Маша уходила. На этот раз совсем. Окончательно и бесповоротно. Все было похоже на кино. Потому что только в кино можно за 10 дней перевернуть всю свою жизнь.
Эмоции скакали от неуместной веселости до тихой истерики. Не отпускало ощущение, что ее кто-то ведет оттуда за руку. И этот неведомый кто-то на время отключил рассудок, чтобы тот не смог больше своей нерешительностью, страхами, надеждами помешать сделать этот смелый шаг.
Маше казалось, что и замуж она выходила так же, ведомая этим кем-то за руку, с напрочь отключенным рассудком. Получается, что все судьбоносные решения у нее принимаются абсолютно "без головы"... Но об этом она догадается куда позднее... А сейчас...
Сейчас надо судорожно соображать, какие вещи еще нужно впихнуть в коробки и сумки, которые поедут поездом следом за ней.
Она полетит.
Полетит на самолете, потому что невозможно оставить себя наедине со своим свершившимся шагом на целых два дня в замкнутом пространстве. Надо, чтобы все произошло быстро. Несколько часов - и она снова дома.
Только что теперь ее дом?
Саша делал вид, что ничего не происходит. Приходил как обычно с работы поздно, молча ел, бросал пустые вопросы насчет вещей, которые останутся ему, и шел спать.
Пару дней возил ее по разным инстанциям, чтобы выписаться из квартиры, сняться с консульского учета, забрать детские карточки из поликлиники.
Старались не говорить. Как будто она едет в командировку, или в отпуск на море...
Он не держал ее. Было понятно, что это точка. И врать друг другу в стиле "попробуем пожить отдельно" было бессмысленно...
-Я бы с удовольствием переехал куда-нибудь, подальше отсюда, от родителей, но только с детьми... с тобой - нет, - как-то сказал он...
Она даже не обиделась, удивилась только очень: как это? С детьми, но без нее... А она как же? А кто она вообще?
В последние совместные выходные он взял детей и поехал с ними в горы. А она пошла в кино, с подругой.
Сначала гуляли по городу, посидели в кафе, пошлялись по магазинам, без покупок, а так, чтобы убить время и сделать вид, что им просто повезло, им подарили свободный день и еще таких дней будет много-много... Как будто и нет билетов на самолет, датированных завтрашним числом.
После кино шли и хохотали. Какие-то парни пытались познакомиться, они отвечали им какие-то глупости и хохотали еще больше. Машка играла роль будущей свободы, примеряла ее на себя... Вроде как уже можно думать о себе, как о разведенной... Было непривычно и непонятно, что с этим делать...
А потом резко захотелось плакать. Маша села на лавочку и стала говорить, говорить, безудержно, всхлипывая и вздрагивая от подкатывавших рыданий.
Подруга просто сидела рядом и гладила ее по волосам, она знала, что успокаивать бесполезно, да и отвечать что-то смысла нет.
А Маше хотелось закрыть глаза, потом открыть, и чтобы кто-то сказал ей, что все это шутка. Что на самом деле она проснется завтра утром, поцелует мужа перед его уходом на работу, отведет сына в садик и будет весь день заниматься своими привычными делами, готовить ужин, планировать выходные... и вообще что-то планировать...
Говорят, самое страшное испытание после расставания - это резкая смена привычного образа жизни и отсутствие видимого и понятного будущего. Привычки очень быстро приживаются в организме, и даже скучная на первый взгляд ежедневная суета составляет очень важную основу для внутреннего ощущения стабильности и опоры.
После развода из под ног резко выбивается и то, и другое. Никаких больше "ты позвонил Степановым? Они придут в субботу?", или "купи хлеба, пожалуйста, Катюшка капризничала целый день, не выбралась в магазин сегодня", или "давай следующим летом обязательно заранее закажем домик на базе отдыха, подгадаем к годовщине свадьбы"...
Маше было страшно. И очень одиноко. Заранее...
Вечером Саша, пока еще муж, еще целый один день муж, лег в пока еще их совместную кровать, вытянул руки вдоль тела и так лежал, молча, неподвижно, смотрел в потолок. Они уже месяц не прикасались друг к другу.
Что-то дернулось в душе. Придвинулась к нему, положила руку на грудь, уткнулась носом в шею... Хотелось только одного, чтобы обнял крепко, пусть даже без слов... Сдать билеты, вернуть багаж... И не было, не было этого жуткого немого месяца...
Саша не пошевелился. Казалось, он боится ее мыслей. Вдруг и правда передумает, снова...
***
Спать было невозможно. Он уже месяц не спит. Сначала эта их бабская ссора... Мать как обычно не сдержалась, а Машка почему-то тоже решила не сдерживаться...
И каждую ночь потом, когда дети уснут, одни и те же разговоры: давай что-то решать, давай уедем, нам не дадут вместе жить...
Господи, ну что за бред? Какой смысл куда-то ехать, что изменится-то?
Приходишь с работы - хоть бы улыбнулась. Раньше висла на шее, целовала до одури... А теперь дежурное "привет" и вечно замученная улыбка, кривая и не ее даже, как будто срисовала из своих тупых сериалов... Потом сразу натыкаешься на полный бардак, уже начиная с прихожей пол толстым слоем усыпан игрушками, на диване печенье, на новом между прочим, горшок посреди комнаты стоит... Аааа, черт, Илья опять до компа добрался...
-Маша, ну я же просил тебя, не разрешай ему еду с собой таскать, вся клава в крошках опять... Куда ты смотришь? Ты чем занята вообще целый день, а?
Раздражение увеличивалось как снежный ком, уже ничего не хотелось, ни ужинать, ни разговаривать... Взять айфон и в спальню. Там можно спрятаться от этих бесконечных детских визгов, от ее нескончаемо обиженного выражения лица... Когда она успела стать такой? Почему его никто не предупредил, что из веселой кудрявой бестии она превратится в эту домашнюю курицу? На уме одно - найти детский сад, купить шторы, какие-то кесадии готовит... Сколько можно повторять, что ему по фиг абсолютно, насколько навороченным будет ее новое блюдо, он это все каждый день ест с партнерами в ресторане и тошнит уже... И дети... Сколько еще они будут спать в их комнате?
Один раз не выдержал, так и сказал:
-Я не могу жить в общежитии, понимаешь? Я хочу быть один со своей женой в своей кровати...
Это все ее гипер-материнство. Ленка вон в 4 месяца еще отлучила Антоху от груди и все зашибись. Уже и в Турцию вдвоем с Вадимом смотались... А она Катьку до свадьбы кормить будет, не отцепит...
Саша понимал, что уже ничего не изменится. Особенно теперь, после этой дурацкой ссоры. И так выслушивал от матери каждый день, какую ошибку сделал, а теперь вообще. Хоть шапку-невидимку надень, и чтобы все забыли. Достало все.
Сказала, что решила уехать. На время. Чтобы дать друг дугу подумать. Пусть едет. Он хоть вздохнет свободно.
Невозможно стало разговаривать, любая тема сводится к выяснению отношений. Лучше вообще молча.
Вчера опять купила себе эти тупые журналы по рукоделию... Саша не выдержал:
-У тебя вообще есть цели какие-нибудь в жизни? Или только на диване сидеть, вышивать?
Стала кидать какие-то фразы в ответ, что-то там про детей, про помощь, по маму опять же...
Сорвался окончательно:
-Ну и уезжай. Только знай, это не ты уходишь! Это я тебя выгоняю!!!
Она опешила, кажется. В ответ вообще промолчала. Смотрела прямо в глаза, застыла. Лучше бы конечно крикнула в ответ что-нибудь обидное, чем вот так... молча. И с этим взглядом...
Пусть едет. И не надо дергаться и что-то исправлять. Мы это проходили уже. Мама с папой обхохотались тогда. "Какую же тряпку из тебя сделали. Жена вытворяет, что хочет. Захотела - уехала на три месяца, а ты такую слабость показал, вернуться умолял. Да сдалась она тебе, вместе со всеми своими родственниками колхозными... Вот Ирочка, какая девочка была хорошая, творческая такая, музыкальная..."
Саша не хотел больше слушать мамины насмешки: "ой, да поверь мне, я знаю ее наизусть. Я вижу ее на три шага вперед. Отдохнет сейчас у мамочки под крылышком и примешь через месяц-другой как миленький обратно, дурачком выставляет тебя".
А Сашке уже было все равно. В джипперской тусовке ей не интересно, на горные лыжи не затащишь и вечно прикрывается детьми... Вранье все, не хочет просто, и ради него вообще ничего не хочет.
Саша чувствовал себя несчастным, одновременно злым и одновременно равнодушным. Если такое сочетание вообще возможно.
***
Рейс был вечером. Саша помог спустить вниз чемоданы. Маша закрыла дверь. В глазах - непривычное для него что-то... Ни обиды, ни собачьей тоски... Что-то новое... Решимость.
-Ты отдай мне ключ от квартиры, - сказал он ей, когда сели в машину.
-Да, конечно...
Она вытащила ключ из сумки, куда успела сунуть его на автомате, торопилась, руки дрожали, ключ упал под сиденье. Нащупала, отдала не глядя... Внутри что-то больно сжалось. Сощурила глаза. Сдержалась. Никаких слез. Дети должны думать, что едут в веселое путешествие, в гости к дедушкам и бабушкам.
Саша довез их до аэропорта. Привычно дотащил чемоданы до регистрации. Прощаться надо было перед таможенниками. Поспешный поцелуй в губы. Таможенники должны видеть, что дети вывозятся из страны с согласия отца.
-Цель поездки?
-Едем в гости, на родину.
Они часто ездили. Все этапы во время их отъездов/приездов уже настолько были отработаны, что как-то и не получилось даже задуматься о том, что теперь все должно быть иначе, надо было придумать новый формат для последнего прощания в роли людей, принадлежащих одной семье, последние минуты принадлежащих друг другу.
Не получилось.
-Ты приезжай к нам.
-Не знаю, вряд ли.
-Дети, помашите папе... Он вон там, видите, за стеклом стоит, машет вам. Конечно, приедет... Да Илюш, мы к бабушке в гости, поживем у нее немного... Да, там снег, там много снега... Здорово, да? Папа не может с нами сейчас, у него же работа... А потом приедет...
Уже спустившись с трапа, зачем-то набила смс: "мы тебя любим". Отправила.
На автомате.
***
Никто не верил, что они поженились просто так, не по расчету, не из-за беременности. Просто потому, что любили...
Никто не верил, что развелись так же просто. Не из-за измен, не из-за предательств. Просто перестали любить...