ПРОЛОГ.
"Тихо было. Но в тишине этой большие
гады шевелились..."
("Слово и Дело". Валентин Пи-
куль).
"Из щелей выползали гады,
Любви и солнца тризне рады
И, попирая жизни новь,
Невинную лакали кровь..."
("История дурака". Пимен Кар-
пов).
"... Некоторые события, как снежная
лавина, приводят к последствиям,
которые становятся очевидными толь-
ко задним числом..."
("В стране слепых". Майкл
Флинн).
-----------------------------------
Италия. Начало ноября 1980 года.
Ярко-красная, вызывающе бросавшаяся в глаза своей дороговизной и окраской, новенькая "мазератти" стремительно пожирала пространство.
Водитель - плотного сложения мужчина в элегантном тёмно-синем костюме от Кардена, очень нервничал и не снижал и без того сумасшедшей скорости. Видно было, что вперёд его гнало что-то весьма для него важное, причём настолько, что он не обращал внимания на правила движения, временами позволяя себе даже выскакивать на "встречку".
Проскочив таким образом на север от Рима почти на двести километров, "мазератти" свернула с автострады дель Соле в сторону Ареццо, пронзила город насквозь и снова вырвалась на простор.
С двух сторон от машины промелькнули и остались далеко позади великолепные оливковые рощи, а затем "мазератти" сбросил скорость и плавно подкатил к огромным металлическим воротам. За ними виднелся густой сад и беломраморная трёхэтажная вилла. Медная табличка на воротах всех, что здание носит имя "Ванда". В определённых кругах это было достаточно известное место.
Водитель "мазератти" нетерпеливо посигналил - раз, другой. Какое-то время ничего не происходило, но прошло буквально несколько секунд и к воротам вышел охранник - шкафоподобный малый в белой рубашке с короткими рукавами и чёрных брюках. На поясе у него висела расстёгнутая кобура с пистолетом, а в правой руке был зажат "воки-токи".
Очевидно, хозяина "мазератти" здесь хорошо знали, потому что охранник не стал задавать ему никаких вопросов, а сразу же распахнул ворота и пропустил автомобиль на территорию виллы.
Охранник захлопнул створки ворот и поднёс "воки-токи" к губам:
- Это Гвидо, экселенц. Приехал синьор Торелли. Один.
- Я у себя, - пророкотал в ответ из аппарата приятный баритон. - Пусть поднимается на второй этаж, в "Жёлтую гостиную"...
- О*Кей! - охранник вернулся к машине и, наклонившись к опустившемуся вниз боковому стеклу, передал водителю слова патрона.
Тот кивнул, благодаря, и выбрался из кабины. Был он поджар, слегка седовлас и находился в прекрасной форме - окружающие, кто не знал его, давали мужчине при первом впечатлении лет эдак сорок пять-пятьдесят. Не меньше. Хотя на самом деле ему было гораздо больше.
Гость энергично вбежал по широким ступенькам на крыльцо и толкнул от себя массивную дверь, изготовленную из толстого и прочного стекла. Она легко распахнулась, пропуская мужчину в просторный холл.
Всё здесь было выполнено в псевдо-древнеримском стиле и буквально кричало о богатстве и большой значимости владельца виллы: много мраморных статуй, огромных, тяжёлых зеркал и зелени - каких-то вьющихся кустов, деревьев и куртин с цветами. Пожалуй, даже слишком много лишнего, что человеку знающему без всяких слов говорило о несколько вульгарном вкусе хозяина "Ванды". Точнее, о полном его отсутствии.
Синьор Торелли, знакомый с экселенцем не первый год, привычно усмехнулся - что он невольно делал всякий раз, когда приезжал сюда: воистину, его друг и старший соратник по ложе, неисправим! И даже не собирается меняться.
По-прежнему, кичится немалым своим достатком, что, к слову, в их ДЕЛЕ - особо не приветствуется. Поскольку БРАТЬЯМ подобает смиренная скромность и внешняя неброскость, как в быту, так и в мирском поведении. К чему хвастаться перед СВОИМИ, им и так прекрасно известно, кто из сподвижников чего в жизни стоит. Что до ПРОФАНОВ, то их мнение никого из ПОСВЯЩЁННЫХ никогда и не интересовало. Слишком много чести для тех, кого следует вести за собой.
Торелли поднялся на второй этаж и прошёл в "Жёлтую гостиную".
Наименование "Жёлтая" она получила из-за того, что в ней преобладали предметы интерьера именно такого цвета спектра и разнообразных его оттенков. Так, в частности, здесь наличествовали золотистая мебель, стены (кстати, обитые тёмно-желтоватыми обоями) были украшены большими картинами в массивных, исполненных под тусклую бронзу рамах, окна скрывались за светло-пшеничными шторами и, наконец, довершала композицию хрустальная люстра под потолком, в подвесках которой янтарно отблёскивал яркий электрический свет.
Впрочем, гостиная это было сказано громко. Скорее всего, её можно было назвать кабинетом, поскольку хозяин "Ванды" использовал данное помещение для работы с документами и для приёма здесь особо доверенных лиц. Вот как сейчас.
Вошедшего в гостиную синьора Торелли, экселенц встретил, стоя посреди помещения.
Мужчины обнялись, пару раз вежливо похлопав друг друга по плечам. После чего проследовали в дальний левый угол и присели на находившийся в нём мягкий кожаный диванчик. Излишне, наверное, будет говорить, что его обивка также была жёлтого цвета!
Торелли откинулся на спинку диванчика и позволил себе слегка расслабиться, а хозяин виллы тем временем подкатил поближе к себе сервировочный столик. На нём находились бутылка "кьянти" (жест в сторону гостя, поскольку Торелли не жаловал крепких напитков) и два бокала. Экселенц наполнил бокалы вином и приглашающе кивнул гостю на ближайший к нему:
- Прошу, дорогой друг!
- Спасибо, коммендаторе* (примечание 1), - поблагодарил тот, с сожалением разводя руками, - Но вынужден отказаться: мне ещё нужно возвращаться в Рим, а я прибыл к вам без водителя и даже без охранника, который мог бы на обратном пути вести машину...
- А что же так?
- Поостерёгся. Во-первых, лишние свидетели того, куда я выехал и к кому, в свете внезапно вскрывшихся обстоятельств нам совершенно ни к чему, а, во-вторых, ни к чему дразнить дорожную полицию запахом алкоголя...
Хозяин виллы "Ванда", он же - "Экселенц", "Доктор" и плюс ещё десяток прозвищ, под которыми он был известен среди различных влиятельных политических и финансовых группировок в Европе, а на самом же деле звавшийся Личио (Личо) Джелли* (примечание 2), глава скандальной масонской ложи "Проп-Ту" ("Пропаганда-2")* (примечание 3), сочувственно покивал головой. Действительно, полицию сегодня зря дразнить не стоило!
В последнее время её сотрудники тормозили и подвергали тщательному досмотру все показавшиеся им подозрительными автомобили. "Стратегия напряжённости", будь она неладна, и совершенно распоясавшиеся "бригадисты"* (примечание 4), которых раздразнил генерал Далла Кьеза* (примечание 5).
Впрочем, самому синьору Джелли никакая поездка в этот день не грозила, а если бы она и намечалась, то он бы отправился вместе со своим шофёром, только и делов-то. Поэтому отказываться от удовольствия выпить бокал хорошего вина он не стал. Сделал большой глоток божественного тёмно-красного нектара, посмаковал его, погоняв языком во рту две-три секунды, и не спеша проглотил. На мгновение зажмурился, точно сытый кот, и довольно причмокнул губами. И только после этого бросил на собеседника вопросительный взгляд. Тот заторопился:
- Коммендаторе, поверьте, я не стал бы отвлекать вас от более важных дел, да ещё вне рамок ранее определённых дат наших встреч, если бы, как я вам уже сказал, не чрезвычайные обстоятельства. В силу их же я не рискнул и воспользоваться телефоном, а явился лично, чтобы проинформировать вас о случившемся без лишних ушей.
Джелли понимающе прикрыл глаза: его собеседник (а им был никто иной, как Вальтер Пелози, первый глава и генеральный секретарь недавно созданной новой госструктуры ЧЕСИС* (примечание 6)) знал толк в подобных делах и если не доверился телефонной связи и самолично явился на виллу "Ванда" к великому магистру, то значит возникшая проблема действительно того стоила. И к ней следовало отнестись очень и очень серьёзно.
А Пелози продолжал свой доклад:
- Как вы знаете, коммендаторе, одной из функций моего комитета является проверка архивов наших специальных служб на предмет их возможного рассекречивания. Особенно это касается документов, относящихся к деятельности ОВРА* (примечание 7) и ряда подразделений Министерства обороны...
При последних словах с лица радушного хозяина мигом слетела вся его показная безмятежность и вежливое любопытство - магистр моментально напрягся, а в его глазах живо вспыхнули и тут же погасли злые огоньки. Тут и дурак бы сообразил, что затронутая Вальтером тема, с одной стороны, очень неприятна Джелли, а с другой - весьма его интересует. Но Перози если что и заметил, то никак не отреагировал на столь неожиданную реакцию хозяина виллы. Он был опытным политиком. И всегда держал нужные карты про запас. И поэтому продолжал, как ни в чём не бывало:
- ... И вот недавно нам попалась докладная записка одного из наших офицеров связи, который в годы второй мировой был прикомандирован к штабу кригсмарине. Датировано всё было сорок пятым годом, война фактически уже подходила к концу. Наш офицер сообщал о панике, которая возникла сареди "волков"* (примечание
Деница и сотрудников СД. Причина - прпажа одной из субмарин, занятой в операции "Огненная земля"* (примечание 9). Ну, вы помните, это вывоз функционеров НАСДАП, военной верхушки и руководства СД в безопасные районы Латинской Америки...
- Я знаю, что такое "Осенний маршрут"! - довольно грубо, с нотками плохо сдерживаемого нетерпения в голосе оборвал своего гостя Личо. - Конкретнее, дорогой друг, ближе к теме нашего разговора!
Перози послушно наклонил голову - мол, всё понял, и закончил своё повествование:
- Так вот, коммендаторе, по предварительной оценке писавшего докладную офицера, субмарина "У-112" перед своим таинственным исчезновением должна была доставить к берегам Центральной Америки около двух тонн золота в слитках Рейхсбанка, почти пятнадцать миллионов фунтов стерлингов и полтора десятка ящиков, в кготорых были упакованы картины русских мастеров живописи и прочие культурные ценности, вывезенные в начале войны немецкими войсками с советской оккупированной территории...
- Одна из коллекций штаба "эйнзатцгрупп" Розенберга! - с кривой ухмылкой покивал головой Джелли. - Знаем, знаем...
Но что он вкладывал в своё "знаем-знаем" пояснять однако не стал, а Вальтер на этом и не настаивал. Сказано ведь уже было, что он относился к опытным политикам. А те всегда тонко чувствуют, когда следует проявлять своё любопытство, а когда разумнее будет промолчать. Несмотря на своё довольно-таки высокое положение в иерархии итальянских секретных служб и членство в ложе "П-2", Перози являлся всего лишь одним из её "старших братьев". А вот синьор Джелли занимал пост магистра. И не простого, а "великого"! И, несмотря на давнюю дружбу, не дело было нижестоящему интересоваться знаниями и планами вышестоящих ПОСВЯЩЁННЫХ.
И ещё одно обстоятельство всегда учитывали люди, близко общавшиеся с синьором Джелли - он на дух не выносил тех, кто демонстрировал в его присутствии независимое поведение (её "великий магистр" почитал за строптивость) и острый ум (который соотносил с такими человеческими пороками, как высокомерие и склонность к интригам). И в первую очередь это касалось соратников по ложе.
Вальтер сделал паузу - совсем крохотную, чтобы не злить магистра затянутостью своего доклада, и полез в боковой карман пиджака. Достал из него стопку фотоснимков и с полупоклоном протянул Джелли. Тот, помедлив, бросил исподлобья на Пелози взгляд, наполненный подозрением. Но фото всё же взял. Брезгливо, двумя пальцами, за уголок поданной ему стопки.
- Что это?
- Копии того самого доклада из архива.
- Ага, - медленно проговорил Джелли и быстро, но внимательно просмотрел их. Потом небрежным жестом бросил их на сервировочный столик. И приняв про себя уже окончательное решение по данному вопросу, властно распорядился:
- Тогда вот что, дорогой друг, поступим мы следующим образом...
Перози подался вперёд, весь обратившись в слух.
- ... Означенное донесение и все прочие материалы, прямо или косвенно его касающиеся, из архива изъять! Это раз. Немедленно доставить их сюда. Это два. И никаких больше копий! - он скорчил зверскую рожу и сурово погрозил указательным пальцем своему собеседнику. - Это три. Кстати, тот офицер связи, автор документа, что с ним? Он жив?
- Нет, коммендаторе, - отрицательно покачал головой Вальтер. - В том же сорок пятом, сразу же после отправки донесения, он попал под бомбы английской авиации и погиб. Соответствующая отметка об этом в его личном деле имеется...
- А это не может быть?.. - невысказанный до конца вопрос повис в воздухе.
... - Быть операцией прикрытия? - догадливо подхватил Перози. - О, нет, коммендаторе! Парень был обычным офицером связи и никакого отношения к оперативному составу наших СЛУЖБ он не имел, это мы установили точно. Да и к чему было бы в таком случае нагромождать подобные сложности, будь он полевым агентом и проводи тогда его начальство операцию внедрения? Мы тогда с "бошами" были союзниками, а если и шпионили друг за другом, то интеллигентно и без всяких там заворотов! Какое ещё там внедрение, когда пара бутылок граппы, распитая совместно с людьми из ближайшего окружения гросс-адмирала, давала нам столько развединформации, сколько любой бы тайный агент не собрал бы и за полгода. Да и время неподходящее было для тонких агентурных комбинаций: война ведь заканчивалась...
- Ладно, ладно, вы меня убедили! - не стал дальше спорить с соратником Личо. - Меня интересует вот ещё что: куда могла в таком случае уйти эта лодка?
- Вероятно, погибла, - осторожно предположил Вальтер. - Конец войны, в Карибском бассейне не протолкнуться было от американцев и англичан. Могли обнаружить субмарину и затопить. И сейчас ведь в тех краях, на дне, лежит немало судов, не добравшихся до конечных точек своих маршрутов. Вполне возможно, такая же участь постигла и "У-112". И теперь она преспокойно лежит себе где-нибудь вблизи побережья МезоАмерики. Но, думаю, найти её будет сегодня несложно. Поработаем в архивах тамошних "КОНТОР", наверняка что-нибудь да отыщется.
- А сбежать они не могли? - всё ещё продолжал сомневаться хозяин "Ванды". - С таким-то грузом, да ещё в конце войны...
- А смысл? - пожал плечами Перози. - Экипажи для подобных рейсов отбирались весьма тщательно, так что риск предательства был практически сведён к нулю. Плюс во всех команды обязательно влючались ещё и сотрудники гестапо. Для дополнительной страховки.
- Хорошо! - прихлопнул ладонью по обивке диванчика "великий магистр". - Пожалуйста, постарайтесь тогда, как можно быстрее отыскать следы этой подводной лодки.
Он встал, давая понять, что разговор закончен. Перози тут же распрощался и покинул виллу.
А Джелли ещё некоторое время мерил шагами "Жёлтую гостиную", обдумывая план предстоящих действий, который после разговора с Вальтером у него начинал постепенно выкристаллизовываться в голове. И чем отчётливее он проявлялся, тем всё больше и больше он начинал нравиться Личо.Да, так, пожалуй, и поступим.
Джелли решительно мотнул головой, словно ставя окончательную точку в цепи своих размышлений, и направился к письменному столу. Снял трубку с телефонного аппарата, чей корпус был декорирован под стиль двадцатых годов нынешнего столетия и при этом обильно изукрашен накладками из самого что ни на есть чистого золота, и быстро набрал нужный ему номер.
На том конце провода откликнулись почти сразу же. Как будто только весь день только и делали, что ожидали этого звонка.
Ответивший был ещё одним доверенным соратником "великого магистра" - только на этот раз уже по другой ложе. Звали его Энрико Фриттоли, он представлял так называемую организацию "Комитет"* (примечание 10) из Монте-Карло.
- Дорогой друг, - вкрадчивым голосом змея-искусителя начал магистр, - я тут на досуге немного подумал и пришёл к совершенно нелицеприятному для нас выводу...
Он сделал короткую паузу, но поскольку собеседник никак не отреагировал на эти слова, а только лишь учащённо задышал, словно астматик или донельзя перепуганный человек, то удовлетворённо хмыкнул и продолжил говорить речь, как ни в чём не бывало. - Мы очень устаём, мы совершенно забываем о собственном здоровье, не бережём его... А ведь так нельзя, дорогой друг, да-да, категорически нельзя! Вот почему сегодня я собрался с силами, обдумал данную ситуацию и принял воистину революционное решение! - тут Джелли не удержался и издал язвительный смешок, как будто слово "революционное" изрядно его насмешило. - Оно вам понравится, дорогой друг, уверяю вас! Вы хотите спросить, что именно я придумал? О-о, да совершенно ничего, что выходило бы за рамки обыденного смысла! Да-да! Просто самую обычную морскую прогулку. На яхте. Куда-нибудь, в тёплые края. Вы только себе представьте: океанский простор, ледяной ром, тропические леса, очаровательные мулатки... По пути можно пристать к берегу, немного развеяться на суше, когда вода утомит... Есть тут одно райское местечко, куда можно будет заглянуть, если возникнет такая надобность... Надеюсь, вы составите мне компанию на этой неделе, у вас ведь, насколько я знаю, не занято ближайшее время какими-либо сверхурочными делами и важными планами?
А вот теперь в голосе "великого магистра" совершенно недвусмысленно прозвучали нотки приказа, и Фриттоли поспешно откликнулся:
- Э-э-э, я в полном вашем распоряжении, экселенц!
- Ну, вот и хорошо! - удовлетворённо улыбнулся Джелли. - Маленькая просьба ещё: пожалуйста, подберите нам в спутники группу надёжных парней - ну, вы, надеюсь, понимаете меня, о чём идёт речь? Для, скажем, общей охраны. Мало ли какие проблемы и неприятности могут возникнуть во время нашего путешествия...
И не прощаясь, он аккуратно положил трубку на телефонный аппарат.
-------------------------------
Примерно в то же время. Город Нью-Йорк, США.
Эта встреча была обставлена по всем канонам детективного жанра. Причём, самого низкого и вульгарного пошиба - отчего одного из участников переговоров буквально корёжило, но тут уж ничего нельзя было поделать, ибо ситуация того требовала: неприметная одежда (так, первый из представителей "высоких договаривающихся сторон" приехал в назначенное место, переодевшись в скромное серое пальто и нацепив себе на голову такого же цвета мятую шляпу, а глаза укрыл за дешёвыми очками с чёрными стёклами - ни дать не взять, небогатый коммивояжер, юрист какой-нибудь мелкой адвокатской конторы или бармен из ближайшего питейного заведения; второй же обрядился в потёртую кожаную куртку, чёрную кепку и старенькие, потёртые джинсы, ну, вылитый водитель такси, тем паче, что и на эту встречу он прикатил в жёлтом автомобиле, который сейчас и ожидал его неподалёку!), соответствующий район (где не слишком поощряется любопытство и никто из местных не пристаёт к случайно забредшим сюда незнакомцам с глупыми и неуместными вопросами) и, конечно же, время (ранние часы, когда ночь уже почти покинула свои недавние владения, а день пока не вступил во власть над окружающим миром, когда улицы совершенно пусты и посему относительно безопасны).
- Мне кажется, вы в детстве слишком начитались плохо написанных приключенческих романов, - вместо приветствия, недовольно буркнул "Коммивояжер" и брезгливо огляделся по сторонам. - Неужели нельзя было поговорить о НАШИХ, - он намеренно выделил голосом это слово, - делах в какой-либо более пристойной обстановке?
- А чем она вам не нравится, дружище? - хмыкнул в ответ "Таксист". - Да, конечно, не "Уолдорф-Астория", чего нет, того, увы, нет, и даже не Пятое авеню, но зато, уверяю вас, это вполне безопасное место.
И тут он совершенно не лукавил: если и подыскивать было место для конфиденциального разговора, который у этих людей должен был сейчас состояться, то лучше данного района вряд ли можно было придумать. Ну, в самом-то деле: кто в здравом уме и твёрдой памяти предположил бы, что два занимающих весьма высокое (каждый в своей сфере, разумеется!) положение джентльмена рискнут, переодевшись в весьма непрезентабельную одежду, не взяв с собой охрану и не поставив в известность многочисленную когорту своих помощников и секретарей, отправиться сюда? К скверику между "Парком динозавров" и отелями "Эксельсиор" и "Эндикот", расположившимися на углу Восемьдесят первой стрит и авеню Колумба.
"Высокие встречающие стороны" пожали друг другу руки и неторопливо двинулись по улице в направлении к "Музею истории естествознания" - именно из-за устроенной в нём экспозиции скелетов гигантских вымерших рептилий местные обыватели и окрестили сквер столь необычным именем, как "Парк динозавров".
"Коммивояжер" не переставал брюзжать - очевидно, его тонкая натура всё никак не могла примириться с выбором своего визави:
- Ты бы, Фрэнк, меня ещё в трущобы затащил, не в детские же игры играем...
- Не в детские, - согласился с ним "Таксист. - Но в серьёзные! Да ты не дрейфь! - он ободряюще хлопнул приятеля по плечу. - Тут район действительно безопасный, если соблюдаешь определённые правила поведения. Тем более, что местные грабители на "дело" выползают лишь с наступлением сумерек, а в данный момент предпочитают отсыпаться. Сил набираются, понимаешь, перед "охотой" на жирных тельцов, профессия-то у парней трудная, нервы постоянно горят, вот и приходится восстанавливаться...
- Шутки у тебя! - проворчал "Коммивояжер", которого тема уличных грабежей в данный момент совершенно не вдохновляла. Но проворчал без особой злости, пар он уже выпустил, оставалось теперь только обсудить АКТУАЛЬНЫЕ вопросы.
Было пустынно и прохладно.
- Зачем я тебе понадобился так срочно? Да ещё и в этом маскарадном костюме?
- Товар мне нужен, - сказал "Таксист" и проникновенно заглянув в глаза собеседника, истово чиркнул ладонью по своей шее. - Ты даже себе не представляешь, насколько ОЧЕНЬ ОН МНЕ НУЖЕН.
От этих слов и, главное, от тона, с каким они были произнесены, "Коммивояжер" чуть не задохнулся от внезапно нахлынувшего на него возбуждения.
- Ты... Идиот!.. Да ты понимаешь, о чём сейчас ос мной говоришь?!! Забыл, что эти вопросы так не решаются? А если и обсуждаются, то не впрямую, а на более низком уровне...
- Тихо-тихо-тихо! - успокаивающе проговорил "Таксист". -Не надо орать и суетиться, ты сначала меня лучше дослушай. Да, я всё понимаю: ТОВАР идёт через вас и для тех, кому он нужен. Но вы всегда при этом в стороне и случись что, виновным окажется не правительство, а старый добрый дядюшка Фрэнки, авантюрист, мерзавец и первостатейный негодяй, с которым можно в случае чего особо и не церемониться...
- Что ты тут мне несёшь? - не выдержав, взорвался "Коммивояжер". - Прекрасно же знаешь, что мы тебя всегда прикроем, если ты не примешься самовольничать... Вот как сейчас ты мне и это демонстрируешь!
В его голосе уже звучала откровенная угроза. Но "Таксист" был не из тех, кого легко можно было испугать. Да и к тому же он прекрасно знал своего собеседника. И вполне себе представлял те границы, в которых ему было ДОЗВОЛЕНО резвиться.
- Фрэнк, дружище! - он примирительно тронул "Коммивояжера" за локоть. - Да не суетись ты так нервно, я же с тобой сейчас не как с правительственным чиновником беседую, иначе бы наша встреча проходила в совсем другом формате и не напоминала бы игру в шпионов, я просто пришёл поговорить, как простой человек с простым человеком... Понимаешь меня?
- И что же простому человеку Фрэнки нужно от его тёзки?
- Вот это - конструктивный подход! - обрадовался "Таксист". Кивнул на скамейку: - Присядем? Можешь быть абсолютно уверен: "жучки" в неё ещё не вмонтировали...
- Хватит! - поморщился "Коммивояжер. Но на скамейку всё же присел. Подождал, пока рядом с ним не опустится "Таксист" и только после этого спросил:
- Ну, я тебя слушаю.
- Есть люди, - невольно понизив голос, быстро заговорил "Таксист". - Причём, по твоему ведомству они пока не проходят, но это, как говорится, вопрос времени, они ещё придут к нам с ЗАКАЗАМИ. Но это когда ещё будет! А вот именно сейчас им очень нужен НАШ ТОВАР. И как можно скорее! - Он ещё больше понизил голос, так, что почти перешёл на шёпот:
- Платят совершенно сумасшедшие деньги! Причём, сразу сто процентов и предоплатой!
"Таксист" выразительно замолчал. Какое-то время "Коммивояжер" молчал, задумчиво потирая пальцем верхнюю губу. Потом спросил как можно более равнодушно. Но это равнодушие не могло обмануть его давнего приятеля и партнёра:
- Ну, а при чём тогда здесь я? У тебя что, своих запасов не имеется?
- Да есть, куда ж они денутся! - огорчённо махнул рукой "Таксист". - Только ведь клиентам АВТОМАТИЧЕСКИЕ образцы требуются. И потяжелее, понимаешь? Я бы, конечно, нашёл, что им надо, но но ведь - ВРЕМЯ, ВРЕМЯ! - он чуть не простонал. - Им же сейчас всё нужно! Сейчас!!
- Они что - маленькую революцию решили затеять? - фыркнул "Коммивояжер". - Или пронунсиаменто очередной надумали?
- Слушай, да какая тебе разница? - всплеснул руками "Таксист". - Главное, что люди платят и платят неплохие деньги. Более того, они даже сами готовы всё вывезти, дай им только адрес. Ну, что будем делать?
Этим своим "что будем делать", он как бы привязывал собеседника к намечавшейся сделке. Другой бы на месте "Коммивояжера", понятное дело, возмутился подобной постановкой вопроса, но только не он. Ибо, как уже говорилось ранее, эти люди прекрасно знали друг друга и были повязаны общими интересами во многих, скажем так, негоциях щекотливого характера.
- Откуда, говоришь, твой клиент? - поинтересовался "Коммивояжер".
- Никарагуа, - одними губами, на грани слышимости тут же обозначил географию будущих заказчиков "Таксист".
- Ах, вот оно что! Людям "Папы" опять неймётся... Ну, тогда я понимаю причину их спешки, хотя и не одобряю её. Впрочем, как ты понимаешь, это их дело, не мне судить. Знаешь, дружище, - тут "Коммивояжер" позволил себе покровительственно улыбнуться, - мне кажется, я смогу помочь этим парням...
- Отлично! - потёр довольно ладонями "Таксист". Он словно бы вновь возродился к жизни - из усталого и нервного человека он мгновенно стал энергичным и бодрым мужчиной, готовым на любые подвиги. "Коммивояжер" едва заметно поморщился - несмотря на то, что сам по крови был итальянцем, он, тем не менее, не выносил от окружающих излишней экспрессии, почитая её за глупость или неизжитую с детства склонность к театральщине.
- Подожди радоваться! - он постарался охладить пыл своего собеседника и вернуть его на землю. - Мы ещё не обсудили основного вопроса...
- А что его обсуждать? - удивился "Таксист". - Как обычно, двадцать процентов!
- Что?!! Это за срочность-то и риск?..
- Хорошо-хорошо, тогда твои условия?
- Ну, уж никак не меньше половины, сам же говорил, что клиенты платят СУМАСШЕДШИЕ деньги...
- Что?!!! Поумерь свои аппетиты! Мне тогда проще будет к Сэму* (примечание 11) обратиться!
В ответ "Коммивояжер" позволил себе саркастически рассмеяться: - Ну, напугал! Во-первых, он постарается сам отодвинуть тебя в сторону - и это в лучшем случае, а, во-вторых - подумай сначала, что ты будешь объяснять таможне и ФБР, которые невзначай наткнутся на твой ТОВАР?
- Ну, ты и сволочь! - с чувством произнёс "Таксист". - Ладно, твоя взяла: тридцать процентов!
- Сорок - и мы договорились!
- Ты меня без ножа режешь!
- А что делать, Фрэнки, что делать! У нас, чиновников, жизнь короткая: сегодня у власти, а завтра придёт новая администрация - и отправляйся на улицу, новые горизонты искать...
- Уж кто бы говорил, давно, наверное, запасной аэродром устроил!.. Ладно, ближе к делу.
- А ближе некуда. Значит, слушай меня внимательно: есть партия товара в отличном состоянии. Правда, не современная...
- Что значит: "не современная"?
- Времён второй мировой, - безмятежно пояснил "Коммивояжер". - Но ты не волнуйся, я ведь уже сказал, что он хорошего качества. И полностью удовлетворяет всем твоим требованиям. Более того. У клиентов даже не возникнет никаких проблем с госдепом и "джимэнами". Потому что склады с товаром находятся буквально под носом у клиентов. То есть, на их территории.
Он самодовольно улыбнулся, глядя на ошарашенного собеседника:
- Ну что, я порадовал тебя?
- Ещё бы!
- Только есть одно "но"! - сказал "Коммивояжер". - Какое?
- Склады находятся в труднодоступном районе, где нет никаких подходящих мест для посадки вертолётов или самолётов. Отсутствуют и дороги. Впрочем, если бы они и были, то это мало бы чем помогло - территория хоть формально и контролируется сандинистами, но на самом же деле полностью предоставлена сама себе: индейцы, бандиты и вообще чёрт знает какая публика. Грабят и убивают всех подряд. Так что, сухопутный вывоз отпадает, придётся забирать ТОВАР морем. Точнее, океаном, там побережье.
- Ну и отлично...
- Подожди, я ещё не всё сказал! - остановил своего темпераментного приятеля "Коммивояжер". - Есть ещё одно необходимое условие...
- Какое? - мгновенно насторожился "Таксист".
- За ТОВАРОМ ты отправишься с моими людьми! - твёрдо сказал "Коммивояжер". - И не возражай, пожалуйста, это не обсуждается. Люди они надёжные...
- Да у меня у самого таких полно!
- ... К тому же - не американцы, - продолжал с невозмутимым видом "Коммивояжер". - Плюс - знают испанский.
- Ладно, - скривился, сдаваясь "Таксист". - Пусть так. Но командую операцией я! И это моё последнее слово!
- Хочешь поиграть в бойскаутов? - насмешливо фыркнул собеседник. - Да сколько угодно. Не вижу никаких препятствий.
--------------------------
В те же часы, США, секретное совещание в СНБ (Совете национальной безопасности).
На совещание в так называемом Ситуационном зале Совета они собрались неожиданно, вне графика, и к тому же узким составом. Что наводило на определённые мысли.
Присутствовали: изрядно нервничавшие и даже не пытавшиеся этого скрывать генералы Александр Вуд и Карл Готорн - соответственно заместители министров ВВС и обороны; представитель Госдепартамента по имени Кеннет Крейн, невзрачного вида мужчина, большой специалист по странам Перешейка; конгрессмен Роберт Хэммет из комитета по делам разведки, к слову, сам в прошлом, диверсант, отметившийся личным участием в двух войнах, корейской и вьетнамской, а также советник президента Виктор Кларк.
Председательствовал генерал Готорн. Собственно, это он и созвал всех на это совещание.
Едва все расселись за широким овальным столом, он тут же взял слово:
- Господа! Извините за столь неожиданное приглашение, но у нас - неприятности.
Он на мгновение сделал паузу, очевидно, желая увидеть - какую реакцию произвели на сидящих в зале его слова, но участники совещания были люди опытные, слышали на своём веку и более ужасные речи, поэтому никак не отреагировали на генеральское заявление.
Только впервые попавший на подобное мероприятие советник Кларк позволил себе язвительный выпад в сторону Готорна:
- У нас - или у вас, генерал? Хотелось бы большей конкретики!
И с видом победителя он откинулся на спинку кресла.
- Будет и конкретика, - пообещал ему Готорн. И повернувшись к Вуду, распорядился:
- Прошу вас, генерал. Начинайте.
Тот кивнул:
- Спасибо. Господа, сегодня мы потеряли одну из наших "хэба" * (примечание 12), .. - поймав недоумевающие взгляды присутствующих, тут же поправился. - Прошу прощения, это наш рабочий жаргон, одним словом, речь идёт о стратегическом самолёте-разведчике "SR-71" "БлюБерд"...
Казалось, в зале установилась звенящая тишина. Которую первой нарушил Кларк.
- И каким же образом это произошло, генерал? - вкрадчиво поинтересовался он.
- Мы пока не знаем, - честно признался Вуд. - Экипаж проводил обычный разведывательный полёт над территорией Никарагуа. Всё шло нормально, в штатном режиме. В 7.40 утра должен был состояться очередной, контрольный сеанс связи. Однако этого не случилось. Поскольку причина молчания пилотов продолжала оставаться неизвестной, то мы не стали отправлять по их маршруту другие машины - это могло бы привести к ненужным дипломатическим демаршам со стороны сандинистов, а воспользовались спутниками нашей орбитальной группировки. И, представьте, почти сразу же отыскали место падения самолёта...
- Всё-таки было падение... - задумчиво пробормотал кто-то, но кто именно - Готорн не заметил.
- Да, - кивнул генерал Вуд. - "Чёрный дрозд" упал на атлантическом побережье Никарагуа, в департаменте Селая - если это название кому-то о чём-то говорит.
- Да уж немало, - подал голос дипломат. И удручённо покачал головой: - И угораздило же парней выбрать себе место! Да там же самая настоящая клоака!.. Куда хоть точно они свалились?
- Неподалёку от реки Коко, - сказал Готорн. - Места там незаселённые, но местные индейцы нет-нет да и заглядывают в те края...
- Только этого нам ещё не хватало! - возмутился Кларк. - А ну, как они наткнуться на самолёт? Да властям сообщат...
- Это ни в коем случае допустить нельзя! - согласился с ним Готорн. - Мистер Крейн, - он посмотрел на представителя Госдепа. - Вы единственный среди нас специалист по этому региону, не введёте ли нас немного в курс: что он из себя представляет?
- Я уже сказал вполне определённо, - вздохнул чиновник, - "клоака"! В прямом и переносном смыслах. Понимаете, господа, исторически так сложилось, что Никарагуа как бы делится на две части: районы тихоокеанского побережья, наиболее развитые, с сухим климатом и плодородными почвами, и самые отсталые и труднодоступные, на атлантическом берегу. Первые осваивали испанцы, вторые достались англичанам. И последние мало что делали, чтобы улучшить положение местного населения. Понятно, что из-за такого разрыва в социально-экономическом развитии, отношения между этими двумя частями страны, мягко говоря, сложились очень и очень непростые. Те, кто жил на атлантическом побережье, не доверяли и недолюбливали жителей с тихоокеанского. И наоборот. Да что там о любви! Если даже в годы борьбы сандинистов с режимом Сомосы - а них в основном участвовало население из районов на берегу Тихого Океана, жители того же Селая не слишком-то их и поддерживали... Да они и вообще власти не выносят. Какими бы они не были.
Он вздохнул и подытожил:
- Так что, с одной стороны нам вроде бы повезло, что самолёт упал в столь плохо контролируемом и малодоступном месте, но вот с другой - это везение тут же становится неодолимой преградой на пути эвакуации машины.
Он замолчал и, словно бы извиняясь за всё сказанное, виновато развёл руками.
- Ну и что вы в таком случае нам предлагаете делать? - отрывисто спросил у него Вуд.
- Я всего лишь эксперт по странам Перешейка, да и то в определённых, узких сферах, но отнюдь не специалист-спасатель, - ушёл от прямого ответа Крейн. - Может, попробовать как-то решить проблему на межправительственном уровне?
- Ни в коем случае! - возмутился Готорн. - Вы себе только представьте: какой скандал поднимет Ортега, если узнает, что мы проводим полёты над его страной! А если и не станет кричать, то просто по-тихому наложит свою лапу на специальную аппаратуру нашего самолёта. Не забывайте, с кем дружат сандинисты!
- Тогда ничего не остаётся делать, как отправить туда группу наших спецназовцев с тайной миссией, - сказал конгрессмен. И все тут же повернулись к нему. А Хэммет продолжил развивать своё предложение: - Они подготовят площадку для приземления вертолётов, проведут эвакуацию экипажа - если парни ещё остались в живых, и вывезут наиболее ценные узлы самолёта, а всё остальное - взорвут.
- Нечто подобное мы уже рассматривали, - одобрительно кивнул Хэммету Готорн. - Только добираться к месту падения придётся через столицу республики - и под каким-либо официальным прикрытием. Так будет удобнее.
- Это уже ваша кухня, генерал! - сказал конгрессмен. - Но в целом лично я - "за".
- Присоединяюсь, - тут же подхватил эстафету Вуд.
- В принципе, и у меня нет каких-либо серьёзных возражений, - осторожно заметил Крейн.
Оставшийся в одиночестве Кларк ответил не сразу. Он очень не любил быть лично сопричастным к подобного рода скользким делам - и по долгу службы, и по врождённости собственной натуры. Однако в данном случае ему ничего не оставалось делать, как нехотя согласиться. Пускай и сквозь зубы.
Уже прощаясь, он в упор посмотрел на генералов и значительным тоном произнёс:
- И дай Бог, господа, чтобы в этом деле вам сопутствовала удача! Время пока терпит, но медлить я вам не советую. - И прибавил важно: - Президент пока что не решил: знает он об этом ЧП или нет. Но в любом случае, какое-то его решение по нему обязательно последует. Хотя и не сейчас.
Последним зал покидал Хэммет. У самых дверей его догнал голос Готорна:
- Одну минуту, сэр, не могли бы вы ненадолго задержаться.
- А почему бы и нет, - пожал плечами заинтригованный конгрессмен. И вернулся обратно к столу.
- Всё дело в том, что мы хотим познакомить вас ещё с одним обстоятельством, о котором мы намеренно не стали информировать остальных участников совещания, - начал генерал Готорн.
- Вот как, - сказал Хэммет и на его открытом и слегка полноватом лице не отразилось ровным счётом никаких эмоций. - Что ж, это любопытно. Я слушаю вас, генерал.
Готорн отошёл к соседнему столу, на котором находилось несколько телефонных аппаратов. Снял трубку с ближнего к себе и, дождавшись ответа, коротко бросил:
- Сержант, снимки номер три, семь и девять, пожалуйста. Интервал - десять секунд.
На стене вспыхнул один из экранов - и на нём появилось чёткое изображение зелёно-коричневого лесного массива. Сельва, сообразил конгрессмен, да, действительно, это она. Только снятая с довольно приличной высоты. Ну да, генерал же говорил что-то там такое о применении спутников.
Тем временем Карл Готорн взял в руки указку, подошёл к экрану и ткнул указкой в его левый нижний угол.
- Видите, вот это чёрно-голубое пятно гантелеобразной формы? - конгрессмен вгляделся и неуверенно кивнул: что-то такое там точно было. - Это и есть наш упавший самолёт.
Изображение сменилось другим, дававшим место падения уже с большим увеличением. И теперь в непонятном пятне, о котором только что упомянул генерал, уже можно было вполне свободно признать "SR-71".
Самолёт пробил тесно сросшиеся между собой кроны деревьев и упал на землю. Удивительно, но он казался совершенно неповреждённым - во всяком случае, никаких следов пожара, который с большей степенью вероятности должен был возникнуть при падении ни на самом корпусе летательного аппарата, ни на примыкавшей к нему растительности не наблюдалось. Как не было видно и каких-либо вмятин или трещин в металле.
И было на снимке ещё что-то, что влезло в кадр лишь одним - да и то не полностью, боком. Но даже и этой его части вполне было достаточно, чтобы сделать для себя кое-какие выводы.
Во-первых, это "что-то" имело явно рукотворную природу. Слишком уж ровный, правильный абрис, который только у артефактов и встретишь. А, во-вторых, его ярко-голубая окраска, сравнимая по своей цветовой насыщенности с небесной лазурью.
- И, наконец, последняя фотография, - генерал, казалось, немного смутился при этих словах, но тут же взял себя в руки. - Хочу сразу предупредить - это никакой не розыгрыш. И уж совершенно точно не монтаж и не ошибка аппаратуры. Оно действительно имеет место. Вы - человек трезвомыслящий, и надеюсь, теперь поймёте нас, почему мы не посвятили в это обстоятельство всех участников совещания.
На экране возник новый снимок, и парой секунд спустя конгрессмен Хэммет потрясённо выдавил из себя:
- Твою же мать!..
Других, более подходящих этому моменту слов, у него попросту не нашлось. Да и о чём ещё тут было говорить?
Ибо почти весь экран занимало изображение классической летающей тарелки. Такой, какую можно было увидеть в научно-фантастическом фильме или на сомнительном фото у уфолога.
Пробив буйную мешанину тропической зелени, она наполовину ушла в почву, одним боком примяв нос "SR-71".
--------------------------------
Спустя два дня. СССР, Московская область, где-то в лесном массиве неподалёку от Видного.
Комплекс невысоких зданий, утопавший посреди заснеженного леса, нёс на себе печать старины, но отнюдь не дряхлой старости.
Построили его ещё при царях. После прихода большевиков к власти он было впал в запустение, но продолжалось это состояние недолго: здания основательно подновили, привели всё в порядок и передали военным для их нужд.
Одно время тут располагался санаторий для космонавтов. Но потом отважным покорителям бескрайних просторов Вселенной подобрали более подходящее их звёздному статусу заведение, а это отдали военным лётчикам.
Но даже это обстоятельство мало кого смущало из невоенного сословия, кому выпадал-таки счастливый случай сюда попасть. Ибо места тут были чудные, воздух - прелестный, совершенно не отравленный выбросами вредных отходов из труб промышленных гигантов советской экономики, да ещё и до Москвы, что называется, рукой было подать: каких-то полчаса езды на "электричке" и ты уже в столице. Чем не райские кущи? Так что зима особо никого не пугала.
Несколько в отдалении от основных корпусов санатория, за высокой металлической оградой, пряталось от нескомных взглядов не слишком большое и невысокое двухэтажное здание. Это-то возведено было уже в советские времена.
Среди отдыхающих бытовало стойкое убеждение, что тут останавливабются для непродолжительного лечения генералы из главкомата ВВС. И, вероятно, кое-кто из аппарата самого ЦК. В пользу последнего свидетельствовал тот факт, что наряду с носителями красных лампасов, к домику нет-нет, да наезжали на чёрных "волгах" товарищи в штатском - спокойные, уверенные на вид мужчины среднего возраста, с той печатью властности на лице, которая говорила, что их обладатели - люди не из последних. Да и расположенность строения на отшибе и самое настоящее КПП с вооружёнными солдатами при нём только укрепляли народ в этом мнении..."
Сегодня утром сюда с интервалом в какие-то полторы-две минуты прибыли две машины. В одной из них приехал генерал-лейтенант Андрей Георгиевич Суконников, который в ГРУ курировал оперативную работу в Латинской Америке и в странах Карибского бассейна. Вторую занимал генерал-майор Виктор Дмитриевич Васильев. Ему подчинялись все диверсионные части и войска спецназначения Минобороны - за исключением ВДВ. У "войск дяди Васи" было своё начальство и свой фронт работ, мало соприкасавшийсяс деятельностью головорезов из военной разведки.
Машины ненадолго задержались у КПП - как раз на тот короткий отрезок времени, которого вполне хватило, чтобы дежурный в погонах прапорщика и с десантным автоматом на груди успел проверить у водителей и пассажиров "Волг" их документы (несмотря на то, что все приехавшие были прекрасно знакомы охране, ритуал идентификации личности соблюдался ею строго и неукоснительно, без каких-либо и кому-либо поблажек и снисхождений; тот же Суконников сам бы немедленно наказал прапорщика, вздумай тот пропустить генерала без обязательного предьявления пропуска), а его помощник, розовощёкий упитанный младший сержант, получив разрешающий кивок старшего, с невозмутимым видом открыл ворота и пропустил машины на охраняемую территорию, козырнув им вслед.
"Волги" проехали несколько метров и замерли рядом со входом в особняк.
Полный, с одутловатым лицом (ни для кого не было секретом, что он злоупотребляет "зелёным змием", но это ему прощалось, потому что на службе и взаимоотношениях с окружающими данный порок совсем не отражался) генерал Суконников неторопливо выбрался из своей машины, подождал, пока к нему не присоединится Васильев и, обменявшись рукопожатиями, они молча зашагали к зданию.
Внутри генералы миновали ещё один пост, на этот раз состоявший из двух лейтенантов со "стечкинами" на боках, которые с не меньшей, чем охрана на КПП, придирчивостью изучили их пропуска и посторонились, давая дорогу пройти.
По широкой лестнице, покрытой красной ковровой дорожкой, Суконников и Васильев поднялись на второй этаж и попали в пустой коридор, куда выходило несколько дверей, украшенных простыми деревянными табличками, на которых значились только одни фамилии и инициалы имени-отчества. Не задерживаясь ни у одной, генералы прошагали в дальний конец коридора и на мгновение остановились перед дверью, обитой в отличие от всех прочих здесь натуральной чёрной кожей. Табличка на двери отсутствовала. Но и без неё было понятно, что за ней сидит САМЫЙ ГЛАВНЫЙ в этом здании.
Васильев наклонился к уху Суконника и озабоченно шепнул, кивая на дверь:
- Как думаешь, Георгич, зачем мы ему понадобились? Ну, ты-то понятно, но - я? Не понимиаю!
- Сейчас узнаем, - буркнул Суконников, играя в такого же непонятливого, хотя кое-какие соображения у него и возникли. Сразу же, как только он увидел, что с ним за компанию вызвали сюда и Васильева.
Генерал решительно толкнул дверь. За ней обнаружилась крохотная, но довольно уютная приёмная с цветами в горшочках на подоконнике и морскими пейзажами на стенах. Секретарша, некрасивая худощавая женщина лет сорока, затянутая гэдээроское синее кримпленовое платье, окинула посетителей строгим взглядом и сухо сказала:
- Вы - вовремя, Евгений Евгеньевич ждёт вас. Проходите.
И тут же теряя интерес к приехавшим, склонилась над какими-то бумагами.
Большой, просторный кабинет, в котором очутились генералы, был залит ярким электрическим светом. Всё здесь было обставлено в том безликом функциональном стиле, характерном для основного большинства военных учреждений страны: письменный стол, с несколькими телефонами, в том числе и с "вертушкой"* (см. примечание 14), пара шкафов с книгами классиков марксизма-ленинизма, военными мемуарами и справочниками. В левом от стола углу - большой железный сейф, в правом - телевизор на подставке и широкий кожаный диван. Рядом с ним же, вдоль стены - несколько обычных стульев. На стене, за спиной хозяина кабинета, портрет дорогого Леонида Ильича, чуть ниже и правее его - другой портрет, министра обороны.
Всё строго, по-деловому, дабы не отвлекаться на ненужное, а полностью посвящать себя работе.
Генералы вытянулись по стойке "смирно" и доложились:
- Товарищ генерал-полковник, генерал-лейтенант Суконников по вашему приказанию прибыл!
- Товарищ генерал-полковник, генерал-майор Васильев по вашему приказанию прибыл!
- Вольно-вольно! - махнул им рукой хозяин кабинета, поднимаясь с кресла и выходя из-за стола. Был это мужчина весь из себя видный, плотного телосложения, похожий скорее на борца-тяжеловеса или штангиста, чем на военного, с коротким ёжиком седых волос на голове, широкими, сросшимися у переносицы густыми чёрными бровями, одетый в элегантный чёрный костюм и белую рубашку с тёмно-зелёным галстуком. Звали его Евгением Евгеньевичем Долматовым и в иерархии ГРУ он считался третьим, после начальника управления и его первого зама, лицом. А если уж быть точным, то на данный момент - и самым главным. Ибо начальник ГРУ скорее царствовал, чем правил в своём ведомстве, во всём всецело полагаясь на ближайших помощников, а сам занимаясь тем, что в кругах людей его ранга и властных полномочий именуется "высокой политикой". А что до первого зама, то он был типичным партийным назначенцем, совсем недавно пришедшем в разведку из кадров ГлавПура. В делах спецслужб он ровным счётом ничего не понимал, так как по роду своей предыдущей деятельности занимался совершенно другой работой, и поэтому, как человек мудрый, старался подчинённым не мешать. Редкое, вообще-то говоря, качество для партназначенца!
Так что бремя реального руководства "Конторой" этими двумя людьми было с удовольствием возложено на отнюдь не хилые плечи Долматова. Мужика толкового и настоящего "профи" (более двадцати лет работы "в поле"* (см. примечание 14) в разных частях света - это вам, понимаешь, не щи лаптями хлебать!) и опытного, к тому же, мастера подковёрных интриг, без которых в их нелёгком деле ну совершенно невозможно! И остаётся ещё добавить, что в этом тонком искусстве Евгений Евгеньевич достиг немалого мастерства и равных ему среди коллег-военачальников, пожалуй, что и не было, иначе бы он не стал тем, кем он сейчас стал!).
- Давайте, мужики, без чинов, проходите и присаживайтесь! - с радушным видом пригласил подчинённых Долматов, указывая им на кожаный диван. Впрочем, это его радушие никого из хорошо знающих генерал-полковника людей обмануть не могло. Ибо с тем же самым невинным выражением лица и благодушным настроем, Долматов мог и приласкать, и выдать по полной программе, невзирая на звания и заслуги. Как говорится: что заслужил - то и получи!
Подождал, пока генералы усядутся на диван, и только тогда присоединился к ним. Внимательно оглядел заметно напрягшихся сотрудников, довольно хмыкнул и сказал, обращаясь к непосредственно к Суконникову:
- А скажите-ка мне, Андрей Георгиевич, как на данный момент обстоят дела на вверенном вам участке ответственности?
Вопрос для Суконникова не оказался неожиданным - а то ради чего бы тогда стоило вызывать его к руководству? - и поэтому, перед тем, как выехать в Видное, он наскоро заслушал своих помощников по текущей ситуации в латиноамериканском регионе. Заслушал - и несколько успокоился: ничего сверхординарного там за последние сутки не произошло, так, сплошная мелочёвка. Но на всякий случай всё же позволил осторожно поинтересоваться у Довлатова:
- Что вы имеете в виду, товарищ генерал-полковник?
- Ну, скажем там, каких-либо крупных ЧП, военных конфликтов или больших скандалов? Не было ничего похожего, а? - любезным тоном пояснил Довлатов и выжидательно посмотрел на собеседника своими желтовато-серыми глазами матёрого волка.
- Пока всё мирно, товарищ генерал-полковник! - уверенно заверил его Суконников. - В Мексике кое-где постреливают, но это и раньше бывало, местные наркокартели играются, нас их дело совершенно не касаются, в Панаму вчера зашла яхта "Аврора" небезызвестного вам магистра Джелли. Видимо, решил отсидеться там после кампании нападок на него в итальянской прессе, в Никарагуа сандинисты перехватили крупную партию оружия, её с территории Коста-Рики пытались ввезти в страну люди Фрэнка Терпила* (см. примечание 14), в Колумбии...
- Стоп! - поднял руку Долматов, обрывая доклад Суконникова и тот послушно умолк. - Отставить всё прочее, вернёмся к сандинистам. Больше ничего СЕРЬЁЗНОГО там ваши люди не зафиксировали? - он пытливо заглянул в глаза генерала.
- Никак нет, товарищ генерал-полковник!
- Жаль! А вот по моим данным, - Довлатов намеренно подчеркнул эти слова, - там на днях разбился американский самолёт-разведчик. Местные власти об этом пока ничего не знают, иначе бы давно собрали все обломки и вывезли своим старшим товарищам из Гаваны. И не факт, что потом бы "барбудос" поделились с нами этой находкой. А тайн там хватает: начиная с новейшей спецаппаратуры, которую собственно в том полёте и обкатывали американцы, и кончая собранной ими развединформацией. Которой, сами понимаете, цены нет - и государству нашему она бы очень пригодилась. Понимаете, о чём я веду речь?
Он бросил на генералов суровый взгляд и те невольно подтянулись, поедая начальство преданными взорами. Пусть лесть и грубовата, и заметна невооружённым взглядом, но и от неё любому, даже самому умному и проницательному руководителю всегда приятно. И Долматов не был здесь исключением.
- Ладно-ладно, - проворчал он, - Вижу, что свою задачу уже поняли. Вы, Васильев, - он посмотрел на генерал-майора, и тот, опережая начальство, громко и молодецки рявкнул: - Мои парни, товарищ генерал-полковник, готовы выполнить любое задание партии и правительства, в любое время и при любых условиях!
- Это хорошо, что они у вас такие орлы, - благосклонно покивал ему головой Долматов. - Только учтите, пожалуйста, что действовать им придётся без взаимодействия с никарагуанскими властями. Так сказать, полулегально, под какой-нибудь "крышей" ("Сделаем!" - пообещал, включаясь в разговор Суконников). Точнее, привлечь никарагуанцев вы можете, но - "втёмную", - предупредил Васильева Долматов, - Не раскрывая им конечной цели вашего визита. Андрей Георгиевич!
- Да, товарищ генерал-полковник?
- Проработайте с вашими сотрудниками этот вопрос. Сегодня же! Чтобы уже завтра утром люди генерал-майора Васильева могли вылететь из Москвы. Кстати, в это же время в Манагуа убывает группа наших специалистов, вот с ними пусть и отправляются. В толпе оно всё как-то незаметнее будет. Необходимое снаряжение вышлите диппочтой, на имя нашего атташе в Никарагуа, он же окажет группе там всю посильную помощь. Но! - Довлатов предостерегающе поднял указательный палец, - И он ничего конкретного не должен знать о задании. Задача - ясна? Вопросы ещё будут?
- Никак нет, товарищ генерал-полковник! Разрешите идти?
- Идите! - отпустил их Довлатов. - Да, Андрей Георгиевич, - окликнул он Суконникова, уже выходившего в приёмную, - все материалы по упавшему самолёту возьмите у своего адъютанта, фельдъегеря к нему я уже отправил.
У своих машин генералы остановились и переглянулись. Васильев выглядел озабоченным. И не думал скрывать своего настроения. Недовольно проговорил, ударив с силой кулаком по подставленной ладони:
- Одного никак не пойму, Георгич, что за спешка такая с этим самолётом, ты мне можешь сказать? Нет, мои парни, конечно, хоть сейчас в пекло к чёрту залезут, но гнать-то так к чему? За такой короткий срок ни "легенду" более-менее толковую не сварганишь, ни по местности заранее привязку не кинешь... Всё равно, что вслепую, без парашюта, на вражескую территорию десантироваться!
- Плюнь! - философски посоветовал ему Суконников. - Ни мы первые, ни мы последние. Не хуже меня ведь знаешь, что есть такие слова: "надо!" и "приказ!"..
- Ой, только не надо меня агитировать за Советскую власть! - поморщился словно от кислого Васильев. - Не первый год замужем... Ладно, поехали! - он полез было в салон своей "Волги", но на полпути задержался и обернулся к Суконникову: Да, кстати, сколько мне парней под это дело готовить?
- Я думаю, человек семь-восемь вполне будет достаточно, - раздумчиво проговорил Суконников. - И подбери какого-нибудь специалиста по самолётам. Лучше, из военных инженеров, человек в погонах, знаешь, по-надёжнее гражданского будет...
- Ну да, ну да, - не мог не согласиться с ним Васильев.
- И желательно со знанием английского, а ещё лучше испанского, - продолжил Суконников. - Сумеешь сыскать или мне подсобить?
Он испытующе посмотрел на приятеля. Васильев недовольно фыркнул:
- Ты меня, Георгич, за мальчишку-то не держи! Справлюсь и сам. Ну, бывай! Жду звонка от тебя.
Его "Волга" фыркнула мотором, резко, так что Суконникова обдало снегом, сорвалась с места и унеслась по направленмию к выезду с территории особняка.
- Жди-жди! - буркнул вслед машине Суконников, усаживаясь в свою. - Лёня, - приказал водителю, - давай в темпе в Москву! - после чего откинулся на спинку кресла, смежил веки и задумался.
И было отчего. Всё в этой истории пахло большими странностями и непонятками, если не сказать хуже. Взять, скажем, ту же самую спешку, на которую сразу же обратил внимание Васильев.
За всё время своей службы военным разведчиком, генералу Суконникову не раз и не два доводилось сталкиваться с ситуациями, требующими быстрых и решительных действий. Но ещё никогда ему не приходилось готовить операциив таком жёстком цейтноте.
А само задание? То, что шеф каким-то одному ему ведомым образом узнал о падении самолёта раньше своего зама, говорило о многом. Например, о том, что у Долматова есть своя личная и не менее эффективная разведсеть, чем у ГРУ. И сие обстоятельство никакой радости не доставляет, поскольку ставит под удар в первую очередь его, Суконникова. Мол, какой же ты руководитель нелегальной службы, если она на порядок отстаёт от добычи важнейшей информации? И, следовательно, зачем в этом случае нужен такой руководитель?
Есть, правда, и ещё один вариант, но тоже не слишком радостный. А именно, что кто-то из коллег решил подсидеть его, генерала Суконникова. Для чего и слил шефу информацию о самолёте. Заинтересованных лиц этой интриги выявить несложно: с более чем пятидесятипроцентной уверенностью можно утверждать, что сведения пришли либо из подраздеоления, курирующего Североамериканский континент, либо из того, что "сидит" на Европейском театре действий и отвечает за контроль действий НАТО.
Но как бы там оно ни обстояло на самом деле, положение от этого лучше не делается. Потому что это - готовый козырь в руках его недоброжелателей и завистников, спящих и видящих как бы поскорее попросить генерала Суконникова сменить военный мундир действующего генерала на штатский костюм пенсионера.
Счастье, что ещё шеф не поставил ему в укор прокол с информацией об этой авиакатастрофе. Хотя и мог. Но не стал этого делать. И не потому, что пожалел - Долматову подобное чувство было неведомо, а в силу обычного прагматизма: кто ж расшвыривается "полезными инструментами"? А Суконников как раз и был из таковых.
А может его спасли форс-мажорные обстоятельства... Недаром ведь операция началась в такой спешке. Однако не факт, что суконниковский просчёт оказался благополучно забыт - у Долматова всё ложилось на полочку, в ожидании нужного момента. И теперь провались задание, виновного долго искать не придётся, вот он: генерал-лейтенант Андрей Георгиевич Суконников собственной персоной. Лично отвечавший за подготовку и проведение этой операции. Взгреют так, что мало не покажется! Тут одним выходом на пенсию не отделаешься, а запросто погон лишишься. А то и - чур меня, чур! - из партии вылетишь. А это - страшнее будет.
Мда, перспективы, что и говорить, малоприятные. И теперь ему остаётся только одно: выполнить порученное задание на должном уровне. Как говорили в Великую Отечественную: "Победа всё спишет..."
И приняв такое решение, Суконников немедленно повеселел, залез в карман шинели и извлёк отттуда небольшую изогнутую плоскую фляжечку из серебра. Быстро свинтил колпачок - по салону "Волги" моментально поплыл резкий запах коньяка, но водитель и глазом не моргнул, продолжал гнать автомобиль, и как следует приложился к ней. Коньяк горячей волной пролетел по пищеводу, стремительно ухнул в желудок и мгновенно развеял все дурные мысли, настраивая генерала на рабочий лад. Нет, парни, не всё так плохо, мы ещё по-боремся, ещё покажем кой-кому Кузькину мать!
ПРИМЕЧАНИЯ К ПРОЛОГУ.
1. Коммендатторе (италь.) - в Италии - распространённое обращение к очень уважаемому, богатому или влиятельному человеку.
2. Личо (Личио) Джелли - глава скандально известной итальянской масонской ложи "П-2" ("Пропаганда-2"). Вступил в неё в 1962 году, практически сразу став в ней "мастером" ("магистром"), вопреки всем правилам масонства.
В 1969-ом Джелли уже секретарь-организатор "П-2". При нём ряды ложи увеличились почти в два раза.
О влиятельности Джелли красноречиво свидетельствует тот факт, что когда 14 декабря 1974 года "Гранд Ложа" (конгресс представителей всех масонских организаций Италии) упразднил было "П-2", то именно Джелли лично позвонил "Великому мастеру" итальянских масонов Лино Сальвини и весело поинтересовался у него, как тому понравится, если Сальвини буквально через полчаса отправят в тюрьму. В итоге от "П-2" отстали".
Есть все основания полагать, что Джелли был тесно замешан во многих политических и финансовых скандалах как в Италии, так и в Европе (тут и отмывание "грязных денег" через банк Ватикана, шантаж и угрозы в адрес видных политиков и промышленников, связь с наркоторговлей и нелегальным оборотом драгоценных камней и золота, и причастность к ряду попыток государственного переворота в Италии).
В 1980 году полиция начала следствие в отношении Личо Джелли по обвинению его в серии подлогов. В марте 1981 года следователи Джулиано Туроне и Гвидо Виола обыскали виллу Джелли "Ванда" и обнаружили там документы, которые стали причиной самого громкого и крупного скандала в Италии. Были найдены тридцать блокнотов, принадлежавших Джелли, с досье на крупных политиков, чиновников и финансистов, а также - полный список ложи "П-2", включавший девятьсот шестьдесят две фамилии.
Был составлен доклад на имя президента Италии. Список ложи также стал известен премьер-министру страны Форлани, который обнародовал его.
Скандал привёл к отставке правительства. Джелли успел покинуть страну, но в сентябре 1982 года его арестовали в Женеве при попытке снять сто восемьдесят миллионов лир с одного из своих счетов и заключили в тюрьму Шан-Доллон. Швейцарские власти начали переговоры о выдаче Джелли итальянскому правосудию, однако в августе 1983 года Джелли сбежал из тюрьмы. Через Францию он попал в Монте-Карло и уже оттуда перебрался в Латинскую Америку, где его с почётом приняли военные власти в Уругвая.
В 1986 году Джелли неожиданно прибыл в Женеву и добровольно сдался полиции. Ему было предъявлено обвинение в подкупе государственного служащего с целью организации побега. А в декабре 1987 года суд приговорил Джелли к шестнадцати месяцам тюрьмы условно и запретил ему появляться в Швейцарии в течение десяти лет. В феврале 1988 года Джелли переправили в Италию и заключили в специально оборудованный бункер полицейской школы в Парме. Джелли был осуждён, но по закону об освобождении лиц, достигших шестидесятипятилетнего возраста вышел на свободу.
3. Ложа "П-2" ("Пропаганда-2") - была основана в Турине в 1877 году. Называлась тогда она "Propaganda Massonica" и объединяла в своих рядах дворян Пьемонта и в видных чиновников Королевства Италия. Сменила название на "П-2" в 1945 году, когда перешла под юрисдикцию "Великого Востока Италии", в котором членствовала до 1976 года.
Официально в списках Великого Востока не числилась, считаясь секретной личной ложей его "Великого мастера". Обладала правом посвящения кандидатов в свой состав, имена которых также не включались в списки "Великого Востока". Собрания в ней проходили редко, она практически не функционировала, пока ложу не возглавил небезызвестный Личо Джелли.
В 1976 году Джелли попросил разрешения временно приостановить работы в "П-2", что позволило ему сохранить некоторую видимость регулярной её деятельности и неподотчетности "Великому Востоку".
В 1976 году "П-2" лишили патента, но до 1981 года она продолжала действовать, что являлось грубейшим нарушением итальянского законодательства, которое запрещает членство правительственных чиновников в тайных организациях. Ложа потеряла свой статус официальной масонской организации и тем самым перешла в разряд так называемых "диких лож", чьи действия никем не признавались и с кем уже не вели никаких (во всяком случае, явных) отношений все остальные масонские организации Италии. В 1980 году глава ложи в одном из своих интервью проболтался о своем влиянии в масонских институтах. Разгневанные этим заявлением, итальянские масоны созвали заседание своего трибунала, который в 1981 году отстранил Джелли от его должности, а его ложу "П-2" закрыл.
4. "Бригатисты" - члены известной подпольной леворадикальной организации "Brigate Rosse" ("Красные бригады"), активно действовавшей в конце двадцатого века на территории Италии. Основана в 1970 году. Сочетала методы городской партизанской войны с ненасильственными способами борьбы с властями (пропаганда, создание полулегальных организаций на заводах и в университетах). Численность Красных бригад доходила до двадцати пяти тысяч человек. Своей целью ставили создание революционного государства и его отход Запада. В 1980-х года "бригатистов" почти полностью разгромили правоохранительные органы Италии.
5. Генерал Карло Альберто Далла Кьеза - генерал итальянской полиции. Человек, нанёсший серьезный урон политическому терроризму в стране. Активно действовал и против мафии. Был назначен префектом Палермо (Сицилия), где очень основательно почистил остров от организованных преступных групп. За что ему мафия и вынесла ему приговор, который и был приведен в действие наёмными убийцами.
6. ЧЕСИС (Межминистерский комитет по информации и безопасности) - специальный орган, созданный в Италии весной 1978 года в ходе реорганизации спецслужб страны. Был призван координировать деятельность секретной службы МВД (СИСДЕ) и секретной службы Минобороны (СИСМИ). Шеф комитета - Вальтер Перози. Весной 1981 года он был вынужден уйти в отставку и попал под суд за связи с тайной масонской ложей "П-2".
7. ОВРА (OVRA, от итал. Organo di Vigilanza dei Reati Antistatali -- "Орган надзора за антигосударственными проявлениями") -- орган политического сыска в Королевстве Италия времен короля Виктора Эммануила III. Возник в 1921 году, как внутрипартийный орган движения Бенито Муссолини, став с конца 1922 -- начала 1923 года службой личной безопасности дуче и службой внутренней безопасности в национальной фашистской партии. В 1926 году ОВРА становится органом политической безопасности Королевства Италия, а 1927 года вводится в аппарат государственной полиции. ОВРА не являлась военизированным формированием, и всегда относилась к гражданским полицейским силам, а не к военизированной полиции (карабинерам).
С 1943 года (после оккупации Италии войсками Третьего рейха) основная часть сотрудников ОВРА фактически стали агентами британского департамента спецопераций (Special Operations Executive (SOE)) и стали проводить диверсионную деятельность против немецких оккупационных сил. А другая часть сотрудников ОВРА бежала на север Италии, на территорию "фашистского государства"(Республика Сало), и присоединился к республиканским силам безопасности Муссолини.
После окончания войны была в службу внутренней разведки Итальянской Республики (Servizio Informazioni Speciali, SIS). Большинство сотрудников, служивших в ОВРА в период Муссолини, так и остались на службе в этом органе, как опытные специалисты.
8. "Волки Деница" - подводники гросс-адмирала Третьего рейха Деница, охотившиеся на торговые суда и боевые корабли стран антигитлеровской коалиции.
10. "Комитет" - сволего рода "запасная ложа" масонской организации "П-2". Возникла в 1979 году, когда Джелли, обеспокоенный ходом расследования о взрыве экспресса "Италикус", решил подстраховаться. Для чего и организовал в Монте-Карло новую, ещё более засекреченную ложу, куда вошли часть наиболее влиятельных членов "П-2", так и новые адепты. В создании "Комитета" акитивно участвовали, в частности, Энцио Джункилья, адвокат Федерико Феличе, глава филиала ложи "П-2" в Лигурии Уильям Розетти и Энрико Фриттоли, сотрудник фирмы "ЛокадиN из Монте-Карло. Кстати, офис "Локади" на улице Сен-Шарль, дом номер 5 стал почтовым ящиком новой ложи.
Кандидат в её члены должен был обладать максимально возможной властью в какой-либо сфере политической, военной, экономической или общественной жизни Италии.
Ложа "Комитет" имела в стране тридцать три филиала.
11. Сэм Каммингз - известный международной торговец оружием, глава фирмы "Интерармз".
12. "Хэба" - прозвище, которым жители Японии наградили базтровавшиеся в их стране самолёты-разведчики "SR-71". Тонкий и вытянутый корпус чёрного цвета этих летательных аппаратов очень напоминал силуэт местных ядовитых змей, называемых "хэба".
13. Весьма распространённая примерно с 1970-80 годов и по наше время практика поездок гражданских лиц в места отдыха Минобороны нашей страны. Автор лично в 1985 году возил свою уфимскую подружку на отдых на одну из ленинградских турбаз МО СССР.
14. "В поле" - из жаргона разведслужб. То есть, на театре оперативных действий (за границей, за линией фронта или в прифронтовой полосе).
15. "Вертушка" - так в СССР называли телефон прямой правительственной связи (обычно в корпусе белого цвета с государственным гербом золотого цвета).
16. Фрэнк Терпил - известный международный торговец оружием. Как и Каммингз - американец. Работал на ЦРУ. Однако в 1972 году влип в скандал в Индии (связанный с незаконными валютными операциями в этой стране) и был вынужден покинуть "Агентство". Но связей с ним не прервал.
Основал после этого частную компанию "Делекс Интернейшнл" по торговле оружием, боеприпасами и военной техникой со странами "третьего мира". Очень тесно контактировал с другим оружейным торговцем Сэмом Каммингзом. Был близким пнриятелем шаха Ирана, поставлял оружие и снаряжение его личной охране и технику подслушивания и радиоперехвата для шахской службы безопасности САВАК.
Оружием Те6рпила пользовались, в частности, афганские душманы, кубинские "гусанос" и фалангисты из Бейрута. Не исключеается вероятность поставок военной техники и никарагуанским "контрас".
В ноябре 1981 года был арестован в СШАза незаконный вывозпартии оружия, однако вскоре сбежал из мест заключения(не без помощи своих покровителей из ЦРУ), покинул территорию Соединённых Штатов и перебрался на место жительства в Бейрут.
-------------------------------------------
"И умру я не в постели
При нотариусе и враче,
А в какой-нибудь дикой щели,
Утонувшей в густом плюще."
("Я и Вы", Николай
Гумилёв).
"Никогда ничего даже похожего На то, что случилось, со мной не было, да и не будет больше. На меня точно затмение нашло..."
("Солнечный удар", Иван
Бунин).
"Милый мальчик, ты так весел, так светла твоя улыбка,
Не проси об этом счастье, отравляющем миры,
Ты не знаешь, ты не знаешь, что такое эта скрипка,
Что такое тёмный ужас начинателя игры!"
("Волшебная скрипка,
Николай Гумилёв).
Глава 1.
Андрей вышел на трап последним и сразу же окунулся в жаркий, не по родному одуряще пахнущий и жаркий воздух Никарагуа. На мгновение задержался на верхней ступеньке. То, что он испытал в этот миг, наверное, трудно было передать словами, настолько радостно-возбуждённое и восторженное чувство его сейчас охватило...
Что ж, слова - словами, они приходят и уходят, а вот то ощущение и понимание, что юношеские мечты всё ж таки начали сбываться и сбываться неожиданно, когда этого совсем не ждёшь, и вместо недосягаемой до этого момента Латинской Америке, ещё недавно пределом мечтаний были поездка в Болгарию на Сланчев Бряг или Златы Пясцы, ну или в ту же Югославию, наполняло душу каким-то безумным и мрачным восторгом. Говоря Сашкиными словами: "Это было НЕЧТО!"
Андрей счастливо зажмурился, тем более, что и в глаза ему било ослепительное южноамериканское солнце, и с какой-то глупой улыбкой на губах, сдвинув на кончик носа чёрные "Мона Лизу" (тоже, кстати, Сашкин подарок на день рождения - достал по блату у кого-то из приятелей своей супружницы, недавно вернувшегося с театральных гастролей в какой-то из стран "народной демократии" - то ли Венгрии, а то ли Польши, и прикупивший там несколько пар этих модных очков), решительно начал спускаться по трапу вниз, спеша присоединиться к группе соотечественников, неуверенной толпой высыпавшей "бетонку" местного аэродрома... 2
Новиков слегка играя на публику манерно вытянул из нагрудного кармашка своей ослепительно белой рубашки КРАСНЫЙ носовой платок и несколько вальяжным жестом промокнул выступивший на лбу обильный пот. Поймал откровенно неприязненный взгляд товарища Голобоева (именно так, без всякого имени-отчества, тот представился своим спутникам по предстоящему перелёту ещё в московском аэропорту, когда их знакомил друг с другом представитель МИДа) - тот отчего сразу невзлюбил Новикова и потом с какой-то КЛАССОВОЙ ненавистью весь полёт пялился в затылок Андрея мрачным взором, словно Ленин на недобитую буржуазию.
Новиков из озорства хотел было поддразнить бдительного дяденьку и показать ему язык, но потом передумал: ни к чему метать бисер перед свиньями! Да и кто там его знает, в каком ВЕДОМСТВЕ изволит пребывать ТОВАРИЩ, возьмёт ещё да и НАКАТАЕТ "телег" по возвращению в родные пенаты. А то и сейчас подсуетится. С него станется! А оно ему, Новикову, надо? Нет, совсем не надо! Ну и пусть тогда ЗЫРИТ, за погляд, как говорится, денег не берут.
Поэтому Новиков делано-равнодушно скользнул ничего не выражающим взглядом по пухлой, как у "голубого воришки Альхена" (в представлении, рождённом фантазиями советских кинематографистов, поставивших "12 стульев" с блистательным Арчилом Гомиашвили в роли Остапа Бендера) фигуре товарища Голобоева (того аж передёрнуло!) и ни к кому лично не обращаясь громко поинтересовался:
- А где же, интересно, встречающие?
Что тут же вызвало новую вспышку гнева у товарища Голобоева. Видимо, то руководящее положение, которое он занимал в стране отечественных берёз и осин, приучило его к постоянному подобострастию со стороны окружающих. И посему поведение пускай и не подчинённого ему человека немедленно рождало начальственное возмущение. И желание немедленно поставить наглеца на его место. Как там у классика? "И вам не можно сметь своё суждение иметь!.." Если, конечно, Андрей ничего не перепутал в этой цитации. Но по общему смыслу вообще-то где-то так.
Не ПОПРАВИТЬ державшегося ещё с Москвы излишне независимо журналиста Голобоев просто не мог. Это было выше его сил. Поэтому он, побагровев, язвительно вопросил:
- Товарищ на трапе! Да-да, я к вам обращаюсь! Вам что, особое приглашение требуется? Вы, между прочим, всех задерживаете, мы же из-за вас уехать не можем...
Вот же кретин! Ну как на такого сердиться и как такому не ответить?
- Это вы - мне? - спокойно осведомился у начальственного товарища Андрей, с удовольствием наблюдая, как от его слов и без того красное от жары и злости лицо Голобоева становится еще более багровым, чуть ли не чернея. - Так ведь пока никакого транспорта на горизонте не наблюдается. А перемещаться по лётному полю без сопровождения и тем паче - без соответствующего разрешения, знаете ли - ЧРЕВАТО!
И вежливо улыбнулся. В толпе пассажиров, с удовольствием лицезревших разворачивавшуюся на их глазах эту сценку, издевательски захихикали. На Голобоева эти смешки подействовали, словно красная тряпка на быка. И более себя не сдерживая, ответственный товарищ взорвался номенклатурным гневом:
- Пр-р-рекратить мне эту демагогию! Немедленно вниз!..
- Слущаю и повинуюсь, мой повелитель! - фыркнул Андрей и шутовски откозыряв, сбежал вниз по трапу и присоединился к остальной группе прилетевших. "Альхен"-Голобоев что-то там продолжал возмущённо бухтеть себе под нос, но его уже никто не слушал. Потму что на поле наконец-то появился долгожданный транспорт: длинный, весь исписанный разноцветными красками (видимо, то были лозунги), автобус лихо подкатил к самолёту и взвизгнув тормозами, резко остановился в двух метрах от советских товарищей. Дверь раскрылась и из салона выбрался высокий молодой парень лет двадцати шести-двадцати восьми, весь, несмотря на жару, в строгом чёрном костюме и белой рубашке с галстуком, и просияв ослепительной улыбкой во все своих белоснежных тридцать два зуба, бодро возвестил:
- Доброе утро, товарищи! Рад вас всех приветствовать на этой гостеприимной никарагуанской земле! Меня зовут Николай, фамилия Огнев, я сотрудник нашего посольства в Манагуа. На первых порах я буду вашим гидом, сопровождающим и консультантом. Прошу любить и жаловать! Сейчас мы все погрузимся в этот "мастодонт", - он небрежно кивнул в сторону автобуса, - и отправимся в отель "Интерконтиненталь", где вы будете жить.
Ещё одна широкая белозубая улыбка - на сей раз, правда, больше адресованная симпатичной брюнетке, прилетевшей в Никарагуа этим же рейсом, но стоявшая сейчас несколько обособленно от группы советских специалистов. Явная иностранка, отметил про себя Новиков, глаз на них у него был давно намётан, ибо в родной Первопрестольной Андрею доводилось частенько сталкиваться с прекрасным полом "из-за бугра" - в основном, то были студентки и аспирантки из университета имени Патриса Лумумбы и МГУ.
Судя по внешности, ЭТА была латиноамериканкой. Уж больно типаж соответствующий для жителей данного континента: невысокого росточка, тоненькая и стройная, как тростинка, с большой грудью, слегка смугловатым лицом и открытым лбом, со жгуче-чёрными глазами и волосами цвета воронова крыла, подбитыми вверх и покрытыми лаком, на которых, преломляясь, вспыхивают разноцветными искорками щедро льющиеся с лазурного небосвода солнечные лучи, и со спадающими на виски вьющимися локонами, кокетливо и вместе с тем трогательно-целомудренно вздрагивающими при малейшем движении.
Голову можно было прозакладывать, что среди её предков "засветилось" немало высокородных грандов самого что ни на есть чистейшего испанского розлива - привет конкистадорам! Ну просто прелесть, что за девушка!
В любое другое время Новиков бы не упустил такого редкого, столь удачно идущего прямо в руки, шанса познакомиться с ней. И твёрдо уверен был - да что там уверен! Знал! - что у него бы всё получилось. Недаром ещё в полёте прекрасная незнакомка пару раз нет-нет да и бросала в его сторону довольно откровенные взгляды - дурак бы не понял, что они означали!
Но... не хотелось. Душа не лежала, если быть честным и откровенным перед самим собой.
После завершения (а было ли оно, это завершение, на самом деле? Или пригрезилось, приснилось всё наяву - и в реальности не случилось в его жизни никакой встречи у моста с замечательной девушкой по имени Ирина, не возникли и не существовали весьма бурные, сложные для стороннего наблюдателя и непростые отношения с ней?) своего недавнего московского романа, внутри поселилась какая-то ноющая пустота, требующая не очередной влюблённости или пошлой интрижки, а нормального, обычного отдыха. Хотелось банально встряхнуться и развеяться, чтобы больше не бередить себе сердце и не вспоминать минувшего.
Вот почему неожиданный вызов в ЦК ВЛКСМ т последовавшее при беседе с его инструктором из отдела по международным связям предложение: поработать собственным корреспондентом одного из многочисленных советских молодёжных изданий, да не где-либо, а в Никарагуа, пало, словно зерно, истомившееся по долгожданному урожаю, на благодатную почву и было воспринято Новиковым "на ура".
Поэтому даже не дрогнув ни единым мускулом на лице от взорвавшихся в груди эмоций, Андрей помолчал несколько секунд для вящей солидности. После чего согласно кивнул:
- Если Родина мне доверяет, то я - только "за"!
- Ещё бы вам не быть "за"! - хмыкнул инструктор. - Такой случай выпадает не каждый раз.
Он весь подался вперёд к Андрею и доверительно ему признался:
- Знаете, товарищ Новиков, буду с вами откровенен: если бы за вас не просили весьма влиятельные люди, - он на мгновение многозначительно воздел глаза к потолку, - то в эту поездку отправился бы другой кандидат. Не менее достойный! Так что - цените доверие, проявленное к вам.
- Ценю, - сказал Андрей. Он и не сомневался, что желающих отправиться в другое полушарие было предостаточно. И что наверняка за каждым из них стояли свои "мохнатые лапы". И столь стремительный и абсолютно не вписывающийся ни в какие аппаратные игры выбор Новикова - человека со стороны, да ещё минуя предварительные фильтры ЦК и подконтрольных ему печатных изданий, мог быть вызван только очень весомой персоной. Так сказать, "олимпийского" уровня. Что, естественно, не могло не вызвать у ряда руководящих товарищей зубовного скрежета. К счастью для Андрея, пока что бессильного. Но потом - вполне чреватого неприятными последствиями. Да и плевать! Как говорится: делай, что должно, пусть будет, что будет и не обращай внимания на мелочи! Прорвёмся. И не такие редуты брать приходилось!
Интересно вот только одно: кто же такие были эти самые "влиятельные лица", что решили двинуть его? И в каких своих целях разыграть новиковскую карту?
Ладно, потом разберёмся! Ещё будет время. А пока прослушаем инструктора, авось, скажет что-либо дельное...
- ... Хочу сразу предупредить: работы у вас будет много, - тем временем продолжал вещать тот, имея при этом такой вид, словно он является, по меньшей мере, секретарём ЦК, напутствующим вновь назначенного руководителя райкома или там горкома. - И не только по вашей непосредственной линии!
Ну вот, начинается, внутренне подобрался Андрей. Как же тут обойдёшься-то без ребят из "Конторы Глубинного Бурения", без них в таком деле ну совсем никак! А, кстати, может быть они и были теми самыми "влиятельными людьми", что поспособствовали его, Новикова, карьере? Вполне вероятно. С их-то возможностями...
Не то, чтобы Андрея как-то покоробило такое вот предложение о предстоящей "смычке" штыков и пера. Отнюдь. Он был давено уже не мальчик и на мир глядел не через розовые очки. То, что СЛУЖБЫ во все времена и у всех народов прикрывались в своей деятельности личинами купцов, туристов, священников, писателей и журналистов, не говоря уже о другмих деятелей гуманитарного фронта, для него не было великой тайной. И только идиот, наверное, отказался бы помогать разведке своей страны, если бы она о том его попросила.
Но. Вопрос здесь возникал единственно только один: а в чём именно конкретно будет выражаться эта самая помощь? И насколько сильно (или - не очень) она помешает его основной работе за кордоном?
Но на сей раз Андрей не угадал. Речь шла, оказывается, совсем об иной помощи.
- ... Я имею в виду, что вы параллельно возьмёте на себя ещё и функции собкора ТАСС. Временно, временно! - поспешил тут же успокоить Новикова инструктор. - Вашему предшественнику не повезло - поехал в тамошнюю "глубинку" и нарвался на засаду местных контрреволюционеров. Сопровождение его, конечно, отбило, но пулю мужик словить-таки успел. И не одну, к сожалению. Его сейчас вывезли на Кубу, лежит там в нашем военном госпитале, лечится. А как поправится - отправим на Родину, пусть отдохнёт где-нибудь на Черноморском побережье, сил поднаберётся. А вы его подмените на это время пока. Не трудно, верно? Ну, вот вроде бы и всё у меня. Детали - у главного редактора вашего журнала, я ему звонил, он примет вас после обеда. И в ТАСС - туда заедете завтра с утра. А вылет в Манагуа - через два дня, всоставите компанию группе наших специалистов. Ну, удачи вам!
Сочтя свою миссию выполненной, инструктор встал из-за стола и крепко пожал на прощание руку Андрею.
Ладонь у мужика неожиданно оказалась твёрдой, словно вытесанной из камня, а рукопожатие - сильным. Из бывших спортсменов, догадался Новиков, видать, карьера ТАМ закончилась, и теперь делает её ЗДЕСЬ, успел вовремя соскочить. Или помогли...
Не торопясь, прилетевшие специалисты загрузились в подъехавший автобус, распихали свои вещи на задние сиденья, расселись сами, сообразно ранее, ещё в самолёте завязавшимся знакомствам, или попросту оккупировав первые приглянувшиеся им кресла. Наш пострел, хитромудрый товарищ Голобоев, как водится и здесь поспел, учтиво подхватил очаровательную латиноамериканку под локоток, усадил рядом с водителем (тот от восхищения красотой соседки моментально закатил глаза и восторженно прищёлкнул языком) и сам пристроился рядышком, за её спиной.
Новиков и Огнев, которые зашли в автобус последними и получившие возможность лицезреть эти телодвижения московского аппаратчика, понимающе переглянулись и весело хмыкнули.
- Не теряется мужчина! - сказал Николай и приглашающе кивнул Андрею на свободные кресла:
- Составлю вам компанию. Не возражаете?
- Помилуй Бог! - удивился Андрей. - Даже рад буду. Вы ж - МЕСТНЫЙ, пока едем, хоть время в беседе скоротаем, о здешних достопримечательностях поговорим...
- Какие тут достопримечательности? - отмахнулся Огнев, уступая новому знакомому место возле окна. - Стаендартный южноамериканский город, тут, на Перешейке, они все пракитически на одно лицо: колониальный испанский стиль, кое-где разве что разбавленный современными МЕТАМИ западной цивилизации. Ещё успеете взвыть от тоски и однообразия!
Видно было, что мужик не рисуется и не строит из себя утомлённого долгой зарубежной работой дипломата, которому смертельно тут всё до чёртиков наскучило. И который только и ждёт, когда же наконец ему можно будет вернуться обратно на Родину. Нет, Огнев не играл такого человека, он действительно был искренен в своих словах. Как и в том, что ему чрезвычайно набила оскомину вся эта аляповатая на первый взгляд и красочная американская экзотика.
- Но всё же, что-то конкретное посмотреть вы мне посоветуете? - продолжал настойчиво допытываться у Николая Андрей.
- Ну, сходите в Кафедральный собор, в музеи загляните, если вас уж так интересует история доколумбовой Америки, - пожал плечами Огнев. - К тем же вулканам сгоняйте, их тут хватает...
- ???
- Геологическая платформа в здешних краях весьма активная, так что вулканы водятся. Только на первых порах в одиночку никуда не суётесь, особенно по вечерам...
- А что так?
- Заблудитесь, тут, к слову, и местные сами блукают, - пояснил Огнев и сочтя свои объяснения достатгочными, откинулся на спинку своего сиденья, прикрыл глаза и сделал вид, что задремал. А может парня и действительно сморило.
Андрей не стал мешать ему и весь отдался лицезрению мелькавшего за окном пейзажа. Несмотря на то, что стёкла в салоне были закрыты, в автобусе царила приятная прохлада - работал кондиционер. Андрей, которому в своё время довелось как-то побывать в Средней Азии и несколько раз воспользоваться тамошним общественным транспортом, даже испытал некоторое чувство сожаления и лёгкой зависти: ну, что на Родине стоило оснастить автобусы, поставляемые в южные республики, такими вот аппаратами для охлаждения воздуха? Богатая ж страна, чёрт побери, миллиарды, не считая, всяким там народно-освободительным движениям "третьего мира" отстёгивает, а вот о своих гражданах - не заботится, на какие-то дешёвые "эр-кондишен" экономит! Дескать, и так всё сойдёт!
Воистину, прав был Сашка, назвавший (хотя и по другому поводу) данную политику родного государства не иначе, как "выживанием советского народа, в условиях максимально приближённых к экстремальным!"
А тут, в маленькой, только что пережившей гражданскую войну, бедной стране, никто никого не вопитывает, а просто оснащает автотранспорт необходимым в здешнем климате оборудованием. Сравнение явно не в пользу великой державы.
Впрочем, стоп, старик, тут же одёрнул себя Андрей, не спеши-ка раньше времени с выводами. Ты же ещё совсем ничего не знаешь о здешней жизни.. Кто тебе сказал, что тут ВСЕ автобусы имеют кондиционеры? Может, только для нашей делегации расстарались, нашли один такой? А на самом деле ситуация - один в один, как в Союзе?
Ехали уже минут пятнадцать, но за окном пока ничего примечательного и любопытного Андрей не увидел. Всё также вдоль дороги тянулись невысокие, поросшие густой травой и каким-то чахлым кустарником холмы, на которых виднелись одно- и двухэтажные домишки явно сельского типа, то вполне себе приличные, в основном, белого и светло-серого цветов, а то и - наспех сляпанные из металлических листов, с крышами, покрытыми то черепицей, а то и широкими, успевшими пожелтеть и пожухнуть от времени и жаркого местного солнца листьями; появлялись, чтобы тут же остаться далеко позади синие пятна озёр. Велики же здесь пригороды, ничего не скажешь! Отметил про себя Андрей. Совсем как окраины некоторых наших городов в глубинке. Только не столь, как здесь, трущобного облика.
Огнев открыл глаза, покосился на соседа и словно прочитав его мысли, сказал:
- Это, кстати, и не пригород вообще-то.
- То есть?
- Это, собственно говоря, и есть сам Манагуа.
- Как так Манагуа?
А вот так. Видите, сколько тут много развалин? Это всё последствия мощнного землетрясения, оно в 1972 году случилось. Город тогда почти весь пострадал. Постепенно, конечно, отстроился, но не до конца, во многих районах до сих пор вот такие фавелы есть, - он мотнул головой в сторону окна. - Из-за этого-то и соориентироваться бывает трудно. Впрочем, я вам уже оьб этом говорил. Да и преступность, сами понимаете, большая. Так что и это имейте в виду. Не дай вам Бог ночью сюда забрести, обчистят за милую душу! Да ладно, если просто обчистят, - Николай посуровел. - А то и порешить могут, у них тут запросто.
- Ну, меня, положим, на нож не так-то просто взять можно! - скорее просто из чувства противоречия, чем хвастовства возразил Андрей Николаю. - У нас, в Мариной Роще, и не в такие переделки влипать доводилось...
- А-а, детство! - пренебрежительно поморщился Огнев. - Там была хоть и шпана, да своя, что н7азывается - родная. Соплеменники! С самым последним блатарём договориться можно было. А тут - всё иначе, вы ж для них не просто жирный индюк-турист, которого пощипать сам Всевышний велел, но белый, почти что гринго, так они тут североамериканцев зовут. А их в Никарагуа и раньше-то не жаловали, а сейчас, после победы сандинистов вообще на дух не переносят. Вы, кстати, с языками-то как?
- Ну, английский прилично, - пожал плечами Андрей. - А вот с испанским - похуже. А если честно - то с пятого на десятое.
- Не беда! - успокоил его Николай. - Английский тут вполне в ходу. Объяснитесь. А испанский - специально изучали?
- Да пережил в своё время увлечение Кубой, - признался Андрей. - А потом - и гражданской войной в Испании. По ходу и языком овладеть попытался. Правда, тогда меня надолго не хватило. Но кое-что в памяти осталось!
- Ах вот оно что! Тогда понятно. Особо, кстати, не расстраивайтесь: у нас тут переводчиков хватает, молодёшь после Мориса Тореза подъехала, надо будет - подыщем вам спутника, - он подмигнул с хитрым видом. - Или - спутницу.
- Это было бы чудесно! - не стал скрывать своей радости Андрей. - А где нас поселят?
- Сначала - в отеле "Интерконтиненталь".
- Подумаем, - сказал Андрей неопределённо. - Посмотрим, где условия получше - там и остановимся.
- В "Интерконтинентале" в основном живут НАШИ, - мягко, но настойчиво заметил Николай. - Вам там будет НАДЁЖНЕЕ!
Новиков поморщился. Не то, чтобы его как-то покоробила эта плохо прикрытая попытка молодого дипломата заставить выбрать РЕКОМЕНДОВАННЫЙ вариант поселения - это было бы ладно. Просто Андрей терпеть не мог давления на себя и это его всегда раздражало. Впрочем, парень-то не виноват, чего на него злиться - он всего лишь исполняет возложенные на него обязанности. Поэтому Андрей очень вежливо сказал ему:
- Думаю, если бы в вашей "Голубке"* (см. приложение 1), было бы слишком опасно, то мои коллеги там не жили бы.
Огнев вздохнул, но больше ничего говорить не стал. Ну и на том ему спасибо.
"Интерконтиненталь" оказался массивным белым зданием кубической формы, с опоясывавшими по каждому этажу общими балконами, куда выходили двери всех номеров. На крыше отеля, за чисто символической металлической оградкой, был разбит самый настоящий сад, в котором, вероятно, очень хорошо бывает посидеть в жару. Интересно, подумал Андрей, а туда всех желающих пускают или всё то предназначено исключительно для постояльцев, что занимают здесь определённые комнаты.
- Внимание, товаришщи! - Огнев привстал со своего места и громко обратился к пассажирам, уже начавшими было радостно выбираться из кресел. - Не спешите, сейчас всех расселим по номерам, списки посольством уже согласованы...
Он потряс в воздухе исписанным с двух сторон листом бумаги.
- У меня - одноместный! Не забыли? - немедленно напомнил о себе товкарищ Голобоев.
- Все будут жить там, где им положено! - отрезал Огнев и отвернулся от настырного соотечественника. Похоже, тот уже успел достать дипломата своими придирками и замечаниями.
В просторном фойе было прохладно - работал кондиционер. Молодой дипломат подошёл к портье - рослому мулату, горой возвышавшемуся над стойкой из тёмно-расного пголированного дерева, о чём-то с ним накоротке перемолвился - тот в ответ кивнул, и махнув рукой своим подопечным, занялся процедурой расселения.
Видимо, по причине долгого перелёта, а может и от смены географических поясов, народ был вял, послушен и в отличие от товарища Голобоева, не спорил и соглашался на все предлагаемые варианты. Людям хотелось просто упасть куда-нибудь в кресло, а ещё лучше - в кровать, и отдохнуть хотя бы полчаса.
Андрей прислонился к прохладной каменной стене и с ленивым любопытством принялся разглядывать своих попутчиков. В полёте, честно говоря, ему было не до этого - спал, немного читал и позволял себе немного расслабиться под бутылочку "Чивас Ригала".
А народ, надо признаться, был весьма интересный. Скажем, взять вон тех троих колхозного вида парней, в тёмно-синих кримпленовых костюмах явно гэдээровского производства (бедолаги, и чего они в эту дрянь вырядились, жарко же, упреют!) - судя по долетавшим до Новикова обрывкам их разговоров, были "спецами" из системы Минсельхоза. Практики, сразу видно, не чиновный люд. Видать, будут знакомить местных крестьян с передовым советским опытом ведения коллективного хозяйства.
А вот та симпатичная пара девчушек - из мира чистого искусства. То ли "театралки", то ли музейные работники.
Ещё занятная группа, держащаяся от всех особняком, молчаливая и какая-то сплочённо-угрюмая. Геологи, вроде бы. Семеро молодых мужчин, в строгих серых костюмах, с короткими стрижками, они меньше всего напоминали разведчиков недр. В их крепких руках, больше подходящих спортсменам или военным, автоматы бы смотрелись куда более органично и естественно, нежели чем геологические молотки или там теодолиты.
У Андрея мелькнули кое-какие догадки относительно этой странноватой компании, но он попридержал их при себе. Не стал озвучивать. Да и кому это надо было?
Затем - монументальный товарищ Голобоев. Вот уж точно: гвозди бы делать из этих людей, не было в мире бы крепче... мда, вот именно, их самых. Как он успел прожужжать всем уши ещё в московском аэропорту: "член ЦК", а в Никарагуа летит - "по идеологической линии". С ним - четверо сопровождающих. В отличие от своего шефа, народ тихий и вполне вменяемый, не лезущий вперёд батьки в пекло и никому своими речами не надоедавший. Едва очутившись в самолёте, они пошептались о чём-то со стюардессой и та усадила ребят в самый хвост, где были свободные места. Там они и просидели весь полёт, потихоньку дегшустируя заблаговременно с собой прихваченные сосуды с "огненной водой". Наши люди, отметил про себя Андрей.
Ещё было несколько человек, представлявших министерство рыбного хозяйства и пищевую отрасль.
И, конечно же, ослепительная латиноамериканка. А вот она-то каким боком прилепилась, хотелось бы знать, к их делегации? Судя по тому, что её имя оказалось в списке Коли Огнева, девушка эта была не из простых и играла в их группе какую-то очень важную роль.
Звали её - Эстелла-Виктория Мария Долорес де Идальго Роальдес де ла Вега. Такие многосоставные имена, насколько было известно Андрею, носили родовитые испанские дворяне. И их потомки на южноамериканском континенте.
Девушка поймала новиковский взгляд, улыбнулась приветливо - и было в её улыбке столько искренней теплоты и тихой нежности, что у Андрея на мгновение защемило сердце и он не смог не улыбнуться ей в ответ.
Тем временем портье, сверяясь со списком Огнева, быстро вписал "компаньеро советико" в свой устрашающего вида толстенный "гроссбух", роздал народу ключи и, кликнув помощников, отправил их развести постояльцев по их номерам. Холл быстро опустел.
- Уф-ф! - тяжело выдохнул из себя молодой дипломат, подходя к Андрею. - Кажется, с рассселением всё прошло удачно, никто не возмущался, даже этот, - он голосом выразил всё своё отношение к товарищу Голобоеву, - "прыщ" цековский тоже вроде бы остался доволен...
- Вы его таки в одноместный поместили? - полюбопытствовал Андрей.
- А как же! - засмеялся Николай. - Как он и просил! Ну просто ши-и-карные условия ему создали: от одной стены до другой от силы два шага, спросонья с кровати по нужде сорвёшься, можно и лбом припечататься ненароком, санузел, кстати, совмещённый, а номер ещё и без выхода на балкон. Здесь в таких обычно местную обслугу селят!
- А остальной люд? - засмеялся и Андрей.
- Не повезло им! - состроил постную рожу Николай, но не сдержался и весело фыркнул: - По двум - и трёхместным номерам распихали, бедненьких! Места хоть и общие, но зато комнаты - отдельные. Просторные, с телевизорами, кстати, все и окна - не во внутренний двор, как у нашего "бонзы", а с видом на город. Ну и балконы опять же присутствуют...
Да уж, воистину: всем - по их потребностям! Так сказать: счастье всем, каждому и чтобы никто не ушёл обиженным!
- Пойдёмте-ка я теперь ваше жилище покажу, - сказал Огнев. - Пятый этаж, ничего?
- Монопенисуально, - махнул рукой Андрей. Ему и в самом джеле было безразлично, на каком этаже жить. Есть крыша над головой и ладно. - Я не привередлив.
- Ну и отлично! Кстати, тут есть неплохой бар поблизости. Как насчёт пива? Я угощаю!
- А почему бы и нет? - пожал плечами Андрей. На том и поладили.
"Как приходит в этот мир
Этот звёздный сувенир?
Из глубин чужих Галактик?
Из коварных чёрных дыр?"
(Елена Леонова, "Стеклянный мир").
"Где-то близко, под удобным
Изголовием моим,
Мир тиктакает, как бомба
С механизмом часовым. "
(Вадим Шефнер, "Мирная ночь").
-------
Андрей жил в Манагуа уже третий день и всё ему здесь очень нравилось. Начиная от людей - открытых, доброжелательных и темпераментных, как и положено представителям южных народов, до архитектуры - тот район, где располагался отель, оказался довольно приличным и, судя по всему, отстроенным сразу же после землетрясения семьдесят второго года; тут были как и роскошные виллы, ранее принадлежавшие чиновникам средней руки, служившим свёргнутому режиму Сомосы, а ныне заселённые ветеранами сандинистского движения или отданные новыми властями под школы и детские сады, так и взметнувшиеся вверх многоквартирные жилые комплексы, назвать которые просто "домами" язык как-то не поворачивался.
Андрею полюбились вечерние прогулки по примыкавшим к отелю улицам. Так приятно было идти по ним, без какой-либо определённой цели, вдыхая полной грудью напитанный непривычными для русского человека запахами, волнующе-будоражащими кровь, так, что голова начинала немного ехать и кружиться; ловить обрывки громких разговоров и весёлый смех прохожих, вслушиваться в долетавшую до ушей разнообразную ритмичную музыку, звучавшую из открытых окон и дверей многочисленных баров, кафе и ресторанов, зачастую функционировавших прямо под открытым небом. Или, притормозив у какого-нибудь перекрёстка, где обосновались смешливые парнишки в шортах и ярких, цветастых майках, что готовили на выставленных здесь же жаровнях невероятно вкусную еду, приобрести у них порцию рыбы или бананов, что жарились на кипящем масле и по вкусу очень напоминали грибы. И запивать всё ледяным пивом, купленным всё у тех же малолетних уличных поваров.
Иногда по дороге ему попадались лавчонки и мелкие магазинчики, торгующие всякой всячиной, и Андрей не отказывал себе в удовольствии, чтобы заглянуть туда. Посмотреть товары, выложенные на широких прилавках или выставленные за стёклами витрин, перекинуться с продавцами парой-другой заученных ещё в Москве фраз (в основном: "Си, синьор!" или, к примеру: "Ме густа эсте куадро!") и быть ими превосходно понятым.
И, конечно же, девушки! Такого невероятно огромного количества молодых и приятных глазу представительниц прекрасного пола на квадратный километр Андрею ещё не доводилось видеть. Даже на Родине, где априори - и кто бы в том сомневался! - их тоже хватало.
Ослепительно белые, смуглые или чёрные лица. Креолки, мулатки и негритянки. А также вполне себе европейки или индеанки. С простыми и сложными причёсками, одетые легко и изящно, кто - в невесомые платьица с большими и легкомысленными вырезами на груди, джинсы или майки с короткими юбчонками, а кто - в военной форме, традиционной для латиноамериканцев "верде оливо"* (см. приложение 17). Многие - с оружием, автоматами или пистолетами. Обращаются с которыми как с какой-либо обыденной для нормального человека вещью - той же сумочкой, продуктовой сеткой или пакетом. И даже заходя в бар, просто ставят их в угол, рядом со столом, а то и вешают в раздевалке, на свободный крючок* (см. приложение 1.)
В одну из таких вот чудесных ночей Андрей и познакомился с Эрнесто Модиной, владельцем антикварного магазина "Эль мар негро". Рослый, но при этом чрезвычайно худой старикан, загорелый до черноты (а это был именно загар, а не просто смуглая кожа), он с достоинством настоящего кабальеро шёл навстречу Новикову по ярко освещённой улочке, куда тот только что свернул, и держа в левой руке наполовину очищенный ананас, срезал с него острым ножичком, зажатым в правой руке, кусочки ароматной и сочной фруктовой плоти, после чего отправлял их в рот.
Но сначала не колоритный типаж (а старикан, несмотря на тёплую погоду, был одет в кирпичного цвета костюм-тройку и светлую рубашку с чёрным галстуком в косую белую полоску, да ещё имевший выбегавшую из кармашка жилеткеи толстую золотую цепочку - с часами, разумеется, а с чем же ещё?), а его нож, которым никарагуанец орудовал, привлекли внимание Андрея.
Насколько он разбирался в металлах, инструмент был изготовлен отнюдь не из мельхиора и уж тем более не из нейзильбера* (см. примечание 19), а из самого что ни на есть чистейшего серебра. Спроси Андрея кто-либо: по каким интересно признакам он определил это, Новиков бы просто пожал плечами - а пёс его знает! Определил и всё тут! Но то, что это было именно серебро - он ни капли не сомневался!
Старикан перехватил взгляд Андрея, сдвинул брови и, безошибочно угадав в Новикове иностранца, вежливо поинтереосвался у него по-английски6
- Сорри?..
- О, вы знаете английский! - обрадовался журналист, тоже переходя на язык сынов туманного Альбиона. - Простите за навязчивость, но я гляжу: нож у вас уж больно интересный...
- Ещё бы! - заулыбашлся старикан и не удержался, гордо похвастался: - Говорят, принадлежал родному брату самого синьора Колуба - Бартоломео. Я его по случаю прикупил в Санта-Доминго, на местном рынке. Может действительно вещь с историей, а может и нет, - он самокритично пожал плечами, - Не знаю. Но то, что ножу, безусловно, не одна сотня лет - это я вам как профессионал говорю...
- Вы историк, - понимающе покивал ему Андрей, на что старикан отрицательно покачал головой:
- Ну что вы, синьор, я хотя и связан со служением богине Клио, но мои интересы лежат несколько в иной плоскости. Я, видите ли, торговец старинными вещами. Антиквар.
И протянул Андрею руку - тот с удовольствием пожал её:
- Очень приятно! А я - Новиков. Андрей. Журналист.
- Европа? - безошибочно определил место проживания своего нового знакомого синьор Модина.
- Почти угадали, - сказал, улыбнувшись Андрей. - Из Советского Союза.
- О-о, компаньеро советико! - удивился антиквар. - Впервые сталкиваюсь с вашими, хотя и немало постранствовал по свету. Кстати, а не хотите ли заглянуть ко мне? - он кивнул на сиявшую по соседству красным неоном вывеску какого-то магазинчика. - Это вон там, далеко идти не придётся.
- А почему бы и нет? - охотно согласился Андрей. В гостях у латиноамериканских антикваров ему бывать ещё не доводилось.
Зашли. К великому разочарованию Новикова магазинчик его чем-либо особенным и из ряда вон выходящим не поразил. Скорее он походил больше на маленький провинциальный музей, которыми была так богата отечественная глубинка: две просторные комнаты со множеством шкафов, за толстыми стеклянными дверцами которых лежали на полочках разнообразные предметы - ножи и ложки, как новые, так и старинные, какие-то чашки и деревянные шкатулочки, ветхие свитки, свёрнутые коврики, веера, чернильницы, вырезанные из зеленоватого камня, возможно, нефрита, чугунные фигурки, изображавшие гордых испанских грандов и и воинственных индейцев, красочные эмалевые миниатюры, совсем уж древнего вида фотоснимки в деревянных рамочках,, потемневших от времени, чётки из тёмно-красных полупрозрачных самоцветов - наверное, аквамаринов или гранатов, Андрей не очень-то хорошо разбирался в минералогии.
- Ну, за знакомство! - совсем по-русски провозгласил тост гостеприимный хозяин и отсалютовал Новикову рюмочкой. Тот в ответ вскинул свою.
Выпили.
Пьянящий, с отчётливым шоколадным привкусом, благородный напиток мягко провалился в пищевод.
Чёрт, да это ж настоящая амброзия! Ничего похожего на резковатые тона грузинских или азербайджанских коньячных сортов, что частенько доводилось пить Новикову.
- Тоже раритет? - он кивнул на бутылку.
- А как же! - явно довольный произведённым эффектом, хозяин дружелюбно осклабился. Ему действительно была приятна искренняя похвала гостя. - У меня их пять штук осталось, подарок, в своё время старина Хэм презентовал...
- Да вы что! - изумился Андрей. А старикан-то наш оказывается - с ИСТОРИЕЙ! Если, конечно, не выдумывает, то для любого журналиста такой человек - просто клад!
- Да-да! - живо подтвердил антиквар и вновь шустро наполнил рюмочки. - Были мы тогда молоды, любили кулаками помахать...
И тут же начал рассказывать удивительную историю, которую Андрей тут же, что называется - "не отходя от кассы", с удовольствием выслушал, изредка черкая ручкой в блокноте, отмечая в нём интересные подробности и фамилии главных действующих лиц, чтобы потом ничего не забыть или, не дай Бог, не напутать. Про себя уже твёрдо решив, что сделает об этом материал. Человек, лично знавший Хэмингуэя - это вам, ребята, не фунт изюму!
- ... Есть в Торонто такой писатель - Морли Каллахэн* (см примечание 20), - рассказывал между тем, весь радостно светясь от нахлынувших на него воспоминаний, синьор Модина, не забывая при этом пополнять посудины коньячком. - Он-то меня и познакомил, когда в конце двадцатых я приехал в Париж, с Эрни, ну, с Хэмом то есть. Вместе девчонок "кадрили", вместе по городу шлялись. Да, с нами тогда ещё Скотт Фитцджеральд крутился, да-да, тот самый!.. Так вот, сейчас уже и не припомню из-за чего тогда Хэм с Морли поцапались. То ли прекрасная дама яблоком раздора выступила, то ли парни не сошлись в едином взгляде на мировой литературный процесс... Да сиё и неважно! Главное-то, в другом - каждый стоял на своём и уступать противнику не собирался. Ситуация сложилась патовая, поэтому, не долго думая, решили её разрубить по-мужски: то есть, через поединок. Боксёрский - благо, что оба неплохо разбирались в этом виде спорта.Рефери взялся быть Скотти. Определили правила: сам бой - четыре раунда по одной минуте, с двухминутными перерывами. Сущий пустяк для настоящих мужиков, как видите!
- Да уж! - согласился с антикваром Андрей.
- Хэм с самого начала пошёл в жёсткую атаку, буквально размазал Морли по рингу и мы уж думали, что всё, парень спёкся. Ушёл в глухую защиту и только и делал, что шарахался от Эрни. Но как чуть позже выяснилось: мы серьёзно ошибались, да и Эрни, видать, тоже. А может Каллахэну просто повезло. Одним словом, когда Эрни выдохся, Морли нанёс ему сокрушительный удар. В кровь физиономию разбил, с ног свалил. Скотти фиксирует нокаут - и тут только выяснилось, что раунд-то длился не минуту, как первоначально уговаривались, а все четыре. О чём я парням и сообщил. Однако и Морли, и Скотти ничего переигрывать не стали, заявив, что, мол, всё по-честному было. И что раз Хэм не возражал, то, значит, матч состоялся!
Модина помолчал немного, потом усмехнулся, продолжая свой рассказ:
- Знаете, синьор Андрэ, вот с той поры между Эрни и его приятелями отношения заметно и охладились. Ибо до конца дней своих Эрни был твёрдо убеждён, что его специально тогда подставили!
- Ну, а коньяк? Он-то каким боком к этой истории причастен?
Он церемонно поклонился.
Разговор затянулся почти до самого утра. Но Андрей ни капли не пожалел потраченного на эти импровизированные посиделки времени. Во-первых, это же была его работа: поиск интересных людей, героев будущих публикаций. А, во-вторых, синьор Модина уже сам по себе оказался до чрезвычайности занятной личностью и замечательным собеседником.
За немало прожитых на этом свете лет он объездил практически весь мир, заглядывая подчас в такие невероятные места и дикие углы планеты, куда вообще не ступала нога другого человека.
Что до антикварного бизнеса синьора Модино, то это было чисто семейное предприятие, доставшееся тому в наследство от своего отца, а последнему - от деда. И, судя по довольным, хотя и уклончивым замечаниям старика, на хлеб с маслом да и (чего уж там скрывать очевидные вещи!) с солидным слоем чёрной икры ему с этого бизнеса вполне хватало.
Когда гость прощался с радушным хозяином, тот под влиянием вспыхнувшей к нему симпатии, неожиданно преподнёс два воистину дорогих и ценных подарков, как от того Андрей не открещивался. Это была бутылка того самого, "хэмингуэевского", коньяка и старинный браслет - довольно простой, на первый взгляд, но при этом весьма оригинальный, состоявший из перемежавшихся между собой металлических пластинок и кусочков янтаря, внутри которых застыли какие-то мелкие насекомые, не то стрекозы, не то тараканы.
- Берите, берите, синьор Андрэ, потом будет, что вспомнить о нашей встрече, когда покинете эти благословенные края! - настаивал старик. - Напиток - просто прелесть, сами убедились, а эта вот вещица, - он помахал браслетом перед журналистом, - вообще штука очень древняя. Судя по рисункам, что выгравированы на вот сиих пластинках - работа инкских мастеров. Бронза и янтарь. В общем-то, для них - материалы нехарактерные, но порой встречаемые во время раскопок... Я, правда, не археолог, но кое-какую литературу по этой части читал, у наших историков. Профессия, сами понимаете, требует!
- Вы с ума сошли, синьор! - ещё раз попробовал было сопротивляться Новиков, смущённый и одновременно до глубины души растроганный этими, воистину королевскими дарами, но тут уже Модина проявил твёрдость характера, и Андрею пришлось уступить. Он надел браслет себе на левую руку, а бутылку засунул в пакет, который ему тоже преподнёс антиквар, и, распрощавшись, покинул магазинчик.
... У себя в номере Андрей прежде всего принял ванну - холодная вода заметно взбодрила его, успевшего таки порядком устать за эту бессонную ночь. А уже затем Новиков уселся за письменный стол, придвинул к себе пишущую машинку (маленькую, удобную и тихую в работе итальянскую "Оливетти" - это тебе не то, что по-пулемётному громыхающие отечественные монстры, на которых частенько доводилось работать Андрею дома) и, изредка заглядывая в блокнот, где были пометки, сделанные по ходу рассказа своего нового знакомого, быстро набросал материал.
Ни грамма политики не было в нём, только людские судьбы, бокс, мэтры искусства. А также дни, проведённые будущими звёздами литературы и антикварного бизнеса в годы своей бурной юности среди сияющих огней довоенного, суматошного, но такого удивительного и прекрасного города Европы - Парижа. Всё было сплавлено в этой работе, понравившейся и самому автору.
Поставив заключительную точку, Андрей ещё раз перечитал текст и откинулся на спинку стула. С удовольствием потянулся.
Спать больше не хотелось, и, поэтому, несмотря на ранний час, Андрей решил отправить текст в Москву. Конечно, можно было бы заглянуть в пресс-центр и воспользоваться телетайпом, но куда-то идти сейчас Новикову хотелось меньше всего - и он решил воспользоваться обычным телефоном. Благо, что связь с Москвой была бесперебойная.
Андрей без труда дозвонился до международной телефонной станции. Дежурила Эвита, с которой Новиков уже был заочно знаком. Она тоже сразу узнала журналиста:
- Буэнос диас, синьор, рада вас слышать! Вам Москву?
- Да, Эвита, если вас это не затруднит...
- Что вы, синьор! Одну минуту, - голос уплыл на мгновение, растворившись в шорохе проводного эфира, что-то там в трубке пощёлкало и Эвита вновь напомнила о себе:
- Синьор, соединяю!
И секундой позже в трубке раздался вечно недовольный голос секретарши Зиночки:
- Да, вас слушают!
- Привет, Зинуль, - заторопился Андрей (время, как известно, деньги - а связь с другим полушарием стоила недёшево; и хотя в редакции средств на неё не жалели, тем не менее, зря транжирить финансы родного издания не стоило). - Это я. Давай, скоренько записывай...
- Ты, что ли, Новиков? Ох уж, неугомонный ты наш! - вздохнула с деланной неприязнью Зиночка. - Шесть дней, как в командировке, а уже второй материал строчишь... Забыл, что ли: мы ж не еженедельник, мы вообще-то раз в месяц выходим. И что в редакции не ты один работаешь?
- Пиши давай! - оборвал её нравоучения Новиков. - А то шефу пожалуюсь. А он - не я, мужик простой: не нравится - можешь сразу по собственному!.. На твоё место всегда желающие найдутся, более, понимаешь, толковые...
- Ой, напугал ежа, сам знаешь чем! - фыркнула ни капли не расстроенная угрозами Новикова Зиночка и снисходя до собеседника великодушно молвила:
- Диктуй уж, стахановец ты наш, я - вся внимание!
Чего-чего у Зиночки было не отнять, так это совершенно дикой работоспособности, которой искупалось всё её бахвальство и словоблудие. Не теряя времени, Андрей быстро зачитал девушке свой материал, поинтересовался: не повторить ли? (на что получил язвительный ответ: мол, стажёршам будешь повторять, а мастеру - не надо!) - и, пожелав здоровья и всяческих успехов, отключился. За тест можно было не беспокоиться: Зиночка была отменной стенографисткой, любую начитку брала, что называется, "влёт", с голоса. За что её и ценили в журнале.
В комнате постепенно светлело, утро решительно вступало в свои права - и Андрей потянулся было к настольной лампе, чтобы её выключить. Да так и замер, как вкопанный. Потому что увидел слабый розоватый отсвет, падавший с левого запястья прямо на поверхность полированной столешницы. Это светился подарок синьора Модина. Точнее, отдельные его элементы - те, что были изготовлены из вроде бы янтарных вставок.
Будем надеяться, что это не радиация, несколько нервно хмыкнул про себя Андрей.
Но всё ж таки интересно: светящийся янтарь! Ни о чём подобном Андрей до сего дня не слышал. Может - какие-нибудь там фосфорные напыления? Хрен их, древних инков, разберёт, до чего они у себя могли додуматься? Фосфор или, скажем, урановосодержащие смолки?
Что там антиквар говорил о том, как этот браслет к нему попал? Через какого-то индейца, давнего снабженца синьора Модины всякого рода диковинами, которые он откапывал в сельве, где хватает затерянных городов и древних захоронений, неизвестных современной науке, но прекрасно ведомых местному населению. Откуда оно их и тягает временами - прокорма своего ради, благо, что за них неплохо платят.
Ну ладно, будем считать, что с браслетом всё в порядке, хотя, конечно, подстраховаться и не помешает. Так, на всякий случай. Как в подобных ситуациях любил говорить Сашка Шульгин: "Если вы параноик - это совсем не означает, что за вами не могут не следить!"
Поэтому Андрей позвонил в посольство. И, представившись дежурному, попросил срочно найти ему Огнева.
- Так рано же, товарищ Новиков! - возмутился сей ранней просьбе посольский. - Здесь же не Союз, у нас тут слишком рано на работу являться не принято... Стойте! - тут голос дежурного разительно переменился, став из сонно-благодушного - напористо-энергичным. - Как вы сказали? Новиков? Андрей Дмитриевич? Журналист?
- Ну да, - не понял столь неожиданной реакции клерка на своё имя Андрей. - А в чём, собственно, дело?
- Так вас же со вчерашнего дня все наши ищут! - торопливо зачастил посольский. - И к вам в отель приходили, и в пресс-центре искали...
- Стоп! - решительно прервал это словоизвержение Андрей, и дежурный послушно умолк. - А теперь внятно и без лишних подробностей: кто меня искал конкретно и зачем я ему понадобился?
- Партком! - с благоговением в голосе выдохнул дежурный. - Сегодня у нас заседание, внеочередное, будет рассматриваться персональное дело.., - и тут же закашлялся, сообразив, что сболтнул лишнего.
О как! И недели в Манагуа не прошло, а уже местной знаменитостью у своих успел заделаться! А он-то, наивный, думал, что уж тут-то, в южных краях латиноамериканской забугорщины, хоть на время, да можно было позабыть о повседневных реалиях родного Отечества! Как бы не так!
Вот же, блин горелый, повезло, как утопленнику! Давно на него не сыпались неприятности так густо, как это случилось с ним за последний месяц. Разрыв с Ириной, завёрнутая институтским начальством скандальная статья о любовных предпочтениях совпадающих по своим психотипам людей (в пылу некоей внутренней фронды провокационно озаглавленная Андреем как "Пол и характер"* (см. примечание 21), последующий за этими уход из стен так и не ставшего родным НИИ, нелепая, на пустом вроде бы месте возникшая конфронтация с товарищем Голобоевым... Словно бы за эти неполные четыре недели он, Новиков, выбрал весь годовой запас всего дурного, что наряду с хорошим полагается каждому нормальному человеку.
Спать уже расхотелось окончательно. Даже просто подремать минут тридцать до визита в посольство, дабы восстановить физические и психические силы изрядно утомлённого за эту ночь организма. А поскольку до заседания парткома оставалось часа три, то следовало провести их так, чтобы потом не было мучительно стыдно за бесцельно проведённое в ожидании своего партийного аутодафе времени. Тем более, что душа активно жаждала опробовать коньяк, презентованный синьором Модина. Имелась и "закусь" подходящая, куда ж без неё, мы ведь не алкоголики какие запойные, чтоб драгоценный напиток "всухую" хлестать. Вон она, в холодильнике угнездилась: две почти полные тарелочки. Одна, с холодным филе из камбалы в соусе "Кайбарьен", и вторая, с фасолью по-ориентальски, все - остатки былой роскоши, приготовленной три дня назад кубинским коллегой Андрея - корреспондентом агентства Пренса Латина Аугусто Риверой (текилы с ним тогда они выпили немеряно - за знакомство, а вот до закуски почему-то дело так и не дошло, вот и пригодилась, родимая!). Ещё в холодильнике имелись половинка лайма, небрежно распластованная скальпелем (??) на три неравных дольки (скальпель наличествовал также), да стакан пепси-колы, почему-то украшенный по ободку следами губной помады... Чьей вот только - сейчас уже и не упомнишь, вроде бы были какие-то девицы, что привёл с собой Аугусто, но вот пили ли они с ними или просто заглянули минут на пять, как это называется, "по-соседски", Андрей с полной уверенностью утверждать не мог. Память решительно отказывалась идти навстречу в столь деликатном вопросе...
Заседание парткома проходило в конференц-зале посольства. Как сразу понял Андрей, окинув собравшихся здесь людей внимательным взглядом, наиболее активными участниками предстоящего шоу оказались представители технического персонала - "чистые" дипломаты и близкие к ним "спецы" постарались всеми правдами и неправдами отбояриться от столь важного партийного мероприятия. Оно и понятно: у народа и без того своих дел хватало! А вот для "технарей" - особенно для закомплексованных и по обычной своей работе зависимых от "чистых", такие собрания были и развлечением в череде утомительных будней, и вдобавок благодатной возможностью "поддеть" того или иного, по их мнению, чрезмерно зазнавшегося шефа. А уж Новикова - так в особенности!
И причины их нелюбви к себе Андрей прекрасно понимал: ну кому, скажите-ка, понравится столь независимо ведущий себя человек, запросто плюющий на посольский коллектив, да ещё и позволяющий себе "неподконтрольные" и никем "не согласованные" контакты с местным населением?
О чём Новикову так и заявили с пролетарской прямотой и большевистской беспощадностью собравшиеся товарищи.
Андрей на это лишь хмыкнул про себя, но говорить пока ничего не стал, момента подходящего не нашёл. Былое раздражение у него уже прошло и сейчас он только веселился в душе, слушая летящие в свой адрес гневные филиппики.
Откровенно говоря, все эти претензии мелкой партийной шушеры не стоили и выеденного яйца, ибо свои прямые журналистские обязанности он выполнял на все сто процентов, Москве присылаемые материалы - нравились: что по линии молодёжного журнала, что - по ведомству ТАССа, и не какому-то там посольскому парткому было судить о качестве его, Новикова, работе.
- ... Но главное не это, товарищи, - продолжал меж тем свою пламенную речь впавший в ораторский раж секретарь парткома, сидевший в посольстве на скромной должности то ли старшего сантехника, то ли рядового сотрудника архива. - А то, что коммунист Новиков позволяет себе в рабочее время заниматься пьянством! Да-да!! Что не только не красит его, как советского человека, но и бросает тень на весь наш дружный и сплочённый коллектив! Да и сейчас, - при этих словах секретарь выразительно шмыгнул ярко-сизым, должно быть от здешнего загара, носом и торжествующе оглядел присутствующих, - товарищ Новиков позволил себе явиться сюда в непотребном виде! Коньяк изволили пить! - возгласил он с каким-то болезненным злорадством в голосе. - И никак не меньше трёхсот грамм употребили!..
Ого, восхитился такой безошибочной точности Андрей, да мужчина-то у нас, оказывается, спец! Ведь с трёх метров запах взять, заранее купированный лаймом - это ж не каждый сможет! Как это подобных асов на Западе именуют? "Сомелье"? Воистину, не только быстрых разумов Невтонов государство российское рождать способно.
Андрея, что называется, "понесло": он уже в открытую издевался, хотя и сохраняя при этом серьёзную мину на лице, над посольским секретарём. Это поняли все присутствующие и затихли, не подавая никаких звуков. Кто - от того, как бы чего не вышло, кто - по причине никогда не высовываться на подобных мероприятиях, а кто - и со злорадством, наблюдая как москвич "хлещет" много о себе полагающего партийного чинушу.
Но старого опытного интригана, каковым безусловно являлся Анисимов, так просто сбить с рабочего настроя было трудно. А уж тем паче - выставить себя в глазах присутствующих в смешном виде - и подавно. Секретарь в таких делах собаку ещё на Родине съел и не поморщился. Причём, не одну. Знал, как в подобных ситуациях держать удар, что тут же немедленно и продемонстрировал, пустив в ход давно отработанную и беспроигрышную схему.
- Вот, товарищи, сами видите, к чему приводит общение незрелого коммуниста с буржуазной средой места нашего временного пребывания! - с горестным видом покачал головой Анисимов. - К сожалению, там, на Родине, ещё не всегда внимательно подходят к подбору квалифицированного персонала для ответственной работы за границей. Есть предложение... - он не договорил, прерванный громко хлопнувшей дверью. Разом наступила мёртвая тишина, в которой прозвучали уверенные шаги, и чей-то голос, со слегка барственной интонацией, поинтересовался:
- А что здесь, собственно, происходит? Что за собрание, да ещё в самый разгар рабочего дня? Может мне это кто-нибудь сейчас объяснить?
Андрей обернулся. В центре помещения монументально возвышался - да-да, именно монументально, иного определения, пожалуй, было и не подобрать! - кряжистый, как дуб, крепко сложенный мужчина, в строгом сером костюме, возрастом лет эдак сорока пяти-пятидесяти. И был он (мужчина, разумеется, а не костюм!) Андрею прекрасно знаком! Как и его любимая дочурка, выглядывавшая из-за правого плеча своего отца - миловидная девчушка, в модном синем джинсовом костюмчике, вылитая Одри Хёпберн! Такая же восхитительная красотка, с ослепительной улыбкой и тонкими, аристократическими чертами лица, высокая и лёгкая, вся какая-то воздушная и почти летящая, с настороженно-ищущим взглядом маленькой девочки, трепетно ожидающей большой и чистой любви.
Её лицо, казалось, постоянно играло, так быстро и часто меняясь, что люди боялись опоздать поймать её ускользающий от постоянных нескромных взоров взгляд.
Уж кого-кого, но только не их Андрей ожидал сейчас увидеть здесь!
Откуда-то сбоку ловко вывернулся Огнев, скользнул к Анисимову быстрым, ТЕКУЧИМ шагом и вполголоса, но так, что услышали все, кто находился в зале! - со значением произнёс:
- Разрешите представить, товарищи: Иван Фёдорович Замятин, заведующий сектором Латинской Америки и стран Карибского бассейна Центрального Комитета партии!
И скромно отошёл в сторону, всем своим видом давая понять окружающим, что он своё дело - сделал.
Помалкивали и остальные участники "судилища", старательно отводя глаза от требовательного взора высокого гостя.
Молчание затягивалось.
- Так, персональное дело у нас, - решилась наконец ответить какая-то девушка из числа сидевших в зале. - Коммуниста Новикова.
- И в чём же он провинился? - весело хмыкнул Замятин, словно бы только что заметивший Андрея. Показалось тому или нет, но высокий гость ободряюще подмигнул журналисту, но было это так мимолётно и неожиданно, что Новиков засомневался: а был ли мальчик?
- В братской! - тут же не преминул поправить его Огнев, состроив при этом самую что ни на есть каменную физиономию.
- В братской стране, - ожёг коллегу ненавидящим взглядом Анисимов, но спорить не стал, поостерёгся, не те у мужика оказались карты, как бы и не краплёные! - Затем - пьянство на рабочем месте, неразборчивость в связях...
Он замолк, беспомощно кусая губы и словно бы ожидая, что кто-нибудь поддержит, придёт ему на помощь. Таковых в зале не нашлось.
Пауза затягивалась, и тогда Замятин с совершенно серьёзным видом поинтересовался:
- И что же? Он вот так быстро успел разложиться и никто ничего не смог поделать?.
- Были сигналы, - обречённо сказал Анисимов. И совершенно по-детски шмыгнул носом. И ссутулился. Как будто ему на плечи опустили неимоверно тяжёлый груз. Плиту, к примеру, бетонную.
Секретарь продолжал мяться и тосковать.
- Я не слышу! - повысил голос Замятин.
- Товарища Голобоева. Он ведь тоже из ЦК, - забормотал Анисимов.
- Какой ещё там Голобоев? - нахмурился высокий гость и обернулся к послу, неведомо как появившемуся в зале. За его спиной, в настежь распахнутых дверях, предусмотрительно не выдвигаясь на первый план, толпились ещё какие-то люди. - Насколько я в курсе, - теперь уже в голосе Замятина звучал откровенный яд. - Каких-либо ещё представителей Центрального Комитета, кроме вашего покорного слуги, в Манагуа не направляли. И вообще: кто это такой - "товарищ Голобоев"?
Посол, которому адресовался данный вопрос, затравленно задёргался, лицо его и без того пунцово-красное, побагровело ещё больше, он в отчаянии заозирался, пока не наткнулся взглядом на Огнева и умоляюще воззрился на него: мол, выручай, Коля! А уж за мной-то не заржавеет, из одного же котелка хлебаем, чай, не враги-то друг другу!
И Коля не подвёл. Выручил. Почтительно склонился к уху Замятина, что-то коротко ему прошептал.
На лице москвича проявилось выражение, какое обычно возникает у человека, сдуру влетевшего в жирную коровью лепёшку.
- Ах, вот оно что! - презрительно морщась, протянул, как плюнул, Замятин. - Тогда мне всё понятно. Что ж, передайте нашему бдительному товарищу, чтобы он зашёл ко мне сегодня... Скажем, после семи вечера. Поговорим о формах и методах работы отдельных граждан за рубежами нашей Родины.
Посол торопливо закивал.
- А вы, товарищ Анисимов! - палец высокого гостя упёрся в грудь совершенно потерявшегося секретаря. - Попрошу, чтобы в следующий раз вы устраивали, пожалуйста, партийные собрания, во-первых, во внерабочее время, во-вторых, исходя из заранее составленного графика - кстати, хотелось бы узнать, таковой у вас имеется? - и, в-третьих - что самое главное! - базируясь на реальных просчётах и недоработках отдельных наших товарищей! А не на липовых фактах и сплетнях разного рода сомнительных личностей. Вы меня поняли?
Анисимов, чувствуя что гроза, кажется, уже миновала, облегчённо выдохнул воздух из лёгких и торопливо закрыл собрание.
Участники быстренько потянулись к выходу, а Замятин шагнул к Андрею. Улыбнулся дружески, открыто и протянул руку:
- Ну, вот и свиделись, Андрей Дмитриевич! Очень рад! Пойдём, что ли, чего-нибудь прохладительного выпьем на свежем воздухе, а то уж больно-то жарко у вас тут, не то, что в Первопрестольной!
И хитро подмигнув Новикову, повлёк его за собой.
Глава 3.
За два дня до описываемых событий. ЗВОНОК ПО ЗАЩИЩЁННОЙ ЛИНИИ МАНАГУА (военный атташе посольства СССР в Никарагуа полковник Роман Руднев) - Москва (генерал-лейтенант Суконников, ГРУ).
- Здравия желаю, товарищ генерал!
- И тебе не хворать, полковник! Что у тебя?
- По нашему проекту возникли некоторые затруднения, товарищ генерал...
- Что-о?! Какие ещё там затруднения? Конкретней!
- Группа не может получить "добро" от местных властей на выдвижение в исходный район действий. Заявляют, что, дескать, там - крайне неблагоприятная обстановка, в связи с чем они не могут гарантировать полной безопасности нашим людям.
- Посла не пробовали подключать?
- Так точно, товарищ генерал! Однако он категорически отказывается давить на руководство сандинистов.
- Вот как? И чем же он мотивирует свой отказ?
- Тем, что у него нет соответствующего распоряжения от своего министра. Или хотя бы - из ЦК. Последнее, мол, даже предпочтительнее, говорит.
- Вот как? Я гляжу, разбаловался он у тебя, полковник, совсем армию ни в грош не ставит, перестраховщик хренов! Ладно, будет ему ЦК. Всё, до связи!
------*------
ЗА СУТКИ ДО ОПИСЫВЕМЫХ СОБЫТИЙ. ЛОНДОН, ПЭЛЛ-МЭЛЛ, "ХАНТЕР-КЛУБ".
В этом уютном помещении, больше похожем на кабинет серьёзного политика или крупного учёного, о чём несомненно говорило его внутреннее убранство (массивный письменный стол из красного дерева, изготовленный в ранние годы царствования молодой королевы Виктории, внушительные шкафы, числом более пяти, с книгами, на стенах - сплошь картины, изображавшие природу, и не простые ПАСТОРАЛИ, а грозно-мрачные СТИХИИ: бурно-беснующее штормовое море, острые пики нелюдимых скал, пропарывающих своими вершинами низко нависшее над ними свинцово-грозовое небо, величественный - куда там Ниагаре! - водопад, все, к слову, подлинники, поздние Фредерик Чёрч и ранний Рокуэлл Кент* (см. приложение 22) ; в дальнем левом углу, если смотреть от входа, большой глобус, на подставке - большой телевизор) находились пять человек.
Личности широкой публике - малоизвестные, да они и не стремились к особому паблисити* (см. приложение 23), разумно полагая, что сие более свойственно разного рода парвеню и нуворишам, нежели - ИСТИННЫМ ПЕРСОНАМ ВЛИЯНИЯ, каковыми они и являлись на самом деле.
В той организации, что ПОСВЯЩЁННЫЕ именовали - "СИСТЕМОЙ" или попросту "КЛУБОМ", а профаны - "КРУГЛЫМ СТОЛОМ", известной среди мировой прессы и прочих политических движений, как неформальная ассоциация значимых в своих сферах деятельности лиц, нечто вроде "Римского Клуба"* (см. приложение 24), данная пятёрка давно уже представляла своего рода фракцию "непримиримых", ибо всегда и с завидным постоянством ратовала за наиболее радикальные методы разрешения проблем, которые часто вставали на пути реализации тех или иных ПРОЕКТОВ "СИСТЕМЫ".
Такой ярко-выраженный фанатизм этой группы нравился в "КЛУБЕ" далеко не всем, их - и не без оснований! - подозревали в желании подмять под себя всю организацию. Однако пока "пятёрку" терпели".
Ибо слишком многое зависело от неё, да ещё и вывести вот так запросто "непримиримых" из ДЕЛА, грозило куда большими катаклизмами и неприятностями, чем это было, скажем, как совсем недавно у "бильдербергов"* (см. приложение N 25).
Несмотря на свой фанатизм и "братскую" сплочённость (о чём издевательски нет-нет да проезжались старые члены "КЛУБА"!) всё же они были осмотрительными людьми и старались зря не подавать остальным соратникам по "СИСТЕМЕ" лишних поводов к подозрениям в отношении себя любимых.
Ни к чему это было. Все же вопросы решались Председателем в ходе ЯКОБЫ СЛУЧАЙНЫХ встреч и пересечений в самом "Хантер-Клубе", куда члены "пятёрки" наведывались, как к себе домой.
И то, что глава фракции вот так собрал всех вместе - пусть и не в обычных помещениях заведения, а в каком-то непонятном кабинете, говорило о чрезвычайной важности предстоящего обсуждения.
Четверо участников расселись в удобные кресла, полукругом расставленные вокруг письменного стола, за которым обосновался сам Председатель.
- Свой приезд замотивировали ЧИСТО? - поинтересовался он, ни к кому конкретно, в общем, не обращаясь. Дождался утвердительных кивков, после чего не глядя протянул руку к стоявшей на столе бутылке "Джек Дэниэлса" двадцатилетней выдержке, разлил по небольшим серебряным стопочкам - по слухам, лично подаренных Председателю самим Черчиллем после его знаменательной речи в Фултоне* (см. приложение N 26), и приглашающе кивнул на них соратникам. Мол, чего ждём?
- Ну, во-первых, я рад вас снорва всех вместе видеть, - начал Председатель обводя каждого из присутствующих внимательным взглядом своих серых, КОЛЮЧИХ глаз. - Последний раз таким составом мы, если не ошибаюсь, собирались девять лет назад, когда возникла небезызвестная ситуация в Вудстоке* (см. приложение N 26). И тогда вовремя предпринятые и согласованные меры нашей группы принесли каждомуиз вас весьма ощутимые дивиденды. Не так ли?
- И к чему сейчас эти воспоминания? - поморщился один из членов фракции, седовласый и сухощавый мужчина ярко выраженной семитской наружности. - Не лучше ли сразу к делу? Время - деньги, джентльмены! Не нами, понимаете, сказано.
Тот, кого назвали Ароном, скептически покривил губы. Но ничего не сказал. А вот его сосед слева - рыхловатый толстяк в коричневом костюме, заинтересованно заёрзал в своём кресле, соседи же справа - блондин нордической внешности, одетый в зелёную охотничью куртку, из-за ворота которой выглядывал толстый шерстяной свитер грубой вязки.
- Шанс этот, - Председатель поднял свой стаканчик на уровень глаз и секунду полюбовался узором на его корпусе, прежде чем выпить. -
- Шанс этот позволит нам выйти ЗА ПРЕДЕЛЫ. Вы понимаете, о чём это я говорю?
Первым опомнился Арон. Как и все представители своего исторического народа, он чётко уловил смысл сказанного, стремительно наклонился к столу, почти вплотную к Председателю - тот даже чуть было не отшатнулся, но вовремя взял себя в руки, сохранил хорошую мину при непонятной игре, и свистящим, злым шёпотом осведомился у своего визави:
- Джордж, это то, о чём я сейчас подумал? - и взвизгнул, не выдержав затянувшейся паузы: - Только не врать, иезуит чёртов, достали уже всех ваши интриги!
- Я - добрый англиканец, - с достоинством произнёс Председатель и укоризненно посмотрел на Арона - но так, что тот смутился и забормотал что-то себе под нос извинительное. - Да, это то, о чём вы подумали.
Арон облизнул внезапно пересохшие губы, оглянулся растерянно на своих соседей, но те пребывали по-прежнему в лёгкой прострации, потом вспомнил о зажатой в руке стопке, поднёс к губам и резко осушил её. Председатель одобрительно кивнул. Тут опомнились и остальные члены фракции.
- Подробности - можно? - этот вопрос задал бородач. Толстяк поспешно дёрнул его за руку, предостерегающе шикнул: " Свенсон, умоляю, только не здесь!.." - на что тот недовольно дёрнул плечом, освобождаясь от его захвата. Недовольно буркнул:
- А собственно почему? Мы всегда здесь обсуждаем свои конфиденциальные проблемы? Тем более, что в Клубе своих слушать не принято, обслуга постоянно проверяет гостевые помещения на предмет наличия "жучков", да и любой из "хантеров", появись вдруг у него такие подозрения, может пригласить своих специалистов со стороны... О нарушениях этого правила я что-то совсем не упомню...
Конечно, это было не так, и правила для того и придуманы, чтобы их постоянно - или изредка, это уж как кому повезёт! - нарушали, но в общем и в целом в "Хантер-Клубе" было БЕЗОПАСНО. Особенно - для СВОИХ.
- Совершенно верно, - поддержал бородача Председатель. - Тут всё чисто, но для дополнительной гарантии безопасности я рискнул вас пригласить не в ресторан "Клуба", и не в прочие его помещения, а именно в этот кабинет.
Он обвёл его широким жестом руки и, предваряя вопросы остальных "фракционеров", пояснил, криво дёрнув щекой:
- Это аппартаменты главного дворецкого. Я не думаю, что кто-нибудь захотел бы слушать комнаты обслуги.
И самодовольно улыбнулся.
- Логично, - не мог не согласиться с ним толстяк, успокаиваяясь.
- А подробности случившегося таковы, - меж тем вернулся к основной теме разговора Председатель, наполняя по новой стаканчики напитком. - Наши старшие партнёры потеряли, - тут он понизил голос до едва слышимого шёпота, называя ЗАВЕТНУЮ ФРАЗУ, но тем не менее сказанное расслышали все - расслышали и отреагировали все разом - толстяк непроизвольно охнул, хватаясь своими пальцами за жирные щёки, бородач сдержанно выругался - только почему-то не на своём родном языке, а на каком-то схожем с русским, и Председатель всё время контролировавший партнёров сделал немедленно зарубку на память, Арон обалдело распахнул рот, и даже вечно невозмутимого блондина--"арийца" проняло.
- Да-да! - с напором повторил Председатель. - Именно это самое.Пока о потере никто из заинтересованных персон ничего не знает. Так что фора у нас есть. Небольшая, но лучше она, чем вообще без неё.
- ... То будем первыми везде!
И деловито поинтересовался:
- А где потеряли ЭТО?
- Центральная Америка, - помолчав, сказал Председатель. - Предположительно, в секторе Коста-Рика-Сальвадор-Никарагуа.
- А точнее?
- Увы, точнее никто не скажет! - развёл руками Председатель.
- Кого подключим к поискам? - подал голос "Арон".
- Могу дать своих парней, - предложил "Ариец". Но Председатель отрицательно покачал головой:
- Нет, джентльмены, опасно, слишком явно на нас укажет. Нужен кто-то из своих, я имею в виду, из клубных, но только обязательно из тех, что на нас впрямую не завязаны. Есть такой у кого-нибудь на примете?
Все задумались. Потом "Толстяк" шевельнулся и первым как-то нерешительно вопросил:
- А если - СОСЕДЕЙ?
- Что?!! - обычно невозмутимому Председателю на сей раз изменила его хвалёная выдержка. - Да вы с ума сошли, Генрих! Не стоит играть с огнём - целее будем...
- А вы предложите лучший вариант! - огрызнулся в ответ обиженный этими словами тот. И выпил. После чего отвернулся, демонстрируя оскорблённую невинность. Получилось это у него, правда, плохо. Ну, да Генрих всегда был склонен к дешёвому театральному позёрству.
- А что? - рассудительно заметил "Ариец". - Почему бы и нет? Всё равно ничего лучшего, чем они, мы вряд ли найдём. Сыграем "втёмную", а поиски замотивируем под один из общих клубных проектов, никто ни о чём не догадается, уверен в этом.
- Хм, - Председатель пожевал губами, потом поправил галстук и тяжело посмотрел на соратников. - Вообще-то, что-то в данной идее есть такое.., - он покрутил пальцем в воздухе, - нетривиальное. Как думаете, джентльмены? Арон, ваше мнение?
- Я - за.
- Свенсон?
- Тоже.
- Ансельмо?
- Не возражаю.
- Генриха не спрашиваю, его позиция и так ясна, ну, а что до меня, то я, пожалуй, воздержусь, - подытожил результат голосования Председатель. И встал из-за стола:
- Решено. Играем, джентльмены!
Глава 4.
"Но то война! А разве без войны
Не убивает зверь другого зверя,
Его лишая жизни без вины?
И что ему ничтожная потеря?"
(Игорь Северянин, "Солнечный дикарь").
"По вечерней росе
Над чужими досье
Греют руки озябшие тени.
Не ходи к площадям -
Революции там.
Затолкают, затопчут,
Затравят..."
(Николай Тарасов, " Из поэтических дневников").
"И с дьяволом кутил, и Бога слышал
И в "Личном деле" - профиль и анфас.
По краю жизни, как по краю крыши
Я прошагал, не закрывая глаз.
Не затыкал себе ни рот, ни уши.
Не так уж плох у скользкой жизни край.
Мне нечего терять... Но выбор нужен:
Ворота в ад или тропинка в рай.
(Борис Орлов).
Манагуа. Район Лос- Колинос.
Невысокие ладные особняки белого, желтовато-серого или тёмно-красного цветов. Почти каждый окружают высокие металлические ограды - такие, что не сразу и перелезешь. У некоторых домов - посты "милисианос", дань теперешнему неспокойному времени, настороженно взирающие на редких в этот утренний час прохожих. Не нужно быть большого ума человеком, чтобы сразу не понять, что в этих виллах теперь проживают нынешние новые хозяева жизни - сандинисты. Или их союзники и прочий важный люд.
Представитель ЦК КПСС Иван Замятин, безусловно, входил в число последних. И то ведь: не в "Интерконтинентале" же ему было проживать, в самом-то деле!
В настоящий момент он и его гость, коим был, разумеется, Андрей Дмитриевич Новиков собственной персоной сидели в патио одного из таких особняков, в уютных креслицах, под сенью раскидистой кроны карибской сосны, с бокалами холодного пива в руках.
Огнев ненавязчиво маячил в отдалении, готовый в любую минуту подскочить к беседующим, чтобы немедленно исполнить любое распоряжение Замятина.
- Чудное место, - умиротворённо молвил Иван Фёдорович, с удовольствием отхлёбывая пиво и с улыбкой поворачиваясь к Андрею. - Сразу ощущается твоя личная сопричастность ко всем явным и тайным процессам, идущим во Вселенной... Вы согласны со мной, Андрей Дмитриевич?
- Вполне, - наклонил голову Новиков. - Но хочу, однако, заметить, что и у нас, на Родине, есть не менее прекрасные места, откуда связь с Космосом - аналогичная. Крым, например - его Судак, скажем, Алушта, Кичкинэ... Или же - Кавказ!
- Андрюша у нас патриот, папа! - совсем не к месту (а может, так оно заранее было у неё согласовано с отцом, кто там знает!) вдруг хихикнула дочка Замятина, до этого момента дисциплинированно помалкивавшая, но сейчас, тонко уловив отход от ГЛАВНОЙ ТЕМЫ беседы, быстро внесла свои "пять копеек" сдачи, тем самым вернув разговор в нужное русло.
- Патриот - это хорошо, - добродушно хмыкнул Замятин. - Да другого бы сюда и не прислали, тут ведь не благонравная Европа, где любой дуболом может годами сидеть и ничего не делать, тут умный и правильный человек требуется. Кстати, о работе. Как вам тут, Андрей Дмитриевич?
И он испытующе взглянул на Новикова.
" Началось!" - внутренне напрягся Андрей. И постарался придать своему голосу легкомысленную беззаботность, какая бывает у беспроблемных людей его профессии.
- Нормально всё, Иван Фёдорович, не жалуюсь!
- Да вижу, как нормально! - недовольно поморщился Замятин. - Без году неделя за границей - и сразу же на "персоналку" нарвался!.. Ладно ещё я случайно здесь оказался, придурка вашего укоротил, а то б запросто отсюда вылетел бы, да ещё с "волчьим билетом", ни в одно приличное место потом в Союзе не пристроился б... Понятно, что не виноват, но зачем же всё обострять? Дуракам ведь всё равно ничего не докажешь, а по правилам, между прочим, давно и не нами заведённым, играть надо. Пусть хотя бы и формально. И нет в том зазора и умаления твоей личности! Они ж, эти правила, как и воинские Уставы, кровью писаны! Ты меня понимаешь?
Андрей покаянно мотнул головой: а чего ещё тут было говорить? Прав Иван Фёдорович, с какой стороны не взгляни на всё случившееся. Действительно, слишком ретиво и независимо здесь себя повёл, не журналист будто, а какой-то - ОБЛЕЧЁННЫЙ ДОВЕРИЕМ. Как те же Юлиан Семёнов или Константин Симонов. Но за теми-то СИЛЫ стояли, а за ним, Новиковым, кто? Вот то-то и оно! Свернут голову и вся недолга, никто потом и не вспомнит, что был на белом свете такой подающий надежды психолог и недурственный журналист Андрей Дмитриевич Новиков.
- Ладно-ладно, Андрей Дмитриевич, не расстраивайтесь так уж сильно, откровенно скажу тебе - мелочи всё это и мышиная, понимаешь, возня... Никто тебя больше не тронет. После такого-то заступника! - он коротко хохотнул. Потом кивнул в сторону дочери:
- Да ещё с учётом моей Алеськи!
- ???!!
- А ты как думаешь: сплетни не пойдут? - ехидно фыркнул Замятин. Впрочем, тут же посерьезнел: - Но это даже и к лучшему, будущий зять крупного партийного деятеля - это тебе, брат, не фунт изюму! Это покруче любой кагэбэшной "ксивы" будет. Индульгенция!
Он со значением поднял указательный палец.
- Простите, Иван Фёдорович, - если Андрей и был ошарашен только что прозвучавшей фразой, то внешне это на его лице никак не отразилось, сумел взять себя в руки, - я, наверное, не очень вас понял...
- Да ладно тебе! Не понял он, понимаешь... Алеська моя с сегодняшнего дня у тебя в подчинении будет, машинистка и переводчица в твоём корпункте, она ж у меня Тореза (* см. примечание N 29) в этом году закончила... К слову, с "красным дипломом"! Так что, знай наших! И специализация у девчонки самое то: испанский язык. Кстати, ещё и водителя персонального получишь, вместе с постоянным авто, а то нечего родную державу позорить, на своих двоих да на "попутках" перемещаться по Америке, солиднее надо быть!..
Вот это номер! Как пыльным мешком из-за угла по голове. И отказаться от такого подарка никак нельзя: "тассовцу", которого Новиков сейчас временно замещал, помощники (в том числе и водитель) действительно полагались. Де-юре, так сказать. Но де-факто правило это обычно не всегда соблюдалось. Особенно, когда речь шла о небольших государствах, не игравших сколь-нибудь ярких и важных ролей в "вельтполитик". И даже на своём региональном уровне.
Никарагуа - это тебе не Куба и, уж тем более, не Панама.
Впрочем, с приходом к власти сандинистов и возможностью появления у Кастро (читай: и у дорогого нашего Леонида Ильича!) союзника, игра на шахматной доске Западного полушария могла приобрести особый, весьма значимый смысл. Так что, забота товарища Замятина о молодом журналисте могла объясняться ещё и этим обстоятельством - как же, для тех, кто ведёт такую важную работу на данном участке столь ответственной работы, всегда требуется поддержка со стороны родного государства. Одному "пахать", да ещё на двух должностях, впору разорваться, зато с наличием помощников и дышать станет неизмеримо легче.
Вот только бы не некоторые щекотливые моменты.
Во-первых, присутствие и водителя, и переводчицы заметно свяжут Новикову руки, лишат его мобильности и пусть хоть какой-то, пусть, в общем-то, призрачной, но самостоятельности. Во-вторых, немедленно во всей своей остроте встанет и вопрос "лишних ушей". Ладно там ещё Алеся - давняя, можно сказать, проверенная подружка, несмотря на своего большого папу. Но вот - водитель!
Знаем мы таких, кто в большинстве корпунктов, торгпредствах и представительствах "Аэрофлота" за рубежом (*см. примечание N 30) "баранки" крутит!
- Вот и отлично, дорогой мой человек! - после чего повернулся к Огневу и тот, повинуясь повелительному взмаху бровей высокого гостя, моментально подскочил к нему:
- Да, Иван Фёдорович?
- Девочку, - Замятин небрежно мотнул головой в сторону своей дочери, - в корпункт этого доброго молодца, - кивок на Новикова, - пусть там с хозяйством разберётся... Это, кстати, далеко отсюда?
- Да нет, почти рядом, Иван Фёдорович, отель "Палома-Хилтон"...
- Ишь ты, кучеряво живёшь, в "Хилтонах", понимаешь! - одобрительно хмыкнул Замятин.
Андрей вынул из кармана джинс корпунктовские ключи и молча подал Николаю. Что тот пошарится - в силу служебной надобности или личного любопытства, в его "хоромах", журналист не опасался. Ибо ничего такого, что не следовало бы лицезреть постороннему взору, там не было - наверное, потому, что ну не воспринимал Андрей корпункт как место, комфортное для себя. Это совсем не то, что уютный номер в "Интерконтинентале"! Но там он только спал. А вот работать приходилось, несмотря на внутренний дискомфорт, в "Паломе" - всё ж таки и оборудования побольше, и близко к правительственным учреждениям, да и журналистская братия в основном обитала здесь. Это уже не говоря о пресс-клубе, действовавшем тут.
- Водителя я подошлю чуть позже, - продолжал меж тем распоряжаться Замятин, - Ну, всё, идите!
Он чмокнул Алесю в щёчку, подождал, пока та и Огнев не удалятся, и лишь когда они с Андреем остались одни, облегчённо вздохнул:
- Уф-ф, ну хоть теперь можно без посторонних ушей по-нормальному поговорить! - и отечески потрепав собеседника по руке, уже переходя на серьёзный тон, молвил: - Ты, Андрей Дмитрич, на меня-то не серчай за "жениховство" - уж лучше пусть зря языками не треплют, на чужой роток, как говориться, не накинешь платок, наши-то сплетники в посольстве о чём ещё подумать могут после того, как я за тебя вступился, да ещё, понимаешь, и дочурку, пользуясь служебным положением к тебе под бок пристроил? А так вроде всё в порядке, по-родственному вышло... Своих-то обижать не принято...
- Да уж, - только и смог, что пробормотать Андрей. А чего ещё тут было говорить, прав Замятин. И поступил как надо, как того ситуация требовала. Оказав посильную поддержку, которая, в общем-то, ничего ему не стоила, и себе, и дочке. И ему, Новикову.
Тут он будто бы только что обнаружил, что в его стакане почти совсем не осталось пива, и изобразил эдакую оторопь:
- Слушай, и куда ж это всё подевалось? Вроде бы и не пил почти ничего... А ну-ка, набулькай-ка мне ещё продукта!
Андрей с готовностью повиновался.
- Хорошо! - довольно вымолвил Замятин, сделав большой глоток тёмно-янтарного напитка, и закатил на мгновение глаза от охватившего его удовольствия. Потом стал вдруг серьёзным (Андрей, чутко следивший за собеседником, тут же подобрался), сменив шутовской свой тон на деловой:
- А теперь и поговорить можно, Андрей Дмитриевич. Уже по-настоящему.
Он сделал короткую паузу. Молчал и Андрей.
- Скажи-ка мне, дорогой товарищ, как ты вот сам оцениваешь сегодняшнюю ситуацию в стране пребывания? Нет-нет, - он протестующее замахал не занятой ничем рукой, - не надо только общих слов, ты не на партсобрании. Меня интересуют твои личные впечатления, во-первых, как СВЕЖЕГО, - он подчеркнул это слово, - здесь человека, и, во-вторых, как журналиста, что может видеть всё происходящее не только СВЕРХУ, на уровне послов, делегаций и советников - этот официоз мне и даром не нужен! Равно как и лакировка с "потёмкинскими деревнями", но и СНИЗУ, с точки зрения рядовых никарагуанцев. Понимаешь меня?
Он пытливо заглянул в глаза Новикову.
"Чего он от меня хочет?" - подумал в некотором замешательстве Андрей.
Что-то тут было не так. И не совсем по правилам управленческой игры. Ну, посудите сами: кто он такой? Простой журналист. И кто - Иван Замятин? Уж больно-то величины не сопоставимые! Несмотря на дружбу с Алеськой.
Но мало ли кто с кем дружит? Верно? Это ведь не повод для таких вот БЕСЕД. Тем паче, что с самим Иваном Фёдоровичем он, Новиков, пересекался, что называется, "вскользь". То есть по принципу: "здравствуй-здравствуй, пока-пока!". А это, сами понимаете, к особой доверительности и большой откровенности никак не располагает. Тогда как сие понимать? Такое вот приглашение к подобному разговору? К слову, весьма удачно срежиссированному, чувствуется рука опытного мастера интриг и подковёрных баталий: вон как ловко и непринуждённо была замотивирована встреча с ним, Новиковым, в посольстве, затем последующее приглашение в отведённый здесь Замятину гостевой особняк, ничего не значащий трёп на глазах свидетелей (Огнева и родной дочери), потом их удаление под вполне благовидным предлогом. Умно, ничего не скажешь!
Андрей даже мимолётно пожалел, что раньше не постарался побольше узнать об отце своей подружки. Оплошал, мил друг, как есть оплошал!
Так, берём для себя только самые общие установочные данные: где работает, сколько лет (да и то не всегда), что за человек - нормальный или не слишком, какие интересы по жизни, вот и всё, пожалуй...
Хотя кое-что касаемо Замятина до Андрея в своё время и доносилось - в несколько более подробном изложении. Из источников, как говорится, вполне заслуживавших доверия. Вот только всё это приходило в разрозненном виде, в разное время и в различной форме - от мелких шуток и сальных анекдотов до сомнительных историй мимоходом брошенных теми или иными товарищами замечаний. Оттого всё и не синтезировалось в ОБЩЕЕ ЗНАНИЕ, а воспринималось лишь ФОНОВО.
И вот сейчас Андрей лихорадочно напрягал свою память, чтобы вспомнить всё, что ему было известно об Алеськином отце. Так сказать, пытался сложить полный пазл из кучи беспорядочно смешанных кусочков.
====================
СПРАВКА. ЗАМЯТИН ИВАН ФЁДОРОВИЧ.
Советский государственный и партийный деятель. Родился 11 января 1930 года в городе Ленинграде.
Отец: Замятин Фёдор Семёнович, Герой Советского Союза, участник ВОВ, генерал-лейтенант, последние места работы - штаб ГСВГ, затем - Министерство обороны СССР.
Мать: Замятина (Соколовская) Инесса Арнольдовна, кандидат исторических наук, завкафедрой новой истории стран Латинской Америки и Карибского бассейна АН СССР.
Закончил исторический факультет МГУ, затем Высшую комсомольскую школу при ЦК ВЛКСМ. Работал в аппарате горк4ома ВЛКСМ города Москвы, затем - в аппарате Совмина СССР и секретариате ГКНТ.
Защитил кандидатскую (тема: "Английское влияние на политику государств Карибского бассейна в период Первой Мировой войны") и докторскую (тема: "Революционные движения в странах Латинской Америкив период 60-70-ых годов 20 века. Тактика и стратегия городских "герильос") диссертации.
Приглашён на работу в аппарат ЦК КПСС, в отдел международной жизни.
=========================
... Молва в кругах, близких к партийным, связывала имя Замятина с так называемыми "младотурками" - либерально ориентированными сотрудниками среднего звена Центрального Комитета, советниками и консультантами секретарей ЦК.
Сам же Замятин однако никакого повода к подобным сплетням не давал, держался по работе со всеми одинаково и строго, а когда порой эти сплетни до него и доносились - лишь сардонически усмехался, никак их не комментируя. Даже в кругу СВОИХ.
Был, что называется, "компетентным специалистом". Не более того. Тем не менее, авторитетом и уважением среди поросли молодых советских политиков пользовался нешуточным.
Наверняка об этом было прекрасно известно: и на Старой площади, и на Лубянке. Однако - вот ведь какое удивительное дело! - каких-либо строгих наказаний к фрондёрствующему (по-крайней мере, в чужих глазах!) партийцу старшие товарищи отчего-то не предпринимали. Как будто бы их это совсем не касалось. Что также добавляло дополнительной порции масла в жаркий огонь интриги.
- ... Обстановка - обычная, - решившись, но при этом всё же осторожно подбирая слова, заговорил Андрей, и в глазах Замятина блеснула ярко выраженная заинтересованность, он даже пиво пить перестал: - как и бывает всегда после победы любой революции. Первоначальная эйфория и невиданный энтузиазм в самых широких народных массах, немедленная чистка госаппарата от чиновников, скомпроментировавших себя в тесных связях с предыдущим преступным режимом, уверенная борьба с "контрас"... Это - местная непримиримая оппозиция, - пояснил он торопливо собеседнику, на что тот сухо обронил:
- Я знаю, что это такое, продолжайте!
- А дальше, - пожал плечами Новиков, - нарастание целого вороха проблем. С коренным индейским населением. Со своими недавними союзниками по борьбе против Сомосы. С североамериканцами, наконец, крайне недовольными усилением здесь кубинского влияния. Опять же, никуда не делись и местные гангстеры, что занимаются переброской в Штаты и Западную Европу выращиваемой тут марихуаны...
- Ну, это-то ладно, - равнодушно отмахнулся Замятин, - не к нам же всё это "добро" идёт, пускай им капиталисты травятся! Нам-то что с того?
- Э-э, не скажите, Иван Фёдорович! - осмелев (ну, раз уж пошла такая пьянка - режь последний огурец! Сам же предложил доверительный формат беседы, вот и получай по гамбургскому счёту!), рубанул Андрей. - Капиталисты может и отравятся, но и мы в стороне не останемся, у нас тоже потребители есть. Возьмите Среднюю Азию, где наркотики давно в ходу, определённую часть молодёжи из центральных районов РСФСР - хиппи, наслышаны о таких? Они себя ещё "Системой" величают? В этом бизнесе такие деньги крутятся, что у кое-кого из СФНО запросто может "башни" снести. Как для личного обогащения. Так и для пополнения разорённого гражданской войной госбюджета. Деньги, как говорится, не пахнут! - он горько усмехнулся.
Замятин сверкнул глазами:
- Что? Есть СИГНАЛЫ? Ну-ка, ну-ка, а вот с этого момента - по-подробнее, пожалуйста!
- Ну, не то, чтобы СИГНАЛЫ, - ушёл от прямого ответа Новиков. - Я ж тут недавно, глубоко ещё в здешнюю жизнь не вник... Но слухи определённые уже в Манагуа появились. Во всяком случае, среди журналистского корпуса они циркулируют довольно активно...
Признался доверительно:
- Думаю, подсобрать материала о никарагуанском наркотрафике да сделать материал большой. Однако, боюсь, у нас этот материал не пропустят, скажут, что очерняю светлый образ никарагуанской революции!..
- А ты что думал? - хмыкнул Замятин. - Вестимо, не пропустят. Ещё и по рукам надают. Так что, не надо никакого материала! - уже тоном приказа распорядился он. - Свернут голову - и поминай как звали! А оно тебе надо? То-то!
- Да я понимаю! - скривился Андрей. - Не самоубийца, в конце-то концов!
- Вот именно! - одобрительно кивнул ему Замятин. - Тем не менее, свои наработки (есть ведь, а? По глазам твоим вижу, что есть! Так что не юли ты мне тут, не в гестапо на пытках находишься!) по данной теме передай мне лично. И не афишируй, главное, над чем работал, ясно? Теперь же о деле.
Он на мгновение замолчал, и Андрей заинтересованно подался к нему, чувствуя, что вот сейчас-то он наконец узнает: за каким дьяволом он понадобился-таки Алескиному "предку"?
- В общем, слушай сюда, - предварительно оглянувшись по сторонам, понизил голос Замятин. - В самое ближайшее время тебе придётся съездить в одно местечко на Атлантическом побережье, департамент Селая, слыхал о таком?
Андрей утвердительно кивнул головой. Озабоченно, правда, заметил:
- Проблемный район, к слову сказать, местные власти могут и не пустить.
- Не сомневайся - пустят! - уверенно, будто он сам был здешним президентом, заявил Замятин, и Андрею ничего не оставалось делать, как послушно наклонить голову: мол, принял к сведению! Сделаем. А Иван Фёдорович продолжал свой инструктаж-пожелание:
- Нашим читателям надо как можно подробнее рассказать о том, как живёт никаргуанская глубинка, понимаешь меня?
Андрей понятливо кивнул.
- А чтобы тебе в поездке было не скучно, то отправишься в компании с нашими геологами, они сейчас в "Интерконтинентале" остановились...
Андрей сразу же вспомнил своих спутников по авиаперелёту: добрых молодцев с откровенной военной выправкой, которую не вытравишь даже гражданской одеждой.
- Есть подозрение, - доверительно сообщил Замятин, - что в том департаменте имеются колоссальные запасы нефти. Что, как ты сам понимаешь, для молодой республики - ба-а-альшое благо и подспорье! В плане развития здешней экономики...
- В первый раз об этом слышу! - честно признался Новиков.- Но вполне возможно. Хотя... А не "утка" ли это?
И торопливо пояснил в ответ на недоумённый взгляд собеседника:
- Ну, чья-либо игра, на мировые биржи завязанная? Тех же янки, скажем? Или - британцев, они ж там тоже в своё время серьёзно отметились...
Замятин темы не принял. Отмёл сразу:
- Ты что: специалист по поиску углеводородов? - он упёр в Андрея жёстский взгляд, и Новиков внутренне поёжился.- Ну так и не выступай, а делай то, что тебе велено. Завтра же с утра обратишься в местное министерство информации, получишь там пропуск для поездки. Мне так кажется, отказа тебе в этом - не будет.
И ободряюще подмигнул Андрею:
- Кстати, - резко меняя тему разговора, озабоченно осведомился:
- Нет ли тут поблизости приличных антикваров? У кого можно приобрести сколь-нибудь стоящие вещи...
Уточнил со значительным видом:
- Для подарка.
Андрей сразу же вспомнил сеньора Модину и утвердительно кивнул:
- Да, есть один такой на примете. А что конкретно вас интересует, Иван Фёдорович?
- Ну, в основном, браслеты, бусы, ожерелья, - деловито перечислил Замятин. - Да, и чётки - тоже. Но строго определённые: янтарь, бронза, серебро. Старинные, разумеется. Принадлежность: инкская культура, майя и ацтеками можно пренебречь. Цена не имеет значения, средства на покупку получишь в посольстве, там на сей счёт уже предупреждены, обратишься к торгпреду Синицину, он немедленно всё тебе выделит по первому требованию. Да, и отчётов о расходовании денег никаких не нужно.
Ухмыльнулся заговорщически.
Ну да, ну да, конечно. Не маленькие, чай, всё понимаем.
- Все сувениры потом передашь Николаю. И языком не трепи. Купишьи тут же забыл. Ясно? Ну, вот и отлично!
Куда как ясно! Усмехнулся про себя Андрей. Как там у классика? "Как станешь представлять к крестишку ли, к местечку - ну, как не порадеть родному человечку?" Действительно: ну, как тут о дражайших родственниках забудешь? Да ещё, наверняка, влиятельных. А может - то подарок для кого-то из наших "небожителей" или их чадушек коллекционированием старины занимается? Дочурка САМОГО? Но та вроде по бриллиантам специализируется. А может - Игорёк Щёлоков? Он, по слухам, оченно к старине неровно дышит. Иконы там, картины мастеров разных, книги раритетные... Впрочем, и без него, что в большом ЦК, что в малом, подобных любителей антиквариата хватает. Особенно среди молодых. "Комсомолят!"- как их за глаза ехидно называл Сашка, циник и насмешник первостатейный. Цепких, хватких и всегда настроенных на решительные действия выходцев из рядов комсомола. Карьеристов до мозга костей.
Их, правда, пока держали на вторых ролях, к серьёзным делам допускать не спешили, но и убирать подальше - не собирались. Во-первых, потому, что половина из них были чьи-то сынки, племянники и внуки, одним словом, представители КЛАНОВ. А, во-вторых, по большей части своей, ребятки эти отнюдь не являлись дураками, отличались завидной трудоспособностью и исполнительностью, были умны и образованы и посему исправно тянули возложенные на них обязанности (в том числе, и собственных руководителей - тоже!).
Андрей был уверен, что не за горами то время, когда "Великие Старцы" уйдут и вот тогда-то эти мальчики и развернутся. Со всей своей беспощадной силой и рвением. Никому мало не покажется! Воистину, очеловеченные колёса Джаггернаута, едри их в корень! Что тут ещё скажешь?
- Особенно меня интересуют браслеты, - уточнил Замятин.- Примерно вот такие.
И вынув из кармана брюк сложенный пополам листок бумаги, протянул его Андрею. Тот с любопытством развернул - и почувствовал, как сердце пропустило удар, кровь по всему телу пронеслась, словно жаркая волна, плеснувшая прямо в лицо. Щёки горели невыносимо, а в горле внезапно сделалось сухо, словно Новиков несколько суток, без единой капли воды, брёл по пустыни. Хорошо ещё, что голова была наклонена, и Замятин ничего не заметил.
Потому что на бумажном листе, небрежными мазками толстого красного фломастера, узнаваемо было начертано изображение браслета - один в один, Андрей в том был готов поклясться! - похожего на тот, что недавно подарил журналисту старый антиквар Модина.
Совпадало буквально всё: от формы пластинок и кусков янтаря, с заключённых в последние насекомых и листьев древних деревьев.
Андрей даже невольно коснулся своего кармана, в котором лежал подарок сеньора Модина. Хотел было достать его и показать Замятину, но в последний момент передумал и удержался от этого, вне всякого сомнения, опрометчивого шага. Ибо сообразил, что делать ничего подобного сейчас - НЕ СТОИТ.
Замятин же по-своему истолковал этот жест собеседника. Сказал, усмехаясь:
- Я ведь говорил тебе, Андрей Дмитриевич, что в средствах на покупки ты обижен не будешь! А бумажку эту, - он кивнул на зажатый в руке Новикова лист, - прибери себе, пригодится.
На том беседа двух соотечественников, облечённых разным общественным статусом, и завершилась. Андрею ничего больше не оставалось, как откланяться, и покинуть виллу высокого гостя.
Не в пример предыдущим ноябрьским дням, нынешнее утро выдалось пасмурным. Небо затянули мрачные, серые тучи, а сам воздух, казалось, весь напитался лёгкой водной взвесью: всё говорило за то, что над Манагуа вот-вот разразится жесточайший ливень, столь характерный для здешних мест. Хотя и редкий - ибо в отличие от Восточного полушария планеты, тут, в МезоАмерике, поздняя осень всегда отличалась преобладанием ясных, солнечных дней и довольно тёплой погодой.
Андрей проснулся рано. И не в самом прекрасном расположении духа. Поскольку едва разлепил глаза, то почувствовал, что сегодня все дела у него пойдут наперекосяк. О чём недвусмысленно говорил сон, который привиделся перед самым пробуждением. Причём, из серии тех, что принято именовать "вещими" и которые Новиков терпеть не мог за их паскудное свойство сбываться самым скверным образом. Даже если Морфей и насылал одни только приятные картинки.
Не то, чтобы Андрей уж так сильно верил в их пророческую силу (как психолог, отлично знал, что это всё привет из глубин родного подсознания, куда сваливались все неотреагировавшие эмоции и яркие впечатления дня минувшего), но и полностью отрицать их реальную сущность в своей жизни не спешил. Были, как уже говорилось, прецеденты, объяснить которые журналист не мог, но и сбрасывать со счетов не торопился. А просто раз и навсегда для себя постановил считать подобные проявления эдаким предупреждением, выдаваемым психикой.
А что тут противоречащего материализму, воплощённому в самом передовом учении нашего времени - марксизме-ленинизме? Чувствуют ведь домашние и дикие животные надвигающиеся природные катаклизмы? Те же землетрясения, наводнения, торнадо или там извержения вулканов... Причём, за несколько часов до их прихода.
Чем же человек хуже? Такое же животное, примат, понимаешь, только обременённый тонким слоем разума над бескрайним океаном инстинктов и условных рефлексов (ау, мистер Голдинг! Как вы там?).
А приснился Андрею сегодня ринг. Самый, что ни на есть взаправдашний, да ещё натуралистичный до безобразия. На нём он - Андрей Дмитриевич Новиков собственной персоной, в боксёрских перчатках, спортивных белых трусах с красными лампасами, белой же майке и с кожаным защитным шлемом на голове. На ногах - лёгкие "боксёрки".
В ушах почему-то сильно звенит (как от хорошего тычка не самым хилым кулачком!), а челюсть - противно ноет, видать, крепко ушибленная противником. А вот, кстати, и он, наш злодей. Почему-то в облике Теофило Стефенсона * (см. примечание N 2), каким он выглядел во время исторического боя с Петром Заевым * (см. примечание N 29), нагло и стремительно прущим на Андрея. Только и успевающего, что закрываться сокрушительных ударов своего соперника. И казалось, уже больше нет никаких сил, чтобы устоять этот раунд. И только и остаётся, что надеяться на то, что соперник совершит ошибку, откроется в какой-то миг - и тогда можно будет попытаться этим воспользоваться и пусть не контрактовать, но хотя бы обозначить эту попытку...
Долго над расшифровкой своего сновидения Новиков не бился и зря себе голову не ломал: ежу понятно, что ждут его в ближайшее время крупные неприятности, связанные с риском для его, Андрея, драгоценной жизни, и почему-то имеющие прямое отношение к кубинским товарищам (иначе откуда в его сне появился известный боксёр?).
Размышляя таким образом, Андрей быстро, минут за десять, проделал комплекс обычной своей утренней тренировки (прокачал шею, пресс, ноги, сделал растяжку и трижды по сорок раз отжался на кулаках), после чего почистил зубы и нырнул в душ. Откуда выбрался уже бодрым, без всяких следов утренней хандры и мрачных предчувствий, навеянных своим "вещим сном". Не спеша, досуха, растёрся большим махровым полотенцем, споро причесался и оделся. Сунул ноги в "кроссовки", навесил на левое плечо сумку с непременными атрибутами своей журналистской деятельности (здесь находились радийный "Репортёр", пара блокнотов, несколько шариковых ручек и остро отточенных карандашей - на случай, если ручки вдруг "сдохнут", или написанное ими попадёт под вредное воздействие - той же воды, к примеру, а с карандашами оно как-то надёжнее будет, старенький, но ещё вполне рабочий "ФЭД-2", три кассеты с чистой плёнкой и путеводитель по запутанным районам никарагуанской столицы * (см. примечание N 30) и покинул номер.
Спустился в пресс-бар, по причине раннего утра, ещё пустой - коллеги, в отличие от ранней пташки Новикова, вставали поздно, любили подольше понежиться в своих постелях, уселся за столик поближе к стойке и сделал знак бармену Риккардо - тот, поприветствовав "компаньеро русо" энергично брошенным кулаком к плечу, быстренько принёс заказ: большую чашку кофе и пару бутербродов с ветчиной. Тоже не из самых маленьких.
Однако насладиться завтраком Андрей не успел.
За его спиной кто-то негромко кашлянул и вежливо произнёс по-английски:
- Прошу прощения, мистер Новиков, за мою навязчивость, но не могли бы вы уделить мне несколько минут вашего драгоценного времени?
Ну вот, огорчился Андрей, начинается. Что называется, сон в руку.
Он со вздохом опустил поднесённую было к губам кофейную чашку и не спеша обернулся.
Рядом с его столиком, выпрямившись так, словно он только что проглотил аршин, стоял мужчина. Явный европеец. И, что самое немаловажное- не здешний. Об этом ясно говорили и отсутствие загара. И кожа, слегка сероватого оттенка, характерного для тех, кто родился и вырос на севере Европы.
Интересно, что ему от меня нужно, подумал Андрей с невольным любопытством, внимательно разглядывая незнакомца. Не нужно было быть большим физиономистом, чтобы не понять, что этот человек ох как далеко не прост. И что ухо с ним нужно держать остро.
- Может, перейдём на ваш родной язык? - вежливо предложил мужчина - на сей раз на великолепном русском языке. - Думаю, так будет удобнее.
- Не возражаю, - помедлив, согласился Новиков, и незнакомец тут же просиял, будто ему только что оказали невесть какую, но давно ожидаемую услугу...
Ну, а кем он ещё мог быть с такой специфической внешностью?
Смотрелся мужчина словно английский джентльмен, сошедший с фотоснимков, что были сделаны в Лондоне в тридцатых годах нынешнего беспокойного века. Строгое, слегка вытянутое ("Лошадиное!" - сразу приходило на ум не совсем корректное сравнение) лицо, аккуратная, короткая причёска, под средних размеров классическим римским носом чернеют небольшие, ровно подстриженные усы. Одет в великолепный, по фигуре сшитый костюм-тройку из тёмно-песочной ткани в спокойную крупную клетку и кипенно-белую рубашку с узким галстуком серо-мышиного цвета. На ногах - остроносые лакированные чёрные туфли, а из нагрудного кармана пиджака скромно выглядывает уголок носового платка.
Смотрит на собеседника доброжелательно и с достоинством. Сразу чувствуется порода.
- Говард Стэнсфилд Грин, - представился "джентльмен", вежливо наклоняя голову. - Третий баронет Квинсли.
- Новиков Андрей, - в свою очередь назвался и Новиков. - Журналист.
И не удержавшись, полюбопытствовал:
- А почему, простите за нескромный вопрос: "третий"? И фамилии не соответствуют...
Губы Грина тронула тонкая улыбка:
- Потому что я - внебрачный сын. Нас у отца - трое. Но первые двое, так сказать, законные дети. Поэтому моя фамилия - по матери. Хотя отцом я и был признан, и на титул претендовать, в принципе, могу. Правда, не на само наследство - это, как вам, наверное, известно - исключительная прерогатива старших братьев. В моём случае - Генриха. Впрочем, всё это мои семейные дела, совершенно не относящиеся к теме нашего с вами разговора.
- Слушаю вас, - сказал Андрей. - Только постарайтесь, пожалуйста, покороче - у меня совершенно нет времени.
Он ни капли не лукавил - со временем у него действительно было внапряг. Нужно было успеть позавтракать и потом со всех ног бежать на пресс-конференцию, которую сегодня проводило руководство СФНО. Будет крайне невежливо, если он на неё опоздает. А после неё ещё и заскочить в МИД - решить вопрос с разрешением на поездку в Селая.
Просьбой Алеськиного папы манкировать не стоило - да и не просьба эта была, а вполне официальное распоряжение, только из уважения к другу своей дочери закамуфлированное в такую форму.
- О-о, я не отниму у вас слишком много времени! - пообещал баронет, извиняюще выставив перед собой ладони. - Как говорят у вас, русских, сразу возьму э-э-э... корову за её рога...
- Быка, - поправил Андрей.
- Простите? - не понял его англичанин.
- Быка, а не корову, - пояснил Андрей.
- А, понятно,- кивнул Грин.- Так вот, мистер Новиков, я, видите ли, коллекционер.
Он замолчал, внимательно глянув на собеседника, но Андрей никак не прореагировал на эти слова, лишь неопределённо дёрнул плечом: мол, я принял ваши слова к сведению.
- Я - коллекционер, - ещё раз повторил Грин. - Собираю разные - не обязательно дорогие и раритетные, но лично для меня - чрезвычайно важные диковины и предметы старины. В основном, относящиеся к культуре народов Тауантинсуйю * (см. приложение N 31)... Э-э, простите, - тут же извинился он, - я не разьяснил вам данного термина...
- Не такие уж мы дремучие! - фыркнул, не удержавшись, Андрей. - Я прекрасно ЗНАЮ, что такое "Страна четырёх сторон света"!..
- Точнее: "четырёх четвертей", - поправил его третий баронет Квинсли. - Видите ли, в своём исходном значении часть слова "суйю" относится не к крупному географическому образованию, а к сравнительно небольшому миру крестьянской общины, в которой две её половины - "ханан" и "хурин", то есть, собственно "верх" и "низ" подразделяются на два "суйю"... И по мере того, как инки захватывали всё новые территории, границы "суйю" постепенно сдвигались, сохраняя однако первоначально заданное направление по четырём сторонам света.
"Ну, Остапа понесло!" - насмешливо, хотя и с одобрением хмыкнул про себя Андрей. Та эрудиция, которую сейчас демонстрировал ему Грин, не могла не вызывать уважения к нему. Значит, мужик действительно коллекционер, в своём деле разбирается, судя по всему, неплохо. Вот только зачем ему Новиков? Не поговорить же о судьбах цивилизаций доколумбовой Америки он пришёл так рано в "Палому"?
И посему решительно притормозил оседлавшего любимого конька британца:
- Хватит-хватит, мистер Грин, я и так вам верю, что вы знаете предмет своих увлечений на вполне достойном уровне! Но, может быть, мы оставим эту, вне всяких сомнений, интересную и познавательную беседу о древних империях до лучших времён?
Намёк был более чем прозрачен.
- Извольте, - не стал возражать баронет. И перешёл к интересующему его вопросу:
- Как я недавно узнал, - при этом он не уточнил: от кого именно, а Андрей не счёл нужным настаивать, лишь пригубил кофе из своей чашки да откусил половинку бутерброда, при этом изображая из себя внимательного слушателя, да, впрочем, так оно и было на самом деле, - вы на днях приобрели одну, поверьте уж специалисту, сущую безделицу в антикварной лавке небезызвестного сеньора Модино. Браслет - бронза с янтарём. Вот такой.
Он полез в карман пиджака и вынул оттуда роскошный кожаный бумажник. Раскрыл его и выудил из него небольшой чёрно-белый квадратик, при ближайшем рассмотрении оказавшийся удивительной чёткости фотоснимком. Положил его на столик и пальцем придвинул в сторону Андрея.
Тот мельком глянул, однако в руки брать не стал. А лишь кивнул, внутренне напрягшись: а дело-то, милостивые господа, начинает приобретать совершенно иной, весьма интересный оборот! Во что это его опять угораздило вляпаться? Не посоветоваться ли с посольскими... С тем же Колей Огневым. А что, как вариант. Мужик себе вполне вменяемый, не сволочь карьерная, зря гадить Новикову не будет.
Но, пораскинув мозгами, от этой мысли отказался. Не без некоторого сожаления. Нет уж, хватит с него "персоналки", сами как-нибудь разберёмся. Тем более, что ситуация пока что под контролем, всегда отступить успеется.
Да и, положа руку на сердце, не хотелось обращаться за помощью к своим ещё чего доброго запаникуют и вышлют обратно на Родину во избежание мифических "подходов"... Они ж там в посольстве все перестраховщики, ети их мать! А высылка в край родимых берёзок и осин была бы хреновым пятном в наметившейся журналистской карьере. После такого прокола рассчитывать в столице на что-либо серьёзное вряд ли бы стоило.
- И что вы от меня хотите?
- Продайте мне эту вещь! - разом теряя всю свою респектабельность, в совершенном нетерпении подался к Новикову баронет. - Я заплачу вам хорошие деньги! Знаю, знаю! - он остановил жестом руки порывавшегося возразить ему Новикова. - Вы, советские, народ не меркантильный, для вас идея - главней всего. Но поверьте мне, деньги и идейным никогда не мешали. Возьмите хотя бы в качестве примера ваших кумиров - Маркса, Энгельса, Ленина, наконец...
- Они - не мои кумиры! - холодно поправил Грина Андрей. И тут же выругал себя за неосмотрительно вырвавшиеся слова: не стоило бы так бисер метать перед совершенно незнакомым ему человеком. Но тут уж ничего не поделаешь, раз слово уже вырвалось. - Мне кажется, вопрос политических пристрастий мы можем выяснить в другое время!
И демонстративно посмотрел на часы.
- Любые деньги! - нервно выдохнул баронет. Казалось, мужика вот-вот затрясёт в горячке: лицо его раскраснелось, а на кончике носа и лбу выступили капельки пота. - В любой валюте, в любой форме: чеки, ассигнации...
-... Золото, бриллианты? - не удержался от того, чтобы не подколоть собеседника Андрей.
- В том числе и это! - не принял шутки британец. А может, и вовсе не понял её.
Новиков не ответил, и Грин задёргался ещё больше. Взгляд его стал умоляющим - ещё чуть-чуть, подумал Андрей, и мужик расплачется.
- Ну, так как: согласны?
- А в каком размере вы готовы проявить свою щедрость? - спросил Андрей только ради того, чтобы баронет больше не нервничал.
- Хотите поторговаться? - обрадовался тот. - Понимаю-понимаю. Что ж, начнём с десяти тысяч долларов, - он торопливо полез в свой бумажник, и на столик плюхнулась плотная пачка купюр в банковской упаковке.
Во как! Андрей удивлённо изогнул бровь, едва удержавшись, чтобы не присвистнуть: сумма, что и говорить, его впечатлила. Видно, что баронет в своих расходах на НУЖНОЕ экономить не привык. Что ж, это ему плюс.
В принципе, Новиков мог бы пойти Грину навстречу и продать ему это браслет. Потом бы нашёл себе новый. Тем более, что сия негоция его ровно ни к чему не обязывала и уж совсем ну никак не тянула на провокацию заокеанских "заклятых друзей". Кто он такой для них, чтобы путать его подобным образом в свои сети? Паранойей Новиков никогда не страдал, да и к предлагаемая сделка большого криминала в себе не содержала. Не думал Андрей также и о том, что его сейчас банально разводят и что браслет на самом деле является жутко дорогим раритетом, стоимость которого в десятки, а то и в сотни раз перекрывает первоначальное предложение англичанина. Будь оно так на самом деле, старик Модино вряд ли бы презентовал её журналисту. Да и собственное чутьё Новикова ясно подсказывало ему, что браслет не относится к предметам, извлекаемых из земных недр так называемыми "чёрными археологами" - так здесь, на Перешейке, именовали охотников за древними кладами цивилизаций доколумбовой эпохи. Бизнес этих ребятишек был развитой, вещи из нелегальных раскопов шли в США и Западную Европу, что называется, "влёт" и постоянно. Там за эти штуки любители старины платили ну совершенно умопомрачительные суммы. Вряд ли синьор Модино отдал бы бешеные деньги за подобную вещь, а потом за просто так преподнёс её "компаньеро русо".
Так что Андрею совершенно не хотелось отдавать эту вещь - кстати, понравившуюся ему самому, какому-то чужому человеку. Да и тем более браслет ведь был подарен от всей души. А подарками Новиков разбрасываться не любил.
- Видите ли, мистер Грин, - Андрей нарочно перешёл на английский, давая тем самым понять собеседнику, что расставаться с браслетом он, Новиков, ни в коем разе не намерен. - Ваше предложение для меня весьма лестно, но я, к величайшему вашему сожалению, вынужден от него отказаться. Решительно и бесповоротно. Вы меня поняли?
И в упор посмотрел на Грина.
Баронету изменила выдержка.
- О, мой Бог! Но почему?!! - вскричал он в жутком волнении.
Ого! С такими деньгами и в Союзе можно неплохо устроиться, и здесь, в Манагуа, человеком себя почувствуешь - это тебе не родные командировочные, да гонорары, что выписывают крохоборы из бухгалтерии ЦК!
Тем не менее, Андрей снова отрицательно покачал головой:
- Тогда пятьдесят, а? - продолжал напирать баронет. На него уже было просто жалко смотреть: роль отчаянно торгующегося коммерсанта Грину совсем не шла. - Ну, семьдесят тысяч тогда!..
- Разговор бессмысленен! - оборвал собеседника Андрей, которому уже надоел этот торг. Он решительно поднялся со своего места.
- Извините, мистер Грин, но я спешу. Всего вам хорошего, рад был знакомству.
И повернулся, чтобы уйти. Но не тут-то было: Грин, с быстротой не характерной для солидного человека, каковым он себя собственно и позиционировал, буквально выметнулся следом, торопливо обогнул столик и цепко ухватил Андрея за локоть, не давая ему возможности покинуть бар.
- Послушайте, мистер Новиков, давайте не будем торопиться и принимать скоропалительных решений, о которых потом бы пришлось жалеть! Вам, наверное, нужно время, чтобы как следует подумать над моим предложением? Бога ради, я не возражаю! Давайте тогда так: вы определитесь на досуге касаемо судьбы браслета и потом позвоните мне, вот мои телефоны.
И он почти силой всучил Новикову свою визитку.
- Да, и деньги эти можете взять с собой, пусть будут платой за наш разговор.
Он сунул было Андрею давешнюю пачку "баксов", но тут уж журналист пошёл на принцип: он хорошо помнил, чем чреваты бесплатные "завтраки"! - и подарок отверг:
- Простите, мистер Грин, но это - уже лишнее! До свидания.
- Но я могу хоть надеяться на ваш звонок?
- Посмотрим, - не стал разочаровывать настырного баронета Новиков и вышел на улицу. Он уже сильно опаздывал. Правда, благодаря машине, выделенной стараниями Ивана Фёдоровича - спасибо ему огромное за это! - на мероприятие ещё можно было успеть.
================
В МИДе, куда Андрей завернул сразу же после окончания брифинга у руководства СФНО, его промурыжили почти целых пять часов. Вот уж где он на своей собственной шкуре испытал все прелести местной бюрократии! Как оказалось, здешний чиновный люд по стилю своей работы абсолютно похож на советских коллег: журналиста долго гоняли по бесконечным лестницам с этажа на этаж, посылая то вверх, то вниз (лифты в здании отчего-то бездействовали!), направляли из кабинета в кабинет, от одного чиновника к другому, чтобы в конечном итоге сообщить о невозможности помочь с организацией поездки на тихоокеанское побережье.
Нет, прямо никто Андрею в этом не отказывали ("Что вы, сеньор, у нас ведь открытая страна и вы совершенно свободно можете отправиться в любой её уголок! Ну, за исключением разве что тех районов, где наблюдаются вылазки "контрас" или куда бывает весьма затруднительно попасть... Неразвитость транспортной инфраструктуры, знаете ли... Но даже и в этих случаях вам не запрещается туда заглянуть - разумеется, при условии соблюдения элементарных мер безопасности. Нужно всего лишь получить соответствующее разрешение. Но это уже не у нас, а в министерстве обороны или в МВД..."). Но и ничего конкретно не обещали.
Хотя письменную просьбу (почему-то выполненную в пяти экземплярах!) его заставили сделать. И даже настояли на заполнении какой-то совершенно дурацкой анкеты из более чем ста с лишним вопросов...
В общем, когда Андрей наконец-то освободился от всех этих суматошных дел, он почувствовал себя дико усталым. И донельзя раздражённым.
И даже выпитая на улице, у какого-то торговца, рюмка великолепной итальянской граппы, вопреки всем ожиданиям, заметного облегчения Новикову не принесла. Наоборот, только ещё больше усугубила его душевное состояние.
Окончательно же испортило настроение отсутствие машины, на которой Андрей приехал в министерство.
Водитель презентованный Замятиным, оказался тем ещё фруктом - высокомерный и до невозможности глупый человек, он почему-то посчитал, что раз он направлен журналисту ТАКИМ ЧЕЛОВЕКОМ, то, следовательно, имеет полное право не только препираться по поводу и без, но и указывать Новикову, что и как он должен делать.
До поры, до времени Андрей не обращал на эти закидоны внимания ( ну, хочется человеку считать себя значимой персоной - ну и пусть играется!). Но сегодняшний самовольный отъезд послужил последней каплей, переполнившей его чашу терпения.
"Прибью, стервеца! - психанул Андрей. - Пусть только мне на глаза попадётся! И никакие жалобы потом этому гаду не помогут, настучу, как следует, по физиономии... А ещё и объяснительную сдеру - хода не дам, но пусть знает, что в нужное время смогу её в ход пустить..."
В принципе, до "Паломы" идти было не далеко - каких-то минут двадцать, так что вполне можно было обойтись и без машины. Но в любом случае спускать водителю его самоуправство не стоило. И не откладывая дела в долгий ящик, Новиков скоренько разыскал на улице телефон-автомат и отзвонился в посольский гараж.
К счастью, завгар Максимыч оказался на месте.
Старый и мудрй старикан, отпахавший за рубежом более тридцати лет и побывавший практически во всех государствах Латинской Америки, он был не только классным специалистом своего дела (недаром все послы, с которыми ему доводилось трудиться, цеплялись за Максимыча мёртвой хваткой и, получая новое назначение, тащили завгара за собой), но и толковым управленцем. Даже прикреплённых (пусть хотя бы и временно) к cвоему гаражу работников он держал в строгости, считая, что они должны достойно вести себя в стране пребывания. Фанаберий и пустозвонства он не терпел и не прощал.
Дисциплина, считал Максимыч - и Андрей был полностью с ним согласен в этом вопросе, и уважение к коллегам - вот те два основных столпа, на коих, собственно, и зиждется нормальный рабочий коллектив.
А тех же, кто не понимает столь понятной и простой истины, следует учить. И учить серьёзно.
Вот почему, когда Новиков в двух словах обрисовал возникшую ситуацию, Максимыч долго не раздумывал:
- Как только он у меня появится, вставлю ему по полной! - сурово пообещал он Новикову. - Вы где там находитесь, Андрей Дмитриевич? Я сейчас вам свободную машину подошлю, вон, кстати, и авто нашего атташе по вопросам культуры вернулось...
Но Андрей, подумав, отказался:
- Да ладно, Иван Максимыч, я практически уже дошёл. А вот завтра парень пусть ко мне в "Палому" с утра подъедет, хорошо?
- Хорошо, - согласился завгар. - Ровно в восемь ноль-ноль он будет у вас.
На том и порешили
До отеля оставалось всего ничего - пройти каких-то метров двадцать по широкой, обсаженной густым зелёным кустарником улочке и затем свернуть направо, когда всё и произошло.
Стояло раннее солнечное утро, когда в порт Манагуа вошла яхта "Аполло". Появление этого элегантного белоснежного чуда в столь неспокойное время - а смена власти всегда отражается на работе всех, без исключения, морских ворот любого государства, вызвало у портовых властей - ну, не сказать, чтобы сильную, но, в общем-то, заметную оторопь.
Чиновников можно было понять: ладно бы ещё сухогруз какой или там танкер зашёл, торговля она и в революцию не прекращается. Но - прогулочное судно! Да с богатыми бездельниками-туристами на борту! Это вообще ни в какие ворота не лезло!
Экстремалы-любители, чтоб их! Не могли что ли себе другое место для отдыха подобрать? Более спокойное...
Впрочем, это их проблемы. Хотят люди приключений на свою задницу - ну и ладно, пусть потом не жалуются.
Так портовики и заявили капитану яхты - низкорослому брюнету-итальянцу, выслушавшему эти предупреждения с ленивым выражением на своём одутловатом, сонном лице словно бы говорившем: подумаешь, какие страсти! И не в таких переделках бывали - и ничего!
Что гость тут же и озвучил.
- Тем более, - уточнил он, - мы сюда не загорать пришли, а по делу. Груз вам доставили, гуманитарный. Для тех, кто пострадал от репрессий кровавого режима. Ну, там - обувь, продукты, одежду...
Он не соврал: в трюме "Аполло" действительно находилось всё это. Не то, чтобы много, всего сорок ящиков, но и то неплохо, молодая власть была рада и такой помощи - всяко лучше, чем вообще ничего.
Отправителем, как пояснил капитан и в подтверждении своих слов предъявил коносаменты, являлась итальянская религиозная благотворительная организация "Ассоциация молодых христиан - за мир и прогресс", а получателем выступал католический колледж Святого Юбера.
"Милисианос", проверявшие груз, слышали об этом заведении - в Манагуа оно открылось совсем недавно, почти сразу же после прихода сандинистов к власти. И хотя большим количеством учеников колледж похвастаться не мог, однако уже успел себя зарекомендовать весьма активным участником разного рода благотворительных акций, проводимых в никарагуанской столице в пользу бедных слоёв населения. Что, безусловно, заслуживало самого уважительного отношения со стороны сандинистских властей.
Так что каких-либо претензий к итальянским гостям у портовиков не возникло и сход на берег им разрешили.
- Найдёте свой колледж? - поинтересовался на прощание у капитана старший группы проверяющих, на что тот лишь снисходительно улыбнулся: мол, не беспокойтесь, не заблудимся. На том и расстались.
Проводив взглядом портовиков, капитан повернулся спиной к причалу и быстро прошёл к каюте владельца яхты. Вежливо постучал в дверь и, услышав бодрое: "Да?", почтительно проговорил:
- Мие оссегви, синьор падроне! (" Моё почтение, синьор хозяин!" - итал.). Это я, Симиони.
- Входи, Ренцо, я уже проснулся! - в голосе судовладельца капитан не почувствовал ни нотки усталости, как будто тот проспал всё ночь, хотя на самом деле великий магистр ложи "П-2" синьор Личо Джелли задремал лишь под утро.
Симиони толкнул створку двери, она распахнулась - и он шагнул в просторный салон, отделанный с небрежной роскошью, свойственной очень богатым людям. Она не бросалась сразу в глаза, но ясно давала понять любому умному человеку: насколько высоким социальным статусом обладает обитатель этого помещения...
Магистр встретил капитана за письменным столом, заваленном книгами, какими-то фотографиями и с картой Никарагуа.
- Как настроение, Ренцо? - осведомился он у Симиони, почтительно замершего в центре салона. - Не хочешь ли выпить?
Он мотнул головой в сторону приоткрытого шкафчика, укреплённого на стене слева от себя. Капитан вежливо, но твёрдо отказался.
- Ну, как знаешь, - не стал настаивать магистр. - А я, пожалуй, выпью. В честь благополучного завершения первого этапа нашего путешествия. И возьму-ка, наверное, водки. Русской. Вон там бутылка выглядывает, подай-ка её сюда...
Капитан послушно вытащил искомую посудину, взял стакан и сноровисто наполнил его спиртным. Поставил на стол перед хозяином, а бутылку вернул на место. Прикрыл дверцу шкафчика.
- И теперь давай о деле. Как настроение у парней?
Он имел в виду группу боевиков, которые ему предоставил генерал Джулио Грассиани, шеф СИСДЕ*(см. приложение N 32), для этой миссии. Разумеется, не лично, а через своего человека, известного как "доктор Боннагура"*(см. приложение N 33).
Что это: имя или псевдоним, магистр не знал. Да и знать не хотел: какое ему, собственно, было дело до всех этих деталей? У исполнителей ведь не спрашивают - как их зовут, их просто используют в своих целях такие люди, как он, Джелли.
Единственное, о чём лишь поинтересовался магистр - так это то, насколько парни профессиональны?
- Толковый народ, - успокоил его Боннагура. Поймав недоверчивый взгляд Джелли, пояснил со значением:
- Они из "Паладина" * (см. приложение N 34). Работали против басков из ЭТА* (см. приложение N 35), и вполне успешно, потом немцам из концерна "Рейнметалл" помогали, у Спинолы* (см. приложение N 36) отметились... Заказчики не жаловались!
Людям фон Шуберта* (см. приложение N 37) великий магистр доверял полностью, поэтому в операцию включил без долгих размышлений.
Боевиков было семеро. Трое - итальянцы, один - испанец, ещё один - англичанин, остальные - португальцы.
Рослые, немногословные мужики, весь переход от Аппенинского полуострова до Никарагуа они держались наособицу от экипажа "Аполло". Даже питались отдельно.
Каюты свои покидали редко, выходя на палубу лишь для того, чтобы подышать свежим воздухом. Или покурить (во внутренних помещениях яхты "смолить" было строго-настрого запрещено - что сам Джелли, что его капитан не без оснований опасались пожаров, хотя, как между собой пересмеивались все прочие члены экипажа, сии запросы были просто-напросто обычной паранойей хозяев. Но вслух свои предположения озвучивать не решались. Ибо не без оснований полагали, что ответная реакция не заставит себя ждать и окажется более, чем неприятная. И были недалеко от истины!).
Но в любом случае, проблем ПРИКОМАНДИРОВАННЫЕ никому на "Аполло" не доставляли, под ногами не путались и до самого конца путешествия вели себя примерно.
- Нормальное у них настроение, синьор падроне, - почтительно доложил капитан. - Готовы выполнить любое ваше распоряжение.
- Ещё бы они не были готовы! - хмыкнул магистр. - Иначе бы зачем их брали в это путешествие? Но к делу. Слушай меня внимательно, - он придвинул к себе карту Никарагуа, аккуратно расправил её на столешнице, полуобернув к капитану, и Симиони тут же подался вперёд, демонстрируя экселенцу крайнюю свою заинтересованность. - Сегодня мы с парнями сойдем на берег, а затем выдвинемся вот в этот район, - он показал место на карте. - Твоя задача: как только мы покинем яхту, немедленно снимайся с якоря и уводи "Аполло" в Панаму. Пройдёшь через канал, а затем выйдешь к тихоокеанскому побережью Никарагуа. И здесь, у этого городка, будешь нас ждать...
- А проблем с береговой охраной не будет?
- Какие ещё там проблемы? - засмеялся Джелли. - Тут и при Сомосе граница была дырявая, постоянно контрабандисты сновали вперёд-назад, на всю зону ответственности только один катер патрульный имелся. А сейчас, наверное, и того нет. Пока новые власти тут опять службу наладят - не один месяц уйдёт! - он пренебрежительно махнул рукой. - В общем, станете на рейде, в полной боевой готовности. Ты меня понял?
Он строго посмотрел на Симиони. Тот послушно кивнул. Магистр удовлетворённо осклабился: он любил понятливых и быстро всё схватывающих людей.
- Всё, - сказал решительно Джелли и поднялся из-за стола (капитан моментально вскочил следом и вытянулся во фрунт, демонстрируя послушание и дисциплину - как того и требовал устав ложи, в которую он недавно вошёл). - На этом закончили. Парням - готовиться к высадке, радисту - связь с отцом-настоятелем. Пусть встречает.
Он не стал расшифровывать, кого конкретно имел в виду, но капитан и так прекрасно понял о ком шла речь. Это был руководитель католического колледжа святого Юбера Джанаделио Роза, отправленный "Джунтой"* (см. приложение N 3), на СЛУЖЕНИЕ в Манагуа ещё год назад. Как чувствовал великий магистр, что наличие своего человека в этом секторе Перешейка ему ещё понадобится! И не ошибся.
Часа через полтора на территорию порта въехали три автомашины: первым двигался донельзя раздолбанный грузовичок непонятно какого производства, за ним тянулся не растерявший былой солидности чёрный "паккард", а замыкал всю процессию "жук" ослепительно-жёлтого цвета. Неужто - АППАРАТ самого Розы, мелькнуло в голове у Симиони? И, как оказалось, он не ошибся. Отец-настоятель действительно находился в этом несерьёзном автомобильчике.
Охрана "Аполло" посторонилась, пропуская на борт невысокого мужчину, одетого в белую сутану, перепоясанную такого же цвета верёвкой с тремя узлами - символами принадлежности гостя к ордену францисканцев. На левой стороне груди у него был прикреплен крохотный значок: чёрный эмалированный кружок с вписанной в его центр цифрой "2". Свой, понял Симиони. И почтительно наклонил голову, приветствуя священника:
- Добро пожаловать, падре! Вы к синьору падроне? - и дождавшись кивка, взял его за локоть. - Позвольте, я вас провожу, он ждёт вас.
Гость не возражал. И они не торопясь, прошли в каюту хозяина "Аполло".
А ещё через полчаса на яхте закипела бурная деятельность: выскочившие из своих кают боевики доктора Боннагура споро разгрузили трюм судна, быстро перетаскав ящики с гуманитарной помощью в кузов грузовика. Когда последний был аккуратно туда уложен, на палубе яхты появились сам великий магистр и падре Роза. Джелли был одет в спортивный костюм, а за правым плечом имел вместительный рюкзак.
Кивнув капитану на прощание, великий магистр и его спутник неторопливо спустились на пирс вниз по трапу и забрались в кабину жёлтого "жука". Автомобильчик сердито фыркнул "движком" и сорвавшись с места, резво рванул в сторону выезда с территории порта. Грузовичок и "паккард" устремились следом.
Симиони проводил машины долгим взглядом, потом повернулся к помощнику и распорядился:
- Судно - к выходу! Здесь нам больше делать нечего.
Помощник молча кивнул и покинул мостик. Ещё через двадцать минут "Аполло", выбрав якорь, покинуло порт.
----------
Сухогруз "Пайлот" доживал свои последние дни. По теории, его давно было бы пора отправить на прикол - ну, в самом-то деле, кому из НОРМАЛЬНЫХ бизнесменов сдалась бы эта коробка, которая того и гляди не выдержит и отправится на дно от столкновения с более-менее суровой волной?
Впрочем, нанимателя - высокого худощавого блондина, с короткой армейской стрижкой, одетого в потрёпанные "ливайсы" и такую же раздолбанную куртку из тёмно-коричневой кожи, эти нюансы интересовали мало. Он лишь поинтересовался: на ходу ли "коробка"? И получив от владельцев судна горячее заверение, что с этим как раз-то всё в порядке, равнодушно буркнул:
- Хорошо. Я беру его. Выходим через три часа. Попрошу обеспечить к этому времени полную заправку судна топливом, продуктами и водой. Пойдём пустыми, - предваряя недоумённый вопрос хозяев, уточнил диспозицию блондин. - Помимо ваших людей, будут ещё мои люди. Предупредите экипаж: с дурацкими вопросами к ним не приставать,и вообще - стараться их не замечать! Кстати, вот оплата - как и договаривались.
Он открыл принесённый с собой "дипломат" и стал выгружать на стол доллары, пачку за пачкой. Завороженые этим волшебным действием, хозяева "Пайлота" благоговейно замерли, не сводя с ложащимися перед ними деньгами трепетных взглядов. О такой выгодной сделке они давно не могли мечтать. Последние пять лет - уж совершенно точно!
Блондин тем временем выложил последнюю пачку, захлопнул крышку "кейса", после чего лениво осведомился у хозяев судна:
- Этого достаточно?
И получив в ответ лихорадочные кивки, удовлетворённо подытожил:
- Ну, значит, договорились! Время пошло, уважаемые, я - за пассажирами, скоро будем!..
Он махнул рукой и двинулся на выход.
- Э-э.., - опомнившись, спохватился один из судовладельцев. - А куда мы, собственно, идём?
- Там узнаете, - бросил, не оглядываясь клиент через плечо. И выходя, захлопнул за собой дверь офиса - с такой силой, что в окнах вздрогнули, едва не посыпавшись, стёкла.
В помещении повисла тягучая пауза. Наконец, один из хозяев "Пайлота" опомнился и, повернувшись к партнёру, сказал слегка дрогнувшим голосом:
- Арни, тебе не кажется, что эту сделку мы могли бы и не заключать? Что-то мне не по душе наши наниматели... Может, ну их, эти деньги? - он мотнул головой в сторону стола с горкой долларовых пачек на нём. - Всех "баксов" мира, знаешь ли, не заработаешь, а жизнь, она, брат, одна...
Он замолчал. Его партнёр раздумчиво потёр себе нос, потом кашлянул - и наконец неуверенно проговорил:
- Знаешь, приятель, мне так тоже кажется. Однако где ты ещё такую сумму ещё получишь, за наш гнилой гроб, который того и гляди развалится? А эти парни платят и платят, как ты убедился, очень даже хорошо.
Он помолчал немного, а затем решительно рубанул воздух рукой:
- В общем, я думаю так: раз деньги нам дали, то их надо отработать. Но бдительность при этом терять не будем. Во избежание, так сказать.., - он залез в карман и извлёк оттуда старенький "П-38"-ой. Качнул стволом перед носом коллеги по бизнесу, успокаивая его. И, как не странно, тот сразу же пришёл в себя, глянул благодарно. - Экипаж предупредим, пусть повнимательнее за гостями посмотрят.
Пока экипаж готовил судно к выходу в море, блондина пригласили в рубку. Там-то он и озвучил конечную цель их маршрута:
- Идём в Никарагуа. Только не к атлантическому, а к его тихоокеанскому побережью. Там примем груз на борт и уже потом доставим по назначению.
- Что за груз? - деловито осведомился у нанимателя Арни - капитан "Пайлота" Арнольд Шредер. Блондин строго сдвинул брови:
- А вам не всё ли равно?
- Мне не нужны неприятности с законом! - твёрдо сказал Шредер.
- А их и не будет, - успокоил его блондин. - Что до содержимого груза, то это кофе. Дорогой сорт, специальный заказ.
- А порт назначения? - не унимался Шредер.
- Подробности - позже! - отрезал наниматель и покинул рубку. Пришлось судовладельцам проглотить и это. Как не пованивало от дела, затеянного клиентом, но без его денег им было не обойтись. Вряд ли бы нашёлся ещё один такой идиот (впрочем, на него блондин походил мало), кто сразу бы выложил столь приличную сумму за фрахт их "Пайлота". И если он не обманул насчёт того, что неприятностей с грузом не будет, то какая, в сущности, разница: что и куда везти? Хотя бы и наркотики!
Глава 6.
... Откуда вынырнула эта троица, настроенная явно недружелюбно по отношению к нему, Андрей, занятый своими мыслями, просто не заметил, а когда спохватился, то было уже поздно - ему заступили дорогу, лишив возможности вовремя сманеврировать. Да он бы и сам не стал этого делать, даже если бы и увидел парней раньше. В Москве от от шпаны не бегал и от здешней не собирался.
А то, что эти люди не поздороваться с ним захотели, понятно было и без лишних слов - достаточно было на одни их рожи взглянуть, чтобы сразу всё стало ясно. Такие понимали только одно: силу.
Тем более, что с ней-то у Андрея как раз всё было в порядке.
Поэтому, когда один из парней попытался ухватить Новикова за его правое плечо, ответная реакция журналиста не заставила себя ждать: мощным ударом с левой, он засадил злодею в челюсть, так, что того буквально снесло с ног, а затем, резко развернувшись к его двум приятелям, пробил по очереди, сначала одному, а затем и другому, два сильных, акцентированных "фронт-кика" по корпусу. Парни легли на асфальт и даже не дёрнулись.
"Чистая работа!" - похвалил себя Андрей, не теряя однако бдительности и настороженно озираясь по сторонам: парней могло оказаться гораздо больше, просто не все, наверное, наехали на него.
Но всё было тихо. И - никаких свидетелей: ни праздно шатающихся зевак, которые могли бы случайно завернуть сюда, на эту небольшую, с красивыми старыми домами улицу, но, к счастью, так и не сделавшие этого, ни любопытствующих, решивших просто выглянуть в окна своих жилищ, чтобы понаблюдать за прохожими. И это не могло не радовать.
Впрочем, долго оставаться на этом месте не следовало, как бы Андрею и не хотелось выяснить у незадачливых налётчиков имя заказчика нападения. А то, что эта попытка была отнюдь не случайной и за ней явно кто-то стоял, сомневаться не приходилось.
Вряд ли бы помогла и полиция - наверняка, шпану наняли не впрямую, а через посредника. А может - и не через одного его. Да и, откровенно говоря, обращаться за помощью к здешним стражам порядка Новикову не хотелось, совершенно не факт, что это что-либо дало: логика полицейских просчитывалась тут без особого труда - раз нападение на журналиста не удалось, а злодеи оказались обезврежены, то стоило ли дальше заниматься этим делом?
Да и парни могли всё свалить на него, заявив, что это не они, а он первый на них напал - а что, с них бы сталось!
Так что глянув с сожалением на не пришедших в себя парней, Новиков поспешил поскорее убраться отсюда.
Но на этом его злоключения не закончились и в отеле Андрея ожидал очередной неприятный сюрприз. Пока журналист отсутствовал, кто-то (воспользовавшись, вероятно, отмычкой, как со разрезаликрушённо констатировал немедленно вызванный на место происшествия портье - ибо замок оказался не сломан, а сама дверь в номер была заперта) беспрепятственно проник в корпункт и устроил там настоящий погром: мебель всю перевернули и разломали, бумаги раскидали по комнатам, матрац на кровати разрезали, сейф вскрыли - но денег и документов, находившихся там, отчего-то не тронули. Значит, не это было главной целью воров - или вора. И, кажется, Андрей догадывался: что именно у него искали.
Не нужно было быть уж таким сильным провидцем, чтобы не связать между собой настойчивое желание англичанина Грина приобрести за совершенно дикие, с точки зрения любого нормального человека, деньги браслет, подаренный старым антикваром, нападение трёх местных "гопников" и разгром, учинённый неизвестными в корпункте. И не сообразить, что это всё - только цветочки. И что ягодки не заставят себя долго ждать.
Кстати, к этому делу каким-то боком причастен и Замятин - с его просьбой-приказом относительно приобретения антиквариата. И не абы какого, а вполне себе конкретного.
Что же такого интересного в его браслете, если вокруг этого изделия начинают заворачиваться столь нещуточные страсти? Может, синьор Модино подскажет?
Нужно обязательно к нему заглянуть! И сегодня же. Но сначала - навести порядок на рабочем месте, благо портье пообещал не только выделить для этого людей, но и заменить повреждённую мебель.
И ещё: стоило как-то определиться с местом хранения браслета. Не будешь же вечно таскать его с собой? Но и в корпункте держать тоже не следует и сегодняшний визит непрошенных гостей - наглядное тому подтверждение.
Может, оставить в посольстве? Или у кого-нибудь из надёжных ребят?
В принципе, такие у Андрея в Манагуа имелись. Несмотря на небольшой срок его пребывания в никарагуанской столице, Новиков успел завязать тут достаточно плотные связи. В самых различных слоях здешнего общества. Да иначе и не могло быть: профессия обязывала.
И среди этих людей, разумеется, были и те, на которых Андрей мог положиться, как на самого себя. Взять того же кубинца Рикардо, коллегу из "Пренса Латины", или поэта Мануэля Нуньеса, инженера-строителя Хорхе Лага или старого рыбака Эрреру по прозвищу "Абуэлоо" - "Дедушка".
Народ - честный и прямой, "компаньеро Андреа" помочь не откажутся. И даже не спросят: зачем тому понадобилось прятать у них какой-то браслет. Надо - значит надо. И никому языком трепаться об этом не станут.
Как не спешил Андрей поскорее закончить с приведением корпункта в порядок, до темноты успеть у него не получилось. А навещать антиквара ночью после всех дневных приключений почему-то расхотелось. И поэтому свой визит к нему Андрей решил отложить на более ранний час. Народная мудрость ведь не зря гласит: утро вечера мудренее.
Однако на сей раз народная мудрость Новикова подвела. Уж лучше бы он не послушался её, а отправился к сеньору Модино минувшей ночью! Но что было сделано, то сделано и обратной силы, увы, не имело.
----------
Что он опять влип в очередную неприятность, Андрей моментально понял, едва увидел, что входная дверь в магазинчик Модино не заперта. Ещё надеясь, что не произошло ничего страшного и гоня прочь дурные мысли, Андрей уже чувствовал, что старого антиквара он на этом свете больше не увидит. Так оно и оказалось.
Осторожно войдя в тесный, полутёмный коридор, Андрей сразу же наткнулся на сеньора Модино. Тот лежал на полу нелепо разбросав руки в стороны. Судя по засохшей, но ещё липкой, пачкающей пальцы, луже крови, убили антиквара совсем недавно. И убили зверски: всё его тело было буквально располосовано ножом. Видимо, перед смертью его жестоко пытали, стремясь добиться каких-то признаний.
Проформы ради (хотя и так было ясно, что сеньор Модино - мертвее мёртвого, лежит, что твой дубовый чурбак!) Андрей пощупал у него шейную артерию и только затем, настороженно вслушиваясь в царящую в магазине МЕРТВЕННУЮ тишину, проскользнуд в торговый зал. Осторожно прикрыл за собой дверь, нащупал на стене и щёлкнул включателем. Помещение озарил неяркий, весь какой-то неживой (так он показался поначалу Новикову) электрический свет, вырвав из темноты распахнутые настежь шкафы, в которых находились изделия, приготовленные для продажи. Точнее, были приготовлены. А вот сейчас все они в полнейшем беспорядке валялись на полу. Те, кто обыскивал магазин, в своих действиях не церемонились: искали то, что им КОНКРЕТНО требовалось, не обращая внимания на всё остальное. Вещи расшвыривались по углам с ленивой небрежностью вандалов, впервые увидевших великий Рим и настроившиеся на тотальный его грабёж, содержимое ящиков столов выворачивалось и безжалостно бросалось тут же, обои со стен сдирались...
Не пощадили незваные гости даже две каменные статуи, стоявшие в глубине торгового зала - грубо выполненные фигуры индейских то ли богов, то ли вождей, прославивших свои имена в истории своих стран и народов. Наверняка, новоделы. Но - качественно исполненные. Вернее, БЫЛИ КАЧЕСТВЕННО исполнены, пока их не повалили на пол и попросту не расколошматили на куски чем-то вроде кувалды. Искали, мерзавцы, видать тайники внутри, детективов голливудских должно быть насмотрелись, там герои частенько в статуях сейфы себе устраивают... Ну, идиоты, что с них возьмёшь?
"Кажется, я знаю, что здесь искали.., - подумал мрачно Андрей и вернулся в коридор. - А раз они тут ничего не нашли, то следующий визит должны будут нанести мне. Уже во второй раз - если считать вместе с разгромом корпункта. Повезло однако мне, что не застали тогда в отеле - а я-то, дурень, ещё на бюрократов местных мидовских злился, в волоките их обвинял... А они-то выходит своим бездейтвием мне жизнь спасли!.. Может, зайти стоит как-нибудь к ребятам, бутылку им поставить?"
Эти, столь приятные для нормального мужчины мысли, были грубо прерваны неожиданным появлением полицейских - они ворвались в магазин, держа в вытянутых руках здоровенные кольты (привет, доктор Фрейд!) и грозно вопя во все свои лужёные глотки:
- 1 Un momento! 1 Esperen! ( исп. - "Минуту! Подождите!").
- 1 Atension, stop! ( исп. - "Внимание, стойте!").
Андрей, не дожидаясь пока стражи порядка "угостят" его чем-нибудь серьёзным по голове или рёбрам, дёргаться не стал, а наоборот - дисциплинированно задрал руки вверх и прижался спиной к стене. Всяко лучше, чем демонстрировать парням свой затылок - пусть и не гарантирует позиция от удара мимоходом, но зато хоть знать будешь от кого "прилетело"...
Новикова споро обыскали, забрали из карманов журналистское удостоверение, аккредитационную карточку, бумажник с деньгами и браслет. Сняли часы с руки и содрали с безымянного пальца правой руки золотой перстень с чёрным обсидианом - купил его по случаю на каком-то рыночном развале или как оно тут называется. Заковывать, правда, в "оковы" не стали. То ли на себя понадеялись, что втроём в случае чего управятся, то ли команды такой не поступало. А может, всё объяснялось гораздо проще: например, элементарным отсутствием спецсредств у молодой власти.
Полицейский участок, куда доставили журналиста, ничем не отличался ни по самому зданию, ни по его внутренним интерьерам от подобного рода заведений, в которых (от сумы да от тюрьмы не зарекайся! - тут наши предки были, пожалуй, правы) Новикову доводилось бывать ещё на родине: за исключением ряда деталей, относившихся сугубо к местным реалиям, всё остальное было знакомо и узнаваемо с первого взгляда. Словно Андрей и не уезжал никуда за тридевять земель. Такой же скучный казённого вида одноэтажный дом, грубо крашенный в светло-зелёный цвет, с металлическими решётками на окнах и кучковавшимся у входа самым разнообразным людом: в основном, конечно, в военной форме, но были и гражданские. Все - с оружием, что, в общем-то, большого удивления не вызывало: ну, да в Манагуа нынче с ним ходили многие, почти, как в Советской России в первые годы после Октябрьской революции... Дань времени, чего вы хотите!..
Подталкивая журналиста стволами кольтов в спину - скорее для порядка, чем просто издёвки ради, полицейские подвели Андрея к участку. Старший патруля, крепыш-сержант, притормозил на миг задержанного, тронув его за плечо, и когда тот послушно остановился, повелительно махнул рукой парням у входа. Те, окинув Новикова равнодушными взглядами, дисциплинированно расступились и пропустили процессию в здание.
- Давай вон к тому кабинету! - сурово приказал Андрею сержант, когда они прошли по пустому коридору в его дальний конец и остановились напротив полуоткрытой двери, ведущей в крохотный тамбур. Дверь выглядела менее обшарпанной, чем все прочие в этом участке, и Новиков сразу догадался, что за ней должно находиться начальство. Он не ошибся.
Сержант поднял руку и пару раз сильно стукнул кулаком по дверной притолоке.
- Ну? - грубым голосом прорычал кто-то из-за двери. Видимо, обитавшая за ней персона не ждала сейчас никого к себе в гости и посему была крайне недовольна и раздосадована этим визитом. - Во имя всех святых, кого там ещё принесло по мою душу?!
- Лейтенант, это мы! - буркнул в ответ сержант. - Мы доставили этого типа.
- Заводи! - распорядился тот, кого назвали "лейтенантом". - А то заждались уже парня... Домой из-за него уйти не могу!
- Все не можем, - буркнул себе под нос сержант. Но так тихо, что расслышать его смог один только Андрей.
Сержант глухо кашлянул, стёр ладонью пот со лба (внутри здания было очень душно и даже гулявшие по коридору сквозняки не спасали положения) и толкнул от себя дверь. Когда та со скрипом открылась, он развернулся к Андрею и выразительно глянул сначала на него, а уже потом - на саму дверь. Новиков тяжело вздохнул и шагнул в кабинет.
Лейтенант оказался совсем ещё мальчишкой - от силы лет двадцать, не больше. Видно было по нему, что в полиции он человек случайный, пришёл сюда явно не по своей воле - вероятно, назначили сразу же после свержения режима Сомосы, и теперь недостаток профессионального опыта и собственную молодость он старательно пытался компенсировать энтузиазмом в работе и копированием манер старших по возрасту коллег. Получалось, правда, это у него неважно.
- Садитесь, - хмурясь, кивнул он Андрею на свободный стул. - Что скажите в своё оправдание?
- А меня разве в чём-то обвиняют? - осведомился у него Андрей. - По-моему, я ни в чём не виноват? И вообще - я иностранный гражданин...
- А мне совершенно наплевать, чей вы там гражданин, - пожал плечами лейтенант. - Но вас поймали при совершении преступления...
- Точнее будет - застали на месте преступления, - с улыбкой поправил его Андрей. - Это, как вы понимаете, две разные вещи...
- Молчать!! - шарахнул полицейский кулаком по столу. - Мы с тобой, карраха, не на университетском диспуте, тут нужно слушать только меня и правдиво отвечать на все задаваемые вопросы. Ясно?
"Не надолго же тебе, парень, выдержки хватило... " - подумал про себя Андрей, но решил лейтенанта более не злить. Не та была ситуация, чтобы нарываться. Во-первых, ему всё равно не собирались верить, по настрою полицейского это ясно чувствовалось, а, во-вторых, ещё и было чревато: запросто могли навалять, как следует - насчёт вероятности такого варианта развития событий он ни капли не сомневался. И поэтому покладисто согласился:
- Хорошо, спрашивайте.
- Вот так бы сразу! - повеселел лейтенант и, вооружившись авторучкой, навис над чистым листом бумаги. - Итак, имя, где работаете, из-за чего у вас возник конфликт с синьором Модино?
И сокрушённо вздохнул, разводя вроде бы в неловкой растерянности руками:
- А оно - вон как вышло...
- Ну да, ну да, - сочувственно покивал ему лейтенант, быстро записывая показания. На мгновение оторвался от бумаги, воткнул острый взгляд в Андрея:
- А ножом-то старика бить зачем вам понадобилось?
- Я не бил никого ножом, - снова терпеливо, как непонятливому ребёнку, попытался объяснить ему Новиков. - Потому что мне незачем было этого делать: с покойным у нас связывали исключительно дружеские отношения. Да и, в конце-то концов, если вы не верите моим словам, то можете взять у меня отпечатки пальцев и сравнить их с теми, что наверняка сохранились на орудии убийства - уверен на все сто процентов, что они не совпадут...
- Где я тебе, - фыркнул лейтенант, с непринуждённостью достойной лучшего применения, перескакивая с уважительного "Вы" на панибратское "Ты", - возьму сейчас криминалиста? Да и нет их в нашем участке, разве что в управлении один - два человека отыщется. Впрочем, да если б криминалист и был, то что бы это нам дало? - он пожал плечами и сам же ответил на свой вопрос: - Ровным счётом ничего. Ты ж, парень, я вижу, далеко не дурак, небось, в перчатках работал, так что, о каких ещё отпечатках пальцев может идти речь? А? Вот видишь! - победным тоном заключил он.
- А где ж тогда эти перчатки?
- А мы их поищем, - пообещал Андрею лейтенант. И отложил ручку в сторону. - Но, думаю, что в этом нет никакой необходимости, для суда вполне достаточно и того, что у нас имеется. - И сжав пальцы левой руки в кулак, принялся их по очереди разгибать. - Вот смотри сам: тебя взяли в магазине, рядом с трупом его хозяина - это раз; тебя, ну, ладно, пусть будет - мужчину, очень похожего на тебя, - проявил он великодушие, которое ровным счётом ему ничего не стоило, а самому Андрею никаких дивидендов в плане защиты не добавляло, - сразу несколько человек видели входящим в магазин, а затем слышали громкие крики и шум, доносившиеся оттуда - это два. И, наконец, - он победно взглянул на журналиста, - у нас есть показания свидетеля, который присутствовал на вашей первой, состоявшейся ещё до этого случая, встречи с покойным. Так вот, свидетель этот утверждает, что во время той встречи вы угрожали старику смертью. Это уже три. И с меньшими уликами у нас люди срок люди получали!
Он придвинул протокол к Андрею, положил рядом ручку и снова перешёл на "Вы":
- Прочтите и распишитесь, сейчас вас отвезут в суд.
Из студентов будет, флегматично подумал Андрей, беря протокол в руки и пробегая написанное взглядом. Или - интеллигент местный. В любом случае, человек образованный, не от сохи вышел и не у станка стоял. И корни у парня явно немецкие* (см. примечание N 39), это ж ясно видно. Педант и порядок любит. А раз так, то вряд ли откажет в положенных адвокате (кого бы только попросить? Кажется, у старины Рикардо были знакомые стряпчие...) и вызове консула - всё-таки, иностранца задержал.
- Всё правильно? - спросил лейтенант, и Андрей кивнул:
- Да.
В протоколе допроса действительно не оказалось ничего лишнего: только краткие данные на задержанного и его ответы на вопросы лейтенанта. Поэтому Новиков, поколебавшись секунду, бумагу подписал.
Лейтенант не скрывал удовлетворения от проделанной работы: ну, ещё бы - дело фактически закрыто, подозреваемый - задержан, никакой тебе возни с его розыском и поиском доказательств совершённого им преступления. Все бы расследования так завершались!
- Консулу, пожалуйста, сообщите, - попросил максимально вежливо журналист. И назвал телефон Огнева (лучше уж пусть Николай будет, чем кто--либо другой, Огнев, по-крайней мере, хоть не разболтает среди посольских о задержании Новикова, так что проблемой меньше).
- Обязательно, - сказал лейтенант. Он привстал со своего стула, видимо, собираясь позвать охрану, чтобы та увела Андрея, но тут стоявший на столе телефон разразился требовательным звонком и полицейский, недовольно поморщившись, снял трубку:
- Да, я. Добрый день. Да, у меня, - он на мгновение скосил глаза в сторону Новикова. - Пока молчит... Что? - вдруг растерялся он. - А почему? Ладно-ладно, подъезжайте.
Трубка аккуратно легла на аппарат, а сам лейтенант, пребывая в некоей прострации от только что услышанного, медленно опустился обратно на стул.
Что-то произошло, сообразил обрадованно Андрей. И это "что-то" в корне изменило планы полицейских относительно отправки журналиста прямиком в суд. Что ж, значит, не всё ещё потеряно и появилась надежда, что недоразумение с его задержанием возможно скоро завершится.
- А к кому?
- А вот они вам сами объяснят, - ушёл от прямого ответа полицейский. - Не волнуйтесь, долго вам ждать не придётся.
И точно - не прошло и десяти минут, проведённых Новиковым в обществе лейтенанта, как дверь бесцеремонно распахнулась и в кабинет, держась совсем уж по-хозяйски, вошли двое молодых парней, почти ровесников лейтенанта. Ну, может, года так на два-три старше его.
Вообще, как ещё раньше подметил Андрей, сандинистская революция имела в массе своей молодёжное обличье. Что не могло не отразиться на реалиях здешней жизни. Во всяком случае, понятным становился и энтузиазм среди её сторонников, и оглушительные военные победы, и не всегда удачные реформы, потому что их проводили по принципу: "чем скорее - тем оно лучше!"
Поэтому бы и не хотелось, чтобы сейчас эти двое неизвестных решали его, Новикова, судьбу, как это зачастую и бывает у молодых революционеров: сразу и быстро, не заморачиваясь на "пошлое", с их точки зрения, углубление в детали.
- Сеньор Новиков?- спросил один из вошедших - рослый парень, одетый в обычные джинсы и белую рубашку с короткими рукавами. - Вы пройдёте с нами.
А второй протянул руку и потребовал у лейтенанта:
- Протокол и все вещи, которые у него изъяли.
Лейтенант безропотно вложил в его ладонь протокол и большой бумажный конверт, где находились отобранные полицейскими у Андрея его документы и браслет с бумажником.
Сопровождаемый неизвестными Андрей покинул здание участка и вышел вместе с ними во двор. Там их уже дожидался джип, на бортах которого большими буквами было небрежно намалёвано белой краской: "S. E." * (см. примечание N 40). Что означает сия аббревиатура, Андрею было прекрасно известно. Впрочем, как и всем, кто жил и трудился в этой стране.
Они забрались в машину, причём, оба уселись по бокам от журналиста - особо вроде бы и не контролируя его, но, судя по тому, как эти парни ненавязчиво подпирали Новикова своими плечами, они были готовы в любой момент пресечь все его попытки покинуть салон.
Водитель оглянулся назад, проверяя - устроились ли все, и тут же стремительно, с противным визгом шин по асфальту, рванул автомобиль с места.
До места назначения доехали быстро - тем более, что оно находилось неподалёку от полицейского участка.
На мгновение по сердцу скользнули ледяные лапки страха - уж больно недоброй славой среди местного населения пользовался этот район! А в особенности - централь Чипоте, вот уж куда попасть совершенно не хотелось! - но Андрей тут же устыдился этого недостойного себя чувства и усилием воли отогнал его прочь.
В конце-то концов, он ни в чём не виноват, да и вряд ли сандинисты захотят ссориться из-за него с Советским Союзом.
Но всё равно было неприятно.
Пока разберутся тут, что к чему, здешние "Ежовы" успеют не один зуб ему вышибить, в порыве революционной страсти и пролетарского гнева.
Ну, так оно и есть, в Чипоте его доставили!
Андрей чуть не плюнул от досады.
Но тут уж ничего не поделаешь: не он сейчас банковал. Приходилось играть по чужим правилам: тут уж как с той самой пресловутой собакой - коли уж попал в колесо, то пищи, но - беги!
Новикова заставили выйти из машины - причём, держались сопровождавшие при этом предельно вежливо и корректно, и провели в здание. А уже там, в комнате с мрачными каменными стенами, Андрея сдали с рук на руки дежурному. После чего парочка невозмутимо удалилась.
Дежурный же немедленно кликнул конвой и распорядился отправить задержанного в "чикитас".
При чём здесь какие-то "малышки" Андрей поначалу не сообразил. Но когда очутился в тесной, похожей на каменный гроб, камере, с площадью пола едва ли превышавшего полтора метра, где, к тому же, напрочь отсутствовал свет и не было никакого намёка на простейшие санитарные удобства.
Не возмущался. В общем, стоял в своей "чиките" и дожидался, когда всё ж таки до него дойдёт дело. Хотя в голове, как нормальный мужик, и прорабатывл планы врезать по самое не могу своим врагам...
И ещё одна мысль бегала в голове Новикова: ну, попадись ему сейчас тот, кто всё это затеял - ох, мужику приятно будет... С зубодробительным откатом!
И сжимал кулаки, и коленки поддёргивал - только, чтобы ВРАГАМ досталось...
За ним пришли под утро. Залязгал замок, провернулся ключ и грубый голос возвестил:
- Парень, пошли!
"Пошли-пошли!" Андрей возбудился невероятно, но ударить не успел, или точнее - не сумел, поскольку увидел пришедшего - - рослый, квадратно-головый мужчина, казалось, полностью исключал любую возможность сопротивления, настолько был силён и уверен в себе. Такого "загасить" - пожалуй надо было быть не хилым боксёром или суровым рукопашником, так просто бы не пал, так что с ним надо было держаться осторожно. Поэтому Новиков послушно вышел за ним и пошёл, куда следовало. А что ещё ему оставалось делать?
И пришли они в отдельный кабинет. Там сидел молодой мужчина, который при виде Андрея буквально просиял и воскликнул - причём, по-русски:
- Андрей Дмитриевич, какая встреча! Что ж вы так, к нам попали! Неужели смогли в гадость какую влипнуть?
"Вашими молитвами!" - хотел было сказать Андрей, но удержался. Не всегда стоит говорить то, что стоит говорить. Иногда лучше просто промолчать. Оно как-то лучше будет.
- Слушаю вас, - просто сказал он.
И посмотрел на мужчину. Был тот обычным, никак не бросавшимся в глаза человеком: невысокого роста, немного толстоватым, с чёрными волосами и слегка седыми усами. Простой парень да и только.
- Нас интересует одна вещь, - сказал мужчина.
- Кажется. я догадываюсь, какая, - хмыкнул Андрей.
- Вы угадали, - сказал мужчина. - Браслет. И главное, чтобы вы его нам добровольно отдали.
- А если нет?
- Тогда будет хуже, - развёл руками мужчина. Он не лукавил, чувствовалось, что в случае неповиновения, он готов был пойти на любые решительные меры.
- У меня его нет, - честно признался Андрей.
- Верю, - сказал мужчина. - Но вы знаете,где он находится. Верно?
- Э-э-э...
- Не надо "экать", - бросил мужчина, - Вам это не идёт. Сознаетесь - будет лучше. Нет - будет хуже. Что выбираете?
- То, что лучше, - быстро проговорил Андрей. - Я не Маресьев, скажу сразу.
- Вот и умничка, - сказал мужчина, - Люблю сговорчивых, а то, понимаешь, играют в непобедимых.. Итак, где браслет
- Андрей Новиков - этот?
И получив стремительный кивок головы хозяина кабинета, недовольно осведомился:
- А что он, в таком случае, здесь делает? Ко мне - и немедленно!
Он вышел, громко хлопнув дверью, а собеседник Андрея, моментально любовно улыбнувшись, тихо проговорил:
- Андрей Дмитриевич, наш разговор, думаю, отложим на потом, а что до этого компаньеро..,- он сделал паузу, после чего значительно добавил: - То обо всём поговорим отдельно. Компаньеро Герреро не стоит ничего говорить о наших проблемах...
- Э-э-э!.. - протянул было Новиков. Но хозяин кабинета тут же пояснил:
- Это - Энрико Вальдес Герреро, заместитель начальника DGSE. По вашему - КГБ. Человек - весьма своеобразный, себе на уме и вообще с ним никогда не стоит иметь дела. Если вы ему не расскажите о нашем разговоре - вы будете жить. Если проколитесь - что ж, я вас предупреждал, - он иронично развёл руками. Так. С этим товарищем шутить зря не стоит, сразу понял Андрей. - Что до браслета, - продолжил далее мужчина, - то об этом мы переговорим отдельно. Время у нас ещё будет.
Его бы молитвами, подумал Андрей, когда его выводили из кабинета местного Ежова.
Кабинет Герреры находился на четвёртом этаже.
Встретил Новикова он радушно. Если не сказать - как лучшего друга.
- О-ла-ла, компаньеро! Такое ощущение, что не виделись сто лет... Усаживайтесь поудобнее, можете выпить... Кстати, чего желаете? Виски, джин, водку, может вино?
Он вопросительно глянул на Андрея.
Тот равнодушно повёл плечами - в его ли ситуации выбирать?
- Виски. Если есть - то "Баллантайн"...
- Конечно, есть, - засмеялся хозяин кабинета. Распахнул сейф, вытащил оттуда бутылку, наплескал в стаканы - свой и гостя. Поднял свой и отсалютовал:
- Ну, будем!!...
Ну, что тут поделаешь? Выпили, конечно. Виски оказалось неплохим, так что возражать тут нечего было. Но Андрей не любил затянутостей. Поэтому сразу спросил:
- Ну, а от меня что требуется?
- А разве от меня что-то требуется? - ненатурально рассмеялся его собеседник.
- Да, - кивнул Андрей.- Итак...
- А от вас требуется немногое, - решительно заявил сеньор Герреро. - Всего-то-навсег0о возглавить экспедицию в департамент Селая. Вместе с вашими и нашими людьми. Провести её. И удачно всё закончить. На этом можете считать себя свободным, это раз, не причастным к убийству антиквара - это два, ну и ещё получите вознаграждение, в размере пяти тысяч долларов, разве ж это плохо? Это три.
Он выжидательно посмотрел на Новикова. Тот на секунду помедлил - а что там насчёт бесплатного сыра в мышеловке говорит народная мудрость? - потом неуверенно дёрнул плечом - тем паче, что интуиция ему ничего не подсказала на сей раз! - и неуверенно проговорил:
- А - не знаю, наверное, соглашусь...
Герреро обрадовался:
- Вот и отлично! А то, понимаешь, начинаются всякие там размышления... Не знаю, что и думать.
Первое, что сде6лал Андрей, едва за ним закрылась дверь номера, это вырвал из рук Алеськи стакан с водкой и единым залпом осушил оный.
Потом передохнул и совершенно искренне высказался:
- А пошло оно всё нахрен!
Как ни странно, проспал совсем немного - каких-то два часа от силы, но при этом встал совершено спокойный, уверенный и нормально отдохнувший. Как будто бы и не было никакого знакомства с местной контрразведкой. Умылся, одел обувь, подумал - и решительно сунул в карман пистолет (теперь, после всех приключений, без оружия он на улицу уже не ходил - и плевать было на то, что к нему требовалось разрешение, в таких странах, как Никарагуа, на отсутствие последнего власти предержащие мало обращали внимания). И теперь был готов к любому наезду. На себя, любимого.
Хватит, надоело от НЕЛЮДЕЙ руками отмахиваться.
Утром к Андрею явились те, кто должен был его сопровождать в Селаю с российской стороны (люди Герреры должны были присоединиться непосредственно перед отъездом).
К удивлению Новикова, мужики все оказались знакомые, те самые полуспортсмены - геологи, с которыми он летел в Манагуа. Старший - рослый тип, лет так под сорок, рукой махнул своим - и те молча и послушно остались в коридоре. Сам же шагнул вперёд, глухо представился:
- Сидоров. Иван Иваныч. Вы нас сопровождаете?
- Точнее, вы меня, - сказал ему Новиков. Не любил он, когда его привязывали на вторые роли в подобных ситуациях - сразу сужалась свобода манёвра. А вот когда ЕГО СОПРОВОЖДАЛИ - это было совсем другое дело.
- Это смотря кто вас ко мне направил, - индифферентно фыркнул старший геолог. Помолчал немного, потом добавил: - Замятин, такая фамилия вам о чём-то говорит?
- И ещё как, - сказал Новиков. Помолчал немного, потом смерил собеседника взглядом и спросил:
- Выпьете?
- А что?
- Джин. "Гордонз", устроит?
- Почему бы и нет, - пожал плечами соотечественник. На том и порешили.
Напиток распили без лишних слов, разве что под самый конец пития геолог заметил:
- И вот ещё что, Андрей Дмитриевич, официально - старший по поездке вы. Неофициально же - я. Но афишировать этого не будем. Особенно перед ВТОРОЙ СТОРОНОЙ. Маршрут согласован заранее, никакой импровизации, сами понимаете, с вашей стороны и быть не должно, - при этих словах Новиков скорчил рожу, но тут уж, как говорится, без него его "женили". - Оружие - ваше?
Он кивнул на оттопырившийся карман, безошибочно угадав, что в нём находится.
- А что - разве запрещено? - с некоторым даже вызовом поинтересовался у него Андрей.
- Лично мне - абсолютно "по барабану", - равнодушно пожал плечами "геолог". - Лишь бы здешние товарищи не возражали, а так хоть пушку с собой везите. Да и опасно, говорят, в том департаменте, так что лишнее оружие помехой не будет.
Геолог вооружился вилкой (для указки, при отсутствии последней, самое то!) и стал показывать Андрею основные точки на трассе их движения.
- Смотрите сюда: мы добираемся до города Сан-Сентро. Здесь пробудем дня два, так что у вас будет время с кем-нибудь там встретиться и подготовить пару-тройку материалов. Скажу сразу: особо на что-либо сенсационное - и не рассчитывайте! Обычное латиноамериканское захолустье, иной райцентр в нашем Нечерноземье и то поинтересней будет. Впрочем, когда-то в тех краях мыли золото, да и сейчас местное население пытается предкам подражать, так что, наверное, фактов любопытных для статьи себе накопаете. Далее. Из Сан-Сентро отправляемся в посёлок Нуэва-Бавариа, это образцовое сандинистское сельскохозяйственное поселение. Нечто вроде нашего совхоза. Я наводил справки - говорят, вполне рентабельное предприятие, - пояснил геолог заинтересованно склонившемуся над картой Новикову. - Наверное, потому, что главную скрипку там играют этнические немцы. А те порядок наводить умеют! - то ли похвалил, то ли издевательски проехался по выходцам из германских земель Сидоров, Андрей скрытого подтекста в его словах не уловил. - Тут у нас будет основной базовый лагерь. Часть оборудования и своих ребят я оставлю здесь и начну действовать уже по своему плану, то есть совершу вылазки в некоторые районы, интересные с точки зрения практической геологии. Вот примерно сюда и сюда, - он отметил на карте нужные ему места вилкой. Поймал вопросительный взгляд Андрея и правильно истолковал его, кивнул согласно:
- Вы можете составить мне компанию, только, умоляю, если что вздумаете писать о конечном этапе нашего путешествия - обязательно согласуйте все тексты с товарищем Огневым, - он замолчал и многозначительно взглянул на Новикова. - Договорились?
- О чём речь? - развёл руками Андрей. Уж кому как не ему было прекрасно известно, что если тебя "пристёгивают" к команде "специалистов" узкого профиля, каковыми вне всяких сомнений, являлись "товарищ Сидоров" и его "геологическая" компания, то делают это отнюдь не за таланты простого советского журналиста по имени Андрей Новиков. А ради элементарного корреспондентского прикрытия. Но таковы уж правила игры, которым приходиться подчиняться. И тут ничего не попишешь.
- Вот и ладненько, - удовлетворённо мотнул головой Сидоров. Поднялся со стула, отложил вилку и сделал небрежный знак помощнику. Тот споро стянул карту с тахты и, свернув её в трубку, вышел из номера.
- Машины, я слышал, подошлют нам завтра? С утра? Отлично, мы будем готовы к восьми ноль-ноль, - Сидоров по-военному коротко дёрнул головой, прощаясь, и тоже покинул помещение.
А утром Андрея ждал сюрприз. Во-первых, удивили геологи. Они приволокли с собой столько чисто символическое количество оборудования, что смотрелось оно просто неприлично - по рюкзаку на брата, да плюс два ящика, подозрительно смахивавших на стандартные патронные "цинки". Что там у них, магнитометры или, как там они называются, приборы для гелогоразведки? Уж больно маленькие для таких серьёзных изысканий..!
Во-вторых, "команданте Муэрта" (таково было партийное имя Герреро) расщедрился аж на четыре джипа, битком набитых вооружённой до зубов охраной. И вдобавок ко всему прислал ещё с ними и Эстелу.
Девушка была одета в ладно пригнанный по её фигуре "камуфляж" и имела на поясе внушительного размера кобуру, в которой покоился здоровенный револьвер - впору с таким на слонов охотиться!
- Я еду с вами, компаньеро! - звонким голосом бодро провозгласила она, совсем уж по-родственному похлопав Андрея по правому плечу и сверкнув ослепительной улыбкой - в ответ на ошарашенный взгляд журналиста. - Хочу навестить друзей, они у меня врачами трудятся, в Селая. "Команданте Муэрта" был столь любезен, что выдал и мне разрешение на это путешествие.
- Лейтенант! - и из первого джипа не спеша выбрался квадратный - ну, точно тебе шкаф, только вот рост подкачал, всего-то метр с шестьдесят, но судя по тому, как не подтрунивают над ним подчинённые, шуток мужик совершенно не терпит! - парень, одёрнул пояс, и приблизился к Эстелле и Андрею. С некоторым шиком козырнул им и вопросительно посмотрел на девушку: мол, чего надо, сеньорина?
- Знакомьтесь, Андреас, это - лейтенант Алонсо Льоса, он - старший начальник в группе вашей охраны. Льоса, - она перевела строгий взгляд на лейтенанта и с того моментально, словно набежавшей на берег моря волной, смыло небрежную расслабленность, парень подтянулся, преданно глянул на кубинку, будто не студентка перед ним стояла, а высокое начальство. Впрочем, а почему, собственно, "будто"? Не знаю, какие там науки эта красавица изучала у нас в Москве, но здесь, в Никарагуа, молодцы из DGSE так просто слушаться - пусть и представителя союзников, вряд ли станут. Да и уж, тем более, не пустят её в район, где и самим-то безопасность не гарантирована. Нет, эта девушка решила составить ему, Новикову, компанию явно не за его красивые глаза. Вот же штука какая интересная получается - думал, "матрёшкой" двойной еду (мной прикрываются "геологи", а за ними, в свою очередь, приглядывает охрана), а на деле, как бы ещё одна фигурка в нашей "матрёшке" не проявилась, в лице очаровательной Эстеллы... Только вот ей-то что от нашей поездки надо? Какие у кубинской DGI*(см. примечание N 40) интересы в том нищем районе?
Подошёл Сидоров. Он, казалось, совсем не удивился ни чрезмерной, с точки любого нормального человека, охране, ни присутствии в экспедиции ещё одного попутчика. Сдержанно поздоровался - по-испански, но вышло это у него слишком коряво, видимо, данный язык не относился к числу любимых у Иван Ивановича, и тут же перешёл на английский. Им "геолог" владел довольно сносно, во всяком случае, изъяснялся на нём он внятно:
- Куда садиться моим ребятам?
Лейтенант окинул его внимательным взглядам, потом махнул рукой в сторону выстроившихся во дворе отеля автомашин:
- Троих - в первую, ещё троих - в последнюю, а вы, компаньеро, - он повернулся к Андрею, - занимайте с синьориной второй автомобиль. Я поеду в третьем. Оружие у вас есть? Впрочем, ладно, - не дожидаясь ответа, добавил он нетерпеливо - видимо, деятельная натура парня требовала выхода и поэтому задержка с отправкой начинала его потихоньку раздражать, - у нас своего хватает, поделимся, если что.
"Сидоров" продублировал, перейдя на русский, распоряжение Льосы для своих подчинённых и те дисциплинированно полезли в машины. Подождав, пока все устроятся, он галантно помог взобраться Эстелле в предназначенный для неё джип , молча ткнул Андрею пальцем на место рядом с девушкой и бегом бросился к своему автомобилю. Гаркнул во всю глотку:
- Внимание группе, трогаем! Не расслабляться, во имя всех святых, шкуру спущу!
Моторы взревели и джипы выметнулись на улицу. Путешествие в департамент Селая началось!
Военно-транспортный самолёт "С-130 Геркулес" пересёк границу Никарагуа со стороны Карибского моря поздней ночью и никем не замеченный устремился в глубь "Москитного берега". В салоне машины находилось восемь человек, все - крепкие молодые парни, с короткими стрижками, затянутые в камуфляж и вооружённые автоматическими винтовками "М-16". Дремали вполглаза, чутко, готовые при первом же изменении обстановки мгновенно вскочить на ноги и действовать максимально жёстко, но эффективно. Кто такие - так сразу и не поймёшь, но что это не наёмники или бандиты, и уж тем более не "герильерос", любой опытный в определённых делах человек определил бы моментально. Равно, как и признал летевших в самолёте людей за ГОСУДАРЕВЫХ.
Вопрос возникал лишь один: какое именно государство они представляли? Ибо по своей внешности все эти парни относились к различным этническим типам: так, в троих из них без труда угадывались уроженцы Европы, а если быть точным, то её северной части, двое были мулатами, один - чистокровным азиатом, а ещё двое - латиноамериканцами.
Впрочем, здесь, в странах Карибского бассейна, население было тем ещё коктейлем: в нём каких только кровей не намешалось за столетия освоения здешних территорий!
Так что летевший в самолёте народ мог быть выходцем из любой страны этого уголка планеты. Назови первую попавшуюся - не ошибёшься!
Что, понятное дело, было только на руку их командирам, представлявшим руководство Седьмой оперативной группы сил специального назначения сухопутных войск США (база дислокации - Форт Дэвис, Панама, зона ответственности - Латинская Америка и государства Карибского бассейна), больше известных среди широкой общественности, как "зелёные береты".
Шестеро из парней, спавших в самолёте, входили в одну из полевых команд А ("Акбэт") Седьмой оперативной группы и специализировались на контрпартизанских действиях, двое же других были из штабной команды В ("Баткэт") и их обязанностями являлось планирование конкретных операций (таких вот, как эта) для своих коллег-"полевиков". Причём, чистыми штабниками - и это была особенность всех, без исключения, бойцов команды В, они не были. Каждый в обязательном порядке проходил боевую и спецподготовку и имел за своими плечами хоть пару, но реальных рейдов в тылу противника.
Идея, что и говорить, не самая плохая: кому, как не людям, на себе испытавшим все "прелести" спецопераций, и разрабатывать их? Легче ведь и варианты подбирать более подходящие, и вычленять разного рода "подводные камни", которые не всякий аналитик, пороха не нюхавший, сможет учуять на начальной стадии. Повышается и уровень надёжности выдаваемых бойцам рекомендаций.
Нынешняя операция, на первый взгляд, особой сложности не представляла. Во всяком случае, так показалось капитану Томасу Бриггсу, командиру одной из команд А, спешно вызванного накануне к командиру базы вместе с двумя парнями из подразделения В. Генерал представил им невысокого незнакомого офицера, в форме полковника ВВС, и сухо проинформировал, что тот сейчас введёт их в курс предстоящего задания. После чего покинул кабинет.
Полковник был краток. Следовало немедленно, сообщил он внимательно слушавшим его офицерам, соблюдая все меры плотной маскировки и максимальной осторожности, выдвинуться в нужный квадрат, там отыскать два спецобъекта, "зачистить" окрестности от "нежелательных элементов" (он так и выразился - "нежелательных элементов"), оборудовать посадочную площадку и обеспечить сохранность её и объектов до прибытия специалистов.
Узнав, куда предстоит лететь и что из себя представляют "спецобъекты" ("Это самолёт-разведчик и экспериментальная модель ракетного модуля для вывода спутников на орбиту", - нехотя, как показалось Бриггсу, пояснил полковник и больше в подробности вдаваться не стал, но капитану и того было достаточно), "штабные" из команды В оживились:
- Да это же курортная поездка, а не задание, сэр! Нам те места знакомы хорошо: мы уже отрабатывали возможные операции с привязкой к ним. Территории там - практически безлюдные, не интересные даже индейцам, и труднопроходимые, так что добираться придётся воздухом. Это совершенно безопасно, сэр! - тут же поспешил успокоить нахмурившегося было полковника один из "баткэтов". - Система ПВО на границе - никакая, пройти её ничего не стоит, правительственные отряды базируются близ крупных городов, глубоко в сельву лезть не любят...
- Хорошо! - остановил разошедшегося "штабного" полковник и парень послушно умолк. - Значит так. Вы, капитан, - он ткнул в сторону Бриггса указательным пальцем, - Срочно подберёте пятерых толковых бойцов, на всё про всё вам даётся два часа. Снаряжение - стандартное. Командовать этим отрядом я поручаю вам. Вы, лейтенант, - полковник повернулся к разговорчивому "баткэту", - и ваш коллега поступаете в распоряжение капитана. Пока он будет готовить своих людей, займётесь планированием операции, - он нагнулся, поднял с пола портфель и воздвиг его в центр стола. - Здесь вся необходимая информация по району действий. Приступайте!
... Уже в полёте Бриггс, мучимый каким-то неясным сомнением, ещё раз прокрутил в голове полученный от незнакомого полковника инструктаж, но так и не нашёл в нём ничего такого, что выходило бы за рамки ранее выполнявшихся капитаном заданий. Всё было знакомо и проходило, в общем-то, по одной и той же схеме: переброска "беретов" в зону действий, "активная" очистка её от вооружённых формирований "противника" (и неважно, в какой роли он выступал на тот момент: богатого наркоторговца, индейца-повстанца, контрабандиста или беглого уголовника) и последующая эксфильтрация в места своей постоянной дислокации. Правда, даже подготовка к самым опасным рейдам никогда ещё не велась в столь спешном порядке, как сейчас.
Впрочем, долго забивать себе голову этими мыслями Бриггс не стал - он был хорошим солдатом, а хороший солдат сначала выполняет поставленную вышестоящими командирами задачу, а уже потом может позволить себе задуматься о её целесообразности. Задуматься, но не более!
Ну или если у него вдруг появятся основания - и достаточно веские! - в преступности выполненного приказа, то тогда у него есть полное право обратиться к своему командованию с соответствующим рапортом. Направив его по команде.
К Бриггсу приблизился сержант, отвечавший за сброс их группы. Поднял руку с часами на запястье и поднёс циферблат к лицу офицера. Выразительно показал два пальца: две минуты.
Капитан молча кивнул и в свою очередь продублировал знак своим парням. Впрочем, те и без этого уже выстроились в проходе, готовые к десантированию.
... Приземлились штатно, никто из бойцов не пострадал - хвала за то Господу нашему и полковнику ВВС, предоставившему "баткэтам" отряда не только точную карту зоны высадки, но и великолепные аэрофотоснимки. На них-то и углядели подходящее место - то оказалась небольшая, вытянутая метров на пятьдесят, узкая и изогнутая полянка-плешь в густой каше тропического леса. В неё-то и днём, несмотря на размеры, попасть было бы трудновато, а уж ночью и подавно, но парни не подвели своего капитана, справились.
Подсвечивая фонариками, собрали парашюты, спрятали в удачно подвернувшейся яме и для маскировки присыпали сверху нарубленными ветками. Определились с направлением движения и расстоянием до места - и, не теряя времени, немедленно выступили на маршрут.
Капитан шел мрачен. У него из головы не выходил разговор с заезжим полковником из Пентагона. Во время инструктажа, тот несколько акцентировал внимание Бриггса на том, что операция должна быть проведена в максимально сжатые сроки. Поэтому потери времени (а, следовательно, и темпа!) недопустимы.
(- Даже, если что-то будет угрожать жизни моих бойцов? - не удержался и задал-таки скользкий вопрос капитан.
Полковник сузил глаза и тяжело глянул на собеседника.
В кабинете повисла гнетущая пауза. Наконец полковник разомкнул губы и сухим, неприязненным тоном ответил:
- Вы обязаны принять все - слышите меня, капитан? - все меры для выполнения полученного приказа. И ничто не должно помешать вам! Понятно?
- Да, сэр!
- Вот из этого и исходите, - кивнул полковник).
-------------
Когда "Пайлот" благополучно дополз до заданного квадрата и стал там на якорь, блондин пригласил судовладельцев к себе в каюту. Предчувствуя неладное, друзья послушно явились к клиенту, не забыв, однако, прихватить с собой оружие. На вид, конечно, выставлять его не стали, но и особо маскировать - тоже, так, засунули себе пистолеты за пояса брюк, да сверху прикрыли рубашками. Что ещё надо джентльменам для светской беседы? Да вроде бы и ничего больше.
А так, чисто внешне, все приличия были соблюдены: ладони пустые, а то, что рубашки как-то спереди подозрительно оттопыриваются, ну, так это может бляхи у ремней такие оригинальные, ведь чего только дизайнеры не придумают, чтобы коммерсанты потом могли с успехом сбыть свой товар!
Клиент был не один. Помимо него в каюте присутствовали ещё двое крепких ребят из его группы. Вооруженные - у обоих в руках были короткоствольные автоматы. Стволы, правда, смотрели в пол, но вскинуть их и от души резануть очередями - секундное дело.
Шредер переглянулся со своим напарником, и на душе у Арни сразу сделалось тоскливо. И без слов стало понятно, что неприятности, которые ожидались ещё перед рейсом, не заставили себя долго ждать.
- Значит так, - сказал клиент тоном, не терпящим возражения. - Теперь начинается то, ради чего мы, собственно, и наняли вашу лоханку. Слушайте меня внимательно...
-----------
- У нас сегодня служба, - заметил падре Джанаделио, когда они прошли в его кабинет. - Хотелось бы, дружище, чтобы ты тоже её посетил. Поверь, это необходимо.
Он кивнул гостю на простой деревянный стул, грубо сколоченный, но на вид вроде бы прочный. Джелли, помедлив какое-то мгновение, всё ж таки рискнул на него усесться, хотя и не без некоторой опаски. Стул возмущённо заскрипел, однако вес великого магистра выдержал и далее протестовать не стал. Стерпел. Стерпел и магистр. И даже позволил себе слегка расслабиться. Но только лишь - слегка!
- У меня мало времени, - сказал он, осторожно откидываясь на высокую стенку стула - та хрипнула, но тоже выдержала вес высокого гостя. - А ты ещё предлагаешь, - попенял он падре, - чтобы я потратил его на службу... Поэтому я, наверное, воздержусь. Сейчас твои люди закончат разгрузку гуманитарной помощи, я заберу твоего сопровождающего и немедленно отправлюсь дальше.
А вообще-то великий магистр предпочёл бы двигаться к месту назначения без падре с его "свитой" - один-два проводника его бы вполне устроили. Но тут уж поделать ничего было нельзя: отец-настоятель упёрся и ни в какую не соглашался отпускать друга без солидного сопровождения. Мол, он, Роза, несёт полную ответственность перед ложей за жизнь драгоценнейшего магистра - а в Селае и так обстановка неспокойная, особенно на границе с Гондурасом (Личо не скрывал конечной точки своего маршрута, но вот зачем он туда хотел добраться, отвечал уклончиво, дескать, прибудем - тогда и поговорим обо всём), не приведи Господь ещё случится что-либо. А так - дополнительная страховка в лице вооружённых прихожан (кстати, раздобыл падре и разрешение - уже через свои каналы в Манагуа, ну, хоть такая польза!).
Чувствовал Личо, что старый друг что-то задумал, и это обстоятельство великого магистра несколько нервировало.
Так что от службы отказываться не стал.
Прошли в зал - достаточно большой и светлый. Людей здесь собралось много - Личо едва нашёл свободное место в пятом ряду, втиснулся между толстой креолкой в простом жёлтом платье и худощавым мулатом в костюме и в очках - по виду, типичного банковского служащего или министерского чиновника средней руки. С любопытством огляделся: у всех присутствующих были одухотворённые и просветлённые лица, в руках зажаты листки бумаги с темой проповеди и кратким её содержанием. Сзади, на шестой скамье, прямо за спиной магистра, бесцеремонно раздвинув прихожан, воздвиглись трое его телохранителей - народ покосился на них неприязненно, но ворчать не стал. Видимо, остереглись: уж больно физиономии у парней были зверскими, такими только детей непослушных пугать!
По рядам засновали служки с большими кружками - собирали пожертвования. Люди охотно лезли в карманы, подавали, кто сколько может, но - мало. Личо поморщился, когда очередь дошла до него, но последовал общему примеру, подал, как полагается, и отнюдь не небольшую сумму и не в кордобах, а аж целых триста долларов! Для здешних мест - просто баснословные деньги. Недели две можно жить, ни в чём себе не отказывая!
Служка оценил щедрый дар заезжего "испанца" (так тут именовали приезжих из стран Южной Европы), почтительно поклонился тому и поблагодарил:
- Да хранит вас Господь, сеньор!
И отошёл к своим товарищам.
Минут через десять появился и отец-настоятель. Был падре одет в простую одежду из белого хлопка и перепоясанный же белой верёвкой с тремя узлами - символами бедности, целомудрия и послушания, основными принципами которыми в своей жизни руководствуются францисканцы.
Встал за кафедру и тихим, но хорошо поставленным голосом стал читать молитву.
Затем настало время приношения Святых Даров - вина и хлеба, и прихожане торопливо поднялись со своих мест и выстроились на причастие.
Как отметил про себя магистр, служба заняла всего сорок минут, прошла в сокращённом варианте, спешил его друг. Очень спешил! Поэтому-то и обошёлся без хорового пения и органа.
Во дворе Роза поинтересовался:
- Кто с тобой?
Вместо ответа магистр вскинул руку и к ним сразу подошли трое телохранителей. Все - в синих рубашках, которые здесь носили "милисианос" (военные предпочитали традиционную "верде олива ли в редких случаях - камуфляж), с "калашниковыми" и "гарандами" за плечами. Ухмыляясь, окружили патрона и в упор уставились на Розу.Тот некоторое время спокойно разглядывал их, потом кивнул головой, словно отвечая на чей-то так и не высказанный вопрос и резко выкрикнул что-то. Что- никто и не понял, а во двор уже просочилось никак не меньше двух десятков крепких парней, все - с ружьями в руках, стволы которых тут же недвусмысленно уставились на гостей. Даже с учётом автоматов у последних - игра, случись здесь конфронтация, была явно проигрышной для Джелли и его людей.
- Личо, - мягко, но с едва уловимой угрозой промолвил падре Джанаделио. - Я, конечно, тебе чрезвычайно благодарен за то, что в сорок пятом ты вытащил меня из титовских застенков, время сейчас другое и свой долг я тебе вернул с лихвой.
Для обеда падре переоделся в простой серый костюм и белую шёлковую рубашку, сразу сделавшие его похожим на добродушного дядюшку. Телохранителей магистра и своих родных-защитников падре отослал обратно в колледж - готовиться к поездке (вообще-то, основное было сделано ещё раньше, когда Джелли позвонил Розе из Италии и довёл до него задание), сказав, успокаивающе тронув возмутившегося было магистра (с годами тот всё больше внимания уделял своей безопасности и был на этой почве слегка даже подвинут), что никто и ничего им не сделает:
- Меня знают в этом районе и самый последний гангстер обойдёт нас стороной, прежде чем рискнёт хотя бы плохо про нас подумать.
На простом "бьюике" (за руль уселся всё тот же вертлявый Тони) покатили в ресторан. У дверей заведения уважаемых людей встретил лично метрдотель - очевидно, заранее предупреждённый помощниками падре, потому что едва машина мягко притормозила у входа, как толстый и важный мэтр стремительно выскочил на улицу и предупредительно открыл дверцу машины.
- Прошу вас, сеньоры, рады вас видеть в этот чудный день в нашем заведении! Как ваше здоровье, падре? А ваше, дотторе?
Не переставая тараторил он, с почтением провожая приехавших к подготовленному для них столику в глубине зала, и причём изъяснялся тоже по-итальянски. Впрочем, видимо запас фраз у него был ограничен, потому что мэтр, не дожидаясь ответов, сразу же перешёл на английский. Здесь, в этой части страны, это был второй язык после испанского.
Стол был сервирован роскошно и не на одного человека. Из напитков - это великий магистр приметил сразу, были и граппа, и его любимое кьянти, и французский мартель - что ж, приятно, явный знак того, что гостя из Италии здесь ценят. Хотя и не факт, далеко не факт, тут же язвительно подумал Личо, может всё это и не в его честь. А всего лишь обычная дань уважения пройдохе падре.
Сели. Мэтр самолично наполнил их бокалы вином, поинтересовался: не нужно ли гостям что-либо ещё? И получив отрицательный ответ, моментально испарился. Как будто никого рядом и не было.
- Твоё здоровье, дружище, - сказал Роза и отсалютовал бокалом старому другу. - Пусть дороги твоей судьбы никогда не знают горя, а ты всегда будешь баловнем фортуны!
- Аналогично, - наклонил голову магистр. Хоть и несколько пафосно это прозвучало, но зато искренне. Выпили. Джелли приподнял брови: а кьянти-то оказался хорош! Падре заметил реакцию Личо и довольно хмыкнул: ему было приятно доставить удовольствие старому другу. Пусть тот и припёр его сейчас к стене. Впрочем, это мы ещё поглядим: кто кого припёр! Великий магистр всегда был хитрой и беспринципной сволочью, но упёртостью никогда не отличался и в любой момент легко отступал назад, создавая у противника явственную иллюзию выигрыша. Чтобы потом, в самый нужный и неожиданный для того миг, превратить своё поражение в блистательную и сокрушительную победу. Так будет - и это он знал совершенно точно! - и в этот раз. Пусть Роза не обольщается, что взял его за горло. Забыл старый друг о привычках Личо. Хотя... Что он вообще о них знал? Как сбежал молодым парнем после войны в Америку, так с той поры и сидел там безвылазно, редкие встречи со старым другом на нейтральных территориях - не в счёт.
- Неплохой букет, - сдержанно похвалил вино Джелли и сделал ещё один глоток. - Признаюсь, совсем не ожидал найти его в здешней дыре.
- Ну, не говори так, - пожурил его падре. - Мы хоть и не Европа, но тоже цивилизация. А кьянти мне доставляют ежегодно, пару-тройку ящиков, прямо из Неаполя. Кстати, попробуй вот этого сыра - здешние сорта не уступят итальянским.
Джелли не стал отказываться. Тем более, что сыр у никарагуанцев действительно не уступал той же моцарелле.
- Кого-то ждём? - вопросительно кивнул магистр на пару свободных стульев за их столом (Тони в зал не пошёл - не по чину было, оставался в машине). Падре на мгновение прикрыл глаза.
- А кого?
- Меня! - раздался сзади звучный голос уверенного в себе человека. Причём, говорили по-английски.
Джелли обернулся и не мог не сдержать восхищения: вот это был персонаж! Настоящий "каудильо", из того, романтичного, яростного и великого девятнадцатого столетия, когда такие люди, как этот, стоящий перед их столиком человек, с лёгкостью невероятной походя сваливали тиранов с их окровавленных народной кровью тронов, чтобы затем самим усесться туда и устроить ещё куда более худший террор и геноцид своих земляков и соплеменников.
Мужчина был крепок и полнокровен, глядел весело и слегка насмешливо, такие любят жизнь во всех её проявлениях и никогда не унывают (на Геринга похож, подумал Джелли, тот тоже был большим жизнелюбом, пока плохо не кончил), но зато и перегорают сразу, едва их сбрасывают с седла. Этого, видать, ещё не бросало. Ну, да всё ещё впереди!
Одет мужчина был в новенький мундир команданте, в кобуре на поясе имел здоровущий кольт, при этом носил золотой Rolex, шею обнимала толстая золотая же цепь, а пальцы рук украшали перстни из того же благородного и дорогого металла. Мужчину сопровождал спутник - молодой и тоже улыбчивый человек. С таким же большущим револьвером. Правда, без золота.
- Знакомьтесь, - безмятежным голосом молвил падре, расправляясь с порцией мондонго (так местные именовали суп из рубца с овощами). Взглядом показал на первого:
- Это - сеньор Пастора...
- Можно попросту - "Эден"! - добродушно рокотнул жизнелюбивый и протянул широкую, как лопата, ладонь Джелли. Магистр привстал с места и пожал её. Рукопожатие у команданте было сильным. - А это - сеньор Геррера. Он, в некотором роде, подчинённый нашего друга.
Ладонь у "в некотором роде подчинённого" тоже слабостью не отличалась.
- Прошу, - пригласил присесть двух своих новых знакомых Джелли и сделал рукой широкий приглашающий жест. Мужчины церемониться не стали, придвинули к себе стулья, удобно устроились. Выжидательно посмотрели на магистра. Тот улыбнулся:
- Составьте нам компанию, сеньоры, заодно и о делах поговорим, наших насущных.
- Никаких разговоров не будет, пока не утолим голод! - громко захохотал Пастора. И, нахмурившись, с вызовом окинул зал суровым и грозным взглядом. Немногочисленные посетители ресторана, как по команде нервно вжали головы в плечи, сделали вид, что ничего не замечают. Команданте расплылся в довольной улыбке: видимо, подобные эпатажные поступки доставляли ему ни с чем не сравнимое удовольствие.
Они поели: сеньор Пастора с большим аппетитом, его спутник - просто из вежливости, падре Джанаделио и великий магистр пили в это время вино. Но вот с едой было покончено, команданте вооружился сигарой, раскурил её. Тут же немедленно появились официанты, быстро поменяли блюда - унесли уже опустевшие тарелки и грязные вилки, принесли кофе, фрукты и сласти.
- Итак, - сказал команданте, окутываясь ароматным дымом, - и о чём же вы хотели поговорить с нами, сеньор? Падре, - он почтительно наклонил голову в сторону Розы, - что-то упоминал о поездке на Атлантическое побережье, какой-то там гуманитарный груз для мискитос... Тоже мне, нашли несчастных и обездоленных, да они спят и видят, как бы им от страны отделиться!.. - Пастора пренебрежительно дёрнул плечом. - А во время войны что они делали? А сейчас что творят? "Контрас" недобитые! Я бы их...
Он сжал пальцы в кулак и с силой пристукнул им по столу. Чашки с кофе дрогнули, но устояли.
- Нет, - подумав, решительно отказал магистру команданте. - Нет, - повторил он уже более спокойно и затянулся своей сигарой. - Дело, в общем-то, и не в этой сволочи индейской, по мне да пусть хоть передохнут, мерзавцы, жалеть не буду...
"Не будет!" - подтвердил молчаливым кивком тот, кого звали Геррера.
- Просто неохота, чтобы гринго вываляли нас в очередной раз в грязи, если с вами что-нибудь случится, - пояснил команданте. - А в Селае сейчас не слишком спокойно, банды разных недобитков из Гондураса постоянно лезут - у них там лагеря выстроены тренировочные, бандиты, контрабандисты... Да и дорог толковых, к сожалению, нет... Так что, не дам я вам разрешения на поездку. И не просите.
Он откинулся на спинку стула, всем своим видом давая понять, что дальнейший разговор бессмысленен. Геррера лишь извиняюще развёл руками: мол, а я что в таком случае могу поделать? Не моя партия, не мне и играть.
Великий магистр и падре переглянулись, потом последний вздохнул и тихо сказал:
- Сын мой, мне кажется, что этим достойным людям нужно знать истинную цель нашей поездки. Мискитос - так, всего лишь прикрытие, в Селае нас интересует другое...
Он коротко, без лишних подробностей поведал о том, что их ожидает в этом департаменте. Эден и Геррера слушали падре Джанаделио чуть ли не с широко раскрытыми от изумления глазами и с отвисшими челюстями, а когда Роза закончил и замолчал, потрясённо переглянулись и чуть ли не синхронно выругались. Но вполголоса. Почему-то сейчас обоим слушателям совсем не хотелось привлекать к себе чьего-либо внимания.
- Об-балдеть! - резюмировал наконец Пастора и быстро набулькал себе полный стакан "Флоры Да Каньо" (Джелли уже знал, что это лучший во всей МезоАмерике сорт здешнего рома). Хватанул напиток резко, целиком, после чего выдохнул и закусил кусочком какого-то фрукта. - И сколько же там этого.., - он возбуждённо подвигал пальцами. - Товара? На несколько миллионов? Да?
- Больше, - сказал великий магистр. - На несколько сотен, если вообще не на миллиард. Доларов.
Если в глубине души тот же Пастора и сомневался в том, о чём ему только что рассказали, то своим последним словом Личо только что разом разбил эти сомнения в пух и прах. Повисла гнетущая тищина - новые знакомые переваривали про себя эту оглушающую и невероятную новость.
Наконец команданте встряхнул головой, словно что-то от себя отбрасывая, и вновь став самим собой, тут же деловито осведомился:
- Места тайников известны?
- Да.
- Они точно не тронуты?
- Насколько я знаю - да. Во всяком случае, в тех архивах, что оказались мне доступны, ничего не говорилось о подобном исходе, - пожал плечами Джелли.
- Кто в доле? - тут в беседу включился и Геррера. Пастора недовольно глянул на него, раздражённый такой спешкой "как бы подчинённого", но одёргивать парня не стал, лишь скривил губы да фыркнул. Того однако это ни капли не смутило. Он снова требовательно повторил свой вопрос.
- Мы четверо, - твёрдо сказал Джелли. - В равных долях.
Люди, сидевшие сейчас вчетвером за одним общим столиком в уютном зале "Лос-Гаучос", были все мужчины опытные, каждый видел своих оппонентов, что называется, насквозь, до глубины души, и понимал, что только действуя сплочённо, в группе, они могут добиться успеха.
Впрочем, гарантии всё же имелись: так, падре Джанаделио ещё раньше дал понять своим никарагуанским друзьям, что Джелли не только человек, безусловно заслуживающий самого полного доверия, но и ещё его, Розы, давний друг. Почти что кровный родственник. А специально для Личо - уже здесь, в ресторане, мимоходом, но с твёрдым нажимом в голосе, дал понять, что эта парочка - не просто высокопоставленные функционеры нового режима, но и возможные кандидаты на вступление в "Джунту". А "Джунта", считай, хоть и была довольно самостоятельной структурой здесь, на Перешейке, но всё же считалась частью "П-2". Поскольку входила в её иностранную секцию. А, следовательно, пусть номинально, но для Герреры и Пасторы великий магистр оставался как бы главным боссом.
- ... Это хорошо, что вы берёте своих людей, - обращаясь к Личо и падре, похвалил их команданте - сигара была уже им забыта и теперь сиротливо лежала на чистом блюдце, а Эден переключился исключительно на ром, в четвёртый раз наполняя бокалы этим приятным для души и сердца напитком. - Ни мне, ни компаньеро, - он небрежно мотнул головой в сторону Герреры, - совсем бы не хотелось "светить" наших парней в столь деликатном деле. Нет, они, конечно, надёжны, - тут он саркастически усмехнулся, - для торжества идей мировой пролетарской революции в этой части планеты, но, - команданте наставительно упёр указательный палец в лежавшую перед ним бумажную салфетку на столе, - каждый имеет своего командира. А у тех, - он с сожалением развёл руками, - имеются свои старшие братья. И не факт, что все они с должным пиететом относятся не только друг к другу, но и к победе сандинистов. Вы меня понимаете?
Эден внимательно посмотрел на Джелли. Тот едва заметно кивнул: ещё бы ему этого было не понимать!
Перед отправкой в Никарагуа великий магистр освежил в памяти всё, что ему было известно о Никарагуа, а также воспользовался справкой, любезно предоставленной ему одним из членов ложи, который являлся высокопоставленным чиновником итальянского МИДа.
Так, к примеру, "Длительная народная война" ратовала за партизанские действия в сельской местности, своей опорой считала крестьян и мелких фермеров; а та же "Пролетарская тенденция" формировалась из рабочих и прочего населения городов и поселков, была сторонницей создания партии пролетарского типа и уповала на городскую герилью, как на основной фронт борьбы; что же касается "Третьей силы", то она стремилась ко всеобщему восстанию в стране и союзу с другими представителями оппозиции.
Так что за этими фракциями могли стоять (и стояли, в том никто не сомневался!) самые разные силы. Но только в некоторых магистр был уверен почти стопроцентно - это были кубинцы, штази и Советы, во-первых, потом тут отчётливо проглядывали ушки СЛУЖБ полковника Каддафи, во-вторых, и, наконец, сандинстов могли опекать ребята из пиночетовской СНИ, это, в-третьих. Всеми прочими можно было пренебречь, они не играли в этом концерте роль первой скрипки.
У каждой из этих трёх основных сил имелся свой интерес к СФНО и к Никарагуа, и каждая наверняка не стал бы проходить мимо даровых денег, да ещё находящихся прямо у себя под носом и, главное, не проходящих ни по каким учётам, базам данных и регистрациям. Эти деньги можно было смело пустить в ход и не бояться, что потом твои операции будут ими "испачканы", потому как сами средства были "чистыми". А это в нашем сложном, пронизанном всевозможными видами контроля, надзора и наблюдения мире дорогого стоило!
Джелли нервно передёрнул плечами, как будто от внезапного озноба: ему только что пришло в голову, что пока он полз на "Аполло" к берегам Никарагуа, кто-то ловкий уже опередил его и теперь вовсю старается, подбираясь к его, великого магистра, добыче!
Команданте Пастора видимо догадался, о чём думает ПОДЕЛЬНИК:
- Вот-вот, поэтому с вашими людьми будет не в пример безопаснее! Оружие у них, надеюсь, имеется? Вот и отлично. Оформим парней, как вашу охрану, полицию в Селая я предупрежу, чтобы вам не чинили никаких препятствий и оказывали всемерную помощь. Я так понимаю, вывозить ГРУЗ планируете на своей яхте? Что ж, разумно. Только - не опасно ли? Это ж придется в Блуфилдс или в Порт-Кабезас всё доставлять. А дороги в департаменте, - он сокрушённо покачал головой, - чисто символические!
- Не через гондурасскую же границу переброску вести, - поморщился, снова вмешиваясь в разговор, Геррера (похоже, призрак золотого дождя, который вот-вот должен был пролиться на их компанию, придал спутнику команданте дополнительной энергии и энтузиазма, мужчина просто не мог удержать рвущиеся из себя эмоции).- Ещё не хватало, чтобы груз перехватили "контрас"!
- Ладно, - отмахнулся Пастора. - Ты у нас, компаньеро, всегда был перестраховщиком. Прорвёмся! Охраны хватит, на местах сеньорам добавят ещё людей. Лишь бы ваш "Аполло" успел в порт придти в назначенное время...
- Успеет, - успокоил его Джелли. - Насчёт этого можете зря не волноваться, моя команда будет на месте даже на день-два раньше, мы это уже обговорили!
Герреро вдруг опять влез в разговор:
- Послушайте, сеньоры, - вкрадчиво проговорил он, наваливаясь на край стола и глядя внезапно заблестевшими глазами сначала на Джелли, а затем на падре Джанаделио. - Как называется место, где оборудованы тайники?
Роза и Джелли переглянулись. Потом магистр, помолчав, тихо сказал:
- В окрестностях некоего городка Сан-Сентро. А что?
- А то, что туда буквально вчера отправились русские геологи!
- Что? - аж подскочил Пастора. - А почему мне не доложили?
Геррера виновато развёл руками:
- Приказ исходил от Томаса, я вообще ничего не знал...
Эден сжал губы:
- Ах, вот как!.. Значит, в деле Советы и Кастро.
- А кто такой этот Пастора? Личность - серьёзная, я надеюсь, в здешнем политическом раскладе?
Юноша испугался настолько сильно, что чуть было не врезался в стену какого-то дома, непроизвольно крутанув руль влево. Но рефлексы успели сработать раньше - парень успел затормозить. Магистра, сидевшего на заднем сиденье и не ожидавшего такой реакции на свои, в общем-то, обычные слова, швырнуло вперёд.
- Э-э, молодой человек! Нельзя ли по-аккуратней? - и осёкся, потому что увидел прямо перед собой бледное, трясущееся от страха лицо парня. - Что с вами?
- Это страшный человек, сеньор! - шепнул тот, испуганно озираясь. - Один из соратников Ортеги и Борхеса. Его все называют "Команданте Зеро". Занимает должность заместителя министра внутренних дел и, говорят, очень этим недоволен. Как минимум, рассчитывал на ступень министра обороны или на высокую должность в Госсовете, но не попал туда. По слухам, из-за своей склонности к интригам и авантюрам. Уверен, что его специально подставили, назначив на нынешний, столь незначительный пост. Хотя лично я бы так не думал, он курирует госбезопасность и полицию, у нас это - грозная сила. Правда, не всю, оперативные службы этих ведомств ему не подчиняются. Они, между нами говоря, - Тони ещё больше понизил голос, - контролируются парнями Кастро и Хоннекера. Между Пасторой и Ортегой в последнее время наметились некоторые трения: команданте хочет играть всё большую роль в управлении страной, второй ему доверяет всё меньше. Называет в глаза и за глаза "буржуазным перерожденцем", корит за любовь к деньгам и "дольче вита"... Видите: сколько на себе он таскает золота? Дескать, подарки от его родных и друзей, как он всех уверяет, но умные-то люди хорошо знают, что это - конфискат! Так что вы теперь понимаете, почему падре принял такое решение: привлечь команданте к делам "Джунты"? Сеньору нужны новые союзники, а падре Джанаделио - силовая поддержка. И лучше, когда её обеспечат официальные власти.
Конечно же, Джелли прекрасно знал: кто такой Пастора. Как уже говорилось, перед "Великим золотым походом", так магистр в ближайшем своём окружении именовал свою миссию в здешние края, он внимательно изучил всю доступную информацию по Никарагуа. Вплоть до ряда ответственных персоналий в руководстве сандинисткого фронта, командовании основных бригад "контрас" и среди высших иерархов ведущих конфессий республики.
Но в силу давней привычки - никогда не раскрывать преждевременно своего ЗНАНИЯ перед профанами, притворился в собственном невежестве. Чтобы выслушать уже местное мнение о здешней жизни и сопоставить со своей информацией.
В принципе, она совпадала с тем, что ему сообщили в Италии. И, следовательно, больших корректив в личных расчётах делать не придётся. Это первый плюс. Соглашение с "Команданте Зеро" и "Команданте Муэрта" пойдут только на пользу его, великого магистра, миссии. Будет лишнее прикрытие. До самой цели. А потом... Что ж, когда чаемый груз окажется в руках Джелли, он найдёт верные способы оттереть этих жадноватых "романтиков революции" в сторону. Тем более, что определённые шаги были предприняты ещё в Европе. Это плюс второй. И третий плюс: поддержка падре. Ему тоже захотелось золота, решил, видимо, на старости лет выбраться на какой-нибудь тихий и спокойный карибский остров и осесть там в роли богатого рантье. А то и перебраться в Европу - посчитал, наверное, что о нём там забыли. А напрасно! Это ведь только Личо союзники по настоятельной просьбе Тито простили шашни с усташами и немцами* (см. примечание N 42) ... А падре сильно нагрешил, да ещё одно время с ОДЕССОЙ * (см. примечание N 43) сильно путался, такое не прощают и не забывают. Вот сюрприз будет для друга детства, если он сдуру полезет в страны Старого Света! Его там с удовольствием ждут кое-какие люди!
От этих мыслей великий магистр пришёл в настолько хорошее и дивное настроение, которое так давно не посещало его, что позволил себе прикрыть глаза и, откинувшись на спинку своего сиденья, замурлыкать под себе нос одну из песен Челентано. Он любил творчество этого талантливого и замечательного человека и если бы не заигрывание того с откровенными леваками, охотно бы видел его в своей "Джунте"... Впрочем, когда это партийная принадлежность нужных людей отпугивала магистра? Он умел работать с любым контингентом. Тем и сильна была его "Джунта"!
---------
Сначала Хуго Альтманн принял своего шефа охраны. Поморщился, когда туша старого вояки, пропахшая гнилью годов (а Карлосу Мендосе - так уже более тридцати лет звали гауптштумфюрера СС Ранке, которому недавно стукнуло семьдесят и которого Хуго давно бы отправил на заслуженный отдых, подарив на прощание несколько смертельно жужжащих подарков, да вот жаль, руководство не разрешало столь радикальные кадровые перестановки, ценили там лионского мясника!), неизбежным в этих местах запахом вечно пропахшей потом одежды и алкогольным перегаром (а Ранке-Мендоса пил, как последний матрос, дорвавшийся до дармовой выпивки - что в определённой мере так оно и было, спиртного в посёлке хватало, особенно хорошего!) грузно опустится в удобное кресло, сухо кивнул ему и коротко распорядился:
- Общий доклад, сеньор Мендоса! И покороче, пожалуйста.
(Несмотря на то, что в "Нуэва Бавариа" говорили по-немецки - германская ведь колония! - все старые кадры звались исключительно по новым теперь для них именам - конспирация! Это лишь новые - родившиеся на Перешейке уже после Великой войны или приехавшие сюда в последнее время, как он, Альманн, могли спокойно пользоваться своими настоящими фамилиями, им-то ведь не от кого было прятаться!).
Старый вояка моментально подтянулся, словно и не было за его плечами груза годов, и стал чеканить короткими, рублёными фразами, толково обрисовывая сегодняшнюю обстановку в колонии:
- Яволь, герр оберст! - (дань полковничьему званию, что одно время носил Альтманн - это было при Сомосе, но, слава Всевышнему, что об этом не прознали НЫНЕШНИЕ власти, впрочем, Хуго на это было абсолютно наплевать - ибо за ним стояли ОЧЕНЬ СЕРЬЁЗНЫЕ люди, с которыми не рисковала связываться ни одна из политических сил в Никарагуа; а старый вояка понимал толк в дисциплине и субординации и упорно и с большим удовольствием именовал шефа его бывшим званием, такой уж он был традиционалист!). - Очередную партию груза "Альфа" получили полтора часа назад, перегрузили на лодки и отправили "Соседям". Всё прошло нормально, инцидентов не было. На обратном пути, когда наши мискитос возвращались, их кто-то попытался обстрелять. Открыли ответный огонь, нападавшие моментально рассеялись в сельве и больше не докучали. Полагаю, то был один из "диких" отрядов, которые заняты обычным грабежом. Связались с "Соседями", объяснили нашу проблему. Нас заверили, что проблем больше не будет. А "диких" крепко предупредят. Деньги получены в полном объёме, частично переведены на наши счета в банки "Соседей", частично доставлены сюда и помещены в хранилища.
- Очень хорошо, - кивнул головой Хуго. - Что в посёлке?
- Спокойно, герр оберст, индейцы, как обычно, заняты на добыче минерала "Бета" и его переработке в слитки, ожидаем прибытия курьеров от наших европейских контрагентов.
Что не говори, не мог не признать очевидного Альтманн, а старика Ранке списывать в расход всё-таки рановато: умеет работать, старикан, несмотря на свой преклонный возраст, и порядок, а также организацию ДЕЛА поддерживает в "Нуэва Баварии" на должном уровне, по-немецки педантично и скрупулёзно. А разговор их расшифровывался просто: посёлок и одноимённая с ним якобы "образцовая германское сельскохозяйственное предприятие" были заняты в очень важном и денежном бизнесе - посёлок занимался добычей золота ("минерал "Бета"), а колония служила перевалочным пунктом по его отправке в Европу, где оно продавалось через надёжные фирмы ("европейские контрагенты"), а затем вырученные за эти сделки средства по каналом "штази" растекались на поддержку ЭТА, ИРА, РАФ и других аналогичных организаций. Помимо этого "Нуэва Бавариа" являлась еще и одним из основных звеньев в наркотрафике кокаина ("Груз "Альфа"), приходившего в страну из Колумбии и Боливии, а потом переправляемого в соседний Гондурас (соответственно - "Соседи"). Ну, а уже оттуда кокаин доставлялся в Мексику и в Штаты. Деньги за посредничество делились, как уже было сказано, на две половины. Первая через гондурасские банковские структуры уходила в распоряжение кубинской ДГИ * (см. приложение N 44), вторую руководители "Нуэва Баварии" использовали уже в личных целях. В том числе и для выплат местным полицейским чинам - чтобы те закрывали глаза на всё, что творилось в данном районе. Те и закрывали.
- Хорошо, - удовлетворённо произнёс Альтманн. - Пригласите ко мне секретаря.
Пришёл "секретарь" - высокий, вечно сутулившийся мужчина, красивый, как он сам считал, метис с лицом дегенерата. Однако всё это было чисто внешним впечатлением. На самом же деле за низко посаженным лбом и мелкими слезящимися глазками свиньи скрывался незаурядный ум. И кроме того, в своё время Франсиско Негри с отличием закончил университет в Мехико, где, кстати, и завёл великолепные связи с различными нужными людьми. Из него бы вышел превосходный этнограф, специалист по американским цивилизациям доколумбового периода. Но сам Негри так не считал. Ибо деньги и всё, что с ними было связано, любил больше. Это-то и определило его дальнейшую жизнь. В колонии "секретарь" отвечал за контрразведку и связь с руководством ДЕЛА. Он тоже именовал Альтманна на военный манер. Правда, в отличие от старика Мендосы с шефом держался Негри несколько развязно, полагая себя не просто подчинённым, а и его партнёром. Ни больше и не меньше. Хотя бы пусть и на вторых ролях. Но - ведь партнёром! А это дорогого стоит.
Хуго не спешил разочаровывать "секретаря" в его заблуждениях и не осаживал за излишнюю вольность в отношениях с собой. Знал прекрасно, что Ранке и Негри терпеть не могут друг друга. И пока сохранялось такое положение, мог чувствовать себя вполне комфортно - значит, не сговорятся за его спиной и не начнут слишком сильно хапать себе на карман из ОБЩЕЙ КАЗНЫ. Разделяй и властвуй! Политика простая, как мир, но достаточно эффективная. Впрочем, на всякий случай, заставил приглядывать своих людей и за первым, и за вторым. Так безопаснее.
- Колонель! - "секретарь" бесцеремонно опустил свой тощий зад на край стола шефа, с явным желанием припечатать им стопку лежавших на столешнице деловых бумаг, это он так шутил, стервец! Но Альтманн среагировал быстрее - и бумаги под довольный хохоток Негри вовремя упали на колени шефа. - Спешу доложить: у нас ожидаются гости. И - даже и не знаю, как бы поделикатнее выразиться, что с ними нам делать: скормить кайманам или сразу пристрелить, чтобы они не мучились долго? А принимать всё же придётся: они все в той или иной степени завязаны на наше ДЕЛО. Только каждый на своей стороне. И ещё - вместе они никогда не сталкивались, из-за противоречий, - он снова противно захихикал, - по основополагающим принипам мировоззренческого характера...
- Идиот! - фыркнул из своего угла Ранке.
- Сам такой, старый маразматик! - не остался в долгу Негри. - Не понимаешь о чём идёт речь, так лучше помалкивай.
- Отставить ваши детские забавы! Сначала о деле, а потом - считайте, что я разрешил, то можете и дуэль устроить между собой, только убирайтесь за ограждение, нечего поселковых смущать...
Ранке буркнул что-то оскорбительное в адрес "секретаря" себе под нос и дисциплинированно убрался обратно в своё кресло. Негри, тоже отбросив своё шутовство.
Коротко обрисовал возникшую у них проблему:
- Первое - к нам прибывает представитель наших итальянских контрагентов. Планирует поохотиться со своими людьми...
- Он что - не нашёл себе другого места? - удивился Хуго.
- Не знаю, - пожал плечами Негри и продолжил дальше:
- Второе - должен появиться человек от "соседей". Ему нужно провести сбор образцов некоторых видов здешней растительности и отловить кое-каких насекомых...
- Только мне тут ещё и биологов не хватало! - схватился за голову Альтман в отчаянии, а Хуго тем временем издевательски-безжалостно закончил: - И, наконец, третье: от наших контактов в Манагуа сюда отправлена группа геологов. Советских! - со значением добавил ещё масла в огонь "секретарь", вызвав последним своим словом подобие
гневного рычания у Мендосы.
Альтман позволил и себе злобную гримасу:
- Им что: тоже нашего золота захотелось?
- Герр оберст, - кашлянул в кулак Ранке. - Может, того... Хотите, я сейчас подниму своих парней и всех незваных гостей мигом притопим в Коко! Если что - спишем на "диких", ну, тех, что наших обстреляли... "Соседи" потом подтвердят, что мы на них жаловались и просили помощи...
- Это было бы идеально! - возбуждённо произнёс Хуго. Но, подумав немного, всё же с сожалением отказался от этого варианта:
- Нет, пожалуй, пока не стоит!
- Почему?
- А вдруг все эти визиты - не просто случайное появление парней в нашей зоне, а заранее спланированная операция? - резонно возразил своему главному охраннику Альтманн. А Негри догадливо подхватил и развил его мысль:
- ... Которая нацелена на то, чтобы исключить наше дальнейшее участие в ДЕЛЕ.
В кабинете повисла тягостная тишина. Каждый понимал, чем это грозит для них. Да тут особых предположений и строить было нечего: в лучшем случае направят на другой участок РАБОТЫ, не столь денежный, как нынешний, и, вероятно, более опасный. В худшем же - МИНИМИЗИРУЮТ ЗАТРАТЫ. Изящный эвфемизм, пущенный в оборот главным куратором ПРОЕКТА, и означавший зачистку всех хвостов и затирание всяческих следов.
ВЫРЕЖУТ ВСЕХ: и мискитос, и исполнительный персонал из "Нуэва Баварии", и в первую очередь их, руководителей посёлка и колонии, основных секретоносителей.
Трое мужчин затравленно переглянулись и одновременно ощутили нечто вроде чувства сплочения и симпатии друг к другу - и каждый понял, что это поняли все, кто находился здесь. И тогда, разом скинув с себя липкую оцепенелость страха, Альтман подошёл к стоявшему в глубине комнаты массивному сейфу, поколдовал над его кодовым замком и извлёк из мрачных внутренностей большую бутылку текилы. Воздвиг на стол, затем опять покопался в сейфе и вернулся обратно уже с тремя стаканами. Под одобрительные взгляды помощников, расставил их на столе и быстро наполнил спиртным. Не поскупился, налил каждому, в том числе, и себе, почти до краёв. Молча взял свой стакан в левую руку (хоть и был левшой, но ещё с детства великолепно мог пользоваться и правой конечностью, однако в минуты острого волнения организм "вспоминал" изначальные корни и поступал с точностью до наоборот), отсалютовал соратникам по своему НЫНЕШНЕМУ ДЕЛУ и выпил. До конца. Поставил пустой стакан на стол, тряхнул головой и с некоторым вызовом посмотрел на помощников. Те не заставили себя ждать. Хуго вновь взялся за бутылку. Повторили.
Напряжение медленно, но верно отступило, и теперешние проблемы уже не казались троице столь мрачными и безысходными. Наоборот, в похмельных мозгах забрезжили - пока что ещё робкие, но постепенно набиравшиеся силы и мощи, лучики надежды.
- Значит, так, камерадес, - заговорил наконец Альтанн и это была хоть и немного похмельная, но твёрдая речь уверенного в себе человека. - Поддаваться панике не будем. Но с этой минуты действуем по тревожному варианту.
Группа Томаса Бриггса прибыла в Сан-Сентро рано утром, на рассвете, едва небосвод начал терять свою беспросветную (хоть глаза выколи!) черноту и окрашиваться в розоватые тона лучами восходящего солнца. Было пока прохладно, но воздух постепенно и весьма ощутимо напитывался влажным теплом, чтобы буквально в течение часа-другого взорваться жарой. Терпимой, но всё равно неприятной!
Прибыли в городишко почти официально, на потрёпанном автомобиле-пикапе - настолько замызганном и, наверное, десятки раз ремонтировавшимся, что только человек с богатой интуицией мог признать в нём обыкновенную, хотя и старенькую "тойоту". Её захватили, когда сорвалась попытка отбить катер у мискитос. Те шли по Коко, нагло, не таясь (вероятно, то были местные контрабандисты), явно возвращались из Гондураса, и парни Томаса обрадовались возможности не переться сквозь сырой и весь какой-то мрачный то ли лес, то ли будто полуобглоданную неведомыми фантастическими животными дикую рощу, которую-то и сельвой нормальной нельзя было назвать, а с комфортом дойти до нужного им места по воде (шахтёрский посёлок "Нуэва Бавария" располагался на никарагуанской стороне реки Коко. Поэтому, не узрев у чёртовых индейцев никакого оружия и, пользуясь тем, что посудина весело тарахтела почти близко от берега, двое "зелёных беретов", самонадеянно вышли на небольшой холмик и, недвусмысленно махая руками, дали понять понять мискитос, чтобы они немедленно подошли поближе и затем причалили. А для подкрепления серьёзности своих намерений дали ленивую очередь прямо по курсу катера. Мол, пошевеливайтесь, у нас мало времени!..
Те намёк поняли правильно - какие-то несколько мгновений и, уходя от обрушившегося на берег свинцового огня (откуда только в руках у этих сволочей появились автоматы?!), "береты" лихорадочно скрылись за стволами деревьев. Слава Всевышнему, пули прошли мимо! Бриггс хотел было поддержать огнём своих парней - те благоразумно не огрызались в ответ, старались забраться в заросли как можно поглубже, но мискитос боя не приняли. Прибавили газу и только их и видели! При этом уходили, не прекращая щедро поливать берег автоматными очередями. Но били скорее для того, чтобы отпугнуть непрошенных гостей, чем по конкретным целям - впрочем, они их уже и не видели.
"Береты" быстро подтянулись, выжидательно уставились на своего командира.
- В общем так, парни, - торопливо заговорил Бриггс, - Похоже, в наши планы придётся вносить коррективы. Предрождественская курортная поездка в Нуэво Баварию откладывается, будем уходить лесом, это, конечно, большой круг выйдет, зато безопасно.
Лесом так лесом, "беретам" было не привыкать. Поэтому они промолчали.
- Сэр, простите меня, а как же задание? - рискнул вылезти сержант Кроссби. Другому бы капитан этого не спустил, но Кроссби являлся его любимчиком и Томас прощал сержанту подобные вольности - чего они стоили на фоне преданности сержанта, который дружил ещё с отцом капитана и помнил того сопливым пацаном? После смерти старшего Бриггса именно Кроссби стал для парня вторым отцом. - Нам же поставили конкретные сроки, а из-за этого обхода мы выбьемся из графика, вряд ли нам это простят...
- А у нас есть альтернатива, Дик? - хмуро посмотрел на сержанта Томас. Тот поиграл желваками, но как человек опытный был вынужден согласиться с командиром: действительно нет. А капитан тем временем достал карту и показал беретам:
- Мы сейчас вот здесь. Тут неподалёку находится город Сан-Сентро. От него на посёлок ведёт дорога. По ней добраться до Нуэво Бавариа будет не в пример короче, чем если бы мы воспользовались катером этих треклятых индейцев. Поэтому действовать будем следующим образом: добираемся до городишка, входим в него официально - по второму варианту, надеюсь, испанский ещё не забыли? - он подмигнул парням, ободряюще улыбнулся - те оживились, заулыбались в ответ. - Вот и отлично! В Сан-Сентро у кого-нибудь конфискуем автомобиль и совершенно спокойно доедем до посёлка. Далее - уже по основному плану. Понятно? Ну, тогда - вперёд!
... А через час движения по мерзкому лесу им повезло. Сначала "береты" вышли на дорогу - точнее, на просто широкую, правда, более-менее утоптанную, хотя и размытую дождевыми ливнями, тропу. Здесь, в Селая, почти все дороги были вот вроде этой. Департамент, по своим размерам превышающий территорию какой-нибудь среднеевропейской, типа той же Швейцарии страны, был в Никарагуа беднейшим краем. Деньги прежним режимом вкладывались лишь в то, что приносило немедленную прибыль. Всё прочее - крепкие дороги с асфальтовым покрытием, электростанции, больницы - считались здесь ненужной роскошью. И если какие и возникали, то редко, по мере надобности. А таковая появлялась тут не часто.
А минут через десять группа капитана Бриггса наткнулась на дряхлый пикапчик. В нём ехали в Сан-Сентро какие-то крестьяне. Без лишних церемоний их попросту повыкидывали из машины - по инструкции, конечно, нужно было зачистить народец, но прагматичный Кроссби упросил капитана не делать этого. Не потому, что не любил крови - её за время своей службы в спецвойсках он пролил немало. Просто прикинул, что до городка крестьяне доберутся не скоро, дай Бог, часов за десять. И то, если будут двигаться быстро и без всяких остановок на отдых. Попутного транспорта в этой глуши тоже вряд ли можно ожидать. А сообщать властям о подозрительных типах, отобравших у них автомашину, крестьяне не станут. Во-первых, потому, что никаких средств связи на ближайшие сто километров тут не наблюдалось - лес ведь вокруг. А, во-вторых, ещё и в силу обычного недоверия местных к представителям властей. Но даже если и проболтается кто потом, после благополучного прибытия в Сан-Сентро, то "беретов" в этом городишке уже не будет.
Перед въездом в Сан-Сентро быстро переоделись в военную форму - а документы, удостоверяющие о том, что их отряд отправлен в департамент для выполнения особого задания революционного правительства, Бриггсу вручили еще на базе. Качественная была подделка и совершенно достоверная - у "беретов" имелись хорошие специалисты по изготовлению подобного рода бумаг прикрытия.
Но действительность показала, что Новиков ошибался. Льоса и его парни не докучали своим присутствием, службу несли бдительно, но - не перебарщивали. Настоящие "профи", как одобрительно высказался по сему поводу Иван Иванович. Кстати, и на него грех было жаловаться: что сам "Сидоров", что его "геологи" держали себя корректно, в дискуссии не вступали, а если и возникала надобность в разговоре, то исключительно - на темы, связанные с бытовыми вопросами их путешествия.
Другое дело - Эстелла и Андрей. Девушка мало того, что неплохо знала русский язык, была просто умопомрачительной красавицей, но и при всех этих достоинствах ещё оказалась умницей и, что называется, "своим человеком". Сказать, что Андрей не очаровался ей - значит, нужно было погрешить против истины. А какой она была собеседницей!.. Давно Андрей не получал (Ирина не в счёт!) такого удовольствия от разговора с девушкой да ещё на разные, казалось бы, взаимоисключающие друг друга темы!
Когда их колонна покинула столицу и полотно дороги начало деловито наматываться на колеса их джипов, все как-то расслабились. Не настолько, чтобы не следить за окружающей обстановкой, но - в плепорцию.
Первым разговор завязал Андрей:
- А скажите мне, Эстелла, если это, конечно, не секрет: откуда такое великолепное знание русского языка?
Девушка откинула голову назад и весело рассмеялась:
- Ну что вы, компаньеро Андрей, какие тут секреты? Я просто учусь у вас, а в Манагуа прилетела повидать своих друзей-врачей.
- Сейчас ноябрь, - заметил Андрей нейтральным тоном. - Семестр в разгаре. Не влетит от преподавателей?
- А за что? - улыбнулась девушка - и было в её улыбке столько чистоты и какой-то незащищённой искренности, что у Андрея на мгновение сжало сердце от внезапно нахлынувшей нежности. - Во-первых, я на четвертом курсе, а у старшекурсников, не мне же вам говорить, всегда есть определённые преимущества. - Эстелла снова улыбнулась и, протянув руку, ласково погладила Андрея по плечу. Тот, непроизвольно наклонив голову, прижался к её ладони и, замерев на секунду от неисполнимой нежности, родившейся в сердце, остро ощутил, как внутри души поднимается что-то такое, большое и радостное, которому, может быть, и нет названия, но что способно подвигнуть человека, испытавшего этот мощный эмоциональный всплеск, на нечто большее, нежели чем то, что иные люди называют "героизмом", "подвигом" или "свершением" - слова здесь не нужны, тут важны чувства...
- ... Алло, компаньеро! - голос Эстеллы вырвал Новикова из состояния отключённости, в которое он впал, сам того не желая. - Вы меня слышите? С вами всё хорошо?
Андрей встряхнулся, отгоняя прочь наваждение, некстати на него напавшее, и шумно выдохнув воздух из груди, резко выпрямился и, передёрнув плечами (где-то он читал, кажется, у того же Леви* (см. приложение 43), что самая лучшая гимнастика, которую когда-либо придумала природа - это поведение кошачьих, едва отошедших ото сна. Когда они потягиваются, изгибаются и ворочаются минуты две-три до того, как встать - они всё это не просто так делают, а тренируются, прокачивая все свои мышцы, причём, гораздо более эффективнее, чем если бы занимались классической человеческой зарядкой), повернулся к своей очаровательной спутнице-начальнице и преувеличенно бодро ответил:
- Да, Эсси, не беспокойтесь, пожалуйста, у меня всё в порядке!
Это "Эсси" вырвалось у Андрея помимо его воли - замечал он за собой такую привычку, сталкиваясь с особо задевавшими его душевные струны девушками, переиначивать их имена. Не в пошлые "киски" или там банальные "муси-пуси", нет. Новое имя выходило коротким, нетривиальным и удивительно точно соответствовавшим конкретной персоне. Как отпечаток пальца или генокод - с другим уже не перепутаешь.
И дёрнулся, заметив, как вскинулась Эстелла, в ужасе глянув на него.
- Что случилось, я вас чем-то обидел?
Эстелла тяжело посмотрела на него - от этого взгляда у Новикова аж дрожь по плечам пронеслась, настолько страшен он был, потом девушка как бы встряхнулась и будто бы опамятовшись, пробормотала - вроде бы с мольбой, но вместе с тем и предупреждающе, так во всяком случае показалось Андрею:
- Никогда, слышите?! Никогда не называйте меня ЭССИ! Договорились?
Она произнесла это слово, словно грязно и грубо выругалась, и на какое-то время замолчала. Ушла в себя и замкнулась.
Андрей удивлённо вскинул брови: ну, совершенно не вязалась эта реакция его спутницы с её психотипом, который он успел просчитать за небольшое время их знакомства. На что угодно готов был спорить, но Эстелла сейчас ИГРАЛА. Ловко, уверенно, слегка нагловато, но - СТАНДАРТНО-ШАБЛОННО, как актриса с десятилетним стажем, не слишком талантливая, но толковая ремесленница. Благо была у Андрея возможность с чем сравнивать: у его друга Шульгина супружница как раз и относилась к ярчайшим представителям подобной касты АКТЁРОК - не актрис, а именно АКТЁРОК. И теперь их трюки распознавались Новиковым, что называвется, "на раз, два, три!"
На мгновение Новиков испытал нечто вроде разочарования: об Эстелле ему всё же хотелось думать лучше! Но Андрей тут же смял свои чувства в комок - в конце-то концов, кто он был для неё, и кто она была для него? Как говорится: " Что он Гекубе, что ему Гекуба..."
Поэтому, выдержав для вежливости паузу, Андрей повернулся к Эстелле и с покаянным видом проговорил:
- Ещё раз извините меня, Эстелла, обещаю не называть вас как-нибудь иначе, чем вас зовут.
Эстелла помедлила немного, потом согласно кивнула.
Ну и отлично! Не хватало ещё, чтобы между ними возникли какие-то недосказанности, для дороги это не совсем хорошо.
А Эстелла помолчала немного, потом снова разлепила губы и глухим голосом произнесла:
- Да ладно, это вы меня, пожалуйста, простите, компаньеро Андрэ, за мою не слишком адекватную реакцию... Просто я очень не люблю, как меня называют таким именем. Стоит ему прозвучать, как психика того... бесится.
Некоторое время опять ехали молча. Водитель и сидевший рядом с ним охранник несколько раз оглядывались на Андрея и Эстеллу, выразительно вскидывая брови: мол, вы там, ежели что, ну, да вы нас понимаете, в общем, ну, то есть... Но девушка сурово сдвинуала брови - и мужики, будто получив разряд электротока, моментально потеряли интерес к происходящему и резво, как по команде, отвернулись. Словно это их совершенно не касалось.
Андрей некоторое время смотрел на уносившиеся назад деревья, росшие вдоль обочины, на появлявшиеся, чтобы тут же исчезнуть какие-то хилые постройки, и вдруг, поддавшись внутреннему импульсу, неожиданно для себя самого предложил:
- А хотите - в знак моего глубочайшего раскаяния! - я почитаю вам стихи?
Секунду-другую Эстелла с каким-то непонятным выражением на лице смотрела на спутника, потом её глаза снова ожили, осветились изнутри ласковым теплом, а губы тронула лёгкая улыбка. Казалось, она была приятна поражена тем, что захотел бросить к её ногам журналист. Веки дрогнули и на миг опустились, закрывая глаза: да, я хочу этого, понял Новиков. И решительно тряхнув головой, он усмехнулся и с какой-то мальчишеской дерзостью продекламировал. По-русски:
- "И воистину светло и свято
Дело величайшее войны,
Серафимы, ясны и крылаты,
За плечами воинов видны..."
Резко оборвал чтение, вопросительно взглянул на Эстеллу - та замахала рукой:
- Нет-нет, компаньеро, продолжайте! - и добавила раздумчиво:
- Не знала, что вы любите ТАКИЕ стихи. Как это у вас называют: "самиздат", да? Ведь в школьной программе Гумилёва нет...
Вот это номер! Андрей чуть не опешил. Воистину, чем больше он узнавал Эстеллу, тем всё сильнее и сильнее она начинала интересовать его. И то, что кубинка сразу, что называется, "влёт", признала конкретного поэта - это только делало ей, латиноамериканке, которой, казалось, и дела-то особого нет до судьбы и творчества какого-то там бывшего белого офицера, расстрелянного чекистами Бог знает сколько лет назад, честь!..
А вообще-то у милой Эстеллы, как успел убедиться Андрей, странностей хватало. Да и сама она была, честно признаться, очень своеобразным человеком, вокруг которого столько всего непонятного и загадочного оказалось накручено, что можно было мозги повредить, пытаясь разобраться во всех её загадках. Ну, хотя бы начиная вот с этой: простая (ой ли?!) кубинская студентка, из советского вуза, прилетает в разгар семестра (!) да ещё не домой, как ей бы полагалось, а почему-то в Никарагуа, в не самое удобное и спокойное время. Знакомится там с ним, Новиковым, рядовым, в общем-то, советским журналистом, пытает о грошовом, на его непросвещённый в этих вопросах взгляд, браслете, о котором, к слову, пытаются дознаться почти одновременно с ней большие люди из Первопрестольной, парни из местной "Конторы глубинного бурения", а затем и совсем уже какие-то непонятные аглицкие баронеты - судя по всему, НАТУРАЛЬНЫЕ. Потом эта странная поездка, в коей заинтересованными оказались и Замятин, и некий Геррера из здешней DGSE, и та же Эстелла, снизошедшая до того, чтобы составить Андрею компанию. Захотела друзей повидать - ха, сеньорита, придумали бы версию по-оригинальнее, белыми же нитками шито! Времени, что ли, не хватило, взяли первую на ум пришедшую? Или специально не стали придумывать, прикрывшись для вежливости какая подвернулась?
Межж тем джипы прдолжали нестись вперёд - и только убаюкивающе-мягко и вкрадчиво шелестели шины джипов, свистел встречный ветер, шаловливо обтекая лица всех сидевших в машине, да подавали сигналы впереди и сзади мчавшиеся автомобили с охраной и "геологами" - проверяли, всё ли в порядке у "компаньеро руссо"? Им тоже в ответ сигналили. Дескать, спасибо, у нас всё ОК, бдите дальше...
- А хотите, - неожиданно спросила Эстелла у Новикова, - теперь я тоже прочту вам кое-что из моих любимых стихов?
И не дожидаясь ответа, резко вскинула голову, сжала на мгновение губы, а затем громким, звенящим голосом, начала читать. И тоже по-русски ( Андрею некстати вспомнился Сашка, психиатр чёртов, с его любимым присловьем: " Если вы - параноик, то совсем это не значит, что за вами не могут не следить!.." Шаман хренов, но ведь как в точку попал, а? Может, действительно, те его поездки в глухие уголки нашей страны помогли парню научиться у разных там знахарей и ведунов каким-то особенным методикам?.. А, впрочем, какие там ещё, к чертям собачьим, методики? Наверняка ларчик открывался гораздо проще, а туман и мистику вокруг всего этого Шульгин наводил по давней своей склонности к мистификациям и розыгрышам. Андрей был рационалистом и прекрасно понимал, что любую методику легко можно сконструировать на основе уже существующих в родной стране учений и тренингов. То же самбо, к примеру: что бы там не говорили о его, якобы, создателе Харлампиеве, а всё же борьба была, есть и будет тем, чем она и была на самом деле - классическим дзю-дзюцу, вывезенным из Кодокана великим Ощепковым, впоследствии ошельмованным и сгнившем в сталинских лагерях. Впрочем, Харлампиева тоже ругать не стоило зазря, взял мужик уже готовую борьбу, чуть адаптировал, дабы не ЗАТОПТАЛИ, не ИЗГУБИЛИ, как "буржуазную", и выдал за своё детище, якобы сконструированное им лично из всех видов национальных единоборств всех пятнадцати соцреспублик. И вуаля, пожалте бриться, вот она вам, пролетарское, народное по форме и совершенно социалистическое по содержанию единоборство, которого так жаждал весь советский народ!):
- "Надо вечно петь и плакать этим струнам,
звонким струнам,
Вечно должен биться, виться обезумевший
смычок,
И под солнцем, и под вьгой, под белею -
щим буруном,
И когда пылает запад, и когда горит во - ток."
Эстелла с вызовом взглянула на Новикова и тот подхватил:
- "Ты устанешь и замедлишь, и на миг прерв-
вётся пенье,
И уж ты не сможешь крикнуть, шевельнуть-
ся и вздохнуть, -
Тотчас бешеные волки в кровожадном исс -
тупленье
В горло вцепятся зубами, встанут лапами
на грудь.
Ты поймёшь тогда, как злобно насмеялось,
всё, что что пело,
В очи глянет запоздалый, но властительн-
ый испуг.
И тоскливый смертный холод обовьёт, как
тканью, тело,
И невеста зарыдает, и задумается друг."
Кубинка вновь переняла эятафета и дочитала стихотворение - правда, с каким-то мрачным торжеством:
- " Мальчик, дальше! Здесь не встретишь ни
веселья, ни сокровищ!
Но я вижу - ты смеёшься, эти взоры -
два луча.
На, владей волшебной скрипкой, посмотри
в глаза чудовищ
И погибни славной смертью, страшной см-
ертью скрипача!"
Тишина, звенящая в ушах, расширилась, охватила, казалось, всё вокруг них, двоих, и вдруг лопнула. Исчезла, как будто её здесь совсем и не было. Остались только двое - очаровательная и абсолютно, как сейчас успел убедиться Новиков, непредсказуемая Mi Corazon, и он, обычный, рядовой, хотя и с амбициями, совершенно нереализуемыми, но такими желанными, а значит (и в то Новиков всегда свято верил, ибо ещё с детства замечал, что практически любые желания человека сбываются. Любые - и хорошие, и те, что ни к ночи будь помянуты! Надо лишь верить вэто и знать, что так оно и будет. Даже если и будет иначе. Но будет - обязательно! Так уж устроен наш мир...) и возможными.
Эстелла вдруг подалась к Андрею, обхватила его левой рукой за шею, притянула к себе и поцеловала в губы. Горячо и сильно. Видит Бог, Андрей не хотел этого. Слишком свежа была рана на сердце после расставания с Ириной, слишком сильными и одновременно ранящими душу воспоминаниями продолжал жить он все эти дни, замыкаясь в работе, отвлекаясь на встречи с друзьями, милыми подружками, просто ударяясь иногда в любимое действо всех русских мужиков - разгул до упора!..
Но его организму, как оказалось, было совершенно на всё наплевать. У него были свои приоритеты, которых он и придерживался... Андрей почувствовал, что отвечает на поцелуй, подался вперёд, потом его рука скользнула к груди девушки... И наткнулась на решительно выставленную ладонь Эстеллы:
- Не надо, компаньеро! - шепнула кубинка, легко касаясь своими губами левого уха Новикова. - Не нужны сейчас никакие слова. Помолчи, ладно? А то ведь можно и уподобиться скрипачу... Мне, честно говоря, совсем не хотелось бы, чтобы вы погибли... Рано, знаете ли... Мы ещё с вами не смотрели с вами в глаза чудовищ!
- Согласен, - кивнул ей Андрей. Он немного смутился своей несдержанности и поэтому постарался скрыть её за серьёзностью ответа.
Команду "блондина" в Никарагуа отправил Фрэнк Терпил. Состояла она из давно проверенных, надёжных парней, не раз и не два принимавших участие в... деликатных операциях компании. До того, как войти в оружейный бизнес - немало повоевали (каждый боец - в прошлом "дикий гусь", отметившийся в Азии, Африке и здесь, в Латинской Америке). Об операции они знали ровно столько, сколько было нужно, чтобы выполнить возложенное на них поручение. А оно было простым: прибыть в городок Сан-Сентро, оттуда добраться до сельскохозяйственного кооператива "Нуэва Бавариа", где с помощью выделенных её руководством работников выкопать специальный груз. Затем, пользуясь опять-таки поддержкой кооператива, следовало вывезти его в порт Блуфилдс и загрузить на танкер "Пайлот".
На этом заканчивалась самая опасная часть операции и начиналась (хотелось бы в это верить, конечно!) её более спокойная: танкер должен был прийти в заранее оговоренную точку Мирового Океана и уже там передать груз на другое судно.
Каких-либо неприятностей на этой стадии не ожидалось, но, тем не менее, пока передача не совершится, парни Терпила должны были соблюдать бдительность. Да они и сами это прекрасно понимали, иначе бы и не выжили после стольких "мясорубок", которые им пришлось пройти за свою жизнь.
Плюс дополнительного тонуса добавляло присутствие в команде людей Карлуччи - пятёрки молчаливых, державшихся в стороне от всех остальных мужчин, глядя на которых даже "диким гусям" совершенно не хотелось с ними ссориться. Нет, претензий к ним не возникало, "меченосцы" чётко выполняди все распоряжения "блондина", помощника Терпила (по последнему своему паспорту - ирландца Питера О~Хара), но вот не лежало у народа к ним сердце - и хоть ты тресни!
В Сан-Сентро они попали без особого труда - кто-то незримый в нужное время дёрнул за властные ниточки и в два счёта команда О~Хары превратилась в биологическую экспедицию Летнего Лингвистического института * (см. приложение N 45). Мирным учёным по заданию своих работодателей доверялся отлов одного из редких видов бабочек, водившихся в районе "Нуэва Бавариа", и сбор некоторых растений. На случай непредвиденных встреч с непрошенными гостями - уж больно район для биологических изысканий был неподходящим! - членам "экспедиции" выдали разрешение на оружие. Последнее по умолчанию считалось тоже якобы уже предоставленным - и местным представителям "сегуридад" оставалось лишь зафиксировать сей факт в бумагах.
То, что "учёные" отправлялись в сторону гондурасской границы одни, без сопровождения охраны, безопасников не слишком-то обеспокоило: ну, хотят люди на свои задницы приключений - их дело! Об опасностях на маршруте их предупредили? Предупредили. Оружие выделили? Выделили. Картами снабдили? Снабдили. Продуктами обеспечили? Обеспечили. Что им ещё от властей нужно? Те, всё, что от них требовалось, выполнили. Ну и свободны!
----------
Сан-Сентро оказался весь каким-то пыльным, одноэтажным и на удивление шумным городком. Да, пусть здесь не было асфальтированных дорог, дома в основном стояли дощатые, больше похожие на сараи, но на извилистых, тесных улочках жизнь кипела.
- У нас вообще-то тут два приличных отеля, - с некоторой гордостью за свой городок заявил гостям местный начальник DGSE лейтенант Антонио Секейра - это ему поручили из МВД оказать всемерную помощь советским товарищам, и тот, обрадованный этим поручением, старался изо всех сил: пока ехали через город к отделу, энергично тыкал рукой то в одну, то в другую сторону, показывал здешние достопримечательности: школу, больницу, фабрику по производству сигар, коричневый домик радиостанции с паутиной антенн на плоской крыше. - "Ориенталь" и "Санта-Крус". Вон тот, это "Ориенталь", - джипы обогнули длинное каменное здание, в два этажа, старинной постройки, из-за которого выглядывала невысокая церквушка, у крыльца которого, выставив на прямо на землю, стулья и столики, восседали несколько человек. В основном, мужчины. Курили сигары, пили кофе, о чём-то неспешно беседовали - кавалькаду машин проводили любопытными взглядами, но и только, сразу же вернулись к прерванному занятию - приятному времяпрепровождению на свежем воздухе. - А здесь у нас "Санта-Крус", - джипы выскочили к мрачноватой бетонной коробке, изрисованной гриффити - но вглядевшись, Андрей понял, что это работа настоящих художников, а не уличной шпаны: слишком прорисованы детали, слишком закончены закончены композиции, слишком сочетаются цвета... В целом, смотрелось всё неплохо. Если бы не одно "но": - А где же у них окна? - удивилась Эстелла, тоже заметившая, как она поначалу подумала, некую несуразицу в строении.
- Окна? - переспросил недоумённо Секейра. - Какие окна?.. А-а, вот вы о чём? Не беспокойтесь, они есть! Просто по прихоти архитектора их сделали на противоположной стороне. Так что выбираете? - он выжидательно посмотрел сначала на Андрея, потом перевёл взгляд на Эстеллу.
- Да мне-то всё равно, - пожал плечами Новиков. - Я неприхотлив, могу жить хоть в палатке...
- Зачем - в палатке? - обиделся лейтенант. - Наши отели не уступят и столичным, не посмотрите, что провинция! Пусть не "пять звёзд", конечно, но вполне уютно, достаточно комфортно и безопасно - своя охрана.., - тут он сообразил, что уж чего-чего, а с охраной у советских товарищей дело поставлено хорошо, но продолжил, как ни в чём не бывало: - ... А стены знаете какие? Гранатой не возьмёшь!
- Так тот же ваш "Ориенталь", он вроде как наполовину деревянный! - ехидно хмыкнул, не оборачиваясь, лейтенант Льоса (при въезде в Сан-Сентро он выгнал охранника, что восседал рядом с их водителем, и пересел сам на его место). - А вы нам тут твердите: "граната, граната!.." Да их от взрыва стенку просто в труху рассыплет...
- А вот и нет! - совсем по-детски обрадовался лейтенант. - Дерево - это обманка, обычные панели, а вот под ними собственно сама стена, и не в один кирпич толщиной!
- Разумно, - согласилась Эстелла. - Одного я понять лишь не могу: а зачем такие предосторожности? Прямо крепость маленькая, а не отель...
- Не знаю, - пожал плечами лейтенант. - Их строили "гринго", для себя, они тут при прежнем режиме золотодобычей занимались.
И только затем настала очередь пассажиров. Подчинённые "Сидорова" остались возле машин, зорко поглядывая по сторонам и косясь на свои мешки и ящики, разминали ноги, затёкшие от долгой поездки. А Льоса, Секейра, Эстелла и Андрей сошлись вместе у головного джипа.
- Какой отель выбираем? - деловито осведомился Льоса. Ему ужасно хотелось - а) есть, б) пить и в) спать. Но говорить об этом вслух - значит, расписаться в собственной слабости, а для лейтенанта это было в высшей степени неприемлимо.
- Рекомендовал бы "Санта-Крус", - влез с советом Антонио. - Надёжнее, сами видели.
- Так ведь и "Ориенталь" такой же! - насмешливо откликнулся Льоса, подмигивая Эстелле и Андрею - чем-то не приглянулся ему здешний коллега и лейтенант откровенно подначивал того, если выпадала возможность. Но Секейра или был настолько толстокож, что его шкуру не пробивали никакие, даже самые грубые шутки, или просто не понимал их по молодости своих лет. Вообще, как обратил внимание Андрей еще в Манагуа, в DGSE служило много молодёжи. Оно и понятно: революцию делали в большинстве своём молодые. Они же, свалив Сомосу, прошли и во властные структуры. Разумеется, были и исключения. Но они только подтверждали правило.
- "Санта-Крус" держит семейство Амара Кастаньо, - объяснил Секейра.
- И что?
- А то, что они поддерживали революцию. А сын Амара - Энрике, и сам воевал в наших отрядах. А вот хозяин "Ориенталя" - скользкий тип. Из тех, что и вашим, и нашим.
- Ну, что - значит, заселяемся в "Санта-Крус"? - подытожил Льоса. И посмотрел на Андрея:
- Вы как, компаньеро? Согласны?
- Без разницы, - пожал плечами Новиков. И добавил, улыбаясь: - Лишь бы клопов не было.
- Что вы, компаньеро! - даже возмутился Антонио. - У нас тут везде чисто.
- Тогда - в "Ориенталь", - приняла решение Эстелла. И сказано это было таким тоном, что напрочь отмело все возражения, которые попытался было высказать Секейра. Льоса пожал плечами - ему лично было всё равно, и пошёл к своим, отдавать необходимые распоряжения. МЕСТНЫЙ заспешил за ним.
- А всё-таки - почему "Ориенталь"? - полюбопытствовал Андрей.
- А - симпатичный, - серьёзно ответила кубинка. Но не выдержала и рассмеялась:
- Это я шучу так. На самом же деле, дорогой Андрэ (о, вот уже и дорогой, растём, братец-Кролик, растём! - похвалил себя Новиков), сугубо ради маскировки.
-??
- Ну, например, если вдруг кому-то очень захочется нас отыскать в этой дыре, он сразу же сунется в "Санта-Крус", ибо подумает, что мы пожелаем остановиться в самом, с нашей точки зрения, безопасном месте, за бетонными стенами этого отеля. А про "Ориенталь", который не менее защищён, но внешне выглядит, как картонная коробка, подумает в последнюю очередь. Что даст нам фору времени.
- А вы - предусмотрительная, - совершенно искренне похвалил Эстеллу Андрей.
- Спасибо, Андрэ, а теперь - поехали в отель.
- Добрый день, сеньоры! Рад вас приветствовать в нашем заведении. Меня зовут Армандо Ривейра, я директор этого отеля. Как понимаю, вы планируете заселиться здесь всей ГРУППОЙ?
Получив удовлетворительный ответ, тут же расцвёл в ослепительной улыбке:
- Вы не прогадали, уважаемые! Осмелюсь предложить: первый этаж, номера все соседние, для каждого - отдельная комната. Возражений нет?
Он вопросительно вскинул брови.
- Нет, - покачала головой Эстелла. - А как тут насчёт безопасности?
- Наше заведение находится под плотным контролем как местных властей, так и под охраной наших специалистов, сеньоры, - владелец "Ориенталя" так и стелился перед высокопоставлеными постояльцами (а какими они ещё могли быть, если их привёз местный шеф DGSE?) - Поэтому можете не беспокоиться, всё будет хорошо. Да и с преступностью у нас, - он доверительно понизил голос, - в смысле, в Сан-Сентро, всё обстоит благополучно. Отъявленных мерзавцев НЕ ДЕРЖИМ, а местные НЕ ВЫХОДЯТ ЗА РАМКИ ДОЗВОЛЕННОГО. Да и вы, как я погляжу, - он бросил насмешливый взгляд сначала на Льосу, потом - на Сидорова, - тоже не с пустыми руками к нам приехали, а с ТАКИМ народом никто в здравом уме и твёрдой памяти связываться не будет. Себе, знаете ли, дороже...
- Ну, поглядим-поглядим, - неопределённо заметила Эстелла, но больше терзать воросами владельца "Ориенталя" не стала.
Далее всё устроилось, как и планировалось до того: два джипа, с грузом, отогнали к местному отделу госбезопасности и оставили там двух человек для охраны (хотя лейтенант Секейра клялся и божился, что никакая сволочь и близко к машинам не подберётся!), а два остальных оставили возле "Ориенталя", после чего члены миссии разместились - каждый в отдельном номере. Как и обещал им сеньор Ривейра.
Андрей не успел ещё распаковать свою сумку и разложить привезённые с собой вещи, а к нему в номер уже стучался Иван Иванович. Причём, настойчиво и властно, как и положено начальству. Новиков четырхнулся себе под нос, но тут уж делать было нечего, поэтому пришлось идти и открывать дверь.
- Вы тут особо не расслабляйтесь, Андрей Дмитриевич, - посоветовал прямо с порога ему "геолог". - нам ещё работать и работать в ближайшие дни.
Он прошёл в комнату, огляделся и, заметив в углу холодильник, решительно шагнул к нему. Распахнул по-хозяйски дверцу, обозрел выстроившиеся шеренгой бутылки, ухватисто цапнул одну из них - с кока-колой, и повернулся к журналисту. Сказал деловито:
- Значит так, Андрей Дмитриевич, слушайте диспозицию: сейчас отдыхаете, гуляете по городу, можете с собой вашу прелестницу захватить...
- Она не моя прелестница! - быстро проговорил Андрей, но Сидоров не обратил на его слова никакого внимания, продолжал как ни в чём не бывало:
- ... Даже лучше будет, если вы её с собой захватите, а то, понимаете, не нравится мне она, уж больно любопытная и вообще - непонятно, ЗАЧЕМ она за нами увязалась? Что, Фиделю неймётся, решил здесь за всеми НАШИМИ приглядывать?..
Он помолчал немного, глотнул из бутылки холодной кока-колы. Потом махнул рукой:
- Ладно, не берите в голову! Это уже мои проблемы. В общем, гуляйте, веселитесь, а вот к утру, пожалуйста, будьте в форме: начинается, собственно, работа, то, ради чего мы сюда и приехали. Сразу же после завтрака выезжаем на место. Нас будут ждать в "Нуэва Бавариа" - это сельскохозяйственный кооператив, рядом с одноимённым шахтёрским посёлком...
- Далеко? - поинтересовался Андрей.
- Не очень, километров двести. Там у нас будет база. Если всё сложится удачно, то дня в два-три разделаемся с делами нашими скорбными и обратно, в Манагуа.
- Здесь, говорят, очень "контрас" активны.., - индифферентно заметил Андрей.
- И что? - покосился на него Иван Иванович.
- Могут помешать...
Сидоров презрительно скривил губы:
- Пфуй! Они? Не заморачивайтесь, Андрей Дмитриевич, ТУТ "профи" нет. По-крайней мере, ПОКА нет. Мискитос с той стороны лезут, из Гондураса, но это - обычные бандиты и контрабандисты. Нам они не помеха, справимся. Да и охранники у нас вдобавок имеются, бравы молодцы, знают, что почём с той стороны мушки, не подведут!
- Дай-то Бог! - не стал спорить с "геологом" Андрей и начал быстро собираться: сунул в задний карман джинс блокнот и пару шариковых ручек, повесил на грудь фотоаппарат, взялся было за "Репортёр", но по недолгому размышлению решил оставить его в номере. Посмотрел на Иван Ивановича:
- Идёмте?
- Идёмте, - встал тот с кресла и двинулся за Андреем. Вышли в коридор, Андрей захлопнул дверь за собой и сунул ключ в замочную скважину. Но провернуть не успел, потому что Сидоров внезапно взял его за запястье и поднёс его к себе. Это было настолько неожиданно, что Новиков растерялся и не сразу освободил руку.
- Занятный у вас браслет, Андрей Дмитриевич, - протянул Иван Иванович с интересом и постучал пальцем по одному из полупрозрачных камушков украшения, охватывавшего запястье новиковской правой руки (когда отправлялись в Селая, Андрей захватил подарок покойного антиквара с собой - не хотелось оставлять его кому-нибудь, вдруг потеряют? Или продадут, поддадутся на уговоры разного рода тёмных личностей, что в последнее время закрутились вокруг журналиста, пытаясь всеми правдами и неправдами выцарапать у него старинную диковину). - Серебро, как я вижу, и янтарь... Хотя, погодите, ошибся, - он ещё раз оглядел браслет, прежде чем Андрей мягко, но настойчиво освободился из цепкой хватки "геолога". - Это вроде бы родохрозит, "роза инков"... Ну да, - кивнул Иван Иванович сам себе, - Он самый и есть... Минерал такой, - пояснил Андрею. - Mn[CO3], если уж быть точным, а название от греческого происходит: "роза" и "цвет", обычно - розовой или красно-багровой окраски, полупрозрачный, а вот у вас вообще-то камни редкие - прозрачные, встречаются нечасто... Да ещё, обратите внимание, Андрей Дмитриевич, сплавлены, вероятно, вместе с какими-то насекомыми и листвой, я лично с такими ни разу не сталкивался...
- А почему "роза инков"? - поневоле заинтересовался и Андрей.
- Инки их любили, часто использовали в украшениях, - сказал Иван Иванович. - Где достали, если не секрет?
- Секрет, - ответил Андрей.
Сидоров не обиделся:
- Ну, секрет, так секрет, не хотите говорить - и не надо, дело ваше. Просто хочу обратить внимание на то, что штука эта дорогая и очень ценная, спрятали бы её куда подальше и не "светили" перед посторонними. А то здесь, на Перешейке, слишком много охотников за такого рода древностями гоняется. Абсолютно дикая публика! Оторвут браслет вместе с рукой - и поминай, как звали...
- Учту, - сухо сказал Андрей и они разошлись: Сидоров направился к себе, а Новиков двинул к Эстелле, её комната была самой дальней по коридору. На полпути Андрей столкнулся с двумя военными: рослым молодым парнем с волевым лицом и его спутником, мужчиной среднего возраста, крепко сбитым. Они смерили журналиста настороженно-внимательными взглядами и молча прошагали дальше. Не латиноамериканцы, понял Андрей, на мгновение оглянувшись им вслед, скорее - европейцы. Чего, интересно, они тут делают? Да ещё среди сандинистов? Впрочем, последнее-то и не слишком удивительно: среди герильерос хватало добровольцев из Старого Света. Наверное, и эти из из них. А может, советники. По линии Варашавского договора.
-------
- Как там наши парни? - спросил Бриггс у Кроссби.
- Нормально, - доложил тот. - Разместились в одном номере, ждут дальнейших распоряжений. Мы сейчас куда?
- Тут должен где-то быть начальник местного гарнизона, - сказал капитан. - Сунем ему наши бумаги под нос, пусть даёт нормальную машину - и в путь!
- Я бы не рисковал, - озабоченно проговорил Кроссби. - Может нашим трофеем ограничимся? Бензин только возьмём...
- Да он того и гляди рассыплется! - фыркнул капитан. - И так последние километры до этого городишка еле тянул, не хватает, чтобы мы по дороге сломались - и что потом прикажешь делавть?
- Ну, тогда, конечно, заменить не помешает, - согласился с Бриггсом сержант. - Кстати, сэр, тут ещё одни постояльцы в отель заселились, на джипах прикатили! - добавил он со значением, и у капитана даже глаза блеснули от хищной радости:
- Серьёзно? Так это же в корне меняет дело, обойдёмся и без местных властей, сами и реквизируем транспорт... Кто владельцы?
- Как мне сказали - геологи, сэр. И русские.
- Что?!! - от этого известия капитан аж встал, как вкопанный, посреди пустого коридора (давешний постоялец, попавшийся им по дороге, уже скрылся в одном из номеров). - Этим-то что здесь надо?
- Не могу знать, сэр, - пожал плечами Кроссби. - Но завтра с утра, как мне сказал портье, они собираются выезжать. Куда-то к границе с Гондурасом. Осмелюсь предположить: они тоже в Нуэва Бавариа стремятся!
- С чего ты это взял?
- А тут всего две дороги, - объяснил сержант. - Одна ведёт сюда, по ней мы и приехали в Сан-Сентро. А вот другая соединяет город с Нуэва Бавариа. Вряд ли русские, прикатив по той же самой дороге, что и мы, по ней же и отправятся обратно. Понятно, что им нужна ВТОРАЯ трасса.
Он замолчал. Капитан нервно покусал губы: не нравились ему такие совпадения, ох как не нравились! Выходит, русским тоже зачем-то срочно понадобилось в посёлок... Геологи, как же! В таком случае он, Томас Бриггс - папа римский! Конкуренты - к бабке не ходи! Что ж, этого и следовало ожидать. Тем более, что о нечто подобном и предупреждал его полковник из ВВС. Ну что ж, значит, посмотрим: кто кого! В конце-то концов, это его работа - решать проблемы наиболее простым, эффективным и быстрым способом. Чтобы ничто не мешало при выполнении основного задания.
Бриггс почувствовал как в крови у него начинает бурлить азарт, а лицо - кривится оскалом довольной улыбки:
- Вторая - так вторая! Но русских дразнить не будем, кто знает, что у них в запасе. Поэтому забираем по-тихому их машины - и уходим.
------------
- Прогуляться? - изогнула изумлённо свои изумительные по красоте брови Эстелла. - А почему бы и нет? Заодно и позавтракаем, кстати, деньги у вас есть?
Андрей сделал вид, что вопрос девушки его оскорбил:
- Вы за кого меня принимаете?
- За нормального советского товарища, - эту фразу Эстелла произнесла по-русски, - У которого крайне маленькие командировочные. У вас действительно туговато со средствами? - и успокоила:
- Ничего, зато у меня их достаточно! - и отсекая возможные возражения со стороны Андрея, веско добавила:
- Не комплексуйте, Андрэ, это тоже не совсем мои финансы. Достались они мне случайно, вроде, как трофей, и никаких планов по их использованию я поэтому не строила. Так что будем их тратить и не мучиться угрызениями совести, верно? - она решительно тряхнула головой, так, что роскошная грива её волос на мгновение взметнулась вверх и рассыпалась по голым плечам (голым потому, что Эстеллу Андрей застал почти в неглиже - девушка собиралась принять ванну, уже успела раздеться и когда Новиков вежливо постучался в её номер, она просто завернулась в полотенце) чёрным водопадом. Новиков не мог не признать справедливости её слов и нехотя кивнул, при этом старательно отводя глаза в сторону - уж больно соблазнительно-вызывающе выглядела сейчас Эстелла!
- Вот и хорошо! - и совершенно не стесняясь Новикова она скинула полотенце прямо себе под ноги, оставшись полностью обнажённой. Богиня, подумал восхищённо Новиков! А девушка тем временем вытянула из шкафа свою военную форму, затем выкинула оттуда громко стукнувшиеся о пол тяжёлые армейские ботинки и швырнула рядом с ними кобуру с револьвером. Распорядилась:
- Присядьте, я пока оденусь... Кстати, не хотите ли выпить, у меня есть великолепный коньяк, вон там фляжка лежит.., - она кивнула в сторону стола и, пока Андрей тянулся за фляжкой, открывал её и отпивал действительно неплохой коньяк, сноровисто и быстро оделась. Зашнуровала ботинки, приладила кобуру и требовательно протянула руку. Новиков вернул фляжку. Девушка решительно глотнула, потом ещё раз и подняв на Андрея глаза, виновато сказала:
- Извините, Андрэ, но - кончилось. Как-то я увлеклась!..
- Не беда, - отмахнулся тот. - Надеюсь, в этом городке мы сумеем пополнить наши запасы...
- Ну, разумеется!
- Тогда - вперёд! - и Новиков галантно распахнул перед Эстеллой дверь.
-------------
Посёлок Нуэва Бавариа был чем-то похож на Сан-Сентро: такие же размытые дождями, никогда не знавшие асфальта улицы, дощатые дома, среди которых изредка можно было встретить и каменные особняки (впрочем, "особняки" - это громко сказано, так, обычные себе жилые строения), лениво фланирующие по дороге местные жители, без особого любопытства взирающие на заезжих иностранцев...
- Мда, - сказал Джелли неопределённым тоном. - Глушь, конечно, тут несусветная. Поражаюсь, как здесь люди могут жить?
Он повернулся к флегматично взиравшему на посёлок падре Джанаделио, умостившемуся рядом с водителем автобуса (в нём размещались все участники экспедиции - люди самого магистра и прихожане Розы, грузовичок с гуманитарным грузом двигался следом).
- А как у нас где-нибудь на Сицилии народ обретается в подобного рода деревушках? - вопросом на вопрос ответил падре. Ему было очень жарко и он то и дело вытирал пот с лица большим белым - точнее, уже насквозь промокшим и ставшим каким-то грязно-серым, носовым платком.
- Да вряд ли на Сицилии есть что-либо похожее на здешние поселения, - не поверил ему магистр. - Нас должны встретить. Но я что-то никого не вижу, - он озабоченно высунулся в открытое окно. - Хотя нет, ошибся, - он довольно осклабился: к автобусу подходил высокий худощавый абориген с настолько зверской рожей, что любой нормальный человек, повстречай такого персонажа ночью на тихой дорожке, без слов бы полез в карман и немедленно отдал свой бумажник.
Абориген меж тем приблизился к автобусу, остановился в метре от него и задрав голову, с интересом посмотрел на гостей, таращившихся на него из салона.
- Я так полагаю, гуманитарная миссия? - учтиво осведомился он. Тон и вежливые манеры встречающего совершенно не вязались с его брутальной внешностью.
- Угадали, сын мой, - ответствовал падре. - А вы?..
- Франсиско Негри, падре, - смиренно наклонил голову встречающий. - Секретарь сеньора Альтманна, руководителя колонии "Нуэва Бавариа". Добро пожаловать в наши благословенные края! И спасибо вам за доставленные продукты и одежду - мы, конечно, здесь не бедствуем, но и в роскоши не купаемся, так что любая помощь всегда уместна.
- Это наш долг, - состроил постную мину на своём лице Роза. - Все честные христиане должны помогать друг другу. Прошу вас, сын мой, проходите в машину и показывайте куда нам ехать.
- Здешний люд любопытен до невозможности, но очень горд, - сказала она. - Первыми в разговор не влезут, хоть поболтать и любят, но беседу поддержат охотно. Особенно, если перед этим их угостят чем-нибудь покрепче кофе. Кстати, местные лавки - заведения, так сказать, многопрофильные, в одном лице объединяют и торговые точки, и кабаки, и разного рода мастерские. Это не считая комнат для жилья хозяев.
"Куда она клонит? - подумал Андрей, прекрасно уловивший ненавязчивый намёк Эстеллы, но сделавший вид, как будто бы он ни о чём не догадался и продолжавший поддеоживать светскую беседу с девушкой.
- То есть, здесь можно и сигарами разжиться, и горло промочить?
- В точку! - одобрительно воскликнула Эстелла и, ухватив своего спутника за руку, решительно повлекла его к бару-лавке-табачному заводу. Двухэтажное это строение было не слишком умело, зато с чувством разрисовано сочными разноцветными красками. Преобладали, в основном, сценки из жизни индейцев - вот они ловят рыбу, вот куда-то плывут на лодках, а вот несут в руках пучки каких-то длинных растений... Эдакий примитивизм в стиле небезызвестного Нико Пиросмани. Хотя тот, конечно же, был не в пример талантливее. Но всё же было одно общее, что объединяло их работы: знаменитого грузинского художника и его беззвестного коллегу из далёкой никарагуанской глубинки. А именно - искренность и жизнелюбие, помноженные на доброту к людям и веру, несмотря ни на что, во всё светлое в этом не всегда добром к человеку мире.
Они прошли в просторное, светлое помещение. Андрей с любопытством огляделся и сам себе кивнул: ну, примерно, нечто подобное он и ожидал увидеть, ибо бар был обустроен, что называется, без особых изысков. Несколько столов - пусть хоть и грубовато сколоченных, но зато прочных. Вместо стульев - скамейки, широкие и не менее крепкие. Большие окна - сейчас они были распахнуты, и в зал лился свежий воздух, разгоняя духоту. На стенах - старые фотоснимки, забранные под стекло. Изображают каких-то важных мужчин, одетых в строгие костюмы - видимо, решил Андрей, здешние исторические знаменитости. Негромко играла музыка тягучая музыка, но приятная - на одном из столов стоял старый магнитофон неизвестной Андрею марки.
Посетителей было мало: двое мискитос с сосредоточённым видом хлебали что-то из глубоких мисок, заедая лепёшками, сидя в дальнем углу. На вошедшую пару они не обратили никакого внимания.
Эстелла по-хозяйски хлопнула ладонью по ближайшему столу:
- Давайте, Андрэ, присядем здесь.
Новиков не мог не отметить удачного выбора своей спутницы: стол располагался так, что сидящие за ним могли обозревать весь зал, в том числе и вход, а вот их можно было заметить не сразу.
Они придвинули поближе лавку и уселись на нее. Тут же, словно из воздуха, возле стола материализовался официант: толстый мужчина в простых холщовых штанах, босой и в незастёгнутой красной рубашке (впрочем, красной ее можно было назвать с большой натяжкой - от долгой носки и частых стирок, вероятно, она заметно поблёкла).
Он глянул на новых посетителей и вопросительно изогнул бровь.
- Чем порадуете, сеньор? - осведомилась у него кубинка.
Толстяк с задумчивым видом окинул взглядом сначала её, потом Андрея, сморщил лоб, почесал нос, после чего изрёк:
- Могу предложить салат из капусты и помидоров, из супов есть "мондого", на второе - "бахо" или "гало тинто".
Андрею, кроме первого, названия остальных блюд ни о чём не говорили.
- "Мондонго" - это такой суп из рубца с овощами, - пояснила Эстела, правильно истолковав брошенный в её сторону вопросительный взгляд журналиста. - Очень даже неплохой. Рекомендую. "Бахо" - говядина с жареными бананами и маниокой. Тоже ничего. Ну, а "гало тинто" - бобы с обжаренным рисом...
- А! Так вот это-то я уже пробовал, - обрадовался Андрей. - Ещё в Никарагуа. Правда, не знал, как блюдо именуют - просто ткнул пальцем в кафе, мне его и принесли... А знаете что, Эстела, давайте всё.
- Хорошо, - согласилась девушка. И лукаво подмигнула: - А что будем пить? По-крепче или по-слабее?
- А что предпочитает прекрасная сеньорита? - хмыкнул Андрей.
- А прекрасная сеньорита предпочитает покрепче! - Эстела подняла голову и бросила официанту: - Два - "Флор-де-Канья". И два "тесте".
(Что такое "тесте", Андрей уже знал: пробовал его несколько раз в Манагуа, местный напиток из какао и зёрен).
- Только побыстрее! - сказала девушка. Официант мотнул головой: мол, понял, и удалился исполнять заказ.
- А скажите-ка мне, компаньеро, что вы собираетесь искать в этих краях?
- ??
- Ну, не вы, понятно, вы же журналист, я имела в виду вашу группу. ГЕОЛОГОВ, - на последнем слове девушка позволила себе ироничную улыбку. Новиков сделал вид, что не понял ее намёка и просто пожал плечами:
- Это вы верно подметили: я - журналист. Буду писать о том, как новая власть строит свои отношения с мискитос. А что касается парней, то они опять-таки по просьбе новых властей должны провести в ряде районов геологоразведку.
- Ну да, ну да, - вроде бы соглашаясь с Андреем, покивала головой Эстелла.
- А ваши друзья, к которым вы собирались, - не остался в долгу Новиков. - Они - где?
- А в колонии, - безмятежно откликнулась девушка. - В той самой, куда мы, собственно говоря, и направляемся. Медики они. Наше правительство, - она подчеркнула это слово, давая понять, что речь идёт не о сандинистах, а о её, Эстелле, правительстве, кубинском, - отправило в республику большую группу врачей-добровольцев. Несколько человек - а среди них оказались и мои друзья, попали вот сюда.
- Понятно, - протянул Андрей. А Эстела, помолчав, махнула рукой официанту - и когда тот неспешно приблизился к их столику, показала ему на соседний стул и, взяв бутылку, щедро плеснула ром в свой стакан. Взглядом показала на него. Официант, помедлив, всё же взял его. С удовольствием выпил. Поставил стакан обратно на стол. И вопросительно воззрился на девушку.
- Вас как зовут, сеньор? - поинтересовалась та.
- Мигель, - с достоинством наклонил голову официант.
- Посидите с нами?
Андрей подумал, что тот откажется, но вспомнил, что Эстелла говорила о любопытстве здешнего люда и его любви к разговорам, и поэтому не удивился, когда мужчина согласился с её предложением. Он только, извинившись, встал с места и на минуту отошёл, чтобы вернуться обратно - с третьим стаканом.
Андрей разлил всем. Выпили. Официант на мгновение прикрыл глаза и на его широком, слегка скуластом лице отразилось удовольствие.
- По делам у нас?
- По делам и не очень, - неопределённо ответила девушка. - А скажите, Мигель, за последние дней десять в ваших краях не происходило ничего.., - она пошевелила пальцами перед собой, - такого... не совсем обычного?
Тот, однако, с ответом торопиться не стал, выжидательно покосился на бутылку - и Новиков, догадавшись, что тому нужно, поспешил налить ром в его стакан. Не забыв, впрочем, об Эстелле и о себе, любимом. Хмурые черты на лице Мигеля разгладились, он довольно осклабился и быстро выцедил спиртное из стакана. Взглядом испросив у девушки разрешения (та торопливо кивнула), подхватил с блюда лепёшку и сунул себе в рот. Энергично задвигал челюстью, пережёвывая её. Андрей добавил парню ещё рома в стакан - свои-то порции они с Эстеллой ещё и предыдущие до конца не прикончили, выпили по глотку, так, чисто символически.
- А не влетит от хозяина, что вы вот так, с нами сидите? - поинтересовался Андрей у Мигеля. Тот отмахнулся:
- А-а, мелочи! - и пояснил: - Я сам тут и за хозяина, и за официанта, и за уборщика. А посуду жена моет. Мать и племянники готовят. Сын продукты закупает и охранником трудится... Семейный бизнес, одним словом.
- В таких посёлках, как этот, - шепнула девушка на ухо Новикову, - такое в порядке вещей.
Выпрямилась, строго посмотрела на расслабленно РАСТЁКШЕГОСЯ на своём стуле Мигеля:
- Так что там насчёт моего вопроса?
Мигель, до этого сидевший с закрытыми глаза, приоткрыл один.
- Вас интересует что-то такое, выходящее за рамки нормального? - понимающе покивал он головой. - Так это, сеньорита, не ко мне надо обращаться, а к БРУХО* (см. приложение 46) идти, есть тут у нас один такой... экземпляр! - усмехнулся Мигель. - Старый уже, никто из наших не знает: сколько же ему на самом деле лет, но, думаю, никак не меньше семидесяти, а то и восьмидесяти будет. Однако по сельве шастает, ну что твой молодой охотник! И знает, что там и почём! - Мигель насмешливо хихикнул. - Эваристо Джефферссон его имя, но он предпочитает, чтобы его Ранги звали. Вот он-то всё вам и расскажет. Если, конечно, захочет, - тут же добавил Мигель.
- А что - может и промолчать? - хищно сощурилась Эстелла и машинально погладила кобуру на своём поясе. - Ну, тогда это будет не самый лучший и дальновидный поступок в его жизни. У нас, - она не уточнила: у кого это "у нас", но тут за стлоликом сидели отнюдь не дураки и дополнительной расшифровки брошенных девушкой слов мужчинам не понадобилось - просто приняли всё к сведению, - говорят ВСЕ!
Она подчеркнула последнее слово. Да таким тоном, что Мигель чуть не отшатнулся в сторону с моментально перекосившейся от страха физиономией и весь аж съёжился. Впрочем, он быстро справился с охватившими его эмоциями и сделал вид, что будто бы всё идёт так, как и должно было идти с самого начала.
А Эстелла продолжала бомбардировать его быстрыми вопросами: - Где он живёт, этот ваш Ранги? Что он вообще за человек? С кем дружит? Женат или одинокий? Любит ли выпить? Или - трезвенник? Кого поддерживал в этой войне?..
Официант терпеливо дождался момента, когда девушка исчерпает запас своих вопросов, и только после этого, тщательно подбирая каждое слово, начал осторожно отвечать:
- Живёт наш БРУХО на том, - он мотнул головой в сторону одного из распахнутых окон, тех, что выходили на южную сторону Нуэва Бавариа, - конце посёлка. Самый раздолбанный дом, - Мигель пренебрежительно скривился. - Найдёте сразу, он обвешан разными там амулетами и травами, а на крыше антенна торчит, телевизионная...
"Продвинутый дед! - подивился про себя Андрей, внимательно слушая Мигеля. - И богатый, раз смог позволить себе "ящик". Тут он только у местного главы, да у двух-трёх богатых жителей телевизоры имеются... Не прост наш дедуля, ох, далеко не прост!"
А официант продолжал докладывать:
- Жены у него давно нет, умерла от старости. Дети разъехались: один, насколько мне известно, ещё до войны уехал в Гондурас, - он виновато метнул взгляд в сторону Эстеллы, - на заработки, да так и сгинул там, никто ничего с той поры о нём не слышал...
- Ясно! - безжалостно сказала, как припечатала Эстелла. - В "контрас" подался мальчик, власть ему наша не понравилась...
- Я этого не говорил! - испуганно вскинулся Мигель и нервно заозирался: не слышит ли ещё кто их разговора? Не нужны ему были лишние свидетели! Этим-то что, чужаки, как приехали, так и уедут, а ему-то здесь ещё жить! И хотя народ в посёлке терпимый, в чужие дела не лезет, да и вес у него, у Мигеля, в ОБЩЕСТВЕ достаточно солидный, но ... кто там знает, как ЛЮДИ отреагируют на его болтовню с новыми властями? Пусть БРУХО в посёлке не любили, но он был СВОЙ. А это говорило о многом.
Но беспокоился Мигель напрасно: кроме них (его, Эстеллы и Новикова), да ещё трёх, сидевших у самого выхода людей, не обращавших на подсевшего к приезжим гостям хозяина бара, никаких больше других посетителей в баре не было.
И Мигель, с облегчением выдохнув воздух из груди, понизил голос и торопливо закончил:
- ... А второй сын в Манагуа. Вроде бы в армии. В нашей армии! - быстро поправился он. - А Ранги живёт один. Часто пропадает в сельве. Травы ищет, охотится, что-то на продажу приносит, людей пользует, если кто заболеет... - Пожаловался: - У нас тут врачей нет, а в кооперативе, что рядом, ну, слышали, наверное, о нём, он также называется, как и наш посёлок, конечно, доктора есть, но.., - Мигель сокрушённо развёл руками, - Они только своих обслуживают!
- Заканчивайте! - сквозь зубы посоветовала ему Эстелла - ей не понравилось упоминание о врачах из колонии, как-то не вязался светлый облик её соотечественников-волонтёров, прибывших помогать братскому народу и при этом почему-то не стремящемуся обслуживать поселковых... А может, вдруг осенило Новикова, никакие там, в колонии, и не врачи сидят? А то знаем мы таких СПЕЦИАЛИСТОВ с военными выправками, короткими стрижками и холодными глазами профессиональных убийц, шпионов и диверсантов!..
Впрочем, это не его дело. Меньше знаешь - крепче спишь. И дольше живёшь.
Нет, конечно, побольше узнать обо всём, что здесь происходит, Андрей бы не отказался. И не потому, что зело любопытен. И не от любви к разгадыванию всяческих там жизненных ребусов и кроссвордов. И, уж тем более, не в силу специфики своей журналистской профессии!
А потому, что осторожность тоже никто не отменял. И - знал это совершенно точно! - что интерес стоит проявлять лишь в нужное время и при подходящей обстановке. А не тогда, когда захочется.
Поэтому Андрей взял чашечку с "тесте" и, отхлёбывая понемногу, постарался набросить на себя маску равнодушия. Кажется, это у него получилось. Он вообще с детства умел неплохо лицедействовать - хотя до Сашки, конечно же, ему было далеко. Шульгин был ещё тот актёр!
А Мигель уже заканчивал свою "исповедь":
- Ни с кем из поселковых Ранги не общается. Раз в неделю приходит сюда, закупает у меня продукты, берёт сигары, ну и выпивает иногда. Вот и всё.
Он замолчал и выжидательно посмотрел на Эстеллу. Та встала со стула - поднялся и Новиков со своего места, небрежно положила на стол несколько купюр: - Достаточно? Ну и отлично. Всего хорошего! - она было направилась к выходу, но тут же притормозила: - Ах, да, сигары, нам нужно штук двадцать... Или тридцать? - она повернулась к Андрею. - Компаньеро - столько тебе хватит?
- Более чем, - не стал больше отказываться Андрей. В самом-то дел, к чему отказываться от подарка, если к тому же он - от чистого сердца?
- Да-да, я сейчас, - засуетился Мигель. Стремительно сорвался с места и исчез в соседнем помещении. Чтобы появиться через пару минут с большим бумажным свёртком в руках. Протянул Андрею - тот осторожно принял его, прижал к груди, и они с Эстеллой покинули бар.
----------
Парни Руди прикатили в колонию утром. Было их пятеро, все вроде бы безоружные, но у каждого висел рюкзак за спиной, подозрительно отопыривавшийся, и любой понимающий человек сразу бы сообразил, что в рюкзаках лежит не просто обычная одежда или там еда, но вещи гораздо более серьёзные и опасные. Для жизни и здоровья человека.
Да и в карманах курток находились кое-какие смертоубийственные штуки. Типа пистолетов и гранат.
Но Руди искренне надеялся, что до их применения дело не дойдёт. Он не любил шумных акций и громкой пальбы, считал это крайним непрофессионализмом. Любое задание должно исполняться, по возможности, быстро, тихо и незаметно. Не оставляя за собой следов и не привлекая ничьего внимания. Только тогда можно было дать практически стопроцентную гарантию, что оно будет выполнено. В срок и так, как надо.
Официально Руди считался мелким бизнесменом. По документом значился Рудольфом Штайнером, гражданином ФРГ. Но постоянно проживавшем во Франции, в Каннах. И державшем здесь небольшой ресторан итальянской кухни.
Но на самом же деле Руди звали Луиджи Полетта, он был итальянцем, родившимся и выросшем в Триесте.
Луиджи успел повоевать в рядах французского Иностранного легиона, потом, после ухода со службы, его видели в Заире, в компании с небезызвестным Бобом Денаром* (см. приложение N 47). Отметился он и в Ольстере - на стороне ИРА* (см. приложение N 4). Странно, но хотя Луиджи-Штайнер при этом и засветился несколько раз перед соответствующими службами ряда европейских стран, те почему-то не выразили по сему поводу никакого возмущения. И не проявили ни капли интереса. Как будто бы этого человека вообще не существовало в природе.
А между тем загадка сия решалась очень просто. Правда, для тех, кто был ОБЛЕЧЁН ДОВЕРИЕМ!
Полетту не трогали только потому, что он являлся руководителем-координатором южноевропейского направления "Гладио" ("Меча"). Сверхсекретной структуры НАТО, созданной разведорганами блока ещё в конце сороковых годов. Основное финансирование организации взяли на себя Соединённые Штаты.
"Меч" представлял из себя сеть военизированных ячеек, плотно охватывавших все государства Западной Европы. В том числе и нейтральные - Швецию и Швейцарию.
Так, в Италии появился "Гладио", в Греции - "Красное руно", в Бельгии им стала секция военной разведки "СДРА-8"... В 1952 году европейская сеть вышла уже на мировой простор, войдя ведущим элементом в аналогичную международную структуру "Стэй бихайнд" ("Прикрытие"). Но неофициально все эти ячейки и направления продолжали именоваться своими - "Гладио".
Цель, которую поставили перед этой организацией её создатели, была простой: в случае вторжения Советской армии в Западную Европу, "меченосцы" должны были развернуть против "оккупантов" диверсии, самботаж, начать ведение разведывательных операций, в общем, приступить к активной партизанской войне.
В горах и в лесах Европы устраивались засекреченные базы для размещения будущих "партизан", оборудовались пункты связи, типографии, тайники с оружием, деньгами, обмундированием и продуктами.
Сами же "меченосцы" под другими именами трудились на внешне неприметных должностях в госаппаратах разных государств, в профсоюзах, занимались мелким бизнесом. Изредка их привлекали для тех или иных акций службы НАТО, но только изредка. "Меченосцев" берегли для будущих боёв. И поэтому они тихо жили и прилежно работали, терпеливо ожидая своего часа "Ч" и дня "Д" * (см. примечание N 49), чтобы при их наступлении немедленно выйти в свой крестовый поход против "Советов".
В Никарагуа Руди отправился по заданию ЦРУ. а точнее - Фрэнка Карлуччи, чьим ЛИЧНЫМ агентом он давно являлся.
Встретились они в Риме, на одной из конспиративных квартир "Гладио", на виа Венето. Заместитель директора ЦРУ коротко ввёл "Штайнера" в курс предстоящей операции, обозначил сроки и вручил чек на расходы. Руди мельком глянул на проставленную там сумму и остался доволен: денег хватало на ВСЁ. Даже и остаться могло немного - ПРИЛИЧНО НЕМНОГО.
- Я тебя никак не ограничиваю, - сказал Фрэнк на прощание, - Но операция должна быть выполнена во что бы то ни стало. От этого зависит многое. В том числе, и твоё личное финансовое благополучие - ты меня меня понял?
Он испытующе посмотрел в глаза агенту. Тот выдержал взгляд куратора и медленно наклонил голову. Карлуччи остался доволен:
- Вот и хорошо! Значит, отышешь тайник, вывезешь то, что там будет в Пуэрто-Кабесас и загрузишь на арендованное судно. Куда доставить - узнаешь позже. Ну, удачи! Держи меня в курсе.
... Автобус, в котором находились парни Руди, притормозил у ворот колонии. Водитель - невысокого роста мулат, повернулся к Штайнеру и на ломаном английском проговорил:
- Мистер, мы на месте. Это - "Нуэва Бавариа". Дальше - нельзя. Тут строго.
- Сам вижу, - процедил сквозь зубы Руди. Он открыл дверь и мягко спрыгнул на землю. Шагнул вперёд, оставляя автобус за своей спиной, остановился напротив ворот и повертел головой, с интересом разглядывая открывшуюся перед ним картину.
Да, ничего не скажешь: комфортно устроились здесь его "соотечественники"! Комфортно и очень защищённо - чужой не пролезет, не так это будет просто. Ворота - стальные, толстые, судя по всему - с электроприводом. Слева и справа от них - бетонные доты (а как ещё прикажете назвать эти наполовину загнанные в почву сплюснутые коробки с узкими щелями-бойницами?), наверняка, с пулемётами, хотя их сейчас и не видно. Высокая стена из колючей проволоки, в два ряда, квадратом окружает территорию колонии. По периметру высятся сторожевые вышки, на которых бдительно торчат часовые с "ФАЛ-ами" и "Гарандами" в руках. Торчит несколько столбов, усеянных гроздьями прожекторов - видимо, их включают по ночам, освещая все подступы к поселению. Вдалеке видны жилые строения: около десятка современных коттеджей, возле которых разбиты роскошные цветники и устроены газоны, стоит штук пять огромных ангаров - то ли склады или технические мастерские, банановая роща, бликует вода в открытом бассейне...
И никакой реакции на прибытие гостей. Как будто их совсем здесь и не ждали. А между тем ведь колонистов должны были предупредить о приезде "энтомологической экспедиции" - о чём Фрэнк клятвенно заверял Руди ещё в Риме, когда обговаривал детали операции. Неужели произошла какая-то накладка?
"Штайнер" приставил руки ко рту рупором и громко рявкнул:
- Эй, есть тут кто живой?
Подождал ещё несколько секунд и повторил. Разумеется, кричал по-английски. Здесь, в этой части страны, язык этот был распространён довольно широко - оно и понятно, ведь местные края долгое время находились под британским владычеством.
На сей раз Руди услышали. Что-то громко щёлкнуло и, усиленный громкоговорителем гнусавый голос, неприветливо осведомился - причём, на немецком: чего незнакомцам от них надо?
- Моё имя Штайнер! - представился Руди, тоже переходя на немецкий. - Рудольф Штайнер, я руководитель полевой экспедиции Летнего лингвистического института. Вас должны были предупредить о моём приезде.
И на всякий случай вытащил из нагрудного кармана куртки свёрнутый пополам лист и помахал им в воздухе. Это было рекомендательное письмо от руководства ЛЛИ - к слову, подлинное.
- А-а, - протянул понимающе голос. - Биологи, что ли, за бабочками к нам приехали, цветочки искать будете.., - он как-то странно хрюкнул, должно быть хотел засмеяться, но в последний момент удержался - или, что вернее всего, его удержали. - Ладно, подождите, сейчас ворота откроем.
Руди вернулся к автобусу и залез в салон. Окинул своих парней быстрым взглядом и удовлетворённо улыбнулся: молодцы, пока он вёл переговоры с охраной, его парни заняли у открытых окон удобные позиции, раскрыли сумки и водрузили их на колени, готовые чуть что не так, моментально выхватить отттуда оружие и немедленно вдарить по колонии сразу из нескольких стволов. Меж тем у ворот загудел мотор, и металлическая створка, дрогнув, начала сдвигаться в сторону, освобождая проезд.
Динамик снова ожил:
- Эй, в автобусе! Заезжайте внутрь и остановитесь вон на той площадке. И ждите. За вами придут.
Руди развернулся к своему помощнику: - Рон, приготовь наши документы, в том числе и на оружие - чтобы с хозяевами недоразумений никаких не возникло. Я, конечно, не думаю, что нас станут обыскивать, но, как говорится: лучше перестраховаться, чем потом заказывать панихиду.
- Разумно, шеф, - согласился Рон и полез в свой рюкзак.
Гнали к Нуэва Бавариа быстро, но всё равно, с учётом относительно ровной дороги (то и дело скорость приходилось сбрасывать, поскольку попадались совсем уж плохие участки - то ямы, то какие-то кучи земли, которые приходилось с величайшим бережением объезжать, дабы не угробить автомобили), исходной цели достигли не раньше, чем через четыре часа. Посёлок приятно удивил "беретов": он хоть и был значительно меньше Сан-Сентро и раза в полтора моложе городка, но дома - а точнее, уютные коттеджики американского типа, приятно радовали глаз. Не говоря уже о том, что практически возле каждого были разбиты пусть маленькие, но достаточно ухоженные садики. И вместо земля - был положен нормальный асфальт.
-...!! - выразил, витиевато выругавшись, общее мнение Томас Бриггс. - Мы что, на родину попали? Откуда здесь такая красота. - А сейчас узнаем, сэр, - сказал Гарсия. Они въехали в посёлок, тормознули первого попавшегося аборигена и тот, обстоятельно, как это здесь и было принято, объяснил гостям: в чём тут дело. Никакой тайны, как оказалось, здесь не было. Просто раньше, при Сомосе, в этих местах обосновалась североамериканская золотодобывающая компания "Бартон Голд". Она-то и отгрохала для персонала своего филиала это местечко. Чтоб, значит, он не отвлекался на бытовые мелочи, а повышал производительность труда. Сразу же после революции компанию попросили вон, а добычей золота занялись специалисты из ближайшего к посёлку сельхозкооператива с аналогичным именем "Нуэва Бавариа". Дома же в посёлке отдали новым золотодобытчикам. Разумеется, как ехидно заметил абориген, не всем, а только руководителям и инженерам с мастерами.
Ну, хоть с этим-то разобрались. И не теряя времени, рванули в нужный группе кооператив. Здесь, как проинструктировал Бриггса ещё в Панаме "полковник ВВС", у них должен быть временный лагерь "С руководителями этой общины мы уже договорились, - сказал "полковник", не вдаваясь в детали. - Помогут, чем смогут. Но, хочу вас особо предупредить: больше рассчитывайте на себя, чем на этих фермеров. Они хоть мешать вам сильно не станут, но и слишком уж рвать жилы за вас - тоже не будут...").
И действительно: в кооперативе их встретили радушно, сразу же предоставили жилище, не удивились просьбе спрятать не время их джипы, показали столовую и тут же потеряли к приехавшим всяческий интерес. Ушли, оставив их в покое. Бриггс счёл это добрым знаком: не пришлось даже бумаги прикрытия предъявлять, да объяснять, что они, дескать, военные топографы Минобороны.
Журналист и кубинка остановились, какое-то время с любопытством разглядывали домик, после чего выразительно переглянулись. Поняли друг без всяких слов: как-то не вязался затрапезный вид этой сарайки с восторженно-благоговейным рассказом Мигеля о тех чудесах, что творит ее хозяин... Уж если ты так известен средь окружающего люда, то, пожалуйста, и соответствовать своему социальному статусу должен всенепременно. Солидно смотреться обязан, как и полагается любому, уважающему себя колдуну высшей квалификации. Или что там у них в качестве званий используется? Какие чины, так сказать?
Андрей позволил себе несколько секунд молча пофантазировать на эту тему, но девушка грубо прервала свободный полёт его воображения, нетерпеливо дёрнув за сумку, висевшую у журналиста на плече. Андрей моментально очнулся и смущённо улыбнулся. Эстелла в ответ погрозила ему кулачком, сурово наморщив брови, будто гневаясь, но потом не выдержала и звонко расхохоталась:
- Ох, компаньеро! Да у вас совершенно непредсказуемое чувство юмора: то вы шутите напропалую, да так, что у добропорядочных девушек уши готовы отвалиться от стыда, а то молчите, словно язык проглотили, или делаете вид, будто до вас не дошло никакой соли рассказанного...
- Вот такой я мутант! - проворчал Андрей, но тоже не сдеражался и заулыбался. Нет, всё-таки Эстелла была своим парнем! С такой хоть завтра можно в разведку. Вот только убрать бы у девоньки гонора латиноамериканского, экспрессию попридержать, да терпеливости подучить - цены бы ей не было! Впрочем, на ум тут же пришло "альтер эго" девушки - Шульгин, и Андрей не мог не признать, что она и Сашка, что называется, готовые "два сапога - пара!" Тогда чего же он, Новиков, признаёт за своим другом все эти качества, которые он не хотел бы видеть у Эстеллы, а когда дело касается её самой - напрочь отказывает кубинке в этом?
- Ладно, мутант, - хлопнула дружески по пллечу Андрея девушка. - Стучите, давайте, хозяин, кажется, дома.
- Хлипкие тут у вас строения, как я погляжу, - смущённо отвёл глаза в сторону журналист, не ожидавший такого быстрого решения проблемы со входом в домик. - Фанера в два слоя, такая преграда разве кого-нибудь удержит?
Но Эстелла вместо ответа послала ему воздушный поцелуй и отстегнув клапан кобуры, решительно шагнула в дверной проём. Не стал медлить и Андрей, пристроился к девушке в кильватер.
Они оказались в просторном, скупо обставленной старой, но на вид ещё вполне крепкой мебелью, помещении: широкий стол, узкая и длинная кровать, да пара стульев возле неё. Вот и всё, что здесь находилось. В центре комнаты, на полу, был аккуратно расстелен кусок разноцветного полотна. Коврик не коврик, но что-то наподобие него. Зато все стены комнаты были в великом множестве обвешаны пучками каких-то трав, сетками, полностью заполненными бутылками с непонятными порошками (преобладали, в основном, тёмно-коричневые и зелёные цвета), на металлических крюках, почти под самым потолком, злобно скалились черепа самых различных размеров - величиной от детского кулачка до головы взрослого человека. Ясно, что принадлежали они животным, уж больно специфическую форму имели, но вот одна парочка из этой компании смотрелось весьма подозрительно. Так что Новиков невольно подумал: а не обладали ли их владельцы ещё при жизни членораздельной речью? Это мысль отчего-то так подействовала на журналиста, что его едва не стошнило. И только жесточайшим усилием воли Андрей подавил рвотный рефлекс и прекратил разглядывать стены. От греха подальше. Несмотря на то, что окна были закрыты плотными шторами, в помещении не было темно - стоявший на столе канделябр со свечами давал вполне достаточное освещение.
Эстелла огляделась по сторонам и деловито направилась в дальний левый угол комнаты. И только тогда Андрей разглядел, что там находится кресло, в котором полусидел-полулежал, прикрыв ноги пледом, очень худой старикан. На удивление был он гладко выбрит, имел короткую причёску и смотрел на незваных гостей без какого-либо страха и удивления. Андрею даже на мгновение показалось, что хозяин домика ожидал их визита. Очевидно, это и был тот самый "брухо", о котором им рассказывал Мигель.
- Салют, Ранги! - небрежно бросила ему кубинка. - Извини, что заранее не предупредили, но нам срочно потребовалась твоя помощь.
- Всем всегда что-то требуется от старого Ранги.
И замолчал. Очевидно, отдавая инициативу в ведении разговора Эстелле.
- Нас интересует твой последний поход в сельву! - от нетерпения девушка даже притопнула ногой. - Дальний поход, - уточнила она. - Вылазки на полдня нас не интересуют.
Старикан усмехнулся:
- Я часто хожу очень далеко. Что конкретно вас интересует?
"А дедушка-то не прост! - с некоторым удивлением подумал Андрей. - Ох, как не прост. Речь очень культурная, держится с большим самообладанием - и это несмотря на то, что перед ним представитель власти, да ещё вооружённый, здесь, в глубинке, простой люд всегда побаивался таких людей. А наш "брухо" спокоен, как скала, не лебезит, не пресмыкается перед нами, не пытается подружиться, как это, к примеру, делал Мигель. Держится так, словно он родовитый аристократ, а безграмотный индеец. Впрочем, судя по чертам лица, он, скорее всего, полукровка, внешность более подходящая для южноевропейца, чем для коренного жителя здешних мест".
- Примерно три недели назад ты был в лесу?
Ранги согласно наклонил голову.
- Что-то странное там не видел?
- Смотря, что понимать под словом "странное", - уклонился от прямого ответа "брухо". - Иному горожанину и коряга странной покажется...
Эстелла угрожающе засопела, и Новиков моментально сообразил, что сейчас кубинка может взорваться. Насколько Андрей успел убедиться за прошедшие дни, его спутница по этому странному путешествию терпеть не могла, когда ей не отвечали на вопросы. Да ещё при этом и "крутили". При всей скрытности своей натуры, Эстелла, тем не менее, всегда отличалась прямолинейностью и не любила лгать. Поэтому всегда говорила правду. Либо отмалчивалась. Того же требовала и от своих собеседников. И буквально зверела, когда те выламывались из привычной для неё схемы общения. Кубинский темперамент да ещё в женском воплощении - та ещё гремучая смесь! Покруче иной взрывчатки будет.
Однако Эстелла сумела справиться со своей натурой. И, помолчав какое-то время, чтобы дать себе остыть, проговорила, постаравшись придать голосу размеренность:
- Странное, Ранги, это значит что-либо несвойственное для здешних мест. Чуждое. Ты меня понимаешь?
- Вполне, - не стал спорить "брухо". Он вдруг встал с кресла, сбросив плед прямо на пол, и прошёл к столу. Эстелла дёрнулась было за ним, но, подумав, осталась на месте, продолжая внимательно наблюдать за действиями хозяина домика. А тот, пошарив в развале всяческого хлама, небрежно наваленного на столе, извлёк оттуда кусок бумаги далеко не первой свежести. Потом достал из кармана огрызок карандаша, очистил часть стола и положил на него бумагу. Склонился над ней и стал что-то рисовать. Закончив своей труд, полюбовался, оценивая качество работы, и удовлетворённо кивнув, повернулся к кубинке и протянул ей рисунок. Спросил равнодушно:
- Это?
Эстелла глянула, держа лист так, чтобы рисунок не смог увидеть Новиков (тот не обиделся - в конце-то концов, это не его тайны, здесь он просто сопровождающий, не более того) и тут же свернула бумагу пополам, а потом сунула её в кобуру.
- Да! Далеко это отсюда?
- Не очень, - пожал плечами старый индеец. - От посёлка Нуэва Бавариа, на северо-запад, километров сорок, наверное, будет, там возле озера - оно одно там, самое крупное, так что не ошибётесь, мимо не пройдёте, ЭТО и лежит. На поляне. Но предупреждаю: идти будет трудно, не все новички, - он скептически окинул взглядом сначала Эстелу, потом - Андрея, - могут этот путь выдержать.
- А если вертолётом? - деловито поинтересовалась кубинка. Но Ранги отрицательно помотал головой:
- Ничего не выйдет: поляна маленькая, ЭТО практически всю её и заняло, не на деревья же садиться?
- А насколько оно разрушено? - продолжала допытываться у "брухо" девушка.
- Я не специалист, - пожал плечами Ранги. - Но больших повреждений не увидел: так, с одной стороны треснуло, ну и с другой, куда воткнулся, - он не назвал, что именно воткнулось в неведомое ЭТО, а просто скрестил руки перед собой и несколько раз помахал ладонями, как птица - крыльями. Но, очевидно, этот знак был вполне понятен Эстеле, вот почему она и не стала уточнять, а продолжила расспрашивать старика:
- Ты залазил туда?
- а разве это - запрещено? - покосился на неё Ранги.
- Я задала вопрос! - в голосе кубинки было столько льда, что, казалось, им можно было заморозить всю эту комнату. В придачу с соседними домами.
- Заглядывал, - сознался Ранги.
- Что-нибудь брал оттуда?
- Что-то брал.
Тут девушка цапнула у старика карандаш, извлекла из кобуры бумагу, перевернула её и изобразила на чистой стороне что-то похожее на череду квадратов, соединённых двумя параллельными линиями. После чего сунула под нос собеседнику:
- Оно?
- Оно, - кивнул Ранги.
- И куда ты его подевал?
- Продал, - ответил старик с бесхитростностью подростка, не видящего в своих действиях ничего предосудительного. - Сюда приезжал торговец аж из самого Манагуа, он и приобрёл. Я его давно знаю, он часто у меня заказывает всякого рода диковины...
- Как зовут торговца?
- Эмилиано Рейес. Он антиквар. В Манагуа у него сеть лавок и магазин.
"Брухо" молча наклонил голову в знак того, что понял. Когда гости покидали его жилище, он негромко бросил им в спину: - Эй, сеньоры, не торопитесь жить, будто вам на этом свете осталось совсем ничего! Ещё не пришло время страшных чудес, и будущее готовит вам много сюрпризов. Особенно тебе, парень! Бойся больших и маленьких, слуг и господ, раздавят!
- Не обращай внимания, - сказала Эстелла Андрею на улице. - Все эти "брухо", по большей части, самые обыкновенные шарлатаны, дурят головы своим землякам, пользуясь их малограмотностью и верой во всё потустороннее, и зарабатывают на этом неплохие деньги.
- Этот Ранги, - заметил Андрей, - похоже не из их числа. Заметила? Слишком культурен и образован...
- Наверное, какой-нибудь мошенник из столицы, - пожала плечами кубинка. - У нас таких хватает. Натворил дел в своё время, да и сбежал от греха подальше, в глубинку. Ничего делать не умеет, вот и стал "косить", - Новиков усмехнулся чисто русскому выражению в её устах, но потом вспомнил, что девушка училась в Союзе, - под колдуна. На местных действует, но меня-то не обманешь! Я на подобных насмотрелась!
Впрочем, где она на них "насмотрелась", кубинка уточнять не стала. А Новиков и настаивал. Он уважал чужие тайны.
По пути Андрей всё никак не мог отделаться от ощущения, что он уже где-то видел ту странную штуку, из квадратиков, что изобразила на листке бумаги его спутница. Но мысль всё время ускользала, что только раздражало журналиста.
Они уже подходили к "Ориенталю", как вдруг Эстелла, шедшая впереди журналиста, резко остановилась, так что Новиков чуть не налетел на неё.
- Ты чего это? - не понял Андрей. Эстелла напряглась, как пантера перед прыжком, и прошипела сквозь зубы: - А где наши джипы, хотела бы я знать? - и взревела, мгновенно наливаясь дикой злобой - такой Андрей девушку ещё не видел! - Убью всех, гадов!.. Перестреляю!! - после чего разразилась столь замысловатым ругательством, что Новиков только головой покачал. От восхищения. Впрочем, оно тут же пропало, едва до него дошло, что их экспедиция лишилась половины своего транспорта.
- Ты, mariposa (исп.) - ругательство, нечто вроде нашего "пидора")! О чём думал, когда ставил здесь наши машины? Почему не выставил охраны, !Eres un mamaracho! (исп. ) - ругательство, примерно что-то вроде "Ты, тупица! Болван! Кретин!")?!
Несчастный Секейра стоял пунцовый, как помидор, и не мог выдавить из себя ни единого слова оправдания. Да, впрочем, Льоса всё равно бы не стал его слушать - даже если бы здешний "кагэбешник" и был тут ни при чём. А он действительно был ни при чём и не имел никакого отношения к пропаже автомобилей! Ведь не он же распорядился оставить два джипа возле "Ориенталя", и не он, лейтенант Секейра, отказался от установки поста возле них, но говорить об этом столичному гостю!.. Нет уж, увольте! Человек от самого "Команданте Зеро" по определению не мог быть виноватым. А, следовательно, кандидата на эту роль быстренько подберут из местных. И, скорее всего, выбор остановят на нём, Секейре. Поэтому сейчас лучше помалкивать и молиться про себя пресвятой Мадонне, чтобы отвела неприятности в сторону.
Наконец Льоса исчерпал весь запас своих ругательств, остыл и более-менее взял себя в руки. Хмуро буркнул, не глядя на преданно поедавшего его полным революционного энтузиазма взглядом начальника здешнего отдела DGSE: - Ладно, компаньеро, не сердись, погорячились мы все тут немного! Но и ты должен понимать! - возвысил голос лейтенант. - У нас задание важное, машины выделены строго под определённое количество людей и груза, а теперь что прикажешь делать? На шеи друг к другу садиться?.. Ладно, что хоть всего две пропали, а остальные к тебе на стоянку отогнали. Там охрана, так что ОЧЕНЬ надеюсь, что их никто не тронет и не сопрёт, как отсюда, - при этих словах, успокоившийся было Секейра, вновь побагровел, но Льоса не обратил на его внутреннее состояние никакого внимания. Для него Секейра был подчинённым, а мысли и настрой этой категории людей лейтенанта всегда трогали мало. - Так что, - заключил он, - постараемся как-нибудь в оставшихся джипах разместиться. Пусть тесновато, ну, да что уж тут поделаешь? Местные власти, - Льоса повернулся к Секейре и иронически сощурился, - вряд ли нас обеспечат дополнительным автотранспортом, свободных-то нет?
- Нет, - сглотнул слюну шеф DGSE и виновато развёл руками. - У нас один лишь старый грузовик, но и тот вчера сломался.
- Может, помочь починить? - осведомился у присутствующих Иван Иванович, неслышно приблизившийся к ним и какое-то время молча слушавший вопли и крики своих спутников. Но Льоса отрицательно помотал головой: - Увы, компаньеро, у нас на это совершенно нет времени, из графика и так выбиваемся... - и ехидно добавил: - Сами же меня торопили, ещё в Манагуа, вот я и иду вам навстречу. Или у вас планы поменялись? Тогда, пожалуйста, можем и задержаться!
- Ну что вы! - не стал спорить с ним Сидоров - удивительно покладистый был мужик, в который раз подивился про себя Андрей главному "геологу", всегда редко спорил, мало говорил, но почему-то при всём этом так поворачивавший ситуацию, что постоянно оказывался в выигрыше. - Надо ехать - значит, поехали, чего, действительно, время зря терять? - и запрокинув голову, зычно гаркнул в сторону окон, откуда выглядывали его сотрудники: - А ну-ка, парни, хватаем вещи и споренько вниз, сейчас отправляемся!
- А поесть, шеф? - возмутился было один из "геологов", на что получил в ответ жёсткое: - В пути сухпаем подкрепишься! Вперёд, время пошло!
Андрей хмыкнул: вот и ещё один кирпичик в основание его версии о том, какое ведомство представляют "геологи". Некоторые специфические выражения так просто из армейского человека не выбьешь!
... В "Нуэва Бавариа" они прибыли под вечер. Дорогих гостей, заранее предупрежденные об их приезде руководством, лично встречали глава колонии Хуго Альтманн и его помощник, отрекомендовавшийся как Франсиско Негри. И если Альтман произвёл на Андрея вполне приятное впечатление: крепко сложенный, уверенный в себе мужчина, всем своим видом дающий понять, что для него не существует никаких проблем, но при этом ни капли не кичившийся своей исключительностью и державшийся с достоинством, как и полагает солидному руководителю, то вот о его помощнике этого сказать было нельзя. Худой, с лицом откровенного дегенерата, Негри держался с гостями по-панибратски, сыпал словами, как строчил из пулемёта, и одновременно пытался заигрывать с Эстеллой, что совсем не понравилось Андрею. "Шут гороховый!" - подумал Новиков. Но какое-то время спустя понял, что ошибся. За показной клоунадой и некрасивой внешностью Франсиско скрывался хитрый и очень изворотливый ум. Ум опасного человека, к которому никогда не стоит поворачиваться спиной и уж тем более - доверять ему. В безобидную на первый взгляд болтовню, он умело вплетал интересующие его вопросы, чтобы, не дожидаясь ответов или получив их, тут же соскользнуть с темы беседы в сторону, не давая собеседникам возможности понять, где тут кроется ловушка. Андрей поймал выразительно брошенный в свою сторону взгляд Эстеллы и догадался, что для кубинки тоже не осталась не разгаданной истинная натура одного из руководителей колонии.
- А есть альтернатива? - поинтересовался на ломаном русском Льоса (он ещё в Манагуа рассказал своим спутникам, что одно время изучал язык великого Советского Союза, когда находился на Кубе в "туристической поездке"; что это была за поездка, он не уточнил и более того, постарался тут же перевести беседу на другую тему; и даже, как показалось тогда "геологам", лейтенант пожалел, что вообще затеял этот разговор). "Геологи" и бойцы-сандинисты, которым шёпотом перевёл слова отцов-командиров один из их товарищей по оружию, тоже неплохо владевший русским, с любопытством внимали столь интересной беседе. Они словно чувствовали, что кофе дело не ограничится. И их ожидания были вознаграждены: Степан весело подмигнул лейтенанту, придвинул к себе свой рюкзак, быстро расшнуровал горловину и извлёк на свет Божий большой термос. Водрузил на один из столов и горделиво оглядел присутствующих: - Ну, что на это скажете?
Льоса подошёл поближе, вопросительно взглянул на Степана - тот разрешающе кивнул ему: мол, не робей, давай, действуй! - и тогда лейтенант взял термос и открутил крышку. С некоторой опаской принюхался - и повернувшись к народу, расплылся в довольной улыбке.
- Ну что там, лейтенант? - не выдержав, нетерпеливо выкрикнул один из сандинистов.
- То, что надо! - ухмыльнулся Льоса и прищёлкнул пальцами: - А ну-ка, парни, посмотрите там стаканы, сегодня нам не помешает отдохнуть... Да, дверь заприте, мало ли...
Новые жильцы коттеджа тоже не скучали. Правда, своими продуктами воспользоваться им не пришлось - явившийся вскоре Негри в сопровождении двух громил охранников пригласил "дорогих гостей" на ужин к главе колонии. Эстелла и Андрей посмотрели на Сидорова, тот на них - и уже втроём они воззрились на Франсиско. Тот широко улыбнулся - отчего его физиономия стала ещё более отвратительной и паскудной, и сказал, на сей раз без своих ужимок и ёрничания, а вполне нормальным голосом, правда, по-своему истолковав некоторое замешательство своих собеседников: - Да вы не беспокойтесь! У нас тут не воруют, в колонии дисциплина строгая, а люди все проверенные. К тому же, в этот сектор проживания никому, кроме руководства и его гостей - в данном случае вас, зайти невозможно - запрещено потому как. А за соблюдением запрета строго следит охрана, - и Негри мотнул головой в сторону своих громил.
- И на моих людей этот запрет тоже распространяется? - поинтересовался Иван Иванович нейтральным тоном, на что Негри извиняюще развёл руками; - Увы, сеньор! У нас здесь свои порядки. Так мы идём?
- Пожалуй, - подумав, согласился Сидоров. Вообще, как успел убедиться Андрей за то небольшое время, что он был знаком с главным "геологом", Иван Иванович успел показать себя весьма рассудительным человеком, который зря на рожон никогда не лезет. И даже в обыденных ситуациях, когда ничто ему не угрожало, Сидоров всегда обдумывал каждое свое действие, каждый свой поступок, а не полагался на первый порыв. Впрочем, если обстоятельства требовали решительных и немедленных шагов, то Иван Иванович тоже не медлил.
Пока шли до места, где должен был состояться ужин ("Торжественный!" - как особо подчеркнул Негри, со значением подняв указательный палец), Андрей успел осмотреться. Обустроена "Нуэва Бавариа" была неплохо. Несмотря на то, что занимала она не слишком большую территорию, всё здесь было организовано очень компактно, разумно и в высшей степени удобно. Чтобы никто из колонистов не ощущал здесь ни малейшего для себя дискомфорта. Имелось тут два главных сектора - в одном, предназначенном руководству "Нуэва Бавариа", располагалось несколько коттеджей, в которых собственно отцы-наставники и проживали, во втором находилось пять мрачных строений, что так напомнили Новикову бараки - там обитал обслуживающий персонал. Ну и те, кто по каким-либо делам прибывал в поселение. Они тоже останавливались там. Как, например, "геологи" и их никарагуанские сопровождающие. Первый сектор от второго отделяло ограждение из колючей проволоки. Затем шла производственная зона, где, как пояснил Негри, размещались производственные мощности колонии. Она тоже была окружена "колючкой". И, наконец, четвёртый - внешний, сектор, который был отдан под место жительство мискитос - основных работников "Нуэва Бавариа". Для них здесь отвели аж целых два больших барака - немногим похуже, чем те, что были во втором секторе. И всё это хозяйство было обнесено высоким забором, сваренным из металлических полос, поверху которого опять-таки была пущена колючая проволока. И - кто его там знает, вполне вероятно находившаяся под током. "Прямо-таки, концлагерь нацистский, - подумал Андрей с неприязнью - ну, не нравилось ему тут с самого начала, как они сюда приехали, вот хоть ты тресни! Ибо как-то не вязалось всё виденное здесь с теми принципами добра, милосердия и свободного труда, что декларировали руководители колонии. Мало всё это походило на обычный сельскохозяйственный кооператив, организованный в лесах Центральной Америки коллективом единомышленников. Скорее здешнее поселение можно было принять за очередную религиозную секту, типа печально известной "Пиплз Темпл" * (см. примечание N 50). Впрочем, а не одного ли они поля ягодки? Всё может быть...
Ужин был накрыт в отдельно стоявшем одноэтажном здании с плоской крышей, находившемся в своего рода "кармане" между первым и вторым секторами и производственной зоной. Один из громил, выдвинулся вперёд, толкнул небольшую дверь - та широко распахнулась, и сделал рукой приглашающий жест.
- А это наш, так сказать, очаг культуры! - возвестил с некоторым пафосом Негри, пропуская гостей в "карман" и пристраиваясь за ними, охранники замкнули процессию. - Медпункт, радиостанция, кинозал, ну и что-то вроде бара и кафе. Надо же когда-то людям расслабиться - кстати, прошу заметить: закуски и выпивка для наших единомышленников - абсолютно бесплатные!
- Да вы что, сеньоры, неужто бы мы стали приглашать вас в такое место? Там отдыхает, так сказать, среднее звено нашей колонии. Вас же ждёт прекрасный ужин в обществе нашего дорогого "колонеля" и дорогих гостей... - тут же пояснил, старась придать своему лицу как можно более приятное выражение "секретарь" (отчего кубинку передёрнуло, но поскольку смотрела она на Андрея, то эту её реакцию заметил только Новиков, который ободряюще подмигнул девушке - воистину, за то короткое время, что он находился в компании с этим очаровательным существом, журналист научился понимать её без всяких слов, по одной только мимике и жестам; впрочем, как и она - его; такого полного взаимопроникновения душ ещё ни с одной дамой у Андрея не возникало, ну, кроме разве что с Ириной... Ирина, мда... Сколько раз он запрещал себе думать о ней, старательно гоня все мысли прочь, но получалось плохо! Интересно, что она сейчас делает? И кто теперь вместе с ней?).
Иван Иванович благослонно кивнул и безразличным тоном поинтересовался: - А гости - это кто?
- О, совершенно благородные люди! Я бы даже сказал: "доны"! Здесь - по зову души и сердца, а также - долга, который превыше всего! - похоже, Негри вновь начал балагурить и ёрничать и это заставило Андрея ещё больше насторожиться. - Впрочем, вы сами в этом сейчас убедитесь! Прошу, сеньоры ! - он двинулся дальше по коридору, по пути ловким движением успев пнуть дверь бара, да так что та плотно захлопнулась - и при этом практически совсем бесшумно. Мастер, что и говорить! Вон как непринуждённо ушёл в сторону от вопроса Иван Ивановича...
Помещение, в котором руководство "Нуэва Бавариа" накрыло стол для "благородных донов", было просторным и ярко освещённым. Единственное окно - приоткрыто, но забрано мелкоячеистой сеткой: очевидно, чтобы не дать дорогу всякого рода кровососущим и надоедливым насекомым. Впрочем, как успел заметить Андрей, на територии колонии последних почти совсем не наблюдалось, очевидно, сказывалось действие репеллентов, о чём, кстати, свидетельствовал и едва уловимый "химический" запах, который нет-нет да и проникал в ноздри. Правда, беспокоил он мало - видимо, "новые баварцы" старались вокруг "Клуба" гадость эту распылять в небольших объёмах. Берегли, видать, обоняние своего драгоценного и обожаемого начальства.
За столом находилось несколько человек. Настолько разных, что просто не верилось своим глазам, что они смогли вот так, свободно, собраться здесь все вместе. Ну, не подходили они друг другу абсолютно! Как вещество и антивещество, которые не могут, соприкоснувшись, чтобы не взорваться, полностью превратившись в чистое излучение. Тем не менее, вопреки всему, вот же они, сидят рядышком, улыбаются вполне себе так дружелюбно и даже ведут нечто вроде лёгкой светской беседы. Увидев вошедших, замолчали и с некоторым любопытством уставились на них. Андрей, Иван Иванович и Эстелла, в свою очередь, с неменьшим интересом воззрились на "благородных донов".
Левее блондина вальяжно развалился на своём стуле плотный мужчина лет эдак шестидесяти-семидесяти, никак не меньше. Глядит хитро и весело. Тоже европеец, только южанин - уж больно типаж соответствующий: черноволосый, со смуглой кожей, резкими жестами и быстрой мимикой. Грек, испанец, португалец? Или всё же - итальянец? Скорее, последнее, ибо очень напоминает тех жителей Апеннинского полуострова, журналистов и бизнесменов, с кем Андрею доводилось сталкиваться ещё в Манагуа. Видно, что мужчина из породы сибаритов, любитель "дольче вита" во всех её проявлениях. И лицо ужасно знакомое. Определённо Андрей с ним где-то раньше сталкивался. Но как-то так, мимоходом. Но вот только где? Так сразу-то и не упомнишь...
Возле него - с равнодушно-постной физиономией, пристроился сухопарый священник. Держит в руке стакан с апельсиновым соком, но не пьёт. Скорее всего - из местных. И, наконец, с правой стороны от Альтмана восседают двое мужчин. Один - помоложе, лет под тридцать, другому явно перевалило за "полтинник". Оба - в камуфляжных куртках, коротко стрижены и держатся несколько скованно. Типичные военные. Да они этого и не скрывали.
- Наши гости, - возгласил Альтман, поднимаясь со своего места и взмахом руки приглашая вошедших подойти поближе к столу. - Сеньор Новиков, советская пресса, синьорита Эстелла де ла Вега, представитель МВД и, наконец, сеньор Сидоров, геолог из СССР. Правильно? - он внимательно посмотрел на них, и Эстелла, очаровательно улыбнувшись главе колонии, вежливо наклонила голову. От этого движения копна её густых чёрных волос рассыпалась по плечам и тот южанин-европеец, что так напомнил Андрею кого-то очень знакомого, послал кубинке восторженный и отнюдь не братский взгляд. Даже подмигнул, старый хрыч, совсем уже скабрёзно! Непонятно почему, но у Андрея столь повышенное внимание к девушке вызвало острое чувство недовольства. Он ажз сам этому удивился! Ревнует он что ли? С чего бы это?
- Можно просто - Руди, - вежливо сказал блондин и отвесил короткий поклон. Признался, старательно изображая смущение: - Не люблю, знаете ли, всех этих церемоний.
Он говорил по-испански пусть и с заметным акцентом, но зато правильно и довольно чисто. Что, в соединении с дружелюбной манерой держаться, должно было помочь расположить к нему любых собеседников. Но это лишь в теории. На практике же всё обстояло иначе: Штайнер просто физически отталкивал от себя людей, внушая им подсознательный трепет. А то и откровенный страх. И в немалой степени этому способствовали его глаза. Глаза безжалостного человека, который, если ему понадобится, преспокойно пройдёт по головам, как по асфальту, не обращая ни на кого и ни на что внимания. Лучше бы он очки носил чёрные, мелькнула мысль в голове у Андрея, по-крайней мере, хоть не внушал бы людям такого ужаса. Неужели ему никто об этом не говорил? Может, бояться лезть с советами? Или специально очками не пользуется? Играет в эдакого сверхчеловека, внешне - доброго, но внутри - надменного и гордого?
- Герр Штайнер будет у нас искать редкие виды бабочек и цветов, - пояснил далее Альтман ("Прекрасное занятие для настоящего мужчины!" - с непроницаемым лицом буркнул себе под нос Иван Иванович, и хотя эти слова он произнёс по-русски, Штайнер отчего-то побагровел, но сдержался) и указал на жизнелюба-южноевропейца и его соседа священника: - А это уважаемый доктор Личио Джелли, он итальянец, и падре Джанаделио, из Манагуа, они доставили нам груз гуманитарной помощи от общества молодых христиан Европы...
- Это - наш долг, - смиренно наклонил голову священник.
- Хавьер Эрреро! - отрывисто представился тот, что был помоложе. Он, очевидно, являлся самым главным в своей компании. И явно не местным, хотя и говорил на хорошем испанском. Ну, да у сандинистов волонтёров хватало, в том числе, и из Европы. Так что этот мужчина вполне мог быть выходцем из Великобритании. Или, скажем, из той же Швеции. А что до их имен и фамилий - так это, наверное, просто дань здешним традициям. Или воспользовались парни псевдонимами, чтобы зря не "светить" свои настоящие ФИО. Обычное дело. Могли и эскимосские взять, никто бы тут не удивился. Тем более, что в Никарагуа, как ни в одной другой стране Латинской Америке, в ходу были вообще удивительные имена. К примеру, в Манагуа Андрея познакомили с очаровательной девушкой, клерком из небольшой технической фирмы: её звали Алёшкой* (см. примечание 51)! На изумлённый вопрос Новикова: а знает ли она, что вообще-то это мужское имя, та весело засмеялась и, махнув рукой, объяснила, что её мама - большой любитель русской литературы. Ей понравилось это имя, вот она и нарекла им свою новорождённую дочурку. А ещё как-то приятель из "Пренса Латины" представил Андрею Ленина-Троцкого де Леона. Но тут уже журналист был подготовлен и не удивлялся.
- Хуан Карлос Кастилья, - буркнул второй. Он вообще до этого не открывал рта. Сидел, механически пережёвывал пищу, и лишь исподлобья зыркал на остальных.
- Присаживайтесь, дорогие друзья! - Альтман подвёл Эстеллу к свободному месту возле священника, с полупоклоном усадил. Потом повернулся к Андрею и Иван Ивановичу, взглядом показал им на стулья, приготовленные для них - Сидоров первым скользнул к тому, что был около Эрреры и его спутника, а Андрей несколько замешкался и тогда Альтман слегка подтолкнул его в спину и тот оказался соседом Штайнера. - Угощайтесь, - радушно предложил глава "Нуэва Бавариа" и широким жестом обвёл рукой стол, надо признать, роскошно накрытый. - Мы тут стараемся не забывать родных корней, готовим исключительно немецкие блюда. Баварская кухня - оцените!
Андрей оценил. Он, правда, не сильно разбирался в разновидностях той или иной европейской кухни, но знал - опять-таки, на бытовом уровне, что немцы предпочитают мясные блюда, особенно, колбасы, знают толк в пиве и в хорошей выпечке. На его взгляд, с этим на столе обстояло всё как надо. Так, здесь были великолепно прожаренная свинина с луком, густой сюп-пюре из овощей, стояли посудины с квашеной капустой, холодцом и картофельным салатом, лежали на больших тарелках сырные паштеты и, конечно же, неизменные сосиски. Ну и был алкоголь - много пива и шнапс. К слову, Андрей его попробовал впервые - и, откровенно говоря, не впечатлился. Обычная водка была гораздо "питательнее", а это чем-то смахивала на настойку. Тем более, этот лёгкий фруктовый вкус - ну ни селу, как говорится, ни городу! Только перевод продукта. Однако - в чужой монастырь, как известно, со своим уставом не лезут. Поэтому Новиков выпил две рюмки шнапса и тем ограничился, предпочитая в дальнейшем налегать исключительно на пиво. С удовольствием отдал должное бульону с крупными, как яблоки, печёночными фрикадельками (" У нас его называют "леберкнёдлсуп!" - любезно пояснил Альтман. - Не правда ли, весьма изумительное блюдо?" Андрей не мог не признать его правоты: так оно и было в действительности), откушал свиной рульки вместе с золотисто-кремовой булочкой, похожей на большую перекрученную баранку, посыпанную крупной солью - брецель, как именуют подобную сдобу в Баварии, съел сосиску и, в общем-то, наелся. Откинулся на спинку стула, поискал взглядом пепельницу - Альтман сообразил, что хочет гость, и предложил тем, кто уже больше не хотел есть, перейти в соседнюю комнату: там были приготовлены сигары и кофе. Естественно, с коньяком. Вызвались Новиков, Джелли, священник, и Эрреро с Адьтманом. Остальные как-то не выказали особой охоты к "продолжению банкета": Штайнер заявил, что хочет спать и, попрощавшись с хозяином, покинул дом; следом за ним ушёл и Кастилья - к слову, практически совсем ничего не пивший, за исключением минеральной воды. Поднялся и Сидоров: - Пойду, проверю, как там наши устроились, - коротко бросил он Андрею по-русски. И многозначительно добавил: - Вы там долго не засиживайтесь, дружище, у нас завтра будет очень трудный день, выходим с утра.
Альтман подозвал Негри, распорядился лично проводить "герра Сидорофф" до места, где остановились его коллеги, а сам он присоединился к оставшимся гостям в курительной комнате.
Может, потому, что они уже поели, а сытость, как известно, почти всегда приводит людей в доброе расположение духа и развязывает им языки для неспешной и ни к чему не обязывающей беседы. Да ещё, наверное, сыграл свою роль и коньяк - это не считая выпитого за ужином спиртного. Так что народ охотно начал болтать. И первым инициативу захватил Джелли. И начал его довольно живо расспрашивать об охоте в здешних краях. И не поможет ли синьор Альтман организовать ему и его спутником вылазку в сельву? Не забыв, разумеется, поинтересоваться: а не опасно ли это? С учётом местной политической обстановки, как сами понимаете.
- Но для вас, синьор, мы постараемся что-нибудь придумать, - твёрдо пообещал Альтман. - Скажем, завтра с утра. Дадим вам проводников - человек двух или лучше трёх, на всякий случай, носильщиков, - он подмигнул итальянцу, - добычу и прочий груз транспортировать... Даже оружием обеспечим. Вы какое предпочитаете?
Джелли и священник переглянулись и одновременно нахмурились. Судя по всему, им ужасно не понравилось упоминание Альтманна о грузе. Андрей, тихо куривший сигару в дальнем углу комнаты, это заметил и сделал себе мысленную зарубку: интересно, что это ещё за такой таинственный груз? Тем более, что и Эрреро при этих словах заметно оживился. Он громко кашлянул, привлекая к себе внимание, и когда к нему обернулись, сказал, обращаясь к итальянцу:
- А вы не могли бы взять нас с собой? Мешать не будем...
- А как же топография? - тонко улыбнулся глава колонии. - Неужто такое серьёзное дело, как проведение картографической съёмки, можно отложить ради какой-то охоты?
- Съемка никуда не денется! - отпарировал Эрреро. - Так как, синьор? - он вопросительно посмотрел на Джелли. - Вы берёте нас с собой?
Андрею показалось, что "топограф" добавил в свой голос лёгкой угрозы. Впрочем, на Джелли это не произвело ровным счётом никакого впечатления.
- Нет, - покачал он головой. - Не обижайтесь, пожалуйста, но вынужден отказать. Понимаете, - стал объяснять он, с деланным сожалением разводя руками, - мы обычно ходим на охоту своей компанией, посторонних стараемся не брать.
- Совершенно верно, - поддержал его и падре. Наставительно поднял указательный палец правой руки, сказал назидательным тоном: - Когда знаешь, на что способен твой компаньон, то особо не беспокоишься о поведении новых участников охоты...
- Не знал, что священники любят охотиться! - засмеялся Эрреро. Видно было, что мужик раздосадован отказом, но делает хорошую мину при плохой игре.
- Я всегда сопровождаю свою паству на подобного рода мероприятия. А не занимаюсь собственно охотой, - отрезал священник. Ну, всё, решил Новиков, ещё немного и они тут драку устроят. А оно мне надо? Нет, не надо. А раз так, то возьмём-ка небольшой тайм-аут.
- Душно тут у вас, - сказал он, кладя недокуренную сигару в пепельницу и привставая со своего места. - Пойду-ка я немного свежим воздухом подышу.
- Составить вам компанию? - предложил ему Джелли. Но журналист отрицательно покачал головой: - Не стоит, я ж ненадолго.
Закрыв за собой дверь курительной (Альтман было дёрнулся следом за Андреем, видимо, очень не хотел, чтобы тот куда-нибудь направлялся в одиночку, но тут немца отвлёк каким-то вопросом падре и Хуго остался с остальными гостями), Новиков решительно двинулся ко входу в бар для колонистов. На удивление, людей там оказалось много. Почти все столики, в том числе и места у барной стойки, были заняты. Солидного вида магнитофон, стоявший на специальном возвышении, наигрывал какую-то тягучую мелодию. Вероятно, что-то специфически местное, индейское, сообразил журналист. Было сильно накурено, свет убавлен, так, чтобы в помещении царил лёгкий полумрак - это придавало заведению атмосферу своеобразной интимности и как бы огораживало столики друг от друга.
Мимо, пьяно пошатываясь, прошёл к выходу посетитель. Андрей приметил место, которое он освободил, и двинулся туда. За столиком восседал рослый мужик в чёрном комбинезоне и с задумчивым видом тянул пиво из большой кружки. На Андрея он покосился мимолётно и вновь ушёл в свои мысли. Андрей присел на табурет, прищёлкнул пальцами, привлекая внимание бармена. Тот не спеша подошёл, спросил что-то по-немецки.
- Я плохо понимаю, - покачал головой Андрей. Бармен понимающе кивнул и перешёл на английский: - Что-нибудь закажете?
- Одно пиво и каких-нибудь орешков.
- Одну минуту.
Сосед отставил кружку и уже с неким интересом уставился на Новикова:
- Янки?
- Австралиец, - улыбнулся ему Андрей.
- А-а, - протянул сосед. - То-то я гляжу, акцент у тебя, парень... - Он отставил кружку, протянул руку: - Пьер Лагард. Я из Квебека. Мастер золотодобычи.
- Джин Грин, - в свою очередь назвался Андрей, пожимая ладонь новому знакомому. Судя по тому, что тот никак не отреагировал, ему это имя ни о чём не говорило. Да и с чего бы оно должно было ему о чём-то говорить? Вряд ли житель далёкого Квебека имел хоть какое-то представление о творчестве Гривадия Горпожакса.
- Кем сюда подрядился? - поинтересовался Пьер. - К нам, на золото, или в охрану?
- В неё, - сказал Андрей.
- Ну и правильно, - одобрил Пьер. - Не нужно корячиться на жиле. А деньги, по сути, те же. Впрочем, - тут он хитро подмигнул Новикову, - мы ведь тоже не сильно здесь устаём, не мискитос, сам понимаешь, а белые люди.
- Хорошее дело, - одобрительно заметил новоявленный Джин Грин. - Особенно, когда эти "нужные" ещё и приплачивают за всё.
- Попробовали бы они не платить! - фыркнул Пьер. - Вон в прошлом году наезжал на нас один латифундист местный. Всё выделывался: мол, подо мной ходить будете, я здесь главный, без меня тут ничего не делается... Мы парню объяснили, что он не прав. Не послушался, да ещё и на колонию налёт организовал. Мы его отбили, конечно, а потом твой шеф, ну, я об этой гестаповской сволочи Ранке говорю (Андрей если и удивился этим словам, то виду не подал, слушал внимательно своего собеседника, прихлёбывая принесённое барменом пиво) прихватил несколько человек, сели они в вертолёт...
- А у вас что: и вертолёт есть? - перебил квебекца Андрей.
- А то! У нас, брат, не только он имеется, мы ещё и двумя самолётами располагаем. Старушки, правда, "Дакоты", но ещё вполне себе работоспособные, - с гордостью проговорил Пьер. И продолжил свой рассказ: - Так вот, загрузились они, значит, в вертолёт, подлетели к его поместью, да обработали сверху напалмом. А тех, кто убежать захотел или того хуже, рискнул огрызнуться, из пулемётов посёк. Славная скажу тебе, брат, битва была, как во Вьетнаме.
- А ты и там был? - как бы удивился Новиков.
- Где я только не был! - загадочно ответствовал квебекец. Он кинул взгляд на циферблат своих часов, с сожалением покачал головой ("Эх, на смену пора! А то бы ещё посидели...") и, хлопнув Новикова по плечу на прощание, удалился. Пора и мне, решил про себя Андрей. Узнал он более, чем достаточно, и теперь нужно было вернуться обратно в курительную, чтобы не возбуждать у гостеприимного хозяина лишних подозрений. К счастью, в коридоре ему никто не встретился.
Иван Иванович остановился возле строения-ангара, в котором разместили его подчинённых и ребят Льосы. По привычке, въевшейся в его плоть ещё с давних времён, прислушался: всё было тихо и мирно. Однако острое ощущение тревоги уже вползло в сердце "геолога" и уходить оттуда явно не собиралось. "Чуйка", едрит её в корень! А значит, ждёт его, товарища Сидорова, впереди большой сюрприз с неприятными последствиями - тут и к гадалке не ходи, ибо в чём-чём, а в интуиции своей он никогда не сомневался.
Стараясь не делать резких движений, Иван Иванович аккуратно сунул руку под рубашку, нащупал и спокойно извлёк засунутую за пояс брюк надёжную машинку "ЧЗ". И сняв её с предохранителя, так же плавно-скользящим движением стёк с освещённого участка пространства в темноту. Подождал несколько секунд, пока глаза привыкнут к ней, и без суеты и спешки, стараясь не производить лишнего шума, прокрался ко входу. Настороженно замер, увидев, что дверь наполовину распахнута. Так, вот и обещанный сюрприз!
Вся натура Иван Ивановича протестовала против того, чтобы войти в ангар. Но ничего иного придумать он не мог, да и своих парней следовало повидать, узнать, что там с ними случилось - а что обязательно случилось что-то из ряда вон выходящее, понял бы сейчас любой. Иначе вряд ли бы внутри царила такая вот звенящая тишина. Согласитесь, сомнительно было бы полагать, что почти полтора десятка взрослых мужиков, да ещё без пригляда за собой и к тому же имея в запасе время до самого утра, будут элементарно дрыхнуть без задних ног. А не найдут себе другое, более увлекательное и подходящее для их "тонких" и "творческих"" натур занятие!
Поэтому Иван Иванович глубоко вдохнул в себя воздух, выставил перед собой оружие и буквально просочился в помещение. И первое, что бросилось в глаза, был стол, уставленный блюдами с недоеденной пищей, на левом краю которого лежал чей-то фонарик, бивший лучом в противоположную от себя сторону и если не разгонявший до конца темень, то дававший, по-крайней мере, возможность разглядеть, что здесь творится. А творилось нехорошее: потому что все парни - и наши, и сандинисты, валялись на полу изломанными куклами. Иван Иванович подошёл поближе, внимательно вгляделся - карманы брюк у большинства были вывернуты, их явно обыскивали, причём, грубо и в спешке, рюкзаки со снаряжением валялись на кроватях, а их содержимое было брошено рядом.
Иван Иванович закаменел лицом, но осторожности не потерял, и начал действовать, как и полагалось в подобных ситуациях. Прежде всего, он вернулся к двери и аккуратно закрыл её. Потом обошёл всех парней, трогая их шеи и наклоняясь к головам - слава Богу, народ оказался жив! - пульс у всех прослушивался, наличествовало и дыхание. Значит, просто вырубили их. Либо газ какой-нибудь закачали, либо - что более вероятно, снотворного в продукты добавили. И, как назло, никаких подходящих лекарств под рукой нет! Впрочем, если бы и были, то чтобы они дали? Когда неизвестно отчего парни откинулись... Кстати, пропало и оружие - Иван Иванович не поленился, переворошил все постели и заглянул под каждую кровать. Пусто. Ещё деталь: у Льосы кобуру с револьвером срезали. Вероятно, не особо старались маскировать свои действия. Значит, с самого начала подразумевалось, что никого из горстей живьём отсюда не выпустят. Скверно! В какой же "гадюшник" они влезли по воле родных отцов-командиров?
Ладно, старик, сказал себе Сидоров, не гони волну. Будем решать проблемы по их поступлению.
Сзади вдруг тихо скрипнула дверь - Иван Иванович тут же рухнул на пол, направив ствол в сторону выхода, и чей-то силуэт обрисовался в проёме. Мужик стоял грамотно: не весь, а боком, подняв руки вверх, демонстрируя свои мирные намерения.
- Не стреляйте, майор! - тихим голосом попросил неизвестный на вполне приличном русском. - Я без оружия. А шум сейчас не нужен ни мне, ни вам.
- Пройдите в комнату! - приказал мужчине Сидоров, поднявшись с пола и подхватив со стола фонарик. Направил луч на вошедшего - и облегчённо вздохнул. Ну, конечно, это "жу-жу-жу" нам знакомо!
В луче фонарика, болезненно моргая - видимо, свет слишком резко хлестнул его по глазам, стоял герр Рудольф Штайнер собственной персоной.
- Я могу отпустить руки? - также не повышая голоса, осведомился он. - Спасибо. Я присяду, с вашего позволения?
- Попробуйте, - подумав секунду, разрешил ему Иван Иванович. Штайнер шагнул к ближайшей кровати и опустился на нее. Присел следом и Иван Иванович - только на край стола. Положил рядом с собой фонарик, направив луч на Штайнера, однако пистолет убирать не стал. Мало ли. Спросил с угрозой, но, не повышая при этом голоса:
- Мои люди - твоя работа? Зачем это сделал? И почему зовёшь меня "майором"?
- Нет, это не я, - отрицательно покачал головой Штайнер - он был на удивление спокоен и всем своим поведением показывал: насколько миролюбиво он настроен. - Мне это было просто не нужно. Утром мы бы и так ушли отсюда по-тихому, никого не беспокоя. В утешение, могу сказать вам, что и мою группу постигла та же участь, - он кивнул на людей, лежавших на полу.
Иван Иванович с сомнением посмотрел на собеседника. Верить полностью немцу он не хотел, но и смысла не доверять ему тоже не видел. Спросил - уже нормальным голосом:
- Как думаешь, а почему нас с тобой не тронули?
- Не знаю, - пожал Штайнер плечами. - Но в качестве версии могу предположить, что те, кто это совершил, действовали автономно от своего руководства...
- Или у них тут два центра власти, - проворчал Иван Иванович.
- Может быть, - не стал спорить немец. - Что до "майора", то мы ведь с вами уже встречались. Сначала в Йемене, потом - в Сомали, когда Сиад-Барре ещё дружил с вашими... Вы тогда были советником в его армии и носили на плечах майорские погоны.
Иван Иванович с любопытством вгляделся в Штайнера, потом раздумчиво проговорил: - Да, вроде бы действительно мы с тобой пересекались, парень в тех краях. И даже выпивали как-то в Могадишо, нет?
- Кальвадос, - напомнил ему Штайнер, и лёгкая улыбка на мгновение скользнула по губам немца.
- Точно! - обрадовался Иван Иванович и прищёлкнул пальцами свободной руки. - Отель "Бенадира", около порта, группа французов, медики, кажется...Ну и придумали же себе легенду - курам на смех! Да вас скорее за пулемётами можно было представить, чем за операционными столами! И кого только вы там обмануть пытались?
- Ну, так и вы мало на арабов походили, хотя и уверяли нас в обратном, - улыбнулся в ответ Штайнер. Но продолжать тему не стал, а сразу, что называется, взял быка за рога: - Майор, предлагаю объединить наши силы, пока личный состав ещё ... не в форме! Думаю, если мы не станем совершать резких телодвижений, то до утра нас не тронут. И тогда мы имеем хороший шанс попробовать разобраться во всём случившемся и попытаться привести наших парней в себя. Ну и есть ещё у меня такая уверенность, что других гостей не тронули, а значит, мы можем заручиться их поддержкой...
- Правильно! - идея Штайнера пришлась Ивану Ивановичу по душе. - На моего земляка, Андрея, вполне можно положиться. Эстелла - тоже девчонка боевая...
- Герр Новиков - ещё ладно, - вдруг озаботился немец, - а вот красавица кубинка... - он с сомнением пожевал губами. - Не знаю, не знаю...
- Ты плохо кубинцев знаешь, - успокоил Штайнера Иван Иванович. - Если он встанет на чью-то сторону, то вернее и надёжнее товарища - не найдёшь! Ты вот мне лучше про "топографов" скажи: они-то как?
- А чёрт их знает! - развёл руками Штайнер. - Их тоже могли обработать, как и наших. А если нет - почему бы и не взять в команду? По виду - парни толковые. А вот "гуманитарщики" эти у меня доверия отчего-то не вызывают. Какие-то они мутные, типичные "мафиози"...Я бы спиной к ним поостерёгся поворачиваться!
- Посмотрим по обстановке, - решительно произнёс Иван Иванович и слез со стола. - Оружия у вас нет, возьмёте фонарь - сойдёт за дубинку.
- Хорошо, - согласился немец. - Куда сейчас?
- К "топографам"! - распорядился Сидоров. Спустя несколько секунд две фигуры выскользнули из ангара и, низко пригибаясь, стремительно канули во тьму, сгустившуюся над колонией.
Андрей бесшумной тенью скользнул в курительную комнату, мгновенно окинул помещение внимательным взглядом - и с удовлетворением констатировал про себя, что, оказывается, на его весьма продолжительное отсутствие, практически никто не обратил внимания. Да и кому это было нужно: обращать на него внимание? Присутствовавший здесь народ был занят куда более увлекательным делом: все горячо и громко спорили о чём-то. Поэтому, моментально сориентировавшись, Андрей тут же прикрыл за собой дверь, в два быстрых шага преодолел расстояние, отделявшее его от ближайшего свободного стула, который он немедленно и занял. После чего, напустив на себя равнодушный вид человека, давно уже тут сидящего и от этого слегка подуставшего, не спеша взял чашку с кофе и придвинул поближе к себе ящичек с сигарами. Закурил и прислушался к спорящим.
Зачинщиком - а точнее было бы сказать, провокатором, подогревшим градус разговора, выступил, как чуть позже сообразил Андрей, итальянец. Тот был ещё лис - хитрый, коварный и при этом донельзя обаятельный. Такому пальца в рот не клади - отхватит вместе с рукой и даже не поморщится! Но говорил вещи правильные, хотя и с ехидными подначками, от которых его оппонент - старший группы топографов Эрреро, в буквальном смысле слова лез на стенку. Остальные же участвовали в споре постольку-поскольку, ограничиваясь лишь одобрительными или же, наоборот, недовольными восклицаниями, а то и просто междометиями.
Андрей слушал эту перепалку со всё более возрастающим интересом, ибо тема оказалась неожиданно злободневной. Потому что касалась фашизма. И его корней. А начал разговор, как понял Новиков из азартных выкриков отдельных участников спора, топограф. Разумеется, с ловкой подачи Джелли.
Не сообразив, бедолага, в какую он яму влетел, молодой североамериканец (а то, что это был именно гражданин США, Андрей догадался ещё во время ужина, были детальки, которые умный человек просекает сразу: тут и некоторая бесцеремонность манер, и громкий голос, и пунктуальность, и упор на открытость и компетентность в темах разговора, и выдерживание определённой дистанции, ну и фенотип, естественно, куда ж от него, родимого, денешься - физиономия, характерная для обитателей восточного побережья Штатов) невероятно возбудился и с отчётливо прорезавшимся акцентом, мешая английскую речь с испанской "мовой", и даже не замечая этого, набросился на ехидно скалящегося Джелли. Брызгая слюной в лицо итальянца, Эрреро разве что не кричал на него:
- Это вы-то, "макаронники", считаете себя истинными творцами демократии?!!
- Разумеется, - пропуская мимо ушей обидного "макаронника", и демонстративно вытирая лицо белоснежным носовым платком, отвечал топографу Джелли. Видно было, что итальянец находится в хорошем расположении духа и что ему явно хочется сегодня по-хулиганить.
- Большего бреда мне слышать ещё не приходилось! - не сдавался Эрреро. Похоже, он уже исчерпал запас своих аргументов и держался теперь исключительно на эмоциях и ослином упрямстве: я прав, потому что я прав. И точка!
- А придётся! - хмыкнул в ответ Джелли и бросил на топографа снисходительный взгляд: - Вы, янки (а ведь вы точно из Штатов, дон Хавьер, я ж вашего брата издалека чую, можете не сомневаться!)...
- Я - не американец! - тут же поспешно открестился от своей национальной принадлежности Эрреро. И огрызнулся:- я - сандинист и революционер прежде всего. А они - вне всяких наций и народов!
На что Джелли с деланным равнодушием пожал плечами: - Да по мне хоть малаец, главное, что homo sapiens... Так вот, вы же не станете отрицать очевидного факта, что ваша страна появилась на свет, как овеществлённая утопия европейских гуманистов, которых вдохновил Великий Рим. Чьими наследником является итальянский народ. Вот где альфа и омега самой настоящей демократии! - Джелли патетически воздел вверх кулак и горделиво огляделся, любуясь: какое впечатление он произвёл на присутствующих. Надо отметить, не мог не признать Андрей, итальянец умел держать публику в своих руках. И направлять её энергию в нужную для себя сторону. Вон как посмеивается Эстелла, откровенно ухмыляется падре Джанаделио и едва сдерживается, чтобы не заржать в полный голос, гостеприимный герр Альтман. А вот Эрреро не видит или упрямо не хочет видеть, что его выставляют полным идиотом. Он, судя по всему, принимает всё всерьёз. Забыл, видимо, перед кем не стоит метать бисер. А ещё что-то там о христианских добродетелях пытался вякать и о регулярном и вдумчивом чтении Библии.
- Ну, не знаю, что там с альфой и омегой, - пренебрежительно фыркнул топограф, - может, что-то в США и скопировали у европейцев, но это лишь пошло на улучшение и дальнейшее развитие демократических свобод! Тем более, что эта страна всегда берёт самое лучшее от мира и творчески его переосмысливает. А вот вы, европейцы, некритически подходите к наследию своих предтеч и учителей, плохое ли, хорошее - всё валите в кучу... А потом ещё удивляетесь, что вместо прекрасных цветов, у вас в саду, - тут глаза Эрреро злорадно сверкнули, - так пышно распускаются сорняки!
- Это вы о чём, молодой человек?
- О фашизме! - торжествующе воскликнул Эрреро. - Уж здесь-то вы, итальянцы, были первыми в Европе... А вот США этой опасности избежал. Что? Или я опять не прав?
Личо взялся за подбородок и, как бы в задумчивости, произнёс: - Ну, это ещё смотря с какой стороны посмотреть на данную проблему. Возможно, мы и были первыми, но несмотря ни на что, очень быстро вырвали эту грязную страницу в своей истории и вновь вернулись к старой, доброй и испытанной демократии. И, уверяю вас, обратный дрейф - вряд ли возможен...А вот у вас, - он хитро прищурился, глядя в упор на топографа, - всё ещё впереди.
- Вздор! - надменно заявил оппонент.
- Ну, почему же, - сказал Джелли. - А создание комиссии по борьбе с антиамериканской деятельностью - это по вашему что?
И топограф с победным видом взглянул на своего оппонента.
- Э-э, дон Хавьер, - протянул несколько разочарованным тоном Джелли и сочувственно покачал головой, - да вы, как я погляжу, не то, что в европейской, но и в истории собственной страны совершенно не разбираетесь. Даже на элементарном уровне! Ну откуда у вас подобная дикая смесь из разрозненных отрывков научно-популярных брошюр для детей пубертатного возраста, дешёвых газет и телевизионной рекламы? Школу хоть обычную закончили? И с какими оценками, позвольте полюбопытствовать?
- Не переживайте! - с видом исполненного самого глубокого презрения к собеседнику отозвался Эрреро. - И школа была, и оценки имелись хорошие, и даже в университете побывать пришлось. Правда, в техническом, - немного смутившись, пояснил он, но тут же снова встал, что называется, "в позу" и вызовом посмотрел на Джелли. - Но, между прочим, историю политических наук у нас там читали. И весьма неплохо. Насколько я могу судить!
- Да уж, - как-то неопределённо молвил итальянец, смерив топографа внимательным взглядом. - Это заметно. Ну, да ладно. Вернёмся же к нашим баранам. Ваша комиссия, - тут он - то ли намеренно, желая опять поддразнить топографа, то ли - просто увлёкшись и, не заметив как это у него вышло, начал ровным и размеренным голосом, словно профессор на лекции, объяснять своё видение ситуации, - как раз-то и была одним из тех мелких и незначительных - на первых взгляд, разумеется! - кирпичиков, из которых потом и воздвиглось отвратительное здание, именуемое сегодня "дружеским фашизмом"!
Переход к последним словам был настолько неожиданным для всех присутствовавших, что на какое-то время шум в курительной стих. А Джелли, довольный произведённым эффектом, откинулся на спинку своего стула, скрестил руки на груди (Личо, как заметил Андрей, вообще часто любил так делать - то ли подсознательно копировал Бонапарта, как и тот, желая для себя безраздельной власти, то ли это был у него просто такой защитный рефлекс, эдакая скрытая форма неприязни собеседника) и широко улыбнулся побагровевшему от злости топографу.
- Действительно, - тонко улыбнулся герр Альтманн. - Оригинальное понятие.Впервые слышу. Это ваше изобретение, дон Джелли?
- Ну что вы, я ж не политолог, - отказался от чужого авторства итальянец. - Этот термин предложил мой хороший знакомый, кстати, ваш соотечественник, дон Хавьер, Бертрам Гросс. Он, так сказать, широко известен в определенных узких кругах. Занимается историей и геополитикой. Консультирует президентов некоторых, - он выделил это слово, - государств. В этом году он выпустил книгу "Friendly Fascism: Tht New Face of Power in Amerika" ("Дружественный фашизм: Новый облик власти в Америке"), в которой он подробно и весьма аргументированно описывает формирование именно в Штатах в конце 20 столетия новой формы фашизма и его социальной политики. Как он считате, в силу определённых особенностей США её властная элита, которая включает в себя корпорации, правительство и военные круги, всё больше начинает применять для управлдения обществом приёмы "дружелюбного убеждения". Всё это прооисходит на фоне укрепления в стране двух прямо противоположных друг другу тенденций. С одной стороны - это концентрация власти и богатства в руках госаппарата и крупного финансового капитала, порождающая новые и более изощрённые методики управления страной. Причём, не через классические формы: типа репрессий против инакомыслящих, внешней экспансии, явной пропаганды в пользу одобрения всех действий правящего режима, а с помощью тонких технологий в сфере СМИ, контроля за политическими движениями, лоббизм, межэтнические конфликты, кредитование широких масс на льнотных условиях за примерное поведение... Другая тенденция: это стремление отдельных лиц и групп населения ко всё большему участию в решении проблем, касающихся как их лично, так и других людей. Вот это Гросс и называет собственно "дружественным фашизмом". По сути, это новый тоталитаризм постиндустриального периода.
- Браво! - герр Альтманн пару раз хлопнул в ладоши и повернулся к Новикову: - А что по этому поводу скажет наш советский друг?
- Марксистская историография и политическая история понимают под фашизмом, - он процитировал по памяти, вбитые ещё с вузовских лекций классические строчки: - "Политическое течение, возникшее в период общего кризиса капитализма и выражающее интересы наиболее реакционных и агрессивных сил империалистической буржуазии. Фашизм активно использует в своих интересах колебания в сторону реакции различных слоёв мелкой буржуазии и деклассированных элементов. Фашизм у власти - открыто террористическая диктатура, направленная на подавление всех демократических свобод и прогрессивных общественных движений. Идеология фашизма - воинствующий антикоммунизм, расизм, шовинизм, насилие, культ вождя, тотальная власть государства, всеобщий контроль над личностью, милитаризация всех сфер жизни общества, агрессия..." Ну и так далее.
- В принципе, вполне достойное определение, - сказал Джелли, благодарно кивая замолчавшему Андрею. - Но хочу, правда, отметить, что оно не совсем полное, поскольку, как можно было убедиться из событий не столь давнего прошлого, фашистов Италии поддерживал почти весь народ, все страты общества, тоже наблюдалось и у германских нацистов, и у португаллцев, в их Новом государстве. Кроме того, мой друг, кто вам сказал, что капитализм вступил в период кризиса? Это нормальное явление. Как в той же болезни: когда организм заболевает, то наступающий кризис предвещает выздоровление...
- Или смерть, - спокойно добавил Андрей.
- Бывает и такое, - сказал Джелли. - Но это скорее исключение, чем правило. Мелкая статистическая погрешность, отнюдь не влияющая на общую картину происходящего. И ещё. Ваши идеологи и философы почему-то вбили себе в голову, что капитализм - это общественно-экономическая формация. Хотя она скорее всего способ производства, характерный для определённого уровня развития науки и промышленности. Не более того. Гросс, кстати, упоминал о подобном определении фашизма. Только относил его к классическому. А "дружественный" - совсем новое явление. Только не путайте его с неофашизмом! Это всего-навсего всё тот же "классический фашизм", не имеющий большой поддержки среди населения и крайне нестабильный.
Кто-то попробовал возразить, но кто - Андрей не успел заметить, потому что отвлёкся, почувствовав возле своей шеи тёплое дыхание, он повернул чуть голову в том направлении и в его ноздри ударил пьянящий и сводящий с ума запах женщины, которая хочет мужчину, сейчас и немедленно, и противиться этому чувтсву - значит было изменить самому себе, да и противиться не хотелось, не было ни сил, ни желаний таких!.. И спустя миллионы и миллиарды столетий, уместившимися между несколькими ударами сердца, до Андрея донёсся тихий, волнующий голос, в котором звучала лёгкая сексуальная хрипотца:
- Компаньеро, тебе не кажется, что разговоры о политике можно отложить и на потом?
Глаза Эстеллы, как два больших, бездонных омута, казалось затягивали в себя время, пространство и всю Вселенную, сузившуюся до узкого пятачка в этой комнате, в котором ни для кого не было места, кроме них, двоих.
Словно во сне Андрей встал со стула, кубинка тут же завладела его правой ладонью и молча, но настойчиво повлекла к выходу. Их уход остался незамеченным для всех. Правда, в коридоре, словно из воздуха, рядом материализовались двое "горилл", что сопровождали гостей в этот "дом культурного отдыха". Один из "горилл" вопросительно взглянул на Эстеллу и девушка повелительно бросила ему:
- Мы - к себе. Проводите нас.
"Горилла" молча наклонил голову и зашагал, не оглядываясь, вперёд. Его напарник остался стоять у дверей курительной.
Прим. N 18 - "Оружие на крючок" (реальная история! В середине 2000-ых автор лично был свидетелем аналогичного случая, правда, произошедшего не в Центральной Америке, а в Скандинавии: будучи в командировке, в Норвегии, в Вадсё, зашёл в один из ресторанчиков, чтобы с подружкой выпить там кофейку; в это же время туда прошли двое местных военных, повесили в раздевалке на крючки вешалок для одежды свои автоматы и направились далее в зал, обедать).
Прим. N 19 - "Мельхиор" ("Немецкое серебро"): "... (искаженное от фр. Maillot-Chorier) -- является сплавом меди с никелем, иногда с добавками железа и марганца. Обычно в состав мельхиора входит 5--30 % никеля, порядка 0,8 % железа и около 1 % марганца, хотя в отдельных случаях он отличается от этих пропорций... );
- "Нейзильбер" ("Китайское серебро" или "Новое серебро"): "Нейзильбер - это сплав, содержащий медь (40-82%), никель (5-15%) и цинк (13-45%). Внешне нейзильбер практически невозможно отличить от серебра. Цвет сплава - серебристый. Чем больше содержание никеля в сплаве, тем белее сплав, может быть с зеленоватым или синеватым оттенком.
Название сплава происходит от немецкого слова "Neusilber", что в буквальном переводе означает "новое серебро". Впервые изделия из нейзильбера под названием "пакфонг" были завезены в Европу из Китая еще в 18 в. В 19 в. изделия из нейзильбера начали покрывать серебром. Называли этот сплав китайским серебром. ;
Прим. N 20 - Морли Эдуард Каллахэн: канадский писатель, писал на английском языке. Родился в 1903 году в Торонто в семье ирландских переселенцев. По образованию юрист. В 1925, будучи студентом, стал редактором газеты "Toronto Daily Star" ("Дневная звезда Торонто"). Хемингуэй, который сотрудничал в те годы с этим изданием, посоветовал Каллахэну заняться литературным трудом. И первый же роман "Странный беглец", изданный в 1928 году, принес Морли известность. Основные герои - люди, которые никак не могут приспособиться к жизни в современном обществе. Творчество Каллахэна было проникнуто христианскими мотивами. Немалый резонанс вызвала его книга воспоминаний об известных литераторах: Хемингуэе, Фицджеральде и других ("То лето в Париже").
Критики сравнивали Каллахэна с Чеховым и Хемингуэем. Скончался в 1990 году.
Прим. N 21 - "Специально Хэм его подставил..." (реальный случай, о котором Каллахэн упоминает в своей книге "То лето в Париже"; Каллахэн принял вызов Хемингуэя на боксёрский поединок, так как в тот период во французской столице эта пара была постоянными спарринг-партнерами в Американском Клубе Парижа. Будучи более лучшим боксером, Каллахэн нокаутрировал Хемингуэя. Тот же посчитал, что это произошло из-за того, что Фитцджеральд, бывший на этом поединке рефери, специально затянул время боя. Хемингуэй очень обиделся в тот период на Фитцджеральда и Каллахэна).
Прим. N 22 - "Пол и характер" (название статьи Новикова - аллюзия на работу немецкого психиатра Отто Вейнингера "Пол и характер"; Отто Вейнингер - известный австрийский философ и психолог, даты жизни - 3 апреля 1880 г. -- 4 октября 1903 г.; родился в богатой еврейской семье, В 1898 году поступил на философский факультет Венского университета, закончил его с отличием, защитив докторскую диссертацию на тему бисексуальности, после этого принял протестантизм; демонстративно ушел из жизни, покончив с собой в том самом гостиничном номере, в котором скончался Бетховен; возможными причинами самоубийства Вейнингера его современники называли "конфликт между проповедуемым им аскетизмом и собственной чувственностью", а с другой стороны, самоубийство ученого некоторые исследователи его творчества причисляли к так называемым "случаям суицида из-за комплекса культурной неполноценности"; главной работой его жизни является труд "Пол и характер" , который представляет собой наиболее исследование "мужского" и "женского" начал; первому, по мнению автора книги, присущ высокий уровень развития сознания, высокоморальное поведение, созидание и аскеза, а вот второе является выразителем крайне примитивной модели сознания, непродуктивно, безнравственно и очень чувственно; носителями женского начала, считал Вейнингер, помимо собственно женщин выступают также и мужчины -- евреи и негры...);
Прим. N 23: - Рокуэлл Кент: (американский художник, писатель и общественный деятель, в 1962 году удостоен звания почетного члена Академии художеств СССР. Родился в 1882 года в городе Тарритаун. Представитель реализма в живописи, свое творчество Рокуэлл Кент посвятил жизни народов Гренландии, Аляски, к суровой и могучей, не тронутой цивилизацией природе северных стран. Скончался в 1971 году),
- Фредерик Чёрч: (родился в 1826 году в богатой семье. Много работал на природе, делал этюды с весны по осень, а завершал и продавал их зимой. Много путешествовал по Южной Америке, создал серию горных пейзажей. Входил в так называемую "Школу реки Гудзон". Практически все произведения Чёрча - это пейзажи монументальных форм, в большинстве своём окрашенные в драматические оттенки красного цвета. Считался одним из успешных и дорогих живописцев в США.
Скончался в 1900 году).
Прим. N 24 - "Паблисити" (от англ. publicity -- публичность, гласность, реклама) -- данный термин имеет два значения. Во-первых, это собственно сама реклама как такова. Во-вторых, это деловые связи в целом, которые направлены на негласное стимулирование спроса на товары, услуги или конкретную персону в СМИ через распространение важных, эксклюзивных или скандальных сведений о них);
Прим. N 25 - "Римский клуб": (международная общественная организация, создатели - итальянский промышленником Аурелио Печчеи (стал его первым президентом) и генеральный директор по вопросам науки ОЭСР Александр Кинг. Возник в 1968 году, как объединение представителей мировой политической, финансовой, культурной и научной элиты. Клуб внёс большой вклад в изучение перспектив развития биосферы и пропаганду идеи гармонизации отношений человека и природы. Основная задача - привлечение внимания мировой общественности к глобальным проблемам современности. Главный механизм - доклады по наиболее актуальным "вызовам цивилизации", заказываемые Клубом. Этот заказ определяет лишь одну тему и финансирование, но не давление на исполнителей, которые пользуются в своих исследованиях полной свободой и независимостью. Получив готовый доклад, Клуб рассматривает и утверждает его в ходе ежегодной конференции, нередко в присутствии широкой публики -- представителей общественности, науки, политических деятелей, прессы. А затем распространяет результаты исследований и устраивая их обсуждение в разных аудиториях и странах мира. Некоторые отечественные конспирологи считают Клуб одним из каналов негласного подчинения СССР - а потом и РФ, тайному "теневому правительству мира". В разное время действительными членами клуба были академики РАН Гвишиани, Фёдоров, Примаков, Логунов, Садовничий, писатель Айтматов. Почётными членами также являлись Горбачёв и Патон.);
Прим. N 26 - "Бильдерберги": (члены "Бильдербергского Клуба" - так называется международная мондиалистская (от франц. monde - "мир", т. е. связанная с идеологией слияния всех стран и народов в общепланетарное государственное образование, в котором будет царить единое "мировое правительство" и где будут уничтожены расовые, религиозные, этнические, национальные и культурные границы; синонимы - "новый мировой порядок" и "глобализм") организация, ставящая своей целью координацию действий определённых олигархических групп в различных сферах (политических, экономических, научных и прочих) жизни разных стран по установлению в них т. н. "нового мирового порядка"; была создана в мае 1954 года в голландском городке Остербеке; в организацию входит примерно 130 участников, большая часть которых - это влиятельные люди из мира политики, науки, бизнеса и банковского дела, а также - главы ведущих западных СМИ; вход на заседания только по личным приглашениям, одна треть членов клуба -- американцы, а остальные -- европейцы и азиаты (японцы, корейцы, сингапурцы, тайваньские и гонкогские китайцы); заседания клуба проходят ежегодно, в отчетах докладчики по ряду вопросах обозначаются только по имени своей страны, основное количество участников отбирается специальным Международным оргкомитетом; заседания клуба проходят всегда по особым приглашениям, не афишируются, даты их созыва в печати не оглашаются, а организацию сосбственно самих заседаний и безопасность участников обеспечивает та страна, на территории которой собираются билдербергеры; кстати, от Российской Федерации в разное время на заседаниях присутствовали Григорий Явлинский и Лилия Шевцова, а Анатолий Чубайс приглашался даже дважды: с 14 по 17 мая 1998 года (заседание клуба в Тернбэри, Шотландия) и в 2012 году, в 2011 году в работе клуба участвовал и глава ОАО "Северсталь" Алексей Мордашов);
Прим. N 27 - "Речь в Фултоне": (имеется в виду знаменитое выступление Уинстона Черчилля, произнесённая им 5 марта 1946 года в Вестминстерском колледже в Фултоне, штат Миссури, США. В СССР считалась началом политики "холодной войны". В момент произнесения речи Черчилль уже не был премьер-министром Великобритании, поскольку после поражения консервативной партии на выборах 5 июля 1945 года он возглавил оппозицию. В США же он находился как частное лицо, на правах простого отдыхающего);
Прим. N 28 - "Собрание в Вудстоке": (очередная встреча членов Бильдербергского Клуба. Она прошла в 1971 году в Вудстоке, штат Вирджиния, в США. Перед встречей принц Нидерландов Бернхард заявил, что её темой станет изменение мировой роли Соединенных Штатов. Почти сразу же после конференции Киссинджер выехал в КНР, дабы установить с ней более тесные торговые отношения, ы мире разразился международный валютный кризис, который вызвал обесценивание доллара на 8.5 % (что принесло большую прибыль тем, кто успел перевести деньги в европейскую валюту);
Прим. N 29 - "Мориса Тореза": (старейший и прославленный Московский государственный педагогический институт иностранных языков имени Мориса Тореза (в разговорном - "ИнЯз"), является крупнейшим вузом страны в области языкознания. Его специалисты в советское время часто попадали на работу в КГБ, ГРУ, а также на военную или дипломатическую службу);
Прим. N 30 - "Советские торгпредства и представительства "Аэрофлота" за рубежём..." (речь идёт о том, что с середины 20-го века и до конца восьмидесятых примерно годов в зарубежных офисах этих советских организаций часто устраивали взрывы различные террористические структуры. Одна из широко распространённых на Западе версий связывает это с тем, что данные представительства служили удобными "крышами" для агентур КГБ и ГРУ);
Прим. N 31 - Теофило Стивенсон и Пётр Заев: (знаменитые боксёры - первый кубинский, второй - советский, их известный бой прошёл в августе 1980 года. Заев тогда атаковал, уходя от длинных рук соперника, и наносил тому разящие удары, когда позволяла обстановка. Как казалось зрителям, наш спортсмен должен был победить кубинца по очкам. Однако судьи вынесли своё решение в пользу Стивенсона. Только один из пяти судей - представитель Никарагуа, отдал победу Заеву);
Прим. N 32 - СИСДЕ: (итальянская спецслужба. Появилась на свет в 1977 году в результате раздела единой спецслужбы СИД на два независимых ведомства: СИСМИ (военная разведка) и СИСДЕ (служба безопасности);
Прим. N 33 - Доктор Боннагура: (Алессандро Боннагура - одна из значимых персон в итальянской спецслужбе СИСДЕ. Отмечались его тесные связи с лицами, замешанными в покушение на Папу Римского, и контакты с ближайшим окружением Личо Джелли. Возможно, был близко знаком и с самим "великим магистром");
Прим. N 34 - "Паладин": (ультраправая политическая организация, созданная в 1970 году Отто Скорцени, в городе Альбуферета, недалеко от Альбуканте, на юге Испании. Была тесно связана со Всемирной антикоммунистической Лигой, позиционировала себя, как военизированное крыло этой организации. Группа также плотно контактировала с франкистской Испанией, салазаровской Португалией, греческим режимом "Черных полковников", с французскими, итальянскими и натовскими спецслужбами, а также ливийской разведкой);
Прим. N 35 - ЭТА: ("Страна басков и свобода") -- баскская леворадикальная и националистическая организация сепаратистов, выступающая за независимость Страны басков -- региона, расположенного на севере Испании и юго-западе Франции. Была создана в 1959 году. С начала 60-ых годов прошлого века стала проводить теракты, как в самой Испании, так и за пределами страны);
Прим. N 36 - Спинола: (имеется в виду Антониу Себаштьян Рибейру ди Спинола - португальский политический и военный деятель. Родился в 1910 году в местечке Эштремош, Португалия. Был губернатором Португальской Гвинеи в 1968 -- 1973 годах, Президентом Португальской республики в 1974 году. Рассчитывая на то, что его поддержит почти вся армия, весной 1975 года Спинола попытался совершить государственный переворот, дабы предотвратить переход Португалии к социализму. Однако переворот не удался и не получил поддержки офицерского корпуса. В итоге Спинола с группой верных ему офицеров на вертолёте бежал в Испанию. Находясь в изгнании, снова попытался свергнуть правительство Португалии, но и оно не удалось. После чего отошёл от политической деятельности и вернулся на родину. Умер в 1996 году, в Лиссабоне);
Прим. N 37 - фон Шуберт: (речь идёт о докторе Герхарде Хармуте фон Шуберте, бывшем сотруднике министерства пропаганды Третьего рейха. После смерти Скорценив 1976 году занял его место в руководстве группой "Паладин");
Прим. N 38 - "Джунта": (в Италии так называются органы исполнительной власти, ещё - это слово означает "Организация", а еще так, по версии автора, именуется "личная ложа" Личо Джелли);
Прим. N 39 - "Разгибал пальцы..." - особенности национального характера некоторых народов мира - так, русские при счёте загибают пальцы, а европейцы, к примеру, те же немцы, их разгибают, предварительно сжав в кулак);
Прим. N 40 - Анте Павелич: (хорватский политический и государственный деятель радикального националистического направления. Родился в 1889 году. Основатель и лидер фашистской организации усташей (1929--1945). В 1941--1945 годах диктатор ("Поглавник") Независимого государства Хорватия, основанного в апреле 1941 года при военной и политической поддержке стран "оси".
В 1915--1929 годах секретарь Хорватской партии права. По образованию и профессии адвокат.
В период правления Павелича на территории НГХ проводилась политика геноцида и дискриминации по отношению к сербам, евреям и цыганам, так же практиковался террор в отношении противников режима усташей. Хорватское правительство оставалось верным союзником Третьего рейха вплоть до окончания Второй мировой войны. Также направляло свои вооружённые формирования против СССР. В мае 1945 года Павелич бежал из страны, чтобы избежать репатриации. Скрывался в Австрии, Италии, Аргентине, Испании. В том же году заочно приговорён югославским народным судом к смертной казни. В эмиграции Павелич продолжил политическую деятельность. Был основателем партии "Хорватское освободительное движение". Скончался в 1959 году в Мадриде);
Прим. N 41 - ОДЕССА (с нем. "Organisation Der Ehemaligen SS-AngehЖrigen" - "Организация бывших членов СС") -- международная нацистская организация, основанная после Второй мировой войны бывшими членами СС. Цель - установить связи и помочь спрятаться от уголовного преследования и суда тех бывших эсесовцев, кто был объявлен в розыск органами правопорядка. В основном, члены ODESSA стремились покинуть Германию и уехать в страны арабского Востока или Латинской Америки. Группа имела своих людей в Аргентине, Египте, Бразилии, Германии, Италии, Швейцарии и Ватикане. Бывший оберштурмбаннфюрер СС Отто Скорцени и некоторые другие известные нацисты подозревались в связях с этой организацией, но она так и не была доказана);
Прим. N 42 - "Тито простил Джеллли...": (14 января 1953 года маршал Тито стал президентом Югославии. До сих пор многие историки говорят о том, что он строил социализм, опираясь на золото королевской династии Карагеоргиевичей. А когда эти деньги кончились, Югославия, дескать, и развалилась на части
Крупный деятель Коммунистического Интернационала Морис Торез и лидер СССР Иосиф Сталин передали маршалу огромное состояние Королевства Югославии. Таинственная история с золотым запасом Карагеоргиевичей началась весною 1941 года, когда самолеты "Люфтваффе" ежедневно сбрасывали на Белград тысячи авиабомб. Всем было ясно, что Гитлер постарается взять местный золотой запас. И тогда король Югославии Петар Карагеоргиевич вместе со своим новым правительством решает вывезти его из столицы - сначала в Черногорию, а затем в Египет. 60 тонн драгоценного металла было упаковано в 1300 деревянных чемоданов. Специальный поезд, состоящий из 57 вагонов, с соблюдением всех мер предосторожности отправился в путь. Ровно месяц понадобился "золотому эшелону", чтобы добраться до порта Котор на Адриатике. Вместе с госзапасом Петар Карагеоргиевич и его свита вывезли немало личных драгоценностей и валюты. Перегрузить золото на корабль не удалось: итальянские фашисты уже практически оккупировали Черногорию. В горах, где когда-то гайдуки скрывали награбленное, была найдена пещера, куда и спрятали все 60 тонн золота Королевства Югославии. Король Петар, взяв с собою лишь мелочь на личные расходы, бежал в Лондон. До 1943 года итальянцы были уверены, что золото увезли в Египет, но кто-то навел фашистов на пещеру. Муссолини тут же дал команду переправить золото в Рим, естественно, не поставив об этом в известность своего соратника Адольфа Гитлера. Операцию возглавил молодой фашист Личо Джелли, который в специальном санитарном поезде, где находились якобы зараженные оспой 73 солдата, минуя гитлеровские кордоны, добрался до Триеста. Там он официально передал 8 тонн драгметалла управляющему итальянского государственного банка, а оставшиеся 52 тонны утаил. В конце 1944 года Джелли встретился с лидером итальянских коммунистов, большим другом Сталина Пальмиро Тольятти. Он в то время был членом коалиционного правительства Италии. Товарищ Тольятти ходатайствовал о реабилитации бывшего фашиста, за что Джелли сдал Пальмиро Тольятти еще 27 тонн золота. Он ни словом не обмолвился, что украл в Югославии 60 тонн и прикарманил себе весь остаток - 25 тонн драгоценностей. После окончания Второй мировой войны Пальмиро Тольятти передал "подарок" Личо Джелли новому хозяину Югославии Иосипу Броз Тито. После ссоры с Москвой в 1948 году Тито еще безвозмездно получил от США 30 миллиардов долларов. До конца своих дней маршал Тито боготворил золото, он обожал драгоценности и роскошь. Личо Джелли пережил всех своих хозяев. В апреле этого года ему исполнится 94 года. После войны Джелли стал владельцем типографии в Пистойе, а затем занялся мебельным бизнесом);
Прим. N 43 - Владимир Леви: (популярный советский и российский писатель, врач-психотерапевт, кандидат медицинских наук. Автор известных книг по психологии личности и самосовершенствованию человека - "Охота за мыслью", "Искусство быть собой", "Искусство быть другим" и прочими);
Прим. N 44 - "Повелитель мух": (знаменитый дебютный роман-аллегория лауреата Нобелевской премии по литературе (1983) Уильяма Голдинга. Вышел в 1954 году. В СССР на русском языке роман был впервые опубликован в начале 70-х годов в журнале "Вокруг света". Роман был задуман как иронический комментарий к "Коралловому острову" -- приключенческой робинзонаде, в котором воспевались в духе оптимизма имперские идеи викторианской Англии. Сюжет таков: в военное время в результате авиакатастрофы на необитаемом острове оказывается группа детей, эвакуированных из Англии. Среди них выделяются два лидера: Ральф и Джек. Один - рассудительный и толковый парнишка, очень дружелюбен, второй - старостой церковного хора и непререкаемый авторитет у хористов. Джек создаёт из них группу "охотников", Ральф - призывает не забывать цивилизацию. В то время, как "охотники" превращаются в дикарей. В итоге - что символично! - детей спасают взрослые - военные моряки. Роман исследует истоки моральной деградации цивилизованного общества, оказавшегося в природных, диких условиях, он наглядно показывает, что развитая культура - всего лишь тонкая плёнка над бездной тёмного провала дикости);
Прим. N 45 - "ЛЛИ": ("Летний Лингвистический Институт" - гуманитарная организация, располагает филиалами более чем в 30 странах мира. Официально занимается переводом библии на разные языки и наречия, неофициально - как подозревают многие исследователи - была прикрытием для агентов ЦРУ и крупных корпораций США, искавших с помощью волонтёров "ЛЛИ" месторождения полезных ископаемых и нефти);
Прим. N 46 - "Брухо": ("Брухос" - так в Латинской Америки именуют колдунов у индейских племён, порой заменяют им психотерапевтов и лекарей. Отношение современной науки к практике настоящих брухо неоднозначно, но во многом отдают им должное, как эмпирическим специалистам, накопившем полезные знания за сотни и тысячи лет их существования);
Прим. N 47 - Боб Денар: (знаменитый французский наёмник. Родился в крестьянской семье. В 1944 году участвовал в Сопротивлении. Проходил военно-морскую службу во Французском Индокитае, участвовал в колониальной войне, но был уволен за драку. После демобилизации работал оператором бытовой техники, служил в полиции Французского Марокко. Крайне правые политические взгляды. Имел тесные связи с французскими спецслужбами. Прославился операциями вооружёнными акциями и участием в переворотах в таких странах, как Конго, Йемен, Габон, Гвинея, Бенин, Родезия, Ангола, Нигерия и Коморские острова);
Прим. N 48 - ИРА: (Ирландская Республиканская Армия, сепаратистская террористическая организация, целью которой - полная независимость Северной Ирландии от Соединённого Королевства и воссоединение первой с Республикой Ирландией.
В своей деятельности опирается на поддержку части католического населения Северной Ирландии. Основными своими противниками считает сторонников сохранения провинции в составе Соединённого Королевства. Противостоит как британским силовым структурам, так и протестантским военизированным группировкам);
Прим. N 49 - "Час "Ч" и день "Д"(военные термины, обозначающие время - конкретный час и день, начала какой-либо спецоперации, боевых действий или высадки десанта);
(Прим. отдельное - где-то сбился с нумерацией примечаний и упустил отметку по "ДГИ" (Direction General de Intelligencia - Генеральная дирекция разведки) - главная спецслужба Кубы. Располагалась в комплексе "Марита" на бульваре Сан-Мигель в Гаване. Была организована при активной помощи специалистов из советского КГБ в 1961 году по образу и подобию последнего. Имела схожую структуру - отделы внешней разведки, следственный, контрразведки, оперативный и другие. Наиболее знамениты два отдела - "Г-2" (ведал борьбой с инакомыслящими и оппозицией внутри страны, скопирован с пятого главка КГБ) и "Г-13" (тайные операции за рубежом и связи с левыми организациями в мире, поддержка левых партизанских движений). В 1965 году, правда, "Г-13" был выделен из структуры ДГИ и реорганизован в самостоятельную спецслужбу - Управление Америки. Функции же остались прежними).
Прим. N 50 - "Пиплз Темпл" (религиозная секта, обосновавшаяся в посёлке Джонстаун в Гайане. 18 ноября 1978 года ее члены совершили массовое самоубийство. По одной из версий - в этом были виноваты агенты ЦРУ, которые контролировали секту и проводили над её членами опыты по контролю над сознанием).
Прим. N 51 - реальный случай.
-----
"Я ступал в тот след горячий.
Я там был. Я жил тогда..."
(Александр Твардовский).
------
"Оттого вы и кончитесь, что
сначала стреляете, а потом
спрашиваете..."
("Чевенгур", Андрей Платонов).
-------
"Что будет завтра? Завтра просто нет -
Ни времени, ни стен, ни голосов...
Лишь освещает тусклый лунный свет
Застывший циферблат немых часов."
("Стеклянный мир", Елена Леонова).
-------
"Мне и доныне
Хочется грызть
Жаркой рябины
Горькую кисть..."
("Красною кистью...",
Марина Цветаева).
Глава 1.
Они остановились у ангара, где разместили "топографов". Иван Иванович нацелил на дверь пистолет, выждал несколько секунд, после чего кивнул Штайнеру. Тот аккуратно распахнул дверь и, резко упав вниз, вкатился, в помещение. Спустя некоторое мгновение кашлянул и тихо проговорил:
- Чисто!
Сидоров, быстро втёк в ангар, настороженно направляя по сторонам оружие. Но всё было спокойно. Штайнер поднялся с пола:
- Здесь никого нет - и мне это очень не нравится.
Руди послушно врубил фонарик и быстро провёл лучом - слева направо, а затем по полу. Ни признаков драки, никакого снаряжения. Кровати аккуратно разобраны. Хотя следы того, что здесь недавно были люди - наличествовали: в помещении чувствовался запах табака, на полу, почти у самой двери валялся кусочек выплюнутой жевательной резинки, стулья возле стола были сдвинуты немного в стороны. Да и мусорная корзинка где-то на треть была заполнена остатками еды, окурками сигарет и использованной туалетной бумагой.
- Они ушли сами, спокойно, их никто не усыплял, - вслух обозначил очевидные вещи Руди и повернулся к Иван Ивановичу - луч от фонарика бил в грудь немца и частично выхватывал из темноты шею и нижнюю челюсть, не задевая верхней части головы, так что создавалось впечатление, что шевелящиеся губы и подбородок будто живут своей самостоятельной жизнью или принадлежат какому-то жутковатому монстру из средневековых европейских легенд. - А это означает что? - Иван Иванович продолжал молчать и Руди закончил свою мысль сам: - Что господа якобы военные топографы - кстати, обратили внимание, майор, среди них ни одного латиноса, сплошь европейцы! Ясно, что волонтёры или наёмники! И что в какой-то мере они в сговоре с руководством колонии. Что будем делать?
Сидоров долго не думал: - Идёмте к Новикову. Но также осторожно и тихо.
- Нет, буду шуметь, как слон в посудной лавке! - огрызнулся в ответ почему-то внезапно пришедший в раздражение немец. Видимо, олимпийское спокойствие временного союзника нервировало его, рождая вполне понятные подозрения, что Сидоров не все свои козыри достал из рукавов. Но и у Руди, справедливости ради стоит отметить, тоже было кое-что припрятано на "чёрный день". Так что они были в равных положениях.
До дома, в котором Новикову, кубинке и Джелли были отведены отдельные номера, они добрались без помех. Здесь тоже было тихо, все окна глядели на них чёрными провалами и лишь в одном, на втором этаже, горел слабый свет.
- Засада? - спросил шёпотом немец.
- Не думаю, но мы туда пойдём не сразу, - сказал Сидоров. И добавил странную фразу, смысла которой Штайнер не понял (наверное, мимолетно подумал он про себя, русский сейчас процитировал кого-то из классиков марксизма): - Потому что нормальные герои всегда идут в обход!
И стал почему-то осторожно обходить дом. Руди, секунду поколебавшись, пожал плечами и двинулся за ним следом. А что ещё ему оставалось делать? Не спорить же по поводу того, кто в их компании главный? Тем более, что до сего момента русский подавал вполне разумные предложения: как им дальше поступать.
Только когда на противоположной стороне дома они наткнулись на вторую дверь, немец сообразил, что это был запасной выход. И не мог не признать мудрости своего компаньона о том, что в ситуации навроде той, в которой они сейчас очутились, было бы крайне глупо соваться куда-либо через центральные входы. С тыла оно как-то всегда бывало по-надёжнее. Если, конечно, твёрдо знать, что противник и там не выставил свою охрану. Ну, тут уж ничего не поделаешь, приходилось рисковать!
- Кажется, это здесь, - насчитал нужную ему дверь Сидоров. Оба гостя некоторое время вслушивались в тишину - но из комнаты не доносилось ни звука. Тогда Штайнер осторожно постучал в дверь, выждал паузу и повторил попытку. Никакой ответной реакции.
- Андрей Дмитриевич! - подал голос Иван Иванович. - Это свои, откройте нам, пожалуйста, есть крайне важное дело.
Пустое! Либо в комнате действительно никого не было, либо они пришли поздно. А жаль! За те немногие дни, что Иван Иванович провёл вместе с журналистом, парень ему понравился: открытый, честный, компанейский и умный человек, совсем не похожий на тех комсомольских функционеров, с которыми Сидорову доводилось сталкиваться. Не карьерист и не сволочь. Немного, правда, себе на уме, так это только на пользу! Да и кто из нас, сознайтесь, бывает полностью откровенен с полузнакомыми людьми?
Штайнер подёргал дверь, та не поддалась.
- Заперта! - сожалеючи проговорил он. И тронул Иван Ивановича за плечо. Шепнул, когда тот обернулся: - У вас ничего нет при себе... такого... специфического для открывания?
"Ишь, какие мы деликатные! - фыркнул про себя Сидоров. - Немчура - он есть немчура! Цивилизованная, мля, нация, не то, что мы, северные варвары..." Но ответил спокойно:
- Я что с собой комплект отмычек ношу?
- А ножом - не умеете? У меня есть швейцарский, - озабоченно предложил Руди. - Там несколько лезвий, может - подойдут?
"Ага, у нас оказывается с собой и ножичек имеется! А чего тогда помалкивал, друг ты мой ситный? Ладно, не будем сейчас разборки устраивать, но на будущее припомним. Если, конечно, будет, кому и что припоминать," - самокритично признался самому себе Иван Иванович. - Я не слесарь и не взломщик. В другом специалист...
- Жаль! Я вот тоже - в иных сферах специализируюсь, - огорчился Руди. - Тогда - к прелестнице кубинке?
- Если б только знать, куда ее заселили, - проворчал Иван Иванович, но всё же припомнил место обитания девушки - как раз третье по счёту от комнаты Новикова.
Здесь Фортуна наконец-то соизволила им улыбнуться: через тонкую филёнку двери можно было расслышать два тихих голоса: мужской и женский. Звучал лёгкий смех, потом звякнуло стекло. Пьют, понял Сидоров, и машинально облизнул губы. Он тоже был бы сейчас не прочь принять на грудь граммов так сто-сто пятьдесят чего-либо посущественнее пива или вина.
Постучался - и в номере тот час замолчали. Потом раздались осторожные шаги, что-то щёлкнуло (пистолет с предохранителя сняли!) - и голос кубинки тихо спросил:
- Кто?
- Свои! - шепнул в ответ Иван Иванович. - Это - Сидоров. Надо поговорить, сеньорита, мы кажется вляпались в большое дерьмо...
- Я сейчас, - ответила женщина - и в ее голосе майор не уловил ни малейших следов страха или тревоги, как будто бы для Эстеллы это было привычном делом: принимать посреди ночи малознакомых ей мужчин. - Подождите немного, я только оденусь.
Наконец дверь открылась и девушка отступила вглубь комнаты, пропуская Штайнера и Сидорова.
Горел в изголовье большой кровати, притаившейся в дальнем углу номера маленький ночник, дававший интимное освещение - не слишком яркое и не слишком темное, так, в плепорцию, на столе была разложена немудрящая снедь - чипсы, орешки, пара консервов, стояли бутылка рома и два стакана. И ещё в комнате был Новиков - сидел на стуле правее (это если смотреть с его стороны) от входа в комнату, раздетый по пояс, в джинсах и босой - видно, успел набросить первое, что попалось под руки. А ещё он был вооружён пистолетом, дуло которого с недвусмысленной угрозой смотрело прямо на ночных гостей.
Эстелла - в халатике и тоже вооружённая, только своим здоровенным револьвером, скользнула за спину журналиста. Какое-то время все молчали, потом первым подал голос Новиков. Был он очень недоволен и даже не пытался этого скрывать:
- Ну? - спросил он недружелюбно, - И какого, спрашивается, чёрта вам здесь понадобилось?
- На пару минут, уважаемый сеньор! Со мной связались очень авторитетные люди и попросили оказать персонально для вас, - он подчеркнул это слово, - всё возможное содействие. Им я не могу отказать. Не хотите ли пройти со мной на второй этаж, это здесь же, там у меня нечто вроде штаба, - пояснил он в ответ на вопросительный взгляд "топографа". - Обсудим кое-какие детали.
- Хорошо, - легко согласился тот. - Пойдёмте.
- Прошу, - ещё раз сказал Альтман и приглашающе указал рукой на вход. "Топограф" вошёл и с любопытством огляделся. На стенах большого помещения были развешаны карты и мерцали телевизионные экраны, на которые транслировались изображения различных участков колонии и подходы к ней, погруженные в черноту ночи, изредка пробиваемую лучами прожекторов - освещали не строго определённые места, а направления выбирались на первый взгляд бессистемно. Но это только на первый взгляд. Штука была очень удобная, не дававшая вероятному противнику выбрать для себя "временной коридор", за который можно бы беспрепятственно проникнуть на территорию поселения. За удобными столами, уставленными всевозможной аппаратурой, находились несколько вооружённых человек. Очевидно дежурная смена, сообразил Эрреро. Ну и, в-третьих, где-то в стороне глухо бормотала рация.
Один из сидевших за столами немедленно привстал и вытянулся перед Альтманом.
- Герр оберст, докладывает старший смены Хайнц Хемниц! Дежурство проходит нормально, в штатном режиме. Было отмечено три случая попытки проникновения в охраняемую зону - все пресечены.
- Кто? - сухо осведомился Хуго, никак не реагируя на оберста.
- Мелкие животные. Отогнали не уничтожая. Правда, - тут Хемниц слегка замялся, - в южном секторе было зафиксировано непонятное перемещение, но оно шло параллельно лагерю и потом вскоре прекратилось. Мы осветили место прожекторами, но ничего подозрительного там не увидели. Вероятно, тоже живность. Тем более, что в южном секторе часто наблюдаются миграции кабанов.
- Хорошо, - мотнул головой немец, отпуская дежурного, - Можете продолжать работу.
Они остановились возле дома, где им определили комнаты для отдыха, и какое-то время постояли молча, подставляя разгорячённые лица свежему ветру. Андрей любовался фигуркой Эстеллы - в мертвенном свете неестественно большой Луны, казалось, готовой свалиться прямо им на головы, кубинка выглядела, словно статуя древней богини - недоступной, обвораживающе загадочной и желанной до безумия.
Но вот статуя ожила и превратилась в женщину, которая улыбнулась и деловито спросила у своего спутника: - Ну, что, компаньеро? Не пропало ещё желание посетить меня?
- Нет, - помотал головой Андрей. И, поддавшись внезапному импульсу, как спортсмен, впервые вышедший на край вышки для прыжков и не раздумывая, стремительно ухнувший вниз головой в холодные воды бассейна, предложил в свою очередь:
- А может - ко мне?
- Нет, - отказалась девушка. - И на то есть причины. У тебя, компаньеро, скажем так - ПРОБЛЕМНО. Да и в соседних комнатах - тоже. А вот у меня - вполне безопасно. Я знаю, что говорю. - Опередила она слова Новикова, готовые сорваться с его губ. - Идём.
И потянула его за собой. Странно, но обычно такой предусмотрительный насчёт подобных авантюр (хотя и позволявший иногда себе их, особенно в студенческие годы!), Андрей даже не подумал о том, что его могут заманить в какую-то ловушку. Каким-то внутренним чутьём, идущим, вероятно, с глубин его генетической памяти, вобравшей в себе длинную генеалогическую линию настоящих мужиков - от кроманьонцев, пришедших в Европу, потом - скифов, затем славян и русских, он почувствовал и сразу же поверил, что перед ним стоит человек, которому можно доверять. И который никогда не предаст. Он развернул к себе девушку, крепко, будто в последний раз, обнял за плечи и стал целовать: жадно и страстно, как, наверное, целуют своих любимых люди, уходящие, вероятно, на смерть и желающие хоть что-то оставить о себе. Пусть даже вот такое воспоминание надежды, воспоминание о будущем, о себе и о не сбывшемся... И Эстелла отвечала ему, не менее жарко и страстно, а потом, когда тяжёлая кровь ударила им в головы и сознание начало проваливаться куда-то в тёмную, бушующую бездну, они собрали последние силы, чтобы добраться до номера Эстеллы, запереть за собой двери и рухнуть в кровать, срывая (или это уже было сделано в коридоре? Андрей не помнил) с себя одежду... А потом расплавленная лава извергающегося вулкана поглотила их и Вся Вселенная взорвалась в одном Большом Взрыве, чтобы тысячелетия и миллиарды лет спустя вновь возникнуть в Великом Ничто.
- Значит, так, уважаемый сеньор! Ситуация у нас следующая: в данный момент на нашем объекте находится несколько групп, явившихся сюда практически одновременно. Я в такие совпадения - не верю! А поскольку цель вашей команды, вероятно, связана с поисками в сельве чего-то совсем недавно там оказавшегося, - он испытующе взглянул на топографа, но тот выдержал взгляд, стараясь сохранять невозмутимость, на что Альтман только одобрительно фыркнул и продолжил говорить дальше: - То я могу сделать вывод, с вероятностью в 90%, что и остальные мои гости тоже стремятся завладеть этим предметом. Отсюда вытекает что? - Хуго сделал короткую паузу, "Эрреро" продолжал молча слушать. - А отсюда вытекает вот что: между вами может возникнуть неизбежный конфликт, способный перерасти в боестолкновение. В районе, находящемся под моим контролем, это неприемлемо!
Сказал, как отрезал.
- И что вы предлагаете? - нахмурился "Эрреро". Хуго усмехнулся:
- Я же вам говорил уже, что за вас просили ОЧЕНЬ АВТОРИТЕТНЫЕ ЛЮДИ. За тех, - он небрежно кивнул в сторону и топограф догадался, что глава колонии имел в виду остальных гостей, - тоже просили. Но их весомость в наших играх не столь велика, как весомость ваших сеньор, знакомых. Поэтому я хочу дать вам шанс выиграть время. И уйти прямо сейчас. Место, куда вам надо, отсюда недалеко? - он снова требовательно заглянул в глаза топографу и тот, помедлив, наконец решился и признался: - Да!
- Проводник - нужен?
- Спасибо! - торопливо поблагодарил "Эрреро". И твёрдо отказался: - Мы сами доберёмся.
- Хорошо, - удовлетворённо кивнул Хуго. - Тогда вас сейчас проводят к вашим людям и потом отведут к выходу. Надеюсь, обратная эвакуация у вас будет идти другой дорогой?
- Насчёт этого - не беспокойтесь!
- Что ж, тогда - удачи! - Хуго пожал топографу руку, потом выкрикнул команду по-немецки. Один из дежуривших вскочил и быстро подошёл к ним. Глава колонии отдал ему распоряжения и отвернулся. Больше судьба топографов его не интересовала. Сейчас его мысли занимали куда более серьёзные вопросы.
ТРИ ЧАСА РАНЕЕ. ОХРАНЯЕМАЯ ЗОНА "А" (ПОСЕЛЕНИЕ "НУЭВА БАВАРИА. "ГОСТЕВОЙ ДОМИК").
За окном было темно и как-то недружелюбно и мрачно. Зато в комнате кубинки царили уют и умиротворение. Слабый свет ночника освещал кровать, две замершие на нём фигуры и часть стола. Было тихо. Потом одна из фигур зашевелилась и привстала. Протянула руку к столу и зашарила по нему.
Тут же подала признаки жизни и вторая фигура:
- Компаньеро, ты куда?
- Закурить хочу, - сказал Новиков. Под пальцы ему наконец-то попалась сигара, он сунул её в рот, затем попытался нащупать зажигалку. Нашёл. Прикурил.
- Есть хочется!.. - протянула Эстелла, потягиваясь, как молодая пантера, затем приподнялась и облокотилась о колено Новикова. Потёрлась головой о грудь журналиста и попросила: - Посмотри, пожалуйста, в рюкзаке, Андрэ, вон, возле стула лежит, там что-то должно быть...
- Хорошо, - сказал Андрей. Он соскользнул с кровати, стараясь не глядеть в сторону девушки, подхватил с пола джинсы и быстро натянул на себя. Было как-то неловко и немного не по себе. Вроде бы всё было хорошо, а на душе, словно кошки скребут. Бывает такое иногда: сделаешь как нужно, нигде против себя не пойдёшь, а от ощущения, что сделал ты всё не то и не так, избавиться не можешь, хоть ты тресни!
Деревянный пол приятно холодил подошвы ног. Андрей прошёл к стулу, взял в руки рюкзак - к слову, довольно плотно набитый, вернулся к столу. Расшнуровал и откинул клапан. Потом, повозившись внутри, извлёк бутылку рома, какие-то консервы, пару пакетиков с чипсами и орешками. Взял нож, вскрыл консервы. Повернулся к Эстелле, спросило озабоченно:
- Слушай, а стаканчиков у тебя что, совсем нет?
Кубинка тихо засмеялась: - А зачем они? Не умножай сущностей, как говорил монах Оккам, сверх необходимого! Когда я училась в МГУ, то мы в ДАСе* (см. примечание 51) спиртное часто пили прямо из горлышка... Дай-ка сюда! - требовательно протянула она руку и Андрей молча подал ей откупоренную бутылку. Девушка запрокинула голову, приставила горлышко к губам и лихо сделала большой глоток. Андрей тут же галантно подал ей на кончике ножа кусок консервированной ветчины. Но Эстелла отказалась:
- Спасибо, Андрэ, но, - тут она лукаво улыбнулась, - как любят говорить твои соотечественники: после первой - не закусывают!
Повторила глоток и только после этого соизволила принять ветчину.
- Хорошо здесь, - сказала Эстелла. Поймав недоумевающий взгляд Новикова, пояснила:
- В смысле, в этой комнате. Какое-то вселенское умиротворение разлито в воздухе, не находишь, Андрэ?
Она внимательно посмотрела на Андрея. Тот прислушался к себе: да вроде бы да, что-то такое в атмосфере их маленькой комнатки чувствовалось. Но в то же самое время какая-та тень беспокойства продолжала лежать на душе, смутная - даже не тревога, а так, лёгкая тревожность, но от этого было не легче, не отпускала окончательно. Что-то должно было случиться, понял в мгновенно пронзившем его озарении Новиков, что-то крайне неприятное и опасное для жизни. Понял - и сразу же подобрался. Но виду не подал, чтобы не портить настроение Эстеле, не разбивать до поры до времени тот крохотный хрустальный островок счастья, который возник здесь. Поэтому во чтобы то ни стало следовало поддержать нынешний настрой девушки. Может быть через час придётся в бой идти - пусть, но это через час. А пока не грохочут пушки над головами, не слышны выстрелы, то пусть этот короткий период незамутнённой радости останется в полном её распоряжении. Который можно будет пить, как тот же ром - добрыми, основательными глотками.
- Согласен, - наклонил голову Андрей и снова приложился к бутылке. Передал Эстелле, полюбовался за тем, как она грациозно пьет ром и вдруг, словно кто-то подтолкнул его под локоть, задумчиво прочитал:
- Прекрасно в нас влюблённое вино
И добрый хлеб, что в печь для нас садится,
И женщина, которую дано
Сперва измучившись, нам насладиться.
Но что нам делать с розовой зарёй
Над холодеющими небесами,
Где тишина и неземной покой,
Что делать нам с бессмертными стихами?..
При этих словах, поначалу зачарованно слушавшая, кубинка вдруг встрепенулась и подхватила:
- Ни съесть, ни выпить, ни поцеловать,
И мы ломаем руки, но опять
Осуждены идти всё мимо, мимо.
Как мальчик, игры позабыв свои,
Следит порой за девичьим купаньем
И, ничего не зная о любви
Всё ж мучится таинственным желаньем... - тут девушка резко оборвала чтение и махнула рукой. - Ладно, компаньеро, хватит на сегодня Гумилёва. Ты чего молчишь? Любишь этого поэта?.. - Люблю, - честно признался Андрей. - Настоящий мужик -- и по творчеству, и по жизни, жаль, конечно, что так рано ушёл. А стихи у него действительно хорошие... - Стоп-стоп-стоп! - прикрыла ему ладонью губы Эстелла. - Я же сказала, что хватит на сегодня Николая Степановича! - Шутливо пожаловалась: - Знаешь, компаньеро, у нас в МГУ многие парни были увлечены им, цитировали постоянно -- и к месту, и ни к месту, перекормили просто!
- Ну, не надо, так не надо, - развёл руками Андрей. - Хозяин, как говорится, барин.
Присел на край кровати, Эстелла тут же придвинулась к нему, обвила руками шею. Лукаво улыбнулась и попросила: - - Андрэ! Лучше почитай что-нибудь более подходящее сегодняшнему моменту. Но только, чтобы там было про любовь, про светлое будущее и чтобы автор был не менее известен, чем Гумилёв. Справишься, компаньеро? Новиков коротко усмехнулся: - Проверяете: насколько я компетентен в отечественной литературе?
- Хотя бы!
- Что ж, извольте, - Андрей уже знал, что прочитает сейчас Эстелле. Тренированная память услужливо подсказала ему нужные строчки, едва девушка попросила его о другом авторе. Был такой у Новикова. Как раз для подобных ситуаций. А как нашёл -- да, в общем-то, особых усилий ему прилагать и не пришлось. Просто был в одной компании, ещё в студенческие времена, и там, случайная знакомая, юная филологиня из Герценовского* (см. примечание N 52), имя которой с годами как-то подзабылось, с большим чувством, нараспев прочла присутствовавшим это стихотворение. Оно сразу тронуло душу своей искренностью и какой-то детской незащищённостью перед огромным миром, в котором лирической героине придётся жить. Жить, несмотря ни на какие ужасы, трудности и неприятности.
Поэтому Новиков прикрыл глаза, выдержал паузу и начал:
- "Кузине Шуре.
Вы пишите, моя кузина,
Что Вам попался на глаза
Роман "Падучая стремнина",
Где юности моей гроза,
Что Вы взволнованы романом,
Что многие из героинь
Знакомы лично Вам, что странным
Волненьем сверженных святынь
Объяты Вы , что я, Вам чуждый
До сей поры, стал меньше чужд.
Что Вы свои былые нужды
Средь моих -- Вам чуждых -- нужд
В моём романе отыскали,
И что моих запросов ряд
Подобен Вашим, что едва ли
Я буду сходству, впрочем, рад...
Подход к любви, подход к природе
Где глаз не столько, сколько слух,
И всё другое в этом роде
Вы говорите в письмах двух...
Спасибо, дорогая Шура,
Я рад глубокому письму.
Изысканна его структура,
И я ль изысков не пойму?
Всё, всё, что тонко и глубоко,
Моею впитано душой, -
Я вижу жизнь не однобоко.
Вы правы. Я вам не чужой!
Андрей замолчал. Открыл глаза. Посмотрел на Эстеллу и натолкнулся на её ответный взгляд -- кубинка подалась вперёд и снова бушующий океан страсти накрыл их с головой...
- Красивые стихи, - какое-то время спустя сказала девушка. Усталые и опустошенные, они лежали на кровати и курили. Алкоголя почему-то больше не хотелось. А вот обычная жажда мучила их сильно, вот почему они время от времени отпивали кока-колу из единственной баночки, отыскавшейся в рюкзаке Эстеллы. - Чьи они?
- Игоря Северянина, - ответил Андрей. - Написаны давно, ещё в 1923 году. И посвящены действительно кузине поэта по имени Шура. Это уменьшительно-ласкательное от Александры, - пояснил он Эстелле и та кивнула в ответ: мол, спасибо, это я уже знаю... Действительно знает, сообразил Андрей, она ж в Союзе у нас училась, вечно я об этом забываю. - А что касается личности Шуры, то эта юная красавица впоследствии сделала большую карьеру. Можно сказать, стояла у истоков рождения нашего государства, потом ушла на дипломатическую работу. Александра Коллонтай её полное имя.
- Наслышана, - тут же откликнулась кубинка. - Фильм "Посол Советского Союза" - это ведь про неё снято?
- Да.
- Понятно, что там показали её идеализированный и обобщённый образ, - задумчиво проговорила Эстелла, - но всё равно -- чувствуется, что женщина была умная и незаурядная...
- Более, чем незаурядная, - согласился с девушкой Андрей. - Иначе бы Северянин не посвятил ей эти стихи. Да и столько бы мужчин не любили её!
Они ещё бы продолжили этот, вне всякого сомнения, интересный для обоих разговор, но в этот момент в дверь постучали. Негромко, но настойчиво. Андрей и Эстелла переглянулись и рывком, одновременно, поднялись с кровати. Журналист подхватил с пола пистолет, Эстелла запахнула на груди халатик и извлекла из-под подушки револьвер. Крутанула барабан, хищно осклабилась и, шепнув Новикову: - Сдвинься влево! - скользнула к двери. Прислушалась. И дождавшись повторного стука, тихо спросила: - Кто там?
(Уже когда они быстро оделись и, соблюдая осторожность, двинулись на выход, Новиков машинально посмотрел себе под ноги и заметил на полу какую-то бумажку. Она выпала из кобуры Эстеллы, когда кубинка перепоясывалась ей. Сам не зная почему, Андрей быстро нагнулся, поднял клочок и развернул. Он сразу же узнал этот рисунок, вышедший из-под руки "брухо" Рангу из Сан-Сентро - мелкие квадратики, соединённые одной длинной полоской. Что-то они Новикову напоминали - он готов был побиться об заклад, что не далее, как несколько часов назад видел нечто подобное. Но вот где? И вообще, что это за штука? Десять квадратиков, примерно одинакового размера, почти, как десять камней на его браслете... Десять. На браслете. Ну, конечно же, как он сразу не догадался! Это действительно было изображение его браслета. Но при чём тут он и какое отношение имеет к кубинке?
Та, словно услышав мысли Андрея, обернулась - Новиков успел сжать листок в кулаке, так что девушка не успела что-либо заметить, и сердито зашипела:
- Компаньеро, ты чего там возишься? Не отставай!).
----------
Группу "топографов", полностью экипированную, в камуфляжах, с оружием в руках, которое уже не требовалось больше прятать от любопытных и нескромных взглядов окружающих, трое "горилл" вежливо проводили к выходу из колонии. Было уже не так непроглядно темно, близился рассвет, но всё равно прожектора по периметру продолжали шарить своими лучами, а без фонарей соваться в лес было бессмысленно. Тем более, что в этом квадрате лес представлял сплошную зелёно-бурую растительную мешанину, которую преодолеть на большинстве участков без помощи мачете представлялось весьма проблематичным занятием.
Один из "горилл" отозвал Бриггса в сторону. Протянул карту. Сказал по-испански, с ужасающим акцентом: - Синьор Хуго просил передать, чтобы вы отходили от "Нуэва Бавариа" по строго определённому маршруту, километров на пять вперёд. Потом -- но никак не раньше, слышите меня? - можете вернуться уже на своё направление. Маршрут отмечен. Карту, когда надобность в ней отпадёт, пожалуйста, уничтожьте!
После чего кивнул на прощание и скрылся за воротами. Стоявший рядом Гарсия зло сплюнул себе под ноги и раздражённо пробурчал себе под нос, но так, что его услышали все: - Кретины! Могли бы отправить нас и днём. Теперь вот ползи по темноте, неизвестно ещё на кого в лесу наткнёшься...
- Это твоя работа! - оборвал его Бриггс. И, повысив голос, скомандовал: - Парни, выходим! Отделение Кроссби двигается первым, сам же он, я и мои парни идём левее и чуть сзади, Гарсия -- ты со своими замыкающие. Внимательно смотрите под ноги, чтобы не переломать себе кости, и по сторонам оглядывайтесь почаще, тут много змей и прочей мерзопакостной живности водится! Ну, чего встали? Вперёд! Вперёд!!
- Томми, - когда рядом никого не было, Кросби переходил на неуставное обращение, тем более, что Бриггс и сам не возражал относительно этого, - а с какого дьявола наши гостеприимные хозяева потребовали выдвинуться нас по этому маршруту, а уже потом выдвигаться на свой?
- А кто его знает? - пожал плечами капитан. - Может у них там спрятано что-то, что нужно укрыть от постороннего взгляда... А может, они действительно беспокоятся о нашем благополучном отходе и дали нам единственный удобный путь выхода из их колонии...
- А если здесь минные поля? - предположил сержант. И тут же сам себе возразил: - Да нет, вряд ли. В противном бы случае, тут постоянно гремели бы взрывы, зверьё же шастает...
- В общем, не наша это забота! - буркнул запаленный Бриггс, орудуя мачете в густых зарослях какого-то ужасно колючего кустарника, попавшегося им на пути. - Выпустили нас - и на этом спасибо! А то я уже беспокоиться начал. Очень, - доверительно поделился он с сержантом, - мне подобные места не нравятся, вечно всякие подозрительные личности в них ошиваются, от которых только и жди, что неприятностей.
Старый гестаповец, кряхтя, опустился на стул, второй оккупировал Хуго.
- Докладывай, - распорядился глава колонии. - Как я догадываюсь, есть новости? И, судя по всему, не слишком-то приятные...
- Можно сказать и так, герр оберст, - прохрипел старик. В последние годы голос у него садился и поэтому Альтман старался особо не дёргать своего шефа охраны по пустякам, предпочитая решать все вопросы через его заместителя. Но сегодня был особый случай. Тем более, что Ранке сам настоял на встрече.
- Слушаю тебя, старина, - Хуго придвинулся поближе к старику, участливо положил ему руку на плечо и пытливо заглянул в глаза: - Это как-то связано с нашими гостями?
- Да, - кивнул Ранке. - Но вообще-то они больше касаются "нашего мальчика"...
Глава колонии еле сдержал усмешку. Ненависть его шефа охраны к Франсиско Негри ни для кого не была секретом, тем более, что старик даже и не пытался её скрывать. Как-то Хуго любопытства ради попытался вызнать, что же послужило её причиной, но Ранке в ответ лишь пробурчал: "Извините, герр оберст, но я старый человек, и поэтому терпеть не могу разных там негров, коммунистов и унтерменшей!" С чем и был таков.
Вероятно, рассудил потом Хуго, речь шла о том, что главному охраннику "Нуэва Бавариа" чуть ли не на физиологическом уровне было противно общаться с человеком, который:
а) является "негром" (а Негри был мулатом);
б) придерживается левых взглядов;
и в) уже исходя из двух первых позиций, автоматически является "неполноценным", так сказать, "человеком второго сорта".
- Что он ещё натворил?
- Когда основная часть гостей перешла в курительную комнату, чтобы отдохнуть, - начал докладывать Ранке. - То "наш мальчик" немедленно отравил русских и парней этого Штайнера, напичкав их еду и напитки парализующим токсином, затем забрал всё их снаряжение и перебросил в хранилище своей группы безопасности.
- А зачем он это сделал? - удивлённо вскинул брови Альтман. Он действительно не понимал смысла столь странного, нелогичного и главное - несанкционированного! - поступка своего младшего партнёра. А когда Хуго чего-то не понимал, то он начинал раздражаться. Вот и сейчас у главы колонии задёргался уголок губы, свидетельствующий о том, что Альтман разозлён.
- Я так полагаю, герр оберст, - раздумчиво произнёс Ранке, - что в нашей тихой заводи завелась молодая, но очень зубастая щука, которая хочет сделать заводь только своей.
Глаза у Хуго потемнели.
- - Ах вот как! - угрожающе процедил он.
И сам же ответил: - Нет, нам это совершенно не нужно. Одно дело - обнаглевших наркобаронов успокоить и на место поставить. Другое - связываться с государством. А что за каждым из наших гостей стоят СТРУКТУРЫ - это и дураку понятно. Особенно за русскими... Видел же, кто у них охрана!..
- Что предлагаешь? - деловито поинтересовался Хуго.
- Ждать, пока парни очнутся, - пожал плечами старый гестаповец. - Потом постараемся сгладить инцидент, сошлёмся на плохие продукты, извинимся и отпустим с миром.
- А с этим? - мотнул головой в сторону двери глава колонии.
- С унтерменшем-то? - хмыкнул Ранке. - А вот с ним бы я поработал... плотно!
Он оживился и даже потёр ладони:
- Не люблю тех, кто ведёт двойную игру. Особенно - если он с нами в команде.
- Как будто бы я таких люблю! - проворчал, соглашаясь с ним, Альтман. - Итак?..
- Надо вызвать его сюда, - предложил Ранке. - Под предлогом, что вы уезжаете в Манагуа и оставляете его за себя.
- А он ничего не заподозрит?
На это Ранке только отмахнулся: - Да куда там! Парень же спит и видит себя самым главным в здешнем хозяйстве. Примчится моментально! Тут-то мы его и прихватим.
- А смена за него не вступится? - озаботился Хуго. - Наших операторов ведь он подбирал...
- Зато я - утверждал! - хмыкнул Ранке. - Не напрягайтесь, герр оберст, это уже мои проблемы будут...
Он не договорил, потому что в дверь деликатно и вместе с тем - настойчиво, постучали.
- Да! - недовольно крикнул Хуго. Дверь распахнулась, и на пороге вырос старший смены Хемниц.
- Что там ещё? - поморщился глава колонии.
- Охрана вновь зафиксировала передвижения вдоль периметра, герр оберст! - доложил вошедший. - На сей раз - в западном секторе.
Ранке и Альтман переглянулись.
- Что-то мне это начинает не нравиться, - медленно проговорил Хуго.
- И мне - тоже, - согласился с ним Ранке.
Франсиско был слишком умён для того, чтобы важные - а точнее будет сказать: судьбоносные! - решения обсуждать со своими людьми в собственном кабинете. И это не было паранойей, которой обычно подвержены многие из "герильерос" - как известно, сама жизнь в условиях подполья и партизанских боёв понуждает их к этому. Нет, просто Негри никогда не считал своего врага Ранке слишком простым и неумным человеком, чтобы даже после проверки на наличие "жучков", полагать свой кабинет "чистым".
Поэтому для особо доверительных бесед Франсиско завел себе отдельное место - специально отгороженную каморку в вертолётном ангаре. Учитывая то обстоятельство, что охрану строения несли парни из его группы безопасности, можно было не беспокоиться о тайных визитах доверенных лиц старого гестаповца, которые могли бы поставить тут "прослушку". Для посторонних в ангар вход был запрещён.
В это раннее утро в комнатушке собрались трое человек. Один был сам Негри. Второй являлся его помощником, отвечавшим за проведение "особых" акций (в это определение вкладывался широкий спектр различных деликатных дел - от устранения неугодных до контроля за доставкой золота и наркотиков их покупателям), его звали Алонсо Гаррида. А третий - по имени Хосе Кампос, курировал в колонии агентурную деятельность.
Негри оглядел приглашённых и выдержав паузу, тихо проговорил:
- Сеньоры, кажется, пришло наше время!
- Две группы гостей, которые могли бы представлять определённые проблемы для нас - временно выведены из строя. Мы их усыпили. Топографов и парней падре, поскольку за них просили серьёзные люди, я распорядился не трогать. Их выпустили, нам они опасности не представляют.
- А что они здесь искали? - не выдержав, поинтересовался Кампос.
- Не знаю, - несколько раздражённо пожал плечами Негри - он не любил, когда его перебивали. Даже если это и было по делу. - Но с нашими интересами они не пересекаются. Я вот что хочу сказать. Не слишком ли герр Альтман лезет в политику? Нам вполне бы хватало работ по порошку и металлу. А всё остальное, как говорится, от лукавого! - он набожно перекрестился и Кампос и Гаррида тут же торопливо поддержали его. - Так что пора уже брать власть в свои руки. Ты, - он уткнул указательный палец в грудь Кампоса, - составил списки тех, кого следует нейтрализовать?
Главный по агентуре кивнул.
- Передай Алонсо, - он развернулся ко второму помощнику: - Твои парни?
- Готовы, - сказал специалист по особым акциям.
- Тогда начинаем! - хлопнул себя по колену Негри и резко поднялся с места: - Время пошло. Я буду в штабе...
Он не договорил, потому что за стеной гулко ухнули друг за другом два взрыва, а затем зачапстили автоматные очереди.
- Что это? - вызверился Негри, хватая за воротник рубашки низкорослого Гапрриду и подтаскивая его к себе. - Почему начали без моей команды?
- Это не мои! - прохрипел в ответ Алонсо.
- Тогда - кто? Этот старый лис Ранке?
- Сейчас разберёмся, шеф! - в руке Кампоса появился пистолет. Негри отпустил Гарриду и тот на всякий случай отодвинулся от Франсиско подальше. А снаружи бой разгорался всё сильнее - теперь, к беглому огню из пистолетов и автоматов, присоединились ещё и пулемёты.
- На выход! - отрывисто бросил своим помощникам Негри и первым метнулся к дверям. Гаррида и Кампос устремились следом.
Андрей, выставив перед собой пистолет, привстал на четвереньки, пальнул пару раз в набегавших навстречу молодых парней с автоматами - те, не приняв боя, порскнули в разные стороны, словно пугливые кролики, уступая дорогу, и рванулся на прорыв. Наверное, он неверно оценил намерения этих парней, потому что один из них вдруг прыгнул ему за спину и резко взмахнул автоматом. Новиков успел, полуобернувшись, поймать его движение, но, к великому своему сожалению, как-либо защититься не успел - тупой и крайне болезненный удар обрушился в его висок, перед глазами вспыхнули ослепительные звёзды и мир тот час же погрузился во тьму.
- На нас напали, лезут со всех сторон, режут периметр по всем секторам...
Долетевшие звуки разгорающегося боя только придали весомости его словам. - На улицу! - распорядился Альтман, и они с Ранке ломанулись к выходу, за ними, пристроившись сзади, метнулись ещё двое "горилл" с оружием.
А снаружи творился самый настоящий ад: все били во всех, не разбираясь в их принадлежности к нападавшим или оборонявшимся. Ну, в принципе, чего-то подобного основатели "Нуэва Баварии" и ожидали, когда организовывали здесь "дело" и на этот счёт у них были отработаны соответствующие схемы действий. Поэтому, оправившись от первых минут растерянности (всё же нападение было неожиданным и на первых порах увенчалось успехом: незваные гости сумели прорваться во внешнюю зону безопасности через несколько проходов в периметре), охрана начала жёстко действовать - люди занимали заранее обговоренные места обороны, техперсонал и обслуга баррикадировались в своих жилищах, а в посёлок, где у Ранке располагались дополнительные подразделения, ушёл срочный кодовый сигнал - получив его, поселковые охранники должны были немедленно выдвинуться к колонии и окружить её. А уже потом начать её "зачистку".
Через сорок минут всё было покончено. Организованный немецкий гений, представленный здесь, на границе с Гондурасом, матёрным волчищем Ранке и новой порослью "штази" Альтманом, а также их наёмниками довершил разгром неизвестных. Ещё через полчаса шеф охраны докладывал недовольно морщившемуся от боли Хуго (глава колонии под конец боя словил таки словил пулю - правда, к счастью она только прошла по касательной, оставив после себя большую кровоточившую царапину на правом плече) о результатах предварительного расследования:
- Это "мискитос", все - в камуфляже, вооружены американским оружием - карабины "гаранд" и "М-1", есть и итальянские "береты". Но последних мало. Мы насчитали двадцать семь убитых, трое раненых. С нашей стороны потерь мало - только трое. И то пострадали не опасно. Десять, правда, застреленных...
- Кто это могут быть? - отрывисто спросил Альтман.
- Одно ясно пока, что это те, кого сандинисты зовут "контрас", - пожал плечами Ранке. Старик тяжело дышал, лицо было красным и мокрым, по нему катились крупные капли пота - всё же такие физические и психологические нагрузки были не для его возраста. - Оппозиционеры. Решили напасть, видимо, их американские покровители мало денег выдали, а у нас же тут золото...
- Может быть, может быть, - задумчиво пробормотал себе под нос Хуго. Всинул голову, посмотрел в упор на старого гестаповца: - Так, что ещё?
- Пропали двое русских - журналист, - вздохнул шеф охраны, - этот, как его, Новикофф, и старший из "геологов", затем Штайнер и кубинка. Полагаю, были похищены нападавшими.
- Преследование?
- Организовать не получилось...
- А что у тебя получилось? - обозлился Альтман и встал со стула, который ему услужливо притащили из ближайшего дома охранники. Потом устыдился своей несдержанности - всё-таки, старик был не виноват, охрана, в общем-то, со своей функцией справилась, а далее - уже не его дела, на это есть "наш мальчик". Он отвечает за безопасность и внешнюю разведку - вот пусть и вертится, а наказание за его наполеоновские амбиции отложим на потом. К слову, а не его ли рук дело всё случившееся? - Где Негри?
- Я уже направил на его поиски своих ребят, судя по всему, его зажали в вертолётном ангаре, там была сильная перестрелка.
Новиков застонал - раскачивание тут же прекратилось, и хрипло простонал - почему-то по-английски: - Воды!..
Что-то прошуршало - и чей-то грубоватый, но бодрый голос довольно ухмыльнулся - к слову, тоже на неплохом наречии Британских островов: - О, да у нас иностранные гости? Откуда ты, гринго?
- Я не американец, - ворочая языком, прохрипел Андрей. - Я - англичанин. Корреспондент...
- И откуда ж ты к нам свалился, синьор корреспондент?
- Я - из Манагуа, а зовут меня.., - Новиков на секунду запнулся, не зная - кем ему сейчас представиться, интуиция прямо-таки кричала о том, что советские граждане в здешних местах не слишком популярны, но тут его осенило: - Ричард Брюс Мэллони. Я из "Санди Таймс", Великобритания...
- Ого! - удивился обладатель грубоватого голоса. - Второй англичанин, нечасто ваш брат забирается в наши края. Но, думаю, босс только рад будет, он у нас известный англоман... Вот-ка, парень, хлебни - это не вода, но текила! Надёжнее средства, знаешь, ещё не придумано, чтобы поправить здоровье... Ты уж извини, мы тут думали вообще-то с другими людьми переговорить, а ты нам случайно под руку подвернулся... Ну, да ладно, придём на базу, разберёмся и отпустим... - и гаркнул на носильщиков - к тому времени, зрение более-менее восстановилось и Андрей успел заметить, что он лежит, привязанный к импровизированным носилкам, что его тащат на них через лес и что уже рассвело. - А ну, бродяги, аккуратнее с нашим гостям, дон будет недоволен, если с ним что-то произойдёт.
- Скоро будем на месте, - похлопал коротышка Новикова по плечу. - Сейчас выйдем к реке, там у нас катер в надёжном месте - и в Гондурас.
Час от часу не легче! Мало того, что он попал в плен да ещё к "контрас", так его теперь и через границу нелегально транспортировать собираются! Вот влип! На Родине узнают - потом от бесед, допросов и объяснений в соответствующих органах так просто не отвяжешься... И тогда: прости-прощай, Чарли! * (см. примечание N 52) - не видать тебе, брат Андрей Дмитриевич, больше зарубежных пределов очень долгое время... Влип, что и говорить.
А коротышку с грубоватым голосом (так Новиков его и окрестил про себя: "Коротышка"), видимо, от удачно проведённой акции, буквально потянуло на неудержимый словесный понос - сказалась запоздалая реакция на стрессовую ситуацию. Он принялся болтать, абсолютно не обращая внимания на то, слушает или нет его пленный "англичанин":
- Ты, Дики-бой, даже себе не представляешь: в какую замечательную компанию ты попал! Наш дон, скажу тебе по секрету, был большим человеком в здешних местах... Впрочем, чего это я так о нём: был? - тут же поправил он сам себя. - Он и сейчас есть фигура очень значимая - что в Нуэва Бавариа, что в Сан-Сентро, что в целом по всему Селая. Да и на той стороне границы есть немало влиятельных лиц, которые прислушиваются к его мнению. Я у него помощником, - пояснил "коротышка", наклоняясь к Андрею и бережно поднося горлышко большой фляжки к губам журналиста - тому ничего не оставалось, как сделать ещё пару глотков обжигающего глотку напитка. Если это текила, устало подумал про себя Новиков, то я - Папа Римский. Какой-то здешний дрянной самогон - вполне возможно, и не из голубой агавы приготовленный * (см. примечание 53). Да ещё настоянный на местных травах. Однако не в его, Новикова, положении было сейчас привередничать. Тем более, что польза от напитка оказалась весьма ощутимая: в голове окончательно прояснилось, она перестала так сильно болеть и лишь тупое нытьё виска говорило о том, что по нему пришёлся хороший удар. Кстати, не надоедали больше и отбитые части тела.
- Ты уж извини, Дики-бой, - "Коротышка" убрал фляжку, одновременно перескакивая на другую тему, - что мы тебя связали. Но, во-первых, ты бы с этих носилок свалился бы, а, во-вторых, откуда ж мы знали кто ты такой? Вдруг очнулся бы и пошёл махать руками и ноги, что твой Брюс Ли - а оно нам надо? Вот и я о том же: совсем не надо!
Впереди вдруг радостно загалдели индейцы из авангарда, и движение носилок ускорилось - их процессия, наконец-то, выломилась из сельвы на широкую просёку, круто спускавшуюся вниз. А вскоре показалась и река.
- Давай, кэп! - по-хозяйски бросил "Коротышка" находившемуся здесь рулевому и тот, молча кивнув, немедленно запустил двигатель. Посудина дёрнулась и, не спеша, двинулась по реке.
Ползли, не слишком удаляясь от берега, и Андрей с любопытством рассматривал проплывавшие мимо деревья, плотной массой сгрудившихся прямо у среза воды. Впрочем, всё было достаточно однообразно и оттого - скучно, так что Новиков быстро потерял интерес к своим наблюдениям и спросил у "Коротышки": куда конкретно они сейчас направляются?
- Я ж тебе уже говорил, Дики-бой! - удивился тот. - На нашу базу, куда ж ещё? Знаешь, старик, - он доверительно наклонился к уху журналиста и понизил голос, будто опасаясь, что кто-то будет сейчас подслушивать его слова, хотя рулевой стоял в другой стороне от него, а "мискитос"-телохранителю было явно на всё наплевать - он уже понял, что никаких неприятных сюрпризов от пленника ждать не придётся и отвернувшись от Новикова, теперь бездумно пялился себе под ноги, держа в зубах сигару. Правда, закуривать её не стал, а просто катал из одного угла рта в другой. - После того, как у нашего хозяина возникли неприятности с этими сектантами, ему пришлось срочно менять место своего жительства. Ну, а поскольку интересы коммерческие в Гондурасе у дона были всегда крепкие, он и перебрался туда. Естественно, забрав с собой и всех своих людей.
Кажется, кое-что начинает проясняться, подумал Андрей и искоса глянул на "Коротышку". Об этом доне мне не так давно говорили ещё в колонии. В том самом баре для местного персонала. Видимо, здешний маленький "папа". Контролировал наркотрафик и добычу золота. А как выдавили его отсюда парни Альтмана и Ранке, подался в "контрас"
Увы, ни Негри, ни его двух ближайших помощников - Гарриды и Кампоса, в ангаре не оказалось. Ни среди уцелевших охранников, оборонявших это строение, ни среди убитых.
- Ушли! - расстроено выругался Хуго и устало сплюнул на землю. - Интересно вот только каким путём?
- Мы нашли подземный ход, - доложил Ранке. - Он ведёт из ангара сразу за периметр. Я отправил туда двух своих человек, пусть проверят - куда они направились...
- Как думаешь, - спросил у него озабоченно Альтман, - это нападение - их рук дело?
- Вряд ли, - покачал головой старый немец. - Я опросил тут коротко парней - вся эта троица вполне серьёзно отбивалась от напавших. Видимо, кто-то пришлый всё организовал.
- Кто? - голос молодого немца сразу построжел. На что Ранке лишь флегматично пожал плечами: - А кто его знает? С равным успехом это могли быть "мискитос", как здешние, так и со стороны Гондураса, какие-нибудь бродячие шайки бандитов, да те же сандинисты... У никарагуанцев ведь сегуридад никогда с армией не ладила - что у Самосы, что у его преемников нынешних...Всегда были готовы друг другу напакостить!
- Ладно! - махнул рукой Хуго. - С ними потом. Но хоть чем-то ты меня порадуешь?
- Вас интересуют наши гости, герр оберст? - понятливо поинтересовался Ранке и не дожидаясь ответа от главы колонии, стал рассказывать: - Топографы ушли благополучно, сейчас двигаются в северо-восточном направлении. Наш человек сопровождает их, контролируется и движение людей падре - они идут тоже на северо-восток, фактически параллельным курсом. Что до остальных, то я распорядился русских, их охрану и этих парней из Европы собрать в отдельном помещении и вызвать к ним врачей, пусть попробуют привести в сознание. Штайнера нашли, но переговорить с ним не вышло - получил тяжёлое ранение, произносит отдельные слова с трудом, несколько раз терял сознание. Боюсь, что не выживет. Кубинки также нигде не обнаружили. При попытке обыскать её комнату там, видимо, сработало устройство самоликвидации - выжгло всё, да так, что не осталось никаких следов... Что удивительно, герр оберст, - добавил далее Ранке, - Это была какая-то серьёзная вещь, потому что огонь бушевал только внутри комнаты и, несмотря на тонкие стены, тем более - из дерева, почему-то так и не смог их прожечь.
Хуго внимательно посмотрел на своего шефа охраны - тот выдержал взгляд. Спросил, осторожно подбирая слова:
- Думаешь - "СЛУЖБЫ"?
Ранке коротко усмехнулся и утвердительно дёрнул подбородком.
- И, судя по сработавшей начинке и потому, что его без раздумий пустили в ход, у этой девицы при себе было что-то чрезвычайно важное и ценное, - проговорил медленно, словно бы самому себе, Альтман. - И это важное и ценное никак нельзя было попасть на глаза посторонних, так?
- Так точно, герр оберст!
- А почему раньше не обыскали её комнату? - засопел рассерженно глава колонии. - Когда мы отправились на ужин, у тебя же было время заглянуть туда...
В глазах старика на мгновение промелькнула какое-то странное выражение, он на секунду замялся, но под требовательным взглядом начальства крякнул и несколько смущённым и совершенно не свойственным для себя голосом неуверенно проговорил, словно человек, впервые попавший на великосветский раут, который ни с того ни с сего начинает совершенно по-детски признаваться о том, как он сейчас столько выпил спиртного, что не заметил, как испортил себе нижнее белье: - Понимаете, герр оберст, я отправлял туда ребят, но ни один из них так и не смог даже переступить порога её комнаты, испытали такой ужас, что моментально убежали из дома и прятались какое-то время в оружейном складе, - старик виновато развёл руками: - Вы уж простите меня, герр оберст, но их тоже отыскали только вот сейчас. Сидят, трясутся от страха и несут какую-то ерунду.
- А вот и база! - прервал размышления Новикова "Коротышка", и журналист открыл глаза. "Катер" подходил к небольшому причалу, упиравшемуся в широкую поляну. В её глубине виднелось несколько армейских палаток, стояли два деревянных домика и ещё чуть далее возвышалось приземистое, с плоской крышей, строение, собранное из металлических листов. По поляне бродил вооружённый народ, одетый разномастно и вооружённый во что горазд. На прибытие их группы они не обратили никакого внимания. Словно бы подобные "экспедиции" были здесь вполне рядовым и частым явлением. А может, народ тут обитал совершенно не любопытный, привыкший реагировать на внешние раздражители только тогда, когда они непосредственно касались конкретных индивидуумов. Тоже, если вдуматься, не самая худшая человеческая черта.
Пока "катер" швартовался, "Коротышка" подтолкнул Андрея в плечо и ловко перепрыгнул на причал. Новиков последовал за ним. Они зашагали по направлению к одному из деревянных домов - тому, что стоял левее. Сзади пристроился охранник - тот, что мусолил во рту сигару. Подойдя к дверям дома, "Коротышка" остановился и обернулся к Новикову. Попросил, но таким тоном, что это выглядело, как приказ:
- Вот что, Дикки-бой, ты пока с Гильермо, - он мотнул головой в сторону охранника, - постой пока на свежем воздухе, а я к дону заскочу, о тебе сообщу. И если он не занят, то примет тебя прямо сейчас. Нет - отдохнёшь немного, есть тут у нас специальное местечко для дорогих, - "Коротышка" весело осклабился, - как ты, Дики-бой, гостей!
И, толкнув ногой дверь, прошёл в дом.