Наш кишлак расположился на холме между двух больших гор. Да, здесь красиво! Высоко с вершин бежит маленькая речка Ангакча, а на её берегу и на холмах стоят высокие арчи. А если посмотреть на западный пик горы Айзунбаш во время заката, то сердце навсегда влюбляется в этот край, сливаясь с каждым красно-розовым лучом заходящего солнца. Последнее время нас стали посещать иностранные иноязычные туристы. Мы им не доверяем, но наши законы о гостеприимстве вынуждают нас приветствовать каждого чужеземца. Не то чтобы наш край был каким-то особенным, но только здесь, пожалуй, не было войны. Мы очень боимся войны. Много молодых сыновей и храбрых мужей забрала последняя война. Наши предки всегда воевали, и мы воюем по их законам. Но как же стало страшно воевать сейчас! И до нас дошли страшные машины и оружие. Раньше мы никогда не устраивали большие могильники. Нехорошо, когда труп на трупе в земле лежит. Мёртвые должны быть в покое, а если покоя не будет, то дух не даст спокойно жить живым. Но после последней войны было столько трупов, что женщины не успевали плести льняной кепин. Мы потеряли больше половины всех жителей кишлака. Благо, что и война не вечна. И небо очистилось от страшных самолётов, посланных из Центра, а мы перестали слышать постоянные канонады перестрелок. И больше не было войн. Мы договорились с соседними племенами открыто игнорировать друг друга, но, тем не менее, оставаясь в абсолютном нейтралитете. Так и живём... Ниши соседи стараются не думать о нас, а мы о них. И это работает! Границы, по старинке, обнесённые колючей проволокой никто не нарушает.
Странные люди прибыли в этот раз в наш кишлак. Мы как-то привыкли видеть европейцев, а эти люди были, даже ближе к нам, но они были совершенно чёрные. Странно, что никогда прежде мы их не видели. Они говорили на множестве языков, в том числе и на арабском. В отличие от белых американцев их женщины не щеголяли в открытых одеждах и не грубили нам. А мне особенно запомнился один случай. Мы сидели у костра и жарили ароматный шашлык. Наш амин приказал зарезать самого крупного барана из стада. А эти темнокожие бравые ребята. Они пне побоялись предложить свою помощь, но мы естественно отказались. Уж, кто как не мы, знаем, как правильно надо резать барана! Вечер был прохладным, но от костра пылало жаром так, что никому не было прохладно. Женщины как обычно сидели в стороне, укутанные в паранджу, увлечено переговариваясь. И тут ко мне подошёл чернокожий мальчик лет десяти, держащий за руку свою маленькую сестрёнку. Девочка дивлено рассматривала меня большими, тёмными глазами.
- Тётенька, расскажите сказку для моей сестры, - смущаясь, попросил мальчик на корявом арабском. Увы, мои сказки не были для детей такого возраста. Да и вряд ли девочка поняла бы меня. Пришлось поднапрячь память, перебрав все сказки, которые я знала. Странно, а я ведь знаю много сказок. Пожалуй, единственное, что пришло мне в голову, это была старая сказка о каменной розе. Я подвинулась и похлопала ладонью по деревянной скамье, на которой сидела. Но девочка лишь ещё больше вжалась в руку брата. Я ещё раз сделала приглашающий жест, и тогда мальчик посадил сестру рядом со мной.
- Как тебя зовут? - спросила я у него.
- Юван, - ответил мальчик, смотря на меня широко-распахнутыми глазами.
***
Я как обычно вскочила с первыми лучами солнца и пошла в поле следить за овцами. Как я люблю эти места! Горы, наш кишлак Брулдай, солнце, высокие арчи на берегу узкой и очень холодной речки Ангкча. Я здесь родилась и выросла. Но я никогда не видела свою мать или отца. Моя бабуля звала меня Айнур, а все остальные просто Рыжей. Какие рядом со мной живут милые люди! Внимательные и заботливые. Всегда когда я иду через кишлак, они улыбаются и смеются. А моя бабуля так заботится обо мне и, когда уходит к соседке, запирает меня в доме на замок, наверно, чтобы какой-нибудь заезжий злодей не навредил мне. Правда есть у нас и какие-то странные мальчишки... Даже не то чтобы странные, просто, они очень любят, когда я греюсь на солнышке на берегу, подойти и спихнуть меня в речку. Нет, я не против! Но хотя бы предупреждали бы...
Я вприпрыжку скакала по полю, а за мной на верёвке бежал молодой белый барашек. Дядька Тимур сказал строгим голосом, по обыкновению нахмурив брови, чтобы я ни коим образом не выпускала барашка из виду. Тогда я привязала его, обмотав верёвку вокруг своей левой руки. Я очень люблю петь, бабуля говорит, что когда я пою, я кажусь не такой странной. И сейчас я кружилась по полю и пела, барашек бегал за мной и постоянно блеял. Ему же тоже хочется петь! Когда солнце поднялось достаточно высоко, я взяла хворостину и погнала овец обратно в кишлак. Обычно мне давали ленивых овец, которые неохотно шли на поле и ещё более неохотно шли в загон. И было крайне странным, что мне доверили молодого барашка. Как же я всё-таки всех люблю! А в этот день у меня было просто замечательное настроение. Я пела всю дорогу! Я знаю очень много песен, поэтому могу свободно пропеть несколько часов, пока голос не осипнет.
И вот я шла уже вдоль берега речки, напевая незатейливую песенку, я всегда там хожу, как вдруг я споткнулась и кубарем покатилась по склону. Меня спас барашек, правда, я очень сильно вывихнула руку. Я поднялась и поправила верёвку на руке. Какое меня ждало разочарование! На том месте, где я обмотала руку верёвкой, теперь виднелись ярко малиновые ссадины. Но ещё большее разочарование ждало меня впереди. Я посмотрела на барашка и увидела, что тот валялся на камнях с высунутым языком и выпученными глазами. Мне стало так страшно, как никогда ещё не было! Даже темноты я так не боялась. Я кинулась на колени и стала разматывать верёвку, слёзы ручьями текли по моим щекам. А потом я увидела кровь на своих руках. Видимо он поранился, когда упал. Я совершенно не знала, что делать. Я подхватила барашка и побежала к дядьке Тимуру. Когда я бежала через деревню, никто не обратил на меня большего внимания, чем обычно. Нет, конечно все оборачивались мне во след и показывали пальцем, но это же нормально. Поэтому к тому времени как я добежала до лачужки пастуха, я немного успокоилась. Может всё не так страшно, как я думаю.
Я, нарушив все бабушкины заповеди, я влетела в его дом с криками. Дядька Тимур появился в дверях и ошарашено посмотрел на меня. Я зарыдала и упала ему в ноги, почувствовав тут же тяжёлый удар по подзатыльнику. Меня вышвырнули из дома. Уже во дворе я увидела бабулю, которая тут же схватила меня за руку и повела в дом. Как я могла! Дядя Тимур надеялся на меня, а я покалечила барашка. Я плакала всю дорогу и потом тоже плакала, когда бабуля заперла меня в моей комнате. Я не спала этой ночью. А на следующее утро меня повели по направлению к большей горе Айзунбаш. Солнце как раз только начало выглядывать из-за её пика, слепя глаза красно-розовыми лучами. Бабуля шла за моей спиной, я слышала её тяжёлые шаги. Меня следовало высечь, по крайней мере, я так думала. Справедливо, но неприятно... Однажды меня высекли за то, что я уронила котёл с тушёной бараниной на ноги нашему амину. Я потом три дня не вставала с постели. И всё-таки я счастливая! За всё есть своё наказание. У меня есть бабуля, которая сейчас почему-то плачет, и которую, я очень люблю. И даже дядька Тимур очень хороший человек, он ведь доверил мне барашка... Я шла и смеялась. В голове крутились слова из песенки "Горная сказка".
На этом сказка закончилась. Айнур казнили, забив камнями. Барашек, который погиб, должен был быть отдан в качестве откупа амину из соседнего кишлака. На следующий день амин из кишлака Брулдай был найден мёртвым, с перерезанным горлом, а его старшая жена бросилась в быстрые воды Ангкчи. Уже позже бабуля Айнур напишет в предсмертной записке, что Айнур была сумасшедшей дочерью амина.