Аннотация: Я как почуял, что не болит голова, так и понял - не к добру это. Где же это видано, чтобы с похмелья и голова не болела. Добром это никогда не заканчивалось. Ага. Вот и вчера то же...
Пахомыч - лесоруб.
- Вот и рассвет. Наконец-то. Я уж думал не увижу больше солнышка, ага. Чего тут у нас вечер было-то... Расскажу - не поверите. Я бы наверно не поверил. Да что наверно, точно не поверил бы. Расскажи кто мне такое, я бы и слушать не стал, и рассказчика бы послал подальше и посеверней. К Митьке вон послал бы. Ага. Митька у нас по этой части мастак - притчи рассказывать. Он всегда, как только рот ниоткроет - так и притча. А как откроет - так и того страшней. Ой что было, что творилось-то... Я сейчас и себе с трудом верю. День вчера начинался как-то необычно. Голова у меня не болела. Утром и голова не болит. После вчерашнего. Да-а-а... Я как почуял, что не болит голова, так и понял - не к добру это. Где же это видано, чтобы с похмелья и голова не болела. Добром это никогда не заканчивалось. Ага. Вот и вчера то же...
Просыпаюсь я, значит, утром. Светло уже. Солнышко прямо в глаз светит. В левый. Правый-то я не сразу открыл. Чего-то он сразу не открывался. Я тогда еще подумал - не к добру это. Я, значит, проснулся, начал самодиагностикой заниматься и аутотренингом. Да-а-а... Еще позавчера я и слов-то таких не знал, а вчера спросонку-то заниматься начал. Давай, говорю, Пахомыч, вставай да иди к зеркалу - смотри, чего у тебя с глазом случилось. А то ведь странно - голова не болит, а глаз не открывается. Обычно наоборот, с похмелья-то. Вот ведь мистика. Да-а-а...Это уж потом, ближе к обеду, мне Гришка рассказал и про мой аутотренинг, и похвалил меня за самодиагностику, и рассказал как я к своему аппарату самогонному обниматься лез, да не удержав равновесия приложился к нему правым глазом. А голова у меня не болела, потому что он какой-то анаболик мне вколол. И все мне было понятно, и все было здорово, но чувствовал я - что не к добру все это. С Гришкой-то мы до обеда разговаривали. Я его еще просил остаться, поговорить, да самогоночки откушать. Протестировать, так сказать, на вкус результаты ремонта. Ага. Он же мне его починил, аппарат-то, после моих объятий. Но Гришка отказался. Работы говорит много. Ну ладно. Работа, так работа. Гришка - парень мастеровой, руки у него - золотые, голова - светлая, разве интересно ему со мной - стариком разговаривать. Спасибо хоть совсем меня не забывает. Забегает иногда. Помогает технику латать и настраивать. Вот сижу я, значит, обедаю чем бог послал, самогоночкой закушиваю. Ох и хороша у меня самогоночка - ядреная, вкусная, и цвет приятный - слабо фиолетовый с желтыми искорками. Да-а-а... Цвет - моя идея. Я когда аппарат свой программировал, ну, самогонный-то, ага, для микроволнового сепаратора уровень абсорбции примесей чуть убавил, а уровень торсионного облучения законнектил с генератором псевдослучайных чисел. Всего - то. Теперь добавляя в брагу компоненты нейральных полимеров можно получить вместо этилового дистиллята самогоночку высшего качества с красивыми цветовыми эффектами.
Вот, значит, выкушав три кружечки самогонки, чувствую, легко так на душе становится, приятно. Ощущения возвращаются старые, давно забытые. Запахи вдруг почувствовал. Как в детстве. Запах сырости, прелой древесины и мышей. Да так все четко и ясно почувствовал, как будто в далекое детство вернулся. Еще подумал, что не к добру это, но до того приятно, что я плюнул на все опасения и выкушал еще кружечку варева. Чувствую, по телу тепло стало растекаться. Сначала по туловищу, потом по рукам и ногам. И вместо своего бренного тела я ощутил тугой клубок затекших мышц. На стуле сидеть уже не возможно было и я, выхлебнув еще кружечку на посошок, пошел во двор прогуляться. Тело уже распалилось окончательно и срочно требовало грубой и тяжелой работы. И тут мне попался на глаза старый деревянный сарайчик со стратегическим запасом дров на 8 месяцев. Я вспомнил технологию заготовки дров. Удивительно, память у меня работала как никогда четко. Я снова ощутил себя тридцатилетним юношей, стоящим рядом с отцом. Слева от меня валялись березовые чурбаки в обхват толщиной и полуметровой высоты, спереди валялись
колотые дрова, передо мной стоял один из чурбаков, а в руках у меня был тяжелый свинцовый колун. Я легким рывком поднимаю колун над головой, чуть отвожу его за спину, и со всего размаху и со всей силы бью им в центр чурбака. По земле пробегает легкая дрожь. На чурке появляется небольшая трещина. Я снова вскидываю колун и бью в край трещины. Слышится треск древесины. Какие-то древние инстинкты добавляют азарта. Взмахнув свинцовым колуном еще раз, я бью в другой край трещины. Земля под ногами в очередной
раз вздрагивает, и две половины огромной чурки слегка подскочив вверх, разлетаются в разные стороны....
Да-а-а.... Технология конечно примитивная, но старики говорили, что они в молодости вот так заготовляли дрова на зиму. Это уж потом пришла техника, электричество, базы, бункеры, тракторы. А опыт заготовки дров стал передаваться от отца к сыну во время таинства посвящения мальчишек в мужики. Чтобы стать настоящим деревенским мужиком, надо было расколоть пять кубометров березовых чурбаков. Ощущения праздника тела и пьянящего азарта не возможно передать словами. Их нужно пережить и прочувствовать.
И так мне сильно захотелось вновь пережить давно забытые ощущения, так сильно зазуделись мышцы, что я в три прыжка долетел до сарая, схвати топор и бегом припустил в лес. Подбегая к лесу я увидал бабку Дарью и повернул к ней. Но она, увидав бегущего к ней Пахомыча с топором в руке, побледнела, бросила корзину с грибами и с громким визгом пустилась на утек. Странно, я хотел поделиться с ней своими необычными ощущениями, но баба - есть баба. Сама себе чего-то придумала, и своей же выдумки испугалась. Да и шут с ней. Мышцы уже жгло не на шутку. Я ринулся в лес. Подбежал к первой попавшейся сухой осине и с разбегу вонзил в нее топор. Дерево отозвалось звонким гулом и хрустом ломающихся и падающих веток. Одна из падающих веток со всего разгона стегнула меня по спине. От боли я выронил топор, и рассердившись на осину, уперся в нее двумя руками, и стал раскачивать взад-вперед. Память снова вернула меня в детство. Я вспомнил, как бегал со сверстниками в лес валить гнилые деревья. Бывало, подбежишь к стволу тонкой и высокой сосенки без веток, упрешься со всей силы, и чувствуешь каждой мышцей своего тела как ствол сначала быстро, а потом все медленней и медленней наклоняется, и почти уже совсем останавливается. Но тут ты рывком упираешься в ствол грудью, и этого оказывается достаточно, чтобы возле самого корня ствол с громким хрустом начал рваться. Дерево вновь набирает скорость, и круша и кромсая встречающиеся на пути ветки, с гулом и треском рушится на землю. Даже простое осознание, что причиной всего произошедшего был только ты и твоя сила, дает непередаваемое ощущение собственного могущества. Но к этому ощущению добавляется какой-то первобытный азарт борьбы человека с природой, азарт самоутверждения и осознание себя значимой частью окружающего мира.
За мгновение вспомнив все, и пережив снова, я как и в детстве уперся грудью в ствол, и весьма не тонкая осина затрещала и начала свое затяжное падение. Но этого мне показалось мало, и я схватив топор, начал рубить и без того рвущуюся древесину ствола, заставляя дерево падать еще быстрее. Слушая, как трещат сучки и содрогается под тяжестью падающего дерева земля - я ликовал. Ощущая приятное утомление мышц - я блаженствовал. Я снова был молод и полон энергии. Я был СЧАСТЛИВ. Я чувствовал, как по венам течет жизнь, пульсируя все сильнее и сильнее.
Но что-то мне мешает - как комар перед сном. Что это за гул в ушах? Что за дымка перед глазами? Почему каждый удар сердца отзывается в голове тупой болью? И что это за живность меня окружила? Кто они? Что им от меня надо? Эй, кто вы? Почему молчите? Надо хоть топор поднять. Тело перестает слушаться. Плохо. Но сила еще есть. Я без боя не сдамся. -А ну расступись! Брысь отсюда! Вот я вас, шельмы! Ага, побежали. От Пахомыча еще никто не уходил....
Вот такие чудеса со мной происходили вчера. Ужас. Очнулся я уже заполночь лежа на своем диване. Рядом сидели Фрося, Колька и Гришка. Я хотел было подняться, но руки и ноги были связаны.
- Что за чертовщина? Зачем вы меня связали? Развяжите сейчас же!
- А ты, Пахомыч, того... буянить больше не будешь?
- Да что я вам маленький что ли?
- Голова-то как трещит... Руки ломит...
- Сейчас развяжу. Потерпи.
Ох и нарассказывали мне все трое.... Провалиться со стыда можно. Все рассказали. И как бабка Дарья охая в деревню приплелась охая и держась за спину. Еле ее отходили. И как в лесу меня нашли взбесившегося. И как я с выпученными глазами и перекошенным лицом громко орал и, махая топором, гонял по лесу всю деревню. И как я в болоте свой фамильный топор утопил. И как мужики меня скрутили и связали. И как я матерился, плевался, и кусался. Все рассказали. И если бы не мое хреновое самочувствие, я бы им ни за что не поверил. А я им рассказал про самогонку, и про ощущения детства и юности. Гришка мой аппарат проверил, и даже сам самогоночки попробовал. Ничего, говорит, все в норме. И откуда такой эффект? Ума не приложу. Мистика прямо. Вот, говорил же я, что голова с похмелья не болит - не к добру это....