Аннотация: Фанфик на "Таинственный остров" Жюля Верна
На Самиздате несколько лет назад обсуждался вопрос как могли ночью в темноте Сайрес Смит и Герберт Браун подняться на вершину горы Франклина и живыми спуститься обратно.
Это один из самых фантастических моментов в книге.
Чем тут мог помочь капитан Немо совершенно непонятно.
.. Затем, по мере расширения кратера, появилось созвездие Рыб, Южный Треугольник и, наконец, почти на самом полюсе мира, блестящий Южный Крест - Полярная звезда Южного полушария. Было около восьми часов, когда Сайрес Смит и Герберт достигли верхнего гребня горы на вершине конуса.
Мрак стоял такой полный, что было невозможно окинуть взглядом площадь в две мили. Была ли эта неведомая земля окружена морем или она примыкала с запада к какому-нибудь материку? На этот вопрос еще нельзя было ответить. На западе ясно обрисовывалась полоса облаков, еще более подчеркивая темноту, и взор не мог определить, сливается ли море с небом.
Но вдруг на горизонте появилось бледное пятно света. Оно медленно опускалось, по мере того как облака поднимались к зениту.
Это был тонкий серп луны, уже готовой закатиться. Но ее света было достаточно, чтобы четко обрисовать линию горизонта, не закрытую теперь облаками. Инженеру удалось заметить ее мерцающий отблеск на ледяной поверхности горы заслоняющей вид на запад.
Последний луч ночного светила угас в облаках.
Сайрес Смит схватил Герберта за руку: - "Рассмотрим всё завтра - надо спускаться!"
Но спуск был короткий и несчастный - пройдя срвсем немного шагов Сайрес Смит вдруг почувствовал пустоту под ногой и с криком полетел вниз по склону.
Несколько раз перекувыкнувшись с размаху приложился о глыбу камня и на несколько минут утратил чувство реальности.
Поэтому не видел и не слышал Герберта с криком: - "Мистер Сайрес!", скатившегося мимо по склону и затормозившего в нагромождениях каменных обломков распоров ладонь и сломав руку.
Инженер приходя в себя пошевелился и невольно застонал от пронзивший ступню его правой ноги острой боли.
Невзирая на ободранные руки и ноги, садины, ушибы и стекающую по голове кровь, Смит постарался с поврежденной ногой выползти из глыб между которых застрял, на ровное место.
Тогда вспомнил о Герберте и хрипло окликнул его.
Ответа не было и это встревожило инженера больше своего плачевного состояния.
Герберту пришлось ещё хуже - будучи лёгким он летел и катился по каменной осыпи гребня кратера, ниже и дальше, совершенно ободравшись всем телом до крови, изодрав всю одежду и не терял сознание сломав руку.
Вслипывая и плача от боли в сломанной и кровоточащей руке Герберт мучительно карабкался снова вверх в гору на зов Сайреса.
Добравшись на звук его голоса до лежавшего возле глыб камней инженера Герберт вскрикнул: -"Мистер Смит, Вы живы?!"
- "Да, мой мальчик! - ответил Смит, - что с тобой?"
- Рука, сломана рука!
- А Вы, мистер Смит, - что с Вами?
- У меня нога, мальчик мой, и до утра нам не двинуться с этого места!
- Может покричим, мистер Смит, и нам придут на помощь?
- Я думал об этом, но мы не можем подвергать такой же опасности наших друзей!
- Нам придется ждать утра!
- Что у тебя с рукой?
- Сломана и кровь льётся, - ответил Герберт.
Ощупью в темноте инженер Смит перевязал останавливая кровь руку стонущего Герберта и погрузился в мрачные размышления проклиная свой порыв ночного восхождения на гору.
Под равнодушными яркими южными звёздами пришлось устраиваться на ночлег среди вулканических камней.
Несчастные калеки стараясь беречь сломанные ногу и руку устроились в углублении между каменных глыб стараясь укрыться от ночной прохлады и ветра и согреться друг другом.
Вскоре их стал бить озноб.
Герберт тихо плакал от дергающей боли в распухшей руке, и только вздрагивал когда слышал хриплые стоны временами впадающего в забытье инженера.
Остальные путешественники забеспокоились продолжительным отсутствием инженера Смита и Герберта Брауна когда зашла луна и опустилась полная темнота.
Прошло два часа, отсутствующих всё не было.
Наб и Пенкроф поочередно кричали в темноту призывая мистера Смита и Герберта.
Пенкроф и Наб порывались идти на поиски несмотря на полную темноту.
Сохраняющий трезвую голову и рассудительность Спилет настоял подождать ещё полчаса и за это время насобирать сухих веток для факелов.
Вооружившись факелами, которые неважно горели и дымили на ветру поднявшемся с наступлением темноты, Спилет, Пенкроф и Наб вышли на поиски пропавших за час до полуночи.
Карабкаясь по каменным склонам, осыпям и ямам в трепещущем на ночном ветру слабом свете факелов, журналист, моряк и слуга ужасались как здесь могли пройти в темноте инженер и Герберт и преисполнялись самыми мрачными предчувствиями.
Каждые десять минут останавливались и Пенкроф и Наб поочерёдно кричали призывая инженера Смита и Герберта и долго прислушивались в ожидании ответа.
Пенкроф проклинал себя, что позволил уйти инженеру и Герберту в ночную темень.
Поднявшись на ровную площадку, где можно было идти рядом вдвоём, после некоторого колебания и обсуждения повернули по склону горы налево на запад, поскольку журналист напомнил что пропавшие путники поднимались до захода луны и вряд ли повернули на восток в полную темень.
Но вскоре уперлись в сплошные скалы и осыпи, и покричав и не дождавшись ответа, а также не найдя никаких следов прохода путников, повернули обратно, направо вокруг вершины второй горы.
Топ, собака инженера тоже ничем не мог помочь - найти след на голых скалах и каменных осыпях, сам с трудом следовал за людьми.
До рассвета совсем измучились тревогой и трудными поисками, факелы давно закончились и пришлось остановиться на относительно ровном месте и только кричать совсем охрипнув, в надежде, что пропавшие отзовутся.
На рассвете сообща решили Спилету и Пенкрофу оставаться на месте, а Набу подняться на гребень и оттуда обозреть склоны горы.
С первыми проблесками рассвета Наб вскарабкался на гребень и когда лучи восходящего солнца озарили восточные склоны горы с криком: - "Масса Смит!", помчался вниз рискуя сломать голову.
Пенкроф и Спилет заметив направления спуска Наба отправились по склону в ту же сторону, снова поражаясь как тут могли пройти в ночной темноте инженер и Герберт.
К лежащим в бреду и беспамятстве между скал инженеру и мальчику, Наб и Пенкроф со Спилетом подошли одновременно.
С радостью убедились, что Сайрес Смит и Герберт живы, просто потеряли много сил и не слышали призывов.
Но положение было отчаянное - Гидеон Спилет используя весь свой врачебный опыт осмотрел Смита и Герберта и определил кроме переломов ноги и руки ещё сотрясение мозга у инженера и треснувшие ребра у обоих.
Воды с собой ни у кого не было, а раненые очень страдали от жажды.
Герберт ещё мог самостоятельно идти, но инженера Смита надо было нести, а на руках настолько мучительно, что сразу пришлось от этого отказаться.
У обоих сильно распухли сломанные нога и рука, инженера мутило и тошнило.
Несмотря на отвратительное состояние инженер смог принять участие в обсуждении дальнейших действий и настоял на продолжении Спилетом, Пенкрофом и Набом восхождения на вершину вулкана.
На протесты Спилета инженер ответил: - "Дорогой Гидеон!
- От того что вы сможете увидить сверху зависят все наши действия!
- Наб совершенно не хотел оставлять своего хозяина хоть не надолго, но Смит настоял на своём указывая, что ему достаточно помощи Герберта.
Было уже 7 часов утра и яркое солнце заливало своими лучами склоны горы, когда трое здоровых путников продолжили восхождение на вершину вулкана до которой было несколько сот футов по прямой.
Споро поднявшись при дневном свете на вершину второй горы все трое начали внимательно оглядывать горизонт и подножие горы в поисках признаков присутствия человека.
На востоке и юге таковых не обнаружилось.
А вся северо-западная часть горизонта была закрыта громадным массивом третьей горы, зелёной внизу, серо-черной посередине и с ослепительно сверкающей в лучах низкого утреннего солнца золотисто-розовой заснеженной остроконечной вершиной.
Пока Гидеон Спилет достав записную книжку и карандаш зарисовывал очертания береговой линией и другие ориентиры на местности, Пенкроф и Наб вглядывались в окружающую пустыню, в тщетной надежде увидеть признаки человеческой цивилизации и найти помощь для инженера и Герберта.
Наб первым случайно заметил какие-то веревки на внутренних склонах кратера вулкана на восточном гребне которого они стояли и тронув за плечо Пенкрофа указал ему на них вниз.
- Что это?
- Пенкроф острым взором моряка разглядел оболочку и веревки оплётки воздушного шара и воскликнул: - "Вот как, мистер Спилет!
Это наш воздушный шар сюда унесло!
Если бы мистер Смит был здесь с нами, он бы сказал нам что с ним делать!"
Спилет в порыве чувств схватил Пенкрофа за руку и треся её закричал: - "Я сам скажу, что делать с шаром!
Мы спасены!
Надо спуститься вниз и из верёвок и оболочки шара сделать носилки для Сайреса Смита!"
Потратив полчаса часа на спуск в кратер вулкана, где воздушный шар частью зацепился веревками оболочки за скалы, частью лежал погрузившись в пронзительно зелёной воде озерца в центре кратера, трое путников больше часа доставали и резали самодельным ножом из ошейника Топа оболочку и веревки шара.
Потом тяжело нагруженные медленно поднимались на гребень вулкана и спускались к раненым товарищам.
Одного взгляда на инженера Смита и Герберта было достаточно чтобы понять как вовремя они вернулись с материалом для носилок.
Сайрес и Герберт выглядели очень плохо, раненые конечности распухли, оба страдали от жажды, а найденная зелёная вода в центре кратера оказалась непригодна для питья, с горько-соленым вкусом.
Мало сказать с каким нетерпением ждали Сайрес и Герберт возвращения разведчиков с вершины горы.
Описав инженеру Смиту увиденное с горы, журналист продемонстрировал зарисовки местности из своей записной книжки и указал направление на замеченный сверху дым в верховьях стекающего с горы ручья с блестевшей на солнце водой.
Сообща решили идти туда.
Совместными усилиями моряка и военного корреспондента с Набом быстро смастерили носилки для инженера и перевязь для сломанной руки Герберта и поспешно тронулись в обратный спуск с горы.
Герберт потерял свою обувь когда катился по каменной осыпи и Пенкроф смастерил для него из оболочки шара и распущенных верёвок подобия мокасин.
На распухшую сломанную ногу инженера Смита его ботинок вообще не налазил и ногу примотали и закрепили к одной из палок с которыми поднимались в гору.
Сначала носилки со Смитом несли Наб и Пенкроф, потом Спилет сменил Пенкрофа, а Пенкроф Наба.
Как ни старались, а всё же растрясли инженера и его стало мутить и рвать.
Пришлось несколько раз делать остановки к большому облегчению Герберта Брауна, который крепился, но сломанные рука, ключица и ребра, с трудом позволяли ему самостоятельно идти.
Благо выручала со знанием дела сделанная журналистом перевязка.
Так медленно и тяжко спустились к подножию горы и не испытывая уже никаких чувств кроме усталости напрямую пошли между скал к желтоватому дыму поднимающемуся над блестевшим впереди ручьем.
Топ доселе порывавшийся охотиться на встречающихся животных не проявлял беспокойства.
При приближении к источнику дыма все почувствовали резкий сернистый запах и очнувшийся на носилках инженер Смит успокоил всех что нечего бояться.
Впереди действительно оказался дымившийся жёлтым дымом с сернистым запахом родник с маслянистой на вид и на ощупь теплой водой.
А невдалеке в гуще зелёных зарослей протекал чистый ручей прозрачной пресной воды, ниже в него вливался постепенно растворяясь дымящийся родник.
В первую очередь все утолили жажду и сделали мокрые холодные компрессы на распухшие сломанные конечности инвалидов.
Смит и Спилет знали о целебном действии серных источников и решили разбить лагерь здесь, оставшись втроём с Гербертом, а Набу и Пенкрофу с Топом отправляться на охоту.
.. ..
Ниже следуют исходные данные для фанфика и оригинальный текст "Таинственного острова" Жюля Верна в переводе на русский.
Сайрес Смит, уроженец Массачусетса, был и первоклассным ученым. Правительство Соединенных Штатов поручило ему во время войны управление железными дорогами.
Это был худой, костлявый и сухопарый человек, с коротко остриженными седеющими волосами и густыми усами. Ему было около сорока пяти лет. Его характерная голова со сверкающими глазами и редко улыбающимся ртом - голова ученого и практика - напоминала изображение на древней медали или монете.
Гедеону Спилету было не больше сорока лет. Это был высокий мужчина со светлыми, чуть-чуть рыжеватыми бакенбардами и спокойными, живыми, все замечающими глазами. Эти глаза принадлежали человеку, привыкшему сразу схватывать все детали окружающего.
Крепко сколоченный, он закалился благодаря пребыванию во всех климатах, как закаляется клинок от холодной воды. Уже десять лет Гедеон Спилет был официальным корреспондентом "Нью-Йорк Геральд" и занимал его столбцы не только сообщениями, но и рисунками, ибо он владел карандашом не хуже, чем пером.
Этот смельчак был негр, родившийся в поместье родных инженера; его мать и отец были рабами, но Сайрес Смит, убежденный сторонник освобождения негров, уже давно дал ему вольную. Получив свободу, бывший раб не захотел расстаться со своим господином, готовый умереть за него. Это был парень лет тридцати, сильный, ловкий, проворный, спокойный, кроткий и сообразительный. Он отличался большой наивностью, услужливостью и добротой и постоянно улыбался. Звали его Навуходоносор, откликался же он на сокращенное Наб.
В этот день к Сайресу Смиту подошел на улице человек, до тех пор не известный инженеру. Это был моряк по имени Пенкроф, мужчина лет тридцати пяти - сорока, крепко сложенный, загорелый, с живыми, часто мигающими глазами и приятным лицом. Пенкроф был уроженец Северной Америки. Он объехал все моря на свете и пережил все необычайные приключения, какие только могут выпасть на долю существа о двух ногах. Следует добавить, что это был человек весьма предприимчивый, готовый на любой риск и ничему не удивлявшийся. В начале года Пенкроф приехал в Ричмонд по делам вместе с пятнадцатилетним мальчиком, сыном своего капитана, Хeрбертом Брауном из Нью-Джерси, которого он любил, как родного сына.
Противоположный берег имел вид обширной бухты, южная часть которой заканчивалась острым выступом, лишенным всякой растительности и казавшимся совершенно пустынным. Этот выступ соединялся с берегом прихотливо изрезанной полоской земли и примыкал к высоким гранитным утесам. На северной стороне бухта, наоборот, расширялась; берег, более закругленный по очертаниям, тянулся с юго-запада на северо-восток и заканчивался продолговатым мысом. Расстояние между этими двумя крайними точками, на которые опиралась дуга бухты, составляло около восьми миль. В полумиле от берега был расположен островок, похожий на сильно увеличенный остов какого-то огромного китообразного. Поперечник его в самом широком месте не превышал четверти мили.
Побережье против островка было покрыто песком и усеяно черноватыми скалами, которые в эту минуту вследствие отлива постепенно выступали из воды. На втором плане виднелось нечто вроде гранитного вала высотой не менее чем в триста футов, отвесные склоны которого венчал причудливой формы гребень. Этот вал тянулся на расстоянии трех миль и неожиданно обрывался с правой стороны, заканчиваясь срезанной гранью, которая казалась отесанной руками человека. Слева, над мысом, эта стена разветвлялась на множество призматической формы отрогов. Состоявшая из утесов и осыпавшихся камней, она постепенно снижалась, соединяясь продолговатой грядой со скалами южной стрелки. На верхнем плато берега не росло ни единого деревца. Это было обнаженное плоскогорье, вроде того, что возвышается над Капштадтом на мысе Доброй Надежды, но меньшее по своим размерам. Так, по крайней мере, казалось с островка. Зато справа и сзади срезанной грани вала виднелось достаточно зелени. Без труда можно было различить смутные очертания высоких деревьев, сливавшихся в необозримые леса. Эти зеленые заросли радовали глаз, утомленный резкими очертаниями гранитного вала. Наконец на самом заднем плане, выше плато, в северо-западном направлении на расстоянии не меньше семи миль ярко белела вершина, озаренная лучами солнца. Это была снеговая шапка, украшавшая далекую гору.
(Местное время 06 - 06:30, только лишь недавно << Теперь же Пенкроф, который, как истый моряк, хорошо видел в темноте, смутно различал на западе очертания гористого берега. Царящий вокруг мрак не позволял определить, к какой системе островов - простой или сложной - принадлежит клочок земли, на котором находились Спилет и его спутники. Покинуть его было почти невозможно, так как он был окружен морем. Приходилось отложить поиски инженера до утра. К сожалению, ни одним звуком он не дал знать, где находится - Да, там была земля. А земля означала спасение, хотя бы ненадолго. Островок был отделен от берега проливом в полмили шириной, с чрезвычайно быстрым и шумным течением.>>
<< Товарищи Наба с тревогой наблюдали за смелым негром. Когда Наб скрылся из виду, они обратили взоры на землю, у которой им придется просить приюта. Осматривая ее, они подкрепились несколькими раковинами, лежавшими в песке. Это все же была пища, хотя и скудная. >>
<<Через три часа, при полном отливе, песчаное дно канала почти обнажилось. Островок отделял от берега лишь узкий ручей, который, наверное, нетрудно будет перейти.
Около десяти часов Гедеон Спилет и его товарищи, сняв с себя одежду, связали ее в узлы и, неся их на голове, вошли в ручей, глубина которого не превышала пяти футов. Герберт, для которого и это было много, плавал, как рыба, и прекрасно справился со своей задачей. Все трое без затруднений достигли противоположного берега. Там солнце их быстро обсушило, и, одевшись, они стали держать совет.>>
(Следовательно Наб бросился в отливной поток около 6 часов утра местного времени.
Когда через полчаса достиг противоположного берега пролива достаточно рассвело чтобы его хорошо видели остальные участники эскапады.
Ещё через три-три с половиной часа, после перекуса ракушками, отлив достиг максимума и солнце быстро сушило одежду.)
На северной оконечности бухты очертания берега, более округленные, были видны на значительном расстоянии. Берег был низкий, плоский и гладкий, с большими песчаными отмелями, не покрытыми еще водой. Потом Пенкроф и Герберт обернулись к западу. Прежде всего им бросилась в глаза снеговая вершина, возвышавшаяся на расстоянии шести-семи миль. От первых уступов берега на две мили вглубь тянулся густой лес с хвойными зарослями. Далее, между опушкой леса и водой, зеленела обширная площадка, покрытая прихотливо разбросанными купами деревьев. Налево в просветах леса сверкала речка; в своем извилистом течении она, видимо, возвращалась к горным отрогам, от которых начинала свой путь. В том месте, где Пенкроф оставил плот, она протекала между двумя гранитными стенами; левая стена была гладкая и отвесная, в то время как правая постепенно снижалась; массив переходил в отдельные скалы, скалы - в камни, а камни - в голыши, покрывавшие берег до конца мыса.
Силы Сайреса Смита почти восстановились; чтобы испытать себя, он даже поднялся на верхнее плато. Оттуда он долго смотрел на вершину, которой собирался достигнуть на другой день. Привыкший на глаз определять высоту и расстояние, инженер считал, что эта гора находится в шести милях к северо-западу и возвышается на три тысячи пятьсот футов над уровнем моря. Наблюдатель, находившийся на ее макушке, мог, следовательно, обозреть горизонт в районе не меньше пятидесяти миль. Очевидно, Смиту нетрудно будет разрешить вопрос: "остров или материк?", который он не без основания считал важнее всех прочих.
ГЛАВА Х
Изобретение инженера. - Вопрос, который очень тревожит Сайреса Смита. - Подъем на гору. - Лес. - Вулканическая почва. - Траропаны. - Муфлоны. - Первая площадка. - Ночной лагерь. - На вершине горы.
Через несколько секунд охотники подошли к ярко пылающему огню. Сайрес Смит и журналист стояли около него. Пенкроф, с кабаном в руках, молча смотрел на обоих.
- Вот видите, старина! - вскричал Гедеон Спилет. - Огонь, настоящий огонь, на котором прекрасно изжарится эта чудесная дичь.
- Но кто... зажег его? - спросил Пенкроф.
- Солнце!
Ответ Гедеона Спилета был вполне точен: солнце действительно было источником тепла, которое столь восхищало Пенкрофа. Моряк не хотел верить своим глазам, он был до такой степени изумлен, что не мог вымолвить ни слова.
- У вас, значит, была линза, мистер Сайрес? - спросил Герберт.
- Нет, мой мальчик, но я сделал ее, - отвечал инженер.
И он показал Герберту прибор, заменивший ему линзу. Это были два стекла, снятые с часов инженера и Спилета. Наполнив их водой и скрепив их края с помощью глины, Сайрес Смит сфабриковал настоящее зажигательное стекло, которое сосредоточило лучи солнца на охапке сухого мха и воспламенило его.
Пенкроф воззрился на этот "аппарат", потом безмолвно перевел глаза на инженера. Этот взгляд был красноречивей слов. Смит казался Пенкрофу, если не божеством, то, во всяком случае, сверхчеловеком.
Наконец к нему вернулся дар речи, и он воскликнул:
- Запишите это в вашу книжечку, мистер Спилет, обязательно запишите!
- Уже записано, - ответил журналист.
С помощью Наба Пенкроф наставил вертел, и вскоре кабан, должным образом выпотрошенный, жарился на ярком огне, словно обыкновенный поросенок.
Трубы снова стали обитаемыми, не только потому, что огонь согревал коридоры, но и потому, что загородки из камня и песка были восстановлены.
Как видно, инженер и Гедеон Спилет хорошо поработали за день. Силы Сайреса Смита почти восстановились; чтобы испытать себя, он даже поднялся на верхнее плато. Оттуда он долго смотрел на вершину, которой собирался достигнуть на другой день. Привыкший на глаз определять высоту и расстояние, инженер считал, что эта гора находится в шести милях к северо-западу и возвышается на три тысячи пятьсот футов над уровнем моря. Наблюдатель, находившийся на ее макушке, мог, следовательно, обозреть горизонт в районе не меньше пятидесяти миль. Очевидно, Смиту нетрудно будет разрешить вопрос: "остров или материк?", который он не без основания считал важнее всех прочих.
Страница 27 из 201
Ужин оказался вполне удовлетворительным. Мясо кабана нашли очень вкусным, а из водорослей и орехов вышла отличная закуска. За едой инженер больше молчал, он обдумывал план действий на завтра. Раза два Пенкроф заговаривал о том, что следует предпринять, но Сайрес Смит, человек по натуре методический, в ответ только качал головой.
- Завтра мы будем знать, что нам делать, и станем действовать соответственно, - сказал он.
Покончив с едой, подбросили на очаг новую охапку сучьев, и обитатели Труб, в том числе и верный Топ, погрузились в глубокий сон. Ничто не нарушило спокойствия ночи, и на утро 29 марта они проснулись свежие, бодрые и готовые к походу, который должен был решить их судьбу.
Все было готово для экспедиции. Остатками кабана Сайрес Смит и его товарищи могли бы питаться еще сутки. К тому же они твердо надеялись пополнить свои запасы в пути. Инженер и Гедеон Спилет снова вставили часовые стекла на место, и Пенкроф, чтобы иметь трут, спалил еще кусок своего платка. А кремня в этой почве вулканического происхождения должно было быть сколько угодно.
В половине восьмого утра исследователи, вооруженные дубинами, выступили из Труб. По предложению Пенкрофа, было решено направиться к горе по уже известной дороге через лес и вернуться другим маршрутом. Эта дорога была, к тому же, и самой краткой. Путники обогнули южный угол стены и пошли вдоль левого берега реки - до того места, где она сворачивала на юго-запад. Путь, проложенный накануне среди хвойных зарослей, был легко обнаружен, и к девяти часам утра Сайрес Смит и его товарищи достигли западной окраины леса.
/Полтора часа ходьбы по лесу и левому берегу реки./
Поверхность почвы была сначала довольно ровной; небольшие болота сменились сухим песком. Дальше наметился небольшой подъем, ведший от берега в глубь местности. Среди зарослей изредка виднелись какие-то убегающие животные. Топ немедленно кидался за ними, но Сайрес Смит тотчас же призывал его обратно, так как время для охоты еще не наступило. Позже - другое дело. Инженер был не такой человек, чтобы отвлечься от своего основного плана. Можно было с уверенностью сказать, что он даже не обращал внимания на внешний вид и естественные богатства окружающей природы. Его единственной целью было подняться на гору, и он неуклонно стремился к ней.
/ Один час ходьбы по небольшому подъёму с меньшей скоростью./
В десять часов сделали короткий привал. По выходе из леса путники могли хорошо обозреть рельеф местности. Гора состояла из двух конусов. Первый из них, усеченный на высоте двух с половиной тысяч футов, был окружен прихотливо разбросанными отрогами, похожими на раздвинутые когти огромной птичьей лапы.
/ 750 метров./
Эти отроги разделялись множеством долин, поросших деревьями, купы которых достигали вершины первого конуса. Северо-восточный склон горы казался менее лесистым.
/Каким образом смогли обозреть северо-восточный склон горы?
От подножия../
На нем виднелись какие-то темные глубокие полосы - вероятно, потоки лавы.
На первом конусе покоился второй конус, со слегка округленной вершиной, стоявший несколько наискось. Он походил на большую круглую, сдвинутую на ухо шляпу. Казалось, конус состоял из обнаженных пород, кое-где прорезанных красноватыми утесами.
Вершины второго конуса и стремились достигнуть путники. Выступы окружавших ее отрогов представляли самый удобный путь к этой цели.
- Мы находимся на вулканической почве, - сказал Сайрес Смит.
Его друзья, идя за ним следом, начали понемногу подниматься по заднему склону отрога, который извилистой и не слишком крутой линией вел к первому плато.
В этом месте почва изобиловала буграми, созданными работой подземных сил. Там и сям виднелись переносные валуны, глыбы базальта, куски пемзы, вулканического стекла. Редкими купами попадались хвойные деревья, которые лишь несколькими сотнями метров ниже, на дне узких ущелий, росли густыми массивами, почти не проницаемыми для солнечных лучей.
В начале восхождения на нижней гряде скал Герберт заметил отпечатки следов каких-то больших диких животных, по-видимому, недавно побывавших здесь.
/ Отпечатки следов диких животных на нижней гряде скал?
В краске или в ископаемых породах?/
- Эти звери, должно быть, не очень охотно уступят нам свои владения, - сказал Пенкроф.
- Ну что ж, - заметил журналист, которому уже приходилось охотиться на индийских тигров и африканских львов. - Мы, несомненно, сумеем с ними расправиться. Но пока что будем настороже.
Путники понемногу поднимались, но дорога к вершине, удлиняемая обходами и различными препятствиями, была долгая. Иногда земля вдруг уходила из-под ног, и путники оказывались на краю глубоких расщелин, которые приходилось обходить. Возвращение назад и поиски более доступной тропинки требовали времени и сил. К полудню, когда маленький отряд остановился, чтобы позавтракать под сенью развесистых сосен, на краю ручья, стремительного, как водопад, до первого плато оставалось еще полдороги. Было очевидно, что его удастся достигнуть не раньше наступления сумерек.
С этого пункта вид на океан был обширнее, но справа его заслонял острый юго-восточный мыс, и нельзя было сказать, примыкает ли берег к какой-либо земле, скрытой от взоров. Слева видимость, правда, простиралась на несколько миль к северу, но на северо-западе, в том месте, где стояли наши исследователи, резко выступал вперед край мощного отрога довольно странной формы, являвшегося как бы опорой центрального конуса. Вопрос, который так беспокоил Сайреса Смита, все еще оставался поэтому загадкой. В час дня восхождение возобновилось. Путникам пришлось отклониться к юго западу и снова зайти в глубь густых зарослей. Там под сенью деревьев летали птицы из семейства фазановых, так называемые трагопаны, с мясистым подгрудком на горле и двумя тонкими цилиндрическими наростами позади глаз. Трагопаны были величиной с петуха. Самка отличалась сплошным коричневым оперением, тогда как самец блистал ярко-красными перьями с маленькими белыми крапинками. Сильным и ловким ударом камня Гедеон Спилет убил одного из этих пернатых, на которого не без жадности взирал Пенкроф, проголодавшийся на свежем воздухе.
Страница 28 из 201
Выйдя из леса, наши "альпинисты", помогая друг другу, поднялись по очень крутому скату высотой футов в сто и достигли верхней площадки, поросшей редкими деревьями. Почва этой площадки была, видимо, вулканического происхождения. Теперь предстояло вернуться к западу, описывая сложные петли, чтобы облегчить себе путь. Склоны горы были почти отвесны, и приходилось тщательно выбирать место, куда поставить ногу. Наб и Герберт шли во главе, Пенкроф - в арьергарде, Сайрес Смит и журналист двигались между ними. Звери, обитавшие на этих высотах - а их, судя по следам, было немало, несомненно, принадлежали к животным с верной поступью и сильными мускулами, вроде серн или горных коз Некоторые из них попались на глаза путникам, и Пенкроф окрестил их другим названием.
- Бараны! - внезапно закричал он. Путники остановились шагах в пятидесяти от небольшой группы рослых животных с крепко загнутыми приплюснутыии рогами и длинной шелковистой бурой шерстью. Это были не простые бараны. Они принадлежали к виду, распространенному в гористых местностях умеренной зоны, и, по словам Герберта, назывались муфлонами.
- А годятся они на жаркое? - спросил Пенкроф.
- Да, - ответил Герберт.
- Ну, так, значит, это бараны.
Муфлоны, неподвижные среди обломков базальта, с удивлением смотрели на двуногих, которых, очевидно, встретили в первый раз. Потом в них внезапно проснулся страх, и они быстро скрылись, прыгая по скалам.
- До свидания! - крикнул Пенкроф с таким смешным выражением лица, что Сайрес Смит, Спилет, Герберт и Наб не выдержали и расхохотались.
Восхождение продолжалось. На склонах горы часто можно было заметить следы лавы, разбросанные прихотливыми узорами. Иногда дорогу преграждали маленькие потухшие вулканчики, и приходилось идти вдоль их краев. В некоторых местах попадались отложения кристаллической серы, окруженной веществами, которые обычно извергаются огнедышащими горами вместе с лавой: вулканическим туфом с неправильными, сильно обожженными кристаллами и беловатым пеплом, состоящим из бесконечного множества кристалликов полевого шпата. По мере приближения к первой площадке, образованной поверхностью усеченного конуса, восхождение становилось все более затруднительным. К четырем: часам дня верхняя лесная зона осталась позади. Только изредка попадались отдельные сосны, судорожно искривленные и тощие. Им, вероятно, нелегко было бороться с ветром на этой значительной высоте. К счастью для инженера и его спутников, погода стояла хорошая, было тихо. Сильный ветер на высоте трех тысяч футов немало затруднил бы их продвижение. Воздух был совершенно прозрачен. Вокруг царила полная тишина.
/ Граница леса в горах Новой Зеландии.
Примерно с 1500 м в древостое начинают господствовать листопадные и хвойные породы, еще выше появляются заросли карликовых деревьев.
Граница леса на Северном острове поднимается почти до 1800 м, а на Южном до 1000 м.
Граница леса в горах Крыма.
Пояс буковых и буково-грабовых лесов простирается почти сплошной полосой на высотах от 750 до 1300 м над ур. м. от Ай-Петринской яйлы до города Старый Крым. Под лесами этого пояса сформированы наиболее развитые разновидности бурых почв. Наиболее высокоствольные буковые древостой распространены на высотах до 1100 м, где высота деревьев достигает 25 - 30 м. В нижней и средней части пояса они мощные, с толстыми стволами, а в верхней части - стройные, но с подъемом вверх по склону становятся все меньшей и меньшей высоты. На абсолютных высотах 1100 - 1200 м из-за сильных ветров и снежных заносов распространены низкорослые, искривленные деревья с редкой слаборазвитой кроной так называемого буково - г о криволесья. Буково-грабовые леса занимают более освещенные и сравнительно сухие местообитания с менее мощными почвами. Чистые грабовые леса встречаются сравнительно редко. По своему строению буково-грабовые леса, близки к буковым. К грабам высотой 18 - 20 м и букам обычно примешиваются одиночные экземпляры ясеня, липы, клена Стевена, осины. Подлесок из-за сильного затенения состоит из одиночных кустов - боярышников, кизила, ежевики. В редком травяном покрове встречаются злаки: коротконожка лесная, ежа, мятлик дубравный, из разнотравья - ясменник, молочай, зубянка, а в наиболее сырых местах - куртины папоротника./
/..Четвертая ступень, занимающая высоту от 1200 до 1300 м н. ур. м., характеризуется угнетенными сосновыми и буковыми насаждениями. Пятая ступень, расположенная на высоте 1200-1350 м н. ур. м., является верхней границей распространения сосновых лесов, чередующихся с полянами высокогорных пастбищ./
Путники не видели солнца, скрытого от их взоров колоссальным верхним конусом, который застилал горизонт с юго-запада. Его огромная тень становилась все длиннее, по мере того как дневное светило склонялось к западу. Легкая дымка, скорее туман, чем облака, появилась на востоке, окрашенная лучами солнца во все цвета радуги.
Всего пятьсот футов отделяли путников от площадки, на которой они хотели остановиться на ночлег, но непрестанные зигзаги удлинили это расстояние до двух миль. Почва все время, так сказать, уходила из-под ног. Откосы горы часто были столь отвесны, что путники соскальзывали вниз по застывшей лаве, если выветрившиеся борозды не давали опоры ноге.
Незаметно подкрались сумерки, и было уже почти темно, когда Сайрес Смит и его товарищи, сильно уставшие от семичасового восхождения, добрались наконец до вершины первого конуса. Тут встал вопрос об устройстве лагеря и подкреплении сил пищей и сном. Вторая площадка горы покоилась на скалах, среди которых нетрудно было найти убежище.
/ С 10 часов утра как вышли из леса плюс семичасовое восхождение - 17 часов, если не посчитали час на обеденный перерыв, то 18 часов./
/ Восход солнца в Окленде Новая Зеландия 25 марта 06:27, заход 18:26 /
Топлива было не особенно много. Все же можно было развести костер из сухой травы и веток кустарника, который рос на площадке. Пенкроф принялся укладывать камни для очага, а Наб с Гербертом занялись собиранием топлива. Вскоре они вернулись с большой охапкой сучьев. Пенкроф высек огонь, жженая тряпка загорелась, и пламя, раздуваемое мощными легкими Наба, весело вспыхнуло под прикрытием скал.
Огонь должен был лишь защищать от ночной прохлады, так как Наб решил не жарить фазана и приберечь его на завтра. Меню ужина составилось из остатков кабана и нескольких дюжин орехов пинии. К половине седьмого с едой было покончено.
/ Да, ужинали с 17:30 до 18:30 до захода солнца./
После ужина Смиту пришла мысль обследовать, пока еще не совсем стемнело, широкую круглую площадку, на которой располагался верхний конус горы. Перед тем как лечь спать, он хотел выяснить, можно ли обойти этот конус снизу, в случае если слишком отвесные склоны не позволят взобраться на вершину. Этот вопрос очень беспокоил инженера: Смит предвидел, что с северной стороны площадка может оказаться неприступной. Если же невозможно будет ни добраться до вершины горы, ни обойти ее снизу, западная часть местности окажется необследованной, и цель восхождения будет не вполне достигнута.
Инженер, предоставив Пенкрофу и Набу устраивать ночлег, а журналисту - записывать события за день, не считаясь с утомлением, двинулся вдоль круглой площадки по направлению к северу. Герберт сопровождал его.
Страница 29 из 201
Ночь была тихая и спокойная. Мрак еще не очень сгустился. Сайрес Смит и юноша безмолвно шагали друг возле друга. В некоторых местах площадка неожиданно расширялась, и они без труда могли идти рядом. Порой обвалы преграждали путь, оставляя лишь узкую тропинку, по которой два человека могли пробираться лишь гуськом. Минут через двадцать инженеру и Герберту пришлось остановиться. Начиная с этого места, склоны обоих конусов почти соприкасались. Между ними нельзя было заметить даже небольшого промежутка. Обойти эту гору, склоны которой поднимались под углом в 70 градусов, было невозможно. Но если инженеру и юноше пришлось отказаться от кругового обхода, зато они получили возможность возобновить восхождение вверх. Перед ними открылась глубокая впадина в массиве горы. Это был, так сказать, зев кратера, то "горлышко", через которое выходили жидкие изверженные породы, когда вулкан еще действовал. Отвердевшая лава и покрытый коркой шлак образовали нечто вроде естественной лестницы с широкими ступенями, по которым было легче достигнуть вершины.
Сайрес Смит с одного взгляда оценил положение. Не колеблясь ни минуты, среди все более сгущающейся тьмы, он направился в огромную расщелину. Герберт последовал за ним.
До макушки конуса оставалось еще с тысячу футов. Окажутся ли внутренние склоны горы достаточно удобными для восхождения? Это будет видно впоследствии. Инженер намеревался идти вверх, пока что-нибудь его не остановит. К счастью, углубления, сильно вытянутые в длину, шли внутри кратера широкой спиралью, что значительно облегчало подъем.
Что же касается самого вулкана, то он, несомненно, давно потух. Над его макушкой не было и следов дыма, в глубоких впадинах не сверкал огонь; ни малейшего шума, движения, шороха не слышалось в бездонной пропасти, доходившей, быть может, до самых недр земли. В воздухе кратера не чувствовалось и признаков сернистого запаха. Вулкан не спал - он совсем потух.
Попытка Сайреса Смита должна была привести к удаче. Поднимаясь по внутренним стенкам кратера, инженер и Герберт заметили, что его отверстие постепенно расширяется. Участок неба, ограниченный краями конуса, стал значительно шире. С каждым шагом в поле зрения путников попадали все новые и новые звезды. Великолепные созвездия Южного полушария ярко сияли над их головами. В зените блистал чистым светом Антарес Скорпиона и подле него Бета Центавра. Затем, по мере расширения кратера, появилось созвездие Рыб, Южный Треугольник и, наконец, почти на самом полюсе мира, блестящий Южный Крест - Полярная звезда Южного полушария. Было около восьми часов, когда Сайрес Смит и Герберт достигли верхнего гребня горы на вершине конуса.
Мрак стоял такой полный, что было невозможно окинуть взглядом площадь в две мили. Была ли эта неведомая земля окружена морем или она примыкала с запада к какому-нибудь материку? На этот вопрос еще нельзя было ответить. На западе ясно обрисовывалась полоса облаков, еще более подчеркивая темноту, и взор не мог определить, сливается ли море с небом.
Но вдруг на горизонте появилось бледное пятно света. Оно медленно опускалось, по мере того как облака поднимались к зениту.
Это был тонкий серп луны, уже готовой закатиться. Но ее света было достаточно, чтобы четко обрисовать линию горизонта, не закрытую теперь облаками. Инженеру удалось заметить ее мерцающий отблеск на ровной поверхности океана.
Сайрес Смит схватил Герберта за руку.
- Остров! - сказал он торжественно.
Последний луч ночного светила угас в волнах.
ГЛАВА XI
На вершине горы. - Внутренность кратера. - Всюду море. - Ни полоски земли в виду. - Вид берега с птичьего полета. - Гидрография и орография[10]. - Обитаем ли остров? - Крещение всех частей острова. - Остров Линкольна.
Полчаса спустя Сайрес Смит и Герберт вернулись в лагерь. Инженер кратко сообщил своим товарищам, что земля, на которую забросил их случай, оказалась островом и что завтра придется решать, как быть дальше. Затем каждый из островитян устроился, как мог лучше, для ночлега, и тихой ночью, в базальтовой впадине, на высоте двух тысяч пятисот футов над морем, они наконец насладились заслуженным отдыхом.
На другой день, 30 марта, после скудного завтрака, состоявшего только из жареного трагопана, Сайрес Смит решил снова подняться на вершину горы. Ему хотелось еще раз осмотреть остров, где потерпевшим крушение придется остаться надолго, быть может, на всю жизнь. Инженер намеревался определить, насколько этот клочок земли отдален от материка и не лежит ли он на пути судов, которые заходят на острова Великого океана. На этот раз товарищи Сайреса тоже приняли участие в походе. Им не терпелось осмотреть остров, который должен был обеспечить их всем необходимым для жизни.
Около семи часов утра Сайрес Смит, Герберт, Пенкроф, Гедеон Спилет и Наб покинули лагерь. Никто из них, видимо, не тревожился о своей судьбе. Каждый, разумеется, верил в себя, но надо сказать, что у Сайреса Смита эта уверенность покоилась на иных основаниях, чем у его товарищей. Инженер был спокоен и убежден, что сумеет вырвать у этой дикой природы все нужное для себя и для своих спутников; последние чувствовали себя в полной безопасности именно потому, что с ними был Сайрес Смит.
Страница 30 из 201
Это, впрочем, вполне понятно. Пенкрофа, например, после случая с огнем уже ничто бы не смутило - даже если бы он очутился на голой скале, - лишь бы только инженер был с ним рядом.
- Ничего, - говорил бравый моряк. - Выбрались же мы из Ричмонда, не спрашивая разрешения у властей! Только черт может помешать нам покинуть место, где нас никто не будет задерживать.
Сайрес Смит пошел той же дорогой, что накануне. Исследователи обогнули конус, идя по плато, и достигли жерла огромной скважины. Погода была великолепная. Солнце поднималось на ясном небе, заливая своими лучами восточный склон горы.
Путники подошли к кратеру, имевшему именно такую форму, как определил инженер, рассматривая его в полумраке: он представлял собой воронку, вздымавшуюся, постепенно расширяясь, на тысячу футов над плато. У подножия трещины змеились широкие и густые потоки лавы, отмечая движение вулканических веществ, бороздивших северную часть острова.
Покатость внутренних стенок кратера не превышала тридцати пяти - сорока градусов, и подниматься по ним оказалось совсем нетрудно. Они были покрыты следами древних вулканических пород, которые, вероятно, изливались через верхнее отверстие конуса, пока боковая трещина не открыла им новый выход.
Что же касается глубины хода, соединявшего недра земли с кратером, то определить ее на глаз было невозможно, так как ход терялся во тьме. Но вулкан окончательно потух - это было несомненно.
Еще не было восьми часов, когда инженер и его товарищи достигли вершины конического бугра, возвышавшегося над северной оконечностью кратера.
- Море, всюду море! - вскричали островитяне, не будучи в силах удержать это восклицание.
И действительно, их со всех сторон окружало море, безбрежная пелена воды. Поднимаясь на вершину конуса, инженер, быть может, рассчитывал увидеть невдалеке какой-нибудь остров, который ему не удалось рассмотреть накануне в темноте. Но до самого горизонта, то есть больше чем на пятьдесят миль в окружности, не было видно ни полоски земли, ни одного паруса. Беспредельная пелена воды казалась пустынной; остров находился как бы в центре окружности, диаметр которой представлялся бесконечным.
Несколько минут инженер и его спутники простояли неподвижно и в полном безмолвии, оглядывая океан во всех направлениях. Глаза их обыскивали его поверхность до пределов видимости. Но даже Пенкроф, одаренный столь чудесной остротой зрения, ничего не увидел. А Пенкроф, несомненно, различил бы очертания земли, даже самые туманные, если бы она существовала, потому что природа поместила под его густыми бровями вместо глаз настоящие телескопы.
Потом взгляды путников перенеслись на остров, который был им виден как на ладони. Гедеон Спилет первый нарушил молчание и спросил:
- Каковы могут быть размеры этого острова? В самом деле, посреди безбрежного океана он не казался особенно большим.
Несколько минут Сайрес Смит размышлял. Он окинул внимательным взглядом очертания острова, сделал поправку на высоту своего наблюдательного пункта и ответил:
- Друзья мои, я, вероятно, не ошибусь, если скажу, что протяжение береговой линии острова превышает сто миль...
- И, следовательно, его площадь?...
- Ее размеры трудно определить. Очертания острова слишком прихотливы.
Если расчет Сайреса Смита был правилен, то остров по величине почти равнялся Мальте или Занте в Средиземном море. Значительно более неправильный по очертаниям, он в то же время был далеко не так богат мысами, выступами, заводями и бухтами; его странная форма поражала взор. Когда Гедеон Спилет, по предложению инженера, зарисовал контуры острова, все нашли, что он похож на какое-то фантастическое животное - гигантского моллюска, заснувшего на волнах океана.
Вот каковы были очертания острова, которые достаточно верно зарисовал Гедеон Спилет.
На восточной стороне, то есть там, где высадились потерпевшие крушение, берег имел форму широкого полукруга, края которого окаймляли обширную бухту; на юго-западе она оканчивалась острым мысом, которого Пенкроф не увидел во время своей первой экспедиции, гак как он был закрыт выступом берега. С севере запада бухту замыкали два других мыса, между которыми проложил себе дорогу узкий залив, похожий на раскрытую пасть огромной акулы.
В направлении с северо-востока на северо-запад берег закруглялся, напоминая приплюснутый череп дикого зверя, и затем снова поднимался в виде горба; таким образом, очертания этой части острова, центром которой был вулкан, не отличались большой определенностью. От вулкана берег тянулся к югу и северу довольно ровной линией, прорезанной небольшой узкой бухтой, и заканчивался длинной косой, похожей на хвост гигантского аллигатора[11].
Эта коса представляла собой настоящий полуостров, выступавший в море больше чем на тридцать миль от уже упомянутого юго-восточного мыса. Берега полуострова закруглялись, образуя широко открытый рейд, ограниченный нижним берегом этого столь причудливого по своим очертаниям острова.
Страница 31 из 201
В самом узком месте, то есть между Трубами и бухтой, расположенной на западном берегу параллельно береговой линии, ширина острова не превышала десяти миль, но длина его от северо-восточной "челюсти" до конца юго-западной косы составляла по меньшей мере миль тридцать.
Что же касается поверхности острова, то она, в общем, имела такой вид: южная его часть, от горы до берега, была покрыта густым лесом; на севере тянулись бесплодные пески. Сайрес Смит и его товарищи были очень удивлены, заметив между вулканом и восточным берегом озеро, окаймленное зелеными деревьями, о существовании которого они до сих пор не подозревали. С вершины вулкана казалось, что оно находится на уровне моря; однако, подумав, Сайрес Смит высказал мнение, что озеро выше моря, по крайней мере, на триста метров, так как плато, которое служит ему бассейном, является прямым продолжением береговой возвышенности.
- Так, значит, это озеро пресноводное? - спросил Пенкроф.