Терешенок Галина Григорьевна : другие произведения.

Катрин. Нежная мадонна. ч.2 жизнь 2

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    -Если бедных не будет, то богатые перегрызутся между собой! Как пауки в банке! И вымрут, как динозавры! - выпалив эту гневную тираду, Славка, кипя от возмущения, выскочил из кабинета, сильно хлопнув дверью. - Вячеслав, вернись! - побагровев, крикнул директор. - Не надо волноваться, - успокаивающе произнес гость, - в чем то ваш парень прав. Бедность и богатство будут всегда, тут уж ничего не поделаешь. И необходимо в конце концов научиться если уж не уважать, то хотя бы терпеть друг друга.-
   Жизнь 2. Часть 2. НЕЖНАЯ МАДОННА.
  
   Два ученика Рафаэля - Джузеппе и Джулио Романо*- отказавшись от отдыха в ожидании высокого вознаграждении работали день и ночь, чтобы как можно скорее закончить фреску, посвященную коронации французского короля Франциска. Они рисовали при закрытых дверях, отбиваясь от многочисленных посетителей, которые мечтали быть увековеченными на стене собора, да к тому же и лезли с глупыми советами.
  
   - Вот у этого стражника лицо испитого бродяги. Надо притушить цвет его лица. А этот плащ слишком синий и короткий. Таких плащей не бывает.-
  
   Слушая эти и подобные им замечания, подмастерья иногда с трудом сдерживались, чтобы не послать всех этих кардиналов и епископов подальше. Напрасно они сотни раз объясняли, что судить о фреске можно лишь тогда, когда просохнут известь и краски, а цвет получит нужный оттенок. Будет ли фреска удачной, зависит от того, насколько живописец владеет техникой живописи и правильно ли намешена известь.
  
  
   Джузеппе был проворнее всех. Он стал истинным виртуозом молниеносной кисти, что так ценилось при росписи фресок, когда нужно было наносить рисунок как можно быстрее, пока известь не высохла. Он брался за любую работу и всегда делал ее прекрасно. Его рука с каждым днем становилась тверже и увереннее, а фантазия все живее и ярче.
  Некоторых своих покровителей ему удалось контрабандой изобразить на фреске в числе архиепископов, приветствовавших легендарного Карла Великого. Это сделалось его привилегией и щедро оплачивалось изображенной знатью.
  
  
   Но, кроме этого, подмастерье, такой красивый, любезный и веселый, всегда сопровождал Рафаэля, будь то прием в Ватикане, званный обед у Агостино Киджи или дружеская пирушка гуманистов у Лоренцо Великолепного.
  
  
   Встречаясь с людьми, прибывшими из Франции, Джузеппе всегда интересовался, как идут дела у его первого наставника. Несколько раз он, пользуясь благорасположением папы Льва, пытался замолвить словечко за Челлини, но на все попытки получал твердое и категоричное: " Нет!". Поэтому, узнав о трудностях своего названного братца, он немедленно через казначея Буонаккорси, весьма кстати приехавшего по повелению Франциска в Ватикан, передал письмецо:
  
   " Дорогой Пабло!
   Наслышан о твоих трудностях. Возвращайся в Рим. Приезжайте оба. Лев все еще рычит, но вас не тронет. У Рафаэля много работы. Жду. Высылаю деньги. Захочешь - вернешь".
  
  
   Получив записку, Павлито, узнав лаконичный стиль друга, рассмеялся и стал собираться в дорогу. Он объяснил Катрин, что папа сердит на Бенвенуто и пока его не простил, поэтому им будет безопасно в Риме под крылышком любимца Италии. Большую часть присланных денег они пожертвовали женскому монастырю в предместье Парижа, в богодельню которого поместили Элизабет. Они пообещали пожилой матроне забрать ее при первой же возможности.
  
  
   Италия встретила влюбленных теплым осенним солнцем, по которому Пабло так истосковался в Париже.
  
   Вечный Рим, такой же огромный, как и Париж, был совсем не похож на милую для Павлито Флоренцию, где он провел немало времени и которую любил всем сердцем. Перед влюбленными лежал лабиринт улиц. Почти час они добирались до церкви Санта Мария дель Попо, рядом с которой жил Джузеппе, хотя она и находилась вблизи городских ворот: катящиеся экипажи, торопящиеся куда - то всадники, плавно колышущиеся паланкины* прелатов*, которые неторопливо несли носильщики - все это преграждало путь и запруживало дорогу. Вот целая кавалькада всадников в одеждах папских цветов свернула за угол, внезапно появившийся отряд швейцарских телохранителей папского престола пересек улицу, крикливые домохозяйки, стараясь перекричать друг друга и горластых мальчишек, торопились поделиться последними римскими новостями.
  
  
   В этот предобеденный час весь город был в движении. Пабло, не говоря уже о Катрин, с трудом понимал возгласы уличных зевак. Все здесь было не так, как в его возлюбленной Флоренции: пестрее, оживленнее, громче. На улицах они увидели множество священников,разного возраста и ранга. Уставшие и оглушенные, влюбленные наконец- таки свернули в маленький переулок и постучались в дверь дома.
  
  
   Джузеппе обнял друга и на правах старшего братца поцеловал в щечку Катрин. На следующее же утро он привел Павлито к Рафаэлю. Маэстро как всегда был элегантен и приветлив. Вот и сейчас он пришел во дворец в простом черном платье и был тщательно выбрит. Его прекрасные густые темные волосы еще не были тронуты сединой.
  
   В станцах Ватикана Рафаэль всегда держался напряженно, используя весь свой дипломатический такт. Он не мог здесь писать, повинуясь только вдохновению. Везде, где изображались римские первосвященники, носящие имя Лев, маэстро должен был рисовать образ нынешнего папы. Сейчас мессере был сердит на своего старшего подмастерья. Только что его к себе вызвал секретарь папы Грассис и сделал выговор за то, что Джузеппе протащил в станцы* гулящую девку. Секретарь требовал, чтобы Рафаэль удалил безнравственного молодца из Ватикана. Но именно Беппо был ему нужен. Ни у кого из его учеников не было столь резвой руки, никто не работал так проворно. Часто Джузеппе писал как одержимый, наперегонки со временем, перенося рисунок с эскиза Рафаэля на непросохшую стену, чтобы опередить высыхание штукатурки. Тем не менее друга проштрафившегося подмастерья маэстро встретил приветливо и тут же поручил ему набросать эскиз орнамента, которым остался вполне доволен.
  
  
   Молодые сняли квартирку вблизи дома, где жил Джузеппе.Пабло быстро освоился в мастерской Рафаэля и постепенно начал выполнять часть многочисленных заказов, которые Рафаэль просто физически был не в состоянии выполнить. Тем более что Лев дал понять, что главное для живописцев, скульпторов и ювелиров - прежде всего делать работу для наместника Господа Бога на земле - Папы римского.
  
  
   Познакомился Павлито и с возлюбленной Рафаэля, дочерью булочника Франческо Люти Маргаритой. Мессере, соблюдая обычаи, приходил к Люти не один. Двое подмастерьев и двое учеников, среди которых часто был Пабло, всегда его сопровождали. Они были чисто выбриты, как подобает членам их цеха. Подмастерья прощались на пороге, ученики вносили в дом рисовальные принадлежности. Затем, вежливо откланявшись, уходили, оставив маэстро с возлюбленной.
  
  
   Однажды Павлито, распределяя по многочисленным вазам принесенные цветы, случайно услышал разговор Рафаэля с девушкой. Великий живописец был очень взволнован и прочел Маргарите написанный им сонет:
  
  Волшебный ясный свет ее очей
  Влечет меня. В ее волшебном взоре
  Сиянье. В мимолетном разговоре
  Тот снежный клад, что розы горячей.
  
  Ни реки, ни бушующее море
  Не утолят мой неуемный пыл,
  Я сердце этой нежностью пронзил
  А пламень сердца не угаснет вскоре.
  
  Что ж, песнь мою пусть сменит тишина,
  Мысль о тебе - спасения начало
  Есть гибель в этом изобилье счастья.
  
   -Марго, тебе понравился этот сонет? Я посвятил его тебе, - Рафаэль вопросительно посмотрел на любимую.
  
   -Да, мессере, - чуть слышно произнесла она.
  
   -Маргарита, почему ты так меня называешь? - укоризненно спросил художник.- Впрочем, дело не в этом. Недавно мне оплатили несколько заказов. И я купил красивое и большое палаццо. Я хотел бы, чтобы ты жила со мной.-
  
   Прелестная сиенка, смущенно потупив взор, молчала. Рафаэль нежно приподняв рукой головку Маргариты, заглянул ей в глаза. Они блестели от накопившихся слез и в них было столько надежды, любви, тревоги и счастья, что к горлу маэстро подкатил комок. Марго воспитали в сиенских понятиях о приличии. В ее глазах Рафаэль был важным вельможей. Сам грозный отец всех христиан, папа Лев, сажает его за стол. Когда ее возлюбленный закончит то, что начал в станцах, фрески прославят его на весь мир. Об этом говорил весь Рим.
  
  
   - Ты еще можешь спастись от меня, Маргарита. Я очень люблю тебя. Но я должен жить один. Я не могу тебе обещать многого. Я очень люблю тебя. Но ты еще можешь прогнать меня. Беги. Хотя нет... уже поздно. Слишком поздно... Ты уже моя,- Рафаэль прижал девушку к себе.
  
   -Я попросил Кинджи поговорить с твоим отцом, чтобы ты жила со мной. Ты согласна? Согласна?-
  
   - Да, - чуть слышно ответила Форнарина. Ибо под таким именем прекрасная булочница вошла в историю...
  
   Пабло быстро рассовал по вазам цветы и тихонечко, на цыпочках, боясь нарушить покой влюбленных, ушел. Об услышанном он никогда никому не рассказывал.
  
   Через несколько дней Рафаэль привез Маргариту к Империи, знаменитой римской куртизанки, ставшей подругой Агостино Киджи и недавно родившей ему дочь. Затем ушел домой, в только что купленную виллу, где пока чувствовал себя неуютно. Приведя с помощью учеников в порядок две комнаты, он перевез туда Форнарину. Вечно занятый, буквально разрываемый на части именитыми заказчиками, Рафаэль понимал, что не уделяет должного внимания возлюбленной. Иногда он приходил домой такой уставший, что мгновенно засыпал, даже не донеся голову до подушки. Вскоре маэстро попросил Пабло нанести ему визит вместе с Катрин.
  
  
   Когда они пришли на званный ужин, их уже ждали хозяева палаццо, Агостино с первой красавицей Рима Империей и подмастерья. После совместной беседы мужчины вышли и прелестницы остались одни. Империя, на правах более старшей и опытной, поддерживала светский разговор. Ей был ясен план Рафаэлло: он хотел подружить девушек, Катрин и Марго.
  
   - Кати, дорогая, расскажи нам немножечко о себе. Как ты познакомилась с Пабло?-
  
   - Все началось с того, что он стал меня рисовать. Пабло рисовал эту картину сутки. А я стояла перед ним, изображая мраморную деву. Когда он рисует, он не чувствует себя мужчиной, он прежде всего живописец, творец.-
  
   При этих словах Империя внимательно посмотрела на девушку
  
   - Хорошо сказано, милая. Вы обе - возлюбленные художников. И должны понимать, что так, как Рафаэль, Микеланджело и Леонардо рисовать - что быть богом, вкладывающим душу в Адама. И только душа художника и сокровенная, тайная душа изображаемого, сливаясь вместе, и создают новую, третью жизнь на листе бумаги. Акт любви, - вот что порождает все сущее на земле. Но продолжай, милая,- ласково приободрила она смутившуюся до слез Катрин.
  
  
   - Потом Пабло взял и замазал мою фигуру грунтовой краской: замуровал меня навеки. Словно алхимик. С тех пор я стала принадлежать только одному ему. А картина живет без меня.-
  
   Внимательно слушавшая Форнарина при этих словах испуганно перекрестилась, а Империя строго сказала: "Никогда больше так не говори, если не хочешь сгореть в костре инквизиции".
  
   Вячеслав вспомнил рассказ Оксанки об очередном путешествии в Ватикан, как только открыл дверь кабинета генерального директора. Кроме хозяина, в кабинете сидели еще двое - его давний недруг продюсер Иезуитов и незнакомый представительный мужчина.
  
   - Да уж, сон в руку, - ухмыльнувшись, подумал Славка,- инквизиторов и в ХХ1 веке хватает.-
  
   - Над чем смеешься?- тут же взвизгнул Иезуитов.
  
   - Так, тихо, - прекратил распри директор. - Игорь Саныч,- обратился он к вальяжно расположившемуся в широком кресле мужчине,- знакомьтесь. Это наше так сказать золотое перо. Парень молодой, но талантливый. -
  
   - Молодость - это единственный, так сказать, недостаток, который быстро проходит, - хохотнул гость. Его холодные глаза оценивающе смотрели на тележурналиста.
  
   -Нужно сделать документальный фильм о банкире Яблочкине, которого убили три недели назад. Сделаешь? - процедил продюсер.
  
   - Так мы же уже делали фильм, - изумился Слава. - И репортажи, и интервью.-
  
   - Надо еще, - внушительно сказал гость.
  
   - А когда убивают бедных, сколько мы материалов делаем? - демонстративно почесал затылок Вячеслав.- Что - то не припомню. Для бедных вообще время в эфире нет, так, что - ли? - с наигранным удивлением обратился он к Иезуитову.
  
   - Вячеслав, не юродствуй,- строго сказал вошедший редактор.- Иди, работай!-
  
   -Если бедных не будет, то богатые перегрызутся между собой! Как пауки в банке! И вымрут, как динозавры! - выпалив эту гневную тираду, Славка, кипя от возмущения, выскочил из кабинета, сильно хлопнув дверью.
  
   - Вячеслав, вернись! - побагровев, крикнул директор.
  
   - Не надо волноваться, - успокаивающе произнес гость, - в чем то ваш парень прав. Бедность и богатство будут всегда, тут уж ничего не поделаешь. И необходимо в конце концов научиться если уж не уважать, то хотя бы терпеть друг друга.-
  
  
   Этим же вечером Славка вновь очутился в Италии. Джузеппе уже давно стал профессиональным художником, но продолжал помогать Рафаэлю, с большой теплотой относясь к начинающим живописцам, отдавая им все свое свободное время. Особенно он тревожился за Пабло, видя, с каким исступлением тот работает над заказом настоятеля мужского монастыря. Игумен, по доброте душевной желая поддержать молодого художника, заказал Пабло икону святого Франциска.
  
   Пабло видел святого нежнейшим из всех святых. Помолившись Пресвятой Деве Марии, он перенес рисовальные принадлежности из мастерской в выделенную ему прохладную комнату и стал обдумывать образ Франциска, со всей его любовью к сирым, бедным и покинутым. В течение многих дней он делал эскизы.
  
   И вот на доске, покрытой грунтом, возникло изможденное от странствий тело, худые, костлявые, прикрытые ветхой мантией плечи, трогательно выразительные руки; тонкие, с узловатыми коленями, усталые ноги, некогда так долго шагавшие по дорогам - всем встречным святой оказывал помощь и, боготворя все сущее в природе, принимал его как благо. Франциск протягивал бедно одетой женщине Библию, а несколько человек, одетых в монашеские рясы, с растерянными лицами, отчаянно жестикулировали руками, как бы желая остановить святого, уговорить его не отдавать нищенке единственную ценность, которая еще осталась в их монастыре - старинную книгу.
  
   Пабло чувствовал свое полное слияние со Святым Франциском. Святой с печалью глядел на то, что открывалось ему в божьем мире, но в грустно - болезненных чертах его лица ясно читалось всепрощение, светлая ласка и покорность.
  
   Джузеппе пугался, когда лицо его названного братца становилось отстраненным, как лица странников и рыцарей, ищущих святой Грааль.
  
   -Только первые ищут святость внутри себя, а вторые - вокруг себя, попутно разрушая все, до чего смогут дотянуться, - подумал Беппо, а вслух громко произнес:
   " Павлито, отдохни. У тебя же молодая жена. Женщинам необходимо внимание, своди Катрин на карнавал, повеселитесь. Не все же на свете должно быть серьезно и вечно. Праздничные шествия или вечеринки тоже очень важны, так как они доставляют людям удовольствия, а удовольствия - одно из самых важных вещей в жизни, они столь же важны, как еда, питье ... или искусство".
  
   Катрин иногда ходила в гости или к Маргарите, или к Империи. Больше знакомых дам у нее не было. Однажды Империя, играя с дочкой, спросила, как ее приятельница проводит время дома.
  
   - Жду Пабло,- просто ответила та.- Иногда он приходит не один, а с Беппо или Джино. Они ужинают, смеются, шутят. Потом начинают говорить о картинах и скульптурах . Но чаще всего Павлито погружен в себя. Иногда я запоминаю какое - нибудь слово и спрашиваю: " Что такое перспектива? Или как из золота делают такую тонюсенькую проволочку?". Тогда он смеется и мне все объясняет. Меня радует, что я уже понимаю, о чем говорят художники и ювелиры. Но охотнее всего я смотрю, как рисует Пабло. Ведь это настоящее чудо, когда из ничего возникает рисунок... Подкрашивается цветными мелками...Как будто это не лист картона, а дивный цветок распускает лепестки.
  
   Империя весело рассмеялась, но тут же ее лицо погрустнело
  
   - Моя подруга Цецилия живет в Венеции и тоже любит художника, Джорджоне*. Недавно она прислала мне подарок, его рисунок. Вот, взгляни. Не правда ли, прелестно? Так вот, она пишет, что Джорджоне попал под влияние некоего монаха, Савонаролы* и сам бросал в костер свои прекрасные картины. После этого художник тяжело заболел, у него лихорадка. Цецилия пишет, что надежд на выздоровления почти нет.-
  
   В гостиную вошел слуга и, церемонно поклонившись, сообщил, что за синьориной прислана карета. Приехав домой, Катрин легко взбежала по ступенькам и нашла Павлито в мастерской. Пабло, как всегда, залюбовался ей: золотистые волосы девушки были рассыпаны по спине, лицо было чистое, без румян. Чуть пахло жасмином ( она знала, что он любит этот запах). Она показалась юноше еще красивей, чем раньше. Обняв, он притянул ее к себе, но тут же слегка отстранил, встревожено всматриваясь ей в лицо
  
   - Ты огорчена? Что случилось? -
  
   Слушая рассказ возлюбленной, Пабло любовался ее красивой шеей, плечами, грудью и с грустью думал о страсти Джорджоне к совершенному женскому телу: тот жаждал не владеть им, а писать его.
  
   Павлито знал Джорджоне, он познакомился с ним во время их с Челлини безумного бегства в Париж. Они ненадолго остановились в Болонье, где в это же время жил и творил великий венецианец. Он вместе с мессере любовался картинами Джорджоне, а сам художник удостоил их особой чести: играл на лютне и пел песни. В Венеции пение Джорджоне считалось божественным, настолько дивно звучал голос этого громадного человека с благородными манерами и длинными чувствительными пальцами, которыми так удобно было перебирать струны лютни и ласково, почти благоговейно держать кисть, создавая удивительные картины.
  
   По щекам Пабло скатились несколько слезинок. Он не плакал давно, очень давно, с тех пор, как швейцарские наемники сожгли родное селение и расправились с его родными. Юноша чувствовал, что несчастный Джорджоне страдал так же, как и он, когда картины венецианца корчились, как живые, в муках, сгорая в огне костров безумного Савонаролы. Почему художник поступил так со своими возлюбленными детьми, картинами? Ведь каждая из картин Джорджоне - шедевр: непреклонная "Юдифь", таинственная " Гроза", прославляющая женскую красоту "Венера".
  
  
   - Действительно, почему? Почему во Флоренции, Риме, Венеции, Болонье, во многих средневековых городах горели костры, где сжигались книги и картины? Как ты думаешь, Оксана?- Слава поднял на девушку янтарные, яростно горящие глаза. - Как можно было заставить людей уничтожать то, что им так дорого, что сотворенно их же собственными руками?-
  
   - Попытка понять другое человеческое существо, постигнуть его сокровенные глубины, разгадать промысел божий - это одно из самых опаснейших человеческих дерзаний, -задумчиво ответила Оксана. -Я считаю, что именно этого боялся Савонарола. У скульптора, отважившегося на это, есть одно - единственное оружие - резец. У художника - кисть и карандаш. У поэта - перо. Вообще - то Савонарола был не так уж плох, как о нем принято говорить. Я недавно готовила материал о медиках и совершенно случайно наткнулась на высказывание этого средневекового богослова.-
  
   Порывшись в бумагах, лежавших на столе, Оксана нашла листок и протянула его Славке
  
   -Прочти, интересно.-
  
   - " Вот врач, с любовью и самоотречением приступающий к ложу больного: если он хорошо и с любовью исследовал и познал все - никто не может сделать более, чем он. Ты увидишь, как любовь поможет ему и даст должную мерку и закон для всех правил и законов медицины. Он подвергнет себя тысячам усилий, не обращая внимания на труд; он расспросит все, пропишет лекарство и наблюдет сам за ним; он не отступит от постели больного. Если он бежит за наживой - его мало заботит больной и сама наука изменяет ему", - прочел вслух Вячеслав и не смог сдержать удивленной усмешки.
  
   - И это было написано в 16 веке? Да это высказывание Савонаролы надо отпечатать типографским способом крупными буквами и оклеить им кабинеты наших эскулапов. Судя по всему, сей ученый монах призывал итальянцев к тому же, что и обожаемый Пабло
  Святой Франциск - к божественной любви. -
  
   - Но шли они к этой любви разными путями,- вздохнула Оксана,- Франциск не только проповедовал любовь. Он весь был переполнен любовью и состраданием ко всем существам, живущим в мире. Он одинаково любил и уважал людей и животных, растения и даже камни. Святой нес божье слово и помощь не счастливым и богатым, а бедным, несчастным, забытым, больным, презираемым. А Савонарола обличал грехи и грозил народам мечами, огнем и адским пламенем. Он кричал с церковной кафедры, что казни пойдут за казнями, что в Италии не хватит живых, чтобы хоронить мертвых.-
  
   -Возможно, я понял, что ты хотела сказать. После проповедей Франциска произведения искусства не уничтожали и людей не убивали. Когда Савонарола явится в Рим, у Пабло и Катрин возникнут серьезные проблемы, чует мое сердце.-
  
   Наконец Пабло счел свою картину " Святой Франциск" дописанной.
  
   - Джузеппе, я больше не могу сделать ни одного штриха, не боясь испортить картину. Как ты считаешь, она понравится настоятелю? Все - таки это мой первый крупный заказ.-
  
   -Отнеси картину в монастырь и там узнаешь мнение монахов, - подбадривающее улыбнулся ему друг.
  
   Павлито принес картину в монастырь на рассвете. Братья- доминиканцы окружили ее и стали рассматривать. Когда первые лучи солнца упали на изображение святого, то всем показалось, что Франциск с нежностью и любовью смотрит на собравшихся. Лучи соскользнули с лица святого и осветили поднятую руку, которой он благославлял бедную женщину, а вместе с ней - и весь мир.
   -Хвала тебе, Господи, за сестру нашу, мать - землю,
   Которая нас поддерживает и питает,
   И производит различные плоды
   И прекрасные цветы и траву*, - нараспев, тихо продекламировал старый настоятель. - - Хвала тебе, сын мой. Ты отлично потрудился и передал характер самого нежного и любящего святого. Святого Франциска Ассизского. Пойдем со мной, я угощу тебя завтраком.-
  
   Войдя в скромную монастырскую келью, монах и живописец взяли по стакану молока и преломили хлеб.
  
   -Я не раз думал о тебе, - задумчиво проговорил настоятель,- особенно после того, как Савонарола выступил с проповедью для художников. У меня есть запись этой проповеди. Вот, читай - и он протянул Пабло листы бумаги:
   " В чем заключается красота? В красках? Нет. В формах? Нет. Господь - вот сама красота. Молодые художники пишут то какую - то женщину, то мужчину, то Магдалину, то Богородицу, то Святого Иоанна, и вот уже их образы появляются на стенах церквей. Это величайшее извращение, надругательство над святыми истинами".
  
   - Я согласен с высказыванием проповедника. Вы, художники, творите зло, вы наполняете храмы суетными изображениями. С кого ты писал Святого Франциска?-
  
   Пабло очень расстроили слова настоятеля, но спорить с ним не решился.
  
   - Человек, падре, становится художником не потому, что он может им быть, а лишь потому, что он не может не быть им. Искусство - это удел тех, кто без него всю жизнь испытывал бы страдания, - попытался объяснить он настоятелю состояние души истинного живописца. - То, что считается сейчас греховным, возможно, в будущем, будут считать божественным. То, что возвышает человека, не дает ему превратиться в тупо жующего жвачку мула, не может происходить от сатаны.-
  
   Юноша встал и направился к дверям, потом остановился и с сожалением посмотрел на доброе лицо пастыря
  
   - Франциска, святой отец, я ни с кого не срисовывал. Я писал его так, как мне говорило мое сердце.-
  
   Катрин сразу же поняла, что ее любимый очень расстроен. Пытаясь утешить, она положила его голову к себе на колени и ласково поглаживала черные, отливающие синевой волосы
  
   -Отложи свои заботы, любимый. Этот вечер наш. Я хочу тебе кое о чем рассказать...Мы приехали в Париж из Сарагосы, - голос Катрин дрогнул от волнения и скрытой боли.- Моя мать была очень красива. Так красива, что ей заинтересовалась святая инквизиция. Видишь ли, тебе не следовало меня любить. Я не могу всегда быть веселой, увеселять тебя ласками и стихами. Когда я остаюсь одна, во мне пробуждаются кошмары. Меня пугает ветер, завывающий в камине. А глядя на огонь, я вспоминаю несчастных, сжигаемых заживо.
  Мы с матерью еле - еле успели бежать от инквизиторов. Они уже стучали в нашу дверь. Какой -то важный господин донес, что моя мать -ночной мотылек. Ночью мы собрали пожитки и на рассвете, бросив дом, отправились в неизвестность. Лишь случай забросил нас в Париж. Если инквизиция узнает, что я здесь, с тобой, то тебя могут судить как преступника, укрывающего еретика.-
  
   -Не бойся, Кати. Ничего нам с тобой не грозит. Слушай: ты нужна мне, я нужен Джузеппе, Беппо нужен Рафаэлю, а его святейшество папа не может ни дня обходиться без своего любимого живописца.-
  
   - О, а я и не знала, что ты еще и политик, - звонко рассмеялась Катрин.
  
   Вскоре успокоенная девушка заснула, а Пабло, нежно гладя ее волосы, задумался. Кроме угрозы со стороны инквизиции у Катрин было еще немало тайн, он в этом был совершенно уверен. И не его вина, что абсолютно нет времени, чтобы разгадать все эти загадки. И кроме того, он не был уверен, что нужно разгадывать их все. Человек без тайн - все равно что похлебка без перца. Так любила говорить его бабушка. Святая была женщина, куда святее инквизиции. Сейчас Кати проснется, и ему опять решать, что делать с этими грешными шарадами.
  
   Уже несколько месяцев он чувствовал, что любимая во власти какой - то тревоги, которую пытается скрыть. Увидев, что Кати по - детски протерла кулачками глаза, пытаясь прогнать остатки сна, Павлито улыбнулся и решил, что время для раскрытия тайн, хотя бы некоторых, настало настало
  
   - Чего ты боишься?- осторожно поинтересовался Пабло у девушки.
  
   - Ты хотел бы, чтобы у нас был ребенок?- робко спросила Кати.
  
   - Это было бы даром небес. Отцу одни радости от ребенка, все хлопоты и печали выпадают на долю матери.-
  
   Катрин долго молчала, затем испытывающие посмотрела на живописца
  
   - Можешь ли ты дать ему свое имя? Я не хотела бы, чтобы наш сын стал бы очередным бастардом* -
  
   - Я завтра же посоветуюсь с его преосвященством, епископом Саламанкой. Он заказал мне свой портрет.-
  
   Несколько дней Вячеслав не видел приятельницу. Накануне очередных выборов журналисты, репортеры и операторы сломя голову носились по городу, стремясь осветить сие событие. Чем больше Слава вникал в суть происходившего, тем более у него создавалось впечатление, что по сравнению с современными политиками семейство Медичи*, символ коварства эпохи Ренессанса, было просто семейством неразумных детей. В интригах депутатов запутался бы сам Маккиавели*. Улучшив минутку, Славка заглянул к сценаристам. Оксанка была на месте и что - то сосредоточено писала в записном блокнотике.
  
   - Привет, душа моя,- подойдя к ее столу, фамильярно изрек тележурналист. - Как дела?-
   - В общем или в частном?- сухо поинтересовалась девушка.
  
   - В общем я и сам знаю - хреново. Мне хотелось бы знать в частном - как там наши римляне?-
  
   - Слава, ты же отлично знаешь, что воспоминания приходят тогда, когда сами посчитают это нужным. Я уже больше недели вижу обыкновенные сны, обыкновенные городские пейзажи и меня окружают только обычные люди. А как дела у тебя?-
  
   - Тоже самое. Я, признаться, беспокоюсь о результате переговоров Пабло с епископом. Вряд ли иерархам папского двора неизвестно, с каким скандалом наша сладкая парочка покинула прекрасную Францию, не говоря уж о решении испанских инквизиторов в отношении матери Катрин, а заодно и ее самой. -
  
   - Ну что же делать, Слава. Будем надеяться на лучшее-
  
   -И готовиться к худшему, - закончил Славка. Залпом выпив чашку остывшего чая, сиротливо стоявшей на столе, он стремительно выскочил из сценарной.
  
   Девушка, смущенно улыбнувшись коллегам, засобиралась домой. Рабочий день подошел к концу, и телевизионщики потянулись к выходу.
  
   Проскочив газетный киоск, Оксана вдруг резко остановилась и подошла к киоску. С настенного календаря на нее смотрела одна из прелестных мадонн Рафаэля - "Мадонна в зелени". Не раздумывая, девушка купила календарь и поспешила домой. Дома она внимательно разглядела репродукцию. Дева Мария была изображена с двумя маленькими детишками: со своим божественным сыном Иисусом Христом и Иоанном Крестителем. Глядя на двух очаровательных малышей, Оксана почувствовала, что стены комнаты расширяются и исчезают, а сама она растворяется в мерцающей дымке.
  
   - Павлито, ты говорил с Саламанкой о нашем браке?- спросила у только что вошедшего в комнату юноши Катрин.
  
   - Да, говорил. Но лучше бы я этого не делал. Епископ мне изящно намекнул, что Лев согласен не видеть отбившуюся от его паствы овцу до тех пор, пока она скромно щиплет травку и не дразнит волков. Еще мне было сказано, что художникам лучше не обзаводится семьями и что в отношении меня у его святейшества папы имеются далеко идущие планы.-
  
   - Что, опять какой - нибудь кардинал по примеру своего коллеги мечтает и тебя, как Рафаэля*, сделать вечным женихом своей племянницы? -
  
   - Катрин, не злись. Тебе же нельзя волноваться.- Пабло с любовью и тревогой посмотрел на молодую женщину. Катрин скрывала беременность под складками свободно ниспадающего длинного балахона, отлично скрадывающего изменения в ее некогда точеной фигуре. Лицо у Кати по- прежнему оставалось гладким и прекрасным, как у античной статуи. Этой же ночью Катрин благополучно разрешилась от бремени, а наутро счастливого отца поздравляли друзья. Рафаэля тогда не было в Риме. Приехав спустя месяц, знаменитый художник дал свое согласие стать крестным отцом малыша. Ребенка нарекли Антонио.
  
   Все искренне полюбили мальчика, а Рафаэль несколько раз использовал крестника в качестве натурщика, увековечив на своих полотнах его пухленькое личико. Но Вечность, как известно, стремится забрать назад своих избранников.
  
   В случае с Антонио ее глашатаем стал неутомимый и неистовый монах - Джироламо Савонарола. Его имя все чаще и чаще слышалось на улицах и площадях Рима. Одни произносили его с надеждой и любовью, другие - с гневом и презрением. Родиной человека, который взволновал всю Италию, была Феррара, в каменоломнях которой добывался знаменитый белоснежный мрамор, мечта любого скульптора. В юности Джироламо поступил в доминиканский монастырь. Став через несколько лет настоятелем, Савонарола провел в монастыре ряд реформ: восстановил во всей строгости обет нищеты, ввел строгий устав, запретил предметы роскоши, обязал, чтобы все монахи занимались трудом. Вскоре он ощутил, что обязан спасти Италию от дьявольских козней и соблазнов:
  
   -Я отказался от этого мира и в различных местах возделываю вертоград Господа, чтобы спасти не только свою душу, но и души других. Если Бог послал мне свои дары, то я должен применить их по воле Его к делу.-
  
   Внешность доминиканец имел самую обычную: средний рост, маленькие руки были костлявы и обтянуты одной кожей. Лицо было более запоминающим: бледная кожа говорила о малокровии, крупные, плотно сжатые губы выражали твердость характера, синие с зеленым оттенком глаза, буквально горевшие фанатизмом и большой горбатый орлиный нос, свидетельствующий о несгибаемом характере своего владельца. Благодаря сильнейшей силы воли и дару проповедника он вскоре стал фактическим правителем Флоренции. Но Савонароле этого было мало, и он взывал с кафедры церкви Сан Марко
  
   - Рим - это действительно Вавилон, братия, город безумцев и злодеев, который хочет разрушить Господь. Ступайте в Рим! Вместо христианства там прелаты отдаются поэзии и красноречию. Церковь их с внешней стороны прекрасна, с ее украшениями и позолотою, с блестящими церемониями, роскошными облачениями, с золотыми светильниками. Но в первоначальной церкви дароносицы были деревянные, а прелаты были золотыми.
  
   Господь говорит вам: так как Италия полна аристократов, куртизанок и негодяев, то я низвергну ее и подавлю гордыню Рима. Рим сделался жилищем блудниц - я превращу его в обиталище скотов.-
  
   Исхудалый, полубольной, с горящими глазами, с благостным выражением лица, со страстной речью, прерываемой слезами, он доводил толпы народа до исступления. Люди готовы были все крушить и ломать. Они кричали: "Веди нас, святой отец!". Савонарола стал пользоваться таким авторитетом в Италии, что Лев Х, папа римский, был вынужден пригласить проповедника в Вечный город.
  
   Несколько проповедей доминиканца было достаточно, чтобы Рим загудел, как потревоженный улей. Все обсуждали слова Савонаролы. Папа уже жалел, что поддался на уговоры и согласился призвать неистового монаха. Как ни были далеки от религиозных распрей Рафаэль и его помощники, они стали ощущать на себе результаты проповеднической деятельности Джироламо. Косые взгляды, разбитые камнями окна, брань из уст бродяг - все это создавало нервозную обстановку. Наконец Рафаэль попросил Пабло пойти послушать Савонаролу.
  
   Еще только подходя к церкви, Павлито услышал рокот, напоминающий шум морских волн. Огромная толпа запрудила большую площадь перед церковью. Люди стояли вплотную друг к другу и внимали каждое слово, летевшее к ним с церковной паперти.
  
   Проповедник начал свою речь тихо и спокойно, объясняя верующим непреложность господнего слова:
   "Взгляните на Иисуса Христа, который сделался ради нас беспомощным ребенком, и во всем, - в перенесении жажды, голода, холода, жары и недугов, - сравнялся с детьми человека. Что побудило его к этому? Любовь. Он имел общение то с праведниками, то с мытарями. И вел такую жизнь, что все, мужчины и женщины, малые и большие, богатые и бедные, каждый по - своему могут подражать ему и этим достигнут блаженства. И что же заставило его вести такую простую, такую бедную жизнь? Без сомнения, любовь. Любовь его привязала к столбу, любовь привела к кресту, любовь воскресила из мертвых".
  
   Затем бунтующий монах обрушился на купцов и ростовщиков: "Вы повинны в жадности, вы подкупаете всех выборных лиц. Давать деньги в рост - тяжкий грех".
  
   Обстановка постепенно накалялась. Пабло, уставший от работы, сначала слушал невнимательно. Живописец был далек от политики и купечества и стоя дремал, прижавшись к прохладной стене церкви. Но вдруг он ощутил, как чей - то локоть с силой уперся ему в бок. Обернувшись, увидел горящие гневом глаза Нанни
  
   - Нет, ты послушай, что он, этот доминиканец, несет. Еще немного и он всех художников и скульпторов объявит еретиками.-
  
   Павлито прислушался к словам проповедника
  
   - Священное писание для римлян, конечно, детски наивно,- вещал Савонарола, - вера для них является не более как делом монахов и чувствительных женщин; оскверняя все невинное и святое, вы и Пресвятую Мадонну рисуете в образе модницы, - обвиняющее бросал
  слова в толпу доминиканец. Павлито почувствовал, как неизвестно откуда взявшийся холод проник под одежду и сжал ледяной рукой его сердце. Он начал проталкиваться сквозь толпу, преследуемый словами
  
  - - А молодые люди говорят потом знакомым дамам, указывая пальцем на прохожих: вот святой Иоанн, вот Магдалина, вот святой Лука. Это потому, что вы пишите их портреты в церквях, к великой профанации святыни. Вы привносите в церковь всякую суету. Вы думаете, что Дева Мария была разукрашена так, как вы ее изображаете? А я вам говорю, что она одевалась, как самая бедная женщина.-
  
   Внезапно Савонарола повысил голос до крика
  
   - Глядя на вас, сознаешь, что сбылись слова Исайи: " О грехе своем они
  рассказывают открыто, как содомляне, не скрывают горе души их!".Распутные девки живут в грехе с живописцами, и те используют их как натурщиц, рисуя, страшно вымолвить, святой образ Пречистой Девы Марии. -
  
   Глаза Савонаролы фанатично горели, на губах выступила пена.
  
   -В костер ведьм, сжечь их! -
  
   - Сжечь! Сжечь! - иступлено взвыла толпа.
  
   Пабло бросился домой. Ворвавшись в мастерскую, он крикнул:
  
   -Где Кати с ребенком?!-
  
   Она ушла за покупками, Антонио дома,- удивленно ответил Джино.
  
   - Надо ее быстро найти! - уже вбегая в комнату, Пабло оглянулся -Джино, скачи к Агостино! Передай Рафаэлю, чтобы спрятал Форнарину. Спроси Киджи, не укроет ли он на время мою семью?.-
  
   Но было уже поздно. Разъяренная толпа, выломав хлипкие двери, ворвалась в дом, ломая и сметая все на своем пути. Отшвырнув Павлито, пытавшего загородить своим телом вход в спальню, где на кровати мирно посапывал спящий ребенок, озверевшие люди бросились к постели, думая, что именно там укрылась та самая блудница, которая своим существованием оскверняет Деву Марию. Срывая полог с ложа, они, сами того не замечая, раздавили ногами упавшего на пол ребенка.
  
   Когда Джино вернулся в сопровождении отряда швейцарских солдат - наемников, посланных Киджи за семьей помощника Рафаэля, он увидел Пабло сидящим на пороге дома. На коленях художник держал окровавленный сверток, а глаза его, такие громадные на белом как мел лице, неотрывно всматривались вдаль. Словно видели там что - то такое, что не видел никто. Время застыло.
  
   - Где Катрин? Она жива?- безжизненный голос Пабло разорвал гнетущую тишину.
  
   - Да, ее спасли швейцарцы. Она у Киджи, - всхлипнул Джино.- Пойдем, поднимайся.-
  
   Один из солдат снял с себя плащ
  
   - Заверните в него мальчика, синьор.-
  
   Оксаны уже три дня не было на работе. Только что приехавший из командировки Вячеслав, узнав об этом, сразу же поехал к ней. В квартире остро пахло валерьянкой, корвалолом и еще какими - то лекарствами. Лицо девушки, свернувшейся клубочком на диване, опухло от слез. Увидев Славу, она села и медленно, как будто во сне, проговорила
  
   - Я больше не хочу ни куда путешествовать. Ни в прошлом, ни в будущем, ни в настоящем. Я больше ни хочу ничего знать. Малыш погиб, Славка. -
  
   Вячеслав, присев на кончик диванчика, бережно, как хрупкий цветок, обнял девушку за плечи и прижал к себе.
  
   - Рассказывай, - попросил он. - Когда выговоришься, будет легче.-
  
   Павлито сидел в комнате Империи, на ложе которой лежала исхудавшая после болезни Катрин. Его любимая выжила только благодаря поддержки Рафаэля, Джузеппе и Киджи. Рафаэль умудрился привести к постели больной подруги своего подмастерья личного врача Папы Льва, а Агостино оплачивал звонкой монетой посещения других знаменитых ученых мужей. Юноша сидел, держа в руках ладошку Кати и размышлял: " Деревенский люд говорит: Жизнь дана, чтобы жить. Джузеппе говорит: Жизнь дана, чтобы наслаждаться. Челлини говорит: Жизнь дана, чтобы работать. Настоятель говорит: Жизнь дана, чтобы страдать. Кто же из них прав? Если человек не в силах управлять и распоряжаться собственной судьбой, зачем он рождается на свет божий?".
  
   -Все мы живем между временем. Будущее и прошлое, переплетаясь между собой, порождают настоящее. Человек, живя в настоящем, связан с прошлым своими предками, а будущего касается макушками своих детей,- вслух проговорил Слава.-
  
   - Что это за макушки?- отстранено поинтересовалась Оксана.
  
   - Макушки голов, естественно,- пояснил Слава. Он говорил тихо, успокаивающе, слегка покачивая прижавшуюся к нему, все еще всхлипывающую девушку, убаюкивая ее. Наконец тело Оксанки расслабилось и она уснула. Славка, боясь пошевелиться, широко раскрытыми глазами смотрел, как в комнате постепенно темнело. День уходил. Наступала ночь.
  
   - Сумрак - промежуточный этап между светом и тьмой, между добром и злом. Кто с уверенностью может сказать, что такое добро, а что такое зло? Савонарола искренне считал, что несет людям добро: "Любовь делает все, движет всем, пересиливает и побеждает все. Ничто не создается без любви". А что вышло?- тележурналист горестно вздохнул.- Одни слезы и горе. Достоевский отлично понимал, что никакие благие намерения не стоят ни то что смерти ребенка, они не стоят даже одной слезинки ребенка.-
  
   Тьма в комнате сгущалась, колыхалась, пока у Вячеслава не появилось ощущения, что он смотрит на поверхность темной, едва текущей реки.
  
   Джузеппе стоял и смотрел на лениво плескавшие у берега широкой заводи воды Тибра. Сегодня минул уже год со дня смерти Тони. У Пабло появилась серебряная прядь в волосах, Катрин продолжает носить траур, мастерская по - прежнему завалена заказами, Савонарола был повешен, а тело его сожжено. Мир не рухнул, время все также течет, как воды Тибра, то убыстряя, то замедляя свой бег.
  
   Его названый братец рисует все лучше и лучше, некоторые картины, заказанные Рафаэлю, мессере из - за нехватки времени и сил поручал выполнять Павлито и заказчики оставались вполне довольны. Но был ли доволен сам молодой мастер? Джузеппе начал подозревать, что он пишет втайне от всех какую - то картину. Помощник Рафаэля несколько раз замечал наброски Пабло, сделанные им с Катрин. Вот и на этом картоне, поднятом сегодня с пола мастерской, был рисунок мелом: молодая женщина преклонила колени, но размах поворота плеч показывал силу движения. Катрин была безвозврастно красива, как святые и мертвые. Испугавшись собственных мыслей, Джузеппе торопливо перекрестился и дал себе слово пожертвовать в новый, только что построенный храм святого Петра чашу для омовения, украшенную смарагдами, недавно им законченную.
  
   Беппо ошибался. Картина была уже почти готова. Пабло стал работать над ней в те дни, когда Катрин чуть не умерла от горя.
  
   Набросок как бы сам возник в его душе. Он перепробовал все: рисовал и мелом, и углем, и серебряным штифтом, и карандашом. Пабло давно готовился к этому портрету, который, возможно, никто не увидит. Готовился задолго до того, как начал писать. Ему не нужна ничья помощь, как не нуждается в подручных стихотворец, когда он шлифует свой сонет.
  
   Постепенно из эскизов складывалась композиция. Он продвигался вперед очень медленно, хотя в общих чертах картина уже давно сложилась в его воображении. Огромная доска стояла в одной из комнат, где ему никто не мешал. Пречистая Дева Мария, чей образ был сотворен художником, объединяла в себе небесное и земное начала. Она была полна ожиданием чуда, а может быть, и видела какое - то чудо. Однако продолжала жить здесь, на земле, и слово человеческое связывало ее больше, чем чудесное видение. " Господи, помилуй сына моего: он в новолуние беснуется и тяжело страдает", - все знали эти слова из Евангелии от Матвея.
  
   - Не надо святотатства, не следует придавать лику Христа черты Антонио, а лицо Мадонны не должно быть похожим на Катрин, -все время одергивал себя Пабло, делая эскизы. -
   Только боль и скорбь должны быть подлинными. Они не могут быть иными ... Боль, которую испытывает мать, когда на ее глазах убивают сына. Этот ужас и эти муки отражаются в глазах, в выражении лица, во всей ее фигуре. О нет, эта скорбь никого не оскорбит, любая мать так оплакивала бы своего сына.
  
   В чем выражается истинное горе? В чем ее отличие от привычного выражения скорби, когда у свежей могилы рыдают и кричат, а через час спокойно расходятся по домам? - мучительно размышлял Пабло, рисуя бесчисленные наброски. Он отчетливо понимал, что Дева Мария была прекрасна, как могут быть прекрасны только скорбящие женщины. Такими же красивыми были его мать и Катрин. Красота этих трех женщин шла откуда - то изнутри, освещая любовью и кротостью весь мир.
  
   - Я ощущаю в Богородице что - то родное, - признался Пабло на исповеди отцу Бенедикту. - Только в ее образе я вижу свою матушку и Катрин, которая своей нежностью и заботой заменила мне миа мадре. -
  
   Трудясь над картиной, Пабло ощущал себя не юным подмастерьем, а мастером и взрослым мужчиной, который отвечает за доверившихся ему женщин. Ведь и Пресвятая Дева тоже женщина, нуждающаяся, как и его любимая, и заботы и защиты.
  
   Все дни Пабло были заполнены до отказа. Он помогал Рафаэлло писать фрески Лоджий Ватиканского Дворца, работал над собственной картиной, заботился о Катрин. Поэтому был страшно удивлен, когда на пороге мастерской увидел своего бывшего учителя Бенвенуто Челлини в сопровождении Нанни и Джино. Павлито совершенно забыл, что мессере недавно вернулся в Рим из - за скандала в Париже. Французский король сделал Бенвенуто большой и почетный заказ, повелев отлить из серебра большую статую Юпитера.
  
   Но выделенные деньги на приобретение серебра куда - то исчезли. Причем казначеи короля уверяли, что все деньги до единого су скульптор получил, а Челлини клялся и божился, что он этих грешных денег и в глаза не видел. Разозленный король повелел бросить ювелира в тюрьму, но Бенвенуто, предупрежденный доброжелателями, успел скрыться и благополучно добраться до Рима. Сухо поздоровавшись, Челлини на правах наставника попросил показать ему живописные работы.
  
   Челлини неторопливо ходил и осматривал картины и ювелирные изделия, находящиеся в мастерской. Некоторые из них были готовы полностью, над другими еще предстояло немало потрудиться. С каждым шагом лицо Бенвенуто все больше и больше мрачнело.
  
   -Что, по - вашему, плохо? - заметив его раздражение, спросил Пабло. - Техника, рисунок, композиция?-
  
   - Да есть ли у тебя вообще хоть какое - то представление о технике в рисунке? - с досадой воскликнул Челлини. - Чему я тебя учил столько времени? Ты тянешь искусство к тем временам, когда не было ни культуры, ни Пресвятой Девы Марии, ни Иисуса Христа. -
  
   - Нечто подобное говорил и Савонарола, - уныло пробормотал Пабло.
  
   - Беппо, почему он так набросился на меня? - вопрошал вечером приятеля Павлито.
  
   -А ты сам подумай, - предложил тот.- Лично мне кажется, что это раздражение, возможно, оттого, что он уже долгое время подражает самому себе. Разве он в состоянии думать о новом, когда так уверен в собственной непогрешимости? Глядя на твои работы, он, вероятно, думал то же, что и я: перед ним предстала новая живопись, новый мир. Для него это вызов. -
  
   Доверительно склонившись к Пабло, Джузеппе продолжил
  
   - Мне говорили, что и божественный Микеланджело, и великий Леонардо весьма благосклонно отозвались о твоих картинах. А это, как ты сам знаешь, бывает довольно редко. -
  
   -Еще реже эти двое приходят к общему мнению, - негромко произнес вошедший в мастерскую Рафаэль. - Пабло, я согласен с Джузеппе. У молодежи вся жизнь впереди. Микеланджело и Леонардо сами ищут новые пути в искусстве и, хотя они намного старше твоего бывшего учителя, они моложе его.-
  
   - Душой, - уловив вопросительные взгляды друзей, пояснил Рафаэль.
  
   - Значит, это ...ревность?- уточнил Павлито.
  
   -Скорее зависть,- мягко улыбнулся мессере. - То же чувство, которое ты испытываешь ко мне. Выходит, тебе нетрудно понять Челлини. И не смущайся, мой мио. Зависть - хорошее чувство, если она заставляет человека двигаться вперед.-
  
   -И плохое, если этот человек хочет уничтожить соперника, - угрюмо подумал Пабло, а вслух спросил
  
   - Может ли картина пресечь вражду и войны, мессере? -
  
   - Произведение искусства порой может сделать очень многое, - подумав, тихо ответил Рафаэлло. - Я видел, как смягчаются лица людей, когда они смотрят на моих мадонн. И, может быть, когда-нибудь смягчатся и их сердца. Вечный город - преопасное место, мой мио. Будь осторожен. -
  
   К счастью для Пабло, Челлини целиком увяз в финансовом скандале и дворцовых интригах. Ему было не до бывшего ученика.Павлито упорно трудился над картиной.
  
   Возникающая на доске женщина была печальна и уже мысленно видела крестные муки сына. Молодая мать была избрана Всевышнем и обречена: она уже знала, чем кончится жизнь ее дитя. Вот почему она противилась, не хотела отпускать от себя этого прекрасного мальчика, ухватившегося своей ручонкой за ее ограждающую руку. И вот почему она прикрывала сына краем своего плаща.
  
   У мальчика, чувствующего настроение матери, тоже таилась в глазах печаль. Он был полон сил и отваги, скоро он соскочит с материнских колен и покинет это надежное убежище, но вот теперь, в эту минуту, он вцепился в руку матери одной рукой, а другую прижал к ее бедру. Быть может, он думает о ней, о своей матушке, опечаленной неизбежной разлукой; ведь ее сын, так доверчиво прильнувший к коленям, скоро будет странствовать в мире один.
  
   Положив последний мазок краски, юноша тихо вышел из комнаты, закрыл на ключ дверь и отправился за город. Достигнув Джаниколо*, он лег на спину, и весь день смотрел в чистое голубое небо. Затем, вернувшись, прошел в мастерскую и почти так же долго смотрел на свою Мадонну. Пабло наконец - то осознал, что с помощью божьей достиг той осязаемой достоверности и живости, в которой отозвались любовь и скорбь, горевшие в нем все эти дни, когда он писал Мадонну.
  
   Друзья, которые догадывались о том, что Павлито пишет картину, неоднократно предлагали свою помощь и прозрачно намекали, что хотели бы увидеть творение молодого живописца.
  
   - Они все, конечно же, увидят Мадонну, но сначала я должен показать картину настоятелю монастыря, который заказал мне икону Святого Франциска, - решил Пабло.
  
   Отец Бенедикт долго смотрел на картину, затем обернулся к художнику: "Эта Богородица с Младенцем не была бы такой нежной и чистотой, если бы ты не был бы столь же нежен и чист в своем сердце. Да благословит Господь Бог и тебя и твою мастерскую".
  
   "Нежная Мадонна" - именно такое название получила картина. Она понравилась буквально всем, даже Челлини, который, со всех сторон слыша восторженные отзывы, решил взглянуть на Мадонну.
  
   - Странно, очень странно, - бормотал Бенвенуто, - такой простой сюжет - а рождается великое искусство. -
  
   Катрин, сначала в сопровождении Империи или Форнарины, а затем сама часто приходила в церковь Санта Мария дель Пополо, в которой по повелению папы Льва была выставлена " Нежная мадонна". Смотря на прекрасное лицо Богородицы, она чувствовала, как горе покидает ее, уступая место светлой печали.
  
   Кати уже снова жила с Пабло в маленьком домике. Вела хозяйство и много читала, чтобы разгонять терзавшие ее мысли. Очень радовалась, когда приходили гости, баловала соседских детей, угощая их сладостями и фруктами. На саму себя почти ничего не тратила
  
   - Почему ты себе ничего не покупаешь? - допытывался Пабло, в очередной раз обнаруживая, что все деньги, которые он давал любимой на покупку милых сердцу каждой женщины безделушек, целы.
  
   -Не отчаивайся, сын мой, - успокаивал его монах Бенедикт. - Вы еще молоды, время лечит любые раны.-
  
   Добрый Бенедикт ошибался. Как раз время - то и не было.
  
   Король Франции настаивал на выдаче Ватиканом бежавшего из Парижа скульптора. Челлини брался за любое дело, стремясь хотя бы немного заработать. Он добивался через Джузеппе, чтобы епископ Саламанка заказал ему изготовить большую вазу для воды, так называемую "аккуеречча". Такие вазы служат для буфетов и ставятся на них для украшения и стоят очень дорого. Но Саламанка рассудил иначе и отдал заказ Пабло, который ничего не знал о желании Бенвенуто. Когда Челлини узнал об этом, он пришел в бешенство и предъявил свои права на " Нежную Мадонну", обратившись за поддержкой в гильдию живописцев. Совет старшин цеха вынес вердикт: " Бенвенуто Челлини все еще является учителем и хозяином подмастерья Пабло и имеет полное право на одну треть имущества ученика. Учитывая еще и то обстоятельство, что вышеназванный подмастерье так и не оплатил своему мастеру за обучение мастерству ювелира и что у вышеназванного подмастерья нет иного ценного имущества, картину под названием "Нежная мадонна" отдать Челлини".
  
   Узнав о решении старшин гильдии, Пабло пришел в ужас. Еще когда он только начинал писать свою "Мадонну", ему приснился сон, что картину похитили и Катрин после этого погибла. Он откуда то знал, что так оно и будет, что после утраты " Нежной Мадонны" он потеряет и жену. Павлито поспешил в церковь и с разрешения ее настоятеля отца Бонифация снял картину и принес домой.
  
   Но вышло еще хуже. Когда Челлини в сопровождении солдат -наемников пришел в жилище молодых супругов и стал упаковывать картину, Катрин не выдержала и попыталась ему помешать. Бенвенуто грубо толкнул ее и девушка упала. Защищая жену, Пабло ударил своего бывшего мастера и был тут же арестован. По приговору суда его посадили в тюрьму, обязав выплатить не только долг за учебу, но и выплатить большую сумму Челлини за нанесенные тому побои, а также огромный штраф за "нарушение спокойствия" в казну Рима, изрядно опустевшую вследствие воинственной политики Ватикана.
  
   У друзей Павлито такой суммы денег не было, труд живописца во все времена оплачивался не очень дорого, да и деньги отдавали не всегда сполна и вовремя. Агостино Киджи, всегда помогавший Рафаэлю и живописцам из его мастерской, тоже переживал не лучшие дни. После смерти Империи, ценою собственной жизни подарившей Агостино еще одну дочь, Киджи на время утратил интерес к торговым делам, за что и был сразу же наказан. Коммерция, как и женщины, не терпит равнодушия.
  
   Пабло сидел в долговой тюрьме уже месяц. В сырой, мрачной и настолько маленькой камере, что даже спать приходилось сидя, здоровье юноши быстро ухудшалось. Катрин ужаснулась, когда, отдав начальнику караула драгоценную брошь, подарок друзей, увидела любимого. В тот же день она пришла во дворец герцога Сфорца, одного из богатейших людей Рима.
  
   Герцог смотрел в яркие зеленые глаза самой красивой и обольстительной женщины, какую он когда - либо встречал. Она говорила и ее слова кружились, как лепестки отцветшего жасмина, несомые ветром
  
   - Если вы, монсеньер, поможете Пабло, то вы спасете талантливейшего художника. Так считает божественный Рафаэль. Павлито еще молод, его талант раскрывается, как бутон тюльпана. С каждым днем все ярче, и в то же время все нежней. Таких людей, ваша милость, необходимо беречь, укрывать от сильного ветра и зноя. Увы, деньги текут у него сквозь пальцы, хотя, честно говоря, большие заработки у Павлито впереди. Он еще подмастерье и его доходами все еще распоряжается Челлини, хотя рисует он в мастерской Рафаэля.
  
  - -Девушка помолчала, надеясь на ответ Сфорца, но герцог молчал, и Катрин нерешительно продолжила
  
   - Ваша милость хорошо знает, сколько золота в Риме. Как - то Никола Маккиавели* сказал: " Стоит только нагнуться, чтобы горстями черпать его, как воду, из фонтана". Но... то ли слишком темно, то ли мы слепы. Мы не видим фонтана с золотыми струями. Вы должны знать, что я ничего не прошу для себя. Я отдам все, если вы поможете Пабло. Вы, ваша милость, оплатите все счета и подпишите документы о его освобождении и я стану навеки вашей должницей.-
  
   Герцог любил разгадывать шарады. И сейчас он разгадывал одну из них
   - Кем была в действительности эта женщина, из - за которой знаменитый ювелир поссорился со своим лучшим учеником? Какую пользу он, Сфорца, может извлечь из всего этого? Впрочем, он обо всем этом подумает на досуге. Если мальчишка и впрямь так талантлив, как об этом говорят, то можно извлечь неплохую выгоду.
  
   И герцог подписал поручительство. Павлито выпустили из тюрьмы, но обязали отдать "Нежную Мадонну" Челлини.
  
   - Не волнуйся, - успокаивали его друзья, когда он говорил, что эту картину нельзя отдавать, что он чувствует мистическую связь между ней и Катрин. - Ты напишешь ее еще раз, точно так же, как и многие другие прекрасные произведения, - говорили ему.- Твой талант, твое умение, твоя любовь и твоя нежность остались при тебе. В отличие от Бенвенуто.-
  
   Пабло пришлось согласиться. Видя его расстроенное лицо, Нанни и Джузеппе устроили пикник, пригласив Павлито и Катрин отдохнуть на природе. В небольшой рощице разложили нехитрую снедь, и пока Катрин и Нанни разогревали пищу на костре, друзья пошли на место раскопок, где недавно были обнаружены античные статуэтки. Рафаэлло* затратил много времени и сил, доказывая Ватикану, что это - величайшие творения древних мастеров и что нельзя прекрасные мраморные статуи использовать лишь на то, чтобы выжигать из них известь, как это раньше делали окрестные крестьяне. К своему удивлению, они издали увидали монашескую рясу, мелькавшую среди землекопов. Подойдя поближе, живописцы почтительно поздоровались с отцом Бонифацием, настоятелем монастыря Санто Спирито. Священник весело рассмеялся, видя недоумение молодых людей -
  
   - В нашей святой обители нет запрета ни на науку, ни на искусство. Мы считаем, что чем зрелее умы наших ученых братьев - - монахов, тем крепче наша вера. -
  
   -Послушал бы вас Савонарола! - тихо сказал Джузеппе. - Вот этот малый, - он слегка подтолкнул Пабло вперед, - лишился из - за этого фанатика самого дорого. А сколько сгорело в кострах бесценных рукописей, сколько прекрасных картин и статуй было растерзано и разбито.-
  
   -Скажите, святой отец, - с болью в голосе заговорил Павлито, - разве Богу не угодна красота. В моих картинах, вазах, ювелирных украшениях я стремлюсь показать, как красив мир, который сотворил Создатель. Разве не красива травинка, жучок, который ползет по ней? Разве не красива птица, парящая в небе? Разве не красив камень, лежащий у обочины дороги? И разве не красивы мы, люди, созданные по образу божьему? Так почему же
  людей, которые стремятся донести эту красоту до тех, кто не понимает, как прекрасна Жизнь, обвиняют в ереси, пытаются уничтожить не только их творения, но и их самих, приклеивая им ярлык, в лучшем случае блаженных, в худшем - страшных грешников, место коих - в котлах ада.-
  
   -Ты очень горяч, сын мой, - отечески пожурил юношу настоятель.- Мы, монахи Санто Спирито, считаем, что искусство неотделимо от веры, ведь человек в нем выражает свои самые сокровенные, самые высшие стремления.-
  
   Подумав, отец Бонифаций продолжил
  
   - Я думаю, что языческого, грешного искусства не существует, есть только хорошее искусство, которое способно возвысить человека до божественных высот и плохое искусство, будящее в человеке все страшные, низменные струнки в душе. И за этот грех отвечает перед Богом тот, кто создал это произведение искусства, будь то поэт, скульптор или художник.-
  
   - Сильно сказано, - восхитился Вячеслав, когда Оксана утром поведала ему о новых воспоминаниях, нахлынувших на нее ночью. - Послушал бы этого святого человека наш Иезуитов да и другие деятели, отвечающие за содержимое телепрограмм, газет и прочих информационных и культурных изданий. -
  
   - А ты как считаешь, моя мадонна? - обратился он к сидящей напротив него девушки, которая, закончив рассказывать о приключениях в ХУ1 веке, с аппетитом уничтожала завтрак, галантно заказанный Славкой.
  
   Молодым людям очень нравилось это маленькое, уютное кафе, чем - то неуловимо напоминающее лучшие харчевни средневекового города. Возможно, особой атмосферой дружелюбия и уважения к личности человека, пусть даже этот человек и был всего лишь клиентом кафе. Это как раз отвечало запросам гуманистов 16 века, к числу которых принадлежали властители дум Италии - живописцы и скульпторы, ученые и поэты.
  
   - Если музыка, живопись, поэзия меняет человека изнутри, делает его добрее, лучше - то это настоящее искусство. Творение художника или музыканта могут не добавлять слушателям или зрителям ума или знаний, но человек, рассматривающий картину Рафаэля или слушающий симфонии Бетховена, может бросить оружие и начать учиться жить заново, без стрельбы и взрывов. Вот в этом, на мой взгляд, и есть истинная задача всякого искусства, - ответила Оксана.- Помочь людям всегда оставаться людьми.-
  
   Но, к сожалению, иногда, а точнее сказать, очень часто искусство остается беззащитным перед властью и золотом. Оно лишь может будить в человеке человека, но зов прекрасного может услышать не всякий. Человек может также и разучиться слышать этот зов, сделав уступку сиюминутной слабости. Как сделал это Челлини, когда, испугавшись долговой тюрьмы, приехал забирать "Нежную Мадонну" из дома бывшего ученика. Тщательно упакованную картину бережно вынесли и установили на повозку. Все чувствовали себя неуютно, кроме Бенвенуто, который считал, что он забрал только то, что ему причитается по праву. Но вот возница дернул вожжами и повозка тронулась. И тут что - то произошло. Что именно - так никто никогда и не понял. Все очевидцы рассказывали по - разному. Кони испугались и понесли. Одно колесо отлетело от повозки и ударило Катрин. Девушка упала прямо под копыта взбесившихся коней. Через секунду все было кончено.
  
   После похорон Пабло был подобен человеку, который перенес тяжкую болезнь и уже смотрел в лицо смерти. Теперь он пришел к мысли, что все, что происходило с ним прежде, до нынешних дней, - все было восхождением вверх, а все, что происходит теперь, - это уже нисхождение, закат. -
  
   -Но если я не в силах управлять и распоряжаться судьбой, зачем я рожден? - все время спрашивал Пабло неизвестно у кого. Его отчаяние было беспредельно. Часами он сидел в мастерской и смотрел туда, где прежде стояла "Нежная мадонна". Его душа искала успокоения. Однажды, придя в мастерскую и присев на табурет, он ощутил легкое прикосновение к волосам. Так всегда гладила его голову Кати, когда думала, что он спит. А затем услышал ее шепот
  
   -Земная жизнь - это всего лишь прелюдия к вечности, Пабло. Но для того, чтобы мы узнали друг друга в новом облике, в новом мире, нам нужно было пройти все испытания здесь. Принять то, что произошло, с благодарностью. И болезни, и предательство, и смерть. И неважно, кто умрет раньше, кто позже. Моя душа все равно отыщет твою душу там, где все люди счастливы.
   И, взявшись за руки, мы взлетим по лунной радуге в небо. Так было все предначертано нашей судьбой, ведь она тоже разглядела наши крылья. А сейчас - отпусти меня, Павлито, - прошелестел легкий ветерок.
  
   Пабло протянул руку, судорожно сжатую в кулак, к солнечному лучику, лившемуся из окна и разжал ладонь. Ему на миг показалось, что луч ласково прикоснулся к его руке. Сразу стало тепло и спокойно. Художник вышел из дома и пошел к Рафаэлю. Теперь он знал то, о чем большинство людей лишь догадывалось или предчувствовало.
  
   Загнав свое горе внутрь, он работал как одержимый, поражая всех своим искрящимся талантом. Герцог Сфорца, однажды зайдя в Ватикан, где юноша помогал Рафаэлю писать фрески, предложил Пабло покровительство и неожиданно рассказал, что Челлини сидит в тюрьме. "Нежная мадонна" не принесла ювелиру счастья.
  
   Бенвенуто, правильно оценив стоимость картины, надеялся, подарив ее Франциску, рассчитаться с королевской казной. Но на границе между Италией и Францией воз, на котором везли тщательно упакованную картину, вдруг неожиданно вспыхнул и картина сгорела в жарких объятиях пламени. Оглядев побледневшие лица друзей, Пабло ушел из ватиканского дворца. На следующий день, явивший к папскому казначею, юноша сказал, что это он похитил серебро, выданное на отливку Юпитера и попросил освободить из - под стражи Челлини.
   ЭПИЛОГ следует дальше
  
  
  љ Copyright: Галина Терешенок, 2009
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"