"Так и совсем окочуриться недолго!" - подумал Коля, выдохнув клуб пара. Обледеневшая скамейка, на которой он сидел, вчера была откопана дворниками из огромного сугроба, покрывающего то, что летом было газоном. Ночь была безоблачной - высоко в небе поблескивали голубые звезды, холодные, как ледышки. Небо было бездонно и чисто - настоящий океан черной пустоты над головой. Казалось, будто холод идет из самой космической бездны.
"Брр, чуть зад не отморозил нахрен!" - подумал Коля, вставая со скамейки. А сидеть в радиусе нескольких парсеков больше не на чем. Только заснеженные и холодные скамейки. Вчера Коля серьезно повздорил с соседями по подвалу, и те вытолкали его на улицу. Ночлежки были для Коли сладостной мечтой, мечтой несбыточной. Только оголенная теплотрасса была его кроватью. Только водка да лохмотья согревали его днем.
"А, чтоб их..." - про себя ругался он, вспоминая этих чертовых Петьку и Остапыча, которым он слишком долго не отдавал копеечный долг, за что поплатился своим не вполне неопределенным местом жительства - подвалом девятиэтажки на улице Н.
"Пойти, что ль, в метро? Опять менты вышибут... В подъездах дубняк, да и все равно везде двери с кодом в подъезды повставляли..." - заторможенными и замороженными мыслями думал Коля: "О, что делать?!"
А мороз был неумолим.
БОМЖи. Без Определенного Места Жительства. Низшая каста восточноевропейских городов. Именно на них в первую очередь отражаются климатические изменения. Этот слой населения наименее зависим от экономических и социальных факторов, и наиболее близок к городской "природе". С повышением уровня воды в Мировом океане количество водяных паров увеличилось и в атмосфере. Как следствие - после летних наводнений зимой выпадает огромное количество снега. Чередование циклональной и антициклональной погоды приводит улицы в совершенно кошмарное состояние - много воды, стекающей с сугробов во время циклона, при антициклоне замерзает, превращая тротуары в сплошной каток. Более привилегированные касты поскальзываются и получают травмы. А бомжи... Им в эту пору угрожает гораздо больше опасностей. Сколько их гибнет, в больших и малых городах, даже во время обычной зимы, не то что зимы этого злосчастного 20.. года!
И тяжелей всего сознавать, нам, привилегированным, что это тоже люди... Такие же, как и мы. Точно такие же. Точно такими же, как мы, они были когда-то. И точно таким же, как они, стать может кто-то из нас. И если кому-то кажется, что его привилегированная жизнь слишком трудна, или безрадостна - пусть взглянет на этих несчастных, упавших на один уровень с бродячими псами. Да любой из нас счастлив, но не каждый сознает это!
Ну а Коля, сидящий на скамейке, кутаясь в помойные лохмотья, думал лишь об одном - где бы укрыться от этого холода, который наступает со всех сторон, заставляя сжиматься, который гложет уши, впивается в лицо и замедляет обороты организма. И хотя кости уже не ломило, как вначале, и дрожь уже не била Колю, заставляя передергиваться и приплясывать на ходу, бомж знал, что это кажущееся облегчение - лишь начало конца. Холод тихо шептал на уши: "Спи, Коля, спи, свернись в клубок на этой скамье, засыпь себя снегом из сугроба, и впусти меня внутрь, в свое существо, в свое сердце! Ты будешь принадлежать мне, только мне, и твоя душа падет на лед горсткой прессованного снега, и не будет пробуждения от твоего сна! Будет лишь тьма, и тишь, и покой... И не будет ни этой улицы, ни этой скамьи, ни Петьки с Остапычем, ни долгов, ни ментов в метро, ни голода, ничего! Не будет меня, холода... Спи же, Коля, спи, и ты обретешь то, чего тебе так не хватает..." И все чувства медленно засыпали, погружаясь в холодное, белое оцепенение. Руки уже не ломило, как вначале - но невозможно было шевельнуть даже пальцем. Колени уже не тряслись, как сначала - ноги потеряли чувствительность.
Ну уж нет! Собравшись с последними силами, резким рывком бомж вскочил со скамьи, и побрел по пустой улице на бесчувственных ногах, пошатываясь и поскальзываясь через каждый шаг. Как хотелось бы отдаться этому холоду, но как это было страшно! Никаких мыслей в голове Коли уже не было. Только... слепая злость на двух подонков, выставивших его на улицу. Он не думал о том, что его сил хватит ненадолго, не думал, что смерть с ледяной бритвой идет за ним по пятам, приближаясь с каждым шагом. Не догадывался он и о том, что очень скоро сказочный, невероятный случай спасет его от ледяной бритвы. Коля походил на замерзшего, голодного зверя, какого-то шатуна, поднятого из берлоги. Вот только шатуны не замерзают до смерти.
Пошатнувшись в очередной раз, Колян случайно ударился коленом о переполненную урну, попавшуюся по дороге. Его замерзшая нога была похожа на немую деревяшку, но после удара ее охватила боль, будто нога обледенела и от пинка разбилась на куски.
А из урны на лед тихо ссыпалась горстка снега, покрывавшая мусор, спорхнули какие-то бумажки, тихо брякнула скомканная пивная банка, а затем...
В свете уличного фонаря что-то блеснуло желтым, звякнуло оземь, и покатилось к ногам Коли, какой-то желтый маленький блик...
Бомж невольно нагнулся и подобрал этот предмет, коснувшись онемевшими пальцами мертвенного льда. То было... Желтое металлическое колечко. Блестящее и безукоризненное.
ЗОЛОТО! - блеснуло в Колиных глазах, и этот блеск как будто отстранил объятия мороза. Эта находка пробудила почти уснувший в стуже разум бродяги. Он уже знал, что с этим кольцом делать. Около продуктового магазина постоянно околачивается цыганка по кличке Азазелла, и ей можно будет этот колечко продать... Вот только бы дожить до утра... До прихода Азазеллы...
Холод и смерть немного отступили от Коли. Оживший в надежде дух наполнил остывающее тело новыми силами - и новым теплом. Может быть, Петька и Остапыч простят его, если он вернет долг... Может, он вернется на родную теплую трубу в подвале...
Как же пережить эту ночь? Возвращаться в подвал не хотелось - тогда пришлось бы сразу расстаться с драгоценной находкой. Коля сунул кольцо в карман и шагнул вперед - уже тверже, уверенней. Приятная тяжесть кольца тоже придавала новых сил.
Ответ на вопрос жизни и смерти нашелся тут же, внезапно. Бомж завидел в стороне давно заброшенный наполовину разрушенный частный дом, который раньше почему-то не замечал. Что-то привлекло внимание Коли к этому дому - он не казался ему пустым, безжизненным и вымерзшим. Что-то теплилось за выбитыми окнами, за старыми стенами. И эта неопределенная теплота поманила к себе бродягу, как свет свечи манит ночных мотыльков.
Приближаясь к развалинам, Колян понял, что руины неспроста теплятся - они кем-то заняты. Из старого дымохода шел дымок. Тем не менее он перешагнул через отваленную прогнившую дверь и вошел в дом.
Несмотря на то, что дом был брошен много лет, и время основательно источило его, он не превратился в помойку, как почти всегда бывает с брошенными домами. Конечно, мусора в нем все равно было предостаточно, и известка давно поотставала от стен, и в углах лежали сугробы снега, наметенного через окна, но все же этот "интерьер" нес незаметный и непонятный отпечаток человеческой деятельности, кто-то пытался навести здесь хотя бы относительный порядок.
Коля шел на тепло, на запах дыма, и в конце концов очутился в неожиданно теплой и светлой комнатушке с окнами, заткнутыми досками и старыми школьными таблицами. В старой печке потрескивал огонь, неспешно поглощающий куски старых досок и брусков, обломки какой-то мебели. У этой печки на картонной коробке сидел тощий бледный подросток в рванье, и у его ног стоял зажженный огарок свечи. Около печи лежала постель из тряпья и рваных газет, кучка какого-то барахла. Завидев пришельца, парнишка вытащил из этой кучки увесистую доску с ржавым гвоздем на конце.
- Убирайся прочь, это мой дом! - слабым и тонким голосом выкрикнул этот крысеныш, наступая на Колю с занесенной доской.
- Я только... - начал было Коля, но тут доска начала стремительно опускаться на его голову. Бомж неуклюже отмахнулся рукой, и доска, встретив эту преграду, со стуком упала на пол.
Коля сразу подхватил ее и погрозил "хозяину" дома.
- Но-но! Я только заночую, я не собираюсь тебя выгонять.
- А какого я тебе должен верить?! - дрогнувшим голосом проронил крысенок, пятясь к печке. - Много тут таких шляется...
- Я всего лишь пересижу эту долбанную ночь, а там уйду. У меня есть место получше... - с трудом вымолвил он заплетающимся языком, сквозь стук зубов.
- Смотри... - прошипел подросток. Его волосы были белыми, а кожа - неестественно бледной, почти как у альбиноса. Маленькие острые глаза тоже были бесцветными. А зубы - мелкие и острые - были какими-то аж бурыми, как у крысы. Крысеныш...
"А ведь стоит мне отвлечься, и он, пожалуй, вцепится мне в горло, зубами!" - подумал Коля и сел у печки. Минут десять прошло в молчании. Немного отогревшись и придя в себя, он попробовал завести разговор, чтоб не оставлять без внимания своего небезопасного соседа:
- Тебя как звать?
- Женя.
- А я Коля. Я на улице Н. живу, в подвале. То есть жил. Потом меня соседи прогнали. А завтра я пойду и разберусь с ними. И ты меня больше не увидишь, Женя.
- Ха! Разберешься! Как в анекдоте про грузина: "Девочка, не считай, это опять я!"... Если соседей твоих жильцы дома до сих пор не выгнали... - злорадно пробормотал крысеныш.
- Пока не выгнали, и надо думать, не выгонят. Этот подвал стоит никому нафиг не нужный, а мы на ночь туда забираемся. Потому что зимой этой, мать ее ... налево, дубняк такой...
Крысеныш бесшумно отбежал к своей кучке барахла, что-то со звоном отодвинул (стеклотару, - догадался Коля), и снова уселся на коробку около печи. Поза его была угрожающей и настороженной. Неприятно было Коле смотреть на это слабое, но злобное создание.
- А хорошо ты здесь устроился - печь, и все такое...
Женя встал и порылся в ворохе грязных и изодранных газет, валявшийся в сторонке. Некоторые из газет были пропитаны помойной жижей, и судя по их форме, эти газеты стелили в мусорные ведра. Выбрав какую-то из газет, он уселся на коробку и начал читать, щурясь в дрожащем свете свечи.
Коля невольно подавил смешок. Это странное существо живет в теплом доме, откуда его пока что никто не выгонял, и тем не менее его не удовлетворяют эти условия, и оно вытаскивает из мусорных баков газеты, чтоб читать их... Колю-то подобные побуждения никогда не охватывали. Нажраться, напиться, в тепле сидеть - чего еще надо от жизни?
По блеклым глазам Жени пробежала какая-то злая-презлая тень. Он будто прочел мысли пришельца. Он развернулся к гостю спиной, игнорирующе выпрямившись. Свет свечи был очень и очень тускл, но выцветшие крысиные глаза все же как-то читали при его свете.
Коля стряхнул со своей рваной куртки талые брызги. В кармане приятной тяжестью лежало золотое колечко... Заветная находка! Видя, что Женя отвернулся и вообще пренебрегает его существованием, Коля не вытерпел и вытащил кольцо из кармана, шагнул к печи, чтобы погреть руки и получше разглядеть находку.
Вот оно, блестящее! Блики жалкого огня пляшут на гладкой, зеркально гладкой, идеально круглой и такой замечательно холодной поверхности! Это не холод ночных улиц, это приятный и радостный холодок...
На улице загудел автомобильный двигатель. Его шум не спеша приблизился, затем начал так же не спеша удаляться, но его тут же прервал оглушительный хлопок. Бах!!!! - шлеп-шлеп-шлеп... - затихло вдали.
Коля невольно вздрогнул, и кольцо упало с его ладони, звякнуло о пол, чуть подпрыгнуло и нырнуло прямо в печь!
Бомж ахнул, схватил ту самую доску с гвоздем и сунул ее в тлеющую золу, в которую погрузилась замечательная, чудесная находка! Шалашик из деревяшек, сложенный в печи, рассыпался, и пламя ослабло.
- Скат у кого-то спустил...Чего ты всполохнулся? Единственное, чего здесь нужно бояться, так это скинов. Но в такую поганую погоду даже скины сидят по домам... - отвлеченно произнес Коля.
Хух! Вот оно! Коля с радостью на лице выудил кольцо из пепла, оно висело на ржавом гвозде... и на нем... проступили какие-то знаки!
Колян, не понимая происходящего, выдернул кольцо из огня, осторожно коснулся золота, боясь обжечься - но оно было холодным...
А странные витиеватые письмена на кольце разгорались пламенем изнутри, и они странно сияли в воцарившейся темноте, и куда было до них огню, приникшему к черным головешкам! Любой толкинист без труда узнал бы это кольцо - но Коля уже лет семь не ходил в кино, а книг вообще никогда в жизни не читал, и ему горящие руны ничего не говорили. Он не знал, какое сенсационное открытие совершил, подобрав кольцо - оказалось, что книги профессора Толкиена содержали гораздо больше правды, чем кто-либо предполагал... Вот только непонятно, как Кольцо Всевластия оказалось в этом городе и в этот век - ведь оно, вроде бы, навеки сгинуло в огненной пропасти вулкана?
- Ну ты! - в тот момент выкрикнул Женя. - Я тебе разрешил тут остаться, так что не мешай по крайней мере! Чего ты там ворошишь?..
Он резко обернулся к печи и единственное, что Коля успел сделать, чтоб укрыть от его глаз свою драгоценность, так это сжать кулак. Средний палец угодил точно в дырку кольца, лежавшего на ладони.
Коля не придал этому значения.
Женя свирепо поглядел на него, поворочал в печи какой-то обугленной палкой и принялся раздувать огонь. Коля опустил руку с зажатым кольцом... А странное кольцо, внезапно оказавшись таким большим и просторным, само собой наскользнуло на средний палец бомжа.
- Фу, - выдохнул крысеныш, вытирая сажу с бледной мордочки. Огонь начал нехотя разгораться. - А не... - он поднял глаза на Колю и изумленно вытаращился на него.
Коля тоже вытаращился: как только кольцо оказалось на пальце, он стал видеть мир в иных цветах, наподобие негатива. Облупленная комната преобразилась. Облик Жени тоже изменился: лицо заострилось, а зубы увеличились, превратившись в крысьи резцы. И весь этот новый мир колебался, менял цвета, пугал необычностью... Дивно изменилось и что-то внутри самого Коли - руки и колени сразу перестали подрагивать, зубы перестали отбивать дробь, а сердце забилось сильно и спокойно. Начали возвращаться силы, и в замерзшей голове стало стремительно проясняться...
- Эй, мужик! Коля! Ты где? - быстро-быстро проговорил Женя, крутя головой. Голос прозвучал нечетко, будто некий ветер сносил звук.
- Да здесь же я! - ответил Колян.
Женя вытаращился еще больше и аж подскочил - как крыса, которую загнали в угол.
- Где?! Я тебя не вижу!
Коля с недоумением взглянул вниз и увидел свои ноги в грязных ботах, свою руку с таинственным кольцом на пальце, которое уже начинало затухать. Но "окрысившийся" Женя глядел будто сквозь Колю, и у него был такой ошарашенный вид, что Коля понял - его и впрямь не видно. Он быстро стащил кольцо с пальца и сжал его в кулаке. Кольцо странным образом потяжелело, аж будто потянуло руку Коли к земле. Мир снова принял привычные цвета и очертания.
А Женя и вовсе сдрейфил, видя, как Коля возник из пустоты.
Он пробормотал какую-то несусветицу и попятился от Коли, отгораживаясь руками.
- Что с тобой? - попробовал изобразить удивление Коля. Мол, сам не понял, что произошло.
- Убирайся отсюда, нечисть! Вон, колдун! Прочь, призрак! - запричитал Женя, подхватил с пола дубину с гвоздем, и что было силы хватил бомжа по башке. Коля охнул и ударил Женю кулаком с зажатым кольцом.
Крысеныш повалился на пол, но тут же вскочил, занося дубину, щеря бурые зубки.
Коле неохота было с кем-либо драться, и он отступил к двери. Вот оно какое, колечко... Бесхитростная голова бродяги, только-только начавшая соображать, уже переполнялась далеко идущими планами... Во всяком случае, Азазелле теперь не видать нового золотого кольца...
Коля надел кольцо, и воспользовавшись новым замешательством хозяина пустого дома, выбрался на улицу. Выйдя, он тут же почувствовал, как скудное тепло, набранное в домишке, быстро-быстро вытекает через прорехи одежды, но ему было не до того.
Колян поскальзываясь понесся по обледеневшей улице к девятиэтажке на улице Н, с трудом ориентируясь в изменившемся мире. Чудесное кольцо наполняло тело новой силой, злой и нетерпеливой. Распахнув грязную дверь в подъезд, Коля метнулся к двери в подвал. И куда делась его недавняя слабость?
Бумм, бумм! - загремел его кулак по железу. Он не слышал, но готов был поклясться, что те два скота в подвале сейчас говорят: "Видать, Колян на улице замерзает, посмотрим, с чем он пришел, и если ни с чем - прогоним к чертям". Отчего такая уверенность? Потому что стучать в дверь этого подвала кто-то другой вряд ли бы стал.
За дверью послышалась возня, а потом скрежет убираемой железки, заменявшей бомжам щеколду.
Дверь распахнулась неторопливо, чтобы ненароком не скрипнуть, и из темноты пахнуло затхлым и сравнительно теплым воздухом. Во тьме вырисовалась сутулая фигура Остапыча, с недоумением глядящего сквозь невидимого Коляна. Кто ж это стучал и пропал? - было написано в его подслеповатых глазах. "Ну, щас ты у меня попляшешь, пенсионер хренов!" - подумал Коля. Остапыч тоже преобразился: его нос стал похож на свиное рыло, а изо рта выперлись кабаньи клыки.
- Уоооооооооо! Аууууууооооооаа!!! - как мог страшно завыл бомж-невидимка.
Остапыч на секунду застыл, округлившимися глазами глядя в завывающую пустоту, а затем попятился вглубь подвала, причитая дрожащим голосом и неуклюже крестясь то левой, то правой рукой. Пятился, пятился, оступился, грохнулся на ступени, и не поднимаясь, пополз дальше.
Коля замолчал и тихо последовал за ним. "Ну, вы у меня попляшете, вы у меня счас обделаетесь!" - торжествующе думал он.
- Что это было? - прошептал Петька, сидевший на ободранной трубе теплотрассы с ополовиненной бутылкой в руке. Увидев его, Коля понял, что кольцо позволяет ему видеть подлинную, внутреннюю суть человека: Женя казался крысой, Остапыч - вепрем, ну а Петька стал похож на облезлого вислоухого пса.
Остапыч забился в угол, прямо-таки трясясь от страха. Его редкие волосы и щетина на щеках, казалось, поседели еще больше и теперь смахивали на иней. Он пробормотал что-то не своим голосом, подтаскивая к себе авоську с пустыми пузырями. "Мое сокровище!" - иронически подумал Коля, подкрадываясь к негодяям.
- Ну вот, допились до чертиков, - пробубнил Петька, ежась на трубе.
- АААААОООООООО! - жутко крикнул Коля, подойдя к замершим бомжам. Петька соскользнул с трубы на пол. Остапыч заслонился руками и заверещал, не помня себя от ужаса.
- ЫЫЫЫЫ! - провыл Колян, аккуратно взявшись рукой за авоську со стеклотарой. Потряс-потряс ее, чтоб больше страху нагнать, и это оказалось последней каплей: Остапыч вскочил и кинулся к выходу, Петька поднялся и последовал за ним. Миг - хлопнула дверь подъезда. Они убежали, не забрав даже самого элементарного - пустых бутылок, ополовиненный пузырь самогона, пачки сигарет и коробки спичек. Даже кружку свою оббитую Остапыч забыл.
Вскоре после побега бродяг громко скрипнула бронированная дверь квартиры на первом этаже. Крутой какой-то там жил.
- ...Да что там за ... творится! - донесся до Коли обрывок слов хозяина квартиры. - Совсем уже ......
Но Коля не боялся даже крутого, потому что был в кольце. Блатной мужик рывком распахнул незапертую дверь подвала, пошарил фонарем во мраке, ища источник недавнего шума, но не нашел ничего, кроме бомжовского барахла.
- Нет, надо замок менять... Лазят тут всякие, - пробормотал крутой, засовывая пистолет в кобуру. Кольцо выдало и его суть: на бритой голове высились острые рога, как у черта, а из упитанных щек проклюнулись зловещие шипики. "Ого, клево!" - подумал Колян. И он был рад, что даже этот бандюган не может ничего ему сделать. Вот оно какое, милое колечко!
Пришелец ругаясь ушел домой, закрыв дверь в подвал. "Не прозевать, как замок будут ставить" - помыслил Коля.
Бомж снял с пальца свое драгоценное кольцо, и стоя в темноте, долго гладил пальцами его глянцевую поверхность. "Мое сокровище... Моя прелесть..." - про себя говорил он... Допив Петькину бутыль, найдя и съев черствоватый хлеб, он наконец лег спать...
В эту ночь Коля спал спокойно. Давно ему не приходилось ночевать в тишине и одиночестве, на теплой трубе, да еще с такой добычей как две сумки пустых пузырей плюс полбутыли самогона на шару! А в кармане его приятной тяжестью лежало волшебное кольцо...
Встал Колян рано - еще на рассвете. Забрал свою стеклотару, вышел из подвала, запер дверь отмычкой, оброненной Петькой, и тихонько пошел по рассветной улице, той самой, где вчера сидел на обледенелой скамье. Чувство гордости и нехитрого счастья переполняло его, и он то и дело останавливался, чтобы поставить одну сумку на землю и пощупать в кармане заветное кольцо. Оно странным образом заполняло его мысли, назойливо, навязчиво и щемяще вторгалось в ход несложных Колиных размышлений, заставляя то и дело проверять, на месте ли оно. Но Коля тем не менее был счастлив в это утро.
Постепенно солнце поднялось достаточно высоко, и один за другим открылись магазины, забегаловки, и, что самое главное, пункт приема стеклотары... Понемногу забегал и народ, спеша на работу, заездили автобусы и троллейбусы, захлопали дверцы маршруток, несчетные потоки людей вырывались из пастей открывающихся дверей и тут же врывались назад, толкая друг друга, поскальзываясь на льду, по колено проваливаясь в снег, перелезая сугробы.
Коля побаивался встретить Петьку или Остапыча, но тех нигде не было видно. Должно быть, они далеко убрались от проклятого подвала... Он прошел мимо давешнего брошенного дома, где, быть может, и сейчас прятался от света бледный Женя-крысенок, топящий печь обломками мебели и читающий помойные газеты. Надо бы навестить его, что-нибудь подарить за гостеприимство... Но не сейчас.
Коля шел, неестественно приподняв руку с громоздкой звенящей ношей. Было неудобно, но так он постоянно чувствовал под рукой свою навязчивую прелесть, такую крохотную, но такую могучую...
Навстречу шли сотни и сотни людей с одинаковыми лицами. Мрачные, озабоченные, грустные лица плыли мимо бомжа, не замечая его, будто он и сейчас был в своем кольце. Над головами этой безликой толпы ветер нес кучки розоватых облачков-барашек. Скоро может пойти снег...
Навстречу выплыла одноглазая цыганка в сером пуховом платке. Кольцо мучительно потяжелело, и Коля аж схватился за карман рукой, зажимая "свою прелесть" в кулак.
Цыганка открыла рот, чтобы что-то сказать, но Колян грубо оборвал ее:
- С дороги, Азазелла!
Вот он, родной пункт приема... Коля сдал всю свою ночную добычу и получил за нее горсть звенящих монет. Бумажных денег не было. А может, просто не дали. Блин, мелочь быстро расходится... Надо быть поэкономней. А Коле жутко хотелось выпить еще - для опохмелки, ведь после вчерашнего самогона голова не то что болит - какая-то тошнота давит в ней, да и вчерашняя победа на Остапычем и Петькой не давала покоя.
Когда Коля пошел к гастроному, его случайный взгляд заметил в подворотне какого-то другого бродягу, выволакивающего из мусорного контейнера... раздолбанную старую газовую колонку. Вот это удача, - злорадно подумал Коля, и кольцо в кармане подпело ему, снова отяжелев. Он зашел в подворотню, огляделся и быстро-быстро надел кольцо.
Тот, другой бомж оглядывался, как затравленный зверь, боясь, как бы кто не отнял у него драгоценную колонку. Вроде бы никого заинтересованного видно не было и за версту, но... Но тут невидимые руки схватили его за шиворот и оттащили от контейнера, невидимая нога дала пинка, и побледневший бродяга так и сел на землю. А те же руки бережно подняли колонку, и она куда-то исчезла, растворившись в воздухе...
А бомж так и остался на земле сидеть.
Несколько прохожих изумленно наблюдали все его странное поведение, а затем пошли по своим делам. Какие же они поверхностные, эти горожане!
А невидимый Коля утащил газовую колонку в укромное место, выломал из нее всю латунь, и сдал ее в пункте приема цветных металлов... Вот тупые богачи - выбрасывают такие замечательные вещи! Коля, затаив дыхание, сосчитал свой капитал - это было настоящее богатство! Так что прощайте, вонючий самогон и пиво на разлив! Теперь у него было предостаточно денег, и он не долго раздумывая, пошел в забегаловку, не закусывая (на закусь денег стало жалко) выпил поллитра водки и запил бутылкой пива. Может, он выпил и еще что-то, но уже не помнил. Во всяком случае, это было слишком много для человека его комплекции! Но он был уже не в том состоянии, чтоб сознавать это. Этанол и собственная гордыня переполняли его. Теперь он казался себе чем-то большим, чем просто лицом без определенного места жительства... Отныне он - не просто бомжик Коля. Отныне он... Он...
Зигмунд Фрейд считал, что личность человека состоит из двух половин: сознательной и бессознательной. Бессознательная - это конь, а сознательная - всадник. Так вот, на данный момент Колин "всадник" пребывал в отключке. И неуправляемый "конь" понес его на улицу, а зачем - знает один "конь" со своими конскими потребностями.
Так или иначе, новый Властелин Колец очутился в сугробе, где и его бессознательная часть стала воистину бессознательной. Час пик давно прошел, все люди разъехались, и немногочисленные прохожие, идущие мимо, с презрением смотрели на распростертое в снегу тело с потухшей сигаретой в зубах. Где им было знать, что перед ними валяется сам Владелец Кольца Всевластья, могучий и таинственный повелитель грязных подвалов и ободранных теплотрасс!..
К лежащему Коле тихо прошел, ежась от холода, давешний Женя, тощее белесое дитя подземелий. Он узнал странного ночного гостя, и его бесцветные глаза заполнила жажда мести за вчерашний испуг. И желание присвоить ему не принадлежащее. Он-то, крысеныш, таким никогда не гнушался, и плевать ему было на умение Коли становиться невидимым. Сейчас он пьян до невозможности, а значит - равен мертвому.
Тонкопалая ловкая крысья кисть пробежалась по одежде пьяного, забралась в один карман, выгребла оттуда остатки денег, вырученных за бутылки и латунь, затем нырнула в другой, и выудила Колину "прелесть"...
Крысенок злорадно хихикнул и вприпрыжку побежал прочь. Провел я тебя, человек-невидимка! Валяйся теперь в снегу, а потом очухмаривайся, и думай, что хочешь! Если только ты вообще когда-нибудь очухмаришься!