Обширный школьный вестибюль был густо заполнен народом. Я стоял в первом ряду, потому что наша группа еще только ожидала момента, когда можно будет приступить к работе. Но первая и вторая группы уже активно занимались своим делом: учащиеся первой группы приносили унитазы из туалетов со всех четырех школьных этажей и расставляли их аккуратно точь в точь над рядами шестилепестковых металлических диафрагм, плотно закрывавших сливные трубки; вторая же группа учащихся, разбившись на пары, поочередно выносила из примыкавшей к вестибюлю столовой еще теплые и свежие трупы. Я слышал, как некоторые из носильщиков тихо чертыхались сквозь зубы, спотыкаясь под тяжестью трупа на ступеньках, которые вели ко входу в столовую.
Наконец нашей третьей группе дали команду приступить к работе. Мы организованно разошлись по вестибюлю, встав каждый перед своим унитазом. Наша работа была самой незамысловатой, но и самой ответственной: нужно было, взяв лежащий поблизости труп, аккуратно поместить его в унитаз так, чтобы труп попадал точно на диафрагму. Проделав это, я услышал, как диафрагма раскрылась, и в тот же момент труп в моих руках начал медленно опускаться вниз. Когда он прошел в унитаз полностью, я посмотрел вниз и увидел сливную трубу, внутри которой находилось ранее закрытое диафрагмой бешено вращающееся шинковочное лезвие, уже покрасневшее от свернувшейся крови.
Из-за теплой летней погоды трупы остывали довольно медленно, и раз за разом держать их в руках, пропуская в унитаз, было довольно неприятно; но в целом, работа была не намного сложнее прокручивания мяса через мясорубку. Но когда я в очередной раз отходил от унитаза к стене столовой за новым трупом, я вдруг заметил, что спуск в подвал, который находился с противоположной стороны от входа в столовую, не закрыт как обычно на замок, а железная решетка, закрывающая подвальную лестницу, слегка приоткрыта. Нужно ли говорить, что мое любопытство тут же побудило меня тихо проскользнуть вдоль стены и незаметно пролезть за решетку?
Зрелище, которое я там увидел, было поистине потрясающим. Второй лестничный пролет, тот, что был обычно скрыт от глаз, когда решетка была закрыта, обрывался в никуда; пространство под полом вестибюля было таким огромным, что тусклый свет сортирной лампочки в двадцать ватт не доходил даже до стен, не говоря уже о той пропасти, куда непрерывно валилась через сливные трубки перемолотая требуха. Но хотя я не мог ни одним из своих пяти чувств ощутить, что же происходит там, внизу, что-то внутри меня - может, то самое шестое чувство - знало: то, что находилось внизу, сейчас испытывает огромное удовлетворение. Совершенно потеряв счет времени, словно зачарованный я наблюдал за тем, как глубоко внизу непроглядная чернота поглощает непрерывный поток свежеперемолотого мяса.
***
Поздним вечером, когда все выпускники уже разошлись по домам, покрытая бетонными плитами площадка перед школой задрожала; заросшие травой промежутки между плитами начали увеличиваться в размере, пока наконец первая плита не провалилась куда-то вниз. За ней, подобно сбитому заборчику из костяшек домино, лавиной последовали остальные; фундамент школы зашатался, и через несколько секунд все строение рассыпалось на кирпичи, тоже исчезшие в черном провале. И наконец из провала выбралось под свет вечернего неба нечто неописуемое. У него было множество омерзительных щупалец, покрытых присосками; множество омерзительных треугольных зубов вокруг громадной пасти, настолько громадной, что все остальное казалось лишь ее обрамлением; и наконец, когда оно убедилось что снаружи достаточно темно и яркий свет не повредит их, оно раскрыло множество своих омерзительных глаз, состоявших лишь из белка и черного зрачка без радужки. Оно быстро нашарило своими глазами всех тех оцепеневших от шока людей, которым не повезло в этот час оказаться рядом с ним, и его щупальца за доли секунды протянулись к ним, вцепились в них своими присосками и отправили всех захваченных в огромную пасть.
С тихим удовлетворением я наблюдал с балкона за тем, как один за другим гаснут городские огни, и то тут, то там разгораются зарева пожаров. У меня было легко и радостно на душе. Наконец-то я закончил учебу.