... И вот стоим мы с ней, под этим козырьком, а дождь, что град, крупный, убойный. Она в глаза, так... смотрит, и веришь, меня подтрясывать начинает, а внизу где-то змей голову поднимает. Я говорю, не смотри ты так. Я ведь мужик. Она, сука, смотрит, чувствует, что меня повело и все равно смотрит. И улыбается. Они всегда знают, что с мужиком происходит. А мне и взгляда не оторвать и в руках ничего, чтобы брюки-то спереди прикрыть, малы они вдруг стали. Народу вокруг много, неудобно ведь от такого недержания. И не удержишь это. Отворачиваюсь вроде в сторону, но как магнитом, опять в глаза. Тут я чувствую, совсем дело плохо. А она, ты, говорит, прижмись ко мне, а то, мол, до меня дождь долетает. Я к ней придвинулся. Может, это духи у нее такие, но я думаю, что это и есть запах женский. От которого с ума сходить начинаешь, и соображения не больше, чем у воробья остается. Все, говорю, я пошел, а то у меня вещи без присмотра остались. Она смотрит и говорит, иди, я тебя отпускаю. Улыбается. Знает, что скажет слово нужное, я про вещи и про себя забуду. Болонкой за ней побегу. Жди, говорит. На неделе зайду. Дождь как раз кончился, и я пошел, а сам думаю, лучше бы дождь, охладиться хоть маленько. В горле пересохло. Вот так-то. Не знаю, придет или нет. Жду теперь. А ну как, придет...?