Сел за первую парту, ударил Стефановскую, эту большую, каштановую, добрую собаку, соседку, в грудь, что есть силы.
Она делала меня маленьким мальчиком, мой член, съёжевала, вместе с Квазаром, сзади, у которой было, плохое зрение, и которая выглядела как размытая фотография, отрицала резкость, невыбранная, черти что, как будто сама себя плохо видела, которую потом пересадили.
Туда, Гарик, однажды, з другого конца класса, засадил ей по горбу, большим комом бумаги, крепко обмотанным скотчем, больно было, плакала, Стефановская, после моего удара тоже,
До сих пор совесть грызет, она подарила мне, Конан Дойла, на день Красной Армии, и "киндер" сюрприз, а не жабку из бумаги, как некоторые.
Еще позычила тетрадку, такую милую, шершавую, зелёную, самую дешёвую, с пятном от шпрот.
Со Стефановской ржали, и мы, и я в том числе, говорили, что толстая, "жиропа", сука "Хан Стехан", Такие были прозвища, считали, что жирной пойдет профессия повара, когда она пошла в бурситет, Представляли как сука толстая, вся заляпана, в еде, с ополоником, пробует супчики "пiдчеревенку", ковбик, и как бы себя обманывает, что не распробовала а на самом деле "хоче iще"
Теперь два ребенка, с коляской, муж, наверное, идеально подходят друг другу, Коля или Андрей?, пьет в семье, традиционный, в жопу не запрашивает, её карп, дорогой.
Недавно видел и Квазара, в бирюзовом платье, видно ноги в прыщах, плечи на шлейках, развратная, раскрепостилась, берет от жизни все, как секретарша из очередного русского сериала про ментов. Часто теперь Стефановскую, встречаю, когда выхожу, хотел попросить прошение, правда, стыдно, перед коляской.