Я давно обронил в капусте
те созвучия в языке,
что мозги продували грустью
на нештопанном сквозняке, 
где в томленьи неуловимом
свой полёт замыкали в круг
сизорылые херувимы,
окрылённые поутру
фимиамом ночных застолий
в посвященном кругу друзей.
Я давно со слезой и стоя,
проводив на Кривой Козе
души их под венец с циррозом
по веселой тропе шизы,
почиваю в капустной бозе, 
поминая родной язык…