ты всё это прочитала? Я много лет по крупицам собирал информацию - Веды, Бхагават-гита, Библия... Кое-что ты, конечно, нафантазировала, но остальное...
   Бабушка встревоженно позвала откуда-то из глубины дома:
  - Эй, полуночники! Замерзнете, ночи нынче холодные!
  Янка отмахнулась от её голоса:
  - Подожди, бабуня! - и запальчиво развернулась в отцу.
   "Наконец-то нашла достойного оппонента!" - подумал Ярослав.
  - Про Библию! - провозгласила она и назидательно помахала в воздухе указательным пальцем. - Две тысячи лет назад у нас появилась надежда на освобождение из этой тюрьмы - пришёл Христос и взял на себя большую часть нашей кармы. Он стал посредником между Творцом и каждым человеком, теперь каждый из нас может обратиться к Богу напрямую - через сердце Христа... Это уже не я, наша Мастер такое говорила.
  - Недурственно, - одобрил Владимир. - А про новую эпоху... знаешь?
  
   "Ну-у, это уже надолго!" - безнадежно вздохнул Ярик и без всякого интереса уставился в тёмное безлунное небо. Следует сказать, что разговоры эти его уже порядком притомили.
  - Конечно, знаю... Тёмная эра заканчивается... - краем глаза Яна отметила, что брателло при этих словах схватился за голову. Видать, предохранители начинают сдавать, пора уже закругляться... Но всё же не удержалась, поставила жирную точку: - Наступает Сатья Юга, эпоха Света.
   Отец не согласился:
  - Сроки никому не известны.
  - Уже известны.
  - В "Агни-йоге" сказано: "Час этот известен лишь нашим посвященным."
  - Есть уже новая информация.
  - Что может быть новее "Агни-йоги"?..
  
   До чего же неуютно было сидеть рядом с ними и слушать всю эту ахинею! Опять разошлись на свою любимую тему и забыли обо всем на свете - как будто его, Ярика, и не существует. Волей-неволей начнешь понимать маму, как она себя временами чувствует - пятым колесом от телеги:
  - Да-а, ребята, весело с вами!
   Они все равно не расслышали - Янка толкала длинную речь, никак не могла угомониться:
  - Скоро мы опять станем такими, как раньше, Боголюдьми. Если сможем. Сейчас каждый должен сделать выбор - или к Свету, или к тьме... - И резко себя оборвала, покосившись на Ярослава:
  - Ну всё, пошли спать! Брателло скучает.
  - Тебе надо романы писать! - съязвил тот в ответ. - Покатит на боевую фантастику, из серии "Звездные короли".
   Она надменно проигнорировала это ценное рацпредложение, величественно задрала и без того курносый нос и прошествовала в дом. Уже на лестнице, обернувшись, зачем-то сказала ему одному:
  - Можешь считать, это была красивая легенда.
  Вот смешная, ей-Богу!..
  
   Утром Ярик проспал, встал после восьми, когда все уже чинно восседали за завтраком. Янка соорудила из бутерброда что-то наподобие средневековой крепости: хитрым образом свёрнутая докторская колбаса представляла из себя замок, а вместо флага был воткнут огрызок петрушки. Вот и сидит теперь, вздыхает, боится надкусить такую красоту - типичный киндер-сюрприз! Проходя мимо, он отеческим движением положил руки сестренке на макушку и торжественным трубным голосом провозгласил:
  - May the Forse be with you! (Да пребудет с тобой Сила!)
   Она ничего не ответила, только пронзила испепеляющим взглядом. Что Ярика совершенно не устраивало - ну что ж, подойдем с другой стороны... Задумчиво разглядывая сад за окном, он подчёркнуто громко, на всю кухню, сообщил:
  - Человек произошёл от обезьяны!
   Малая отреагировала в ту же секунду, со значением протянула, по-прежнему пристально изучая свой бутерброд:
  - Ну-у, кто-то, может, и от обезьяны...
   И понеслось:
  - А кто-то от инопланетян!
  - А кто-то от обезьяны!
   Бабушка, бедная, аж переполошилась:
  - Дети, дети!.. Тише!
   Володя жестом её успокоил: он-то сам давно привык к этим утренним поединкам, когда вроде и пререкаются, перебрасываются сердитыми фразами, как мячиком от пинг-понга, а глаза при том страшно довольные. Или возраст такой, что пока не научились по-другому выказывать взаимное друг к другу расположение? Или учителя были хорошие, насмотрелись на них с Мариной...
  - Вас надо по телевизору показывать, - вмешался наконец дедушка. - Развлекательная программа "Утро с Вишневскими"!
  - А что, чем не идея? - поддержал Ярик. И улучив момент, дернул сестру за ухо: - Мелочь, а приятно!
  - А по шее давно получал?.. - вознегодовала Янка и вскочила из-за стола с намерением проучить наглеца. Славка с хохотом помчался вверх по лестнице, малая за ним - так и носились с воплями и гиканьем по всему дому, топоча над головой. Стадо носорогов на прогулке!
  - Дома-то им не развернуться, - чисто для формы повинился Владимир. Но никто и не думал сердиться: родители молчали и мечтательно улыбались, закатывая глаза, прислушиваясь к разыгравшемуся наверху побоищу.
  - Мама наша по утрам радио на всю громкость включает, - хитро улыбнулся в усы отец. - Говорит, не могу я больше в такой тишине...
   И все встало на свои места. Володя принялся ругать себя последними словами: за последний месяц всего два раза к ним приезжал, да и то на пару часов! Бизнесом, видите ли, занимался! Это при том, что от Города до Измайлова всего полчаса езды, не больше... В порыве раскаяния он наклонился и неловко поцеловал маму в макушку. Та нисколько не удивилась, ласково заглядывала снизу в лицо и все, совершенно все понимала...
  
  
  
   Глава пятая. И опять неприятности...
  
  
  
   Не мешай другу читать тебе мораль:
   а вдруг от этого у тебя пробудится
   совесть?
  
  
   (Козьма Прутков)
  
  
  
   Однажды у кого-то из фантастов Янка вычитала любопытную теорию: а что, если качества характера наследуются человеком не просто так, как карта ляжет, а в соответствии с полом? Всего одна малюсенькая "Х" - и девочке достаются кудрявые волосы и способности к литературе (к примеру). А мальчишка вместе с "У" получает какую-то особенную - свойственную только мужчинам этого рода - форму ушей и стойкую неприязнь к застиланию постели (опять-таки гипотетически)... В общем, ничего удивительного, что всем троим представителям славной династии Вишневских, мужской ее части - то бишь дедушке, папе и Ярославу - был отпущен ген чувства юмора, один на всех. И при том весьма своеобразного юмора. (Хотя дедушка не из Вишневских, вот тут неувязочка... Но это долгая история, в другой раз.)
   Как все было: Янка прихорашивалась перед зеркалом, прикидывая, не слишком ли "слишком" оделась. На вечеринку - оно в самый раз, а вот в лицей посреди недели... Если напорется сегодня на кого-то из старшего поколения с консервативными взглядами (хотя бы ту же Римму Георгиевну), то неприятностей не миновать. Всем остальным девчонкам обычно сходит с рук, а ей вечно кто-нибудь настучит по чайнику!.. Ну разве она виновата, что в гардеробе нет официальных (или приличных, как выражается мама) вещей, чтоб на каждый день? А может, просто вид недостаточно наглый для такого прикида, не гармонирует. Говорят же: "Нахальство - второе счастье", а у Яны Владимировны с ним что-то не очень...
   А тут еще и дедушка наподдал, решил излить свое генетически заложенное остроумие:
  - Кто ж это тебе половину кофты продал? Или так дешевле? - Янка посмотрела на него недоуменными глазами, не сразу сообразила: блузка-то болеро - новомодная, из тех, что завязываются узлом под грудью. Белое на фоне черного свитера - смотрится обалденно, любая женщина в миг определит.
  - В стране, конечно, кризис текстильной промышленности... Но не настолько! - встрял в это обсуждение вездесущий брателло и скорчил непередаваемую рожу.
   Пока Яна раздумывала, обижаться ли, не обижаться - а то ведь в самом деле смешно, и додумались же!.. - подоспела на выручку бабушка. Приняла все за чистую монету и грудью бросилась защищать (Янка у нее издавна любимица):
  - Это мода такая. Не слушай их, Яся! Мужчины в этом не разбираются.
   Яся - это Янкино детское имя, от польского Янушка, Януся. Во всем мире ее никто больше так не называет, одна бабушка.
  - Что с них возьмешь!.. - заворчала Яна, втайне довольная поддержкой. Ярик с дедушкой, бедовая парочка, покрутились вокруг еще несколько минут в ожидании продолжения, наконец потеряли к жертве интерес и испарились в неизвестном направлении. Видно, пошли допекать кому-то другому.
  - Что старый, что малый! - крикнула им вслед бабуня. - Ну, теперь не заскучают.
  - Нашли друг друга, - саркастически отметила Янка. (И надо заметить, не без ревности, аж сама себе удивилась. Хотя что ж тут удивительного - Скорпион...)
   "А Тельцы ведь тоже ревнивые, и еще собственники страшные, покруче Скорпионов, - подумала ни с того ни с сего. - Ну все, Богдан мне теперь точно не простит..."
   Уже неделя прошло после той их прогулки по Комсомольскому парку, когда напоролись на Сережку, а Яна до сих пор не может успокоиться. Не проходит эта глупая, никому не нужная любовь, и отчаяние, и жалость к себе оттого, что так получилось... (Хоть предупреждал не раз Мартын, да и дон Хуан тоже, что у Воина два главных врага - чувство собственной важности и чувство собственной жалости. Дескать, тетя Маня (она же мания величия) всегда ходит под ручку с комплексом неполноценности... Теоретически-то ясно, надо с ними расправляться, но как на практике применить?)
   "С такими темпами я еще полгода буду страдать, вот ведь попала... А он, наверно, на следующих день все забыл!" - от этой мысли Яна раскисла совершенно. Только-только отвлеклась от своих бед со всеми этими скандалами да переездами, а тут опять поднялось изнутри... Ещё похлестче, чем раньше.
   Ничего удивительного, что начавшийся на самой высокой оптимистической ноте день полетел ко всем чертям. Янка нехотя брела по заспанной утренней улице до автобусной остановки, еле-еле ноги переставляла - а между тем время поджимало не по-детски. До начала первой пары оставалось двадцать пять минут, как раз впитык. И это при условии, что она за время трясучки в автобусе освоит левитацию: пять (или семь, с поправкой на каблуки) минут ходьбы от остановки до лицея совсем не учла! Прохлопала ушами, аналитический ум.
   Серьезные и чрезвычайно сосредоточенные девчушки лет пяти прыгали в соседнем дворе через скакалку и распевали в три голоса смутно знакомую детсадовскую песню:
  "Инти-инти-интерес,
  Выходи на букву "С".
  А на буквочке звезда,
  Там проходят поезда,
  Если поезд не пройдет,
  Пассажир с ума сойдет!"
   Этого было достаточно, песенка пристала на весь день. Бормоча про себя лишенные хоть какого-то смысла слова - "инти-инти-интерес..." - Янка вышла к поселковой автостанции и на миг потеряла дар речи: перед носом плотной стеной возвышалась молчаливая, насупленная толпа. А она-то про себя изощрялась в остроумии, что местный народ спит до полудня, что поселок как вымер... А они вон где стоят! Вот и получила за свое городское зазнайство. Тем временем к остановке подкатила очень скромных размеров маршрутка (человек на пятнадцать, где-то так) и толпа, как один, с остервенелыми лицами ринулась на штурм. Яна порядком струсила и отскочила подальше, чтоб не придавили, и даже глаза на секунду закрыла, пытаясь сберечь линзы от пыли. А когда открыла, то народ вокруг заметно поредел, как в сказке: и куда только все влезли? Вот тебе и резиновый автобус... "В такую забитую маршрутку я бы все равно не полезла, волосы жалко", - утешила себя девочка и проготовилась ждать, благо и место на скамейке освободилось.
   Через двадцать минут подошел мледующий автобус, из просторных междугородних. В нее влезли почти все, кроме Яны и какой-то маленькой сгорбленной бабули с мешками: та суетливо проталкивала пузатые пакованы в узкие передние двери и закрывала собой весь проход. (Остальные двери почему-то не открылись.) Янка нерешительно мялась у старушки за спиной, чувствуя себя последней дурой. Счастливо влезшие пассажиры зароптали, водителю, вероятно, наскучило ждать, и он без лишних разговоров тронул. Хоть стоячие места в автобусе еще были, и даже не одно...
   И вот Яна осталась в почти полном одиночестве на пустой остановке, ошалевшая от такой наглости. Злополучная бабуля прямо посреди тротуара развязала одну из своих серых холщовых торб (ту, что поменьше) и с невнятным бурчанием в ней копошилась.
  - Ну все, на первую пару опоздала! Ещё и мобильника нету... - отчаянно громко сообщила Янка, ни к кому особенно не обращаясь. Заслышав ее голос, старушка замерла над распотрошенным мешком и настороженно зыркнула темными бусинами-глазами из-под надвинутого до самых бровей цветастого платка. И удалилась, живо перебирая тонкими жилистыми ногами и ловко подхватив в одну руку сразу два мешка, бормоча себе под нос нечто вроде "бИсова дИвчина". Что-то не внушила ей Яна Владимировна доверия!..
   Следующий рейсовый автобус в Город намечался только через сорок минут. Можно было бы махнуть на все рукой и с позором возвратиться домой, под бабушкино крыло. Перекусить, отдохнуть, заодно и переодеться (не мешает натянуть что-то потеплее), но... Папа уехал рано утром, Яна сама горделиво отказалась от его шоферских услуг, не захотела лишние полчаса торчать в лицее. А вот дедушка вполне бы мог подбросить до города, зря не попросила! (У него есть старенький "Москвич" - машина не ахти какая, но бегает исправно. Даже ей, Яне, иногда дают порулить, если дорога по прямой и не предполагается всяких постов ГАИ. Свой "Опель" папа не дает, не доверяет.)
   Словом, выход есть, но тогда придется выслушать все их жалостливые причитания: "Ой, бедный ребенок!" (от бабуни) или "бидолашна дытына, нэ влизла!" - это, не без юмора, от дедушки. А что скажет по такому случаю Ярик, взгромождаясь на свой байк, остается только догадываться... Нет, лучше уже сидеть с независимым видом на шаткой скамейке под навесом, прикрывать сумкой колени и убеждать себя, что совсем не холодно.
   Долго она все же не выдержала и побежала греться в низенькое здание автостанции хмурого серого цвета. Буфет, как водится, был закрыт, Янка в расстроенных чувствах купила у разворотливой по-сельскому кассирши бутылку "Кока-колу" (которую обычно не признавала) и раритетную плитку шоколада "Аленка" с румяной девичьей мордашкой на обертке. Плитка, похоже, сохранилась еще с прошлого тысячетия, о чем свидетельствовал недвузначный белый налет на шоколаде... Яна его и пробовать не стала, оглянулась в поисках продавщицы, но та успела уже загадочным образом испариться, оставив на произвол судьбы кассу и разложенный на прилавке товар второй (как говорится) свежести. Точь-в-точь как в анекдоте про старого еврея, который оставил детям в наследство свою лавку: "Заходи кто хошь, бери что хошь..."
   Делать было нечего, Янка со вздохом аккуратно отправила бесстыдно просроченную "Аленку" в мусорный бачок в углу магазина. Мама, наверно, сейчас бы достала эту шуструю тетку хоть из-под земли, после чегоб устроила скандал с упоминанием всех родственников и требованием выдать жалобную книгу. И самое главное, потребовала бы деньги обратно - как она любит говорить, "дело не в этих копейках, а в принципе!" Но Янка к подобного рода гражданским подвигам не приучена, не из того теста сделана... "Папа тоже не стал бы из-за такой мелочи ругаться, только зря на них нервы тратить!" - принялась себя успокаивать, а то на душе сделалось слишком уж сумрачно. Как-то не вписывается она в этот незатейливый сельский пейзаж, ну ни с какой стороны: "Вот вам и здрасьте, как в средневековье попала! Кто кого первый облапошит... Как же я здесь буду жить?"
   В памяти забрезжило что-то смутно знакомое, связанное с этой историей: папа однажды цитировал наставление Платона, древнегреческого философа, своим ученикам. Точной цитаты Яна не запомнила, но звучало примерно так: "Когда я иду на рынок, то от всего сердца надеюсь: вот сейчас кто-то меня обманет, обвесит или обсчитает, и я смогу отдать свои старые долги." (Наверно, имел в виду кармические долги - судя по всему, умный был мужик.) Да и Мастер всегда говорит, что легче всего расплатиться потерей денег, чем, скажем, здоровьем или крупной неудачей... Хотя утешение все равно слабоватое.
   В последнюю минуту она вспомнила про автобус, со всех ног выскочила на улицу, больно ударившись плечом о железную дверь кастрюльного синего цвета с массивной тугой пружиной. Маршрутка только-только показалась из-за поворота, но Янка для верности подбежала к самой обочине и принялась "голосовать". Секундой позже исправно затормозили сразу два частника, причем прямо на остановке, на отведенном для автобуса пятачке - один на видавшем виды красном "Жигуленке", второй на навороченном темно-синем "БМВ". Зато маршрутка, не снижая скорости, с грохотом всех запчастей промчалась мимо. Полное фиаско!
   А частники (рыцари, ё-маё!) минут пять не уезжали, торчали по соседству, как привязанные. Янка для наглядности замотала головой и укрылась за белеными стенами остановочной будки - что-то не хочется завтра профигурировать в газетной хронике, в разделе криминальных новостей... Сперва изучала бездумным взглядом разноцветную блестящую мозаику на стене - веселых украинских девчат с черными косами и круглощеких казаков с висячими усами, - потом оглядела себя критическим взглядом: юбка, конечно, короткая, но в разумных пределах. (Машка себе и не такое позволяет!) В остальном тоже ничего супер-выдающегося: ну, колготки, короткая белая куртка с воротником из искусственного меха, коричневые ботинки со шнуровкой, ее любимые, на традиционной платформе... Вполне прилично. Вот прохладно - это да, легко задубеть можно. "Ну все, теперь из джинсов не вылезу, - вздохнула она. - А то слишком выделяется для поселка, белая ворона... Может, это из-за волос? По ассоциации: "девушка с распущенными волосами" - "распущенная девушка"..."
   Яна прыснула от смеха, а в голове ни с того ни с сего зазвучало с издевательскими нотками, на мотив какого-то разухабистого "тра-ля-ля":
  "Если поезд не пройдет,
  Пассажир с ума сойдет!.."
   Вот к чему была эта песенка! Один из множества знаков, щедро разбросанных у каждого Воина на Пути... А она не заметила, легкомысленно прошла мимо и получила теперь по лбу. Предупреждали ведь? Предупреждали. Надо было, как только не влезла в самый первый автобус, сразу разворачиваться на сто восемьдесят и идти домой, и искать какого-нибудь доброго самаритянина, кто мог бы подбросить до лицея без лишних вопросов. А теперь будет два прогула подряд - не дай Бог, к директору вызовут... Сегодня первые две пары английский, Оксана Юрьевна за такое не похвалит, аж никак.
  
   В лицей она все же попала, отвез дедушка. (Ещё и пожурил, что сразу не попросила - мол, он бы с удовольствием...) С замирающим сердцем Янка дернула на себя дверь в аудиторию с табличкой "десятый "А", от всех свалившихся на ее голову переживаний забыла постучать. "Явление в коробочке..." - последнее, что успела подумать. "Ашники" при виде такого явления природы жизнерадостно заржали, Яна из последних сил состроила насмешливую мину. (Как будто бы так и было задумано: прогулять первую пару и заявиться на половину второй! А до того еще и прогулять целый день...)
   Одни лишь подруги не смеялись, смотрели всей бандой со среднего ряда чуть ли не перепуганно. Пауза по-театральному затягивалась, и Янка для снятия напряжения принялась фантазировать: "Звонили вчера мне домой, а папа на целый день телефон отключил, чтоб меня никто не будил, - решила непонятно отчего. - А потом забыл включить. Они только поздно вечером дозвонились, когда мама уже пришла, а я как раз в магазин ходила..."
   И понеслись перед глазами яркие трехмерные картинки: вот мама недовольно морщится (типа, опять напоминают про ЭТУ, что всю кровь испортила! Дескать, глаза бы на нее не смотрели!..) А Юлька робким таким голосом: "Когда она будет?" И Галька стоят рядом, подпихивает в бок, а мама: "Она передо мной не отчитывается, звоните на мобильный". Вот тут они и поняли: что-то не так, что-то случилось... Переживали. А никто ничего не знает - Яна Владимировна как в воду булькнула!
   "Надо было вчера Гальке позвонить. Эх, я!.." - рассердилась на себя Яна.
   - Что-то Вы с последнее время появляетесь, как ясно солнышко! По праздникам, - опасно звенящим голосом объявила наконец Оксана Юрьевна. Кажется, не шутит, всерьез взъелась... - Садитесь. На перемене подойдете.
  - Що це було? - шепотом спросила Юлька, вытягивая тонкую шею. - What was that? - остальные подружки напряженно молчали. "Ну все, Галька теперь несколько дней разговаривать не будет, это ж кровную обиду нанесли..." - сообразила Яна.
   Но насчет кровной обиды она все же ошиблась. Едва уселась на свое место, как Галя шепотом сбивчиво заговорила, не отрывая глаз от склонившейся над классным журналом Оксаны:
  - Мы уже не знали, что думать! Тебе звонили, а мама твоя: "Позвоните на мобильный..."
   Яна не слишком удивилась такому совпадению, привыкла уже... Только тревожно ухнуло в груди сердце.
  - Где ты была?
  - Мы к бабушке переехали, я тебе телефон дам.
  - Что, опять разводятся? - сочувственным голосом сказала вдруг Галька. Янино сердце на пару секунд замерло и заколотилось так, что на весь класс, наверно, стало слышно. "Неужели опять?.. Как я сразу не подумала! Самый логичный вывод... Надо было терпеть, сцепить зубы и терпеть, что бы она не говорила... Если они на этот раз разведутся, то это из-за меня! Папа бы сам не ушел..."
  - Почему ты так поздно приехала? - не отставала Галя, хоть Оксана уже два раза на них ооглянулась с красноречивым выражением лица.
  - Не могла добраться, два часа стояла.
  - Можешь ночевать у меня, чтоб утром не ехать, - великодушно предложила подруга. Чуть-чуть помолчала и решила, видимо, вывалить на Янку сразу все свои претензии:
  - Богдан со мной почти не разговаривает! Что-то буркнул и ушел... Что ты ему сделала?
  - Ничего я ему не сделала!.. - шепотом возмутилась Яна.
  - Вишневская! - грянул над ухом Оксанин голос. - Мало того, что Вы опоздали, так еще срываете занятия!..
  
   После перемены Галина пристала к ней с новой силой (похоже, нисколько не смущаясь, что навлекла своей болтовней на Янку Оксанин гнев):
  - Ты мне портрет нарисовала?
  - Какой портрет?
  - "Какой, какой"! Эвелин. Мы ведь договаривались...
  - Я не хочу туда лезть, - отмахнулась Яна.
  - Что значит не хочу?.. - Галька аж поперхнулась от такой наглости. - Надо!
   А Яну внезапно прорвало - последние несколько дней накапливалось по чайной ложке, и тут вдруг прорвало:
  - Да пойми ты, это больно! Я каждый раз как будто умираю, меня потом еще целый день трясет... А тебе развлечение!
   Девчонки смотрели на нее ошарашенно, как на разорвавшуюся бомбу, Юлька даже рот приоткрыла в изумлении. Первой в себя пришла Галина батьковна, самым непринужденным голосом протянула:
  - Тихо, не кипишуй! Вот так бы сразу и сказала. Значит, в другой раз...
  - А еще что-нибудь из той жизни помнишь? Ну, хотя бы какую-то мелочь, а?.. - чуть-чуть помолчав для приличия, умоляющим голосом попросила Алька.
   "Точно, для них это вроде цирка! А я тут вместо клоуна," - безнадежно сообразила Яна, и стало жалко себя, как никогда.
  - А я там была? - поинтересовалась практичная Юлька.
  - Тебя там не было, - волей-неволей пришлось улыбнуться, хоть вроде и не до смеха сейчас... Воспоминания потихоньку всплывали на поверхность, как пузыри воздуха в морской воде, проступали в памяти с неумолимой четкостью. Значит, пошла новая серия, никуда от нее не денешься: - Помню, как я тратила деньги: такие суммы могла за раз спустить! Скупала по полмазагина за один присест, прямо как лихорадка начиналась... Снимала стресс так, наверное.
  - Это болезнь такая, шопоголизм, - авторитетно вставила Юлия.
  - Когда мы с ним... с Сережей... ссорились, я хватала ключи от машины и уезжала на весь день... И ещё дверью так демонстративно хлопала, это у меня была привычка.
  - Куда уезжала? - спросила Алинка. Остальные девчонки слушали, затаив дыхание, с горящими от любопытства глазами.
  - Иногда по подругам, иногда по магазинам. В основном по магазинам... А он дома с ума сходил от ревности, думал неизвестно что! И как только со мной не разорился?.. Кошмар.
   Выдав эту длинную тираду, Янка перевела дух и обвела взглядом подруг, ища понимания (а еще бы лучше - сочувствия...) И не нашла: девчата застыли в мечтательных позах возле их с Галькой парты, и пожирали Яну затуманенными взглядами. Ещё бы, картину-то нарисовала заманчивую! Может, решили, что она им наплела с три короба, просто по приколу?.. Сейчас Машенция скажет что-то вроде: "Народ, кому вилки? Лапшу с ушей снимать."
  - Интересно-интересно... - прервала молчание Машка, словно что-то расслышала. - А кредитные карточки тогда уже были?
   Ответить Яна не успела: к их банде подошла англичанка. Судя по всему, устала ждать, когда же Яна Владимировна сама проявит сознательность... (А та, честное слово, успела уже позабыть обо всех своих лицейских бедах: слишком много неприятностей скопилось на квадратный метр.)
  - Яна, я хотела бы видеть Ваших родителей, - девчонки опять испуганно вытаращились, переводя взгляды с нее на Оксану и обратно. А Юлька чуть не подавилась солеными орешками, но не решалась в такой ответственный момент кашлять, и покраснела до опасного для жизни бурякового цвета. Маша энергично застучала ее кулаком по спине, а Янка обрела наконец дар речи:
  - Они сейчас заняты, вряд ли смогут... - вот это новость: такого за ее школьную практику еще не случалось! Позорище, да еще и при всех! Денис Кузьменко с Каплей точно услышали, вон даже поближе подобрались, чтобы ни слова не пропустить - стоят, развесив уши... Хорошо, хоть пока не улыбаются.
  - Это срочно, - проследив за Яниным взглядом, сказала Оксана Юрьевна. Как отрубила. - Завтра после занятий я жду или маму, или отца. Иначе будем решать этот вопрос с директором.
   И удалилась, гордо вскинув стриженую "под мальчика" голову и поправляя на ходу узкую джинсовую юбку. Довольная собой, значит! Неужели она Яне когда-то нравилась?..
  
   После мировой литературы все заспешили по домам, одна Галя, как нарочно, никуда не торопилась. Терпеливо выждала, когда Янка сложит в сумку тетради и целую армию ручек, вышла за ней по пятам во двор и все время держалась поближе к подруге - может, переживает из-за той болтовни на английском? Так это не ее вина, Оксана бы по-любому завела разговор про родителей... Яна без лишних слов успокаивающе погладила Галину руку, та в ответ крепко сжала Янкины пальцы:
  - Я сейчас к Андрею в универ, хочешь со мной?
   Янка затрясла головой, придя в ужас от этой идеи: нет, нет и еще тысячу раз нет!..
  - Это из-за Богдана? Дурочка, он-то тут при чем... Мы же не к нему, а просто зайдем в гости, протусуемся.
  - Ага! А будет выглядеть, что именно к нему. Я не пойду, - для пущей ясности Яна остановилась посреди дорожки. - А зачем тебе к Андрею? Пусть он сам к тебе заходит, а то не женское это дело...
  - Это ты у нас принцесса, - отчего-то усмехнулась Галька, и с горестным вздохом добавила: - А я так не могу, я хочу его увидеть... - и виртуозно перевела стрелки на другую тему: - Значит, Богдан не звонит? А почему, ты не смотрела?
  - Сомневается или разочаровался... Что-то в этом роде. Мне про себя трудно смотреть, как заслон какой-то стоит...
  - Надо было меньше про прошлые жизни разводиться! - перебила Галина, не дослушав. - Спугнула... дичь, - и смешно почесала шею всей пятерней, как кот Матроскин из мультика. - А про меня с Андреем что-то видишь?
  - Вижу, но не скажу! - твердо сказала Янка. Самый верный способ поссориться с подругой - это влезть в ее личную жизнь со своими ценными указаниями. Допустим, она, Яна, считает, что Галька слишком за своим Андрюшей бегает, ну и что с того? Все равно та не послушает, только обидится...
  - Ничего, я из тебя еще вытрясу! - пообещала Галина батьковна. А Янку вдруг потянуло на сокровенные признания:
  - Знаешь, я вообще решила: теперь, как только с кем-нибудь познакомлюсь... Буду с самого начала рассказывать, чем я занимаюсь. Без подготовки - так, мол, и так! Если кому-то не нравится...
  - Успехов! - Галька сочувственно похлопала ее по плечу, и по-матерински снисходительно протянула: - Дурочка... Хочешь, я с ним поговорю?
  - Не вздумай! Я запрещаю. И про меня чтоб никакой информации, договорились?
  - Договорились, - с подозрительной легкостью согласилась Галя и распрощалась.
   "Вот бы на него взглянуть, хотя бы одним глазком! Хоть издалека..." - может, не стоило разыгрывать из себя такую гордячку, принцессу заморского королевства? Зашла бы как будто между прочим, по пути... Для бешеной собаки два километра не крюк, как говорит мама.
  
   Андрея своего Галина не пропустила лишь чудом: столкнулась с ним на крыльце универа, тот с озабоченным видом куда-то спешил. (Хоть и договаривались с утра, что подождет...)
  - А где Богдан? - спросила первым делом, и тут же увидела...
   Янкин суженый стоял на отшибе рядом с серебристо-голубым "БМВ", небрежно поигрывая ключами от авто, и мило беседовал с какой-то долговязой рыжеволосой девчонкой.
  - Здрасьте, а где "Мерс"? - неприятно удивилась Галя. - И что это еще за лошадь?
  - Первый курс, - довольно осклабился Андрюша.
   Покачиваясь на высоченных шпильках, к рыжей подоспела вторая девица - выкрашенная в агрессивный белый цвет, с челкой "пони", свисающей на глаза, и с таким термоядерным макияжем, что даже за сотню метров "кричит". Зато в кожаных мини-шортах и прозрачных черных колготках, демонстрирующих тощие модельные ноги; завершал сей ансамбль длинный, чуть ли не до земли, черный плащ в стиле Зорро. Одним словом, дешевка! Вот рыжая красивее, классического типа: лицо снежно-белое, макияж хоть и броский, но не кричащий, волосы завиты спиралями, как у барашка, да еще на здоровенных конических каблуках, отчего кажется вровень с Богданом... У Гали возникло смутное подозрение, что именно к этой живописной троице Андрюша и направлялся - а ее, Галино, появление, смешало все карты.
  - Вот все Янке расскажу! - с бессильной злостью пригрозила непонятно кому, а Андрей посмотрел на нее с жалостью, как на тронутую умом. Но до комментариев не опустился, миролюбиво пожал плечами:
  - А что тут такого? Девчонок подвезти... Блондинка, конечно...
  - Что - "блондинка, конечно"? - взвилась Галя и размахнулась для подзатыльника.
  - Да тихо ты! - привычно уклонился Андрей. - Блондинка так себе: если ее умыть и раздеть, от этой красоты мало что останется. А рыжая, скажем, ничего...
  - Я те умою!.. - но развить эту тему Галине не пришлось: вся троица во главе с Богданом уселась в машину и укатила в неизвестном направлении. (При чем рыжая по-свойски устроилась на переднем сидении...)
  - Может, на хвост упадем? - без особой надежды предложил Андрэ, будто и вправду собирался за ними бежать, догонять пешкарусом.
  - И не мечтай! - негодующе фыркнула Галя и потащила его прочь от корпуса, к остановке.
  - Вот что я теперь Яне скажу?.. - завздыхала на ходу, не сдержалась.
  - Твоя Яна тоже хороша, - неприязненно покосился на нее Андрей.
  - А она, между прочим, своего Сережу бросила, и все из-за него!.. Только ты не говори, все равно теперь поздно.
  
   После ужина Янка терпеливо дождалась, когда все разбредутся по своим делам (благо мама до сих пор разговаривала с ней очень неохотно), улучила минутку и как можно более небрежно поставила перед фактом:
  - Пап, тебя наша классная в лицей вызывает.
   У отца от удивления аж глаза на лоб полезли. Яна от нервозности принялась каламбурить, цитируя анекдот про Вовочку:
  - Я там чё-то нахимичила.
  - Двойку получила? - похоже, сам факт никак не укладывался у него в голове.
  - У нас двоек не ставят! - наигранно оскорбилась она, радуясь про себя, что так легко отделалась. - Вот ноль баллов могут влепить, запросто... Ты не переживай, это по поведению.
  - По поведению?.. - рассмеялся папа, и тоже с облегчением, кажется. - Подралась, что ли?
  - Не знаю, Оксана тебе сама расскажет...
   Мелких пакостей и всяческих безобразий на Янином счету скопилось, конечно, немало. Во-первых, прогулы и опоздания, во-вторых, болтовня на парах. А в-третьих... Действительно, чем не причина? Прозвучит, пожалуй, не слишком красиво и достаточно склочно, но из песни слов не выкинешь. Да и как иначе объяснить такое резкое к ней, Янке, нерасположение со стороны их классной?..
  - У нас скоро олимпиада по английскому, я отказалась участвовать. Вот Оксана и взъелась...
  - Почему отказалась? - удивился отец.
  - Просто... Почти в то же время олимпиада по французскому, не могу же я разорваться! Алла Павловна с меня шкуру спустит, а Оксана пообижается и забудет...
  - Подожди, не тарахти. Кто у нас Алла Павловна? - потерянным голосом спросил папа.
   "Как бы эти училки его не заклевали!" - забеспокоилась Яна и опрометчиво предложила:
  - Хочешь, я с тобой пойду? - вот сейчас возьмет и согласится! Ну что за привычка: вечно усложняет себе жизнь!..
   Но папа ее жертву не принял, скаламбурил в свою очередь:
  - За кого ты меня принимаешь?.. Сам разберусь.
  
   Если быть совсем уж честной, то есть еще одна причина, из-за которой Яна отказалась от олимпиады по английскому. Оксана на нее такие надежды возлагала! Жалко, конечно... Но Алла Павловна без всяких там прочувствованных речей о чести их учебного заведения и Янкином лицейском долге пообещала поездку в Париж. И никаких дополнительных условий: займет пятое место, десятое или двадцатое - неважно. (Попасть в тройку лидеров Яна даже не рассчитывала, будем уж смотреть на вещи реально... Если соберутся всякие вундеркинды из языковых школ, то шансов на победу ноль целых, ноль десятых. Вот в английском она посильнее, могла бы потягаться за призовые места...) Но Алла Павловна специально подчеркнула: если Яна согласится участвовать, то весной ее возьмут с собой во Францию вместе с Аллиными одиннадцатым классом. (Те собираются ехать по культурному обмену, будут жить во французских семьях. А французы приедут в гости на следующий год, вот бы здорово было!..)
   "Ага, прилетит ко мне какая-то парижская Анн-Мари, и я ее поселю дома вместе с мамой! - отрезвила горячую голову критическая мысль. - Вот вам местная экзотика, скандалы на сон грядущий - получайте-распишитесь! И вообще по-свински получилось: купили на Париж... Оксана права, что на меня разозлилась. А с другой стороны, ну кто б от такого отказался?..
   И в следующую секунду похолодела от внезапного открытия: "Если весной у нас не будет денег, как обещает мама, если папа не уйдет в рейс... Тогда я точно пролечу, как фанера над Парижем!"
  
   Янкин лицей Володя нашел бы и с закрытыми глазами - не раз ведь малую подвозил, - зато с нужным классом дела обстояли намного хуже... За все годы дочкиной здесь учебы он ни разу не попал на родительское собрание, стыдобища-то!.. (Всегда считалось, что это привилегия жены.) Проплутав минут десять по удручающе темным коридорам и потыкавшись в закрытые двери, он вышел наконец к кабинету с внушительной табличкой "Учительская". Рядом с ним, сбивая с толку, красовалась еще одна дверь: "Воспитательская". "Интересно, какая между ними разница?" - усмехнулся он про себя и наугад постучался в учительскую. Открыла миловидная девушка с короткой стрижкой - это пышущее здоровьем розовощекое создание идеально подходило под Янкино описание классной руководительницы. "Сколько же ей лет? Двадцать, двадцать два?" - подумал Владимир с неудовольствием, и на всякий случай уточнил:
  - Оксана Юрьевна?
  - Вы Янин отец? Проходите, - девушка невозмутимым хозяйским жестом указала на потертое кожаное кресло у стены. Такая исполненная достоинства поза и наставляющий голос больше бы подошли умудренной опытом седовласой учительнице, но не молоденькой девице...
   Вероятно, уловив его ироническую улыбку, она еще больше посерьезнела и горячо застрочила, сдвинув у переносицы широкие темные брови:
  - Как к человеку у меня к ней претензий никаких: в классе ее уважают, даже любят. Зато поведение резко испортилось: без уважительной причины прогуливает занятия, опаздывает, уходит без разрешения! Ведет себя так, будто ей все позволено.
  - Но на учебе это не отражается? - нахмурился Володя: почему-то зацепило, что на малую так нападают. Да и он хорош: в среду Янку сам не разбудил, оставил дома отоспаться, ну и раньше были прогулы по его вине - к примеру, когда попросил помочь с "компаньонами". Просто не думал, что у них здесь настолько строго с посещением - средняя школа ведь, не университет...
  - ПОКА не отражается! Но что будет дальше?..- остро возразила эта круглолицая Оксана Юрьевна и выпятила пухлые по-девчоночьи губы. - У меня такое впечатление, что она полностью потеряла интерес к учебе. На занятиях болтает с подружками или рисует, в последний раз даже звонила по мобильному... Если так будет продолжаться, то успеваемость скатится вниз.
  - Что-то мы вдаемся в область допущений, - не удержался от недоверчивой улыбки Володя. Оценки ведь не снизились, что им еще от Янки нужно? - Вот когда я увижу факты...
  - Вам нужны факты? - классная руководительница обиженно поджала губы в узкую полоску, на щеках от этого проступили глубокие ямочки. - Пожалуйста, классный журнал: черным по белому! С начала сентября у нее прогулов больше, чем за весь прошлый год. Это всего за три месяца!..
  - Три с половиной, - машинально поправил Владимир, вот этот козырь крыть было нечем... Раздирало от противоречивых чувств: с одной стороны, досада и раздражение, что его Янку, умницу, каких еще поискать, выставляют чуть ли не отстающей. С другой - злость на свою мамзель: прогуливает ведь по-черному, а потом строит невинные глазки!
  - Она дома хоть занимается?
  - Я не видел, - буркнул он, углубившись в свои мысли. Спохватился, но исправлять оплошность было поздно: девица торжествующе улыбнулась:
  - Я так и предполагала! Выезжает на способностях. Но это долго продолжаться не может, в следующем году ей поступать. Надо ее как-то встряхнуть - вы, как родитель...
  - У нас сложная ситуация в семье, - внутренне сгорая от стыда, с трудом выжал из себя Володя. - Может, отчасти из-за этого...
  - Я так и думала, - с глубоким удовлетворением отозвалась эта Оксана Юрьевна. - Или мальчик появился, или что-то в семье - две основные причины.
   "Да что ты понимаешь, девчонка! - рассердился Володя. - Сперва своего роди, да вырасти, да воспитай - тогда и поговорим! Книжными истинами сыпать - это все горазды. Университетский курс психологии, три семестра - знаю я таких..."
  - Мы думаем перевести ее в местную школу, в нашем районе, - приврал он сгоряча, бросил во всезнающие девицыны глаза. Такого разговора с дочкой никогда не было... А девица вдруг перепугалась, захлопала в растерянности прямыми, как стрелы, ресницами:
  - Что Вы, зачем же забирать? Одна из наших лучших учениц... Этот вопрос с прогулами можно решить: если, как вы говорите, есть уважительная причина... Пускай только не молчит: я ведь не знаю, что с ней происходит.
   "Вон как птичка запела! - позлорадствовал Владимир. - За такое б тебя по головке не погладили: спровадила перспективного ребенка..." И из какой-то дурацкой мальчишеской вредности покачал головой, словно бы в раздумьях.
  - Не забирайте ее, - с жалобными нотками повторила эта Оксана Юрьевна. - Нам ее будет не хватать. Это очень дружный коллектив, если убрать хотя бы одного человека... тем более Яну...
  - Что же в ней такого особенного? - улыбнулся он. Что называется, "говори, душенька, да не заговаривайся"...
  - Вот как считается, бывает мозг класса - скажем так, интеллект... А она у нас душа класса.
   "Славная девочка, что же это я с самого начала в позу встал? - подивился про себя Володя. - Не боги горшки обжигают, через пару лет научится и с родителями разговаривать. Вот ведь нестреляный воробей: спросила бы сперва имя-отчество, намного бы живее пошло... "Душа класса", надо же!.."
   Благополучно расшаркались и распрощались, и после десятка приличествующих ситуации сердечных улыбок Володя вежливо откланялся. Лишь выехав на автостраду, сообразил, что так и не выяснил самого главного: что же с Янкой происходит, откуда эти хронические прогулы? Как сказала эта девушка, одно из двух: или мальчики, или проблемы в семье. Вот и соображай теперь...
  
   Приехав домой, он решил взяться за Янку вплотную, пока не остыла рабочая злость: отловил на кухне и пригвоздил к стене зловещим в своей простоте вопросом:
  - Значит, прогуливаем без уважительной?..
   Дочка от его львиного рыка если и впечатлилась, то недостаточно, моментально перешла в наступление:
  - Нажаловалась уже!.. - и покосилась в бабушкину сторону в надежде на защиту и покровительство. "Растет же на чью-то голову! - беззлобно подумал Володя. - Так вроде посмотришь - ангелочек, но стоит лишь копнуть поглубже... Нет, зря Марина за нее переживает: такая в "жестоком мире" не пропадет, выплывет! Да и дипломатические способности у нас имеются."
  - Мама, выйди, пожалуйста. Нам надо поговорить, - не терпящим возражений тоном заявил в мамину сторону. Та едва заметно улыбнулась и на выходе фривольнейшим образом малой подмигнула. "А еще бывшая преподавательница! - рассердился он на этот цирк. - Вот ведь бабья команда, сговорились!.."
   Янка вызывающе молчала, сунув руки в карманы домашних стареньких джинсов - как шкет-беспризорник из советских фильмов - и со скромным, но весьма независимым видом разглядывала светло-кофейную кафельную плитку между шкафами.
  - Может, под домашный арест тебя посадить? - сладким до приторности голосом осведомился Володя.
  - Ну, и как ты себе это представляешь? - малая искусно изобразила на рожице внимательную вежливую улыбку, в уголках рта виднелось что-то прозрачно-красное и липкое даже на вид. "Бабушка потчует вареньм," - он еле сдерживал несовместимый со своей родительской функцией приступ смеха. Янка ничего не поняла, но закивала понимающе:
  - Вот и я говорю: смешно!
  - Есть второй вариант: лишить компьютера. Вот это выполнимо.
   Дочура мгновенно изменилась в лице, подбежала к нему вплотную и принялась канючить, преданно заглядывая в глаза:
  - Ну что ты, в самом деле... Это уже гестапо, так сейчас никто не наказывает, - потом, очевидно, разглядела, что главная опасность миновала: - Главное - не рубить сплеча!
   Одним словом, по обоюдному согласию решили, что пора браться за ум и не валять больше дурака. "Ну, дурака я в любом случае валять не могу! Только дурочку," - остроумно возразила Яна, но Володя сегодня не был расположен к подобного рода зубоскальству.
  
  - Ты только маме не говори, о'кей? - жестоко страдая от уязвленной гордости, небрежным тоном сказала Яна. - А то она с меня шашлык сделает.
  - Шашлык? Из тебя?.. - как-то нехорошо, даже оскорбительно удивился отец.
  - "Мясо лучше в магазине покупать, там костей больше!" - процитировал неизвестно откуда взявшийся брателло и самодовольно ухмыльнулся. Неужели под дверью стоял, подслушивал?.. Да что ж это за семейство подобралось!
  
  
  
  Глава шестая. Снежная Королева
  
  
  - Шурик, это же не наш метод!..
  
  (Из к-ф "Операция "Ы" и другие приключения Шурика")
  
  
   От запыленной поселковой автостанции до бабушкиного дома получался порядочный крюк - квартала четыре, не меньше, - но Яна не жаловалась. Напротив, была довольна: это тебе не в городе по тротуару вышагивать и задыхаться от пыли и выхлопных газов проносящихся на дикой скорости иномарок. А здесь все тихо и мирно: если какая машина и проедет за полчаса, то это уже целое событие для неторопливых поселковых кур и их атамана, основательно потрепанного петуха. Идешь себе и глаз радуется от этого идиллического деревенского пейзажа, и даже не верится, что Город в каких-то двадцати минутах езды - ну, прямо в голове не укладывается!
   Единственное "но" - по утрам в самую толкучку эти минуты могут растянуться чуть ли не на час, а то и полтора. Янке до сих пор снятся полукошмарные сны про прошлый понедельник: будто стоит себе сиротливо на остановке, перед носом сомкнулась плотной стеной горланящая, пахнущая потом и дешевыми базарными духами толпа... И все пытаются утрамбоваться в одну малюсенькую маршрутку!
   За этими блуждающими в беспорядке мыслями девочка и не заметила, как подошла к дому. Уже взялась было за круглую медную ручку на воротах, но кто-то сзади окликнул:
  - Подожди!
   Яна обернулась - совсем рядом стояла соседка, жена того самого нового русского из крепости за бетонным забором, которому любят перемывать кости языкатые поселковые кумушки. Дедушка однажды обронил - и вряд ли, чтоб для красного словца, он-то ведь не кумушка! - что по забору этому пущен высоковольтный ток. Яну тогда аж мурашки по коже продрали...
   Самих хозяев она ни разу толком не видела - ну, разве что, как в анекдоте, издалека и сзади. Откровенно говоря, никогда и не стремилась к близкому знакомству - каждый раз воображение ярко рисовало тот самый высоковольтный забор... А сейчас Янка даже не почувствовала, как эта неуловимая соседская мадам по-индейски бесшумно подкралась из-за спины. "Это ж надо быть такой рассеянной!.." - попрекнула себя девочка и на всякий случай изобразила на лице вежливое внимание. (Совсем как в лицее на безнадежно скучной паре, когда окрестный народ уже давным-давно дрыхнет с открытыми глазами, разве что не храпят!)
   Соседка как-то слишком приветливо улыбалась, одной рукой ежесекундно затягиваясь толстой вонючей сигаретой, а другой нервно дергая за поводок, с которого рвалась оч-чень неприятного вида собака. Как раз из тех, что истекают при виде тебя слюной или начинают демонстративно зевать, обнажая при этом клыки собаки Баскервилей. Янка в собачьих породах не сильно разбиралась, но на всякий случай юркнула во двор и пристроилась за калиткой - получилось, как в окопе времён Второй мировой.
  - Джек, тихо! - женщина изо всех сил дернула на себя поводок. Собаке, видно, стало больно и она тихонько заскулила. "Вон даже во весь голос не решается! - пожалела ее Яна. - Кажется, несладко бедолаге в той крепости приходится..."
  - Ты ведь Вишневских внучка? Оля, кажется?
  - Яна, - какая проницательность, иначе зачем бы она пряталась здесь за калиткой? По какой-то таинственной причине эта новая русская ей сразу не понравилась, хоть и видела вот так вблизи в первый раз. До чего же странно: Янка всегда считала, что богатые люди должны прямо лучиться от самодовольства и пребывать в полнейшей "расслабухе", как говорят у них в лицее. Ну, или хотя бы такими выглядеть... А эта какая-то взвинченная и словно бы изможденная от тяжкого труда. Вон и длинная цыганская юбка висит, как на вешалке - и толку с того, что, наверно, дорогущая. Небось дороже, чем весь Янкин гардероб с туфлями впридачу...
   "Может, болеет?.. - сочувственно предположила Яна. - И чего это я так набросилась на человека? Вполне нормальная женщина." Особенно не гармонировали с этой фирменной упаковкой соседкины глаза - светло-голубые и неспокойные, будто постоянно извиняющиеся, да и взгляд какой-то бегающий... Ну, разве так должен вести себя человек, который, по невнятным поселковым слухам, "держит" половину ресторанов в их городе? "Хотя это не она держит, а муж, тут две большие разницы!" - вполне резонно решила девочка.
   Соседка же продолжала истово, как в американской рекламе "Аквафреш", улыбаться. Что-то этой женщине от Янки нужно... Вот это становится совсем интересно - ну что с нее можно взять?..
  - Что к нам не заходишь? Я почти всегда дома, муж в разьездах. Так что времени хоть отбавляй. Ты ведь внутри ещё не была, хочешь посмотреть?
   "Ага, только забор сперва обесточьте!" - хихикнула про себя Яна и неопределенно пожала плечом. Но новая русская продолжала настаивать:
  - Как раз кофе попьем. ("Ну хорошо, хоть не виски!.. А то у меня сухой закон," - опять не удержалась от легкомысленного комментария Янка.) Мы с твой бабушкой иногда разговариваем, приятная такая женщина...
   Она ещё что-то своё рассказывала, как накрученная на полный завод механическая игрушка. Именно такое возникало впечатление: что это она не от себя говорит, а повторяет давно заученный текст. Но Янка, как зачарованная, все не могла оторвать глаз от собаки: та нагло, чуть ли не с издевательством смотрела ей прямо в лицо и словно ухмылялась во весь рот. Девочка отчего-то вздрогнула и сделала незаметный шаг назад. Еще и освещение такое необычное - хозяйка получается в тени, а собачья голова на солнце, как в старой сказке про говорящую голову...
   "Здесь ты пока в безопасности, только смотри..."
   "Это что, собака мне так?.. - заметались у Янки в голове панические мысли. И тут же себя одернула: - Ну-ну, вот так и сходят с ума от переутомления юные лицеисты! Стоя в собственном дворе под сиренью и вцепившись обеими руками в калитку... Не иначе, как вечернее солнце голову напекло." Она уже собралась махнуть рукой на всю эту мистику с эзотерикой, но в тот же момент выхватила из соседкиного монолога нечто очень подозрительное:
  - Говорят, ты приносишь удачу.
  - Кто говорит?
  - Люди. Хотя мало ли чего болтают, если всех слушать...
   И опять эта почти что невидимая грань из теней между ними двумя, а собака посередине. Ни за что на свете она, Яна, теперь не сделает шаг на ту сторону, не дождутся!.. С трудом отделавшись от гостеприимной соседки, девочка сорвалась с места и вихрем рванула к дому, бормоча на ходу какие-то нечленораздельные "до свиданья" вперемешку с извинениями. Даже про неудобные "лицейские" каблуки напрочь забыла, при обычных обстоятельствах на них особо-то не побегаешь...
   Она на лету ворвалась в прохладную полутьму бабушкиной веранды, уставленной цветами в разнокалиберных горшках, и неожиданно успокоилась. Мысли резко замедлили свой бег и выкристаллизовались, как от мороза. Хотя это были даже не мысли, а четкое и ясное осознание, куда она должна сейчас пойти и что сделать... Стараясь не думать, чтоб не спугнуть эту морозную свежесть в голове, Яна тихонько открыла дверь в дедушкину святая святых - библиотеку - и наугад выудила с полки растрепанный томик каких-то стихов. Ахматова, её любимая, это ж надо так!.. (У нее дома остался точно такой же том, только новенький, до сих пор вкусно пахнущий типографской краской и с первозданно чистыми страницами.) Точно так же бездумно книжку раскрыла и глаза выхватили знакомые с детства строчки - поэма "У самого моря":
  
  "Часто случалося, что хозяйка
  Хутора нового мне кивала,
  Кликала издали: "Что не заходишь?
  Все говорят, ты приносишь счастье."
  Я отвечала: "Приносят счастье
  Только подковы да новый месяц,
  Если он справа в глаза посмотрит!"
  В комнаты я входить не любила."
  
   "Это знак, что-то должно произойти. И очень скоро. Я кому-то нужна..." - поплыли в голове пугающе-отстраненные мысли, но через несколько секунд все прошло. Встревоженным голосом позвала из глубины дома бабушка, затем налетел со своими шуточками Ярослав - видать, отдохнул после универа и теперь жаждал общения и дружеского трепа. В общем, завертелась обычная карусель.
  
   Примерно так же ей не понравилась с первого взгляда и Инга. Янка, помнится, ещё про себя удивлялась: ну, как такой внешне красивый человек может вызывать настороженность и глухую неприязнь?.. К тому же без всякой на то причины! Сразу же возникла ассоциация со Снежной Королевой: наверно, у той были такие же небрежно раccыпанные по гордым плечам иссиня-черные волосы - краска, не иначе! - и голубые льдинки-глаза. Красивая и изящная, с этим не поспоришь; можно даже сказать, совершенная. Только вот как-то холодно становится от этой красоты, будто ползаешь на коленках по обжигающему снегу и складываешь из острых льдинок слово "Вечность"... Хотя их Мастер Рейки говорит, что физическая красота от рождения просто так никому не дается - значит, чем-то в прошлых жизнях человек её заслужил. (Это Яна хорошо запомнила, ну, и без ложной скромности тут же, не отходя от кассы, применила к себе. А что, заслужила ведь!..)
  
   []
  
   Инга нагрянула к ним на дефиле без всякого предупреждения, небрежно представилась директором модельного агентства (Яна не расслышала, которого) и презрительно задрала точеный нос. На ее прекрасном снежно-белом лице яснее ясного читалось: "Ах, я и сама не понимаю, что здесь среди вас, простых смертных, делаю!.. Вот ведь занесло!" На вторую женщину, маленькую и неприметную, с волосами какого-то блеклого мышиного цвета, Яна сперва даже не обратила внимания - настолько та терялась на фоне величественной "Королевы" с ростом под добрые метр восемьдесят.
   Было страшно неловко смотреть, как их умница-тренер Ирина расстилается перед этой шишкой цветистым восточным ковром, нашла перед кем! Ира почему-то нервничала, как при встрече президента, и сразу же устроила для важных гостей "показ", чего никогда раньше не делала... Они, девчонки, столпились перепуганной кучкой посреди зала, как стайка желторотых птенцов, никак не могли понять, чего же от них хотят. Хотя может, одна только Янка так неуверенно себя чувствовала: бестолковый маленький цыпленок среди шумных голенастых товарок. (Остальные-то повыше...) Пинялась себя мысленно костерить, что за компанию с подружками записалась на это самое дефиле - триста лет было нужно!.. Вот сейчас эта новоприбывшая заморская "королева" ка-ак выскажется в её адрес!.. (Почему заморская - Янка и сама не знала, просто почудился в Ингиной речи едва заметный акцент. Да и имя какое-то неместное, у них на юге так почти не называют.)
   Тренер Ира всегда весело заявляла, что рост для девушки - это не проблема, да и вообще они занимаются только для себя - работают на будущее, можно сказать. Янка ей тогда без оглядки поверила... И что осанка в любом случае будет, как у балерин Большого театра, и уверенности в себе прибавится - о чем ещё можно мечтать?.. А тут привела вдруг эту мымру! Откуда же ей, Яне, было знать, что в один прекрасный день будет стоять на этом холодном полу в маминых босоножках на шпильках и переминаться с ноги на ногу, а все девочки вокруг выше неё... Ну, или почти все - разве что Зая меньше, слабое утешение.
   Наконец Ирина погнала их по одному дефилировать через весь зал. Напряжение потихоньку спало, дело пошло чуть повеселее - наверно, потому что Инга никаких комментариев не отпускала, молчала себе в тряпочку, словно ее здесь и нет... Пока не пришла Янина очередь (опять по закону подлости!) Чувствуя предательскую слабость в ногах, девочка невольно попятилась назад.
  - Мне это не нравится... - шепнула стоявшей позади Машке - просто никто другой из подруг не попался в поле зрения, все остальные столпились в кучке на безопасной стороне. (Сюда б сейчас Юльку, та бы мигом успокоила - что-нибудь да как выдала!..) Но остались только они втроем с Машкой-Марианной и Заей Беловой - вот этой, кажется, было еще больше не по себе...
   Машенция эти Янкины излияния не дослушала, резким толчком в спину вытолкнула на сцену. И ничего другого не оставалась, разве что по-королевски задрать подбородок и идти вперед, как по звездной красной дорожке на вручении Оскара. (Только вот вместо желанного коврика под ногами прорисовывался изрядно заезженный тысячами ног линолеум, Голливуд отдыхает!..) Инга смотрела на нее, не отрываясь и как будто бы с интересом, этот взгляд показался странно, пугающе странно знакомым. В какое-то мгновение даже пол покачнулся и уплыл у Янки из-под ног...
   И вот она опять на сцене, только другой, небрежно сколоченной из грубых досок - стоит прямо босиком и ощущает босыми ступнями каждый древесный изгиб и шероховатость. Вокруг этого своеобразного помоста гудит и балагурит толпа каких-то людей, и одеты все почему-то по-старинному, вроде массовки для исторического фильма... Люд большей частью простой, местами даже оборванный, некоторые чуть ли не в тряпье. А в стороне приютилась яркая нарядная группа какой-то знати - женщины под кокетливыми кружевными зонтиками, мужчины затянуты в смешные длиннополые жилетки. Все смотрят на нее, ждут выступления. Кое-кто из толпы прихлопывает в такт в ладоши, другие подбадривают свистом и грубыми шутками... Вот чей-то тонкий вскрик: "Изабелла, Изабелла!" Она, Янка, начинает кружиться в очень быстром и страстном - испанском, что ли? - танце, темп все ускоряется, публика сходит с ума... Разлетается парашютом красная юбка и длинные черные косы, и позванивают на руках медные браслеты ... И опять этот взгляд из толпы! Насмешливо-оценивающий, он словно бы ощупывает с ног до головы, прожигает до самых костей...
   Яна внезапно пришла в себя: кажется, пару секунд простояла, как истукан, почему они ничего не говорят?.. Сбиваясь на мелкий семенящий шаг, она таки добралась до подруг на другом конце зала, как в тихую гавань доплыла из последних сил! Еще даже не оборачиваясь, услышала, как Инга юмористически наседает на их Иру:
  - А улыбаться они умеют?
   "Значит, не заметила, что рост не модельный... - сообразила про себя Янка и шумно с облегчением выдохнула. - Да здравствуют мамины десятисантиметровые шпильки, честь им и хвала!.."
   И вдруг эта Инга за Яниной спиной в прямом смысле взорвалась от раздражения, даже голос стал визгливо-неприятным, как у базарной бабы:
  - А это ещё что такое?.. Зачем ты таких держишь?!
  Зая не успела дойти хотя бы до середины импровизированного подиума, круто развернулась и побежала в раздевалку, спотыкаясь на высоких каблуках. Маленькая и кругленькая, крепко сбитая - нежно-розовый симпатяга Пятачок на коротких ножках... Не успев подумать ничего другого, Яна ринулась за ней, догнала и прижала к себе, как маленькую. Сашка не плакала, только смотрела снизу вверх покрасневшими мокрыми глазами. Затем стекла смешных круглых очков запотели и она всё-таки жалобно всхлипнула. Яна поглаживала её по плечам, по спине, коротким русым косичкам и тихонько приговаривала, что на ум придет - тут даже неважно, что говоришь! Главное, с какой интонацией, чтобы шло прямо от сердца:
  - Ну, чего ты? Нашла из-за кого расстраиваться, из-за ЭТОЙ! Не слушай ее... Кто-то когда-то обидел, вот она и обозлилась. Её пожалеть надо...
   Зая на секунду перестала плакать, подняла с Янкиного плеча голову и деловито шмыгнула носом:
  - Ты что-то увидела?
   От неожиданности Янка поперхнулась очередным утешением: так вот почему никто и слова не сказал, когда она только что стояла посреди
  зала, как памятник вождю пролетариата на площади Свободы! Теперь девчонки ждут от нее всяких живописных подробностей: что именно увидела, что услышала и вообще, что это опять на нее нашло? Сто пудов в раздевалке пристанут, Галька - эта точно возьмет за жабры... Как же не хочется им объяснять!
  - Увидела... - нехотя подтвердила Яна, деваться-то некуда.
   А на той другой, враждебной стороне зала разыгрывалось нечто драматическое, Янка одним ухом прислушалась. Инга все так же агрессивно на их Ирину наседала, та лишь слабо оправдывалась:
  - Я беру всех, кто хочет заниматься...
  - Зря берешь! Вообразит себе невесть что! Какие нежные, слова не скажи!.. - кажется, злючке-королеве и самой стало неудобно за свою бестактность, вот и пытается всеми силами замять конфликт. - Какие-то они у тебя стриженые! Мне нужны с длинными волосами.
  - Ну смотри, есть же с длинными волосами...
   В эту минуту модельерша, стоявшая до того скромно в сторонке, как будто проснулась от долгой спячки и подала голос - он оказался звонким и сильным, как это бывает у маленьких птиц:
  - Вот эта черненькая подойдет! - на Галькином лице отразилось мучительное сомнение - похоже, не слишком горит желанием встречаться с этой мегерой вторично... - И вон та беленькая тоже, - Галя с Алиной переглянулись, придвинулись ближе друг к другу и взялись за руки, как перепуганные малышата в детсаду. "Наверное, так вдвоем не настолько страшно!" - посочувствовала им с безопасного расстояния Янка.
  - Надо ещё одну... - Модельершин взгляд описал крутую дугу и приземлился прямиком на Яне. Приземлился и более того, в глубокой задумчивости задержался... Наконец она энергично замахала руками, подзывая девочку к себе. Янка очень удачно сделала вид, что ничего не поняла, даже усиленно закрутила во все стороны головой: мол, вы это кому?.. Но Ира без церемоний оборвала этот спектакль, окликнула на весь зал:
  - Яна! Вишневская, не валяй дурака!
   Пришлось состроить хорошую мину при плохой игре и подойти с ужасно непринужденным видом. Инга издевательски улыбнулась прямо ей в лицо:
  - Значит, Яна, да еще и Вишневская! По совместительству мать Тереза, - почему-то сейчас её колкие слова не вызывали в Янке абсолютно никакого возмущения. Больше того - показалось, что директорша так защищается. Только от кого или от чего - это другой вопрос...
   А Инга продолжала разлагольствовать со своим неуловимым прибалтийским акцентом (наконец-то Яна его определила!):
  - Ты уверена? Не знаю, не думаю... Рост здесь не очень.
   Янка вспыхнула, а модельерша бесцеремонно ухватила ее за руку, словно лошадь у цыган покупала, и двумя пальцами обхватила запястье. (Руки у нее, Яны, и действительно тонкие, вызывающе-аристократического вида, она этим втайне гордится.) Но все равно сильно подмывало отдернуть ни в чем не повинную конечность и спрятать за спину, девочка еле сдерживалась. Ну, прямо наваждение какое-то с этими картинками!.. Модельерша чисто для приличия осведомилась:
  - Можно? - и не дожидаясь ответа, чуть спустила ее трико, обнажив плечи. - Смотри, как хорошо!
   "Ну да, хорошо! Вот с плечами мне не повезло - "цыпленок жареный", как говорит папа..." - покритиковала себя Янка и вывернула голову назад, пытаясь разглядеть свою спину в противоположной зеркальной стене. Модельер вдруг огорошила:
  - Случайно не голубых кровей?
   Соображая, что бы на это ответить, Яна безучастно пожала тем самым голым плечом, которое стало уже подмерзать, а в голове лихорадочным пульсом билась одна-единственная мысль: "Ну и слава Богу, что я невысокая! Чтобы каждый день такое терпеть!.." А модельерша все не унималась, принялась энергично расхваливать, будто не пользующийся популярностью товар пыталась спихнуть:
  - Ещё и волосы длинные! Ведь длинные?
  - До пояса, - вмешалась Ирина и сделала знак - мол, распусти. Янка опять притворилась, что не поняла - ну, прямо какой-то дух противоречия сегодня вселился!
   Инга их перебила, одним небрежным жестом позакрывала всем рты:
  - Я беру этих троих. Расскажешь им, куда приходить, - и смотрела при этом, надо заметить, неотрывно Яне в глаза. Немая дуэль... Или "битва за силу", как сказал бы сейчас Янкин старый знакомый дон Хуан. Дух отрицания в очередной раз поднял свою непокорную голову: девочка упрямо произнесла, точно так же не отрывая пристального взгляда от "врагини":
  - Я, наверно, не смогу.
   Галька, добрая отзывчивая душа, отреагировала с молниеносной скоростью: изо всех сил наступила лакированным носком ей прямо на ногу в открытой босоножке. Яна аж подпрыгнула и негодующе на нее зашипела, тряся в воздухе пострадавшей ступней. Инга сделала вид, что ничего из тех опальных речей не расслышала, и величественно поплыла к выходу - не удосужилась даже ни с кем попрощаться! Модельер, своя в доску тетка, чуть ли не вприпрыжку поскакала за ней следом, а Ира как-то заискивающе пропищала:
  - Я с ней поговорю!
   Девчонки окружили Яну плотным кольцом - из такого с первой попытки не выберешься, и не надейся! - и загалдели в один голос. Вот чего она аж никак не ожидала, так это сделаться гвоздем сегодняшней шоу-программы... Настырней всех нападала Галя - у той, казалось, даже искры из глаз сыпались от возмущения:
  - Ты что, с ума сошла?!
  - Я к ней не пойду! - с тем же упрямством возразила Янка и для пущего эффекта отчаянно замотала головой.
   Юлька в два счета оценила ситуацию: без объяснений отодвинула супер-тактичную Галину батьковну в сторонку и задушевно так начала:
  - Поём мантры!
   Пока Янка раздумывала, улыбаться или нет, Юлия с протяжным подвыванием во весь голос затянула:
  - О-ом-Мани-Падме-Хум!
   Девочки изнемогали и хватались за животы от смеха, Яна и себе не выдержала и рассмеялась, злость улетучилась в неизвестном направлении:
  - Научила на свою голову!..
   Расторопная Юлька решила ковать железо, пока горячо:
  - Меня вон вообще не взяли, так я ж не возмущаюсь!..
  - Она к нам относится, как к скотине!
  - Оло-хэмэм-оло-хэм! - с гортанными нотами завела Юля, да еще с таким рвением, что любо-дорого смотреть!
   Ира по каким-то причинам во все это не вмешивалась. С завидным терпением дождалась паузы, когда девчата пересмеялись, и преувеличенно громко на весь зал объявила:
  - Девочки, кого не взяли, не расстраивайтесь! Это будет показ придворных бальных платьев девятнадцатого века, так что нужны длинные волосы. Видите, от вас это даже не зависит...
   Галя мечтательно за Янкиной спиной протянула - понятное дело, к кому обращаясь:
  - Придворные платья...
  Но оскорбленная Яна Владимировна на это не повелась, упорно затрясла растрепанной от всех переживаний головой с тяжелым пучком волос на затылке. Вот не зря она не любит закручивать свою драгоценную шевелюру в эту гимнастическую "дульку", даже голова от нее разболелась!..
  
  
  Глава седьмая. Начало практики
  
  
  Как некий юноша, в скитаньях без возврата
  Иду из края в край и от костра к костру...
  Я в каждой девушке предчувствую сестру
  И между юношей ищу напрасно брата.
  
  (Максимилиан Волошин)
  
  
  
   Непонятно только одно: зачем же она пошла на встречу с этой Ингой? Да ещё и после лицея - поесть их избранная для показа троица, естественно, не успела, и желудок с каждой минутой все сильнее сводило от голода. Яна скрутилась на своем стуле невообразимой буквой "зю", чтобы не так явственно бурчало в животе - надо ж соблюдать хоть какие-то приличия, хотя бы минимум... В общем, получилось, как в любимом лицеистами анекдоте: "Мужик сказал - мужик сделал!" Хорошо, хоть никто из мальчишек не слышал, как она вчера выступала и привселюдно качала права, а то б ещё полгода смеялись и смаковали во всех подробностях!
  - Сиди и не рыпайся! - шепотом прикрикнула на нее Галя. Вероятно, до сих пор опасалась, что подруженция удерет в самый ответственный момент.
  
   А дело было так: завидев девочек, Инга вежливо попросила обождать минут пять-десять, пока-де освободится, и засела за маленький компактный ноутбук. (Размером где-то так с большую книжку, занятно! Янка таких еще и не видела.) В остальном же ничего особенного в этой тесной комнатушке не происходило, оказалось одно только название "Модельное агентство"! Ожидаешь чего-то грандиозного, а на поверку всего лишь микроскопическая каморка плюс небольшой арендованный зал - офисные помещения в Городе не из дешевых, Мартын недавно жаловался. Зато табличка на дверях крутая, чуть ли не золотом: "Кабинет директора"!
   "Интересно, как эта лавочка называется?.. Опять не рассмотрела! - от нечего делать Янка начала про себя баловаться, подбирая подходящее название: - Модельное агентство "Последний шанс"! Или нет, "Упавшая звезда" - в память тех, кто хоть раз в жизни поскользнулся на подиуме..." От этих мыслей она развеселилась и заметно подобрела - бросила осторожный косящий взгляд на Ингу. (Как ни крути, а та их прямо с порога гостеприимно накормила - в смысле, предложила кофе и засушенное галетное печенье, почему-то соленое. Толку с такой кормежки, конечно, негусто, но тут важен сам факт! Не иначе, эта привычная ко всяческим диетам "Королева" все-таки расслышала утробное урчание Янкиного желудка, ну, и решила принять меры... Сама-то вон какая худая, при ее росте даже слишком.)
  - Слушайте анекдот! - Янка поманила к себе чинно сидящих на стульях подруг и до предела понизила голос: - Мужик рассказывает другу: "А у меня жена модель, расходов на питание никаких! Утром один "тик-так", вечером один "тик-так", всего две килокалории... И дыхание всегда свежее! Правда, слабое."
   Девчата прыснули от смеха, не забывая, правда, с опаской поглядывать на Ингу - учитывая их первое знакомство, подобные вольности могут быть чреваты. (Характер у Королевы ничего себе такой, по шкале стервозности можно дать десятку.) Но та даже головы от своего компьютера не подняла - выходит, зря переживали! Ну и дела-а... Интересно, Янке только показалось или на Ингином лице и вправду промелькнуло сдержанное подобие улыбки?..
   От нечего делать девочка присмотрелась внимательней и про себя отметила, что их новоиспеченная руководительница сегодня какая-то другая, не такая, как раньше. Совсем не похожа на ту высокомерную Снежную Королеву, какой предстала во всей красе в первый раз, ну, как подменили за ночь! Следы усталости и чуть ли не пришибленности на прекрасном по-прежнему лице - не выспалась, что ли? И вообще не такая она молодая, как вначале показалось - лет тридцать, не меньше. Или это от аскетически залегших под глазами синеватых кругов?..
   Неожиданно для себя Янка ощутила прилив острой жалости - даже не то, чтобы жалости, а симпатии, скорее так. Кажется, Инге сейчас плохо: что-то неприятное вчера вечером случилось, от чего до сих пор не может прийти в себя... И не стоило над ней так мысленно измываться, только тревожить ауру негативными мыслями!..
   Не зря же Мастер Ольга в прошлый раз особенно подчеркнула, что сила и образность мысли у нее, Яны, потихоньку возрастают. Стоит лишь подумать что-то сгоряча, в раздражении - ну, или на кого-то обидеться, - и тут же под руками бьется посуда, или еще какая кухонная утварь с грохотом падает и что-то мелкое с барабанным стуком рассыпается... Приходится лазить на карачках по всей кухне, как Золушка, и собирать по крупинкам то рис, то гречку, и попутно размышлять о пользе позитивного мышления! Недавно даже компьютер сам собой отрубился, когда она стала вспоминать про Сергея и мысленно себя накручивать, что такой-сякой, редиска... А у мамы чуть телевизор не перегорел, как начали перерекаться - сразу пошли помехи, еле успели выключить.
   Вот потому, наверно, Мастер и заявила: постоянный контроль за своими эмоциями, словами и - в особенности! - мыслями, только положительные высказывания - и никаких гвоздей!.. Короче, мокрая тряпка на голове. Все люди как люди, живут себе обычной жизнью, по мелочам не грузятся, зато персонально для нее целый свод законов и каких-то слабо понятных ограничений...
   В ответ на ее любопытный взгляд Инга встрепенулась, захлопнула ноутбук и неестественно бодрым голосом провозгласила:
  - Ну что ж, платья Оксана вам показывала, над прическами ещё подумаем, есть пара идей... Или пригласим парикмахера, пускай сам решает. Одним словом, должно быть интересно.
   "Охотно верю!" - опять мысленно согласилась с нею Янка и от всей души себя поздравила, что проявила такую понятливость и уступчивость. А то потом бы локти себе кусала, глядя на ГАлины и Алинкины фотки с показа! Платья модельерши Оксаны были красивенные, как прямиком из сказки... У Янки при виде такого богатства аж дух захватило от щенячьего восторга: одно легкое и воздушое, из нежно-голубой тафты с кружевами, второе - золотое и сверкающее, из тяжелой блестящей парчи, ниспадающей до самого пола складками. (Вот его предусмотрительная Яна Владимировна сразу же забила для себя, а девчат призвала в свидетели.) Галька в свою очередь заявила права на другое - бархатное, ярко-алое и с декольте чуть ли не до колен, как раз в ее неброском стиле. (И не прогадала, кстати: с черными волосами Клеопатры должно смотреться обалденно!) А еще было изумрудное, цвета первой весенней листвы, только чуть попроще и поскромнее; и черное, как ночь, с длинным лохматым шлейфом и причудливой шляпой из кудрявых перьев... "Гринпис" бы, конечно, не одобрил, но красота невообразимая. Окончательно размякнув от сладких воспоминаний, Яна не удержалась и вставила свои пять центов:
  - Сюда надо музыку классическую, "Осень" Вивальди. Я даже вижу, как это будет...
   Галька отреагировала оперативно и пребольно пихнула её острым локтём под ребро - годами отточенный фирменный способ приведения подружки в чувство! На вопросительный Ингин взгляд Галина батьковна моментально скорчила простодушную мину, будто совсем тут ни при чем. Как в ответ на это потрясение, у Яны внезапно включилось вИдение: вместо Инги перед глазами закачалась голубоватая сфера. Где-то посредине груди, на уровне сердечной чакры, четко и ясно прорисовывался подозрительный, очень неприятного вида темный круг. "Так вот оно что! - поняла Янка. - Поэтому ей сейчас так плохо..." Показалось даже, что это странное затемнение в ауре - сквозная дыра. С нарастающей паникой девочка ощутила, будто ее куда-то засасывает невидимым сверхмощным пылесосом... Сопротивляясь изо всех сил, она с вывертом ущипнула себя за руку и резко склонила голову над столом, чтобы скрыть выступившие на глазах слезы. (Не хватало ещё, чтоб Инга её за ненормальную приняла! Девчонки-то свои, ко всему привычные...) Галька наблюдала за всем с живейшим участием в цыганских черных очах, наконец трагическим шепотом заключила, цитируя любимый Юлькин прикол:
  - Плющит, штырит и колбасит.
   Янка зафыркала от смеха: ну, разве можно рядом с этой красавицей сидеть спокойно?.. Уже без всякой опаски подняла глаза и в прямом смысле оторопела: рядом с Ингой стоял незнакомый высокий парень, заботливо положив руку директриссе на плечо. И улыбался Яне, как драгоценной старой знакомой, с которой раз десять пили на брудершафт! Что добило окончательно, он ещё и заметно дрожал и раскачивался серебристой дымкой, отчего получался совершенно бесплотным - наверное, так выглядят миражи в пустыне... Горло сдавило от непередаваемого ужаса, незнакомец озабоченно нахмурился и закивал ей головой. А затем через несколько мучительных мгновений растаял, просочился куда-то вверх через потолок... Инга все так же низко склонилась над столом, корпела над своим еженедельником - выходит, ничего такого и не почувствовала... Уже не контролируя себя и сбивая по пути стулья, Яна пулей вылетела в коридор. Услышала только, как Галька за дверью громко сказала:
  - Это ничего, у неё бывает!
  Объяснила, называется.
   Полчаса, не меньше, девочка простояла перед треснувшим зеркалом в туалете - все дожидалась, когда осядет на дно этот иррациональный страх. Ладно еще, когда приходят ангелы и Архангелы, все в красивом белом свечении и иногда с крыльями, как полагается... Или солидные белобородые Учителя с просветленными лицами, в струящихся длинных одеждах - там тоже сразу все понятно, свои. Но чтобы вот такой, чуть не с улицы, ее современник в обычных синих джинсах и белой рубахе! Это уже полный перебор, на такое она не подписывалась!.. Есть, конечно, вариант, что какой-то Ингин знакомый нанес визит в астральном теле, но раньше-то она, Яна, ничего подобного не видела, не показывали... С чего это вдруг сейчас, задачку решили усложнить?!..
   Янка плеснула в лицо сильно отдающей хлоркой водой - не помогло, стало лишь холодно и мокро. Даже за крестик машинально схватилась, как за последнюю соломинку... Потом беззвучно стала призывать Архангела Михаила и постепенно все улеглось, страх свернулся уютным клубочком в самой глубине сознания. Прошло ещё неизвестно сколько времени, и в голове обнаружилась весьма здравая мысль, что нечего так сидеть взаперти, пора бы уже выбираться на свет Божий! А для свидетелей ее драматического бегства с препятствиями не помешало бы придумать отговорку поправдоподобней, а то это действительно выглядит очень странно, если наблюдать со стороны... Галька, конечно, сразу поняла, в чем дело, теперь от нее не отцепишься - как пить-дать, на обратной дороге пристанет с расспросами!
   "Что же это все-таки было? What was that??" - одолевала одна и та же настырная мысль. Но даже инглиш не помог, ничего путного в голову не пришло. Выходит, материализовался ее самый глубокий и тщательно скрываемый страх: что однажды она вдруг начнет видеть души "развоплощенных" - а по-простому, умерших, - как пара женщин у них на Рейки. (После их красочных рассказов Янка две ночи не могла уснуть). Только этого ей сейчас не хватало - "Шестое чувство", ё-к-л-м-н!..
   Когда Яна собралась-таки с духом и героически сунула нос в "кабинет директора", девочки уже готовились расходиться по домам. И что самое главное, все вели себя абсолютно нормально, как ни в чем ни бывало... Янка обрадовалась и только было намылилась пристроиться к подругам, но Инга её остановила:
  - Задержись, пожалуйста! Мы с девочками обсудили, а ты пропустила... Желудок не болит, все в порядке?
   "Ага, так это она решила, что я животом маюсь!" - сообразила Янка, всеми силами стараясь замаскировать несвоевременную улыбку до ушей. - Еще подумает, что анорексичка..." Удалось скорчить кислую физиономию и со страдальческим видом покивать в знак согласия, "Королева" на том и успокоилась.
   Выглядела Инга вполне адекватно, да и всякие посторонние личности в кабинете как будто не ошивались... Янку стали одолевать сомнения: а может, просто-напросто почудилось?.. Словно в ответ на эти мысли, где-то в мозгу на внутреннем экране вспыхнул образ того самого "привиденческого" парня. "Хотят показать, что это на самом деле?" - непонятно у кого спросила девочка, и тоже мысленно, как повелось в последнее время. Но никто не ответил, пришлось пристально в это напугавшее ее лицо всмотреться: красивый и какой-то слегка картинный, по-другому и не скажешь... Ворот белоснежной рубашки небрежно распахнут на груди, чуть удлиненные темные волосы в художественном беспорядке обрамляют лицо канонических пропорций - такой себе артистически-мужественный манекен за стеклом... Выглядит так, будто минуту назад вышел из салона красоты (ну, или сошел с какой-то рекламы). Может, кто-то из Ингиных друзей по модельному бизнесу?..
   А картинки стали накладываться одна на другую, будто слайд-шоу ускоренным темпом запустили. Янка еле успевала за ними следить. Миражный парень раздобыл непонятно где ручку (точно такой же навороченный золотистый "Паркер", что мирно покоился на Ингином столе) и принялся что-то чертить у себя на ладони. Она, Яна, должна сейчас рисовать - кажется, он этого от нее хочет?... Только ЧТО рисовать?..
   Инга в это время как-то замялась и, похоже, не знала, о чем дальше говорить. (А может, это бурная смена выражений на Янкином лице так подействовала, привела в легкое замешательство.) Девочке показалось, что директрисса и сама толком не понимает, для чего попросила ее остаться, что за блажь такая нашла?.. Наконец Инга медленно, с вескими паузами произнесла, будто опасалась попасть пальцем в небо:
  - Я видела твои фотографии, очень неплохие! Лицо необычное, выразительное, особенно глаза. Вот если бы и рост подходящий, могло бы что-то получиться...
   Янка нахмурилась дальше некуда: ну вот, уже проехались танком по любимому мозолю! Инга принялась торопливо ее успокаивать, словно испугалась, что строптивая девчонка сейчас развернется на сто восемьдесят градусов и уйдет прочь:
  - Хотя всё равно есть масса возможностей, не только работа манекенщицей. Есть еще beauty shoots - фото для каталогов, - если хочешь попробовать...
  - Они не выглядят счастливыми, - невпопад ответила Яна, Королева в недоумении приподняла идеально очерченные тонкие брови. Деваться было некуда, пришлось объясняться: Янка ткнула пальцем в разбросанные по столу фотографии "лучших моделей агенства", как с гордостью объявила Инга в самом начале: - Они не выглядят счастливыми изнутри, это ведь самое главное.
   Инга, судя по всему, её даже не слушала:
  - Хотя тебе было бы трудно. Ты, я вижу, создание нежное.
  - А я туда и не пойду! - вызывающе заявила Яна, пытаясь хоть этим эпатажем привлечь Ингино внимание. (Стоить ли говорить, что ее модельные мечты еще детских времен прозаическим образом развеялись - хватило одного небрежного замечания про рост. Осталась лишь глухая досада на саму себя, что так по-дурацки на что-то надеялась!) И ответила своим же мыслям: - Я выберу то, что мне интересно, что умею лучше всего. Где никто не будет меня грузить и напрягать...
  - Если бы можно было взять от жизни только то, что интересно!.. - с какой-то горечью улыбнулась Королева и покачала головой. А глаза при всем при том отсутствующие, уже куда-то в неведомые дали улетела... Надо же, а Янка думала, что она одна так умеет - выпадать из реальности в самый неподходящий момент!
  - Можно, некоторые так и живут, - с железной уверенностью проговорила она вслух. Инга упорно не поднимала на нее глаза - значит, настолько увлечена своим внутренним с кем-то диалогом... Потом все-же очнулась и заметила Яну на другом конце стола:
  - Ты что-то рисуешь? - не спрашивая разрешения, взяла у девочки из рук тетрадный листок в клетку (Янка выдрала его в спешке из конспекта по химии) и бросила мимолетный взгляд, как будто бы чисто из вежливости. И вдруг побелела еще больше и начала заикаться, в какое-то мгновение Яне опять стало очень не по себе:
  - ОТКУДА ТЫ ЗНАЕШЬ????
   Портрет и впрямь получился удачный. Пожалуй, лучшая её работа, с перепугу такой талант прорезался!.. "Только кто ж его теперь отдаст..." - в унытии сообразила Янка и осторожно потянула за край рисунка. Но Инга держала его крепко, вцепилась сразу всеми наманикюренными пальцами - вон уже и помяла с боков... Яна мужественно смирилась с потерей, шумно вздохнула и медленно произнесла, тщательно взвешивая внутри себя каждое слово:
  - Он стоял рядом с тобой, в тонком теле. Я иногда вижу такие вещи, как видения... Поэтому в первый раз и убежала, стало страшно. Он... живой?
  - Насколько я знаю. Жив-здоров и вполне упитан, - Инга уже пришла в себя и выглядела абсолютно спокойной, вот это девушка! Железная леди. Она, Яна, ещё б до конца дня тряслась от нервного мандража, а ночью бы не могла заснуть и бегала из спальни в кухню за двадцать пятой по счету чашкой чая... Девочка спросила всё с той же предельной осторожностью, как у тяжелобольного:
  - Что у вас случилось?
  - Он уехал по контракту. Насколько я знаю, последние два года живет в Лондоне.
  - Ты его не отпускаешь, поэтому тебе плохо. У тебя в ауре прямо дыра на месте сердца, откуда постоянно вытекает энергия, я увидела... Если хочешь, я могу что-то с этим сделать. Прямо сейчас.
   Инга курила, задумчиво пуская голубоватые колечки дыма в потолок, и опять ее не слушала, застряла где-то внутри. Потом иронично, хоть и не без горечи, улыбнулась:
  - Ты можешь изменить мою жизнь?
  - Я не могу. Зато ты можешь. Зачем-то ведь мне это всё показали!..
   Директриса щелчком затушила сигарету в стильной фарфоровой пепельнице, словно приняла где-то там, в глубине, незримое решение:
  - О'кей! Что ты можешь сделать?
  - Мне нужно твое согласие.
  - Ну что ж... Я согласна, - и лихо улыбнулась, как израненный боец перед последним боем, когда уже нечего терять. Янка невольно ей залюбовалась: вот это характер!
  - Закрой глаза, расслабься... - Инга едва заметно поджала губы, и снова тень иронии пробежала по бледному лицу и спряталась в уголках изящно изогнутого рта. Ну конечно, кто станет воспринимать всерьёз пятнадцатилетнюю девчонку, да еще и немодельного роста?.. Янка попыталась добавить в голосе металла, но вышло что-то уже совсем несуразное. "Таким голосом только поэтов серебряного века декламировать! Ну, еще французские песенки распевать, у них там тоже все писклявые..." - посетовала в отчаяньи. А вслух заявила, для строгости округляя глаза:
  - Так не пойдет! Давай сейчас сделаем одну вещь: попробуй полностью отключить ум и логическую оценку. Мне надо твое полное доверие, - длинные, как стрелы, Ингины ресницы вздрогнули и замерли в нерешительности, пришлось наподдать жару: - Или ничего не выйдет, я даже не стану за это браться! Только зря время терять.
   Энергия пошла уже давно, все тело гудело пчелиным ульем от этой переполнявшей Янку невидимой силы. В какую-то секунду почудилось, что она изнутри растет, разбухает, как дрожжевое тесто, вот-вот коснется головой потолка... Усилием воли Яна вернула себя в Ингину каморку. Важнее всего сейчас - не поддаться соблазну и не погнаться за этими острыми ощущениями. Они будут, как нарочно, уводить ее от сути и заманивать в ловушку самыми неожиданными образами и озарениями. А то и целыми приключенческими фильмами, такая себе вкусная конфета в блестящей яркой обертке... Так можно всю жизнь проблуждать по этому лабиринту, и ни на йоту не продвинуться! По их лицейскому жаргону, ИБД - имитация бурной деятельность. Да и Мартын на своих семинарах по сто раз подчеркивает: "Куда внимание - туда и энергия".
   "Ишь ты, целую мысленную поэму успела сплести! Опять эта внутренняя болтовня... Ну все, больше дела, меньше слов!" - девочка мягким движением положила руки Инге на макушку:
  - Чувствуешь это место? Представь, что у тебя там распускается цветок и через него начинает струиться энергия. Она течет через тебя всегда, только обычно ты её не чувствуешь... Открывай макушку, вот так, хорошо... Теперь открывай копчик, сильнее!
  Внутреним зрением она ясно видела, что сверху энергия течет легко и даже весело, искрится и переливается всеми цветами радуги, зато внизу явно стопорится, буксует и не может пробиться дальше... Мартын однажды сказал, что это может означать проблемы по-женски - вот такие забитые мусором нижние чакры...
  - Почувствуй мощный поток энергии, который течет сквозь тебя. Даже два потока энергии: один направляется вверх, другой вниз. Теперь мысленно раскрывай грудь в этом месте, - она легко коснулась Инги чуть выше солнечного сплетения, на месте касания послушно заструился энергетический ручеек. Сперва тоненький и неуверенный, но уже через полминуты мощный и широкий, как Днепр во время разлива. До чего же мутный Поток, слишком много грязи накопилось...
  - Какой цвет видишь? - неожиданно спросила Яна. - Только не думай, посмотри краем глаза!
   Инга неуверенно отозвалась:
  - Зеленоватый с коричневым, грязный такой.
  - Неприятный?
  - Да. Болотный.
   "Вот не зря Мартын утверждает, что женщины хорошо работают в цветом, намного лучше мужчин! У тех свои фишки... Надо будет спосить, какие. Мартын вон десять лет над собой работал, пока не появилось наконец ясновидение!.. Пожалуй, у всех женщин от рождения немного открыт третий глаз..." - изо всех сил стараясь не "въезжать" в эти посторонние мысли, Янка продолжила спокойным размеренным голосом (знала бы Инга, чего ей стоит это спокойствие!):
  - Размывай потоком энергии тот болотный цвет, пускай выходит... Дождись, чтобы все стало чистым, белым, - Инга работала на удивление легко, без малейших усилий. Янке почти что не приходилось вмешиваться - чуть-чуть помогаешь, корректируешь по ходу дела, и всё... (По сравнению с некоторыми железобетонными товарищами, что приходят на прием к Мартыну, это не работа, а одно сплошное удовольствие!) Ещё один скрытый талант, так легко ей обычно бывает только с Юлькой. Теперь уже два непроявленных таланта, все схватывают на лету!
  - Что сейчас, какой цвет?
  - Непонятный. Светлеет...
  - Хорошо. Но что-то ещё осталось?.. - Она и сама видела, что осталось, на такие конкретные залежи нужно время. Это Мартын приучил постоянно спрашивать, сверяться с пациентом, даже если тебе и так все ясно - пусть человек привыкает работать в одиночку, потом пригодится... Силы медленно, но верно иссякали: если так будет продолжаться и дальше, то ненадолго ее, Яны, хватит...
  - Кажется, все! - очень вовремя, ничего не скажешь! А то Яна Владимировна была уже на последнем издыхании. "Ты смотри какая хилая, надо накапливать энергию!" - покритиковала себя мысленно. - Какой цвет?
  - Белый, - о Боже, а ведь это ещё не всё! Только половина работы сделана... И зачем она в это ввязалась, никто ж за ухо тянул! Но Янка по возможности спокойно продолжала - это уже вопрос профессиональной чести:
  - Теперь поставь перед собой то событие.. Ты знаешь, какое.
  - Какое? - эхом откликнулась Инга.
  - Ты собираешь чемоданы! - От усталости Яна потеряла всякую осторожность. Хотя какая тут может быть осторожность, когда картинка прямо горит перед глазами неоновой высеской, и никуда от неё не спрячешься... Инга заметно вздрогнула и раскрыла невероятно голубые глаза - видно, хотела что-то сказать. Но Янка не дала ей и рта раскрыть: - Не думай! Переживай это событие, войди в него, как будто оно происходит с тобой сейчас. Переживай его...
   По Ингиным щекам градом покатились слезы, оставляя едва заметную темную дорожку от туши или теней. Она виновато улыбнулась и принялась вытирать эти слёзы прямо ладонями, как ребенок. Янку так и скрутило от хлынувшей потоком прямо на нее боли и отчаяния. А ведь сидящая перед ней потрясающе красивая девушка живет с этим всем не первый год! И виду не подает, разве что насмешливо улыбается, когда впору волком завыть от безысходности... Всё, хватит! Сама уже въехала по уши, никакого профессионализма!
  - Если хочется плакать - плачь! Отпусти его, скажи вслух: "Я отпускаю!"
  - Я отпускаю!
  - Еще раз! Крепко сидит...
  - Я отпускаю! - Яна увидела, как что-то непонятной формы отделилось от Ингиной ауры и легким облачком полетело вверх, опять прошло через потолок и исчезло без следа. И вытерла со лба неизвестно откуда взявшийся липкий пот:
  - Хух! Улетел твой орёл. Можно открыть глаза.
   Инга сидела, сложив на коленях руки - очевидно, прислушивалась к себе. Ее лицо чудесным образом изменилось: разгладились горькие морщинки у рта и почти исчезли усталые тени под глазами. Или это свет по-другому падает... Сколько же Королеве лет? Сейчас бы Янка сказала, что двадцать пять - это максимум, да и то с большой натяжкой...
  - Как состояние?
  - Непонятное. Такое легкое, так бы и взлетела... Что-то изменилось.
   Несмотря на навалившуюся на плечи нечеловеческую усталость, Яна счастливо улыбнулась: вот ради таких моментов и стоит жить!
  - Ты бы себя видела, такая красивая! Энергетически. Теперь можно сделать проверку: встретиться с ним и посмотреть, цепляет или нет? По идее не должно...
  - Встретиться не получится.
   Янка прикусила язык, но Инга уже окончательно пришла в себя, только кривовато улыбнулась. Маленькая девочка с огромными глазами спряталась обратно в свое убежище, как улитка в раковину, но это больше не имело ровным счетом никакого значения. Главное, Яна теперь знает, что она есть.
  - Как ты это сделала? Ты экстрасенс?
  - Нет, я только учусь, - глуповато-довольная улыбка словно бы приросла к лицу - видон сейчас, наверное, не из самых интеллектуальных... Раньше бы Янка ни за что не поверила, что такое бывает: устала, как собака, зато настолько, абсолютно и безгранично, рада!..
  - Сколько тебе за работу? Это ведь работа? - спросила вдруг Инга.
   От неожиданности девочка растерялась:
  - Работа... На это уходит много сил, лучше перекрыть. Можно шоколадку...
   Вот о плате она опять не подумала, аналитический ум... Сколько раз Мастер запрещала проводить такие эксперименты просто так, за "спасибо"! Прекрасно ведь знает, что потом выдыхаешься и приходится расплачиваться собственной энергией - вон как тогда после Юльки... И хорошо еще, если не здоровьем!
   Инга поспешно достала из крошечного бархатного кошелька несколько купюр и даже не колеблясь (как люди это часто делают, отдавая свои кровные деньги) протянула их Яне. И не дала опомниться: вихрем заметалась по комнатушке - явно куда-то опаздывала, - побросала в сумку какие-то бумажки, затем ноутбук, схватила со стола растерзанную пачку сигарет и вот уже исчезла за дверью. Только ароматным ветром в лицо пахнуло. Через полминуты, правда, вернулась, просунула голову в дверную щель. ("Что-то забыла! Совсем как я," - с довольнейшей улыбкой подумала Янка.) Но оказалось, не совсем:
  - Спасибо! У меня есть твой телефон, если что... - выпалила поспешной скороговоркой и опять скрылась за дверью.
  Яна только и успела крикнуть вслед убегающим каблучкам:
  - Позвони мне после проверки!
   "Всё чуднее и чуднее", как выражалась когда-то Алиса в Зазеркалье. Или не Алиса, дай Бог памяти... Ну разве это нормально: отношения начались со стойкой взаимной неприязни, а потом вдруг плавно эволюционировали в такую же горячую симпатию... (Во всяком случае, с ее, Янкиной, стороны. Что думает по этому поводу Инга, одной ей известно.) И все равно Яна то и дело ловила себя на мечтательных до смешного мыслях - если честно, то звучало крайне несолидно: "А хорошо б такую старшую сестру! Классная... Она бы мне все показывала и рассказывала, хотя бы про макияж и всякие заморочки стилистов... Вот была бы красота!"
   Затем вспомнила о деньгах в своей руке: их оказалось чересчур, до неприличия много. Даже папа никогда ей столько не давал. Что-то Снежная Королева погорячилась!.. "А ну, прекращай! - вмешалась в этот сумбур строгая мысль "извне". - Это называется "отвергать подарки Вселенной..." Мастер так на семинаре говорила, что ли, про подарки-то Вселенной?.. Сколько же у нее, Яны, в голове всякой всячины напихано!
   А силы между тем иссякли окончательно, навалилась уже знакомая по сентябрьским событиям слабость, закружилась голова и тоненько зазвенело в ушах. Сейчас бы съесть многоэтажный бутерброд и завалиться спать до следующего утра... (Да что там до утра - хотя бы до полудня!) Янка уже и свободное местечко на полу присмотрела, так и увидела себя: как валится в замедленной съемке на это (не первой свежести!) ворсистое ковровое покрытие цвета весенней травы и тут же на лету засыпает... А потом пусть делают с ней, что хотят, с места не двинется - пускай хоть трактором вывозят! "Да-а, развезло меня... Если папа сейчас заберет, будет очень кстати," - подытожила она и после недолгих, но энергичных поисков выудила из сумки мобильник. (Батарея была почти разряженная, еле-еле хватило хватило на один короткий звонок. Ну что ж, Яна Владимировна в своем репертуаре!)
  
  
   (Продолжение следует)
  
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"