Аннотация: Решила попробовать себя в прозе (поскольку стихи никто читать не хочет... обидно...) Аннотации писать не умею, поэтому надеюсь что из названия и так все понятно.
Первое знакомство
Каникулы, каникулы, каникулы!!! По традиции мы их проводим вместе, путешествуя по планетам нашего Звездного Кольца.
Мы - двое студентов Земного гуманитарного университета, изучающих общественные науки. Я - ведущее звено нашей пары ( но об этом не знает звено ведомое). Имя мое - Светозар Объективный, слава моя обещает быть светлой (так надеется моя мама). Ведомое звено - Светлана Гармоничная - существо изящное и возвышенное, но обладающее и немалым количеством достоинств, необходимых для того, чтобы быть надежной опорой в сложных ситуациях, неминуемых в пути к достижению цели. Наша цель - открытия. Мы открываем не новые миры, формулы и законы. Мы открываем разумных, открываем их для славы, любви и благодарности, для того, чтобы память не умирала, обогащала опытом нас, молодых и жаждущих, жаждущих познания и совершенства... Красиво сказал, правда?
Мы называем друг друга коротко: Свет и Лана. Мы не влюблены, мы не любовники, мы просто дружим. Дружим потому, что нам интересно одно и то же, нам ненавистно одно и то же. Мы понимаем друг друга с полуслова, мы можем говорить дни и ночи напролет, и нас не тяготит молчание. У нас демократичные отношения ( так считает Лана) и мы посвящаем свой досуг общему делу ( собираем материал для будущей книги, которую надеемся создать в соавторстве).
По прибытии на Арту мы поселились в ближайшей к космопорту гостинице среднего класса "Кемемайл" ( в разных номерах). Отдохнув и освежившись, решили не откладывая познакомиться с городом, чтобы выяснить, стоит ли задерживаться в нем, или следует побыстрее отправиться во внутренние районы планеты. По логике портовые города для нас - богатые источники познаний, ведь здесь, буквально на каждом шагу можно встретить интересных людей и нелюдей, постоянно прибывающих и отбывающих со всех сторон и во все стороны обитаемого пространства. Но ведь наше путешествие не первое и возможные повторения нас не заинтересовали бы. А глубинные районы планет, как правило, более самобытны и оригинальны,
При строительстве города-космопорта Арты Артала территорию не экономили: улицы широки, здания невысоки, много пространства и воздуха, растений и водоемов. Различных существ в изобилии, но нет толчеи и шума. При этом медлительностью город не отличался. Деловой ритм присутствовал во всем. Торговый центр, ремонтные доки - традиционная специализация портовых городов. Но кроме этого славен город Артал многочисленными конструкторскими бюро и мощным кораблестроительным заводом. Поэтому была надежда повстречать интересные образцы и закаленных космолетчиков, и гигантов конструкторской мысли, и бойцов, и интеллектуалов.
Проделав экскурсию по городу и пешком, и в такси-гравилете, мы возвратились к порогу нашей гостиницы. И тут увидели напротив заманчивую вывеску "Уютная беседка". Решили посетить ее. "Беседка" оказалась кафе-баром, действительно уютным. Здесь тоже было много пространства и воздуха, и много существ за столиками, расположенными по кругу. В центре - переливался всеми радужными цветами невысокий фонтан, стены помещения были увиты гармонично подобранными вьющимися представителями растительного мира планет с кислородной атмосферой. Здесь воздух благоухал. Здесь музыка звучала, негромкая, ненавязчивая, но что-то в ней было завораживающим и пьянящим.
Мы выбрали столик на двоих, тихонько уселись и заслушались, забыв о голоде и жажде. Минут через пятнадцать нас отвлекли: подошедший мужчина-кэррэ профессорского вида представился Тором, хозяином заведения и предложил: фирменный коктейль "Нектар", знакомство и покровительство. Вкус коктейля, конечно, соответствовал окружающей атмосфере!
- Молодые люди, вы у меня впервые и, похоже, впервые в городе и на планете. Путешествуете или приехали на работу? Почему я подошел? Вас музыка завораживает. Что из этого? Она завораживает не всех. Многие остаются глухи.
Глаза Тора, грустные и все понимающие, заинтересованно рассматривали наши лица, в голосе - искренность и дружелюбие. Несомненно, мы ему понравились, а он - нам, поэтому честно рассказали кое-что о себе.
- Мы изучаем разумных: их судьбы, характеры, жизненный опыт...
- Не думаете же вы, что чужой опыт может заменить человеку свой собственный?
- Мы думаем, если учиться только на собственных ошибках, не хватит самой долгой жизни, чтобы достичь чего-нибудь существенного.
- Очевидно, вы не всех подряд изучаете, каковы критерии отбора, расскажите, если хотите, чтобы я вам помог.
- Мы хотим, очень хотим, чтобы вы нам помогли, поэтому расскажите о себе, пожалуйста.
- Поверьте, я не интересен, здесь бывают гораздо более достойные...Да вот же, за столиком слева.
Мы с Ланой дружно повернули головы в указанном направлении.
Столик на четверых занимал человек довольно высокого роста, плотного телосложения. Его глаза скрывались между черными кустистыми бровями и толстыми румяными щеками. Пышные седые усы спускались почти к уровню груди. Бритая голова, сидящая на короткой, мощной шее, украшена длинным чубом, произрастающим на макушке (оселедцем), какие носят военные родом с аграрной планеты Дана, славной достижениями планетарной инженерии. Его огромная ладонь ласково поглаживала кварту пива, лицо изображало глубокую задумчивость. Одежда выказывала принадлежность ее хозяина к сословию звездолетчиков.
- Я готов прямо сейчас вас познакомить,- настойчиво предлагал Тор.
- Но он так погружен в себя...- беспокоилась Лана.
- Ничего, я знаю, как вернуть его к действительности, - успокоил Тор. Неуловимым движением руки хозяин заведения сменил звучащую мелодию.
Сосед слева вышел из состояния задумчивости и стал проявлять интерес к окружающему миру. Он окинул зорким взглядом "Беседку", жестом руки поприветствовал кого-то знакомого на той стороне фонтана, повернул голову в нашу сторону, увидел Тора и поздоровался:
- Будь здоров, старина Тор!
- Здравствуй и ты, Семенович! И при этом удели немного времени моим молодым друзьям, если можешь.
Глаза Семеновича из-под кустистых бровей просканировали меня карим лучом, потом довольно продолжительное время задержались на Лане. Очевидно, взгляд их был горяч, потому как моя подруга вспыхнула и зарделась прозрачным розовым светом.
- Я могу, - сказал он ласково.
Мы пересели за столик Семеновича, а Тор, извинившись, покинул нас для того, чтобы заняться своими неотложными делами.
Мы стали знакомиться и угощаться, поскольку стол быстренько был накрыт всевозможными яствами, напитками и цветами.
Наш новый знакомый Иван Семенович Чумак оказался капитаном вольного торговца "Старый вол". Он бывший первый пилот "Грозного" - крейсера военно-космического флота союза Звездного Кольца. На данный момент ему исполнилось 173стандартных года, и он был холост.
Мы горели желанием услышать побыстрее и побольше от этого бывалого человека всевозможных рассказов, историй. Но он, как ни странно, оказался почти целомудренно скромным, отговаривался отсутствием красноречия и обыденностью своей судьбы. Напротив, сам хотел узнать о нас побольше: чем живет наше поколение, как воспринимает их - стариков. Чувствовалось, что не в последнюю очередь его интересовали и мои взаимоотношения с Ланой. Его манеры были изысканы, голос обволакивающим и бархатистым, глаза сияли теплым светом, когда он обращался к ней. При этом мне, почему-то, становилось немного не по себе.
Увлекшись беседой, мы не заметили, когда за столом появился четвертый человек, и как долго он слушал нас. Его голос вклинился в наш разговор неожиданно:
- Приятно любезничать в веселой компании под музыку Торреаниэ...Контракты и грузы - удел Пименовича. Напитки, яства, музыка и красавицы - это для Семеновича, - грустно произнес вновь прибывший, высокий худощавый мужчина. Он был коротко стрижен, когда-то черноволос, теперь же в волосах преобладала седина. Взгляд серых глаз из-под густых бровей спокойно и обстоятельно разглядывал нас.
Тут же состоялось наше знакомство с Иваном Пименовичем Терпиголовой - штурманом и старшим помощником капитана "Старого вола", бывшим главным навигатором "Грозного", и мы продолжили трапезу и беседу вчетвером.
По мере увеличения количества поглощенных напитков мы чувствовали себя в компании старых космических волков (или волов?) все более и более по-свойски. При этом наша группа вполне естественным образом постепенно разделилась на две пары собеседников, которые вели свои разговоры, независимо одна от другой.
Иван Семенович с Ланой нашли общий язык и продолжили пленять друг друга. Я же вступил в обстоятельный неторопливый разговор с Иваном Пименовичем.
Мне удалось узнать, что капитан и штурман ровесники, однокашники по Земному Офицерскому Училищу и сослуживцы. За плечами у них многие годы боевой жизни плечом к плечу. Войны с берсерками ощутимо опалили их молодость. Во цвете лет на их долю досталось тоже немало испытаний на этой войне. Друзья (кстати оказывается их было трое Иванов) одновременно вышли в отставку и приобрели старенький корвет дракландской постройки со снятым вооружением для того, чтобы заняться предпринимательской деятельностью, которая в основном состояла в перевозке грузов, а иногда и пассажиров. Изредка они пытались совершать и торговые операции, но особенно преуспеть в торговле им до сих пор не удавалось (наверное отсутствовала соответствующая жилка). Тем не менее, они определили статус своего корабля - вольный торговец.
Я, в свою очередь, рассказал о нас, о наших интересах, планах, о цели прибытия на планету и о рекомендации Тора.
Упоминание о рекомендации Тора оказалось немаловажной деталью. После него мой собеседник проникся к нам значительно большим доверием и даже некоторым уважением. В результате мне удалось убедить его в том, что их история, судьба, жизнь, запечатленные нами, принесут пользу молодым, тем, кто будет после нас. Иван Пименович согласился, что надо бы поделиться опытом, рассказав о нем именно нам с Ланой. Но:
- Но Свет мой, я мрачен и неразговорчив, чрезмерно ироничен, из меня рассказчик никакой. Не сможет это сделать как следует и Семенович, он отвлечется на второстепенные детали, запутается во времени, сам на себя рассердится за это и вспылит, как ребенок. Он тоже не рассказчик. Как же нам недостает третьего Ивана!
Лане также удалось продвинуться в разговоре с Иваном Семеновичем до этой точки (или многоточия) - третий Иван. После чего что-то вроде тучки омрачило лицо оптимиста.
Тут капитан и штурман встретились глазами - два луча, горячий карий и холодный серый через пространство над столом параллельно протянулись, соединяя мысли, соединяя чувства, соединяя память... Разговор прекратился. Минута молчания? Похоже.
Потом нам объяснили, что третий Иван - это Иван Родионович Закревский, бортмеханик, друг и соратник. Он, шутник и балагур, большой любитель Торовых коктейлей, не может больше наслаждаться ими. Но ...
- Но говорить он может! - восклицают старики в один голос.
Скупая слеза выкатилась из глаза и прочертила мокрый след на щеке капитана. Более уравновешенный Иван Пименович, сказал, что сию же минуту попробует договориться с Родионовичем, чтоб он нас поразвлекал своими байками и отошел к фонтану. Поговорив там минут десять с кем-то по коммуникатору, Пименович вернулся к столу, снял с руки браслет-коммуникатор и вручил его нам:
- Этот прибор пусть побудет с вами на время нашего пребывания в этом порту. С его помощью будете связываться с бортовым компьютером "Старого вола". Называйте его Иваном Родионовичем. А нам с капитаном необходимо срочно заняться делами.
- Да, да, молодые люди, нам надо торопиться, но еще будем здесь встречаться, - подтвердил Иван Семенович, склоняясь к Ланиной руке.
Старики заторопились и быстренько покинули нас. На столе остался коммуникатор в виде массивного серебристого браслета. Он пришелся мне по руке.
Возвратившись в гостиницу, мы бросили жребий, в чьей комнате обосноваться. Выиграла моя комната. В ней мы и устроились.
Я активировал браслет.
- Добрый вечер, уважаемые, - поприветствовал он нас. - Вы Свет и Лана?
- Да.
- Будем знакомы: я ныне - бортовой компьютер вольного торговца "Старый вол", а в прошлом - механик этого звездолета. Имя мое - Иван Родионович Закревский.
- Как это? Как это? - опешили мы.
- Рассказать об этом?
- Рассказать! Рассказать!
- Эта история произошла 19 лет назад...
Первая байка
Иван Закревский, механик вольного торговца "Старый вол", на ремонтной стоянке космопорта Явь на планете кэррэ Ява завершал подготовку звездолета к полету. Его друзья и компаньоны, пилот Иван Чумак и штурман Иван Терпиголова, выполняли свою долю работы в городе - искали заказчиков на перевозку грузов или, на худой конец, не слишком нуждающихся в комфорте пассажиров.
Они, трое соратников - отставных офицеров космического флота союза Звездного Кольца, на чудом накопившиеся за время службы деньги приобрели старый корвет дракландской постройки со снятым вооружением, привели его в состояние, пригодное для пилотирования человеческими особями и занялись предпринимательской деятельностью. Трое совладельцев, составляли весь экипаж своего судна, поэтому работы хватало, а настоящей прибыли - увы, ведь предприниматели только-только начинали набираться коммерческого опыта.
На Яве подобные сделки, как правило совершались в специально созданном для этого месте, именуемом Рынок контрактов. Там сейчас и пытались найти выгодных клиентов капитан и штурман.
Закревский, невысокий, худощавый мужчина, гладко бритый, с короткими седыми волосами, когда-то русыми, был большой любитель поговорить. Поэтому сейчас он общался толи сам с собой, толи с неживыми объектами своих трудов. И не заметил, как рядом с его торговцем появились трое: два молодых огромных парня, похожих между собой, и полный, изыскано одетый мужчина средних лет.
- Эй, на борту есть кто?! - Закричал один из молодых.
- Ну конечно есть, коли открыты люки, - отозвался механик, шустро спускаясь по трапу.
- Кто вы такие и зачем здесь? - сурово спросил звездолетчик, поскольку никто из троицы не приглянулся ему с первого взгляда.
- Мы заказчики и выгодные притом, поэтому будь вежлив и проведи нас к хозяину немедленно, - довольно высокомерно отвечал старший.
- Вот я и есть хозяин, мне и говорите, сейчас же, что вам нужно,- ответил Закревский, прямо в лицо полному мужчине направив холодные голубые глаза. И у того глаза смотрели прямо и очень, очень честно, но что-то в глубине их не нравились таки Ивану.
- Нам нужен транспорт для перевозки груза и пассажиров, и разве не для этого эта старая лоханка здесь торчит? Давай зайдем внутрь, старина, и переговорим.
- Сейчас гостей не принимаю, не готов, не ждал.
- Ты что, перебираешь работой? Теперь такой сезон на Яве, что контракты на перевозки попадаются не часто, чтоб ты знал.
- Ищите перевозчиков, господа, на Контрактном рынке, как положено здесь честным предпринимателям,- отрезал механик и вернулся к своим делам, захлопнув люки перед незваными гостями.
Под вечер вернулись капитан и штурман с подписанным контрактом. Они подрядились доставить груз и троих пассажиров, его сопровождающих, на космическую станцию-лабораторию У410-21, одну из самых отдаленных от центральных густонаселенных областей Звездного кольца. В документе груз именовался лабораторным оборудованием, представляющим значительную научную ценность. Пассажирами были профессор-кибернетик Деви Цеппелин и его ассистенты Джон и Франклин Ролланы.
Рано утром началась погрузка контейнеров. За полтора часа грузовые трюмы были полностью заполнены. Почти сразу же после завершения погрузки появились пассажиры. Это были трое вчерашних гостей, с которыми механик повел себя так не гостеприимно. Но эти люди вели себя отменно вежливо, казалось оскорбленными себя не чувствовали. Экипаж и пассажиры перезнакомились, последние показали себя демократичными и непривередливыми.
Трое пассажиров, как и положено, заняли три малые каюты и на большее не претендовали. Профессор занимал отдельное помещение, а браться Ролланы довольствовались спальней одной на двух. Третьей каютой ученые пользовались как общим рабочим помещением. Основную часть времени троица отдавала научной работе: похоже на то, что кибернетики занимались интенсивными расчетами. Очевидно, эти люди были фанатично преданы своему делу и не могли позволить себе время пребывания в пути вычеркнуть из рабочего графика исследований. При этом оба ассистента не забывали поддерживать свою физическую форму на должном уровне, регулярно упражняясь с тренажерами. Профессор же, с целью отдыха отвлекаясь от научных трудов, предпочитал проводить время в общении с экипажем. Цеппелин преуспел в этом с капитаном и механиком, штурман же оказался сильно необщительным и разговорить его по-настоящему профессору не удавалось.
На борту "Старого вола" во время полета строго соблюдался "сухой закон". Расслаблялись же члены экипажа, предаваясь "насыщению" музыкой. Преобладали в их коллекции мелодии плавные, широкие, умиротворяющие. Этих меломанов звуки завораживали, опьяняли и восстанавливали им силы.
Манера общения небольшой команды звездолета между собой была не похожей на манеру, принятую в среде вольных торговцев - людей суровых, жестоких, циничных. Эти старики не употребляли в своей речи нецензурных выражений, обращались друг к другу на Вы и по отчеству, упуская имя: Семенович, Пименович, Родионович. Поэтому производили впечатление миролюбивых и простоватых людей, не приспособленных к полной неожиданностей и опасностей жизни космических бродяг. Такое несоответствие, конечно, не могло не заинтересовать. И профессор пытался разузнать об этом странном экипаже побольше.
Среди троих звездолетчиков капитан Иван Семенович Чумак отличался наибольшей вежливостью и куртуазностью. Невозможно было представить, что он оставит без ответа малейшее стремление пассажира к общению, конечно, если при этом поведение того будет отменно приличным. С него и начал свои исследования экипажа профессор Цеппелин, когда посетив каюту, отведенную для отдыха под музыку, называемую здесь "музыкальной шкатулкой", застал Семеновича расслабленным и умиротворенным.
Усевшись рядом в уютное кресло, кибернетик минут пять слушал или делал вид, что поглощен волшебными звуками. Потом же счел возможным потревожить меломана:
- Удивительно! Необыкновенно! Я умоляю Вас, господин капитан, объясните мне хоть что-нибудь!
- О чем Вы, профессор? О музыке? Что именно Вам объяснить?
- Эта музыка, конечно, - волшебство. Но я не наделен такой музыкальностью, чтобы предаваться ей, как Вы. Я надеюсь, Вы на меня за это не в обиде?
- Нет, не в обиде, но я сочувствую Вам, ведь Вы лишены такого наслаждения, о котором даже догадываться не можете. Но в этом нет ничего необычного, Вы не одиноки. Что же Вам объяснить?
- Вы и Ваши люди - необыкновенный экипаж для вольного торговца. И вообще, впечатление такое, что Вы для космоса не созданы и просто не должны были выжить здесь - в этом холодном, бесконечно пустом пространстве с Вашей чувствительностью и, простите, сентиментальностью.
- Я порой сам себе удивляюсь. Да... Но прожив 173 стандартных года, я больше двух третей из них отдал космофлоту, как и мои друзья.
- Как, Вы не просто гражданский перевозчик, но и военный человек?! Теперь я удивлен еще больше. Расскажите о себе и о своих друзьях: откуда Вы родом, о семьях, о подвигах.
- Родом мы с планеты Дана, открытой украинско-польской экспедицией во времена первой волны расширения жизненного пространства землянами в космосе. Планета не была пригодной для жизни, ее пришлось долго и упорно преобразовывать с помощью технологий терроформирования, разработанных киевскими учеными. Многие поколения землян трудились над этой планетой, а позже и поселенцы - данайцы продолжили работу по усовершенствованию климата, рельефа, экологической среды. По моему мнению, был создан настоящий шедевр.
Новую родину создавали по образу и подобию земных стран Украины и Польши: умеренный климат, сходный ландшафт: степи, леса и горы, соответственный растительный и животный мир. Люди много, очень много вложили в создание среды обитания. Кроме средств и времени, для этой великой цели были положены жизни целых поколений. Может потому, что созданный мир дорого обошелся, каждый данаец с большим трепетом относится ко всему, окружающему его. Все вредные производства с неусовершенствованными технологиями, разрушительные научные изыскания, военные учения и тому подобное данайцы выносят на непригодные для жизни или менее прекрасные планеты своей звездной системы.
В таком совершенном мире, среди любящих этот мир людей мы росли и дружили - три Ивана. Наш слух ласкала музыка природы, головы кружили ароматы душистых трав отчизны, глаза притягивала бездонная голубизна дневного неба и загадочное мерцание звезд на небе ночном.
Но мы не были оторваны от сообщества разумных других миров, не были изолированы в информационном пространстве. Отошли в далекое прошлое междоусобицы людей, войны между расами разумных признаны неразумными. Эра содружества и процветания рас Звездного Кольца дала возможность населяющим его миры существам достичь грандиозных успехов в созидании. Но в час нашей молодости закончилась благодатная эра. Армады боевых кораблей неизвестного происхождения начали атаковать звездолеты Звездного Кольца, космические станции-заводы, станции-лаборатории, а потом и планеты.
Враг не захватывал военные трофеи, не брал пленных, не колонизировал планеты, не вступал в переговоры, не выдвигал никаких требований. Он уничтожал живую материю во всех ее проявлениях! Это были корабли-роботы, названные позже берсерками. Создатели их до сих пор не известны.
Мы испугались за свою планету. Мы должны были ее защитить. Мы - сентиментальные, ранимые и возвышенные, любители музыки и природы, если не мы защитим то, что любим, то кто же? И мы отправились на Землю, что бы стать хорошими воинами, ведь лучшие военные учебные заведения были именно на Земле.
Во время учебы мы не разлучались. И воевали плечом к плечу.... Да, большая часть жизни отдана войне. Но не зря! О берсерках уже стали забывать, то ли они все уничтожены, то ли отступили...
- Так Вы, капитан, хорошо ознакомлены с берсерками! - воскликнул чрезвычайно заинтересованный профессор. - А ведь это представляет для меня научный интерес. Прошу Вас, поделитесь своими непосредственными наблюдениями и впечатлениями.
- Я не исследовал их, а воевал с ними. Могу только сказать определенно, что это враг не коварный, не злобный, а просто бесчувственный. Да оно и понятно, ведь, как известно, берсерк - не существо. Опережение было единственным способом победить в бою, поскольку неживой интеллект казался на порядки выше живых интеллектов самых умных представителей разумных существ, поэтому состязания в стратегии и тактике, как правило, вели к проигрышу.
- Но позвольте, капитан, искусственный интеллект давно и очень давно опередил в скорости мыслительной деятельности живой мозг!
- Конечно, достижения наших науки и технологий говорят сами за себя, профессор, - согласился Иван Семенович. - Но может создатели берсерков были умны и медлительны по сравнению с нами и со всеми известными нам разумными?
- Да, на данном этапе развития наших познаний о берсерках можно предположить и это, - вздохнул Цеппелин. - Очень жаль, что вы в процессе военных действий не брали пленных! Ведь должно было позаботиться о материале для изучения врага! Но этот камень не в Ваш огород, капитан, за это ответственны другие, более высокопоставленные и ответственные лица, - беспокоясь о том, чтобы не обидеть одного из спасателей живых миров, поспешил уточнить свою мысль Цеппелин.
- Ах, профессор, да каждый из нас, не высокопоставленных, понимал, что изучать врага очень нужно и очень полезно. Это классика военной науки... Но мы не располагали достаточным для этого уровнем практических возможностей. Мы пытались, ценой жизней пытались брать пленных, или может правильнее было бы сказать, захватывать толи военные трофеи, толи образцы для исследований.
На открытое, бесхитростное лицо Ивана Семеновича легла не тень обиды, а тень скорби и боли. Может он понес сокрушительные личные потери, ведь не даром же остался одиноким. А может величина души этого человека была такова, что вмещала вселенских размеров чувства: чувство ответственности за судьбы знакомых и незнакомых людей и существ, за сохранность планет, чувство боли за безвозвратно потерянные жизни, за не свершившиеся открытия, не завершенные дела, прерванные генетические линии и фамилии...
- Берсерки не били медлительными, это знают все, - продолжил тему Цеппелин,- я удивляюсь, глядя на Вас, такого меланхоличного, неторопливого человека, который даже музыку предпочитает плавную, неспешную, можно сказать, колыбельную. Как Вы могли участвовать в боях и побеждать на колоссальных скоростях современных средств вооружения и передвижения, при этом скорость берсеркеров называя недостаточной для того, чтобы победить нас и изничтожить?
- Нам приходилось превозмогать себя, свою природу и "переключать" свой организм на высокие скорости, почти мгновенную реакцию... Такое насилие над собой невероятно утомляет. Психологи нам помогали, сотрудничая с музыкантами создавали специальные музыкальные программы восстановления. И наибольшую помощь оказали нам кэррэ. Без этого такие, как я, быстро изнашивались и гибли, допуская ошибки и сбои. [Уточнить тех. средства для "переключения"]
- Вы и Ваши друзья - ветераны войны за жизнь во Вселенной, неужели уйдя в отставку, Вы оказались необеспеченными для спокойного отдыха после напряженных трудов и подвигов? Что заставляет людей рыцарского склада заниматься коммерцией, в почтенном возрасте продолжать рисковать собой в холодной космической бездне? Неужели сообщество разумных, их управленческие структуры столь неблагодарны к тем, кто защитил ныне существующую жизнь? - градом вопросов засыпал Чумака профессор Цеппелин, не переставая удивляться.
- Благодарны..., неблагодарны...
Неожиданно для расспрашивающего Чумак впал в задумчивость, как бы отстранился от собеседника, одновременно не сводя с него внимательного взгляда. Выдержав такую своеобразную паузу, Семенович решил попытаться объяснить профессору себя и своих друзей.
- В сообществе разумных разработана, внедрена и действует система социального обеспечения и защиты - пенсии, льготы и прочее. Но что же собой являет эта система? Благодарность? Нет! - Милостыню! За благодарностью не обращаются, о ней не просят и не доказывают свое право на нее! Благодарность приходит сама, сама разыскивает вас и благодарит тем, чем может.
Создана сложнейшая бюрократическая машина, совершенные информационно-технические средства. Мы все подвержены регистрации, на нас заведены досье. Наше здоровье, наши доходы и отсутствие доходов в любой момент видны заинтересованному глазу, заинтересованному в получении налогов, в безопасности управленческих структур, государственных и межгосударственных органов. Если мы нужны, нас находят. Если что-то нужно нам, никто нас не ищет, чтобы помочь... Вывод: благодарности нет!.. А милостыню мы не просим. Гордые. Мы одиноки и поэтому можем себе позволить быть гордыми в свое удовольствие... Но ради близких нам существ, если бы они у нас были, каждый из нас, не задумываясь, наступил бы на горло своей гордыне... Но довольно разговоров, мне пора заняться работой. Отдыхайте, профессор, - резко оборвал себя капитан и удалился.
Как видим, пассажиры, во всяком случае, один из них - главный, проявляли интерес к экипажу корабля. А что же экипаж к пассажирам? Экипаж интереса явного не показывал, но приглядывался, задумывался. На досуге в своей теплой компании Иваны делились наблюдениями и впечатлениями. Они старались найти ответы на ряд возникающих вопросов: кто такие? Кого представляют? В чем состоит их настоящий интерес? Почему направляются к самой отдаленной станции У410-21? И главное - почему имена, научные интересы этих ученых не освещаются ни средствами массовой информации, ни в специальных научных изданиях? Иваны занимались целенаправленными поисками упоминаний о своих ученых пассажирах в универсальных и всевозможных специализированных информационных сетях, но все безрезультатно.
Пименович не склонен был к доверию категорически:
- Нас трое - их трое... Нужно быть начеку. Молодые поддерживают спортивную форму. Не кажется ли вам, что физическим упражнениям эти ученые молодцы отдают больше времени, чем умственной гимнастике? Профессор изображает общительного балагура, но при этом ничего о себе не выбалтывает... Темы ваших с ним разговоров, Семенович, не отличаются разнообразием, не находится у вас общих интересов для обсуждения ни политических, ни технических, ни философских, ни других, кроме сведений из наших биографий. Ты не пробовал в разговорах проявлять инициативу и расспрашивать о них самих как о личностях или об их научных изысканиях, ведь увлеченных своими идеями, исследованиями ученых мужей хлебом не корми, но дай поговорить о деле всей их жизни - о той области науки, которой они занимаются?
- Я пытался, - рассказывал Семенович, - но мне дано было понять, что их "кибернетическое дело всей жизни" - не моего ума дело (вояки средних чинов, выходца из земледельческой цивилизации).
Родионович, зная за собой такой недостаток как разговорчивость, старался вообще всячески избегать общения с пассажирами. Внутреннее чутье с первых минут знакомства заставило его насторожиться. И это чувство настороженности не покидало его с момента принятия на борт научной троицы с их грузом.
Этот груз, упакованный в герметические контейнеры, стал предметом навязчивого интереса для механика. Выполняя свои профессиональные обязанности, он регулярно проверял состояние корабля во всех его отсеках, проверял механизмы, обшивки, атмосферу, воду, продукты питания, все, что могло бы сигнализировать о всевозможных неисправностях. Грузовой отсек Родионович посещал ежедневно, внушив пассажирам, что так он поступает всегда в подобных рейсах, дескать, рутинная работа недалекого "технического исполнителя", к тому же приученного к армейской дисциплине.
Навигатор на этом судне исполнял также обязанности связиста. "Старый вол" только казался затерянным в холодном космическом пространстве мизерным осколком приватной коммерческой инициативы. На самом деле Пименович старался поддерживать регулярную связь с навигационными станциями цивильного космоплавания, как того требовали правила безопасности и чувство самосохранения путешественников по бесконечности. Кроме того, старый штурман использовал и старые личные знакомства в среде военных навигаторов и связистов. Ведь он продолжал оказывать помощь станциям слежения космического флота Звездного Кольца информацией о состоянии путей следования вольных торговцев, о встречных и поперечных знакомцах и незнакомцах.
Не раздобыв ничего в общедоступных информационных сетях о своих пассажирах, Иваны, посоветовавшись, решили обратиться за помощью к военным разведчикам. Что и поручено было сделать Ивану Пименовичу. И закодированный запрос был послан. Мгновенного ответа, конечно, не последовало, нужно было ждать.
При выходе из гиперпространства экипаж звездолета надеялся получить ответы на свои вопросы, заданные военным разведчикам. Чумак же продолжал усыплять бдительность подозреваемых, изображая простоватого Ивана Селяниновича.
Между тем по истечении трех недель пребывания в гиперпространстве пассажиры начали заметно проявлять признаки усталости от закрытого пространства корабля. Они старались больше времени проводить за пределами отведенных им кают. Экипажу все чаще приходилось сталкиваться с пассажирами в коридорах и рабочих помещениях. Братья Ролланы надоедали Родионовичу предложениями оказывать помощь в обслуживании механической части, в поддержании чистоты и порядка на борту, капитану предлагали себя в качестве дневальных. Профессор всячески пытался наладить общение со штурманом, вникнуть в таинство прокладываемого маршрута. Справляться с этим всплеском активности пассажиров Иванам становилось все труднее и труднее. Хорошо было то, что посторонние не могли самостоятельно открывать двери и люки, поскольку все они были снабжены замками, которые открывались с помощью генетического кода. Но они по пятам преследовали членов экипажа, в самой вежливой форме нарушая установленный порядок на звездолете.
- Командир, сложившийся режим на борту нас чрезмерно утомляет, а в такой неопределенной и подозрительной ситуации нам бы поберечь силы для возможного противостояния "три на три" с молодыми и спортивными противниками, - высказался, наконец, прямо Иван Пименович.
- Да, наша вежливость и деликатность перешли уже в мягкотелость и бесхребетность, - поддержал Родионович.
- Что предлагаете конкретно? - спросил Чумак.
- Просто запереть их в пассажирском отсеке, - отрубил механик.
- Без объяснения причин?
- Объявить военное положение!
- В мирное время?
- В связи с приближением к изученной границе Союза Звездного Кольца.
- Я предлагаю без объяснения причин просто погрузить их в анабиоз, внезапно это сделать во время сна, - все больше хмурясь, вклинился в диалог штурман.
- Но это произвол, мы не разбойники! - возмутился командир.
- Хочешь дождаться произвола на наши головы и шкуры? - спросил Пименович.
- С нами справиться им можно только внезапно, а мы начеку, - гнул свою линию командир.
- Это начеку изматывает нас, а мы уже не молоды и в момент открытого противостояния силы могут изменить нам, - убеждал рассудительный Иван Пименович.
- Перед скачком из гиперпространства я прикажу пассажирам не покидать своих кают до особого распоряжения в связи с опасностью для их здоровья, - поставил точку командир.
И с пассажирами продолжали обходиться по-прежнему, либеральничая, не показывая виду, что в чем-то их подозревают.
Так прошла еще пара недель. До выхода из гиперпространства оставалось трое суток. Штурман занялся подготовительными работами, которые в основном состояли в том, чтобы подготовить себя, отточить мыслительные способности, быстроту реакции, подготовиться к усиленной концентрации внимая и пр.
Цеппелин посетил рабочее место штурмана. Его лицо лучилось доброжелательной заинтересованностью.
- Господин Пименович, скоро ли мы покинем это черное гиперпространство? Признаюсь, неимоверно соскучился по звездам.
- Наберитесь терпения, профессор, еще на пять суток, и берегите здоровье, прыжок для организма будет не сладок.
- Но вошли мы в него довольно легко.
- Дорога длинная, и мы, поэтому долго пребывали в гиперпространстве, а это, скажем прямо, не желательно для живого организма. Ослабленный неестественной для него средой, он тяжелее переносит второй прыжок, чем первый. Вот так. Такие еще минусы имеет столь длинный перелет. А мы с вас за это неудобство дополнительной платы не взяли. Такие мы простофили. А настоящие коммерсанты не упустили бы ни одной составляющей при формировании цены перевозки, ведь экипаж, уже не молодой, кстати, тоже подвергается вредному воздействию длительного пребывания в гиперпространстве.
- Но при подписании контракта мы, по-моему, не проявляли особой прижимистости, поэтому нашей вины в сложившейся ситуации я не вижу! - воскликнул профессор.
- Я говорю не с целью обвинить вас, - объяснил штурман, - а просто по доброте душевной рекомендую больше времени проводить в покое в своих каютах для сохранения сил, которые понадобятся для преодоления перехода в мир, естественный для нас.
- Благодарю вас, поскольку я не молод и не тренирован, то к вашему совету обязательно прислушаюсь. А вот мои молодые коллеги могут пренебречь.
- Молодость беспечна, но вы своим подчиненным можете ведь приказать.
- О, это не мой стиль руководства! Вряд ли я смогу...
"Вряд ли ты захочешь", - мысленно ответил штурман, только мысленно.
Таким образом, удалось избавиться от назойливости Цеппелина. Он перестал покидать свою каюту, где пребывал главным образом в лежачем положении. Ролланы активности не поубавили.
За двое суток до выхода из гиперпространства близнецы не отходили от механика. При посещении грузового отсека они вдруг изъявили желание взять с собой небольшой контейнер своего груза, что бы достать срочно понадобившийся для работы лабораторный прибор.
- Вскрывать, перемещать, трогать груз во время полета строго запрещено правилами космических грузоперевозок, - резко возразил Родионович.
- Но это, если груз перевозится без сопровождения. Понятное дело, чужого трогать нельзя. Этот же груз - наша собственность, и нам он необходим прямо сейчас, - доказывал Джон.
- Неужели не понятно, что расположение груза, распределение его массы не случайно и от этого зависит безопасность полета, - объяснял Родионович.
- Ах, не преувеличивайте, этот маленький контейнер так легок, что не сделает погоды! - твердил Джон Роллан упрямо.
Франклин же просто протянул руку и взял. Чем ему могло помешать сделать это несогласие немолодого и безоружного человека?
Родионович незаметно нажал кнопку на браслете- коммуникаторе, что означало тревогу. В тот же момент события, происходящие в грузовом отсеке, привлекли внимание командира и штурмана. На их дисплеях изображение грузового отсека приобрело тревожную ярко мигающую рамку, включился звук и они стали свидетелями развивающегося инцидента.