Соловьева Алёна, Лир Елена : другие произведения.

Точка искажения

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 8.00*3  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Эйлин - студентка магической академии. Из-за нелепого конфликта с однокурсником ей грозит отчисление. А тут еще и бывший нарисовался. Эйлин предстоит не только справиться с вновь вспыхнувшими чувствами, но и разобраться, причастен ли экс-возлюбленный к убийству, которое потрясло академию? На поиск ответов есть всего неделя.
  Песок в часах по-змеиному шипел, подгоняя и мешая сосредоточиться. Эсме глубоко вздохнула и сильно надавила подушечками пальцев на потяжелевшие веки.
  - Госпожа Лавкрофт, если вы не готовы к зачету, так и скажите. Не задерживайте остальных.
  - Нет-нет, все под контролем.
  Эсме не считала себя выдающейся иллюзионисткой - по крайней мере, пока - но создавать миражи с применением солнечного света у нее обычно получалось с первой попытки. Но почему-то не сегодня. Неуверенность царапнула изнутри. Студенты за спиной зашушукались. Эсме разозлилась: спасибо, поддержали.
  Она зачерпнула в пригоршню пыльных солнечных лучей, падавших цветным узором из витражного окна, и яркие блики заиграли на ее ногтях. Вытянула руку перед собой, задержала дыхание и плавно растянула свет в полосу.
  Раз. Два. Три.
  В воздухе замаячил золоченый силуэт, неясный пока что. Он рос и превращался в удивительно красивого ребенка, похожего на ангела.
  Лица экзаменаторов сразу смягчились. Менталисты - что с них взять. Эсме облизала пересохшие губы и занялась деталями. Идею по очарованию комиссии подкинул, кстати, ее наставник, но иллюзия не подчинялась и норовила рассеяться - видимо, потому что Эсме никогда не верила в ангелов.
  Наконец амурчик 'ожил', на его лице заиграла улыбка, добрая, с хитрецой. Иллюзия пахла медом. Странно. Наверное, за Пиковым поясом, окольцевавшим академию по всему периметру, все еще цвел вереск...
  - Сконцентрируйся!
  Голос преподавателя по общей иллюзии, господина Зоркина, отвлек от мыслей о бесконечных полях, и щемящая тоска, которая подпитывала иллюзию ангела, уступила место раздражению. Эсме перевела взгляд на заслуженного иллюзиониста, а тот, приподнявшись с кресла, аж крякнул, сообразив, какую глупость сделал.
  Лучшие иллюзии создавались наиболее сильными чувствами, и в этом Эсме могла дать сто очков вперед любому одногруппнику: ее болезненная неудовлетворенность реальностью смогла бы подпитать миражи да хоть всех студентов факультета вместе взятых! Но не сегодня. Не сейчас.
  Купидон вздрогнул, потеряв контакт с хозяйкой, и в огромном зале раздался хлопок, созвучный со взрывом неправильно установленного фейерверка. Иллюзия наткнулась на точку искажения и разлетелась на мириады крупиц света, заполнившего сиянием все вокруг. Глава комиссии, мсье Жильбер - француз и истинный спартанец в выказывании хоть малейшей доброты, разочарованно вздохнул и постучал золотой ручкой по графе с именем Эсме.
  - Да-а, - преподаватель тяжело вздохнул, - не знаю... Будем считать - зачтено. Но если бы ставил оценку, не уверен, что вы дотянули бы даже до 'удовлетворительно'. Мало, мало работаете, госпожа Лавкрофт...
  Эсме открыла рот, чтобы возразить, но господин Зоркин опередил ее. Виновато улыбнувшись, он тронул мсье Жильбера за рукав:
  - Она у меня лучшая.
  - Хм. Кто ж тогда худший? Здесь, позвольте вам напомнить, Академия магии Ваттикара, а не приют для обездоленных.
  На том мучения закончились, Эсме схватила сумку, кисло улыбнулась вспотевшему наставнику и, высоко подняв голову, вышла в коридор.
  Руки дрожали. Ну зачем? Зачем она согласилась на чертового ангела? Нужно было кустом бесполезных цветов обойтись!
  - Что, выпендриться не удалось? Думала, нос мне утрешь?
  Вопрос прозвучал ехидно, с той надменностью, которая присуща лишь истинным магам голубых кровей. Рихард Гесс, который сдал зачет первым и остался посмотреть на мучения остальных, не удержался и вышел следом - Эсме даже не удивилась. Иллюзию человека такие 'умники', как Рихард, могут создать только в мечтах - ясное дело, он бесился.
  - Отвали! Прокатило твое авто - вот и радуйся!
  Эсме не отличалась дружелюбием: зачем тратить драгоценное время на пустые разговоры с теми, кто знает меньше тебя? В другой день она, пожалуй, проигнорировала бы Гесса и вернулась в аудиторию, от беды подальше. Но здесь, в отсыревшем коридоре, после провала на последнем в списке осеннем зачете...
  - Хотела преподов ребенком разжалобить? - продолжал язвить Гесс. - Или о своем мечтаешь? Могу помочь! Хотя, ты такая унылая, что вряд ли получится.
  Слушать оскорбления от Рихарда, которому благородный титул не помешал купить автоматическую иллюзию для зачета у старшекурсника, - вот еще!
  - Я сказала: отвали. Катись к своей мамочке! Пусть нянькам скажет, чтобы слюни тебе обтерли, а то летят во все стороны, как у бешеного.
  Рихард оглянулся, и, убедившись, что рядом никого нет, двумя руками толкнул девушку к стене.
  - Я тебя выживу отсюда, поняла? - сказал он шепотом и неожиданно плюнул Эсме прямо в лицо.
  С Рихардом дружба у них не заладилась с первого дня. Он сын главного спонсора академии, а она даже новую униформу позволить себе не может. Вот из-за этого у Гесса и вырос зуб на Эсме: по происхождению она - никто, зато лучший маг - самый лучший в группе. Студентка-первокурсница, Эсме очень гордилась тем, что первая ступень на пути к славе далась ей без видимых усилий. И вот, пожалуйста: стоит в коридоре, оплеванная, и Гесс дышит ей в лицо - еще и ростом не вышел, отморозок.
  От напряжения, которое сковало ее на зачете, от несправедливости, злости на Гесса и просто на пустой коридор, Эсме отвела голову до упора назад и врезала обидчику в нос со всей силы. Неприятный хруст прозвучал музыкой, и Эсме завершила эту короткую симфонию ударом - прямо коленом между ног!
  Студентам применять магию вне занятий запрещено, но об обычных видах самозащиты в уставе академии ни слова. Так что ее оправдают. Эсме толкнула согнувшегося пополам Рихарда, и он повалился на пол.
  - Выживи сначала.
  Нужно было бежать. Нет свидетелей, нет преступления, а такая улика, как Гесс, вряд ли станет жаловаться на то, что его избила девчонка.
  Но Гесс завыл, громко, как скулящая собака, скорее дворняжка, чем доберман. Из носа хлестала кровь, и он обтирал ее локтем, насколько позволяла позиция зародыша.
  - Тебе конец! - закричал он, тыкая в Эсме скрюченным от боли пальцем. - Спасите, убивают!
  Эсме остолбенела, весь запал мгновенно улетучился, и она поняла, что ошибка господина Зоркина оказалась ничтожной по сравнению с ее собственной. В горле пересохло: за нападение на сыночка мецената наверняка исключат. Какая же она идиотка.
  Из аудитории на крики начали выбегать студенты.
  - Она хотела меня убить! - стонал Рихард.
  Вперед протолкался мсье Жильбер, вернее, его живот.
  - Что происходит?
  - Она хотела меня уби-ить, - повторил Рихард.
  Мсье Жильбер быстро оценил обстановку и распорядился позвать врача с носилками. Его подбородок дрожал от гнева, он сверлил Эсме глазами, ждал, видимо, что она зарыдает и начнет просить прощения. Или хотя бы объяснится. Та лишь пожала в оправдание плечами: без малейшего раскаяния и даже небрежно. Эсме молчала. Она онемела от ужаса.
  Господин Зоркин прорвался наконец вперед, но мсье Жильбер уже вынес приговор нарушительнице порядка:
  - Ну все.
  В этих словах, похоже, заключалось ее будущее.
  ***
  - Не знала, что у черного столько оттенков, - Лири Вертиго скептически повела бровью, выудив из груды вещей кожаные штаны.
  Эсме молча перебирала одежду. Само ожидание приговора было пыткой похлеще казни. Вчера весь остаток дня она провела в приемной ректора, а он так и не появился. Всю ночь ее мучали кошмары, но самый главный предстояло пережить сегодня наяву.
  Огромный зал с каменными стенами и высоченным потолком, в котором студентки спали, был условно разделен шторами на ячейки-комнаты. Плотная грубая ткань не отличалась хорошей шумоизоляцией, но хотя бы создавала иллюзию личного пространства и надежно укрывала от любопытных глаз.
  Конечно, можно было переодеться в гардеробной: больше пространства, зеркала в полный рост - но она, как и спальня, была общей, и там постоянно сплетничали другие студентки. Оценивающие взгляды, перешептывания по поводу шрамов вокруг запястья, а то и прямые вопросы... Последние пару дней выдались тяжелыми, и Эсме не собиралась тратить остатки сил на сплетниц.
  
  - Твой готический стиль в кои-то веки уместен, - сказала Лири. - Скорбящая вдовушка, раскаявшаяся в содеянном - отличный образ!
  Эсме усмехнулась. Лири не мешало бы иногда думать, прежде чем открывать рот. Из-за неумения держать язык за зубами Вертиго обзавелась армией недоброжелателей всего через пару недель пребывания в академии. Чрезмерная общительность, желание дать совет и поучаствовать во всех обсуждениях сыграли с ней злую шутку: далеко не все студентки были такими терпеливыми, как Эсме. И как их дружба вообще могла существовать?
  - Волнуешься? - Лири приложила брюки к бедрам.
  - Глупый вопрос. Если меня отчислят - это конец!
  Откровенничать не стоило, но слова сами сорвались с губ. Разве могут такие, как Вертиго, понять, насколько кошмарна и безвыходна сложившаяся ситуация? Да никогда! У деток богатеньких родителей, а именно такими является большинство студентов, будущее обещает быть прекрасным при любом раскладе. Взять ту же Лири. С детства имела возможность постигать основы магии с репетиторами. При этом изучает в академии самое простое - зельеварение. Никаких дополнительных занятий, весьма посредственные результаты. А главное, ей отчисление не грозит вообще, даже если совсем забьет на учебу. Потому что мама с папой - щедрые меценаты. Ей, по сути, эта учеба и не нужна - и так все есть. Или будет. Шмотки, гаджеты, кругосветные путешествия. Придет время, родители купят ей дом в предместье Парижа, сведут с представителем какого-нибудь знатного семейства, например, с Гессом. И все: жизнь удалась. Для таких, как Вертиго, выражение 'по´том и кровью' - абстракция, а не убогая реальность.
  - Не драматизируй! - сказала Лири, расстегивая пуговицы в джинсах. - У нас на факультете, в главном лекционном зале, стоят стеллажи с образцами эликсиров. Есть подавляющий волю. Зеленый, кислотный такой, не ошибешься. Если что, они все подписаны. Мы зачеты сдали еще на той неделе, так что сейчас там никого нет.
  - И? - Эсме заинтересовалась.
  - На твоем месте я бы стащила отвар и подлила директору в чай.
  - Глупость какая! Во-первых, нет гарантии, что подействует. Во-вторых, за такое отчисляют без разбирательств!
  - То есть хуже не будет.
  План бредовый. Любому первокурснику известно, что магия в полную силу действует только на людей. С другой стороны, образцы, о которых говорит Лири, были сварены сотни лет назад лучшими мастерами, которых так никто и не превзошел. Значит, есть малюсенькая возможность, что эликсир сработает. Допустим, достать склянку не проблема. Но как отвлечь директора?
  Грохот прервал размышления Эсме.
  - Отстой! - Лири подняла с пола мобильный телефон, выпавший из заднего кармана тесных джинсов, которые ей с трудом удалось стянуть. - Включайся! Ну же!
  Аппарат жалобно пиликнул, но экран так и остался темным.
  - Зачем ты таскаешь с собой телефон? Все равно он здесь не работает.
  - Во-первых, это золотой 'айфон'. Последняя модель. Предлагаешь под подушкой хранить? Во-вторых, он напоминает мне о цивилизации, в которую я вернусь еще нескоро. Серьезно! Оглянись вокруг: мы в Средневековье! Даже вечеринку на Хэллоуин умудрились назвать балом. Нет, эти штаны, конечно, классные, но мне длинноваты.
  И узковаты. Эсме промолчала, чтобы Лири не заподозрила ее в черной зависти. Она на голову выше Вертиго, но при этом более худая - тощая, одним словом. У Лири идеальные бедра, ноги стройные, а не две макаронины, которые и показать стыдно.
  - Кстати, о вечеринке, - Лири перешла на шепот. - Мне тут удалось договориться с одним старшекурсником, и нас пригласили на 'пати' для взрослых. У бассейна будет 'бал' для своих. Зельевары уже приготовили пиво. Круто, правда? А говорят, мы бесполезные.
  - Не рискнула бы я его пробовать, - сказала Эсме.
  - Да ладно! Знаешь, что самое главное? - Лири мечтательно улыбнулась. - Там будет Ноэль.
  Час от часу не легче. Эсме отвернулась и начала переодеваться. Черные брюки с клешем от бедра и шелковая рубашка в тон - официально и при этом не слишком готично.
  - Скорей бы мы начали проходить все эти приворотные зелья, - продолжала фантазировать Вертиго.
  - На Ноэля они все равно не подействуют.
  - Всякое бывает, - отмахнулась Лири. - Я узнала, что в прошлом году он встречался с одной второкурсницей, но она бросила академию, и Ноа та-а-ак страдал. Говорят, сам не свой ходил. А сейчас и не скажешь, правда? Уверена, был приворот. И если у нее получилось, чем я хуже?
  Эсме пожала плечами. Третьекурсник Ноэль, звезда академии, с которым мечтали дружить все парни, на которого засматривалось большинство девчонок, - и печальный герой-любовник с разбитым сердцем? Не вяжется.
  Часы во дворе пробили полдень.
  - Лавкрофт! - гаркнула тень за шторой.
  Металлические кольца неприятно лязгнули по карнизу, и в зале появилась воспитательница женской спальни Зельда. Внешне она была похожа на гнома-переростка, только без бороды.
  - Хватит глупых разговоров, вам через час к директору! - женщина сверкнула глазами в сторону кучи одежды на кровати: - Что за бардак? Хотите еще одно дисциплинарное взыскание? По дому соскучились?! А вы, Вертиго, почему в трусах?
  Лири улыбнулась, включив все свое природное обаяние:
  - Зельда, милая, не ругайтесь! Эсме уже идет, а я оденусь и все тут уберу.
  Женщина не двинулась с места, от ее холодного взгляда по коже бежали мурашки. Третий лишний. Эсме незаметно взяла жакет Лири с эмблемой факультета прикладной магии и проскользнула мимо надзирательницы.
  
  ***
  Академия магии Ваттикара располагалась на юге Альпийских гор, в кратере, который оставил после себя небольшой метеорит, упавший с неба около тысячи лет назад. Высокие каменные 'шпили' вокруг замка, отточенные то ли природой, то ли магами для устрашения непрошеных гостей, когда-то назвали Пиковым поясом. На него и смотрела Эсме, беспрерывно покусывая нижнюю губу и обдумывая план.
  Вот сейчас она войдет в оранжерею, которую обычно не закрывали днем, обогнет ряды бочек с удобрениями, свернет направо, на террасу, ведущую в здание факультета прикладной магии. Там пять этажей. Главный лекционный зал, естественно, наверху. Наверняка, встречные студенты будут спрашивать, почему раньше не видели ее здесь, все-таки два месяца отучились уже...
  Но опасения оказались напрасными: никто не обратил на Эсме внимания. На первом этаже, в конце просторного холла, практиковались боевые маги: готовились к зачету и, по всей видимости, пытались разрушить здание.
  Они создавали особый огненный вихрь - относительно безопасный для мебели, но губительный для нечисти. Воронка хрипела, раздувалась и уже готова была заглотить потенциальных врагов. Один из студентов, ловко вывернувшись, сунул в огонь меч. Наверное, закалял сталь.
  - Отойди, куда прешь? - донеслось до Эсме, и она вздрогнула. Но это обращались не к ней. Какой-то парнишка со стопкой книг в руках пытался пройти мимо боевых магов, прижимаясь к стенке. Определенно -зельевар. Но не целитель, иначе не лез бы так глупо в огонь. Убить - не убьет, но волдыри заработать можно.
  Эсме хмыкнула и, вспомнив, зачем пришла, проскользнула на лестничную площадку.
  Пять пролетов дались нелегко, уж больно длинные лестницы между высоченными этажами. Ощущение, что здесь раньше великаны жили.
  Солнечный свет почти не проникал сквозь узкие витражи, но полумрак не помешал Эсме разглядеть большую золотую табличку на резных арочных дверях в конце коридора. Должно быть, это и есть лекционный зал. Единственное, что смущало, - множество кабинетов на пути к цели. На факультете менталистики совсем другая планировка. А вдруг прямо сейчас кто-нибудь выйдет?!
  Дверь в лекторий была приоткрыта. Оттуда струился блеклый свет. Такая удача могла бы порадовать, только вот, судя по всему, не одна она жаждет полюбоваться на колбы! Этого только не хватало.
  Отступать поздно, да и некуда. Разве только домой, к родителям, чтобы слушать их ехидное 'мы предупреждали: от магов ничего хорошего не жди'. А потом отправят в магазин на углу, продавать булочки. Или судомойкой в детсад. Не бывать этому!
  Эсме глубоко вздохнула и легонько толкнула дверь. Та беззвучно поддалась. Внутри никого. Странно. А вот и заветные стеллажи - рядом с кафедрой. Словно исполины, они упирались в потолок, а внизу были ввинчены в пол, иначе давно рухнули бы, оцарапав драгоценные фрески на стенах. Эликсиры хранились невысоко, на уровне глаз, видимо, чтобы преподаватели лишний раз не применяли магию и не лазили по стремянкам.
  Из распахнутого окна тянуло свежим воздухом, как приглашение подойти поближе. Эсме еще раз осмотрелась по сторонам и сделала шаг, еще один... Глухой резкий стук болью отозвался в груди. Инфаркт? А нет, это за кафедрой. Эсме замерла, не зная, броситься вперед или назад. Теперь уже сердце колотилось, как бешеное. Низкая дверца в хранилище преподавательского добра оказалась открыта настежь, и Эсме заметила чью-то спину в длинном лабораторном халате. Что делать?! Сказать, что потерялась. Или...
  Задержав дыхание, Эсме подалась вперед - и половица предательски заскрипела. Голова закружилась, но, слава небу, лаборант не отреагировал на звуки. Эсме практически прыгнула за последний из стеллажей, прижавшись спиной к холодным, обшарпанным фрескам, которые изображали круги ада Данте. Какая ирония.
  Ветерок из окна приятно освежал. Эсме вытерла вспотевшие ладони о брюки и зачерпнула немного прохлады. Сейчас все ее будущее зависело от этого комка энергии. Только бы сработало...
  Эсме создавала иллюзию крика. Такой трюк проходили вскользь еще на первых занятиях, тогда она почитала его никчемным фокусом. Как же!
  Звук походил на писк комара, но нельзя было терять ни секунды, потому что скоро он разорвется громким визгом. Эсме подула на ладони, выпустив иллюзию в раскрытое окно, и та, как перышко, стала кругами опускаться вниз.
  - А-а-а!!! Помогите!
  В спокойное существование академии ворвался душераздирающий вопль, и Эсме гордо улыбнулась. Так-то! Что она через три года учебы сможет создать, даже представить страшно! Сможет, если не выгонят...
  Она выглянула из-за стеллажа и увидела спину выбегающего в коридор лаборанта.
  А он молодец, бросился на помощь. Наверное, боевой маг. Не хотела бы она увидеть его лицо, когда тот поймет, что одурачен и нужно опять подниматься на пять пролетов вверх.
  Эсме внимательно осмотрела эликсиры. Не так их и много, права была Лири - найти нужный проще простого. Вон, во втором ряду. Если эта кислотно-зеленая жижа и на вкус такая же ядреная, как на цвет, тогда ясно, почему человек потом не способен самостоятельно мыслить.
  Хранить древние экспонаты на виду - не самая умная идея. С другой стороны, кто осмелится брать без спросу? За такое исключают без разговоров. И будет ей прощальным вальсом победный хохот Гесса...
  Не стоило воровать весь эликсир, можно было позаимствовать колбу у Лири и отлить немного, но поздно, часы тикают. Эсме схватила пузатую бутылочку за длинное тонкое горлышко, спрятала под жакет, зажав подмышкой и выбежала из лектория. Она пролетела два этажа по лестнице и уже готова была облегченно вздохнуть, когда на повороте врезалась в чью-то грудь.
  Эсме подняла глаза, чтобы извиниться, и застыла. Ну вот, а думала, что хуже быть не может. Все мысли будто испарились под суровым взглядом карих глаз.
  - Привет.
  Вот так - привет, да еще и мину скривил, будто подавился своей любезностью. Эсме решила не реагировать, притвориться, что ничего не понимает, и идти вперед, хотя колени почему-то подогнулись.
  - Эсме! - парень схватил ее за локоть, и она, испуганно ахнув, услышала звук бьющегося стекла. Зеленые брызги окрасили ботинки и полы белого лабораторного халата. Проклятье!
  - Что за?.. - сказал он и отступил от лужицы. Резкий запах плесневелого сыра заставил обоих скривиться.
  Эсме опять оказалась в западне. Единственный выход - держаться надменно, словно он испортил ей день.
  - Уродовать людей уже недостаточно? Решила кого-то отравить?
  Шутник. Уснувшая было ненависть прорывалась наружу, хотя стоявший перед ней человек не заслуживает даже крупицы чувств, никаких.
  - Извини, Монвид, - она с ударением произнесла его фамилию, - и в мыслях не было подходить к тебе, а прикасаться - тем более. Не знала, что ты женился и взял фамилию дорогой супруги.
  Эсме скрестила руки на груди, готовая к нападению, хотя дышать стало почему-то трудно.
  Ян Монвид - так прозвучало его имя на общем собрании в первый день учебы, когда первокурсникам представляли лучших студентов академии. Она не могла поверить своим глазам: предатель, который когда-то разбил ей сердце и даже не посочувствовал, стоял перед ней жив-здоров в лучшей академии мира - да еще и под чужой фамилией.
  Нужно было сразу на него донести, но прежде Эсме хотелось во всем разобраться самой. Правда, стремление никогда больше не видеть и не слышать этого бесчувственного гада в итоге победило. Теперь ей ничего не оставалось, кроме взгляда в упор. Ян же смотрел на ее волосы. Протянул руку и пропустил прядь между пальцев. Эсме резко отдернула голову:
  - Совсем спятил!
  Она развернулась: броситься бежать со всех ног или уйти медленно, по-королевски? Но Ян схватил ее за локоть, делая больно. На его лице отразилось ни то презрение, ни то желание придушить. Это кто кого еще ненавидеть должен?!
  - Значит я не ошибся, и в лектории действительно кто-то был. Хотела на меня полюбоваться исподтишка? Я не против. Но зачем красть вот это? - он показал на постепенно бледнеющую лужу. - А еще давно хотел спросить, почему не выдала моей фамилии? Решила отомстить покруче? Что ты хочешь за молчание? Может, деньги?
  Какой же он все-таки урод! Эсме по одному отцепила его тонкие паучьи пальцы и процедила:
  - Не трогай меня! Я забыла, что ты тут вообще есть. Для меня ты умер. Понял?
  Внутри все клокотало, на глаза навернулись злые слезы, но она их сдержала. Хватит, наплакалась! Своим очарованием он мог обмануть кого угодно, но не ее. Когда-то Эсме нравились эти черные волосы, карие глаза - не парень, а мечта. А потом она узнала, какие химеры таятся внутри прекрасного принца, и обаяние испарилось. Она не сможет ему больше верить, да что уж тут - после дружбы с этим двуличным трусом можно вообще разучиться доверять.
  Видимо, ее слова достигли цели: Ян отпрянул, как от удара, и выпрямился.
  - Спасибо, теперь я знаю, почему я выбрал некромантию - оказывается, я труп.
  - А здесь ты что забыл? - с обвинением сказала Эсме.
   Если бы не он, то она уже пила бы чай с ректором.
  - Хобби. Бывает, попадаются очень интересные экземпляры для исследования, например, как сейчас.
  Своим холодным пристальным взглядом Ян пытался просверлить дыру в голове у Эсме, не иначе.
  - Ладно, я пошла.
  Разочарование легло на плечи такой усталостью, что Эсме готова была упасть прямо в смердящую жижу.
  - Я тебя провожу, - ответил Ян голосом, не терпящим возражений.
  - Куда?
  - К ректору.
  Черт! Вечно от него одни проблемы.
  - Тогда я всем расскажу, кто ты на самом деле.
  - И кто же? - он смотрел поверх головы Эсме, пока они медленно спускались по лестнице.
  - Ублюдок под чужой фамилией.
  Ян напрягся, замедлил шаг, но не остановился, не передумал. Вот сволочь, никогда не скажешь, что у него на уме.
  Эсме шла быстро, почти бежала, сдерживая ругательства, что вертелись на языке. Сухое дыхание опаляло горло. Чтоб оно все провалилось! И академия эта проклятая пусть провалится! Может, тогда какое-нибудь чудовище протянет из подземелий наружу огромные клешни и утащит в пекло Гесса, Монвида и вообще всех, кто не дает ей спокойно жить! Она выбралась из дома, чтобы начать новую жизнь, стать другим человеком, но и тут прошлое идет по пятам.
  'Посмотрим еще, кто кого', - повторяла Эсме про себя, представляя, как липкие щупальца ломают шею Яна.
  Череду жестоких фантазий, не несущих ничего, кроме боли и нечеловеческих страданий Монвиду, преспокойно шагающему рядом, оборвал нервный голос секретарши:
  - Лавкрофт, вас ждут уже полчаса. Мадам Гесс два раза чай просила.
  Упс. А мамаша тут как оказалась? Интересно, одна или с папашей?
  - Ты идешь? - Эсме повернулась к Яну.
  Глупый вопрос, еще бы он упустил возможность унизить ее в очередной раз.
  - Я здесь подожду. Надеюсь, ты сама расскажешь о том, что наделала, - язвительно ответил Монвид. - И чтобы без вранья, а то знаю я тебя.
  От ярости у Эсме перехватило дыхание, в голове застучало, и она, крепко сжав губы, практически ворвалась в кабинет ректора.
  
  ***
  - Полюбуйтесь на эту хамку! Никаких манер! - дамочка со свиноподобным лицом кивнула головой в сторону застывшей на пороге Эсме. Выражение ее маленьких, заплывших жиром глазок прочесть было сложно: то ли ярость, то ли презрение.
  Молчать. Что бы ни случилось - молчать!
  Мамаша Гесса, не вставая с дивана, попыталась развернуться - и зацепила толстой коленкой чайный столик. Фарфоровые чашки жалобно звякнули, но устояли.
  - Здесь приличное заведение! Слышишь?! Может, ты росла в трущобах, и там принято нападать на других, но цивилизованные люди ведут себя иначе!
  Это она про своего сынка? Рассказать ей что ли, как он на прямо на занятиях, стоя за спиной у глуховатого профессора магической рунописи, называл того старым козлом? Или про то, как ради смеха свернул шею посыльному стрижу?
  - Простите, но ваш сын начал первым.
  Эсме заметила, как ректор, сидевший в кресле сбоку от взбешенной женщины, сделал резкий жест рукой, призывая замолчать. По его лицу пробежала легкая тень, будто он мучился зубной болью.
  - Кошмар! Она еще и врет в глаза! - мамаша Гесса повернулась к ректору: - Мой сын - благородный юноша, воспитанный в лучших традициях...
  - Дорогая... - голос, лишенный теплоты, принадлежал худосочному лысеющему мужчине, который стоял у камина спиной к Эсме.
  - Не смей меня затыкать! - взвизгнула дамочка. - Или тебе плевать на сына? А эта, между прочим, получает стипендию. Наши деньги! Ты ее спонсируешь, а она в благодарность калечит моего мальчика.
  - Я в курсе, за что плачу, - Гесс-старший даже не взглянул на Эсме. Лысина сверкнула в отблеске пламени, когда ее обладатель повернулся к ректору: - Господин Вейнгарт, уверен, вы понимаете. Мы забираем Рихарда домой на некоторое время.
  Ректор примирительно кивнул.
   - Вопросов с его посещением не возникнет, - сказал он. - Мадам, не нервничайте, мальчик наверняка расстроится, увидев вас в таком состоянии.
  Женщина вздернула мясистый нос и шумно втянула воздух. Наверняка собиралась продолжить свой истерический монолог. Но Вейнгарт глянул на нее так, будто был врачом, предупреждающим сердечника воздержаться от прыжков с парашютом. В кабинете вместо упреков раздался лишь стон:
  - Вы правы, Теодор. Полно. Вы мудрый человек и примете единственно верное решение.
  Ректор помог мадам Гесс подняться, легонька взял под руку и вполголоса продолжал говорить ей что-то о здоровье, апоплексическом ударе и тяготах сиротства, которые ожидают Рихарда в случае ее безвременной кончины. Дама согласно кивала. Тяжелые серьги с бриллиантами, некрасиво оттягивавшие ее мочки, подрагивали в такт.
  - Лавкрофт, а вы пока присядьте, - строго сказал ректор.
  Гесс-старший помедлил перед уходом. На прощание он смерил Эсме таким взглядом, будто она была кучей мусора в центре праздничной площади. Если сын с возрастом станет похож на отца, то будущее у мира с такими типами незавидное.
  Конечно, о существовании магов знают лишь избранные, и все важные решения в любой точке планеты принимаются только после согласования в тайных ложах... Но если судьбы вершат такие вот гессы, не удивительно, что люди сами приближают апокалипсис.
  Эсме обвела взглядом комнату. На стеклянном столике стояли чашки: две белые, на одной - отпечаток лиловой помады мадам Гесс, и еще одна, высокая, с причудливым узором золотых завитушек, в которых угадывалась львиная морда. Казалось, зверь смотрел на Эсме и издевательски скалился. Она сардонически усмехнулась в ответ. Плеснуть бы туда зелья, но момент упущен!
  'Пользуйся тем, что дала мать-природа: глазки, губки, юбочки, - зашептал внутренний голос с интонацией Лири: - Если не поможет - плачь и бейся в припадках, пока у него инфаркт не случится'. Нет, слишком дешевый трюк, ректор на него не купится, а очередного позора она не вынесет.
  Внутри будто лопнула натянутая струна. Неопределенность больше не пугала. Отчислят - ну и ладно! Станет гением-самоучкой. Эсме удивилась собственному спокойствию. Чтобы отвлечься, она принялась изучать обстановку. Кабинет напоминал замок в замке. В углу, за тканевой драпировкой, была еще одна дверь. Стены украшены гобеленами, изображающими великих магов. Полки с книгами. Рабочий стол, заваленный кипой бумаг, пергаментов и книг.
  На камине и около него Эсме заприметила несколько подсвечников. Наверняка, старинные. Изящные, хоть и причудливой формы, но непрактичные. Неужели ректор коллекционирует такое? Еще бы сервизы с пастушками собирал, как благонравная старушка. Нет, такому мужчине решительно подошла бы коллекция сабель на стене. Теодор Вейнгарт, которому было под сорок, внешне напоминал пирата. Не портил его даже наметившийся животик. Темные волосы доходили до плеч, седина в висках и аккуратной бородке. Легкий загар - наверное, много времени проводил на открытом воздухе. Ему бы ходить под парусом, а не сидеть в Академии.
  - Эсме, - голос ректора заставил вздрогнуть. - Если вы закончили любоваться гобеленами, то можете, наконец, высказаться.
  Надо же, какой любезный. Мог бы и не умасливать бывшую студентку.
  Господин Вейнгарт сел, взял чашку со львом и отпил.
  - О чем говорить, если моя судьба уже решена.
  - И кем же? - в зеленых глазах заплясали искорки любопытства.
  - Вами. Я знаю, что отчислена.
  Ректор откинулся на спинку кресла и глубоко вздохнул. На его губах играла улыбка, похожая на искреннюю.
  - Читать мысли магов - серьезная заявка. Имена таких мастеров только в летописях и можно встретить. Хорошо, что ты учишься на иллюзионистку. Не обижайся, но телепат из тебя никудышный.
  Эсме не знала, что сказать. Пауза затягивалась.
  - Гесс начал первым, - нарушила она молчание: - Вышел за мной, оскорблял, потом толкнул и... плюнул в лицо
  В мыслях она заново переживала унижение. Щеки пылали. Ректор молчал.
  - А еще на зачете он показал не свою иллюзию, он купил авто у...
  Эсме вовремя спохватилась: одно дело наябедничать на Гесса, другое - подставлять старшекурсников.
  - Авто, - улыбнулся ректор. - Мы тоже их так называли. Серьезно! Я был когда-то молодым и учился в этой Академии.
  Он улыбнулся и задумчиво покрутил перстень на мизинце.
  - Эсме, я знаю, что некоторые студенты... э-э... жульничают. Но на экзамене халявы не будет. И Гесс, хм, не очень дальновиден, если считает иначе. Но речь не об этом. Важно другое - ваше поведение.
  Эсме прикусила губу, чтобы не заплакать.
  - Вы сильная студентка и подаете большие надежды. Да-да, я говорил с господином Зоркиным. У вас есть задатки, но одного таланта недостаточно, нужно много работать. Очень много. Академия для вас - шанс. А вы...
  Слезы потекли по щекам Эсме.
  - Я не поеду домой, не могу.
  И она не давила на жалость, как советовала бы Лири, а говорила чистую правду.
  Родители были магами. По крайней мере, так утверждали. Мама обладала задатками к телепатии, мечтала учиться в Магической академии, но так и не поступила. Возможно, если бы бабушка Бойль была богаче и смогла нанять матери репетитора, все вышло бы иначе. Не любила вспоминать Эсме и отца - Дениса Лавкрофта, утверждавшего, что он дипломированный зельевар. Папа часто варил на кухне чудо-средство 'от головы' для жены, но правда ли вонявшая на весь дом дрянь помогала маме - неизвестно. А потом случилась вся эта история: родители, как обычно, скандалили, и мама перевернула отцу на голову котелок с его целебной булькающей жижей. Он погнался за мамой, а в результате пострадал случайный прохожий - обычный человек.
  Позже бабушка говорила, что отец вроде как в открытую применил боевые заклинания, и за это его лишили магического дара. Детали процедуры так и остались для Эсме загадкой, ей тогда только исполнилось десять. Единственное, что она поняла - это все как-то связано с особой электрической активностью мозга людей, обладающих даром. По сути, отца поместили в камеру, представляющую собой огромную 'глушилку', и облучили. Он долго болел, потом его не стало. Мать тогда чуть с ума не сошла. Антидепрессанты сначала помогали, но потом... Она стала ведьмой. И ладно бы в волшебном значении слова.
  'Все из-за тебя! - любила повторять мама. - Если бы я не забеременела, то жила бы сейчас припеваючи'.
  Была бы бабушка жива, Эсме переехала бы к ней. Та постоянно повторяла, что у внучки магический дар. Но как тут было верить? Ведь для ребенка магия - это когда остывший чай в детском саду можешь превратить в кока-колу. Естественно, у Эсме ничего не получалось.
  Уже потом, через много лет, она узнала правду. И открыла в себе дар. Мать пришла в бешенство, когда узнала о намерении Эсме учиться в Академии. Отговаривала, пугая неблагодарностью магов и страшной судьбой отца, угрожала, мол, выйдешь за порог - назад не возвращайся. Но Эсме ушла.
  - Успокойтесь, - ректор подошел к столу и зашуршал бумагами. - Я все знаю. Вот.
  Он протянул Эсме письмо. Странно. Почерк вроде знакомый. Размашистый, нервный. Очень похож на мамин. Точно, так и есть!
  Рассыпаясь в любезностях, принижая себя, мать Эсме просила, нет, умоляла 'всемилостивого' Теодора Вейнгарта не принимать дочь в Академию, 'не отнимать опору и единственный смысл жизни'. От стыда Эсме готова была провалиться сквозь землю.
  Ректор потер подбородок и ответил на вопросительный взгляд:
  - Я самый молодой ректор в истории Академии. Знаете, почему? Потому что хорошо разбираюсь в людях. И никогда ими не разбрасываюсь. У вас талант. Это стало ясно еще на вступительных экзаменах. Глупо зарывать его в землю. К тому же я понимаю вашу ситуацию в семье лучше, чем вы думаете, - он отошел к окну, заложил руки за спину. - Моя мать тоже не хотела со мной расставаться.
  Ректор помолчал немного и добавил:
  - Как по мне, Гесс заслужил то, что вы с ним сделали. Но как ректор я не могу поощрять такое поведение. Тише, держите себя в руках. Об отчислении речи не идет. Но и без наказания я оставить вас не могу.
  Эсме выдохнула. Только сейчас она поняла, в каком напряжении сидела, вцепившись в подлокотники так, что онемели пальцы. Неужели чудеса случаются?
  - Кстати, юноша в приемной предупредил, что вы собираетесь рассказать мне какую-то историю про древние эликсиры. Я слушаю.
  Душа снова ушла в пятки. И зачем она послушала Лири? План изначально был идиотским.
  Эсме посмотрела в глаза ректора - два зеленых омута, в которых не было и намека на злость или угрозу. Только бесконечное терпение. Так смотрят на щенка или на маленького ребенка.
  Отпираться глупо, а хорошо врать Эсме не умела. И вообще, она слишком устала.
  - Я украла эликсир подавления воли из лектория зельеваров, - Эсме уставилась в пол. - Но сюда не донесла, разбила.
  Реакция ректора ее удивила. Он расхохотался.
  - А я все думаю, чем от вас пахнет, - Вейнгарт ущипнул себя за переносицу и пояснил: - Эти образцы выветрились лет сто назад.
  Эсме молчала. Наверное, со стороны она выглядела полной дурой.
  - Вам ведь знакомо выражение: боишься - не делай, сделал - не сожалей, - продолжил ректор: - Упорство, с которым вы движетесь к цели, - поражает. Почему бы не направить энергию в мирное русло? Сделать мир лучше, например, или найти любовь. Хм, кажется я успел забыть, о чем положено мечтать в таком возрасте.
  - Я не верю в любовь, - мрачно сказала Эсме: - По крайней мере, бескорыстную. А мечта... мечты есть у всех.
  - И ради своей ты готова пойти на все?
  - Да.
  - Тогда иди.
  Эсме непонимающе уставилась на ректора. Он взял со стола запечатанный конверт и махнул рукой:
  - Иди-иди! Я в прямом смысле, у меня дел по горло. Наказание я придумаю позже. Мир жесток, Эсме. Но порой людям нужно доверять.
  Опасаясь, как бы удача снова не отвернулась, Эсме пулей вылетела из кабинета. Ян ждал в приемной. Он развалился в кресле, вытянув длинные ноги, и тихонько насвистывал в полудреме. Эсме собиралась пройти мимо, чтобы он, не дай бог, не заговорил, но один момент не давал ей покоя.
  - Эликсиры давно выдохались, - сказала она с укором.
  Тот приоткрыл глаза и растянул губы в наглой улыбке:
  - Знаю.
  Эсме пнула подлеца ногой в ботинок и, не попрощавшись с секретаршей, вышла из приемной.
  ***
  Эсме проснулась на рассвете и первым делом вскочила с кровати, чтобы отдернуть штору, через которую едва пробивался тусклый свет. В огромном окне общей спальни розовело небо. Нет, ее мир не рухнул. Это только во сне.
  Она часто видела один и тот же кошмар. Он начался, когда умерла бабушка. Эсме только исполнилось двенадцать. На похоронах тещи отец напился и распевал похабные куплеты. Ужасный день! Ночка выдалась не лучше. Тогда-то Эсме впервые их и увидела. Щупальца появились из-под кровати. Осязаемые, холодные, они оплетали все вокруг: ноги, руки, шею - ползли по стенам, срывая плакаты любимых рок-звезд.
  Мама пришла не сразу. Приоткрыв дверь, она велела Эсме умолкнуть, потому что крики провоцируют головную боль. В тот самый миг стало ясно: близости в семье больше нет.
  Разве что папа в редкие минуты душевного подъема любил гладить по голове и рассказывать о своих студенческих годах в некоем секретном заведении, где он познал азы тайных знаний. И всегда прибавлял, что мог бы стать профессором магии, если бы не беременность жены и последующее рождение заурядного ребенка. Правда, каждый раз он тут же спохватывался, что говорит вслух, и отшучивался. Чувство юмора у него тоже хромало.
  Долгое время Эсме была уверена, что отец врал. Нет никаких тайных академий. А если и были, то папу туда никогда не взяли бы.
  В мае, когда заурядная дочь отпраздновала банальный пятнадцатый день рождения, отец повесился в ванной.
  Эсме села на кровати и потянулась к расческе на ночном столике. Седая прядь, к которой вчера прикоснулся Ян, в ее светлых волосах появилась во время похорон. Отца провожали в открытом гробу, и мать несколько раз бросалась на труп, умоляя 'этого эгоиста' забрать ее с собой.
  Ну что за семейка! Какие уж тут заурядности?
  Видимо, папа услышал-таки просьбы. Во время очередного маминого припадка, когда она схватила мужа за полы пиджака, он поднялся. Вот так - раз! - и сел в гробу.
  Мать потеряла сознание, а у Эсме поседела прядь волос.
  Оказалось, у отца произошел посмертный выброс магической энергии, остатка после 'облучения'. К гробу никто не хотел подходить, и пришлось Эсме захлопнуть его самой.
  С тех пор мать никогда не умолкала: вспоминала чужие жизни, выдавая их за свои, устраивала пакости соседкам, пыталась броситься с ножом на собаку. В лечебницу ее не положили, сказали - абсолютно здорова, но нужно посещать психотерапевта. Эсме обнимала маму, плакала, умоляла не сдаваться, ведь жизнь может еще наладиться. Но та отдирала дочку, как что-то гадкое и ненужное, и шла на кухню варить 'снадобье от головы' по рецепту папы.
  Одним зимним вечером, когда Эсме училась в последнем классе местной школы, мама проговорилась об Академии магии Аттикара. Мол, змеиное гнездо, полное лжи, - вот где характер отца испортили, вот почему он так глупо себя повел и закончил в 'камере пыток'. Зря они поселились так близко к проклятому месту!
  Зная манеру матери искажать факты, Эсме решила, что именно туда ей и стоит поехать. Центр магического мира, город-государство Аттикар был закрыт для простых смертных. К счастью, она была не из их числа.
  Эсме крепко ухватилась за края кровати: никто и никогда не заберет у нее мечту. Она станет богатой, известной, способной купить и свободу, и чувства. Никто больше не заставит ее закрывать гробы, и уж тем более не загонит в собственный.
  Она на цыпочках вышла из помещения и направилась в стрижатню. Чистить карму, как выразилась накануне Зельда, довольная наказанием Эсме.
  ***
  - Ну и гадость! Он бы тебя еще заставил... даже не знаю, что хуже.
  Винсент Фрог, которого все звали Малышом за низкий рост и щуплое телосложение, скривился и сделал пару шагов назад. Неженка. Эсме устало вытерла вспотевший лоб и посмотрела на свои труды: сверкавшую чистотой стрижатню, из которой она выгребла лопатой, наверное, тонну помета, не меньше. Солнце, такое редкое для последних дней октября, палило прямо в лицо, и единственное, чего хотелось Эсме, - так это принять душ.
  Путь наверх, о котором говорил господин Вейнгарт, начался для нее с птичьих испражнений - как оригинально.
  - Отойди, а то испачкаешься, - сказала Эсме приятелю.
  Малыш изучал телепатию. Он первым подошел в начале сентября, когда она в библиотеке читала что-то крайне интересное по современной истории Аттикара.
  - Ди Наполи и Батории - вот кто самые главные после регента, не читай ту муть, которую пишут в книгах.
  - А ты кто? Предсказатель? - хмыкнула Эсме.
  - Нет. Телепат. А ты - девушка, которая сразила приемную комиссию наповал. Такая даже зачаточная слава польстила, и Эсме протянула руку для знакомства.
  Они стали общаться. Малыш яро убеждал, будто в каждом маге скрыты универсальные способности, - и ведь есть примеры в истории!.. Когда Эсме уточнила, где именно они описаны, Малыш смутился:
  - Да мне папа рассказывал. Он у меня президент торговой компании, бытовую технику продает, уж он-то все знает.
  Эсме заразилась его верой, и они начали практиковаться раз в неделю. Он - в иллюзионистике, она - в телепатии.
  И вот сегодня, после утомительного утра, когда единственными собеседниками были почтовые черные стрижи, Малыш пришел напомнить, что у них встреча через час, сразу, как он вернется из лазарета. Туда Винсент ходил ежедневно то ли витамины колоть, то ли лекарства. Такой милый, жаль, что болеет. Судя по всему - серьезно.
  Эсме потрепала его по копне русых волос и побежала переодеваться. Их встречи проходили в розарии около лазарета, в укромном местечке для влюбленных - в данном случае, влюбленных в магию.
  Малыш ждал Эсме, лежа на скамье вертикально, вверх ногами:
  - Скоро выходные, можно валяться в постели и ничего не делать.
  Эсме разочарованно протянула:
  - Кому-то еще месяц стрижатню драить. А тебе повезло, да. Хорошо, когда никому ничего не должен. Завидую.
  Винсент не отшутился в ответ, как обычно, наоборот, напрягся:
  - А я - тебе.
  - Почему?
  - У тебя есть выбор. Я, например, знаю свою судьбу - сменить отца после его смерти. И других вариантов у меня нет. Эсме потянулась к розе, чтобы понюхать, и махнула рукой:
  - Да ладно, можно подумать, ты принц. Отец поймет, если не захочешь управлять его оптовыми складами.
  Винсент долго на нее смотрел, потом сел ровно, всем своим видом подчеркивая серьезность разговора: лицо у Малыша было решительным и хмурым, будто он собирался выдать ей страшную тайну.
  - А чем я не принц? Сама посуди: живу не своими планами, братьев-сестер нет и не будет, мама умерла, значит, и наследников, кроме меня, у отца нет. И выбора нет.
  Винсент выдал все это на одном дыхании и замолчал, так же резко, как и начал свою странную речь.
  Да-а, нашел, с кем сравнивать! Принц Беренгар, сын регента Бранфилда Первого, правителя всего магического мира и бла-бла-бла. Все чудесно, но принц, двенадцатилетний болезненный подросток, живет в своем дворце и радуется, небось, что он наследник престола. Любой хотел бы родиться принцем!
  Винсент выжидающе буравил Эсме глазами. Но что именно он хотел от нее услышать?
  В конце концов, у каждого свои проблемы.
  - Какой костюм для бала выбрал? - сменила тему Эсме.
  - Никакой.
  - В смысле? Голый пойдешь?
  Винсент хохотнул.
  - В смысле не пойду. Не люблю толпу, скопления людей вызывают у меня панические атаки.
  Так вот что он в лазарете забыл! Панические атаки лечит. Она-то думала - одна тут с тараканами в голове.
  - Ладно, отдохнули - и хватит, - сказал он. - Читай мои мысли.
  Эсме заглянула Винсенту в глаза, глубокие, синие. Уловить и понять мысль мага - такого даже в учебниках нет. Но если Эсме удастся, она станет избранной.
  Малыш, казалось, перестал видеть реальность: зрачки расширились, дыхание замедлилось. По его словам, маги могут ослабить врожденную защиту от считывания мыслей самогипнозом, подобным тому, который заставляет медитирующего отрываться от земли и управлять левитацией.
  Ничего не получалось. Приторный запах роз начал раздражать, и Эсме, не выспавшаяся, растрепанная, психанула и сбила бутон на землю.
  - Ты должна настроиться на мое биополе, в прошлый раз почти удалось, - сказал Винсент, глубоко втягивая воздух.
  - Знаешь, давай другой раз. Сегодня не могу. Лучше ты попрактикуйся с иллюзией.
  - Ну, уж нет! Ты такая гарпия сейчас, давай перенесем занятие на завтра, - отодвигаясь подальше, сказал Малыш. - Тебе, наверное, нужно собираться на бал: помады там, парики - не знаю, что еще девчонкам нужно.
  - Забавный ты, говоришь, как пятилетка.
  Эсме поправила браслет на левой руке, прикрывающий шрамы: три белые линии вокруг запястья. Почему-то ей не хотелось оставлять Малыша. Предчувствие, будто видит его в последний раз, вдруг нахлынуло холодной волной. И какая ей разница?
  Эсме вышла из розового укрытия и услышала голос Винсента:
  - Проблема в том, что ты никому не доверяешь.
  - А я-то думала, что в этом моя сила, - язвительно ответила она. Не хватало, чтобы еще и Малыш учил ее жить.
  - Отец говорит, что к свету легче идти по дороге доверия.
  - Дурак твой отец. К свету можно прийти, только если купить хорошую обувь. Эсме разозлилась, тут же пожалела о своих словах, но не извинилась. Завтра, она извинится завтра.
  Ближе к вечеру Эсме на полном серьезе обдумывала идею создания магического кляпа. Лири оккупировала гардеробную, перемерила все свои наряды, некоторые по два раза, при этом ни на минуту не умолкала.
  - А когда ты начнешь переодеваться? - спросила она.
  - Я уже, - Эсме расправила складки на бесформенном черном платье с высоким воротником и поправила на голове ведьмовскую шляпу, одолженную у костюмерши академического любительского театра.
  Лири раскрыла рот, захлопнула - и выдала:
  - Это никуда не годится! Не хватало, чтобы ты всех моих поклонников распугала!
  - Тебя же только Ноэль интересует.
  - Конечно! Но чем больше вокруг девушки парней, тем более она желанная добыча. Лири взяла длинное платье из темно-синего бархата, обтягивающее, с разрезом чуть ли не до пояса, грудь навыпуск - в общем, такое, которое Эсме никогда бы не надела в здравом уме.
  - Вот, примерь. Ты, конечно, худющая, но совсем висеть не должно.
  - Спасибо, - рассмеялась Эсме. - Я пас.
  Лири стала загибать пальцы: нужно сделать прическу, макияж, маникюр, так что на ложную скромность времени нет. Эсме задумалась: вообще-то господин Зоркин намекал, что познакомит ее сегодня с сильными мира сего. Может, Лири и права: стоит приодеться. Эсме сгребла бархат с кровати. А что, синий - очень даже подходит к ее глазам.
  - И волосы распусти, - Вертиго подошла и ловко вытянула шпильки. - Такие длинные - классно, но седая прядь - серьезно? Свой цвет у тебя тоже светлый, но она слишком бросается в глаза... Хотя, пожалуй, не так, как брови. Слишком густые! Они у девушки должны быть тонкие, ухоженные!
  Лири напомнила Эсме курицу-наседку, обнаружившую, что вырастила гадкого утенка.
  С опозданием в два часа они подходили к главному корпусу, возле которого отдыхали студенты. Некроманты, боевые маги, целители, зельевары, и менталисты - все шутили и обменивались колкостями. По периметру академии светились тыквы с жуткими гримасами, громыхала музыка.
  Лири в своем наряде феи, с короткой юбкой-колокольчиком и прозрачными крыльями, откровенно радовалась восхищенному свисту, пока Эсме старательно прикрывала чересчур глубокое декольте шалью.
  Они поднялись по ступеням и вошли в просторный холл. Гости стояли в группках и гудели, как пчелы, подхватывая бокалы с подносов официантов. На благотворительном балу в честь тысячелетия со дня основания Академии собрались все сливки магического общества.
  - ...охраняется лучше королевского дворца, - услышала Эсме обрывок чьей-то фразы.
  Да уж, никто не мог ни войти, ни выйти отсюда незамеченным, а все благодаря ориасокам, великанам-привратникам, которые охраняли единственную въездную дорогу. Сегодня у них столько работы, что после обеда к воротам отправили нескольких старшекурсников.
  Двери в бальный зал, занимавший большую часть правого крыла, были распахнуты: это было колоссальных размеров помещение с серебристыми узорами на стенах, с куполообразным потолком до небес.
  - Чувствую, вечер будет незабываемым, - хихикнула Лири. - Так... Если потеряемся в толпе - жду тебя в десять в задней галерее.
  Они переступили порог, окунувшись в море громких голосов, запахов и звуков. Стены украсили сетями и иллюзиями огромных 'черных вдов', а на окнах болтались на сквозняке 'ведьмы' на метлах. С главной люстры вниз головой свисал не кто иной, как дирижер в костюме вампира. Он ловко махал палочкой, контролируя музыкантов, восседавших посреди зала в гондоле, на встроенном озерце с кроваво-красной водой.
  - Долго не продержится, - скептически сказала Эсме.
  Лири кивнула, высматривая в толпе Ноэля.
  - А, госпожа Лавкрофт, я вас ищу. Подите-ка сюда!
  Господин Зоркин, извиняясь на каждом шагу, проталкивался к Эсме.
  - Идите за мной, хочу вас кое с кем познакомить!
  Преподаватель был чрезмерно воодушевлен - наверное, выпил до бала, и не один бокал. Он все время озирался, проверяя, не растворилась ли Эсме в толпе.
  - Прикройтесь... улыбайтесь, - шептал он ей наставления.
  Эсме поправила шелковую, еще бабушкину, шаль, завязанную бантом на шее, и, когда профессор наконец остановился, растянула губы в искусственной улыбке. Перед ней с бокалом вина стоял высокий мужчина в красном фраке, с кривыми рогами на голове. И вид у него был, как у правителя мира, не меньше - с таким превосходством он разглядывал окружающих. Длинные тонкие ноги, поддерживавшие приличный живот, устали, и рогатый элегантно оперся на спинку кресла.
  - Прошу, ваша светлость, вот студентка, о которой я говорил. Подает надежды. Усердная. И... - казалось, на другие похвалы воздуха не хватало, так что господин Зоркин умолк на полуслове, в каком-то полусогнутом положении просящего.
  Эсме тоже прониклась моментом, но самоуничижение преподавателя смутило, и она не знала, с чего начать разговор и стоит ли открывать рот вообще.
  Рогатый только хмыкнул, больше времени уделяя своему бокалу: понюхал, пригубил вино, причмокнул и посмотрел на часы. Естественно, такому демону ада скучно на детском утреннике.
  - Я хотел... - опять завел шарманку господин Зоркин, которого жизнь ничему не учила.
  - Хотел? От меня полмира постоянно чего-то хочет. А вы, - он снизошел до Эсме, - одинаково усердны во всех областях, судя по вашему вульгарному наряду?
  На этом демон дал понять, что разговор окончен. Преподаватель поклонился и сделал шаг назад. За те мгновения, что они провели с рогатым, господин Зоркин вспотел; утирая блестящие капли со лба, он защебетал себе под нос:
  - Чудесно... Просто замечательно... вышло как нельзя лучше!
  У Эсме внутри все клокотало от гнева. Так ее за два месяца еще не унижали, даже Гесс померк.
  - Что чудесно?! - вспылила она, но профессор проигнорировал ее недовольство.
  - Это Фабиан Ди Наполи, брат очень могущественного человека, приближенного к регенту. Одно его слово - и жизнь изменится!
  Наивность Зоркина поразила: пока что, кроме испорченного вечера, Эсме ничего не поднесли на блюдечке. Руки все еще тряслись, и, чтобы не нагрубить преподавателю, она решила остыть на свежем воздухе.
  Парадное крыльцо - вот где не так людно; протолкавшись в холл, Эсме побежала к главному входу. Стоило взять у официанта коктейль, но большинство напитков по цвету напоминали папины настойки. Наконец, оказавшись на широкой ступени портика, она облегченно вздохнула, свернула направо - и лицом к лицу столкнулась с незнакомой женщиной. Та плакала.
  - Простите! - извинилась Эсме, и незнакомка, испуганно посмотрев на нее, разрыдалась. Присоединиться к ней, что ли... - Я могу вам помочь?
  - Вот, - та указала пальцем на треснувший пополам горшок, в котором росли алые орхидеи. - Чем уж тут поможешь?
  Эсме любила цветы очень выборочно, но к орхидеям питала что-то вроде уважения, поэтому она предложила первое, что пришло в голову:
  - Обвяжите его лентой.
  Всхлипывания резко прекратились, гостья уставилась на Эсме:
  - Гениально! А я-то отчаялась. Ну как, как можно заказать флористку - меня, и не дать подручных? Говорю: в списке значилась помощница, я точно помню! И где она? Я одна, одна, как сумасшедшая, ношусь по замку и устанавливаю вазоны весь день! Приходится просить студентов, преподавателей. Я же не телекинетик какой-то, а интеллигентная дама! И вот, полюбуйтесь: кто-то сбросил цветы прямо с этой консоли, - она показала на пустую декоративную подставку у входа. - Хамство, по-другому и не скажешь!
  Эсме с надеждой оглянулась, но не заметила кого-либо еще, готового помочь.
  - А у вас лента есть? - поинтересовалась цветочница.
  - Вон, снимите с повешенного, ему уже все равно, - предложила Эсме, указывая на куклу, раскачивавшуюся под порывами ветра на колонне. Руки у нее были обвязаны длинной блестящей веревкой.
  - Лучше вы сами...
  Вот так: в бальный зал вошла перспективная студентка, а вышла помощница флористки. 'Она подавала надежды и подносы'... Не о ней ли это написали?
  Скоро Эсме, довольная проделанной работой, пыхтела, пытаясь сдвинуть горшок.
  - Что у вас за цветы такие?
  - Похожи на те, что я тебе когда-то подарил, помнишь?
  Насмешливый голос Яна вывел из равновесия, сердце пропустило удар; Эсме второй раз за вечер искусственно улыбнулась:
  - Помню только, как их выбрасывала.
  Она рассмотрела его костюм скелета и не удержалась от колкости:
  - Вижу, ты проникся моим замечанием по поводу трупа.
  Ян подошел ближе, наглым взглядом оценил вырез ее платья:
  - А ты у нас девушка легкого поведения? Ничего не меняется, правда? - он наклонился и одним рывком поднял вазон.
  Было прохладно, и Эсме не могла унять дрожь. Какая же дырявая, у него, оказывается, память, а заодно и душа.
  Флористка, не зная, как реагировать на сцену, сорвала небольшой цветок и протянула со словами:
  - В твоих волосах будет смотреться необыкновенно.
  Но ее никто не слушал.
  - Помнишь, ты сказал, что выше головы прыгают только акробаты или идиоты? Так вот, есть и третья категория - те, кто плевать хотел на твое мнение.
  Эсме взяла цветок, сунула за ухо и, улыбнувшись, как королева, прошествовала в холл. Душу согревал сердитый взгляд Яна, оставшегося наедине с незнакомой женщиной, которая тут же вцепилась ему в рукав и принялась рассказывать о своих бедах.
  Лири нигде не было. Зато демон в красном стоял у всех на виду, в ложе, устроенной, наподобие театральной, для избранных господ. Он глядел на веселившихся людей сверху вниз и ругался - с кем, разглядеть не удалось. А вон и Ноэль Делагарди, собрал вокруг себя стайку поклонниц у оркестровой гондолы. Туда Эсме и отправилась в поисках подруги.
  - Ноа, потанцуешь со мной? - обняла смазливого блондина одна из девушек, вроде бы из спиритуалистов. Тот ответил отказом, и навязчивая пассия разочарованно уселась на мраморный край озера. Да тут целая драма!
  Эсме кто-то окликнул. Ну конечно: Ян уверенно пробирался к ней мимо танцующих пар. Не зная, куда бежать от очередной стычки, она ринулась прямо к Ноа: можно спрятаться у него за спиной. В этот момент спиритуалистка, по всей видимости, не смирившаяся с отказом, вскочила и, не церемонясь, прошла мимо Ноа, напоказ задев его плечом, - ничего более глупого придумать не смогла. Делагарди от неожиданности сделал резкий шаг вперед, остатки оранжевого коктейля из его бокала расплескались. Эсме коротко вскрикнула, сдерживая проклятия, и сорвала намокшую шаль. Взгляд Ноа последовал прямо за коктейлем - в декольте.
  - Извини, - улыбнулся он. Эсме глянула в сторону Яна: тот прекратил преследование, как только она вошла на территорию Делагарди. Джунгли какие-то! Теперь Ян стоял в стороне, излишне внимательно рассматривая свои ногти. Ноа тоже повернул голову в сторону Монвида, он даже приподнял пустой бокал в его честь. Ого, а они, оказывается, соперники.
  - Потанцуем?
  Она не ослышалась? Ноа-полубог приглашает ее? Эсме на всякий случай оглянулась и по взглядам девушек, полным ненависти, поняла, что обращались именно к ней. Ян нервно скрестил руки на груди, и это помогло сделать выбор.
  Оркестр играл вальс, но Эсме не запаниковала. Бабушка когда-то учила, что, если не умеешь танцевать - перекладывай ответственность на партнера. Ноэль очаровательно улыбнулся и закружил ее по залу.
  - Не волнуйся, я тебя не отпущу, - прошептал он на ухо, и Эсме хмыкнула. Если он намекает, что она слишком сильно сдавила его локоть, то пускай потерпит: она не собирается упасть, позабавив Ди Наполи.
  - У тебя очень нежная кожа, - сказал он и прижал к себе теснее.
  Ну все: Лири ее убьет.
  - У Лири Вертиго кожа куда более мягкая, - ответила она и немного отстранилась. - И Лири просто рвется в твой прайд.
  Сбившись с такта, Эсме наступила партнеру на ногу, но он приподнял ее за талию и сделал вид, что не заметил. Неужто перед Яном выставляется? Увел добычу и наслаждается? Знал бы он, что Монвиду она не нужна, просто ему доставляет удовольствие портить ей настроение.
  - Прайд - это семья, и кому попало там не место, - сказал Ноа таким низким хрипловатым голосом, что мурашки пробежали по спине.
  Разговаривать во время вальса не самая легкая задача, поэтому Эсме выпрямилась и больше не произнесла ни слова. Хэллоуин представлялся ей более мрачным, с терпким запахом крови, а не с приятным ароматом лайма от Делагарди.
  Казалось, прошла вечность, пока музыка смолкла. Ноэль галантно поцеловал ей руку, промурлыкав комплимент по поводу ее сводящего с ума вида, и сказал:
  - Надеюсь, я искупил вину за испорченное платье.
  Ну и нахал! Такой откровенный эгоизм восхитил Эсме. Она украдкой бросила взгляд в сторону Яна, но того и след простыл.
  Эсме осталась одна. Она мельком увидела ректора в герцогской ложе, он выглядел бледным и встревоженным. Наверное, тоже получил порцию нотаций от его рогатой светлости.
  Часы пробили десять. Подтянув повыше корсаж, Эсме помчалась к выходу. Она бросила прощальный взгляд на ложу - и поняла, что герцог откровенно разглядывает ее в пенсне. Сделалось не по себе. Ну ничего, однажды она тоже вот так на него посмотрит - а он искусственно улыбнется.
  Во дворе стало прохладно, и, чтобы согреться, Эсме начала прохаживаться вдоль колонн портика, соединявшего главное здание с факультетом менталистики и общим лекторием. Своего рода замок-лабиринт, в котором невозможно потеряться, но и найтись трудно.
  Да где Лири запропастилась?
  Сбоку от высоких ступеней, по которым сходили усталые гости, в полутени кто-то курил. Уголек на конце сигареты ярко вспыхнул, и Эсме восхищенно замерла. Алые губы, высокие скулы, бледная кожа. Красивая незнакомка одной рукой придерживала меховую накидку на плече, второй элегантно держала мундштук. Курить на территории академии запрещалось, но, очевидно, не этой шикарной даме. Она хорошо вписалась бы в жены герцога Ди Наполи.
  - Ничего не забыла?
  Эсме подскочила, словно ее застукали за чем-то непристойным.
  - Сколько можно ко мне подкрадываться?! - сказала она, отойдя вглубь галереи, чтобы женщина не заподозрила ее в подглядывании.
  Ян медленно приблизился, набросив уже подсохшую шаль ей на плечи, наклонился и вдохнул аромат орхидеи, потом так же спокойно взял за руку и нежно провел пальцем по запястью, где под завитками браслета Лири бледнели шрамы. Ну это уж слишком!
  - Все, я растаяла. Не пойму, чего ты добиваешься, если честно.
  - Ностальгия, пожалуй. Почему не вывела шрамы? Сходила бы к целителям...
  - А ты?
  Ян смутился и, сунув руку с широким кожаным браслетом в карман, прислонился к колонне с куклой висельника.
  - Не связывайся с Делагарди, - вместо ответа выдал он.
  - Тебя как раз и забыла спросить.
  Даже в идиотском костюме скелета Ян был хорош, даже лучше, чем в школе, когда она не могла оторвать от него глаз. Там, в прошлой жизни, они шептали друг другу ласковые слова... пока он не растоптал ее сердце. Горечь их расставания нахлынула волной, и Эсме отвернулась, чтобы не смотреть на Яна.
  - Серьезно, Делагарди - тот еще отморозок, - добавил он.
  - То есть не хуже тебя.
  Эсме заметила Лири, издали махавшую ей рукой, и, бросив холодное 'мне пора', побежала навстречу подруге. Впереди еще одна вечеринка, и страшно хотелось покурить.
  БЕСПЛАТНО ВЕСЬ ТЕКСТ ПОЛНОСТЬЮ ЗДЕСЬ (+другие книги автора)
Оценка: 8.00*3  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"