Аннотация: 14 марта долгое время было у меня праздником.
Les jours tristes...
4-го марта 2008 года, около 13:00, светлым солнечным днем, я бодро шагал по улице Октябрьской в городе Полтаве, прогуливаясь, дыша свежим воздухом а также ища что-либо, достойное фотоснимка. Моя "фотоохота" не слишком-то ладилась в тот день: фотоаппарат, висящий в кобуре на поясе, за всю прогулку извлекался всего два раза. За эти два раза, он, однако, успел сделать около дюжины снимков - увы, все они, кроме двух, вскоре были удалены мной за полной неудачностью.
В чем причина неудач? Просто с самого утра и до полудня мне так и не удалось толком проснуться, и мой взгляд праздно скользил по миру, ни на чем надолго не задерживаясь. Может быть, красивого вокруг было полным-полно, а может быть - и вовсе не было, но так или иначе, я этого красивого не видел.
Бывает и так, что полусонный ум просто не поспевает за движением тела: шаги у меня длинные и быстрые, и я буквально "пролетаю" мимо достойного внимания или кадра.
Так произошло и в этот раз.
Хоть и недопробужденный, шел я довольно быстро: раз-два, раз-два! - топали мои тяжелые зимние боты по булыжной мостовой; левой-правой! левой-правой! - ступали ноги сами собой. Знаете, вроде как когда с горы спускаешься, или будто ветер попутный подталкивает. Какое-то упоение ходьбой меня охватило тогда: просто шел ради ходьбы, будто в ней удовольствие какое-то особое было.
По правую руку мелькали окна ЦУМа. Окна как окна, никогда на них внимания не обращал... И вдруг - рраз! - и остановился я непроизвольно, не без труда затормозив на полном ходу, неожиданно для самого себя, будто какая-то невидимая рука за ворот ухватила. "Что-то промелькнуло, чего я не разглядел... Но что?" - понял я. Чую - будто чей-то взгляд спины коснулся. Обычно мы чувствуем тяжелые и недобрые взгляды - но этот взгляд был очень легкий, воздушный, наверное, на диапазон тоньше человечьего взгляда. И не он лежал тяжелой дланью, и не вперялся копьями, а просто касался спины и словно звал меня: "Оглянись... Оглянись..." Да и взгляд ли вообще это был?.. Я неторопливо развернулся.
В одном из ЦУМовских окон обнаружился рекламный плакат. Не знаю, что он рекламировал - совсем не в этом было дело. Со щита на меня глядело, улыбаясь, знакомое лицо... Личико симпатичной брюнеточки с такой забавной короткой стрижкой...
"Снова она!.." - удивился я. - "Это неспроста. Это - знак! Очередной знак..."
...Я - отнюдь не любитель кино и телевидения. Не переношу ни того, ни другого. Точно так же найдутся те, кто не любит (или, скорей, не понимает? Не воспринимает?), скажем, классической музыки. "Фи, Моцарт!" - может воскликнуть такой человек. Для себя он будет прав, и переубеждать его - бесполезная затея.
Иногда, впрочем, случается и так, что и самый типичный "нелюбитель", услышав неслыханную прежде старую симфонию, внезапно для всех и даже для себя прослушает ее внимательно, не ушами - дрожащими струнами души11111111111111111111111111111111111111111111111111111111111111111111 воспримет ее, от первой до последней ноты... Так он, к своему изумлению, переубедится - пусть даже касательно одной симфонии.
Так же и я, с презрением относящийся к большинству кинофильмов, сделал однажды чудесное открытие, показавшее мне воочию, что кинематограф все-таки может быть отдельным видом искусства...
"Le fabuleux destin d'Amelie Poulaine"... Кто-то посоветовал мне посмотреть этот фильм - и я посмотрел его, как только появилась техническая возможность. "Удивительная судьба Амели Пулен". По непонятной прихоти переводчика это название превратилось в "Амели с Монмартра" (на коробке же диска значилось вовсе короткое - "Амели"). Вечером одного из печальных, скучных дней, каких у меня большинство, посмотрел я этот фильм. И вопреки всем моим ожиданиям, я просмотрел его два раза подряд, почти затаив дыхание... Избегая даже моргать лишний раз, дабы не пропустить чего важного, наблюдал я чуждую, непохожую на нашу, яркую и почти сказочную жизнь далекого Парижа - далекого, необычного города, полного яркого солнца, населенного необычными людьми...
...Девочка Амели, дочка замкнутого врача и истеричной учительницы, из-за мнительности отца лишена контакта с реальным миром и вынуждена жить в мире фантазий и мечтаний, ведомом только ей; в мире, радужном и живом по сравнению с блеклой явью. Незаметно, словно вскользь, как облака, влекомые легким ветром, пролетели годы - и девочка, незаметно же, превратилась в красивую девушку, сохранив при этом чистый, полудетский взгляд на мир...
И хотя иному Амели может показаться странной, чудаковатой - ее глазам доступно замечать многое, о чем тот иной никогда в жизни и не подумает. Ее чувства, ее мысли, да и вся ее жизнь имеют иной диапазон, нежели у большинства - но как одинока и однообразна эта жизнь!..
Но небольшой камешек, умело пущенный из рогатки, способен разбить вдребезги большущее стеклянное окно. Будучи брошенным с горы, этот же камешек может потянуть за собой целую "толпу" собратьев, дав начало лавине. Упав в тихие воды заболоченной заводи, он заставит долго-долго трепетать сонную поверхность, покрытую ряской... Так маленький, даже незаметный случай влечет за собой ряд новых случаев, разбивая ряд монотонных событий - и к чему новые события приведут, никому не известно. Иной раз даже благодаришь эти случайности, эти совпадения - и думаешь потом, случайны ли они вообще?..
Именно такая кажущаяся случайность происходит и с Амели. Подумать только - крошечный предмет, упавший на пол, повлек за собой цепочку событий неожиданных и удивительных, наконец-то сбив жизнь замкнутой официантки с привычного монотонного пути. В поисках оброненной крышечки от флакона девушка случайно открывает маленькую тайну - находит тайничок мальчика, много лет назад жившего в этой квартире, коробочку, полную детских сокровищ... Кто-то не придал бы находке значения и тут же отправил бы ее в мусорку - но только не Амели Пулен! С неожиданным упрямством Амели начинает искать владельца тайничка - и находит его! Не желая попадаться ему на глаза и отвечать на кучу вопросов, она возврашает сокровище хитрым образом, так, что владельцу - пожилому господину Бретодо, - это кажется случайной, чудесной находкой. Как удар грома среди ясного неба, как удар мешка по голове, сражает его эта находка. Воспоминания о детстве вдруг предстали перед ним, дотоле пылившиеся в самых дальних закромах памяти; предстали яркими и живыми, хлынув нежданным потве вдруг предстали перед ним, дотоле пылившиеся в самых дальних закромах памяти; предстали яркими и живыми, хтоком, ошеломив и шокировав Бретодо. Так резкий удар тока пробуждает замершую сердечную мышцу - и Амели видит, что жизнь седого человека изменилась, и он вряд ли когда-нибудь забудет о произошедшем.
Не забудет об этом и сама Амели. Стоило ей лишь раз вмешаться в чужую жизнь - и с этого момента ее собственная замкнутая жизнь обрела смысл: делать людей счастливыми, своими руками производя настоящие чудеса...
И, как оказывается, чудо вполне можно сделать, совсем не будучи волшебником, и такие чудеса порой оказываются гораздо удивительней всех сказочных превращений и исчезновений. Амели наблюдательна, хитра, и находчива - и многие чудеса даются ей легко и непринужденно, почти мимоходом, словно она всю жизнь этим занималась. Вероятно, так оно отчасти и было: просто она начала воплощать наяву то, о чем мечтала и фантазировала много лет.
С небывалым для меня увлечением смотрел я, как девица Пулен строит злые каверзы хамоватому продавцу фруктов Колиньону, карая его за то, что тот обижает своего безответного неловкого помощника (притом, что неловок он оттого, что однорукий!). Подбрасывает соседу-инвалиду видеокассеты со светлыми и жизнерадостными сюжетами. Меланхоличной мадам Фонтан, живущей воспоминаниями об измене покойного мужа и перечитыванием его писем, внезапно приходит новое письмо от мужа, "утерянное из-за аварии почтового самолета" (на деле - ловкая мистификация, сделанная Амели) - последнее письмо, непохожее на все предыдущие, враз перечеркнувшее годы печали и самокопания. Отец нашей героини, окончательно замкнувшийся в себе, однажды утром обнаруживает исчезновение своего единственного объекта заботы - ...гипсового гнома, стоящего в саду. Вскоре гном начинает присылать ему письма - из разных концов света... "Может быть, ему захотелось попутешествовать, повидать мир?" - предполагает Амели. В конце концов гном возвращается из путешествия - и тогда в путешествие отправляется сам господин Пулен, прежде почти не покидавший дома.
С восхищением смотрел я на эти рукотворные чудеса, на славную героиню фильма, на удивительные совпадения, на то, как новый смысл жизни выводит Амели на след первой настоящей любви...
Конец фильма, конечно же, самый счастливый: Амели и Нино, двое одиноких и по-своему странных людей, наконец-то встречаются, и два маленьких мира, сотканных из мечты и фантазии, соединяются, слившись воедино. Две необычные истории стали одной, новой историей, куда более интересной...
И грустные, и счастливые мысли родились во мне в тот вечер. Если бы за неделю до того кто-нибудь сказал мне, что фильм может очаровать меня так же, как книга, мелодия или картина - я рассмеялся бы в лицо. Но теперь я понял, что и кино (хоть и далеко не всегда) - может быть родом искусства. Как бабочки, кружились эти прежде незнакомые мне мысли - но не столько в голове, сколько в сердце, в таком непривычном для мыслей месте.
Мысли, печально-легкие, как игра гармоники, звучащая в фильме. Мысли теплые и тихие, как солнечный осенний день. Мысли мягко-разноцветные, пастельных тонов, цветов далекого, полусказочного Монмартра...
"Может быть, такие удивительные случайности бывают не только в кино, и не только в далеких странах?.. Может быть, они и в моей жизни уже бывали, только я не обратил на них внимания?!" - думалось мне. - "Может быть, и мои мысли, мечты, муки, воображаемые мной события и картины - лишь прелюдия к новой жизни, лишь одна из сюжетных линий, ведущих к красивой кульминации?"
И в конце концов, чем я хуже Амели и Нино? Разве я менее одинок, необычен или далек от жизни? Так же, как и они, в детстве я почти никогда не играл с другими детьми (но не из-за изоляции, как Амели, и не оттого, что был изгоем, как Нино - мне просто было с ними неинтересно). И увлечения у меня тоже необычные: мало кто любит гулять под дождем (или перед ним, или после него), словно напитываясь прохладой; или не боясь простудиться, глубоко дышать морозным зимним воздухом, чувствуя, как он бодрящим холодом разливается по легким; или рисовать в блокноте какие-то воображаемые пейзажи (более или менее удачные, но большей частью несуразные). И самое интересное - я тоже коллекционирую фотографии! Правда, не разорванные и выброшенные, находимые под фотоавтоматами, а снятые собственноручно на "фотоохоте"...
И очень даже вероятно, что параллельно со мной мечтает о похожих вещах и думает похожими мыслями и моя Амели, чья жизнь идет по неведомой тропинке врозь с моей. Как замечательно будет, когда эти тропинки наконец-то пересекутся, и мы, не разминувшись, дальше пойдем вместе - по новой, третьей тропе, одной для двоих, - обретя наконец-то смысл жизни, единой жизни для двух существ... Встретиться с той, кого столько времени прождал, заранее посвящая ей свои лучшие работы... С той, по ком заочно тосковал столько лет, дистанционно любил, сам того не зная... И только французская комедия помогла мне в полной мере открыть на это глаза. Ранее только догадки мелькали, как молнии над горизонтом.
...В печальные, скучные дни посмотрел я этот фильм, и дни последующие обрели подобие цветности и яркости. Музыка из фильма прочно вошла в ряд моей любимой музыки. И однажды я подумал: а не написать ли мне новеллку на эту тему? Потом передумал.
Но спустя день, щелкая телевизионными каналами, вдруг увидел в каком-то сериале знакомого актера - того самого "однорукого помощника". Пожав плечами, переключил снова - и увидел саму Амели Пулен, "растаявшую в разочаровании" (то кадр из фильма использовали для какого-то анонса). "Вот так... Совпадения... Это же знаки!" - оторопел я. Давненько я их не замечал, этих знаков от кого-то Невидимого и Доброго, подсказывающего нам правильные поступки, тех самых знаков, о которых говорил Алхимик у Коэльо...
И я решил, что новеллку все-таки лучше написать. На следующий день я увидел еще один знак - в окне ЦУМа, и взялся за работу немедленно, как только вернулся домой. Тем не менее, не на один день растянулась эта работа. Только через неделю была готова эта новелла, написанная небольшими кусочками. "Les jours tristes...", "В печальные дни..." - так я назвал ее, названием одной из мелодий саундтрека. Надеюсь, авторы фильма на меня за это не обидятся.
Между тем я продолжаю идти своей жизненной тропинкой среди беспросветных дебрей городов. Я часто вижу и пересекаю чужие тропинки и тропы, путики и пути; и теперь я смотрю на них внимательней, чтоб не упустить ту единственную тропинку, что нужна мне. Очень может быть, что и Она меня точно так же выслеживает, глядя на чужие жизни. Мне страшновато: разминувшись однажды, мы можем никогда вновь не пересечься. А может, мы уже и так пересекались много раз, но не замечаем того до сих пор?!
Что ж, пусть будет так, или иначе, но около моего пути теперь еще одна вешка есть - очередная наивная новелла (если это вообще новелла - я в этих формах не силен). Вдруг поможет?