Терезников Александр Юрьевич : другие произведения.

Чернокнижник

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Когда-то мне стало обидно, что все только и говорят о зарубежных мифах! Греция, Рим, Скандинавия... А вот про легенды Родной Земли известно не всем. Читая отечественную классику, видишь самобытность и особенности наших мифов! Под впечатлением от народных преданий и верований, я и создал этот рассказ. Приятного чтения.
   Посвящается Мисс Морриган
  
   Николай был простым крестьянским сыном. Семья его жила бедно, все трудились, чтобы прокормиться. Рос мальчик сильным и очень любопытным. Его интересовало всё: как делать скамейки, сажать саженцы, перетирать муку. Сперва это несколько настораживало его родителей, мол, хорошо, что он любит работать, но нужно разделять мужской и женский труд. Но потом это перестало их волновать, и мальчик занимался тем, чем он хотел. Николенька даже научился читать у приходского священника. Глубоко веровал в Бога, учил молитвы наизусть, каждое воскресенье приходил за несколько вёрст пешком на причащение.
   Но вот на восьмой год его жизни умерла его мать. Кто-то говорил, что она отравилась, кто-то - что связалась с нечистой силой. Но никто наверняка ничего не знал. С тех пор Николай ненавидел смерть. Он молил Бога, чтобы тот дал ему дар спасать людей, исцелять, но его ненависть так и осталась неуплаченной. Возможно потому, что это была именно ненависть, гнев. Мальчик это понимал, но ничего не мог с собой поделать.
   Жизнь продолжалась, но в ней стало как-то пусто. Больше не хотелось выбежать на улицу и радоваться первому снегу, не хотелось греться в лучах первого весеннего Солнца, не хотелось с первым призывом идти пахать поле. С тех пор жила эта семья словно в тени той утраты. Так прошло ещё пять лет. Николай ещё больше возмужал, продолжал трудиться, всё учил и учил молитвы, постился и всё молился об упокоении души его матери.
   И вновь смерть нанесла внезапный удар: на лесной дороге разбойниками был зарезан его старший брат, Андрей. Тело обезобразили настолько, что узнать его можно было только по большой родинке на колене. Потом Николай вспоминал, как Андрей постоянно жаловался, что она мешает ему работать, он вечно боялся её расцарапать, ходил к целителям, чтобы те хоть как-то её вывели, но всё было тщетно. Но вот эта злосчастная родинка оказалась единственным, что помогло узнать его...
   После этого в семье наступило полное затишье. Старая бабка целые дни не выходила из своей комнаты, только и слышались из-за двери короткие отрывки слов - молилась... Отец спился. И только Николай пытался как-то удержать хозяйство, но в первую же зиму они начали голодать. Насилу пережив её, мальчишка бросил отцовский дом. Ушёл он не ночью, не скрываясь, а средь бела дня. Отец в очередной раз напился так, что ничего не мог понять. Бабушка пыталась удержать Николая, но понимала, что её дни, да и отца сочтены, а юноше нужно было жить дальше. Когда пойдут собирать с крестьян урожай, они, видать, уже помрут, а кто будет искать мальчишку? Подумают, что тоже умер.
   Так Николай начал своё путешествие. Шёл он всегда прямо, куда глаза глядят. Иной раз проснётся под деревом - в какой стороне лежал, туда и идёт. Он просто шёл, не зная, чего ищет. Набредёт на церковь - обязательно поставит свечку и помолится. В хуторах его иногда примут, иногда прогонят. Но к таким как он обычно относятся с терпеньем: накормят, дадут ночлег, а утром - опять в путь. Сколько юноша наслышался историй! У одного вовкулака пожрёт кур в курятнике, у другого черти украдут деньги, у третьего ведьма была. Слушатели когда смеялись, когда ужасались. Но в основном только смеялись.
   Но вот на второй год своего путешествия Николай набрёл на какой-то старый, потрёпанный временем хутор. Все дома покосились, заборы не ремонтировали, видимо, уже давно. Дом барина выглядел ещё более-менее хорошо, но крыльцо подгнило, а оконные ставни безжизненно болтались при малейшем ветерке, издавая неприятное скрипение.
   Стояла осенняя ночь. Пока юноша проходил между хатами, в них поспешно гасили лампы, хлопали ставнями и дверьми. Народ здешний явно не любил незнакомцев. Поднявшись на крыльцо главного дома и послушав его стонущий возглас, Николай постучался. Тишина. Ещё раз - ни звука в ответ. Только на третий раз за дверью послышалось какое-то копание. Осторожно приоткрылась дверь. В тонкой щелке появился чей-то глаз, и послышался голос:
   - Чего надобно?
   Николаю стало жутковато. Но он осмелел и произнёс:
   - Мне бы укрыться на эту ночь. Богом клянусь, ничего не натворю у вас! Дайте только кров, а на утро следующее меня здесь и след простынет! Только...
   Дверь захлопнулась. Юноша был ошарашен. Его никогда так не принимали. Были пугливые хозяева, недоверчивые, но не столь немногословные. Тут кто-то положил на его плечо руку. Рванувшись, Николай по-кошачьи отлетел в сторону на добрую пару метров и повернулся. На том месте стоял мужик. Они оба смотрели друг на друга с удивлением. Неизвестный человек больше удивился прыткости молодого человека, а тот в свою очередь - неожиданности. Потом, почесав русую голову, мужик сказал:
   - Чего ты прыгаешь как ошпаренный? Я и слова молвить не начал, а ты уж отлетел так. А пока не исчез ты, спрошу: чего тут делаешь, в наших-то краях?
   - Мне бы кров, добрый человек, - всё ещё недоверчиво произнёс Николай. - Путешествую я по свету.
   - А, ну тогда не удивляюсь, что набрёл сюда. Много народу тут перебывало, да никто сам внятно не скажет, как забрёл сюды.
   - А они чего... - начал Николай, косясь на дверь.
   - У нас народ пугливый. Кто ночью зайдёт - того привыкли гнать. Да ты, вижу, не из воров каких или нечистых... Откуда будешь?
   - Из ***ого края.
   - О! Далеко зашёл ты! Это ж не меньше пол Руси!
   - Я шёл, куда смотрел. О мире почти ничего не знаю, только что на юге - злобные темнокожие люди, убивающие всех чужаков, а на востоке - безлюдные земли, а ещё дальше - кочевники.
   - Ну, ты всё равно не в лучшее из мест попал...
   - Отчего же?
   Тут мужик подозрительно огляделся, а потом поманил молодого человека, приговаривая шёпотом:
   - Тут у нас нечисто.
   - В каком смысле? - спросил его Николай.
   - Да во всех смыслах найдётся... - потом кузнец (а Николай не сомневался, что это был он: сильное тело, рубаха без рукавов, хоть и холод на дворе, длинная курчавая подгоревшая борода) взял Николая за руку и сказал:
   - Тут говорить не очень удобно... Пошли ко мне в дом, там и заночуешь...
   - А отчего здесь неудобно? - спросил тот, пытаясь устоять на месте, да куда там - его словно тянула тройка коней.
   - Тут у каждого дерева - глаза, а кустов - уши...
   Больше он не сказал ни слова, а только подвёл странника к небольшому дому из обожжённой глины и с соломенной крышей. Выглядел он на фоне других домишек поновее и опрятнее. Внутри Николай, как и ожидал, увидел огромную наковальню. У двери - целая гора всяких железок. В дальнем углу - небольшой столик. Хозяин удалился в соседнюю комнату, а юноша уже уселся на скамейку. Вернувшись, кузнец расставил на столе принесённые хлеб и молоко. Не очень богатая еда, да чего уж тут. Иногда вместо еды и пинка дадут...
   Закончив немудреную подготовку стола, хозяин проговорил:
   - Ну, всё же нужно познакомиться как-то. Я Игорь.
   - Николай... - проговорил юноша, откусывая краюху хлеба.
   - А теперь уже можно и поговорить.
   - Так с чего это тут нечисто?
   - Да всякая нечисть тут водится. Да и народ не очень приятный. Сборище со всей Руси. Здесь кто не разбойник, тот торгаш, а чем это лучше... Я сам сюда забрёл не далее пяти лет назад.
   - Так чего же не уйдёте?
   - Да, сам не знаю. Говорят, на хуторе чи проклятье, чи ещё какая мерзость. Но только бесов да упырей тут полно. Сам только вчера одного увидел. Да я тогда с топором да осиновыми дровишками шёл. А им кол в грудь - и дела с концом... По крайней мере, так говорит гадалка местная. Про нечистую силу всё знает.
   - А чего церкви не видать у вас? - оборвал его Николай. По божьей обители он беспокоился больше, чем об упырях.
   - Да есть одна, да вот уже несколько лет к ней никто не ходит. Говорят, в стенах там застряли неведомые чудовища, которые не успели выбраться после рассвета. А как они на святую землю ступили, да не успели выйти - загадка. Только дорогу к ней забыли: заросла она вьюнами, так, что не пройдёшь.
   - Плохо, когда нет больше святого места...
   - Да, плохо... А оно бы нам пригодилось сейчас...
   - А что случилось-то? Кого-то отпевать надобно?
   - Нет, тут дело другое... Но чего я о нашей жизни только? А о себе чего поведаешь?
   И Николай рассказал всё о себе: о его нелёгкой жизни и о его давней ненависти к смерти...
   - Возможно, я странствую оттого, что хочу найти способ спасать людей... Как бы я хотел снова увидеть матушку... - закончил он свой рассказ. В домишке повисло молчание. Свет лучины спокойно освещал половину комнатки. В другой части было полностью темно. Почему-то казалось, что оттуда за ними наблюдают тысячи глаз-угольков...
   Игорь нагнулся над столом, приблизив своё лицо к Николе. Два серых полумесяца спокойно смотрели прямо в глаза юноши. Почему-то в них виделось некое сострадание.
   - Вот что я тебе скажу, - тихо проговорил кузнец. - Лучше с утра уйди из этих краёв, да побыстрее. Есть здесь огородец за сараем - туда беги. Через сад и не пытайся - вильнёшь, круг сделаешь да и вернёшься с другой стороны хутора. И не спрашивай, почему. Спросишь - отвечу, да худо тебе будет, мальчик...
   Вновь наступило молчание. Теперь уже не казалось, а точно что-то было в той черноте, за неосвещённой стороной комнаты...
   - Скажите, если это как-то связано с моими... погибшими родственниками...
   - Нет, братец, не переводи выбор на меня. Плохая привычка. Я буду считать, что ты согласился...
   - Но... - хотел возразить Никола, но его прервал грубоватый голос Игоря:
   - Никаких но, ты сделал выбор... Есть у нас здесь недалеко лес. Где-то в нём есть гора, невысокая, но её невозможно пропустить. Там в пещере живёт странный человек. Его видели только однажды, когда он точно так же пришёл сюда, как и ты. Врать не буду, не знался с ним, но поговаривают, что он там чернит сильно... ну, прорицает, ворожит, колдует... призывает души умерших... - Ранее сгорбленный Никола после этих слов резко выпрямился. - Но знай! Он непростой человек. Видели его потом только ночью, да и то, выглядел он совсем худо, как скелет. То ли не ел ничего, то ли ещё какая чертовщина, врать не буду - не знался... Только слушай, парень, не ходи туда, если не веришь в себя. Он тёмен, как никто в округе. Как-то одна бабка застукала его в огороде, да разговорилась с ним, мол, знались раньше, так чего бы не поговорить. Он нёс всякую чушь, как эта бабка говорила, что-то про наместника на земле и прочее... Может, наврала, бабка старая, да только вот не далее двух недель после умерла. Говорят, тогда волки загрызли, да не верится мне что-то... Но сам не могу утверждать ничего - не было меня тогда ещё здесь...
   Никола только молчал и слушал. Его клонило в сон. Но мысли бежали в голове трезво. Он и хотел верить словам кузнеца, и опасался. Мало ли, что там на самом деле...
   И тут он резко дёрнулся. Уже утро! Вот так бывает всегда: думаешь, что не заснёшь, а вот оно, утро... Притом, видимо, позднее... В комнате было пусто. Хозяина не было.
   Никола встал и вышел на улицу. Народ уже во всю работал. Завидев юношу, все начинали подозрительно коситься. Какая-то бабка подошла к нему ковыляющей походкой и спросила с запорожским выговором:
   - Хто вы, молодой человек? Не видали, как вы пришли.
   - Я ночью сюда пришёл. К барину стучался - не пустил. Хорошо, ваш кузнец приютил.
   - Какой такой кузнец? - Бабка была явно удивлена.
   - Игорь. Тот, что живёт вон в том доме, - и он указал на тот, из которого вышел. И тут Никола пошатнулся. Его палец указывал на ветхую хату с заколоченными дверями и окнами. Во рту всё пересохло, а к горлу подступил ком.
   - Чур меня! - воскликнула бабка, крестясь. - Он умер не далее года назад! Чур меня, чур! - И удалилась, пытаясь, видимо, убежать, но двигалась она лишь чуть быстрее своего обычного шага. А Никола ещё с минуту стоял и смотрел на старый дом. Потом обошёл его вокруг. Он же как-то оттуда вышел... А все двери и все окна забиты намертво...
   Никола перекрестился и пошёл своей дорогой. Ему хотелось найти ту гадалку, о которой говорил кузнец... Так он всё же был? Или какой-то бес сыграл с юношей злую шутку? Путалось реальное, то, что было сейчас, и то, что было тогда таким явным...
   Проходя мимо дворов, Никола наблюдал жизнь этого хутора. Вот во дворе мальчонка гоняет кур, а маленький щенок весело бегает за ним. Вот мужик рубит цыплят на куске бревна. А вот другой мужик, слегка выпивший, гоняет свою жену (а может и тёщу), а та только и орёт: "Не сгуби, батюшка! Не сгуби!". Жизнь шла обычным ходом, никаких отличий от остальных деревень и хуторов. Только здесь было всё куда более напряжённее...
   Никола подошел к приземистому домишке, во дворе которого сидела женщина и толкла что-то в маленькой ступке. Никола сразу догадался, кто находился перед ним.
   Гадалка оказалась не старой каргой в цветастых тряпках, как это бывает обычно, и не цыганкой была, а истинно русской. Выглядела довольно молодо, не более трёх десятков лет. Никола подошёл к ней с некоторой опаской и осведомился:
   - Сударыня, не могли бы вы помочь страннику из дальних краёв?
   Молодица подняла глаза, но всё продолжала неустанно работать рукой.
   - Шо вам нужно, юноша? Чай, погадать? Всю судьбу твою вижу как на ладони.
   - Нет вовсе, мне бы...
   - Гореть вам на костре, мил человек... - таинственно и невозмутимо проговорила гадалка. - Ну, а раз не за тем, то говорите, чего надобно?
   Никола осёкся, приняв такой неожиданный ответ, но тут же задал интересующий его вопрос:
   - Мне бы сходить к человеку, что в лесу живёт. Можете...
   Гадалка резко остановила руку. На мгновение вокруг стало как-то тихо. Косо посмотрев на Николу, она помедлила, но затем снова принялась за работу.
   - Вот и говорю, гореть тебе на костре... - невозмутимо продолжила она. - Хошь, чтоб совет дала? По здравому смыслу - иди отсюда и забудь дорогу. А так - иди через сад, там будет протоптанная тропка. По ней иди и не сворачивай. Пройдёшь лес - выйдешь к горе. Там будет пещера, только не думай, что легко путь дастся. Но то, что там тебя ждёт, пострашнее пути. Лесом пойдёшь - не оборачивайся. Какую нечисть встретишь - не обращай никакого внимания. Иди, если хошь, прямо сейчас. Днём нечисть спит. Только дойди до пещеры до заката. Хозяин только ночью пробуждается... И ещё - возьми какое святое писание или псалтырь. И... худо будет - начерти мелом круг. Ни один нечистый не пройдёт. Ничего не прошу за услугу, не первому рассказываю это...
   Николай услышал больше, чем хотел. Но это оказалось много нужным, чем просто указание пути. Он уже выходил из дворика, да захотел повернуться - спросить, кто ещё спрашивал то же самое. Повернулся - а молодицы и след простыл. Ушла чи куда? Дом стоит, ступка - на скамейке...
   У юноши наступило полное недоумение. Здешний народ ему ещё больше стал не нравиться. Кто не усоп - тот исчезает за секунды...
   Никола подошёл к какой-то женщине, которая, облокотившись на забор напротив дома гадалки, щёлкала семечки, и спросил:
   - Хозяюшка, в этом доме случаем не гадалка живёт? - И указал на избушку, от которой только что отошёл. Крестьянка спокойно посмотрела в ту сторону и промолвила:
   - Да, только чего тебе там надо, у старой карги-то?
   - Ясно... - потупился Никола. Заходить туда явно не надо было. Он мог зуб дать, что там точно сидит пожилая старуха и раскладывает на столике пасьянс какой. - А мелку у вас не найдётся? - спросил он, вспомнив недавно услышанные слова. Молитвенник у него был всегда в походной сумке. Женщина нисколько не смутилась и сказала:
   - Лучше спроси, у кого его в здешних краях нет. Тут у каждого. Только у меня совсем махонький кусочек остался после... - Тут её глаза застыли. Видимо, она вспомнила что-то недавно прошедшее, но тут же опомнилась и сказала: - А вот у соседки моей, Никитишны, ещё ого-го какой кусок! У ней попроси - отколет.
   Никитишна оказалась как раз неподалёку - огородом занималась. На просьбу Николы она отреагировала нормально и отломила мела с добрые полпальца.
   Теперь Николе оставалось только одно - решиться... А он что-то никак не мог. Словно кто-то сверху просил его не идти этой тёмной лесной дорогой. Но тут ему вспомнилось лицо матери... брата... Стряхнув наваждение, он прошёл через садовую калитку и пошёл по старой тропе.
   Соврала гадалка. Тропа-то была, но по ней не ходил никто эдак с две дюжины вёсен. Всё заросло колючими кустами, вьюнами, мох был на каждом камне. Шипы цеплялись за рубаху, рвали её, а Никола всё шёл и шёл. Весь исцарапанный, он вышел-таки к лесу. Теперь появились другие сложности: в нём было темно, хоть и день, и густота. Тропа терялась среди корней; идти было сложно. Иной раз и упадёшь, оступившись на корне.
   Юноша не знал, как долго он шёл. Три часа? Пять часов? Времени не было здесь, в этом древнем заколдованном лесу. Где-то проурчит ранний филин, белка спрыгнет с дерева за упавшим орехом, где-то лениво проползёт не заснувшая ещё гадюка. Вокруг стояла почти полная тишина. Редко где послышится шорох или треск ветки. Птицы сидели, нахохлившись, на верхушках подрастающих берёз. Неожиданно прокаркал огромный старый ворон.
   Становилось жутковато. Николе казалось, что кто-то смотрел ему в спину. Он обернулся - никого. "А гадалка говорила: "Не оборачиваться"! - думал Никола. - Тьфу! Да ну её! Придуривается молодицей - так и верить нечего!". Только в святое писание он верил. В круг мелом? Доживёт - увидит...
   Вот показалась полянка. Никола радостно выбежал на неё. Родное небо! Такое высокое и такое душе близкое! Морщинки облаков давали ему сходство со лбом мудреца, прожившим свой век в думах и знаниях. Уже вечерело. Николе захотелось здесь заночевать. "Что там гадалка говорила? Дойти до заката? Да ну её! Если какой нечистый..." - только начал думать он, как вдруг...
   Раздался протяжный нечеловеческий стон, похожий на блеяние... Странный вой, явно не волчий... Лёгкий ветерок донёс пепельный трупный запах. Николе стало очень страшно. В одно мгновенье лес стал царством тьмы. Казалось, что пятками чувствуется дрожь земли, словно кто-то своими гнилыми пальцами роет себе ход на волю. Не выдержав, Никола побежал. Бежал куда глаза глядят. Сквозь бурелом, сквозь колючий кустарник - лишь бы бежать. Солнечный свет ещё виднелся над кронами деревьев, но ему это было неведомо. Страх подгонял его, направлял, поднимал с грязной лесной подстилки. Казалось, зло дышит прямо в спину. По хребту юноши бежала ледяная змейка. Всё смешалось в его голове. Виски ныли, дышалось тяжело. Сколько он уже бежал? Без разницы!
   И вот очередной корешок как нарочно обмотал его ногу.
   Выплюнув грязную листву, Никола огляделся. Всё было тихо. Страх отступил.
   - И чего это я испугался? - проговорил он. - Чего испугался? Позор мне...
   И тут он поднял глаза. Вот она, та самая гора. Невысокая, скорее это была куча земли, которую специально сюда свалили, копая яму титанического размера. Где-то на её середине её склона зияла тёмная дыра. Поднявшись на ноги, Никола полез вверх. Земля была рыхлой, травы не было, цепляться было не за что. Но главное было - ползти. Ноги увязали по колено. Казалось, оступишься - полетишь вниз с высоты колокольни. Но вот и тёмная дыра пещеры. Последние лучи солнца тонкой струйкой вытекали из-за горизонта. Словно прощаясь, они в последний раз хлёстко коснулись лица юноши. Он понял: пора. И нырнул в непроглядную тьму.
  
   Он скатился по короткому тоннелю в зал. Странно, но казалось, что это дом. Никола оказался в помещении, похожем на сени или крыльцо. Вот скамейка. Рядом с ней - ведро. Только вот вода в нём была грязной, вся в тине и клещах. Конь что ли из него пил? Если так, то можно было посочувствовать бедняге: раз столько клещей отпало от него, то оставшихся было многократно больше... И тут Никола понял, что всё это: вещи, пол, стены - ничто не освещает. Ему словно передалось кошачье зрение. Всё было либо чёрным, либо белым. Но всё виделось чётко. То ли дар ему такой был дан теперь, то ли что другое? Не зацикливаясь на этом, он прошёл дальше. Чёрный проход вёл в следующую "комнату". Только путник хотел туда шагнуть, как мысль встряла ему в голову: "Разуйся! Не вежливо входить в чужой дом без спроса, да и ещё не уважать хозяина!" Никола быстро подошёл к скамейке, сел и снял свои лапти, все рваные, побитые временем и дорогами... И поставил он их рядом с... чьими-то большими кожаными сапогами. Они были в пыли. Никола заглянул внутрь - и точно! Пауки наплели в эти сапоги свои узорчатые сети.
   Отведя взор от хозяйских (или нет?) сапог, он прошёл-таки в другую комнату. Только он никак не ожидал, что она находится глубже. Пролетев с полметра вниз и упав на земляной пол, он чертыхнулся. Потерев бока, Никола встал. Пред ним предстали чудовищные зрелища. Банки с руками, чаши с... глазами, ступки с чем-то белым, рожки, от которых пахло тухлятиной; в углу стояло кресло, всё в шипах. Сядешь - не встанешь. Какие-то тиски, ножи, тонкие как нитки, и запах, запах! Всё гнило здесь, источая нестерпимое зловоние. У стены раскалённым углём горело жерло печи. Проходя мимо неё, Никола отпрыгнул как ошпаренный. По сути, даже не как, а действительно ошпаренный. Шагов на пять вокруг топки исходил невыносимый жар.
   Стараясь не дышать и не смотреть на всё обустройство комнаты, Никола прошёл дальше. Вот и очередной проход. Юноша шагнул в него, готовясь к падению. Да, он упал. Только падал подозрительно долго. Приземлился тоже не очень аккуратно - прямо на руку. Почувствовалась боль в локте. Но нет, не вывихнул, не сломал. На какой же глубине он теперь? Ещё в горе? Да нет, уже, видать, глубже...
   Эта последняя комната была вроде как библиотекой. На потолке висел старый огромный канделябр, давно не видавший свечей, у стен - шкафы с книгами. Чем-то это напоминало приходскую библиотеку. Книги там тоже были потрёпанные, с надорванными краями. Только не из чьей-то кожи...
   Послышалось сопение. Никола резко повернулся. В другом конце зала стояла каменная кровать. На ней, не укрывшись, лежал седовласый человек. На вид ему было очень много лет. Грудь не вздымалась, и только сопящий звук показывал, что он всё же дышит. Ни один мускул не шевелился на его лице, полностью покрытом морщинами. Юноша медленно приблизился к спящему. В этой тихой атмосфере чувствовалась какая-то фальшь. Тут старик резко дёрнул рукой. От неожиданности Никола попятился, не удержался на ногах, и упал. Всего через миг он снова стоял... а старца не было... Медленно ком страха подступил к горлу. Сзади послышался неясный звук. Медленно повернув голову, юноша застыл от страха. За ним стоял огромный человек, с иссохшей кожей, обтягивающей все кости. Глаза мертвеца были выгоревшими, жёлтыми, как тина на болоте. На тонких пальцах росли длинные крючковатые ногти. Чёрная впадина рта с длинными клыками открывала вид на заднюю часть комнаты. Длинные выцветшие волосы развевались в разные стороны от неведомого ветра.
   Мертвец протянул вперёд руку. Когти всё приближались. На концах ногтей виднелись зеленоватые капельки. Лишь неведомым усилием Никола вырвался из объятий страха и ринулся к стеллажам с книгами. Они составляли целые катакомбы, лабиринт из полок и заплесневелых томов. Обернулся - никого. Юноша остановился, чтобы перевести дыхание. Мысли судорожно метались в его голове: "Что делать? Зачем я вообще сюда пришёл? Как выбраться?"
   На рубашку упала капля. Вторая капля упала рядом, на пол. Медленно юноша поднял голову. Послышался злобный смех. Над ним висел этот же мертвец, оскалив клыки и смотря своим мертвенным взглядом на Николая. Тот ринулся опять бежать. Он чувствовал, что за ним вилась зловещая тень, не отступая ни на шаг.
   Тут Никола вылетел из душного затхлого лабиринта. Он вернулся в эту же комнату, где увидел старца. "Что же делать? Мел!" - вспомнил он совет гадалки. Главное, чтобы не соврала...
   Он упал на пол и начал вести по доскам тонкую меловую линию. Где разорвётся - подводил опять. Так он сделал круг шага в три шириной. И как раз вовремя. Из стеллажей на него вылетел мертвец. Нёсся он с огромной скоростью. Никола от страха закрыл глаза, чтобы не смотреть в глаза нечистому. Но послышался гулкий удар, и запахло тленом. Юноша открыл один глаз. Второй. Враг отлетел от него, весь искрясь светлым пламенем. Круг его не пропустил. Больше того, он его обжёг!
   Сбив пламя, мертвец опять устремился к кругу. На сей раз он скребанул невидимую преграду ногтями. Послышался неприятный звук, от которого по телу Николы пошли мурашки. Ногти наполовину сточились. Мертвец не в силах был преодолеть преграду, но всё предпринимал попытки пробиться внутрь к незваному гостю. И тут Никола достал молитвенник и начал читать. Слова привычно стали литься из его уст, складываясь в молитвы.
   Нечистый зашипел. Слова молитв его ранили. Из пустого рта доносился долго тянущийся хрип. Отвлёкшись на секунду, Никола понял, что он тоже что-то говорит. Это были тёмные слова на неведомом языке, переходящие в свист и шипение. Зал залился мертвенно-белым светом. Юноша опять опустил глаза в молитвенник. Так продолжалась их битва. Битва света и тьмы. Никола чувствовал, что тьма вокруг круга сгущается, пытаясь проникнуть внутрь. Но чёрный туман и те, кто за ним скрывался, отступали перед божьим словом. Так прошло много времени.
   Наконец звуков за чертою круга не стало. Юноша осторожно поднял глаза, опасаясь того, что он увидит. Но перед кругом, скрестив руки, сидел прямо в воздухе старец. Лицо его было старческое, морщины покрывали его, создавая впечатление потрескавшейся в засуху земли. И только тёмные глаза-колючки слеповато смотрели куда-то сквозь круг. И тут он заговорил спокойным старческим голосом:
   - Чаго это вы ко мне наведались, молодой человек? Жить надоело? Так чего сопротивляетесь?
   Никола подполз максимально близко к краю круга и провёл руками недалеко от глаз старца. Нет, не замечал. Он его не видел.
   Тогда Никола, осмелев, сказал:
   - Ты ли тот нечистый, что бродит лишь по ночам и творит чёрные дела?
   Старик посмотрел по сторонам, а потом с усмешкой на лице повернулся к кругу.
   - А кто-то ещё здесь есть? Да, это я. Я здесь живу отшельником долгие годы. Чёрные дела? Да какие же они чёрные? Ей-Бо... - он оборвался на полуслове. - Они такие же чёрные, как и те, что творят люди в том хуторе, из которого ты сюда пришёл.
   - И кузнец тот из нечистых?
   - Какой кузнец? Он же умер, поди, год назад. Вовкулака загрызла, али с упырём пересёкся, я уж не помню.
   "Все говорят, что мёртв, а я-то его видел, как этого сейчас" - подумал Никола.
   - Так чего тебе надобно, юноша? - повторил вопрос старик.
   - Я... я...
   "Ну вот! Такой путь прошёл, а сказать, зачем, не хочешь", - со злобой подумал юноша, силясь выговорить причину.
   - Ну, говори же! Я, не ровен час, и разозлиться могу. Ты меня до этого видел не во всю силу. Тебя бы ни круг твой меловой, ни молитвы не спасли. Говори!
   - Вы... можете обучить меня... возвращать людей к жизни?
   Молчание повисло в пещере. Да, всё же это была пещера. Сверху свисали каменные сосульки. Только обстановка и деревянный пол давали сходство с комнатой. Где-то мерно капала вода. Казалось, каждая капля отсчитывает время. Прервал молчание скрипучий голос отшельника:
   - Возненавидел смерть? Она отняла у тебя мать и брата. Ты сбежал из дома, дабы снискать даров. Да, я могу научить тебя возвращать людей к жизни... Только...
   - Никаких только! Научите! Я готов пойти на всё! - крикнул, обрывая, Никола.
   - На всё? Не видеть месяцами Солнце, не вкушать земной пищи, пройти через адские муки? Обучиться всему, что я знаю?
   - Да, - твёрдо сказал Никола. Но внутри он весь дрожал. Что-то не позволяло идти ему дальше. Но мысль о возможном получении желаемого перебивала все сомнения.
   - Тогда тебе придётся обучиться ВСЕМУ, что я знаю. Людей вернуть можно только после упорного труда без отдыха, без спокойствия души, без земных благ! Ты готов к этому?
   - Я готов. - Никола сглотнул. Эти слова он выдавил уже через силу.
   Старик встал. Его глаза смотрели в пустоту, горя недобрым пламенем. И тут он громогласно произнёс:
   - Клянёшься ли ты, что выучишься всему, что я сам знаю, до последнего слова?
   Клясться грех. Но куда уж отступать?
   - Клянусь, - как-то сухо выговорил Никола.
   Опять молчание. И опять капли отсчитывают время...
   - Выйди из-за круга, мой ученик, - повелел отшельник, протягивая руку.
   Никола колебался. Но он уже поклялся. Вытянув руку вперед, он пожал когтистую сморщенную руку старца. Тот рванул её на себя. Юноша вылетел из круга, зажмурившись. Но ничего не произошло. Никола открыл глаза. Старец внимательно рассматривал его. Потом он отошёл к кровати, сел на неё и сказал:
   - А теперь сотри круг. Я не хочу вечно на него натыкаться. - В его руке сама собой появилась длинная трубка. Из неё шёл тонкий дымок. Никола тут же упал на пол и начал старательно стирать круг своей шапкой. Когда пол был полностью чист, юноша встал. Старец сидел и вдумчиво курил.
   "Лучше его пока не трогать. Мало ли, чего он сделает..." - подумал Никола.
   - Да спрашивай, спрашивай. Чего уж тут стесняться? Раз собрался учиться, то и спрашивай, с чего начать. У меня учеников не было... - раздался хриплый голос.
   - Как так? - сразу спросил Николай, удивлённый тем, что отшельник прочёл его мысли.
   - А вот так. Просто не было. Я надеялся, что и не будет... Да раз уж просишь, то с десяток лет можно и потрудиться...
   - Сколько? - вырвалось у юноши.
   - Да-да, никак не меньше десятка... дюжины...
   И опять неловкое молчание. Что-то подозрительное витало в воздухе. Это настораживало. Наконец Никола решился задать мучающий его вопрос:
   - Почему вы согласились?
   - Не понял. - Старик поднял глаза.
   - Почему вы согласились помочь мне, а ничего взамен не берёте? Ведь вы же...
   "Всемогущ", - хотел закончить Никола, но его собеседник резко оборвал:
   - Всемогущ? А не оттого ли мне ничего не надо? - Его пальцы нервно задрожали. Он то ли пытался себя сдержать, то ли эти слова ранили его самого...
   Николаю хотелось как-то перевести разговор в другое русло. Да вот только никакой удачной темы не подворачивалось. Тут чернокнижник встал, подошёл к юноше и посмотрел прямо ему в глаза. На сознание Николы тут же навалилась тяжесть. Голова кружилась; дико хотелось спать, лечь прямо здесь, на холодные доски, и проспать до утра. Сухое лицо старика размывалось. И вот пред ним предстала полная чернота. Ничего не было видно. Даже звуков не было. Ничего не было.
   Ощущение было как во сне. Вроде, ты есть, а вокруг - ничего. Тогда почему-то навязывается мысль: "Если нет ничего, то и меня нет. Но ведь я есть. Я мыслю, я думаю. А разве это можно назвать мыслью? И о чём я думаю? Я не думаю, меня нет". Некий страх обуял сознание Николы. Этот страх был такой же неосознанный, как и это состояние. И тут Николай почувствовал, что он не один. Рядом был ещё кто-то. Он находился рядом, но ничего не делал. Он просто наблюдал. "Кто ты?" - хотел крикнуть Никола, но голоса не было. Потому что его самого не было... И тут в его сознании прозвучали слова. Они и резали безмолвие, и обнадёживающе заполняли его. И слова эти были: "Путь выбран..."
   Больше юноша ничего не видел и не слышал. Он просто спал. Редкий, хороший сон, когда ничего нет. Как приятно ничего не видеть и не делать, когда спишь! Не бежишь от разбойников по полю, не пытаешься выиграть в кости у пьяницы в трактире, чтобы хоть что-то потом купить поесть. Просто молчаливое спокойствие.
   И тут он почувствовал толчок в грудь. Возвращаться из такого приятного сна не хотелось. Толчок повторился, заставляя открыть глаза. Николай лежал на полу, свернувшись калачиком. Над ним стоял его новый учитель. В полумраке его лицо казалось ещё старее. Приподнявшись, юноша осмотрелся. Та же комната. Только откуда-то появился низенький стол. На нём горела свечка, стояли богатые угощения: сало, говядина, пышная буханка хлеба, а посередине - горячий самовар.
   - Угощайся, ученик, - послышался скрипучий голос. Николай встал, подошёл к столу и сел за него. Ему было как-то неловко. Он же пришёл сюда учиться, а не сало трескать да чая хлыскать!
   - Ешь, пока даю! - проскрипело на другом конце стола. - Скоро маковая росинка тебе пиром покажется.
   Не смея ничего возразить, юноша начал есть. Ел он быстро, как привык. И всё это время он чувствовал, что на него немигающим взором смотрит отшельник, словно изучая его.
   Наевшись, Никола выпил кружку чая. Настало молчание. На сей раз начал ученик:
   - Что вы со мной сделали... учитель?
   - Всего-навсего погрузил в сон, - спокойно ответил старик. - Чтобы ты немного привык к ночной жизни. Сейчас не утро следующего дня, а вечер.
   - Я проспал целые сутки? - не поверил Николай.
   - Чего тут удивительного? Радуйся, что выспался. Сегодня будет тяжёлый день.
   С этими словами отшельник встал. Его подопечный тоже поспешил встать.
   - Вон там, на столе, стоят книги. Ты их должен прочесть. Времени у тебя - Вечность! Пока ты не выучишься, я не дам тебе умереть... А теперь иди!
   Сам он пошёл к чёрному овалу прохода, из которого упал Никола. Ученик хотел что-то спросить у учителя, но не успел. Чёрная тень рывком полетела вверх.
   Николай сел за приготовленный стол со стоящей на нём длинной свечёй и посмотрел на книги. Они были очень потрепанными, от них пахло тленом и плесенью. Юноша чувствовал сильнейшее отвращение. Но делать нечего...
   Аккуратно взяв верхнюю книгу, Никола открыл её где-то на середине. Листы пустые! Пролистал назад. Вперёд. Всё чисто! Ни пятна, ни штриха! Юноша закрыл книгу, почему-то вздохнул и открыл первую страницу. Здесь текст был. Название: "Познание смерти". Написано таким заковыристым почерком. Кровью...
   Николай захлопнул книгу. Отвращение стало ещё сильнее. Особенно само название было противно...
   Так он просидел около четверти часа, не решаясь вновь открыть книгу. Но это ничего не меняло. Как сказал его учитель? "Времени - Вечность!"
   И он открыл. Прочитал опять эту надпись. Тут же перевернул на другую страницу. "Глава I. Начало смерти". Хотелось закрыть ветхую книгу и зашвырнуть её в дальний угол. Но, пересилив себя, Николай посмотрел на следующую страницу. На ней уже шёл сам текст. И Николай начал читать...
   Читал долго. Он понял, почему до этого в книге были пустые страницы. Нужно сперва прочесть предыдущую, и только потом кровавой вязью по следующему листу пойдут крючки слов. Каждая буква, каждое слово, каждое предложение впечатывались в сознание юноши. Эти строки потом нельзя было забыть никогда. От этого всего начала ныть голова. Барабанный бой висков предвещал неладное. Стало тяжело дышать. Сердце билось всё быстрее и быстрее... Казалось, оно скоро вылетит из груди пламенной жар-птицей.
   Но вот он оторвал глаза от страшных строк, подбежал к самовару и выпил уже охладевшей воды прямо из-под носика. Сейчас бы он выпил и протухшей воды из ведра, что стояло в сенях. Тело била редкая дрожь. Оказалось, юноша очень сильно замёрз. Камина нигде не было, а от свечи на столе тепла вообще не чувствовалось. Никола прошёлся пару раз по комнате, тщетно пытаясь согреться. В его голове, как выжженные клеймом, горели строки книги. Они сказывали об ужасных вещах. Столько антицерковного, грязного, чёрного... Такое бы не читал ни один себя уважающий христианин. А он... Он поступил на службу к самому Дьяволу...
   Свеча доживала свои последние минуты. Большая ее часть успела сгореть еще во время чтения. Теперь же только слабый огонёк мерцал среди мрака. Юноша жался к этому огоньку, не желая погружаться в тень. Но, увы, зашипев, фитилёк погас. Тьма сомкнулась. И снова Никола видел всё в темноте...
   Он сильно замёрз. Слишком сильно. А сидеть и читать эти книжки не хотелось. Опять погружаться в эту затягивающую тебя воронку чёрных слов сейчас казалось ужасным. Поэтому Николай встал и пошёл между стеллажей в безмолвный лабиринт...
   И, о чудо, там было тепло! Неизвестно от чего, но тепло! То ли книги грели всё вокруг себя, то ли нечто другое, но этого помогло быстро согреться. После этого Николай пошёл в начало библиотеки. Почему-то он был уверен, что не потеряется. И вот снова этот стол... И снова на нём горит свеча...
   Осторожно подойдя к столу, юноша вновь сел за него и продолжил читать. А что ещё было делать? Он понимал, что если будет с этим затягивать, то это будет страшная пытка тишиной и бездельем. Ни к первому, ни ко второму он по жизни не привык - нужно было хоть что-то делать.
   Опять становилось холодно. Свеча с шипением вновь потухла. Голова уже просто-напросто раскалывалась. Но нужно пересилить себя! Последние строчки! Вот, последняя фраза! В глазах мутнеет. Но её нужно прочесть. "Смерть всего лишь начало"...
   Боль отступила. Такой бодрости Никола ещё никогда не чувствовал. Словно он и не терпел всех этих пыток. И пытка тишиной и холодом, и пытка отвращением утихли. Жизнь казалась не такой уж бесполезной. А всё эти слова... Они что-то меняли в душе и мировоззрении. Так аккуратно и почти незаметно. Словно Никола снова стал взрослым. А повзрослел он, когда умерла мать. "Ты становишься взрослым в тот момент, когда понимаешь, что ты умрёшь..." - гласила народная мудрость. Это так. Теперь Никола не просто понимал, что он умрёт, а ещё и осознавал, что там, за гранью. Или, вернее, самое худшее, что с тобой случится и после трёх дней подле своего тела, и после мытарств, и после сорока дней... Как всё ужасно. И как теперь всё ясно. Знание - сила. Но это и яд...
   Послышались шаги. Учитель идёт. Николай хотел положить прочитанную книгу на стол, но не нашёл её. Он только успел заметить, что из тени лабиринта на секунду показался жёлтый, исписанный кровью лист.
   - О, вижу, ты прочёл уже одну книгу! Похвально! - раздался не то радостный, не то оценивающий возглас. - Я первую книгу читал три ночи. Что ж. Тогда с твоим обучением будет всё намного проще. А теперь продолжай читать! А мне уже пора на покой. Светает уж.
   И чернокнижник, подойдя к своей каменной кровати, лёг на неё. За секунду с его лица стёрлись все живые признаки. И снова только тихое сопение, похожее на собачье, показывало, что он живой. Точнее... нельзя сказать, что живой... существующий...
   Несколько минут Никола смотрел на учителя. А потом, не рассчитывая получить ответ, спросил в пустоту:
   - Отчего же вы должны спать, а я круглые сутки - читать?
   - А оттого, ученик мой, что днём моих дел не поделаешь, спать я могу сколько угодно, да и бодрствовать, - раздался голос с кровати. Никола почему-то не удивился, получив ответ, хоть и не рассчитывая на него.
   - А отчего я после такой усталости так резко духу набрался?
   - Это не моя заслуга, а книг. Последние слова или буквы дают сил. Все они дают ещё бодрость, чтобы ты незамедлительно принялся за другую. Это эдакая похвала.
   - И сколько мне мучаться от этих книг, учитель?
   - С твоей хваткой не очень долго. От силы лет пять.
   - ЧТО?
   - Не возражай! Не я придумал эти правила! Пока каждая книга не будет в твоей голове, ты не выйдешь из этих стен. Где-то через четыре года ты почувствуешь силу, сможешь выйти на верхние этажи. Там я буду обучать тебя дальше. Да, путь тяжёл. Но ты же хочешь достичь своей цели? Или уже уйдёшь?
   Никола не нашёлся ничего ответить.
   - Вот и хорошо, - сказал с кровати отшельник. - А теперь не мешай мне спать. И читай!
   Больше он не издал ни единого звука. Даже дыхание, казалось, стало ещё тише. А Николай открыл вторую книгу. "Создание тьмы".
  
  ? ? ?
  
   Так Николай начал своё обучение. Читал он все книги, что появлялись на столе после прочтения очередной партии старых. Те, что он прочел, уползали в тёмный книжный лабиринт. Как-то юноша заметил, как уползла одна из книг. У неё выросли тонкие паучьи ножки, и она аккуратно на волоске-паутине спустилась со стола, а потом деловито удалилась в тень полок. И название у неё было говорящее: "Помощники мрака".
   Из неё Никола почерпнул многое. И как призывать нечисть, и как её прогнать, и как правильно заключать с ней договоры. Правда, это больше походило просто на "повелевание". Один раз Никола даже вызвал чёртика. Выглядел он более забавным, чем страшным. Молодой, что ли? Рожки маленькие, почти лысый хвост, да и сам ростом не отличался. Только наговорил таких гадостей - уши в трубочку завернутся. Но юноша был готов и к такому повороту, когда вызванная тварь не хочет уходить. Солёная вода - и чёртик размазался о пол куском сажи. Соль он отложил с прошлого обеда... или это был ужин? В тёмной пещере не было ни дня, ни ночи.
   Как-то Никола спросил у чернокнижника, как глубоко они находятся.
   - Первый этаж - не очень глубоко. Почти на уровне дыры, в которую ты залез. Второй, где все мои приспособления - чуть выше земли. А эта комната... на глубине вырытой могилы...
   - Но... почему? - недоумевал удивлённый ученик.
   - Это что-то вроде того места, где есть силы для меня. Скоро ты поймёшь это сам. Выше - ты слабее, но ниже - совершенно пуст. Только на этом уровне можно приобрести и использовать дары чёрных книг. Уровень могилы - пласт чернокнижника.
   Таков был мрачный ответ.
   Ученик уже привык к головной боли и слабости, когда он читал книги. Знания, которые они давали, были воистину ужасными. Но в то же время они многое объясняли.
   Очередная свеча дожила свои часы. Сперва Николай пытался как-то считать время по свечам, но вскоре сбился. Но он знал, что эта была где-то восемьсот семьдесят пятой или девятьсот первой. Машинально он потянул руку к столу, чтобы взять следующую книгу. Но он зачерпнул пустоту. Может, тонкая книга? Нет, ногти черканули чёрное дерево. Ничего не понимая, он посмотрел на стол. Пусто. Свеча потухла и не собиралась снова подниматься ввысь. "Может, нужно пройтись, чтобы всё вернулось?" - мелькнула в его голове наивная мысль. Он так и сделал. Прошёл в очередной раз лабиринт библиотеки. В нём он уже отлично ориентировался, зная, что на самом деле всё очень просто. Часто повторяющиеся и похожие до жути друг на друга стеллажи просто мельтешат в глазах, а на самом деле это и не лабиринт, а ровные ряды полок. Вот и толстый том "Пиромании". От него налево. Вот и выход.
   Нет, свеча не горит, стол пустует. Осталось только ждать учителя, пока он придёт. А пока юноша мог и попрактиковаться...
   Николай скрестил пальцы определённым образом и прошептал: "Ignis". Тут же над тремя пальцами, концы которых образовали незримый треугольник, вспыхнул огонёк. Сузил пальцы - пламя превратилось в огромный огненный шар. Развёл пальцы - опять уменьшается. Выглядит больше забавно, чем сложно. Сил на это уходило довольно много. А единственный способ избавиться от пламени - запустить во что-то, отбив огонь безымянным пальцем. Не желая терять силы, но убить время, он быстро второй рукой достал из кармана гниющее куриное перо. Прошептав на него нужные слова, он выкинул его в воздух.
   Только перо коснулось пола, послышалось пыхтение, похожее на собачье. Из тёмного угла, весь ощетинившийся, выбежал монстр. Чёрная шерсть стояла дыбом, отчего каждая волосинка казалась острой иглой. Из вытянутой пасти капала слюна и торчали клыки, больше похожие на медвежьи, огромные угли глаз горели демоническим светом.
   Вовкулака медленно приближалась к юноше. Тот ждал. Вот зверь присел, готовясь к прыжку. Из глотки вырывался дикий рокот, задние лапы неугомонно тряслись. Монстр поджал их. Этого Никола и ждал. Только нечисть полетела к нему в прыжке, он отправил в неё катапультой сноп огня. Послышалось скуление вперемешку с рыком. Комнату осветило со всех сторон. От такого удара с ближайших полок посыпались книги.
   Через минуту Николай улицезрел обгоревшие останки зверя. Ничего, через минуту-другую и они превратятся в прах. Кто рождён в прахе, тот туда и канет. Книги недовольно расползлись по своим местам, соблюдая строгий порядок. Вот два тома "Силы" подрались. Каждый пытается своего соотечественник укусить то ядовитыми клыками, украшающими корочку, то вырвать одну-другую страницу длинным щупальцем.
   Николай не сожалел, что убил вовкулаку. Он никогда не любил нечистую силу. А тут ещё такой шанс потренироваться в меткости... Правда, можно было и разобраться со зверем по-мирному. Например, выкинуть ему курицу. Сразу же страшный зверь кинется за ней, а о тебе забудет. Но где найти в этой пещере курицу? Разве что выйти...
   Тут Николай вспомнил, что он уже давным-давно не выходил из этих пыльных тёмных стен. Как там люди живут? Как там лес? Давно Никола не кормил белочку или голубей... Не просился в хутор на ночлег, не вставал на рассвете, чтобы продолжить свои скитания по миру...
   Накатывала грусть. Грусть по миру... По свободе... Не запер ли он себя в этих чёрных делах, продав свою свободу? Но... ведь цель стоит того...
   А сколько он не молился! Многие дни он читал бесовщину, а не уделил и десяти минут божьему слову... Какой грех на душе...
   Тут же Никола начал искать молитвенник. Обыскал он всю комнату. Нигде не было... Впрочем, чего тут удивительного? Тёмные книги могли разорвать его в первый же день его пребывания здесь. Или же учитель выкрал... Кто знает?
   Юноша сидел на стуле ещё, наверно, часа полтора. И тут вновь в чёрном проходе показался силуэт учителя. Никола поспешно встал. Он почему-то привык так делать: только в комнату входят старшие, - он встаёт. Лицо чернокнижника показалось из тени... Как оно изменилось...
   Николай и раньше замечал, что у учителя постепенно изменяется облик. Со временем его морщины почти полностью сгладились, борода укоротилась и потемнела. Прежде сутулая фигура теперь казалось огромной, как у богатыря. Только к нему это слово никак не применимо. Бога он в себе не копил...
   - О, вижу, вся библиотека прочитана! - довольно сказал отшельник.
   - Вся? - не поверил Никола.
   - Да, вся. Но ты почерпнул только основание моих знаний. Теперь...
   - О Боже! Сколько же я здесь просидел? - оборвал ученик.
   От этих слов чернокнижника передёрнуло. При нём святых слов не говаривали, видимо, давно. Но он ответил:
   - Два года и четыре месяца, мой ученик.
   - ЧТО?
   - Да. Твое обучение прошло быстрее, чем мое в свое время ... Я на это почти пять лет потратил.
   - Но... как? Я даже не заметил... - Никола медленно опустился на стул.
   - Ну, это заслуга книг. Они втягивают в себя, ты теряешь счёт времени. Тем более, здесь есть только ночь. Ты, вижу, пытался по свечам считать, сколько ты здесь просидел, но это всё впустую. Свеча догорает только по мере прочтения книги. Последняя фраза, последнее слово - гаснет фитиль. Первые две свечи не в счёт - они были обычными.
   - И... что же теперь? - неуверенно спросил Никола.
   - А теперь... Благо не надо перечитывать книги. Их никогда нельзя прочесть во второй раз. Ты не увидишь текста. А теперь пора тебе выйти на второй этаж. Там продолжишь обучение. Там не будет так, как с книгами. Спать хоть будешь. Но труд будет, сразу скажу, адский. Вижу, с нечистью ты уже разобрался... Не смотри на меня так удивлённо. Запах палёного волка-вовкулаки мне знаком отлично. А теперь, если ты восполнил силы, я научу тебя летать.
   Никола рывком встал со стула и стал слушать слова учителя. Говорил тот на страшной смеси языков, можно было разобрать лишь некоторые знакомые слова. Но суть была о духах ветра и духах Луны... Пока он говорил это, его ноги медленно отрывались от пола. Волосы развевались, словно на них не действовала тяга к земле. Слова же впечатывались в голову юноши как от книг. И вот текст оборвался. Осторожно учитель опустился на пол.
   - Повтори слова, - приказал он.
   Николай начал их повторят. С каждой новой фразой он чувствовал, как его тело легчает, словно освобождается от неких оков, которые держали его всю жизнь. Уже чувствовалось, что его больше не тянет к полу. Казалось, прыгнешь - пробьёшь потолок и унесёшься к звёздам, к Луне. Но нужно начинать аккуратно. Медленно он начал поднимается на носочки. Последним толчком больших пальцев он медленно поплыл вверх. Остановился. Тела вообще не чувствовалось. Мышцы были расслаблены. Отросшие за учёбой волосы развевались в воздухе. Николу словно кто-то неосязаемо держал под руки. Он договорил последние слова.
   - Великолепно! - похлопал в ладоши отшельник. - А теперь пытайся не трепыхаться в воздухе: можешь в не очень приятном положении оказаться. Мысленно, мысленно управляй полётом. Действуй мыслью, а не телом. Тело сейчас бесполезно.
   Юноша внимательно послушал учителя. Потом начал думать, как всё же осуществить это действие. Вот если он хочет подлететь к столу... Летит! Только очень быстро... Как же остановиться? Никола закрыл руками голову, боясь больше за неё, и крикнул внутри себя: "Остановись!".
   Прошло две секунды. Никола убрал руки. Он остановился. Висел в каком-то полушаге от стола. Если бы он не остановился, то ногам было бы больно. Учитель сзади только сказал:
   - А, забыл сказать, как остановиться. Ты кричал внутри слишком длинное слово. Я делаю так: "Встань!" А быстроту свою сам рассчитывай. И направление. К этому надо привыкнуть. Сам дня три бился головой обо всё, что попало...
   Так юноша начал летать по комнате, стараясь как-то привыкнуть к своему новому дару. Он понял только одно. Если сказать: "Вперёд", - и дать быстроту, то ты будешь летать так, пока не скажешь: "Встань!" А если мысленно представить маршрут, скажем, по тому же самому книжному лабиринту, ты мгновенно летишь по выбранному тобой маршруту. Только представил том "Пиромания" и дорогу к нему, начинают мимо мелькать полки с книгами. Неведомый ветер развевал волосы и полы рубахи. Правда, и без того пришлось стукнуться раз-другой рукой или головой о полку. Но это просто от утери концентрации. Вот и выход. "К учителю!" Через мгновение он уже висел напротив чернокнижника.
   - Хорошо, очень хорошо, - похвалил учитель. - Чтобы вернуться на пол, скажи про себя: "Духи Луны, верните к земле!"
   Сказано - сделано. Только Никола забыл встать в вертикальное положение. Несколько оглушённый, юноша всё же расслышал короткий смешок учителя. Но он длился всего миг.
   Через секунду, когда Никола встал, он задал давно мучающий его вопрос:
   - Учитель... а что стало с вашим учителем?..
   Чернокнижник стёр последние следы улыбки с лица. Оно стало мрачнее мрачного. Щёки начали медленно впадать внутрь. Но, опомнившись, отшельник опять сделал непринуждённое лицо и ответил:
   - Он ушёл.
   - Куда?
   - Не знаю. И не спрашивай меня о нём больше, мальчишка. Он ушёл не очень хорошо для меня.
   - А... как вас зовут?
   Тут учитель помрачнел ещё больше. Нет, даже впал в задумчивость. Словно прошлое мелькало перед ним, показывая, кем он был до своей чёрной службы, до каждодневного ночного кошмара длиной во многие годы. Его глаза стали стеклянными. Никола испугался, не разгневал ли он учителя, ведь имя - один из светлых символов человека, даваемый ему при Крещении. Но тут отшельник хмыкнул. Его сухой рот на миг выразил несколько светлую улыбку. Тут же он строго посмотрел на ученика и всё же ответил:
   - А я, поди, почти забыл его. Хорошо, что ты напомнил. Георгий...
   Повисло молчание. Оно было воистину жутким. Даже в могиле, наверное, и то побольше звуков. Нечто давило на уши. В них начало звенеть, словно неслышимый подземный ручеёк, который течёт с нами всю жизнь до самой смерти, теперь стал слышим. Но вот, разрезая тишь, громом раздался голос чернокнижника:
   - Теперь можешь попрактиковаться с неделю в полёте. Мешать тебе не буду. Когда будешь готов - лети на второй этаж. Постель есть, если захочешь спать.
   И отшельник растаял в воздухе.
  
  ? ? ?
  
   Что бы ни говорил чернокнижник, а Николаю потребовалось больше недели, чтобы освоить полёты. Обычно это было либо быстрое перемещение по до боли знакомым коридорам, либо бесконтрольное барахтанье в воздухе. Сложнее всего оказалось контролировать высоту. Особенно скорость подъёма. Юноша не раз бился головой о потолок или пол. И переворачиваться тоже было сложно. Хоть и не было ощущения тяжести в голове, когда он вставал на землю руками, но все равно видеть мир кувырком было непривычно.
   И ото сна Никола больше не отказывался. Оказалось, он жутко уставал после использования своих способностей. Полёт не очень утомлял, а вот огненные шары просто выкачивали силу. После одного - двух шаров состояние было ужасным, голова наливалась свинцом, иной раз случится и обморок. Но силы приходили после каждого пробуждения. И вновь тренировки, тренировки, тренировки...
   Так прошло, наверно, недели две. И вот, после очередного пробуждения, Николай всё же решился выйти на второй этаж. Он подошёл к черноте прохода и посмотрел вверх. Ни малейшего луча света. Темнота казалась бесконечной. Но надо подниматься. "Летим!" - мысленно сказал он вместо длинного заклятия на призыв духов ветра и Луны. Они же сами не замедлили появиться и незримыми носильщиками начали медленно поднимать юношу вверх.
   Подъём казался бесконечным. Внизу - мрак, сверху - тоже. "Быстрее!" - командовал он. Разницы не чувствовалось. Здесь его кошачье зрение почему-то не действовало. "Быстрее!" - уже почти вслух кричал он. Силы иссякали. Он удалялся всё дальше от пласта силы.
   Когда силы уже почти выскользнули из контроля, Николай увидел перед собой огненное зарево. Не знай он, что это печь, он бы посчитал это Солнцем, спускающемся за горизонт. "Вперёд!" - собрав последние остатки воли, скомандовал он. Духи швырнули его на край обрыва и удалились восвояси. Вцепляясь вспотевшими пальцами в рыхлую землю, юноша пытался подтянуться.
   Годы, проведённые на воле, сделали его тело крепким и сильным. Попади он в такую же ситуацию года три назад, он бы спокойно выбрался. Но проведённые им дни в пещере сделали его слабым: трудилось не тело, а голова.
   Никола начал медленно соскальзывать обратно в пропасть. Упасть он не боялся: в первый же раз ничего не сломал. Но опять копить силы для второй попытки не хотелось. Руки скользили, зацепиться было не за что. И тут огонь печи закрыл высокий силуэт. Лица не было видно, это была просто сплошная чёрная тень. И эта тень протянула руку. Кое-как изловчившись, Никола вцепился в неё мёртвой хваткой. Силуэт с лёгкостью вытянул его из бездны. От бессилия юноша повалился на пол и начал тяжело дышать. Тень склонилась над ним, повернувшись боком. Половина лица открылась.
   Это было лицо мужика лет сорока с длинными русыми волосами. На нём застыла не то злобная, не то неискренняя улыбка. Чёрный глаз отражал свет, который тонул в бездне зрачка. Хотя второй глаз всё так и был в тени, но даже он недоброй искрой блестел из темноты.
   - Что-то ты долго, мальчишка, - послышался бодрый гулкий голос. Никола долго соображал, кто же перед ним. Увидев этот вопрос на лице юноши, человек, хмыкнув, проговорил: - Не удивляйся, это я, твой учитель.
   Никола осторожно привстал. Он не думал, что его учитель так изменится всего за две недели. Чернокнижник помолодел вёсен на тридцать.
   - Чего молчишь? Ждёшь приглашения встать? Хорошо. ВСТАНЬ!
   Его голос эхом прокатился по пещере. С потолка упал кусок каменной сосульки. Сотни лет она росла, оттачиваемая водами земли, но теперь упала и раскололась на сотни кусочков. Может быть, через несколько сотен лет она снова острым клыком родится из десны пещеры, а если ещё дольше проживёт, то сольётся в ровный соляной столб с соседом снизу.
   Никола, не раздумывая над возможной судьбой сосульки, поднялся на ноги. Он всё ещё не верил, что этот человек - его учитель. Даже одежда была другой. Вместо потрёпанных лохмотьев теперь была плотная дорогая рубаха, кушак с причудливой вязью, прямые штаны... Волосы были стянуты на затылке конским хвостом. Ну не маг это и волшебник! Это простой крестьянин!
   - Нет, не прав ты, Никола, ой как не прав... - его голос зловещим шёпотом разрезал воздух. - Лиц у меня много. А теперь - за учёбу!
  
  ? ? ?
  
   Потянулись ужасные дни. Отвратительнее их не было ничего. Копаться в телах животных и птиц, варить зелья, рецепты которых не забываются никогда. Ингредиенты тоже не из приятных: дурман-трава, жабьи потроха, гнилые дождевые черви... Что только не использовалось для зелий... И чего только они не творили. Чудеса из чудес, а зла от них - немеренно: от одного гниёт любое растение, от запаха другого любой живой человек заболевает холерой, последнее прожигает даже сталь доспехов.
   Так прошло много времени. Никола, правда, научился-таки как-то отсчитывать время. Он про себя считал каждую секунду, чтобы хоть как-то отвлечься от омерзительных занятий. Так, с, конечно же, большой погрешностью он начал считать дни. Но, опять же, сбился, как и в библиотеке со свечами, и плюнул на время. А время ой как этого не любит...
   Каждый час казался месяцем, каждая минута - вечностью. Время, как нарочно, тянулось, насмехаясь над юношей. Бесконечная змейка, заглатывающая свой хвост, решила поиграть.
   Чернокнижник только подтрунивал над учеником. Ему было всё равно, что чувствует его подопечный. Он просто учил, учил безжалостно и строго. Его внешность менялась день ото дня: волосы то снова становились выцветшими и седыми, то становились чёрными как воронье крыло; борода то отрастала, то исчезала во вновь сморщенной коже. Только глаза оставались теми же, колкими, внимательными, видящими душу насквозь...
   После многих дней учитель сказал:
   - Пора, ученик, проверить, чему ты обучился. Знай, дальше я не пощажу тебя, даже если ты будешь на коленях просить пощады.
   - А что... - только хотел спросить Никола, но его тут же ударило что-то тяжёлое по голове. Он потерял сознание.
   Неизвестно, сколько он не приходил в себя, но когда он всё же вновь обрёл все чувства, то ничего не увидел. Сперва он испугался, что ослеп. Вытянул руку вперёд. Его пальцы упёрлись в раскаленный металл. Отдернув руку, попробовал ногой, но он даже не смог согнуть её полностью в колене. Пятку обожгло. Из горла юноши вырвался крик. Спина медленно нагревалась. Это был гроб! И Никола был внутри!
   Начала подкатываться паника. Юноша начал биться руками и ногами в стенки и крышку. Ничего. Внутри начиналась духота. Воздух нагревался очень быстро. Дышать стало тяжело.
   Ему нужно успокоиться. Начать дышать медленнее. Экономить воздух. И вспомнить. Вспомнить "Пироманию". Какие заклинания в ней были? Кроме вызова огненного шара Никола ничего не пробовал. Но что же делать? Огню подвластны все стихии! Все, кроме...
   - Lapidescere! - выкрикнул Николай, вложив всю силу воли в это слово. По телу прошла какая-то волна. Юноша чувствовал, как все его органы начинают тяжелеть, сердце гонит кровь медленнее, лёгкие теперь стали тяжело втягивать горячий воздух, во рту чувствовался непонятный затхлый вкус. Кожа набухает, но не лопается; волосы встают торчком. Там, где они достигают днища или потолка гроба - ломаются; белок глаза холодеет.
   "Пора", - решил Николай и смело ударил в крышку гроба. Она со скрежетом сорвалась с петель и гвоздей. Вокруг - адское пламя. Языки огня лижут торс и голову, но боли нет. Мышцы медленно и напряжённо поднимают тело в сидячую позу. Продолжалось это очень долго, поэтому Никола прошептал: "Velocitas!" Тут же все движения стали быстрее и слаженнее. Никола повернул шею - вот и чёрное пятно среди пламени. Он встал на ноги и пошёл к этой черноте.
   На раскалённых углях лежали саламандры, греясь в этом аду. Их гибкие тела проносились мимо на кожистых крыльях, пытаясь сесть на гостя пекла. Но только какая-то ящероподобная тварь садилась на холодную кожу, как тут же холодела и падала на раскалённый пол, превращаясь там в пепел. Саламандрам нужен огонь, притом огонь пожарче, иначе они хладом своих тел губят сами себя. Тело Николы было намного холоднее всего окружающего его...
   Так он продолжил своё шествие, разгоняя перед собой стайки этих милых, но хрупких существ, а через минуту вышел из печи, выбив кулаком её железную крышку.
   Учитель стоял перед ним и с любопытством и довольной ухмылкой на лице смотрел на своего ученика. Тот же в свою очередь начинал осматривать своё тело. Каменная кора покрыла его всего. В груди чувствовался гул бьющегося сердца, в животе, казалось, ветряная мельница работает - так там всё крутится. Пальцы сгибались со скрежетом, а алмазные ногти отражали блеск огня печи.
   - А у тебя глаза-топазы... Мой учитель мне сказал, что у меня - рубины... - проговорил чернокнижник. - Я тоже использовал тогда каменную шкуру. А потом учитель сказал, что можно было и подчинить себе огонь, собрав нужную руну. Я тогда понял, что поленился, не сделав такую полезную вещицу, а ведь все ингредиенты были...
   Голос доносился до ушей Николы и эхом отдавался в голове. Ему нужно было вернуть своё нормальное тело. Сделал он это очень просто - вылил на себя ведро воды, стоящее у выхода на верхний этаж. Раскалённая каменная кожа потрескалась и рассыпалась. Внутри всё медленно, но верно возвращалось в своё нормальное состояние. Только теперь нужно было найти одежду. Но вот отшельник накинул на его плечи длинный серый плащ. Николай повернулся и посмотрел прямо в чёрный провал глаз учителя, не зная, что он хочет там увидеть.
   Эта дуэль взглядов продолжалась с пять минуту. Никто из соперников не моргнул и не отвёл взгляд. Прекратилось это просто - оба по неведомому сговору закрыли глаза. Когда Никола открыл свои, то чернокнижника уже не было. Он стоял у одного из столов и разглядывал свиток в своей руке. Юноша подошёл к нему и посмотрел на жёлтый кусок бересты.
   - Это договор. Тебе нужно его подписать. Но не торопись. Ты ещё можешь от всего отказаться... - сказал учитель.
   Никола не собирался расспрашивать, про что этот договор, какие условия и прочее. Он просто вырвал бересту из рук отшельника и посмотрел на текст. Неизвестные слова. Переводить - долго, если вообще возможно. Поэтому он просто спрятал свиток в полы плаща.
   - Поставишь в конце крест кровью, - прошептал учитель своим таинственным шёпотом. - Потом пути назад не будет. У тебя ещё есть возможность уйти.
   Но Николу уже ничто не могло остановить.
  
  ? ? ?
  
   Никола спал на каменной кровати, которая находилась в дальнем конце комнаты. Его лицо было спокойно и не напряжено. Снов не было. Просто чернота, спокойствие, лишь изредка глаза начинали бегать под закрытыми веками. В комнате не было никого, печь продолжала свою адскую пляску, а инструменты для резки и смешивания стояли на своих местах.
   Но вот в чёрном углу началось какое-то движение. Зелёно-белая рука высунулась из стены и начала цепляться пальцами-костяшками за бревенчатый пол. Вскоре появилась голова, а точнее, череп с остатками кожи на челюсти, жёлтыми сгнившими зубами и белесыми глазами. Мертвец полностью вылез из земли и встал. Он явно знал, куда ему нужно идти. Полухромым шагом он поволок своё прогнившее до костей тело к постели с молодым человеком. Вскоре из черноты теней вышли другие неведомые страшилища с кожистыми крыльями, когтистыми лапами, звериными лицами... Армия тьмы стала приближаться к Николе.
   Нападать на спящего подло. Но дух Николы не спал.
   Только какая-то тварь взмахнула рукой, чтобы отсечь юноше голову, как она упала замертво и превратилась в кусок окровавленного мяса. Здоровенный упырь с огромными клыками хотел своим молотоподобным кулаком размозжить мальчишку, но внезапно послышался гул. Через секунду кровь залила потолок и стены. Потроха упыря откинуло на оставшуюся нечисть. Ещё бьющееся сердце залетело в печь и со вспышкой сгорело.
   Огромный чёрт с рогами хотел направиться к Николаю, но вдруг вспыхнул. По комнате распространился запах палёной шерсти, но чёрт ещё бегал, поджигая остальную нечисть. Тогда по комнате пронёсся гром, в котором можно было расслышать слова заклинания. В миг все черти растворились в чёрной дымке. Оставшиеся порождения тьмы начали искать выход из комнаты, спасая свои жизни... но какая жизнь может быть у тех, кто давно мёртв?
   Шаровая молния прокатилась по комнате, сжигая всех врагов. А Никола всё так же лежал и спал...
   В комнате стало темно и тихо. Дух Николая стоял посреди неё и озирался, смотря на то, что он сделал. Капли крови редким дождиком падали на пол, кусок крыла торчал из того самого пыточного кресла с шипами, обугленный череп торчал камнем из горки пепла... Какой ад он здесь учинил... Всему этому он учился долгие годы. Убивать и разрушать...
   Дух подошёл к телу Николы и внимательно в него вгляделся. Парень с рано поседевшими висками, волосами-колючками (они не оттаяли ещё с того надевания каменной кожи) и бледными впалыми щеками. Горбинка носа спокойно тянула душный воздух пещеры, сухие губы, не пившие воды неизвестно с какого времени, были упрямо сжаты. Душа так простояла несколько минут, разглядывая уже, видимо, двадцатилетнего человека, а потом села на кровать, проходя сквозь тело, и воссоединилась с ним.
   Никола открыл глаза. Спать не хотелось. Его выход из тела был на сей раз самым затяжным. Быть духом было одновременно привлекательно и боязно. Если тело твоё убьют, то ты навеки обречён скитаться по миру, не видимый и не слышимый никем. Но ты сможешь творить все свои чародейские дела, которые не связаны с миром живых. Ты станешь неким подобием призрака, но с намного большей властью.
   Никола встал с кровати и вышел на середину комнаты. Глаза скользили по стенам и потолкам, на которых сияли голубоватым огнём глифы и руны. Вот руна "кошки", позволяет видеть всё в темноте (они располагались во всех комнатах), чуть ниже - глиф сокрытости, он может скрыть от чужих глаз всё, что угодно: чашку, деньги, человека, дружину... Над проходом в нижний этаж - глиф потока силы. С его помощью сила пласта чернокнижника может распространяться и выше, и ниже, зависит это от вида этого глифа и его расположения. Затухали в углах красными угольками руны призывов, с помощью которых нечисть и смогла пробраться в жилище чернокнижника.
   А вот как раз и хозяин. Он появился из ниоткуда прямо в глубоком кресле напротив печи, которое тоже невесть откуда появилось.
   - Я впечатлён, мой ученик. Не думал, что ты так ловко разделаешься со всей этой сворой, - раздался из кресла спокойный голос. - Теперь ты очень близок к своей мечте. Скоро я научу тебя...
   - Сколько я уже здесь сижу? - оборвал Николай отшельника. Он всё вспоминал своё лицо, которое он видел со стороны. В комнате не было зеркала. Точнее, было, но когда Никола прошёл мимо него, неся что-то для зелий, то замер от ужаса, но потом, сделав несколько шагов назад, повернулся. Отражения не было. Эликсиры и инструменты выпали из рук. Кто-то положил ему руку на плечо. Юноша тогда вздрогнул и обернулся. Его учитель стоял прямо за ним, но и его отражения не было в зеркале... Тогда чернокнижник сказал, что они оба исчезли для мира сего...
   - А я думал, что ты и забыл... - простецки сказал отшельник, но, помолчав, всё же ответил: - Ты уже восемь лет не видывал солнечного света, Никола...
   Дыханье спёрло. Он столько лет не выходил из этой мрачной пещеры, постигая тёмные знания!
   - Но скоро я тебе покажу кое-что... Ты не пожалеешь, что увидишь это... - таинственно заявил чернокнижник
   - Что, учитель? - тут же спросил Никола.
   - Не торопись. Всему своё время...
   - Плевать на время! - вырвалось у юноши. - Говорите, что дальше?!
   Чернокнижник помолчал, а потом, повернувшись в кресле, сказал:
   - Я дам тебе шанс увидеть мир. Но ты не выйдешь из этих стен! - оборвал он начавшуюся в груди Николая радость, и извлёк из ниоткуда большой хрустальный шар, в котором крутился белый туман.
   Никола подошёл ближе. Чем-то этот туман его манил, не давал оторвать взгляд.
   - Сейчас представь, что ты сливаешься с этим туманом. Я тебя на первый раз подстрахую. Ты можешь остаться там навсегда. Не уходи далеко, ты меня понял? - проговорил чернокнижник. Юноша кивнул и мыслью проник внутрь шара. Тут же его сознание слилось с ним, стало таким же лёгким, неосязаемым и хаотичным.
   Николай начал бороться за себя, запаниковав, но водоворот вспышек и света только сильнее затягивал его. Проносились дома, деревья, люди, Солнце и Луна... Показались звёзды... И он полетел в это вечное небо, которое висит над землёй... Вот и звёзды кончились... Не было ничего. Это была настоящая пустота. Но Никола чувствовал, что его всё ещё тянет куда-то. Он усилием воли непонятно как обернулся, и его взору предстало неведомое зрелище. Тонкие золотистые нити плелись, разветвлялись, сталкивались и связывались узлами, расходились и опять уходили в вечное путешествие. Эта паутина выходила из вечности и уходила в вечность.
   Внезапно Николай остановился. В какофонии красок и блеска нитей показалось чьё-то лицо. Глаза-полумесяцы блеснули серой вспышкой, заслоняя взор от этого неведомого зрелища...
   Следующее, что Николай помнил, это было то, что он лежал на полу и бился в страшных конвульсиях. Пот огромными крупицами покрывал всё его лицо; даже волосы, и те взмокли, словно Никола только что выплыл из реки. Дрожь начала уходить, а глаза начали более-менее чётко видеть. Над ним склонился отшельник и вглядывался в его лицо. Глаза у мага были испуганными, в них читалось непонимание. Когда отдышка прошла, а голова перестала кружиться, Никола медленно и аккуратно приподнялся и сел. Повисла неловкая тишина. На сей раз её прервал ученик.
   - Я... я не справился... меня затянуло...
   - Что ты видел? - резко гаркнул отшельник.
   - Это... это не рассказать словами... Это вечная нить... В ней сотни нитей, и каждая нить - душа... Это... я... я не знаю, что это...
   Учитель помолчал и присел рядом. На его лице читалась озабоченность и раздражённость одновременно. Потом он встал, подошёл к креслу и сел в него. Его глаза жадно впились в языки пламени. Явно маг был погружён в думу. Набравшись смелости, Никола спросил:
   - Вы знаете, что это было?
   Чернокнижник вздрогнул, словно только что осознал, что не один в комнате, но всё же ответил:
   - Я могу только предположить... Но даже это предположение слишком смелое. Я тоже не знаю, что это было... Но к шару ты больше не прикоснешься...
   - Но...
   - Никаких но! Завтра продолжим заниматься! А теперь можешь поспать.
   Спорить было бесполезно.
  
  ? ? ?
  
  
   Николе не спалось, хотя усталость была дикая. Хотелось забыться, стереть из памяти недавний случай с шаром, который испугал даже учителя. Всё это было очень странно. И почему то лицо, что он увидел тогда перед собой, казалось таким знакомым? Всегда так. Вопросов куча, а ответов - ноль. И почему этот хрустальный шар так его манил? Почему, почему, почему?
   Не в силах заснуть, Николай сел на постели и огляделся. Всё тихо. Учитель заснул в кресле. Недавно юноша заметил, что теперь отшельник спал реально, а не просто лежал с закрытыми глазами. Более того! Учитель даже как-то не удержался и сильно раскашлялся. Объяснил он это тем, что от простуды никакая магия не спасает. Но Николе это объяснение казалось лишь отговоркой. Чернокнижник становился всё больше похожим на простого человека, но он всё так же умел обращаться со своей силой...
   Осторожно встав на пол, молодой человек начал тихо подбираться к своему учителю. Пока у него это получалось без единого шороха. Подошёл ещё ближе. Отшельник, седовласый старик, спал в кресле, положив голову на грудь, а в руках у него лежал тот самый хрустальный шар, накрытый багровой тряпицей.
   Никола осторожно протянул руку и взял шар. Чернокнижник дёрнулся. Ученик резко отступил от учителя. Но тот лишь что-то пробурчал во сне и вновь погрузился в объятья Морфея.
   Отойдя от учителя на цыпочках, молодой человек сел на своё спальное место. Его дрожащие, но твёрдые руки держали шар как ценнейшую вещь на земле. Осторожно стянув с него тряпку, Никола заглянул в глубину этого магического предмета. Туман непоколебимой струйкой вился в его сердцевине. Изредка он изгибался в дугу и касался самой границы с внешним миром, словно хотел вырваться наружу и почувствовать полную свободу.
   "Это дух? Чья-то мысль? Бес иллюзий?" - задавал себе вопросы Николай, но не находил на них ответов. Ни в одной книге не было ничего подобного. Да и о хрустальных шарах совсем ничего. Юноша знал, что этот артефакт намного мощнее рун пространства, намного сильнее любого заклинания перемещения, и куда сложнее с ним обращаться, чем даже с Лунным Веретеном, которое плетёт нити из лунного света, из которых можно связать что угодно, и оно будет служить вечно. Тонкая Лунная рубашка выдержит удар любого меча или бердыша, пусть их будет хоть десяток, а владельцу её не будет ни синяка, ни царапины. Правда, Никола только читал про это Веретено, ведь он не видел лунного света ровно столько же, сколько и солнечного.
   Никола знал, что нужно делать. Но он боялся. Вдруг его точно так же затянет, но никто теперь не поможет? Да и кто ему тогда помог? И почему эти глаза были ему так знакомы?
   Много вопросов, и ни на один нет ответа. Но нужно рискнуть. Может, удача улыбнётся ему?
   Никола вышел из размышлений и приступил к делу. Он осторожно прикоснулся к шару рукой. Можно было этого и не делать, но это давало призрачную уверенность. В чём? Никто не знает.
   И вот мысль тонкой струйкой потекла через пальцы в хрупкую хрустальную стенку. Туман ринулся к ней как кошка к свежей рыбе. И вот они соединились. Но теперь Никола знал, что нужно сопротивляться сразу, а не ждать невесть чего. Его медленно и плавно затянуло внутрь, но сознание не выходило из-под контроля.
   Николай видел, но знал, что это не его зрение. Он стал туманом, он чувствовал лёгкость и свободу мысли. Ему не хотелось ничего, кроме как остаться здесь, в хрустальном шаре, подальше от земных хлопот, учителя-отшельника, тёмных мыслей и прочего... Но ему нужно было собраться. Он решил выйти за пределы шара. Но чем больше он хотел выйти, тем дальше казалась граница. Паники и страха не было. Какие чувства могут быть у тумана? У него было одно стремление... к свободе.
   В ту же секунду Никола почувствовал, что уже находится не в шаре. Он летел, летел над лугами и полями, над горами и лесами, городами и морями. Птицы клинами или одиночками парили сверху и снизу. Так он парил на неведомой высоте и смотрел на этот мир. Но это был мир птиц и ветров, а Никола хотел увидеть людей...
   Юноша тут же очутился в центре какого-то города. Кажется, столица! Жизнь на рынке кипела, торгаши со всех земель стояли за столами и во весь голос кричали о том, какие товары они привезли. Вот какой-то человек в поношенных одеждах зашёл за угол улочки и скрылся в ней. Никола знал, что сейчас он даст деньги какому-то стрельцу, тот его пропустит в охраняемый дом, а там уже произойдёт убийство. Откуда Никола это знал, он не понимал. Это знал туман...
   Или вот: три пьяных мужика сидели за столом в харчевне и, облокотившись друг на друга, пели во весь голос песни, каждый свою... А ведь через пять минут один засветит пудовым кулаком в ухо другому, третий засмеётся, а тот, что с багровым ухом, всыплет ему под дых. Это знал туман...
   Какой-то путник из далёких земель мимолётной тенью скользнул в толпу, смешиваясь с ней. Бело-серые полы его плаща едва виднелись среди чужих одежд. Путник с далёкого Юга, который был послан убить какого-то скрывающегося иностранца... Это знал туман...
   Красны девицы бежали по лугу в своих ярких костюмах, звонко смеясь. Они были юны, молоды, полны сил и красоты. Одна подцепила ромашку и начала догонять другую, желая добавить к венку ещё один штришок. Ещё одна кружила на месте, вдыхая аромат свежих луговых трав, её рукава раздувались, давая девушке сходство с белым голубем. Она была счастлива, она была влюблена. Чёрны волосы развевались на приятном летнем ветру, глаза были широко открыты, словно она хотела запомнить этот миг навсегда...
   И его там нет... Его нет в этой жизни, нет в повседневных пороках, нет в счастье, его нет... Его просто нет... Даже шар не может показать его, и не потому что он стал его частью. Его просто не было... И это знал шар...
   Толчок вывел его из созидания. Второй толчок уволок его с этого луга, тянул назад, в стены шара, в эту прозрачную клетку. Вот он уже там. И в глубину тумана смотрит жуткое лицо учителя...
   Миг возвращения в тело Никола не помнил, но то, что от такого неожиданного изменения у него закружилась голова и смешались мысли, помнил прекрасно. Когда же он вновь обрёл контроль над собой, то увидел стоящего перед ним во весь рост чернокнижника, держащего в правой руке на кончиках пальцев шар. Лицо его ничего не выражало, но напряжение, витавшее в воздухе, предвещало недоброе. Николай посмотрел ему в глаза, пытаясь что-то прочитать в них, но они лишь горели красным огнём.
   А потом отшельник сделал то, чего никто не мог ожидать. Он взмахнул рукой и со всей силы кинул шар на пол. Тот, несколько сплющившись, лопнул. Яркий свет залил комнату, но от него не хотелось щуриться. Осколки хрусталя разлетелись во все стороны, несколько вонзилось прямо в ноги Николы, заставив его скривиться от боли. Туман, ранее томившийся в этой тюрьме, взвился вверх, а потом он начал медленно капать на пол мелкими прозрачными капельками. Они падали на деревянные доски и проходили сквозь них, исчезая в глубине земли. Этот странный дождь шёл всего минуту, которая казалась целой вечностью. Когда же свет потух, то на полу остались только прозрачные изогнутые осколки шара.
   Чернокнижник всё так же стоял и смотрел на своего ученика, а потом повернулся, подошёл к своему креслу и сел в него. Никола не знал, погрузился ли он в прерванный сон или же смотрит в языки пламени печи, но он знал, что с ним лучше не говорить ближайшие дни... или годы...
  
   Никола лёг на постель и хотел заснуть. Никогда он ещё не ослушивался и не ссорился с учителем. Чего теперь ожидать? "А ничего", - шептал успокаивающий голос в голове. "Да, ничего", - согласился Никола. Действительно, что он сделает? Не обучит всему остальному? После стольких лет трудов? Нет. Что-то здесь другое... Он может ещё столько же лет обучать, но не остановится. "Но зачем? - встрял вопрос. - Он ничего не потребовал взамен. Но ему и ничего не нужно...".
   Повернувшись на правый бок, Николай опять попытался заснуть. Но перед его глазами кружила та самая девица посреди чистого, свежего поля, которое нежно обдувает ветер. "Боже! От чего же я отказался!" - поздно встряла очевидная мысль. Он заключил себя в этих стенах, забросил всё, во что верил, заменив это на одну мысль, что тот, кто правит злом, может сотворить добро. А ведь чего он хотел? Оживить матушку и брата? Да, благая цель. Но что-то в нём говорило: "Нет! Не тебе дозволено!". "А кому же дозволено?". "Одному Богу".
   Спокойный и верный ответ. Никола повернулся на спину и посмотрел в потолок. Теперь он как никогда чётко чувствовал, что на его правом плече сидит ангел, а на левом - демон. Душа металась, рвалась между тем, что он хотел и тем, что нужно делать. "Ведь отступить ещё не поздно". "Да, не поздно. Но что делать?". "Бежать!"
   Кто это ему сказал или подал эту мысль, неизвестно. Но это был верный призыв, бежать.
   "Бежать со всех ног, прочь из этой пещеры, подальше от этих чёрных дел и тёмных мыслей! Куда? Куда угодно! Хоть на край земли! Но нужно что-то сделать с..."
   Никола посмотрел на отшельника. Точнее, попытался его увидеть, но не смог, потому что все тело учителя скрывала спинка кресла. На невысокой подставке, которая тоже невесть откуда появилась, стоял серебряный кубок, украшенный рубинами. В него была налита багровая жидкость, которая светилась от блеска огня. Рубины тоже мерцали красными упыриными глазами. А что, если...
   Никола тихо встал с кровати и начал красться к шкафам, стоявшим вдоль стен. В них он нашёл все нужные травы и масла, а потом подошёл к отверстию в стене. Это был не ход, прорытый нежитью, а аккуратная норка. Николай достал из кармана дымный камень и потёр его в руке. Когда тот начал дымить, он кинул его в отверстие. Потом, отойдя от дымящейся норы, встал напротив зеркала, которое не давало его отражения.
   Так юноша простоял с минуту. Ему уже хотелось проверить, не нужно ли кинуть туда еще один камень, но вот из дыма послышалось тихое шипение. Сперва появился клюв, а потом и вся тварь. Её змеиный хвост кнутом волочился по земле, а рыжие крылья были плотно прижаты к туловищу. Василиск хищно озирался, ища потревожившего его человека. Наконец он заметил Николу, который упрямо стоял к нему спиной, вглядываясь в отражение полузмея-полупетуха. Красные глаза зверя блестели, пытаясь поймать взгляд юноши, но их не было видно сквозь тело. Тогда василиск решил обойти юношу вокруг и посмотреть ему прямо в глаза.
   Но каково было его удивление, когда перед ним появилась неизвестная тварь с красным гребнем, медными перьями и изумрудной чешуёй! Василиск сделал движение головой вперёд, чтобы лучше разглядеть неведомое существо - оно повторило движение! Хлопнул крыльями - оно раскинуло свои! Вильнул хвостом, который обвил ногу юноши, о котором василиск уже забыл, - отраженье обвило хвостом воздух. Блеснул глазами и посмотрел в горящие угли своего двойника и... погиб.
   Никола преспокойно поднял тушку молодого василиска и непонятно как устроенными щипцами вонзился в его голову. Закапала зеленоватая кровь, лапы зверя судорожно дёргались, словно пытаясь поцарапать юношу. Но вот тело перестало биться, а Николай посмотрел на щипцы с зажатым в них чёрным глазом. Бросив тушку на пол, юноша подошёл к маленькому котелку и начал готовить зелье...
   Через полчаса работы он вынул из котла лишь одну маленькую горстку бесцветного порошка. Потом, отсеяв от неё несколько крупинок, подошёл к учителю. Тот спал людским сном. И это был старик... Немощный дед, который провёл всю жизнь в труде. Но это лишь маска. Маска, подчёркивающая лицемерие её носителя. Никола опустил руку и разжал кулак прямо над багровой гладью в кубке. Вино это или кровь - было неважно. Белок глаза василиска не перебьёт ни один раствор. Разве что святая вода. Но её здесь нет.
   Николай подошёл к чёрной дыре пролёта, посмотрел вверх. Потом повернулся, чтобы в последний раз взглянуть на учителя, но лишь высокая спинка кресла чёрным надгробием стояла в комнате, из-за которой виделся рыжий свет адского пламени.
   "Пора", - решил Никола. Он поднял голову вверх и полетел. Поднявшись на верхний этаж, он не стал опускаться на пол, а лишь окинул взглядом комнату. Всё точно так же, ничего интересного. Тогда он быстро полетел в последний пролёт. Он оказался несколько длиннее, чем в первый раз. Про себя Никола решил, что либо дом весь проседает, либо на выходе поставлена руна недосягаемости. Усилием воли он преодолел этот путь, но тут его лица коснулись лучи Солнца, и начался короткий, но болезненный спуск с горы. Когда путешествие вниз закончилось, Николай встал и отряхнулся.
   "Духи Луны бросили меня, - подумал юноша. - Они бессильны на Солнце!"
   Всё оказалось так просто...Но главное - он вырвался из пещеры. Он был на свободе! Тёмный лес продолжал жить своей собственной жизнью. Вот белка перепрыгнула с ели на осину. Но почему Николе казалось, что второе дерево светится странным голубоватым светом? Подойдя к осине, он прикоснулся к её стволу. Тёплая. Провёл ладонью вверх-вниз, как любил в детстве. Но тут острая боль пронзила палец. Одернув руку, юноша увидел капельку крови, окружившую чёрную щепку. Ранка начала нарывать, пульсировать. Никола быстро вытащил занозу, но боль не проходила. "Осина... Конечно же... но она же от упырей... но почему и я?.." - метались мысли.
   Через минуту боль утихла, а на пальце осталась только маленькая точка. Николай пошёл лесом, оглядываясь и вдыхая свежий, чистый воздух. Вокруг кипела жизнь, незаметная прежде. Вот леший, ворча и сопя, прошёл мимо, не замечая Николу. Тот кашлянул. Леший, весь косматый и подстать цветом кожи дереву, дёрнулся и через миг исчез. Юношу это позабавило, пугать леших ему ещё не приходилось. Есть только два варианта, куда он мог деться: стать каким-то лесным зверьком или же стать деревом. Этот, скорее всего, использовал второй способ, потому что между вековыми елями появилась слабенькая берёзка...
   Послышался сиплый, но громкий звук с дерева. Это ворон начал свою ежедневную крикливую часть жизни. Он был настолько стар, что, казалось, и сам не желал жизни.
   Не обращая внимания на этого лесного вестника, Николай пошёл дальше. Внезапно до его ушей донёсся звонкий смех. Выйдя на поляну, юноша осмотрелся. На берегу какой-то речушки купались девы. Никола знал, что это не люди, а дриады и нимфы. Они плескались в воде и звонко хихикали, воздух вокруг казался ещё чище и приятнее. Одна играла с веткой наклонившейся над ней ивой, а другие пытались забрызгать её кристально-чистой водой, но та всё равно продолжала своё общение с древом.
   Оставив лесных жительниц в покое, Николай пошёл дальше. Шёл он долго, сам не зная, куда. Такое знакомое для него чувство, ведь он блуждал по Руси точно так же. Видимо, путь свой он начал утром, потому что Солнце только начинало восходить на свой пик.
   Хотелось пить. Юноша пожалел, что не остановился у реки и не отпил из неё. Но вот тёмный лес кончился, и показалось огромное поле пшеницы. Колосья колыхались на ветру и приклонялись к земле. В небе, недвижимый, застыл сокол, высматривая очередную жертву. Поле казалось бескрайним, уходящим за горизонт. Солнце было в самом зените и пекло нещадно. Но Никола радовался этому, потому что это была свобода!
   То, что он когда-то отдал за призрачную мечту, теперь снова была перед ним. Почему он поддался искушению? Почему он вообще желал вернуть матушку и брата к жизни? И к чему эта ненависть к смерти? Ведь смерть - продолжение жизни, а не конец. Эти чёрные книги глаголили только одно - истину, а она хлестка, как пощёчина. Только утонув в мраке, видишь, что же есть на самом деле свет. Наоборот как-то не получается, а балансировать на границе невозможно... "А отчего же? - спросил Никола сам себя. - Не потому ли, что границы нет? Или эта грань и есть пределы двух сторон?" Опять куча вопросов, на которые ответов просто-напросто нет.
   Но жара не давала собраться с мыслями. Изнывая от палящего солнца, Николай побрёл по полю. Где-то через полчаса пути он услышал знакомый до боли и счастья звук косы. Кто-то работал в поле. Он побежал на этот звук. Выскочив на скошенную часть поля, он прокричал мужикам, которые неустанно водили своими инструментами по пшенице. Те не повернулись. Никола подбежал ближе и снова прокричал им. Никто не повернулся. Тогда он подошёл к одному из них и постучал ему по плечу. Мужик обернулся и с неведомо какой силой толкнул Николу локтем, отчего тот кубарем покатился по скошенным колосьям. Ещё удивлённый таким неожиданным ударом, Николай приподнялся на одной руке. Мужик смотрел куда-то над ним. Тогда Никола встал и помахал рукой прямо перед лицом человека.
   - Илья, чаго встал? За вечер так не закончим! - послышался несколько противный голос, который всегда является отличительной чертой говорунов. Илья повернулся к говорившему и пробасил:
   - Да почудилось что-то, ей Богу, почудилось! Али кто сыграл шутку, али ледащего побеспокоили!
   Голос недовольства прокатился по толпе людей, вышедших на покос. Никола вспомнил, что ледащий - дух соломы, которого никто толком никогда не видел. А раз уж о нём ничего неизвестно, то и ждать от него можно чего угодно...
   Николай ещё раз громко крикнул озирающимся мужикам, но никто не услышал. Тогда он пошёл прочь, придавливая ещё нескошенную солому. Кто-то из косивших заметил это и проорал на всё поле: "Ей Богу, разбудили ледащего!"
   Николе не хотелось продолжать эту сцену с суевериями мужиков, и он пошёл по кошеному полю. А мысли в голове уже навалились на сознание, не давая отдохнуть ни на секунду. "Они меня не заметили! Не видели в упор! А как этот Илья меня отшвырнул? Прямо как котёнка!" Начинало подступать некое неприятное ощущение, которому нет названия. Это был не страх, а просто невозможность объяснить произошедшее...
   Пройдя через всё поле, Николай набрёл на дорогу, явно проложенную здесь для перевозки грузов. Ждать кого-то было бессмысленно, ведь его точно никто не увидит. Он почему-то знал это на неком внутреннем уровне. Поэтому он решил пойти вдоль дороги, подальше от леса, в котором остался чернокнижник.
   "Отпил уже?" - мелькнул вопрос. Ответа, естественно, не было, да и от кого бы? Кто бы ответил на все его вопросы?
   "Батюшка". Одно слово, а сколько смысла! Батюшка, церковь! В святом месте всё станет ясно!
   Подкреплённый этой идеей, Никола, не обращая уже никакого внимания на солнцепёк и жажду, побежал по дороге. Через полчаса он остановился отдохнуть. Вокруг была степь, пустая и сухая. В небе парила какая-то хищная птица, высматривая новую жертву. Ветер гулял свободно, выветривая и так мёртвую почву.
   И тут послышался колокол. Звук далеко разнёсся по пустому полю, и казалось, что колокольня всего в ста шагах. Прозвучал колокол так по-родному и так знакомо, что Никола пустился бегом на неутихающий перезвон. Оказалось, что церковь была не так уж и близко, где-то за версту, но путь казался совсем недолгим. Вот и деревенька с грибками домов, которые вытянули свои шляпки вокруг строгой и ровной величины куполов.
   Никола вдвое быстрее побежал. Только он вбежал в хуторок через главные ворота, как стал чувствовать слабость и боль в ногах, но он всё равно продолжал двигаться к церкви. Силы оставляли его, и он упал на землю, но продолжал, цепляясь пальцами за вытоптанную землю, ползти. Что-то давило на него, не только сверху, но и со всех сторон. Никола поднял глаза. Что-то обожгло его взгляд, и он закричал. На миг церковь показалась ему словно высеченной из яркого света, который отталкивал его, не давая двигаться дальше.
   "Боже! Боже, за что?" - взмолился он, а сам внутренне понимал, за что. За все чёрные знания, что он теперь нёс в себе, за все грехи, что свершал последнее десятилетие, за всю ту черноту, что он творил в мрачной пещере. За всё.
   Николай понимал, что не может приблизиться к церкви, а уж тем более войти туда. Клеймом в мыслях начертались слова из книги "Слабость силы", где чётко написано, что нечисть не может пройти в святые места, если никто её туда не позовёт или её туда не внесут. Если хотя бы нога нечистого ступит в храм, то его нужно будет снова освящать. Не зря батюшки не позволяют даже собакам входить в церковь...
   Никола начал пятиться назад. Осознание безрезультатности его попыток взяло верх. Отойдя от церкви и почувствовав несколько восстановившиеся силы, он ещё раз взглянул на неё. Теперь она стояла простым деревянным зданием, но всем своим видом оно говорило: "Сюда тебе дорога закрыта".
   Вечерело. Жара сменилась предсумеречным хладом. Николай постоял ещё с минуту напротив храма и пошёл своей дорогой. Куда он шёл? Опять же, куда глаза глядели. Но вскоре усталость взяла верх. Дорога, по которой он шёл, вилась змеёй по бескрайним холмам, путаясь в них. Выдыхаясь, Никола остановился на секунду. И тут он увидел на обочине человека, который сидел и курил трубку. В полумраке лица не было видно, только красный уголёк слабо освещал силуэт.
   Никола подошёл поближе и сел рядом. Ему хотелось, чтобы кто-то был рядом, кому можно было выговориться, излить душу. Но его никто не видел и не слышал, а что может быть хуже?
   Николай знал, что нужно обдумать всё, что он увидел сегодня в этом мире. Всё: осина, невидимость, невозможность пройти в святые места - всё это показывало, что он теперь нечистый. Даже больше! Он был колдуном и чародеем! Он отвергнут церковью, молча и безоговорочно, исчез для людей... Его нет.
   - Да, тебя нет, - послышался голос слева, за которым последовал хриплый и зловещий хохот. Никола медленно и с замиранием сердца повернул голову к незнакомцу, который оказался до боли ему знаком...
  
  ? ? ?
  
   Учитель сидел рядом со своим учеником и спокойно курил. Дымок исчезал в тёмном вечернем воздухе, сливаясь с опустившимся туманом. Выглядел он совсем молодо, ему было сейчас где-то тридцать лет. Волосы на сей раз были пепельными и длинными, свившимися вдоль спины. Вид у него был спокойный, даже несколько подбодренный. Глаза красными углями смотрели прямо перед собой.
   Николай сидел и не мог пошевелиться. Такая неожиданность, такая чудовищно страшная неожиданность...
   - Чего же ты не поздороваешься со своим учителем, парень? - проскрипел чернокнижник.
   - Но... я же... - с запинкой и слабостью в голосе выдавил Николай.
   - Да, подсыпал мне в кубок отраву. Думаешь, мне это повредило? - Снова зловещий хохот разнёсся во все стороны. - Меня побороть моими же знаниями невозможно, мальчик! Яд для меня был как мёд в вине! Кстати, что ты мне туда подсыпал? Я не разбирал все зелья на вкус.
   - Я... я... василиск...
   - Ну, спасибо, мне уже надоело его каждый вечер запихивать обратно в нору. Он мне нечисть убивал, я ещё не успевал с ней ни о чём договориться... Значит, белок глаза василиска? То-то я чуть не выпал из тела...
   Настало затишье. Длилось оно недолго.
   - Надеюсь, ты понял, почему тебя никто не видит и не слышит? - прошёптал отшельник.
   Никола кивнул.
   - Верно. Мы исчезли из этого мира, стали для всех призраками, бесплотными и слабыми...
   Послышались шаги. Вдоль дороги плелась какая-то женщина с корзинами в руках. Шагала она быстро, видимо, сама не понимала, как задержалась. Как только она подошла ближе к сидящим около дороги, как завопила! Оставалось только уши зажать. Продолжая голосить на всю округу, она выронила корзины и убежала прочь. Россыпь грибов осталась на дороге.
   - Но ночью мы приобретаем все наши утраченные силы. - Шёпот учителя был жутким и несколько благоговеющим. - Хм... Помогли мы ей, однако...
   - И чем же? - не понял Никола.
   - А вон там, в серёдке, лежит красная шапочка, видишь? Поганку срезала, старая бабка. Так начала бы готовить - не заметила бы.
   Учитель хмыкнул. Видимо, какая-то давно отмеченная им мысль опять дала о себе знать.
   Они продолжали сидеть. Туман рассеялся и обнажил на небе серп месяца. Его лучи манили к себе, словно просили подняться к нему, дотронуться рукой. Возможно, сил чернокнижника и хватило бы на это, но смысла в этом нет... Рано или поздно придётся прыгать на землю...
   - Ты уже видел нежить на свободе? - внезапно разбил тишь спокойный голос учителя.
   - Да... - ответил Николай.
   - И что ты думаешь?
   - А ничего... Живут себе на воле: в лесной речке спокойно плавают нимфы, леший бредёт по своим делам...
   - А вон там ырка, тоже по своим делам...
   Никола поднял голову и посмотрел в поле. Чёрная тень с переливающимися голубыми зловещими глазами скользила по воздуху в каком-то пальце от земли. Чёткой формы эта тень не имела, но в ней было что-то грозное, противное, отторгающее от себя.
   - Что ты о ней скажешь? - спросил учитель.
   - Девушка... Утопилась в реке. Несколько лет назад, - как-то неестественно чётко выплюнул Никола. Он видел всю судьбу этой пропащей души, ставшую страхом в ночи, ужасом всех путников...
   - Почему утопилась? - продолжал допрос учитель.
   - Любимый умер. Убили в лесу. Теперь он там леший, неупокоенный, ищущий мести...
   - И...
   - Она хотела стать хоть русалкой, хоть нимфой, хоть кем, лишь бы быть с ним... Но стала ыркой...
   - А ырок...
   - ...лешие не пускают в лес... Они теперь разлучены навсегда.
   - Да. Хотела как лучше...
   - А чем мы не такие, как она?
   - В смысле?
   - Обречённые, свободные, бессмертные, но навеки разлучены со всеми в этом мире. Нас нет, мы мертвы для этого мира.
   Чернокнижник покачал головой в знак согласия. Снова эта тишина... На сей раз её прервал Никола:
   - Извините, что... шар...
   - Ничего, я его уже сам хотел разбить давно...
   - Почему? - не понял Никола, но подсознательно понимал...
   - Да ты и сам понимаешь, зачем. Чтобы не пытать себя, не искушать вырваться в этот теперь призрачный для нас мир...
   Помолчали; один продолжал курить... Потом Никола достал из полы плаща свиток. Он так и не подписал его... А терять было уже нечего... Развернул, снова попытался прочесть древний язык. Ничего не вышло. Вздохнув, он надкусил заострённым клыком мизинец и провёл им крестом по тексту. Кровь секунду оставалась на поверхности листа, а потом тонкими ниточками всосалась в бескрайние недра слов... После этого Николай свернул свиток и протянул его учителю. Тот не стал разворачивать его и сразу заправил за кушак.
   - Жизнь приятна и удивительна... - невесть кому прошептал отшельник...
  
  ? ? ?
  
   Прошло ещё несколько лет, но для Николая они стали вечностью. Он думал, что чем дольше читаешь книги, тем лучше учишься отсчитывать время. Но ни свечи, ни капли с потолка, ни чувство Луны не могут дать ощущения пройдённых лет, особенно таких...
   Чёрные труды продолжались день ото дня. Вот уже и невосприимчивость к ядам, повелевание снами, порчи, чума... Всё зло было в одном теле. Пути назад не было, свиток обагрён, а возвращаться в мир не имело смысла. В чём-то это уже был конец, смерть... Души нет, есть только знания, которые ядом отравляют твои мысли, не дают заснуть, забыться.
   Но вот настал долгожданный день. Казалось бы, обычное пробуждение вечером (а может и утром...) и обычное занятие, но что-то все же было не так, как прежде...
   В этот день учитель вернулся только часа через четыре. Вид у него был довольный, хищная улыбка застыла на лице блондина (почему-то он на долгое время оставлял его на себе). Он спустился в библиотечный лабиринт, который опять стал посещать его ученик. Не потому, что знания утратились, просто в бессонные ночи лучше где-то прогуляться. По лесу? Пугать леших и грустно смотреть на блуждающих по полям духов самоубийц? Нет, скучно и тоскливо... Лучше пытаться потеряться в изученном до последней трещинки доме...
   - Поднимайся наверх, у меня для тебя кое-что есть, - крикнул в темноту полок чернокнижник. Эхо пронеслось по пыльным стеллажам и донеслось до Николы. Тот незамедлительно вернулся. Учитель ждал его у входа.
   - Поднимаемся, твоя мечта сбудется, - туманно проговорил маг и проскользнул наверх. Никола последовал за ним. Вот и лаборатория, как недавно он стал называть эту комнату. Это слово пришло к нему из ниоткуда, но почему-то казалось, что оно уместно здесь как никогда.
   В центре этой комнаты невесть как очутился огромный железный стол. На нём лежало тело женщины. Ком подступил к горлу Николы, кровь отлила от лица.
   - Чего бледный? Хотел вернуть матушку? - послышался быстрый говорок учителя.
   - Она... - начал было ученик, но оборвался.
   - Жива ещё. Она нам нужна живая...
   - Но зачем?
   - Ты меня удивляешь! - Некая лихость появилась в голосе чернокнижника. - Вспомни третий том "Ритуалов", глава "Возвраты душ". Что нужно для возврата души в тело?
   - Тело... - выдавил из себя Николай.
   - Верно. Жертва. Только тогда произойдёт обмен на границе жизни и смерти. Эта уйдёт в мир иной, а твоя матушка вернётся. Всё просто.
   Николе хотелось выбежать из этой пещеры, бежать что есть сил, хоть на край света, хоть куда, лишь бы быть подальше отсюда. Теперь желание воскресить своих умерших родственников угасло. Годы, проведённые в чтении и учении, дали свои плоды, а они отталкивали любое желание и стремление, показывали бессмысленность всех поступков и бесцельность жизни. Но что-то всё же тянуло к этой мечте...
   Николай приблизился к столу. Женщина спала. Она не знала, что больше никогда не проснётся...
   - Бери кинжал, - приказал учитель. Никола протянул дрожащую руку к стальному хладу. - Произнеси заклинание из книги. Ты его знаешь.
   Никола принялся произносить про себя магические слова. Клинок в руке начал греться не только от тепла ладони. Вокруг стало темно, воздух стал ещё тяжелее. Казалось, что рядом, всего в шаге от молодого человека, открывалась гигантская воронка, которая втягивала в себя всё живое. Из бездны были слышны голоса. Слов было не понять, но они манили и отталкивали одновременно. Каждый вещал о своём, что увеличивало противоречия. Но спора не было. Было лишь равновесие.
   - А теперь пронзи её сердце! - послышался страшный и громкий глас отшельника. Никола занёс руку и остановился. Вокруг него был незримый вихрь душ. Они были рядом и одновременно недосягаемо далеко. Пламя печи почти гасло, саламандры у самого края дверцы окаменевали и рассыпались. Цепи на стенах начали свой тюремный звон, а банки на полках - своё гудение.
   - Пронзи! - кричал учитель, но Николай не мог решиться. Он не хотел никого лишать жизни. Это было выше его сил. Но ведь он даст жизнь своему близкому... "Но ведь нельзя", - говорил он себе. "Можно", - шептали на ухо то ли души, надеясь, что кому-то из них дадут вторую жизнь, то ли демоны...
   Крик чернокнижника тонул в смерче теней. Голубым бликом прочертил воздух кинжал...
  
   Николай лежал на кровати лицом к стене. Внешне не было ясно, спал ли он или же о чем-то думал, но его глаза не шевелились и не моргали. Тело было недвижимым, вытянутым вдоль всего ложа. Мысли метались хороводом в голове. Как он мог? И на что рассчитывал? На чудо? О да, оно произошло...
   Не в силах заснуть и не в силах думать, он пошевелился и встал. Тугой скрип суставов давал знать о часах лежания в одном положении. Раз-другой прошёлся по комнате, обошёл ещё раз лабиринт. Ничего не хотелось делать. Да и что ему было делать? Осталось только жить. Жить с чувством вины...
   Никто не заслуживает такой участи, как он. Да, сила, знания, мудрость тайн мироздания, повеление всем... или почти всем... Всем, кроме жизни.
   Как он мог позволить себе сделать этот взмах? Как мог лишить жизни человека? А тем более как он мог после этого посмотреть в глаза... в душу матери...
   Чёрный проход манил. Хотелось наверх, ближе к свободе. Взлетев, Николай погрузился во мрак тоннеля. Путь казался в три раза дольше, чем обычно. Хотя что может быть дольше вечности мыслей, этой бездны, из которой порой не выберешься...
   Как она закричала... Крик был задыхающийся, громкий, пронзительный, словно пела сама Сирин. А эти глаза... Эти мёртвые глаза с живой искрой...
   Печь предлагала сделать в неё шаг, предаться пеплу и, возможно, стать одной из саламандр, что греют свои холодные тела в нестерпимом пекле... Этот стол... Хорошо, что он был пуст. Но прошлое, которое он нёс собой в вечность, было ужасным. Николай подошёл ближе и встал туда же, куда и дни - а может быть, и годы - назад... Её голос. Её загробно-мертвенный голос...
   "За что? За что, мальчик мой? За что?" - кричала голосом матери незнакомая женщина. Её тело шевелилось с трудом, кисти рук почти не двигались, ноги слабо волочились по хладу стола.
   "За что?" - повторил он про себя вопрос, прохаживаясь между склянок и банок.
   Потом она зарыдала. Это единственное, что она могла делать. Слёзы текли по чужим щекам, а знакомый с рождения голос шептал: "Мой мальчик... Мой бедненький мальчик..."
   Николай на что-то наступил. Камушек? С потолка упал? Нет. Белая точка была видна в темноте без кошачьего взгляда. Мел. Тот самый кусок мела, который тогда спас его от учителя... Молодой человек поднял его. Мысли продолжали метаться внутри. Прошлое неустанным зверем дышало в спину.
   Она сползла со стола. Откуда-то у неё появились силы. Цепляясь руками, она волокла своё безжизненное тело по холодному полу. Куда? К печи. В трёх шагах от этих адских врат она уже горела, но продолжала ползти. Она кричала, она плакала, она что-то шептала, но слов не дано было расслышать. Через минуту пепел покрыл пол.
   "Вверх", - приказал Никола. Чернота тоннеля была непроглядной. Путь казался очень долгим. Но вот и "сени". Всё осталось неизменным. Та же заплесневелая вода, та же обувь Николы, которую он так потом никогда и не надел... Только больших сапог не было. Учитель ушёл недавно. Времени полно...
   "Времени - Вечность", - подсказало сознание.
   Как учитель на него тогда смотрел... И злорадство, и безразличие, и усмешка... Возможно, даже самодовольство. Но ни капли сострадания и сожаления. Да, он не виноват. Только он, Никола, виноват.
   - Она не станет нечистью. Душа вернётся назад, - безразлично сказал тогда чернокнижник.
   Николай упал на колени и поставил мел на доски. Стал вести черту. Круг. Он не знал, зачем это делать, но думал, что стоит. Вот конец черты слился с ее началом. Он оказался в его центре. Ступить наружу? А зачем? А вдруг учитель что-то предпримет? А здесь он в безопасности...
  
   Из выхода веяло запахом зимы. Холодный ветер завывал, кружа снега и метели. Иногда снежинка проникнет в пещеру и, пролетев всего немного, падает на пол, блеснув в последний раз своей светлой красотой.
   "Жизнь её коротка, но ярка", - сказал сам себе Никола.
   Часы шли, в комнате ничего не менялось. Только ветер изредка менял эту неизменность, вталкивая в дыру крупицы снега, которые тут же падали на пол и превращались в воду.
   Но тут завывания стихли, и через лаз пролез человек. Никола, ранее сидевший, встал и выпрямился. Он не узнавал человека. Это был рослый, сильный и крепкий мужчина лет сорока. Волосы пепельными нитями доходили до плеч, а глаза... Возможно, если бы не глаза, Никола узнал бы своего учителя... Но они были зелёными.
   Человек отряхнул с плаща снег, который причудливой вязью окутал полы. Только потом он поднял глаза и увидел Николая в центре круга. Улыбнувшись, незнакомец подошёл к нему и встал на границе мела.
   - И не поздороваешься с учителем? - осведомился он. На его лице застыла ехидная усмешка.
   Никола ничего не нашёл ответить. Он чувствовал, знал, что это был чернокнижник, но что-то в нём изменилось, притом резко.
   - Что с вами стало? - спросил его Николай.
   - Что со мной? Да ничего особенного. Просто я завершил свою нынешнюю цель жизни... - Он начал обходить круг вдоль линии.
   - И какова же цель бессмертного и всемогущего, который ничего не желает?
   - А как ты думаешь? Ты же этого сейчас как раз и хочешь.
   Николай понял, что пора говорить.
   - Я ухожу! Я отказываюсь от обучения! Я не хочу больше знаний! Я хочу на свободу!
   - Мальчик, мальчик... - с некой иронией проговорил учитель. - Ты можешь идти, пожалуйста. Но знай: я поклялся дать тебе всё то, что знаю сам. Видишь ли, ты знаешь всё.
   Последнее слово прочертило воздух казачьей шашкой.
   - Осталось только несколько слов, которые я должен сказать тебе, - продолжал отшельник. - Помнишь, ты подписал договор? Ты, конечно же, не перевёл, о чём он.
   - Я не мог, этот язык утрачен, - начал было Николай.
   - Нет, не утрачен. Если бы ты посмотрел на свиток, выйдя из тела... Душа знает язык предков. Это не знание, это твоя природа. Так вот, там написано: "Клянусь забрать силу учителя и вобрать её в себя". Знаешь, что это значит?
   Никола молчал. Отшельник продолжил:
   - Видишь ли, я давно хотел иметь ученика. Сильного, смелого, который будет искать знания, впитывать их в себя, как в бездну. А потом дать ему этот свиток. Ты подписал его, и он в ту же секунду стал приводить всё в исполнение... Ещё не понимаешь?
   Никола продолжал молчать. Учитель, закинув голову кверху, вздохнул.
   - Единственная мечта бессмертного - стать смертным. Отдать всё ради покоя и простой земной жизни. Не жалко ни знаний, ни трудов, ни сил. И тут пришёл ты. - Он повернулся и продолжил идти вдоль круга, но в другую сторону. - Ты, ненавидящий смерть, желающий знаний и силы. Как же ты напомнил мне себя! Таким я был восемьдесят четыре года назад! Я жаждал власти и всемогущества, бессмертия! Как же меня обманул тогда мой учитель!
   Ветер завывал, крутя над холмом пургу. Никола уже начинал понимать.
   - Он приковал меня сразу же после того, как я подписал этот свиток! А потом ушёл! Я все эти годы провёл прикованным магическими кандалами к стене. Когда я вобрал в себя все его силы и знания, цепи отпустили меня, признали своего хозяина... Тогда же я их и уничтожил...
   Никола понял весь ужас происходящего, но не мог пошевелиться. Он лишь с трудом выдавил из себя:
   - Почему вы меня не приковали?
   Чернокнижник усмехнулся.
   - Я провёл долгие годы в этих стенах. Я выходил наружу, видел, что потерян для реального мира... Я даже нашёл своего бывшего учителя. Как я его убил... Это... Это ни одной нечисти не дано так убить. Тогда я решил, что цель выполнена. И тогда я понял, что получил желаемое... Вечная жизнь... А её смысл? Я начал думать, что схожу с ума. Это было безумие! Времени на мысли было бесконечно много. Я понял, что никто не заслуживает моей участи. Я хотел остаться здесь, похоронить свой дар вместе с собою. Но оставалась призрачная мечта на спасение... Я не хотел гореть в огненной геенне. И вот ты... Я увидел тебя и хотел сперва просто прогнать. Я не хотел, чтобы кто-то пошёл по моим стопам. Но ты... Я выбирал между желаемым и нужным... И желание пересилило. Я не приковал тебя потому, что хотел дать шанс опомниться... Но ты был усерден и упрям, и я всё же решился.
   Повисла тишина.
   - Я хотел спасти свою душу, - проговорил через минуту учитель. - Но просто передать тебе силу - это не спасение. Тогда я увидел у тебя святое писание. - Он достал из пол плаща потрёпанную книгу. - Украл. Ещё один грех на душе. Но он ничтожно мал перед всем тем, что было до этого. Я стал читать. Сперва я её даже открыть не мог, потом слова резали моё сознание. Но я пересилил себя и начал медленно восходить обратно, если не к свету, то ближе к нему. А ты всё учился... Я начал чувствовать себя человеком. Я начал кашлять, болеть, чувствовать холод и жар... Как долго я ждал этого ...
   Он поднял руку и оголил её по локоть.
   - Смотри, - проговорил он. Никола хотел отвести глаза, но не успел. Руна. Она впилась в сознание и стала сливаться с ним. Сопротивление было бесполезно. Когда Николай вновь открыл глаза, на руке учителя уже ничего не было.
   - Последняя руна, - Учитель не открывал рта. - Ты можешь читать чужие мысли. Это последнее, что мне оставалось передать тебе. И ты понимаешь, почему я не сделал этого раньше
   Никола быстро соображал, что же делать, но удачной идеи не попадалось. Вместе с простой жизнью он потерял и простой опыт реагирования. За годы на дорогах Руси он бы научился не стоять столбом посреди поля, окружённый волками, а пытаться что-то сделать. Теперь же он просто смотрел прямо в глаз своего учителя. Тот чего-то ждал... И вот он быстро вытянул руку и... сорвал нательный крест Николы.
   Молодой человек подался вперёд... но упёрся в невидимую стену. Никола сделал шаг назад - ударился спиной. Он был заточён в святом круге. Не желая сдаваться, он начал бить по преграде и кричать. Учитель стоял и смотрел на него, наматывая верёвочку с крестиком на пальцы.
   Никола понимал, что переставал видеть то, что находилось за меловой чертой, на его сознание что-то давило. Он прокричал учителю:
   - За что? За что?!
   - Ты сам понимаешь, - прошипел учитель. - Да, я эгоист. Да, я хотел спасти свою душу. Да, на меня суда нет... кроме Божьего...
   Боль пронзила Николая. Он чувствовал, что с его телом и кожей что-то происходит. Но хуже всего, начал подступать страшнейший враг - гнев. Гнев погубил многих, теперь он пришёл и к Николе.
   - Ты стал мной, Николай. Мы поменялись местами. Теперь твоя очередь нести службу наместника Ада на земле.
   - Это подло... - слабо проговорил Николай. Он чувствовал, что его голос становится рокочущим.
   - Да, подло. Что сказать, я плохой человек... Да, человек... - Георгий смотрел прямо перед собой и хмыкнул, словно понимая, что эти слова - правда. Правда, на которую он надеялся уже долгие годы. - Подло, нечестно, но я хочу жить, жить, а не гнить в вечности Времени!
   Учитель начал отходить от круга. Вот он снял с петли на стене огромную шубу. Как её раньше не было видно? Бывший чернокнижник кинул свиток на пол и пошёл к выходу.
   - Клянусь всеми силами зла, - ужасный шёпот раздался его за спиной. - Клянусь всеми нечистыми, что я не прощу тебе этого! Я найду тебя! Я подниму твоё тело из могилы, верну душу откуда угодно, но я отомщу тебе!!!
   Человек в шубе остановился. Перед ним была чернота, из которой звёздами небес падали на пол сырой пещеры крошечные крупинки снега.
   - Ты не сможешь выйти из круга, - твёрдо проговорил учитель. - Теперь получается, что я ещё и заключил зло... Нет, заставил зло заключить себя в святой темнице. Возможно, за это воздастся мне на небесах... Даже если ты и сможешь выбраться, то до меня не доберёшься. Даже если я умру, ты меня не найдёшь. Я буду похоронен святой земле церкви...
   Он повернулся. В центре круга стоял Никола. Георгий увидел его бледное, даже серое тело, с крючковатыми пальцами, испещрённым морщинами лицом и светящимися глазами. Его тяжёлое дыхание разрывало молчание и приглушало завывания ветра.
   Георгий опять двинулся к выходу. Он выглянул наружу и вдохнул воздух. Свежий, холодный запах русской зимы. Его душа была уже на воле. Но вот он повернулся и посмотрел прямо в глаза своему ученику. Тот его не видел. Вокруг нового чернокнижника не было ничего.
   Георгий исчез в проходе, который вёл на свободу.
   Вьюга кружила снега вокруг чёрного холма, на котором вот уже многие годы ничего не растёт. Вековые деревья скоро скроют его от чужих глаз, никто не найдёт больше сюда пути, ведь этот путь ведёт в никуда...
  
  ***
  
   Рука с почерневшими ногтями опустила мел на доски пола и начала вести линию. Чернокнижнику было уже всё равно. Он прожил свою жизнь в страшном греху, а думал, что может сделать этот мир лучше. Глупец. Теперь он ничего не хотел. Вокруг него ничего нет. Ни света, ни тьмы, просто ничего. Надежды не было ни на что. Он только вёл по сгнившим доскам кусок мела, думая, что же этот символ даст. Может, он вырвется? А что дальше? Последняя линия... Всё... Из всех линий звезды полился свет. Николай вытянулся в полный рост и посмотрел наверх. Свет поднимался в неведомую даль. И - падение... куда? Неужели это смерть? Если и она, страха не было. Он всю свою жизнь привыкал умирать...
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"